Текст книги ""Фантастика 2025-3". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Марианна Алферова

Соавторы: Артем Тихомиров,Ирина Лазаренко,Артем Бук
сообщить о нарушении

Текущая страница: 128 (всего у книги 352 страниц)

– Яниса! – шепотом возмутилась Умма, смущенно отступая от Шадека.

Маг рассмеялся.

– Да как волишь, – старуха переплела пальцы, сложила руки на животе. – Я-то что? Суседский сын, ежели помыслить, и красивше, может, будет.

– Соседский сын? – Шадек упер руки в бока. – И как это нравится Кинферу? К слову, где он, этот шалопай?

– Не знаю, – разом потускнела Умма.

– Ну да то пустое – кручиниться про то, чего не дадено, – замахала руками Яниса. – Вы лучше вон за стол садитесь да отведайте картопельки с петрушечкой! Да с маслицем домашненьким, да на шкварочках!

Картошечка уже и сама успела заявить о себе на весь дом. Пахло так вкусно, что даже троица, успевшая поесть в таверне, не стала отказываться от угощения, и все направились к трапезной.

Только Оль придержал Шадека за рукав и негромко сказал:

– Ты про Кинфера лучше не говори, Умма расстраивается. Ты ж понимаешь, как она старалась отыскать его?

– Понимаю. Ты что-нибудь знаешь?

– Что-нибудь знаю. Пару месяцев назад он в Алонику поехал по заданию Школы.

Шадек схватился за голову.

– Зачем посылать в Алонику эльфа? У ректора мало людей-соглядатаев? Или он это нарочно, чтоб без подозрений избавиться от…

– Да ты не щетинься так, – поднял ладони Оль. – Кинфер там уже дважды был и всякий раз возвращался целехоньким. К тому же мог давно уже вернуться да уехать по новому поручению. Это ж Кинфер – одна нога здесь, другое ухо там, а на письма он ленивый. Быть может, он давно уже не в Алонике, а в каком-нибудь Гижуке жрет какой-нибудь урюк, ну или в Меравии…

– Или к родне вернулся, вечным примиренцем. Не знаешь, где теперь живет его родня?

– Я вообще впервые о ней слышу.

– О, так там душераздирающая история! – оживился Шадек. – У него отцовская линия переезжая, как раз из Алоники, все люди. Его папаша вырос в Ортае и, как ты понимаешь, женился на эльфийке. Представляешь, как алонийцы были рады невестке-эльфийке? Вот с тех пор его родители с бабкой-дедкой не общаются.

– А Кинфер?

– А Кинфера бабка и дед отчего-то признали. И как так получилось? То ли успокоились к тому времени, то ли попривыкли к эльфам. А может, просто по внукам тосковали, ну или их в тот день добрая собака покусала. Словом, Кинфер общался с теми, и с этими, и все пытался всех перемирить, только ничего не получалось, и он еще оставался во всем виноватым. Дулся, не разговаривал с ними, а потом сначала все начиналось. Бзик у него на семейном согласии.

Оль покачал головой:

– Я и не думал, что кто-то знает про его семейство – у нас же заведено скрывать истории про родню, как про что-то плохое.

– Да потому что так и есть.

– Ну так откуда ты раскопал про Кинфера? Или он тебе душу изливал по три раза на год?

– Не-а. Один раз только излил, уже после Школы. Видать, совсем допекло его тогда… Так выходит, Умма обыскалась этого балбеса, а его просто носит не пойми где? В ее день рождения? Да они ж с первого школьного года… Э-э-х, и этот эльф называет раздолбаем меня!

– Тебя все называют раздолбаем, и никто не грешит против правды, – заметил Оль и маги, рассмеявшись, двинулись наконец в трапезную.

Там все уже сидели за столом и нетерпеливо оглядывались на двери, ожидая, когда можно будет приняться за еду.

– Все-таки неправильно повелось у нас, – Оль неторопливо принялся за картошку. – Мы ж чуть не полжизни знакомы, а о семьях друг друга так ничего и не знаем! Неужто еще не пора поскидать саван с ваших мрачных секретов?

