Текст книги "Мир Гаора (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зубачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 83 (всего у книги 93 страниц)

   Молчаливые улыбчивые кивки, мимоходом хлопок по плечу. И Гаор окончательно успокоился, поняв, что Вьюнка ему не то, что простили, а не винят его ни в чём за мальца. Значит, сделал он правильно, и надо этого и дальше держаться.

   В спальне к нему сразу подбежал Вьюнок.

   – Ты мне рубашку дай, я её на стирку снесу.

   Гаор быстро переоделся в расхожее, отдал Вьюнку белую рубашку и пошёл в столовую. И всё было бы хорошо, если б не одно: вылезая из машины, Фрегор ничего ему не сказал насчёт завтрашнего: по какому режиму работать придётся. Так что если псих о нём вдруг вспомнит и потребует к себе... то опять он рискует остаться без ужина или... да мало ли что тому в голову скакнёт. Вот уж действительно – шило в заднице!

   Но все эти мысли не помешали Гаору пообедать, выкурить вполне законную сигарету, переодеться в комбинезон и пойти в гараж.

   И период в гараже прошёл вполне нормально. И как всегда ему никто ничего не сказал, когда он, сложив и убрав инструменты, никого ни о чём не спрашивая, ушёл.

   В рабской казарме тихо и пустынно. Дневные на работе, ночные отсыпаются, обслуга занята своими делами. Гаор вошёл в спальню, разулся, снял и повесил в шкаф комбинезон и расхожие штаны и рубашку и уже снимал бельё, когда прибежал Вьюнок.

   – Ой, а ты чего?

   – Что велено, – беззлобно рыкнул он на мальца и объяснил. – Мне через период на тренировку, велено период отдыхать, а в одежде лежать нельзя. Понял? И отвали.

   – Ага, – кивнул Вьюнок и сгрёб его нижнюю рубашку и подштанники. – Ты это не наденешь уже, да? Бабам снести?

   Гаор молча лёг и закрыл глаза, не ответив и сделав вид, что засыпает. Пусть приучается, что когда основной приказ есть, то о мелочах уже сам догадываешься. Вьюнок, видно, понял и убежал. Сквозь, и в самом деле, наплывающий сон Гаор услышал его быстрый топоток и заснул окончательно, успев подумать, что в часах малец наверняка не разбирается и разбудить его вовремя не сообразит. Как бы не проспать, а то если ему Рарг за опоздание на тренировку ввалит, то кулак там ого-го, никакой дубинки не потребуется, чтобы насмерть уложить.

   Но проснулся он вовремя, сам и, главное, судя по мордашке сидящего на краю его кровати Вьюнка, во сне не кричал. Посмотрев на часы, Гаор потянулся, сцепив за головой сжатые кулаки, и сам себе шёпотом скомандовал:

   – Подъём!

   Рывком вскочив с кровати, он открыл шкаф, достал спортивный костюм, трусы, футболку, носки, кроссовки. Ты смотри, будто и впрямь ничего не было, как лежало всё, так и лежит. Кто же это был так уверен, что он вернётся? Или приказа убрать не было? Без приказа никто ничего делать не будет.

   На выходе из казармы его нагнал Вьюнок.

   – Я с тобой, да?

   – Нет, – бросил через плечо Гаор, выскакивая в коридор.

   Ему только мальца под ногами на тренировке не хватает! И так... который же из пяти Снежку убил? Не Рарг, вряд ли Рарг согласился насильничать напоказ, да ещё девчонок. Не по званию это ему. А в каком звании Рарг? Ладно, это побоку, пятёрка молодых – они могли, и не по приказу, а... чёрт, их же тем же "пойлом" могли накачать. Тогда... тогда, чёрт...

   Додумать он не успел, входя в спортивный зал. И опять. Всё как тогда. Пятеро парней в спортивных штанах и футболках и перед ними Рарг, что-то им говорит. И как всегда Гаор сам снял и бросил на скамейку у стены свою куртку и начал разминку. Ни Рарг, ни парни словно не заметили его.

   Привычные движения отзывались далёкой, но ощутимой болью где-то в глубине мышц. Гаор был уверен, что внешне это никак не проявлялось, но внезапно оказавшийся рядом Рарг властно бросил ему:

   – Стоп!

   И когда он выпрямился, спросил:

   – Давно не тренировался? Избили?

   Гаор угрюмо промолчал. Рарг кивнул, будто услышал ответ.

