Текст книги ""Фантастика 2025-3". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Марианна Алферова

Вершки, корешки и наследие гномов

Некоторым недоумкам кажется, будто их проблемы сделаются не такими уж важными, если притвориться, будто это и не проблемы вовсе, а что-то навроде приключения

(Клинк Скопидом, владелец харчевни «Свистящий гейзер»)

– Итак, – канцеляр постучал пером по краю чернильницы. – Почему мы должны заплатить за эту работу именно вам?

Йеруш дико вытаращился, ожидая, что канцеляр рассмеётся собственной дурацкой шутке, но мужик был серьёзен и уныл, как стоящая на его столе чернильница. Глухая серая рубашка, серый жилет, серое узкое лицо со скорбным крючковатым носом, линялые глаза под нависшими веками, бледные худые пальцы в чернильных пятнах – глупо ждать шутки от такого человека. Подобные люди появляются на свет, чтобы делать всё по времени и по правилам, того же требовать от других, множить в мире скуку, безысходность и осеннюю сонливость.

Йеруш усердно и медленно вдыхал затхлый воздух с запахом бумажной трухи и воска. Канцеляр ждал, чуть прищуривая левый глаз от падающего из окна света, и Найло, смирившись с тем, что этот человек не пошутил, нетерпеливо выплюнул:

– Да кому ещё-то⁈

Канцеляр постучал пером по чернильнице. Звук попытался разлететься, но увяз в стопках бумаг на столе и в стенах, обитых блеклой тяжёлой тканью.

– У вас есть рекомендательные письма? Контракты с прежних мест работы? Какое-нибудь подтверждение вашего мастерства? Желательно из близлежащих земель, конечно…

– Нет, нет, нет у меня никаких писемных контрактов и лежащих земель! Но вы же видели мой называй!

Йеруш рывком выставил перед собой левую руку со сжатым кулаком. Браслетная пластина называя не была видна под рукавом куртки, так что жест вышел двусмысленным.

Линялый взгляд канцеляра улиткой прополз по листу и добрался до верхних строк.

– Всё верно. Вопросы касаются не вашей личности, Йеруш Найло, гидролог, домен причисления – Ортагенай. Это где-то в Эльфиладоне? Вопросы касаются вашего мастерства, квалификации. Вы можете её подтвердить?

Йеруш яростно замотал головой. До сих пор единственной рекомендацией, которая ему требовалась, было упоминание собственного имени (изредка) или университета Ортагеная (по обыкновению). После этого желающие немедленно нанять Йеруша Найло на работу выстраивались в очередь. Но на каком-то этапе долгого-долгого осеннего путешествия они с Илидором слишком удалились от тех мест, где упоминание университета из эльфского домена имело смысл.

Стоило бы подумать об этом раньше, конечно, но Йеруш не подумал. В его собственном мире университет занимал слишком важное место.

Найло зажмурился, заставил себя сделать долгий вдох. Открыл глаза, встряхнулся всем телом, по-собачьи, и махнул ногой, желая закинуть её на подлокотник кресла, но обнаружил, что сидит на стуле, на котором нет никаких подлокотников. В блеклых глазах канцеляра появилась туманная тень тревоги, встрепенулся на миг огонёк в одной из ламп на столе.

– Слушайте, у меня тьмущая тьма научных публикаций, я проводил бездну опытов в ортагенайском университете, исследовал подводные жилы в Эльфиладоне, спасал от засухи Донкернас! Я составил карту подводных горизонтов Чекуана и Варкензея с учётом сезонных магических колебаний! Таскался по Старому Лесу вдоль и поперёк притоков Джувы и нашёл там такое, что всем вашим лежащим землям не приснится в сладострастных снах… Ай, да мы с вами не выйдем отсюда до завтра, если я буду просто перечислять все свои работы, которые наработал в западной части Маллон-Аррая, но я вовсе не хочу сидеть тут до завтра! Я учёный! Гидролог! Неустанный практик! Я вытаскивал поселения из таких обезвоженных задниц, в которые вы бы заглянуть побоялись! А теперь вы, не видя этих задниц, спрашиваете, почему именно мне нужно заплатить за такую ерундовую работу? За такую скучную тягучую простоту, как исследование вильнувшего водного горизонта в этом затрюханном городе? Вы серьёзно сейчас?

Канцеляр, невозмутимо записывающий слова Йеруша, поднял на него пустой взгляд:

– Ваши исследования публиковались в эльфских научных журналах?

Найло размашисто клюнул воздух, что было воспринято как кивок.

– У вас есть при себе авторские экземпляры?

Снова Йеруш уставился на канцеляра с недоумением.

– Впрочем, – бормотал тот, продолжая чёркать пером, – это не имеет большого значения, ведь кабинетные теории никак не помогают решать прикладные задачи, такие как исследование водных горизонтов.

Йеруш улёгся грудью на свои колени и стиснул планку стула под сиденьем.