– Да кому охота их ворошить, – Шадек потянулся за огурцом. – Кто из нас, кроме тебя, может спокойно говорить о своей родне, а? Кто еще просто уехал учиться в Школу, а не сбежал, или вырвался с боем, или вовсе отвалился отрезанным куском? Вот, к примеру, за школьные годы кто-то из нас слыхал, что бабушка Уммы в самой столице живет? Я вообще не знал, что у нее бабушка есть!

Яниса хотела было поправить Шадека, но не успела: Умма улыбнулась и звонко ответила:

– А вот и есть!

* * *

Утро было солнечным и теплым, словно осень нарочно ждала маленького праздника, чтобы побаловать жителей столицы. Умма, разрумянившаяся, взволнованная, в красивом новом платье и с высоко зачесанными волосами, была под стать этому радостному ясному дню.

Оль подарил ей плетеный набор, который мошукские мастера сотворили по особому заказу своего гласника: сундучок и шкатулочка, оба с хитрыми замками и откидными крышечками, устланные внутри кожаными подкладками.

Умма, восторженно попискивая, тут же набила сундучок гребнями, лентами и баночками.

Шадек преподнес накидной платок из дриадских кружев. Умма всплеснула руками, протараторила что-то о лютых растратах и тут же набросила платок на плечи.

Бивилка, ухмыляясь, протянула обернутый шелком сверток, сопроводив подарок словами «Почти в пару платку» и «Не при мужчинах откроешь!».

Дом, кое-как прибранный вчера, тоже выглядел достойно. Но засиживаться не стали, выбрались на задний дворик, устроились за столом, по случаю праздника накрытым скатеркой, расставили посуду. Шадек вытащил из кухни котел с картошкой, Оль пристроил на столе большое блюдо с гречишными лепешками и пузатый кувшин с квасом, Бивилка расставляла плошки со сметаной, овощами, зеленью. Яниса в доме заканчивала колдовать над мясом. Запах разносился умопомрачительный.

– Ой, а вино-то мы выпили! – всплеснула руками Умма. – Я вчера про него забыла! Забегалась с этим гласником…

– Какой затейный вышел случай, – Оль хитро прищурился и вытащил из-под стола плетеный кувшин с вишневой наливкой, который прихватил вчера на рынке, – сознательность перед общиной породила безответственность в отношении друзей!

В дверях показалась Яниса.

– Где ж там шатает тех хлопцев, что мусять помогати старой бабе таскать казаны со смачненьким мясом, а?

Шадек и Оль наперегонки рванули в кухню. Яниса, держась за спину, сделала пару шагов во двор, оглядела накрытый стол, одобрительно покивала.

– Ото ж доброе потчевание будет! До ладу людям хорошим!

Парни, отдуваясь, вытащили здоровенный парующий казан, установили на утоптанной земле рядом со столом. Стали рассаживаться. Яниса незаметно отступила обратно в дом.

– Да тут шесть тарелок, одна лишняя! – заметила Бивилка.

– Тарелки ставила Яниса, – Шадек обернулся на прикрывшуюся дверь. – Умма, ты кого-то еще ждешь в гости в этот радостный день?

Магичка помотала головой.

Яниса снова появилась во дворике, не затворив за собой двери. Встала, прочистила горло, сложила руки на животе, оглядела замерших магов, остановила взгляд на Умме. Подумала и улыбнулась.

– Девонька моя хорошая, в сем светлом торжестве волит тебе поклониться с добрыми пожеланиями сын наших хороших суседей!

Умма тихонько застонала и беспомощно обернулась на друзей. Шадек развел руками. Бивилка почесала нос. Оль пялился на что-то за спиной старухи. Умма тоже посмотрела.

Во дворик вышел эльф в нарядной одежде. В руках он держал здоровущий букет астр и широко улыбался. Высокий, красивый, с роскошными длинными светлыми волосами. Слева прядь была закинута за острое ухо, открывая серебряную сережку-петельку.

Когда Умма, уронив стул, в два прыжка преодолела разделяющее их расстояние и с визгом повисла у эльфа на шее, удивилась только Яниса.

Остальные маги тоже подошли, улыбаясь, похлопывали эльфа по плечам, пожимали свободную от Уммы руку, из которой Бивилка аккуратно вытащила букет.

– А я думал, ты до сих пор в Алонике! – Оль еще раз ткнул Кинфера в плечо.