   – Где был?

   – В аренде, господин Рарг, – вздохнул Гаор.

   Новый кивок.

   – Руки покажи.

   Гаор молча вытянул вперёд руки со сжатыми кулаками.

   Быстрый взгляд на посветлевшие, но все ещё отличавшиеся по цвету от кистей вдавленные борозды "браслетов", и Рарг сам ощупал ему плечи.

   – Суставы не выворачивали?

   – Нет, господин Рарг, – честно ответил Гаор.

   – Сними футболку.

   Выругавшись про себя – ведь чёрт знает до чего этот гад въедливый сейчас докопается – Гаор выполнил приказ. Взгляд Рарга скользнул по его груди и животу, отмечая зажившие ссадины и ожоги.

   – Однако... – неопределённо протянул Рарг и вдруг совсем неожиданный вопрос. – Тебя что, на "мясо" сдавали?

   Гаор недоумённо уставился на Рарга, и тот снова кивнул.

   – Хотя нет, тогда бы ты на своих ногах не ушёл.

   Про что это он? И тут Гаор понял. Ну да, офицер-спецовик на том пикнике говорил про "мясо" для тренировок. Но Рарг откуда это знает? Или...

   – И сколько ты был в аренде?

   – Две недели, господин Рарг, – твёрдо ответил Гаор.

   – Столько ни одно "мясо" не выдержит, – покачал головой кто-то из парней.

   Как-то незаметно они подошли и теперь стояли вокруг, с интересом рассматривая Гаора. Странно – вдруг подумал Гаор – но после полугода совместных тренировок он так и не научился их различать и даже имён не знал.

   – Интересная аренда, – хмыкнул Рарг.

   Гаор промолчал. Но Рарг, похоже, не нуждался в его ответах. Он ещё раз тщательно и сильно прощупал ему суставы и кивнул.

   – Ладно, пошёл на тренажёры, восстанавливайся.

   И отвернулся.

   – Да, господин Рарг, – сказал ему в спину Гаор, – восстанавливаться на тренажёрах.

   Тренажёры в соседнем зале. Гаор забрал свою куртку и отправился выполнять приказ. И здесь за размеренными и тоже привычными движениями, а главное, в одиночестве, он стал быстро обдумывать случившееся. Итак, "браслеты" и ожоги от тока знают все, и своей арендой он никого не обманул. Но... но до пресс-камеры не додумались и вряд ли додумаются. Оттуда живыми не выходят – это тоже все знают. Ладно, Первушка его почти до конца размотала, но... но это ладно. Да, хотели, а он не дался, за это угодил под ток и в наручники. Для спальни этого, если кто и начнёт лезть и выспрашивать, хватит, а чересчур любопытным он сам укорот даст, на это его сил хватит. Теперь Рарг. Глазастый чёрт. Стоп... глазастый. Неужели... Знает про "мясо", знает приёмы, ведь на том пикнике его спецовики именно на рарговские приёмы пытались брать, и в училище он видел их тренировки, та же система. Рарг – спецовик?! Даже мысленно назвать Рарга спецурой он не смог: слишком велико было его уважение к нему и к его мастерству. Вот чёрт! А остальные парни? Демобилизованные спецовики? Или отчисленные из училища за... стоп, что делают с проштрафившимися спецовиками ты видел и даже сам поучаствовал, так что... но фронта парни не нюхали, так ведь и по возрасту они не проходят. Ты вспомни, сколько лет как война кончилась? Да, два года дембеля и пять – уже пять? – лет рабства, да, семь лет, тогда они совсем пацанами были, могли и не попасть. Сколько им? Девятнадцать? Двадцать? Нет, никак не попадали. А вот Рарг? Кем был на фронте Рарг? Сколько посёлков на его руках, нет, от его рук, так будет правильно, не кровь, а пепел на руках...

   – Отошёл?

   Гаор вздрогнул и едва не уронил себе на грудь штангу. Рядом стоял Рарг. Вот чёрт, как подошёл незаметно.

   – Опять по сторонам не смотришь, – сердито сказал Рарг. – Вставай.

   – Да, господин Рарг.

   Гаор положил штангу на стояк и сел на скамье тренажёра.

   – Пошёл на спарринг, – приказал Рарг и ушёл.

   Гаор, повторив ему в спину формулу подчинения, встал, быстро вернул тренажёр в исходное положение, сняв и засунув на место в стойку тяжёлые диски отягощения, накинул на мокрые от пота плечи и спину куртку и вернулся в основной зал. Парней не было, а посередине стоял Рарг уже с надетыми "лапами" и с ходу, Гаор едва успел войти, скомандовал:

   – Нападай!

   Такое бывало и раньше, и Гаор бегом преодолел разделявшее их расстояние, атакуя с движения без остановки и разведки. Рарг спокойно и чуть ли не скучающе парировал его удары, подставляя защищавшие ладони кожаные круглые "лапы".

   Наконец Рарг отступил на шаг и скрестил руки перед лицом. Гаор мгновенно так же отступил на шаг и повторил жест окончания схватки.

   – Неплохо, – кивнул Рарг. – Держишь злобу.

   – У меня нет на вас злобы, – вырвалось у Гаора. Спохватившись, он быстро добавил: – Господин Рарг.

   – Тогда почему до аренды не ходил? – Рарг усмехнулся. – А так?

   И вдруг неуловимо быстрым движением сорвал и откинул в сторону "лапы" и выкинул вперёд открытые ладони. Гаор увидел ожидаемую и всё равно неожиданную татуировку на правой ладони – открытый глаз. Видимо он не сдержал лицо мгновенной гримасой ненависти, потому что Рарг кивнул.

   – Ну, фронтовик, – произнёс он с мучительно знакомой оскорбительной интонацией, – трусишь, вонючка армейская?

   Гаор молча, уже с трудом сдерживая мгновенно нахлынувшую ненависть, шагнул вперёд.

   Рарг то уходил от ударов, то, подловив, сбивал с ног. Гаор вставал и снова кидался на него. А Рарг дразнил его, подначивал, осыпая руганью и насмешками. Гаор понимал, что его провоцируют, и старался удержаться, хотя чувствовал, как у него начинает дёргаться верхняя губа, а он знал за собой, что когда вот так дёргается, то значит, сейчас потеряет голову, а с Раргом этого нельзя. И... и зачем это Раргу? Зачем он спарринг делает боем?

   И снова жест прекращения боя. Гаор заставил себя отступить назад.

   – Выдержанный, – кивнул Рарг, оглядывая его разбитое, с распухающими губами и залитое кровью лицо. – А всё равно, настоящую злобу не показываешь. Не был ты "мясом". А к спецам счёт имеешь. Ну?

   – Да, – тяжело переводя дыхание, ответил Гаор. – Да, господин Рарг. Имею свой счёт.

   – За что?

   Гаор понимал, что теряет голову, что сейчас скажет непозволительное, невозможное, но уже помимо его воли его губы произносили:

   – За посёлки, за Кремня-Светоча, за Кису, за Серенгай...

   – Стой! – Рарг резко шагнул к нему. – Что про Серенгай знаешь? Отвечай!

   – А что господин получил за Серенгай? – Гаор уже не помнил себя. – Орден? Чин?

   И получил такой удар, что отлетел на несколько шагов и, упав, потерял сознание.

   И привёл его в чувство новый удар, носком кроссовки, тычком в рёбра. И голос:

   – Что ты знаешь про Серенгай?

   Гаор с трудом встал на четвереньки, помотал головой, приходя в сознание. Вот, значит, как. Не думал, не ждал он этого от Рарга.

   – Что ты знаешь про Серенгай? – жёстко повторил Рарг.

   – Господину лучше знать, – Гаор сплюнул наполнившую рот кровь и медленно, не так преодолевая боль, как готовясь к новым ударам, выпрямился.

   Теперь он стоял перед Раргом, заложив руки за спину и глядя куда-то поверх его головы. Рарг сжал кулак и... не ударил.

   – Что ты знаешь про Серенгай, – уже не спрашивая, повторил он с горькой интонацией.

   – Шестьсот восемьдесят два раненых, сто сорок три человека медбригада, врачи, сёстры, санитары, – заговорил Гаор, – кухонная команда и команда выздоравливающих. А сколько было спецовиков, господин Рарг? Взвода хватило? На всех? А потом огнемёты, четыре машины по шесть стволов. А сколько было залпов, господин Рарг? Четыре? Шесть? Чтоб всех к Огню и без следов?

   – Откуда знаешь? – глухо спросил Рарг.

   – Весь фронт знал, господин Рарг.

   Гаор уже не помнил себя, да и... чего ему терять и что, даже нет, кого теперь беречь? Вьюнка? Не пропадёт без него, пристроят мальца. А сам он конченый, так что... Хороший ты мужик, Рарг, мастер, но... ты сам начал этот разговор, так что получай.