– Почти правильно думал! Шесть дней как вернулся. Только Уммино письмо увидел – сразу в Арканат поехал… Ты что, думала, я пропущу твой день рождения?

Умма мотнула головой и вцепилась в эльфа покрепче.

– Но задерживаться не стану, не рассчитывай, послезавтра уеду в Эллор. Дней на десять. – Кинфер осторожно отцепил от себя погрустневшую Умму, взял ее за подбородок, посмотрел внимательно. – Поедешь со мной?

– С тобой? В Эллор? – переспросила она, словно не расслышала. Хотя на слух Умма никогда не жаловалась – просто поверить в такое было почти невозможно.

– Да, – подтвердил эльф, – со мной в Эллор. Тебя там кое-кто заждался. Да и вообще.

– Эй, так теперь людей в Эллор пускают? – обрадовался Шадек. – Я и знать не знал! Каков подарочек, а? Еду на зимовье, непременно еду, там же такие… такие… эльфийки!

Бивилка с негодующим восклицанием огрела Шадека букетом, тут же смешалась, ойкнула и спряталась за Оля. Шадек скорчил ей страшную рожу, но тоже смутился.

– Тебя не пустят, – Кинфер мимолетно улыбнулся и снова, посерьезнев, обернулся к Умме. – В Эллор нельзя просто взять и приехать. Но эллорец может привезти туда человека, которого не мог не взять с собой. Так ты поедешь?

Умма быстро закивала и, пряча заблестевшие глаза, снова уткнулась Кинферу в плечо.

Яниса, сцепив на животе плохо гнущиеся пальцы, гордо поглядела на магов и сказала:

– Ну? Я ж с первого дня говорила: глянется девке хлопец!

* * *

В этот светлый ясный день в городе было два человека, которых не радовали солнечная погода и мягкое осеннее тепло.

Один был хмур привычно, по натуре и в силу особенностей ремесла. Второго утром постигло великое горе, и он мало что замечал вокруг.

Оба мужчины сидели в небольшой темной комнате у кровати. Воздух был пропитан запахом целебных составов и отваров, а еще тем тяжким духом, что непременно селится в комнатах тяжело больных людей. Сколько ни отворяй окна, сколько ни впускай в дом свежий воздух – да по осеннему времени не в любой день и откроешь окошки.

Варравир держал обеими руками ладонь жены. Давно и безнадежно холодную, успевшую закоченеть.

Он должен был послать за жрецом, чтобы тело переправили в божемольню, а дома начали готовиться к похоронам. Вместо этого астроном вызвал угрюмого темноволосого человека, что сидел сей вздох подле него. В одной руке тот держал указок, собранный из серебряных и деревянных полос, в другой – медальон с потертыми топазами.

– Не передумали?

Варравир покачал головой, глаз не поднял.

– Понимаете, что это будет уже не она?

Астроном кивнул, продолжая глядеть в пол. Гость положил указок и медальон на стол.

– Помните о мерах осторожности?

– Да.

– И все же не дело это, нехорошо. Дважды не дело и нехорошо, потому как вы вступаете на путь преступления и верного безумия.

Губы Варравира дрогнули в бледной улыбке:

– Так ведь это вы вкладываете в мои руки инструменты, которые ведут к безумию и преступлению. Ищете топазы для защитного амулета. Передаете мне реликвию, действие которой маги не успеют отследить. Помогаете мне… заварить кашу. Как же вы идете на такое, а?

– О, – темноволосый ухмыльнулся, – ради восьмигранного Кристалла я могу еще и не на такое пойти, поверьте. Но я-то – известный беспринципный тип. Что возьмешь с некроманта?

Варравир не ответил. Гость поднялся и пошел к двери. На пороге обернулся и деловито добавил:

– Вы учтите, что все это выплывет. Выплывает так или иначе. И тогда городские маги… – Гость толкнул дверь. – Вы подумайте еще раз, а лучше – еще много раз подумайте. Вы ж приличный, образованный человек! Дотянули б уже свой век по Преданиям Божининым, там ведь ясно сказано: живите муж с женой ладно и честно, заботясь и оберегая друг друга, пока смерть не разлучит вас!

Астроном промолчал. Некромант махнул рукой и вышел, аккуратно притворил тяжелую лакированную дверь.