   – Оттуда я свой счёт веду.

   – И сколько на твоём счету?

   – Сколько есть, все мои, – улыбнулся разбитыми губами Гаор.

   – А что операцию разрабатывал и приказ отдавал твой отец, тоже знаешь?

   Гаор улыбнулся уже насмешливо.

   – Не сыну судить отца, господин Рарг. Мне это ещё в училище объяснили. Я не отцеубийца, господин Рарг.

   – Чистеньким остаться хочешь?

   И Гаор в очередной раз сорвался.

   – Если он нелюдь, то я человек.

   Рарг озадаченно посмотрел на него.

   – Кто? Как ты его назвал?

   – Нелюдь, – повторил Гаор уже по-дуггурски.

   Слово это он придумал сам, дословно переведя с нашенского. Помедлив, Рарг кивнул:

   – Что ж, и так можно... А сколько наших там стрелять отказалось и их с теми рядом положили, тоже знаешь?

   – У Огня встретитесь, господин Рарг, – бесстрашно улыбнулся Гаор, – сами и разберётесь.

   – А что там у половины братья и родичи были, и он следил, чтоб каждый своих кончал, знаешь?

   Гаор на мгновение свёл брови и неожиданно для Рарга улыбнулся по-другому, уже не оскалом, а улыбкой.

   – Ну да, вы же ещё не под током были, вот, значит, когда яр-методика в ход пошла.

   Рарг нахмурился.

   – Заткнись, фронтовик, пока цел.

   – Да, господин Рарг, – спокойно ответил Гаор.

   Многое, если не всё, вставало на свои места. И ничего особо нового он не услышал, но... у каждого свой счёт, и ему по нему платить.

   Рарг внимательно и уже без злобы рассматривал его. Гаор спокойно встретил его взгляд.

   – Всё на сегодня, – спокойно сказал Рарг. – Завтра в это же время.

   – Да, господин Рарг, – так же спокойно ответил Гаор. – Завтра в это же время.

   Обычно Рарг поворачивался к нему спиной, обозначая этим конец тренировки, но сегодня Гаор до дверей чувствовал на своей спине его пристальный, но не тяжёлый взгляд.

   Выйдя на вторую половину, Гаор сразу столкнулся с Вьюнком.

   – Ты чего здесь? – удивился он.

   Вьюнок молча смотрел на него снизу вверх испуганными, полными слез глазами. И Гаор улыбнулся ему, ломая корку запёкшейся на губах крови.

   – Пошли вниз.

   – Ага, – выдохнул Вьюнок, робко беря его за руку.

   Лестница была пуста, и Гаор тихо и очень серьёзно, но не зло, сказал ему:

   – Я ж тебе велел не ходить. А если б заметили да велели бы мне тебя бить, тогда что?

   Вьюнок вздохнул.

   – Всё равно ты сильнее.

   Гаор снова усмехнулся.

   – Я раб, а он свободный, мы никогда на равных драться не будем.

   Вьюнок снова вздохнул и плотнее прижал свою ладошку к его руке, будто хотел пожать.

   Вместе они вошли в рабскую казарму, и только там Вьюнок отпустил его руку и пошёл не рядом, а следом. В спальне Гаор быстро разделся, мимоходом бросив Вьюнку, что кровь надо застирывать холодным и сразу, пока не запеклась, тщательно осмотрел куртку и штаны и, только убедившись, что нигде не запачкал, убрал в шкаф, снял футболку и трусы, надел прямо на голое тело расхожие штаны и рубашку и переобулся в шлёпки.

   – Давай я и постираю, и бабам остальное отнесу, – отважился предложить Вьюнок. – А ты к Медицине иди, а то заплывёт всё.

   И Гаор снова улыбнулся.

   – Давай.

   Всё ж таки с мальцом легче, чем с девчонкой.

   Первушка встретила его с насмешливым сочувствием.

   – Никак опять вразумили. Ну, раздевайся.

   Гаор спокойно разделся. Стоять голым перед чужими он давно привык. "Это Первушка чужая?" – мимолётно удивился он, подставляя себя её внимательным глазам и пальцам. Осмотр, промывание ссадин, ледяные примочки к синякам на лице, смазывание губ какой-то не слишком приятной на запах и вкус мазью.

   – Не облизывайся, – строго, но не приказывая, сказала Первушка.