Варравир прижал к щеке окоченевшие пальцы жены.

– Не разлучит.

Воодушевлен и отравлен (два года после выпуска)

Но ты говоришь, это правда – земии существуют. Значит, я – самонадеянный болван, который попросту бросил кочевников. Мне и в голову не пришло задержаться, проверить, сделать хоть что-нибудь. Если бы я только заглянул в глаза девочке перед отъездом, я стоял в двух шагах от нее! Сделав два шага, я мог спасти полсотни жизней. А я просто уехал.

Как думаешь, Оль: магам, своим любимым детям, Божиня тоже воздает по поступкам их? Если на моих руках кровь полусотни человек… ее не смыть и морем добрых дел.

Из письма Кинфера, отправленного незадолго до поездки в Гижук

Странник надвигался на эльфа медленно, тяжело, набычившись.

Было мужчине лет, быть может, сорок и выглядел он человеком, проведшим жизнь отнюдь не в праздности. Сильное крупное тело, крепкие большие руки и короткие волосы, изрядно запыленные сединой. Дотемна загорелое лицо покрывали глубокие морщины человека, который привык вглядываться вдаль прищурившись и проводил много времени под иссушающими порывами ветра, под пекучими солнечными лучами. Нрав его был столь же резким, сколь черты лица.

Все это сей вздох перло на эльфа, сжимая здоровенные кулаки.

Омерзительный был эльф, если откровенно. Аккуратный, чистенький, с иголочки. Кожа гладкая до неприличия. Волосы светлые, длинные как у девки. И серьга в ухо воткнута серебряной петелькой. Тьфу, одним словом. Да еще разворот плеч такой, словно все вкругаря этому эльфу должны чего-то.

– Эй, белобрысый, задал бы деру, пока цел! – раздался веселый окрик из небольшой толпы, что наросла вокруг намечавшейся потехи.

Эльф даже головы не повернул.

Когда оставался всего один, последний шаг, Странник понял, что его смущало в нежданном госте. Еще больше, чем его неуместность в гористой раскопке, и больше, чем сдержанное спокойствие, с которым держался эльф.

Глаза. Безмятежные, льдистые и как будто скучающие. Словно это не его сей вздох по колено в землю вколотят, а сам он разметает всю раскопку.

И отчего-то мужчина вдруг ясно осознал: эльф это мог. Демонова матерь знает, как, но мог.

Странник остановился. Его подопечные, образовавшие широкий круг, гневно зашикали: они хотели видеть, как гость спиной вперед улетает с раскопки.

– Ойн Динон, – эльф выверенным движением протянул мужчине сложенный пергамент, который держал в опущенной руке, – я прибыл сюда в качестве соглядатая от Магической Школы Ортая.

Это еще что такое?! Мужчина вытаращился на эльфа и даже сделал неуверенный шажок назад, наполовину обернулся к заворчавшим Странникам. Хотел заговорить, но из пересохшего горла удалось извлечь лишь невнятное сипение.

– Этот документ, – продолжал гость, – подтверждающий мой статус, заверен ректором Школы, чья печать и подпись вам, как меня уверили, хорошо известны.

Вокруг загомонили.

– А чего это ортайская Школа лезет в дела Гижука? – выкрикнул кто-то из толпы Странников.

Эльф на вздох закатил глаза, словно говоря «Ну всякий раз одно и то же!» – и тем же ровным голосом ответил:

– В Гижуке, как вы знаете, нет собственной магической общины, поэтому в некоторых случаях вступают в силу нарочно заключенные с Ортаем договоры. К числу таких случаев, несомненно, относится возможное обнаружение древней реликвии, наделенной магической силой.

Динон наконец прокашлялся, сплюнул и почти выдернул у эльфа пергамент. Изучил так и сяк, не нашел к чему придраться. Сплюнул еще раз.

– Мы сами нашли эти развалины, ясно, господин… как вас там, – он снова раздраженно поднял пергамент на уровень глаз и, морщась, вчитался, – господин Кинфер. Ни при чем тут ваши договоры и магические Школы! И как только узнали про раскопку, а?

– А вы подумайте об этом, – процедил эльф. – И представьте на полвздоха, как тут может шарахнуть, если реликвия действительно находится внутри.