   – Понял.

   – Всё-то ты понимаешь, да опять залетаешь. Упрямый ты, Дамхарец.

   – Мг, – кивнул Гаор.

   – Одевайся и посиди, пока впитается. На этот раз тебя за что?

   – За память, – улыбнулся Гаор.

   Первушка с интересом посмотрела на него.

   – Отбивали или освежали?

   – И то, и другое. Чтоб одно забыл, а другое вспомнил.

   Первушка кивнула.

   – И как?

   – Как я хочу, – уже серьёзно ответил Гаор. – Над своей памятью я сам хозяин.

   – Ты раб! – сердито сказала Первушка. – Ничему ты не хозяин, помни. Ты весь в хозяйской воле, весь, понял?!

   "Ээ, да у неё, похоже, свои заморочки", – весело подумал Гаор. И тут же сообразил. Ну да, это она о Милке, Милку-то она мать, а мать... мать и есть, с этим не поспоришь.

   – Всё, – Первушка решительно отобрала у него пакет с колотым льдом, которым он захолаживал наливающиеся на лице синяки. – Ступай.

   – Спасибо, – вполне искренне поблагодарил её, уходя, Гаор.

   И снова покатились один за другим дни. Фрегор будто забыл о нём, и Гаор почти блаженствовал, вернувшись к прежнему и весьма приятному распорядку: подъём, оправка, завтрак, гараж, обед, гараж, отдых, тренировка, отдых, ужин, личное время и отбой. И всё бы хорошо, если бы... Если бы решал он сам. А то вот скакнёт его хозяину-психу что в голову, и всё, кранты и амбец. Но... живи, пока живой – это он ещё на фронте усвоил. Убили кого рядом – посмотри, перешагни и дальше живи, а рабство – тот же фронт. Это тебе тоже ещё Седой объяснил. И наступила ночь, когда он, лёжа с закрытыми глазами, под многоголосое сопение и храп, ощущая прижимающееся к его боку маленькое горячее тельце Вьюнка, рискнул достать папку. Вдруг он забыл?! Но страх, мгновенно окативший его ледяной волною, оказался ложным. Он помнил. Всё, все листы, до буквы, до запятой, до каждой помарки. Писать он не рискнул, только перечитал, и в лист о Доме-на-Холме внёс то, что узнал о пресс-камере, методике допросов и системе внутренних лифтов и переходов, в лист об Ардинайлах слова Новенького, что Акхарайны не лучше, а в лист об училище спецвойск упоминание о Серенгае – оно здесь к месту – и как расправляются с проштрафившимися. И всё, хватит на сегодня. Он вложил листы в папку и завязал тесёмки. Вот так, сволочь генеральская, думал, если ты мои бумаги на утилизацию отправил, то победил? Хрен тебе, змеюга, волк бешеный! Я тебя ещё прищучу, я тебе твою яр-методику припомню.

   День за днём. И как всегда. Вечером, уже перед отбоем, вдруг ожил селектор в спальне, и ненавистно знакомым капризным голосом рявкнул:

   – Рыжий!

   Гаор, стоя у своей кровати – учил Вьюнка правильно застилать – на мгновение замер, будто не поверив услышанному, но тут же пришёл в себя и, в два прыжка оказавшись у селектора, нажал кнопку ответа.

   – Рыжий здесь, хозяин!

   Спальня, зная, что сейчас в селектор пройдёт любой звук, затаила дыхание.

   – Ко мне! Живо! Как есть! – выплюнул три команды селектор и отключился.

   Как есть, значит, в расхожем и в шлёпках? Ну нет, раз шило в заднице проснулось, то готовься к выезду! И Гаор, метнувшись к кровати, в темпе боевой тревоги переоделся в выездное и вылетел из спальни, рявкнув мимоходом на Вьюнка так, что тот не посмел не то что бежать следом, а даже с места сойти.

   – Ну, и чего встал? – сердито сказал застывшему Вьюнку уже лежавший на своей кровати Зимняк. – Давай раздевайся и ложись, – и, зевнув, совсем тихо добавил: – пока чего другого не велели.

   И Вьюнок сразу засуетился, разбирая постель и укладываясь. А то, в самом деле, подложат ещё под кого другого...

   Вбежав в хозяйские комнаты, Гаор сразу понял, что лафа его кончилась. На столике у дивана тарелки с расковырянными яствами, откупоренные бутылки, несколько недопитых бокалов – похоже из каждого отпил и бросил, дверь в кабинет закрыта, но неплотно, и слышна невнятная визгливая ругань.