Остальные Странники, поняв, что потехи не будет и вняв короткому взмаху Динона, возвращались к работе, недовольно ворча.

– И что теперь? Поселитесь в нашем лагере и будете над душой стоять целыми днями, господин надзиратель?

– Соглядатай, – ровным голосом поправил эльф.

– А потом выгребете все наши находки да урвете в Ортай? Так имейте в виду, мы за такое лопатой не погладим, хоть печати там у вас, хоть подписи!

Эльф дернул плечом.

– К вам не подселюсь, не обольщайтесь. Дом присмотрел в деревне, что в переходе отсюда. И не увезу ничего помимо реликвии, если она отыщется. Остальным распоряжайтесь как хотите.

Динон снова поглядел на пергамент, потом обернулся в сторону деревни.

– Дурное место, – буркнул он, не прощаясь развернулся да пошел себе прочь.

* * *

Эльф, впервые приехавший в Гижук, понимал, что многое в орочьем крае будет казаться ему странным. Но даже с оглядкой на это Кинфер был согласен с Диноном: место, где он решил поселиться, выглядело именно дурным. Деревенька на полсотни жителей стояла вдали от езженых трактов, тулилась между лесом, бесплодной долинкой и низкогорьем, где вели раскопки Странники. И носила изумительное для ортайского уха название – Ылга.

Ее голова или, как тут говорили, староста, был пожилой орк – высоченный и широкоплечий, до того иссушенный годами, что, казалось, вот-вот переломится надвое. Однако Кинфер сразу понял, что это впечатление обманчиво: сил и здоровья у орка все еще было в избытке.

Эльф добрался до Ылги рано утром. Вначале перекинулся парой фраз с этим самым старостой – тому, похоже, было наплевать и на чужака, и на Странников, и заодно на обе Магические Школы Идориса. Потом Кинфер нашел себе жилье – очень даже просто: молчаливая орчиха средних лет поманила его пальцем из-за расшатанной изгороди и указала на маленькую, давно не беленную мазанку. Эльф кочевряжиться не стал, хотя сразу стало ясно, что у такой хозяйки на пирожки рассчитывать не стоит.

Пирожков хотелось. И еще таз с горячей водой. И веранду, оплетенную виноградом. Но за два года работы в должности соглядатая Магической Школы Ортая Кинфер привык довольствоваться тем, что Божиня послала.

Ничего. Авось руки на месте, как-нибудь сам и дров наколет, и воды натаскает. А деньгами Школа не обижает, так что глядишь – и на пирожки в таверне хватит.

Есть же у них тут таверна?

Наскоро ополоснувшись и сменив дорожную одежду, Кинфер отправился на раскопки, затеянные Странниками. Представители этой гильдии считали делом своей жизни составление подробных карт Идориса и дотошно исследовали каждый уголок всех шести его краев. Странники всю жизнь проводили в дороге, в компании других таких же увлеченных, без конца правили свои карты, временами навещали немногочисленные гильдийные пристанища и едва ли помнили, на какой карте отмечен их собственный дом.

То, что Странники устроили раскопки, было делом обычным: они без конца что-нибудь рыли и ковыряли. Кинферу уже приходилось сталкиваться с представителями этой гильдии, и он в общем понимал, как с ними следует вести себя.

Вернувшись с раскопки, эльф первым делом отправился на поиски таверны. Есть и спать – вот все, чего ему хотелось. Совесть ворчала недовольное, но эльф объяснил ей, что реликвия едва ли отыщется так скоро. Да и Странники, смущенные его появлением, в случае чего не станут ничего делать сами, пошлют кого-нибудь в деревню.

Через несколько дней они пообвыкнутся и тогда за ними нужен будет глаз да глаз, а пока вполне можно побаловать себя вкусной едой и долгим сном.

Таверна отыскалась быстро, хотя заплутать в Ылге было проще, чем думалось поначалу. Вроде что там той деревни на десять дворов? Только деревня-то орочья, а орки, даже такие, которые в детстве хворали, много крупнее людей, и дома они ладят выше да просторней, и места на подворья отмеривают тоже не жалея. И улицы делают широченными.

В Гижуке строили в основном мазанки. Раздутые вдвое против привычных размеров, они казались голодному Кинферу гигантскими пряниками, густо политыми сбитым белком на меду.