   – Кто?!

   Фрегор в полурасстёгнутой белой рубашке и спущенном галстуке выскочил в гостиную и застыл, изумлённо уставившись на Гаора.

   "Готов, допился", – на мгновение даже с сожалением подумал Гаор, вытягиваясь в струнку и гаркая:

   – Рыжий здесь, хозяин!

   – Аа, это ты, – Фрегор, успокаиваясь, потёр себе лоб. – Это хорошо, что ты пришёл.

   "Я мог не прийти?" – безмолвно удивился Гаор, с каменной мордой ожидая следующих приказаний.

   – Я не думал, что будет столько проблем, – доверительно пожаловался ему Фрегор, – прямо голова кругом пошла.

   "А она у тебя есть?" – продолжил мысленный диалог Гаор.

   – Иди сюда, Рыжий, поможешь мне.

   – Да, хозяин.

   Понимая, что вместо выезда предстоит возня с бумагами, Гаор и успокоился, и слегка разозлился: ночной отдых явно накрывался медным тазом, но и в бумагах психа может вполне обнаружиться кое-что интересное и стоящее. Так-то по-другому ему до его бумаг не добраться.

   Смысл и назначение явно вырванных из каких-то приходно-расходных книг листков Гаор понял не сразу. Их надо было разобрать по датам. Чем Фрегор и велел ему заняться, отправившись выпить и закусить. Где-то в конце второго десятка листков Гаор наконец сообразил. Это была... скажем так, рабская сторона генеалогического древа Ардинайлов. Кто из рабов от кого из свободных рождён. Где-то имена, где-то клички... часто встречалась пометка "утилизирован". Это какую ж пакость задумал псих? Но пакость столь же явно готовилась кому-то из родичей, а не рабам, им и так погано, так что...

   Гаор добросовестно разбирал, раскладывая по годам, месяцам и датам – если они были указаны – пожелтевшие листки. Большинство имён ему были незнакомы, а клички... он ещё раньше убедился, что клички, в общем-то, повторяются, а многие просто одинаковые, только на разных языках. Скажем, у Сторрама была Белена, а в Дамхаре Белёна, а ещё он слышал Белёна уже по-нашенски. И как дуггуры зовут склавинскую речь болботаньем, так для склавинов дуггурская речь карканье, да, воронье карканье, а что, стоп, болботанье почти бульканье, даже в сказках речь как реченька журчит, а дуггурская речь... трещит – вот, правильно! – как треск костра. Вода и Огонь, даже в речи. Дуггуры черноволосые, черноглазые, глаза как угли, а склавины светловолосы как... длинные мягкие светлые волосы, как водяные струи, кудрявые... как водовороты... глаза голубые, как вода весенняя... два народа, народ Воды и народ Огня... Это же... чёрт, на этом такое можно построить!

   Но под эти мысли и размышления работу он не прервал и не спутал.

   – Сделал? – влетел в кабинет, утирая губы, Фрегор.

   – Одна пачка осталась, хозяин.

   – Какой год? Ладно, брось, эти уже издохли.

   Гаор невольно нахмурился, но Фрегор этого не заметил, усаживаясь за стол и разворачивая большой лист таблицы.

   – Будешь мне подавать по годам, а отработанное подошьёшь обратно, – Фрегор кивком указал на сваленные в углу книги.

   И началась работа. Бумажная, муторная, но... Фрегор мгновенно стал въедливым и внимательным, и думать о чём-либо Гаору стало некогда. Листы за один год оказывались из разных книг, а номера книг совершенно не совпадали с датами. Каждую раскрыть, расшить, найти нужное место, вложить... Для скорости он разложил их по номерам прямо на полу и, получив от хозяина очередную отработанную пачку и подав следующую, начинал раскладку. Фрегор словно не обратил внимания на его "рационализацию производственного процесса", но Гаор уже знал, что в работе у хозяина все психи проходят и шило только по делу шевелится, так что его молчание вполне можно было расценить если не как одобрение, то как разрешение – точно.

   Листки закончились под утро. Фрегор откинулся на спинку своего рабочего кресла и сладко потянулся.

   – Ах-гха-а, – зевнул он с гортанным придыханием. – Неужели разгребли?! Ты веришь, Рыжий?