Таверна была устроена под стеной одной из таких мазанок. Огороженный низким плетнем шмат утоптанной земли, грубые деревянные столы на четверых и такие же грубые лавки. Под плетнем растут подсолнухи и кусты сирени. За столами уже сидят несколько орков.

«Тенистый уголок», – не без труда считал эльф витиеватые руны, вырезанные на деревянной дощечке у входа.

В общем, по гомону Кинфер и нашел это, с позволения сказать, заведение. Голоса орков, распивающих вино, выделялись среди обычных деревенских звуков: меканья и мычания, квохтания и гоготания, задорного лая и шуршания листвы на плодовых деревьях.

Хотя такая праздность сельчан посреди лета была весьма удивительна. То ли оркам вправду было нечем заняться, то ли им хотелось так считать – а староста деревни, как легко поверить, желал на это чихать ничуть не меньше, чем на Странников, Магические Школы и все прочее.

– Вино. Квас. Рагу. Хлеб. Каша. Остальное поспеет к полудню.

Хозяин «Тенистого уголка» двигался невероятно бесшумно для такого громадины, и Кинфер подпрыгнул на лавочке, на которую только успел присесть.

На лице орка ни одна жилка не дрогнула. Стоял себе и смотрел на гостя спокойно сверху вниз.

– Квасу, – взял себя в руки эльф. – И рагу. И хлеба.

Заказ принесли очень быстро, но порадоваться еде Кинферу не пришлось. Разглядывая в своей миске неаппетитную массу землистого цвета, он смутно припомнил, как ректор предупреждал его об оркской еде. За три дня пути по Гижуку отведать местной кухни Кинферу пока не пришлось. Большей частью путь пролегал по малонаселенным местам, и эльфу приходилось довольствоваться запасами вяленины, сухарей и крупы. А вчера утром он проезжал через крупный город и привычно выбрал таверну, где стряпали гномы.

Представителей иных рас в Гижуке было немного, но какое-то количество гномов, людей и эльфов тут все-таки обитало. А гномскую кухню с ее острыми и пряными приправами Кинфер очень даже уважал.

В Ылге гномов, кажется, не водилось.

Эльф покосился на пирующих орков, убедился, что те на него не смотрят, и очень осторожно слизнул с ложки немного рагу. Выпучил глаза, затравленно огляделся, не нашел, куда бы выплюнуть, и, зажмурясь, проглотил.

Варево готовили, похоже, из грязи пополам с тараканами. Жирными, свежеубиенными.

Кинфер присосался к квасу, надеясь смыть с языка гадкий вкус. Квас был хорошим, резким, прохладным. Отдышавшись, эльф с опаской оглядел хлеб. Тот выглядел не Божиня ведает как аппетитно, но вполне невинно. Желудок забурчал, требуя законной доли пищи.

Эльф вздохнул и отгрыз корочку. Хлеб испекли из непонятно какой муки, не пшеничной и не ржаной, к тому же пересушили и недосолили, но между ним и рагу выбор был невелик.

Со страдальческим видом сжевав все три куска, Кинфер расплатился (хорошо хоть ортайские деньги не забыл выменять на местные во вчерашнем городе) и решил, что отныне готовить еду будет сам. Во дворе мазанки он видел поленницу, в котомке еще осталась крупа, а овощей и прочего сельчане небось только рады будут продать.

Но это все потом. А теперь – спать! Немедленно спать!

Когда Кинфер вышел за плетеную ограду «Тенистого уголка», навстречу ему попался пожилой орк. Лысый, согбенный, худощавый, в домашней поношенной одежде, он шаркал по другой стороне улицы. Старик что-то приговаривал, очень эмоционально, да размахивал руками не хуже ветряка.

Эльф проводил изумленным взглядом пожилого орка, а потом обнаружил себя взятым в кольцо двумя орками молодыми.

Похоже, все обитатели Гижука обучались незаметному подкрадыванию! Во всяком случае, Кинфер не мог припомнить, чтобы ортайские орки подобным образом заставали его врасплох. Эти двое были схожи, словно две вишни с одной завязи, да еще и одеты одинаково: в полотняные рубахи и шерстяные штаны, подвязанные бурыми поясами. Единственным отличием была пара темных родинок над губой одного из орков.

– Маг? – для порядка спросил второй близнец, словно в Ылгу сегодня прибыл еще десяток светловолосых эльфов.

– Маг, – не стал отрицать очевидного Кинфер.

– Хорошо, – решил первый орк, и братья вежливо подцепили эльфа под локотки, вынуждая следовать по дороге между ними.

– Э-э-эй! – возмутился Кинфер.

Ноги его теперь доставали до земли не на каждый шаг. Положение получилось, откровенно говоря, унизительным.

– Не трепещи, – посоветовал отмеченный родинками орк, который теперь шел справа. Ладонь у него была та еще, легко охватывала отнюдь не тощее предплечье мага, – не зла хотим, посоветоваться надо.

Эльф дернулся, как рыба в рыбацкой сети.

– А руки для этого крутить обязательно?

– Извиняемся, – хором пробасили близнецы и разом отпустили мага.

Тот наконец обрел под ногами твердую почву и нервно повел плечами, расправляя непотребно перекосившуюся одежду.

– Только стоять не будем, будем шагать, – решительно добавил второй орк, и эльф предпочел не спорить.

Троица вновь двинулась по дороге. Пожилой орк, все так же бормочущий, бодро топал шагах в двадцати впереди.

– Вон тот прискорбный на башку старец – наш дедуля, – внезапно заявил близнец справа. – Меня именуют Ук, а брата – Жоркий.

– Кинфер, – представился маг.

– Приятственно, Кинфер. Так вот, когда на дедулю нападает охота смены мест, мы с Жоркием ходим следом и глядим, чтоб старый ни во что не вляпался.

– Тут можно вляпаться во что-нибудь серьезней коровьей лепешки? – хмуро спросил эльф и повел плечами, словно убеждаясь, что их никто не держит.

Близнецы басовито хохотнули, и Ук ответил:

– Мы еще не знаем, он недавно спятил. Быть может, ему придет охота упасть в колодец или свалиться лицом на топор в каком-нибудь дворе, кто ж поймет этих пришибленных?

– Хм-м, – протянул маг.

– Так вот что спросить хотим: а нет ли какого заклятия, чтоб дедуле мозги на место опять повернуть?

– Нам не то чтоб так уж сложно последить за ним, – поспешил уточнить Жоркий, – но дедуля как-то поприятней все же был до того, как спятил.

– Вдобавок семья тревожится, – Ук озабоченно сдвинул густые брови, – как и все другие семьи, где кто-то из родни на голову ушибся. Кто знает, что с этими чокнутыми станет в День Зеленого Паука?

Некоторое время шагали молча. Кинфер покусывал губы, смотрел себе под ноги и то и дело пинал подвернувшиеся камешки. Орки уважительно косились на мага и ждали, что же он ответит.

– Ни слова не понял, – в конце концов заявил эльф. – Какие семьи волнуются, кто обо что ушибся и при чем тут пауки?

Близнецы переглянулись. Жоркий развел руками:

– Он же не тутошний. А мы набросились.

Ук кивнул и остановился: старик, шедший впереди, заинтересовался вишневым деревом в одном из дворов и теперь что-то возбужденно рассказывал ему. Жоркий присел на корточки прямо посреди дороги, вытер взопревший лоб и принялся растолковывать:

– За последнее время во многих семьях кто-нибудь из орков тронулся умом. Плохого эти тронутые не делают, не буянят, ничего такого. Кто тихонечко в углу сидит и бормочет, кто вот с деревьями болтает, а кто и вовсе почти нормальный, только всякое разное ему временами чудится. То будто бы птица по дому летает, то словно живность какая-то мимо ходит, то запахи всякие блажатся. Ничего такого, словом.

– Просто четвертушка деревни чокнутая, – кивнул Ук. – И правда, про что говорить!

– Ну так жители и тревожатся, – продолжал Жоркий, словно не слыша брата, – кому ж охота быть следующим, кто спятит? Или дождаться, что все эти свихнутые все же озлятся? Мало ли, что им завтра привидится, так ведь?

– Правильно, – согласился Кинфер. – А что такое зеленый паук? Глядите, ваш дедуля уже дальше потопал.

– И впрямь! – Жоркий легко поднялся, и троица зашагала по улице дальше.