   Гаор неопределённо хмыкнул. У него воспалённо горели глаза, под веки словно песку насыпали, но... ох, лишь бы психу не пришло в голову куда-то ехать, после такой ночи надо не меньше суток отсыпаться.

   – Ну вот, Рыжий, – Фрегор говорил тихо и задумчиво. – Это я сделал. Интересная, конечно, картина. Если взяться с умом, то тут вполне можно под пожизненное и даже с конфискацией подвести. Укрытие от налогов в особо крупных размерах. Но... но мне это надо? Я о конфискации, Рыжий, это, во-первых. А во-вторых... королевская милость, указ от всеми забытого года, но ведь он не отменён. И новые законы милостей не отменяют. Упорядочивание... или упорядочение... Как правильно, Рыжий?

   – Упорядочение, хозяин, – невольно усмехнулся Гаор.

   Когда-то Туал очень ядовито и прилюдно вздрючил его за подобную ошибку, и он добросовестно взялся за словари.

   – Верно, упорядочение, – кивнул Фрегор. – Порядок и субординация. Вот основа нашей цивилизации, Рыжий. Так что делать, если ты под дураком оказался, а? Встать над ним, Рыжий, и тем восстановить справедливость. Ибо... да к чёрту, Рыжий. Никогда не бей сразу по главной цели, Рыжий, очисть поле, чтобы цель, – Фрегор хихикнул, – чтобы она голенькой была, чтоб её не заслоняли. А то промахнёшься ненароком. А второго выстрела тебе не дадут, Рыжий. Верно?

   – Да, хозяин, – не стал спорить Гаор.

   В общем-то, определённый резон в словах Фрегора был. Дурак врёт, врёт, да правду и соврёт – говорят в посёлках. Но лучше бы вместо рассуждений на отдых отпустили.

   Фрегор ещё раз потянулся, решительно оттолкнулся от кресла и встал.

   – Так, Рыжий...

   Гаор насторожился. Но Фрегор был уже собран и деловит, будто... будто всё продумал заранее.

   – Сегодня я обойдусь без тебя. Отоспись, подготовь "коробочку", возьми себе паёк на сутки и смену белья. И большой спарринг пройди, я скажу Раргу, чтобы жёсткую работу тебе дал. Можешь увечить, я разрешаю. Понял?

   – Да, хозяин, – настороженно ответил Гаор.

   – Выезжаем завтра в пять ровно.

   – Да, хозяин, – Гаор чётко повторил распоряжение в порядке выполнения.

   – Правильно, – кивнул Фрегор, – хвалю.

   – Спасибо, хозяин, – машинально выдал Гаор положенную формулу.

   – Всё, ступай.

   – Да, хозяин.

   Гаор сделал чёткий разворот кругом и, печатая шаг, вышел из кабинета.

   В гостиной Драбант и Третьяк, убирая следы ночного бдения, быстро и молча кивнули ему. Он ответил таким же кивком.

   На лестницах и в коридорах второй половины уже вовсю бегали и суетились лакеи, горничные и прочая господская обслуга. Гаор понял, что пропустил завтрак, и досадливо выругался, сбегая вниз. Вот непруха! Ладно, хоть выспится до обеда. А там... периода ему на "коробочку" хватит. Но выезд в пять, паёк на сутки и смена белья... это что же за пакость готовится?

   В спальне его встретил Вьюнок, схватил его рубашку, бельё и носки и убежал. Гаор надел расхожее и пошёл в душ. Бумага лёгкая, а спина мокрая. Когда он вернулся в спальню, Вьюнок ждал его, сидя на кровати, а на тумбочке стояла тарелка с двумя, но вполне приличными бутербродами и кружка с еле тёплым, но сладким чаем. Уже зная здешние порядки, Гаор молча всё съел, выпил и лёг, предоставив Вьюнку управляться с посудой.

   Спал он без снов, совершенно не предчувствуя, что его ожидает.

   А потом... как колесо с горы покатилось. В обед его попытался прижать Мажордом.

   – Что за бумаги ты смотрел?

   – Хозяин не велел рассказывать, – ответил Гаор.

   Мажордом задумчиво пожевал губами.

   – Велел не рассказывать?

   Гаор невольно оценил его сообразительность – в самом деле, нюанс весьма интересный – и повторил, слегка изменив формулировку:

   – Приказа рассказывать не было.

   – А без приказа ты не можешь?! – взвизгнул Мажордом.

   – Я человек военный, – придурочно вздохнул Гаор. – Без приказа в атаку не хожу и побед не одерживаю.