Никто из жителей до сих пор не попался им навстречу. Даже во дворах не видно было орков, никто не трудился на многочисленных огородах. Быть может, полуденное солнце слишком пекучее для жителей Гижука? Это Кинферу, выросшему южнее, в Ортае, оно нипочем, а оркам жарко, наверное. Вон у близнецов на лбу пот выступил!

– День Зеленого Паука, – теперь говорил Ук, – приходит раз в дюжину лет, когда открывается первый портал и солнце закрывается зеленым туманом.

– Никогда о таком не слышал, – протянул эльф. – Какой еще туман?

Старик дошел до конца улицы. Дальше простиралась долинка. Пожилой орк остановился в нерешительности.

– Раньше во время помутнений он не ходил дальше деревни, – встревоженно заметил Жоркий. – Не хватало еще, чтоб его за околицу понесло. Долина Стенаний – паршивое место для подслеповатого старика, там кротовьих нор без счета!

– Долина Стенаний? – изогнул бровь Кинфер.

Старик высказал что-то простиравшейся перед ним долинке, развернулся и потопал обратно по дороге.

– Хвала Божине, – выдохнул Ук. – Так вот. Ты ж знаешь, что порталы появились в Идорисе, когда сюда приперлись кочевые демоны? Прежний мир, который они заселяли, начал помирать, и они двинулись искать новый.

– Кочевые демоны, – Кинфер наморщил лоб. – Да, это одна из баек Оля. Там говорится, что демоны пришли обживать Идорис, обосновались в Даэли и стали сманивать призорцев, природа которых близка к демонической. А люди получили амулеты для перехода в Миры-междумирья, и из этих Миров тащат в наш мир Кристаллы. Они источают сущность, которая… что она делает? Не помню.

– Помогает демонам сохранять человеческий облик, – подсказал Жоркий. – Чем больше Кристаллов в Идорисе, тем больше демонов могут разгуливать среди нас неузнанными.

– Наверное, – не стал спорить маг. – Я плохо помню эту байку. Мы не любили ее, потому что она глупая и не про сказочных существ.

– Он слыхал, но не поверил! – прогудел Ук. – Ну да, ну да. Помнится, дедуля, когда еще был не свихнутый, так говорил: молодь завсегда думает, что до нее жизни не было, поэтому стариков не слушает и сама все знает лучше всех!

– Есть ли крупица истины в старых легендах, – пробормотал Кинфер. – Вечный вопрос. Ук, старики тоже не могут знать наверняка. Порталы появились около сотни лет назад, тогда нынешних дедушек еще на свете не было.

– Но все ж они были ближе нашего к тому времени.

Старик прошлепал мимо, даже не повернув головы в сторону внуков. Троица развернулась в обратную сторону, медленно двинулась следом за пожилым орком.

– Словом, – продолжал Жоркий, – порталы пробили демоны, когда причапали в Идорис через Азугай, магонову страну.

– Азугай? – повторил Кинфер. – Это то место, что за горами Миров? Я что-то слышал о нем, но никто не упоминал названия. Азугай.

– Да. Там нормальные магоны, а в Мирах – свихнутые. Когда демоны пришли в Идорис, в Азугае еще не было магонов. Так вот, однажды, давным-давно, в этих самых краях открылся самый первый портал, – понизив голос, продолжил Жоркий. – И в тот день такое творилось! Земля тряслась, ветер выл, дрожали горы, пересыхали реки. А потом солнце заволок зеленый туман. Он тянулся по земле до самой горной гряды, укрыв собою многие десятки верст.

Жоркий умолк, и вместо него продолжил Ук:

– Зеленый туман делал орков слепыми и вялыми, не давал им дышать. И если кому доводилось затеряться в этой зелени, то его уже нельзя было найти. Через день, когда туман сошел, не нашлось никаких следов сгинувших орков, не нашли ни их тел, ни костей.

– Когда туман стал совсем непроглядным, – снова заговорил Жоркий, – из него вышел Зеленый Паук. Он был размером с орка, о десяти ногах цвета меди и с телом крепким, как железо. Он медленно шел по округе и разыскивал заблудившихся орков. Зеленый туман изменил наших братьев и сестер и претворил их в магонов, а Зеленый Паук съел их память и подарил их самих Азугаю.