   – Ты не человек, а раб!

   – Это как ты догадался?! – очень удивился Гаор и, обойдя застывшего от возмущения Мажордома, побежал в гараж.

   В гараже он быстро, но очень тщательно проверил "коробочку" и – раз велено брать паёк и смену белья, то выезд больше чем на сутки и мало ли что – не только заправил машину под завязку, но и запихнул в багажник три канистры с бензином. Его подозрения почти сразу же подтвердил парень в белой форме господской кухни.

   – Это для хозяина, – коротко сказал он, передавая Гаору большой кожаный в металлической оправе продуктовый ящичек – поставец.

   – Понял, – кивнул Гаор, закладывая поставец в "коробочку".

   Парень сразу ушёл, хотя ему явно хотелось и поболтать, и поглазеть, но, как с удивлением догадался Гаор, спугнул его не механик, а Весенник.

   – Здесь нам родовые не указ, – тихо объяснил Весенник, заметив его удивление.

   Подготовив машину к выезду, Гаор ушёл в казарму. Отдыхать перед тренировкой. Судя по всему, могло прийтись солоно. Если особо оговорена жёсткая работа и разрешено увечить... то как бы его самого не изувечили.

   Он заставил себя подремать, хотя спать особо не хотелось, лёжа с закрытыми глазами и рассеянно слушая болтовню уборщика с Вьюнком.

   А потом была тяжёлая изнурительная тренировка. Три часа практически беспрерывного спарринга. И впервые он всё время нападал, атаковал, на одного, на двоих, на пятерых сразу, они отбивались, а он, сначала ещё сдерживавшийся, но доведённый до нужного градуса болью от полученных в ответ ударов, командами и насмешками Рарга, почувствовал, что начал звереть и сдерживаться уже не может. Да ещё мысль, что перед ним насильники, убийцы Снежки и тех, оставшихся для него безымянными девочек, и он может воспользоваться разрешением, нет, приказом хозяина и изувечить, изуродовать их как хочет... Когда парни уставали или вырубались, против него вставал Рарг, и тогда солоно приходилось уже ему. И без защитных "лап" и перчаток, голыми жёсткими кулаками. Одного из парней он и впрямь чуть не убил. Тот уже хрипел и обмякал, схваченный им за горло, но Рарг зашёл к нему сзади, и пришлось разворачиваться, прикрывая спину.

   – Стоп! – наконец скомандовал Рарг.

   Они привычно замерли и медленно разошлись, встав напротив друг друга. Все шестеро в порванной залитой кровью одежде, с разбитыми лицами. Рарг оглядел их и кивнул.

   – Всё, – устало сказал он. – Вы идите, чинитесь, а ты останься.

   Парни молча повернулись и вышли. Гаор настороженно смотрел им вслед, стараясь при этом не упускать из вида и Рарга.

   – За что на парней злобишься? – Рарг усмехнулся. – В Серенгае они не были.

   – Да, господин Рарг, – кивнул Гаор и нехотя, но Рарг слишком явно ждал ответа, сказал: – На день рождения Орната Ардина занасиловали насмерть девочек...

   Рарг понимающе кивнул.

   – Дочка, сестрёнка...?

   – Кто бы ни были... господин Рарг.

   – Понятно. Имеешь право. Только, – Рарг усмехнулся, – им каждому по стакану зелёного питья дали.

   Гаор изумлённо открыл рот и... ничего не сказал.

   Рарг кивнул.

   – Значит, знаешь. Самого поили когда? Ладно, молчи. Об этом тоже помни. Всё, пошёл. Вернёшься когда... время твоё всегда это. Понял?

   – Да, господин Рарг, – сказал уже в его спину Гаор.

   Он схватил свою куртку и побежал вниз. Смывать кровь и залечивать синяки, а то его битая морда в хозяйские планы точно не входит, и за каждый синяк вполне можно огрести добавочную порцию, а ему и этого хватило.

   Внизу его сразу, прямо у входной двери встретил Вьюнок.

   – Ты сразу в ам... амбу... ну, к Медицине иди, там и разденешься.

   Гаор улыбнулся разбитыми губами.

   – В амбулаторию, запомни.

   Интересно, а откуда здесь уже знают, что ему медпомощь нужна? Ну, все всё и всегда знают, прямо... но сегодня это знание было ему на пользу, и потому Гаор даже мысленно воздержался от ругани.