– Что касаемо многочисленных работ, якобы выполненных вами… Вы не можете предоставить доказательства их выполнения. Почему-то у вас нет с собой рекомендательных писем из… Доне-кер-наса, я правильно записал название? Это тоже в Эльфиладоне? Че-ку-ан… тоже некие крайне отдалённые земли, очевидно. А также…

Йеруш скрипнул зубами и выпрямился, положил руки на колени. Его пальцы были скрючены, как когти разъерепененной птицы. Канцеляр постучал пером по чернильнице.

– Вы говорите, что выполнили огромное множество работ для огромного множества работодателей, но у вас нет при себе ни одного рекомендательного письма. Вы говорите, все ваши работодатели очень далеко отсюда, и никто не может поручиться за вас лично. Я верно излагаю? Так почему мы должны заплатить за эту работу именно вам?

* * *

После столь «удачного» общения с канцеляром Йеруш даже не удивился, что местный писарь-справлятель понятия не имеет, где найти мага сживления Фурлона Гамера. У Йеруша просто не осталось запаса удивления, всё сгорело в топке злости.

Писарь-справлятель сообщил, что в городе обретается недавно прибывший из Ануна маг сживления, только зовут его Брантон и он молод – возможно, сообразил Найло, это один из тех учеников, которых увёл за собою Фурлон Гамер. У Йеруша больше не было лишних монет, чтобы порадовать услужную кружку, потому писарь-справлятель пробухтел, что адрес искомого мага Брантона можно будет получить не ранее, чем завтра перед закатом.

Когда Йеруш вышел из ратуши, сонное осеннее солнце уже довольно высоко подняло тяжелое пузо над горизонтом и жизнь в городке Лиски бурлила. На ратушной площади народу было немного, а вот на соседней улице Торговой – даже очень.

Эльф и дракон прилетели к Лискам ранним утром. На перелёте настоял Йеруш, хотя до оцепенения боялся летать сам и страшно ворчал, если Илидору приспичивало подняться в небо над густо населённой местностью. Но глашатай в неподалёком городке Камьене возгласил на гласной площади, что градоправитель Лисок «приглашает на недолгую, но прибыльную работу опытного знатока движений водных жил» и прочая, и прочая. И Йеруш, услыхав это, немедленно подпрыгнул, замахал руками, изошёл пятнистыми щеками и глазами бешено заблестел, показывая, что видит в словах глашатая судьбоносный знак и руководство к действию одновременно.

Дракон тоже оживился. Деньги их к этому моменту почти окончательно иссякли, что весьма омрачало повседневность сложными вопросами «Где бы найти жильё подешевле, а желательно бесплатно?» и «Чего б пожрать?». В прежней жизни Илидора и Йеруша такие вопросы устраивались как-то сами собою, потому оба слабо представляли, как их решать.

Сушеные травки из Старого Леса и взятые на обмен вещицы из Гимбла закончились ещё в сёлах после Ануна. Ягоды окончательно отошли, для птичьего яйцекладения не сезон, грибами в холмистой местности не разжиться, а из мяса есть только снулые суслики, да и тех попробуй выковырять из нор. Рыба упорно не желала вылавливаться из рек, а для мысли таскать птицу из курятников дракон ещё недостаточно оголодал. Йерушу такая мысль вообще едва ли могла прийти в голову. Зато ему пришло в голову, что «рыбу в реках до самого моря распугали драконьи вопли и ничего удивительного, Илидор, ты так верещал над облаками в ночи, что даже меня чуть не распугал».

Дважды Илидору удавалось заработать обоим еду и ночлег, помогая в попутных деревнях со всякими работами, и тогда Йеруш вёл себя восхитительно, то есть становился очень тихим, признательным и дружелюбным. Однако еда заканчивалась быстро, а голод приходил снова, от прохладной погоды делаясь особо мучительным, хотя сам позднеосенний холод был весьма терпимым здесь, на юге.

Вопрос «Как восполнить деньги Университета в этой чудесной ситуации?» мрачно реял над головами, становясь уже по-настоящему тревожащим.

Вдобавок дороги в этой местности представляли собой сплошь колеи, размытые обочины и широкие ручьи, над которыми никто не озаботился выстроить постоянных мостов, зато озаботился проложить доски и выставить стражников, чтобы собирали плату с путников. Так что полёт выглядел очень-очень привлекательным даже в глазах Йеруша, несмотря на страх, желание осторожничать и нещадный холод, живший в высоте.

И вот после всех мук город Лиски паскуднейшим образом не оправдал надежды, что Йеруш сейчас легко получит доходную непыльную работу. И Фурлон Гамер не оправдал надежды, что будет найден в Лисках. На кой, спрашивается, он снова потащился в неведомые дали?

Платить ему за подводный костюм всё равно сейчас было нечем, но Йерушу пекло хотя бы узнать, возможно ли создать такой костюм в принципе.

Теперь эльф и дракон брели в утренней толпе по улице Торговой от ратуши до спального дома. Шли мимо лавочных рядов под аккомпанемент тележных скрипов, стука копыт лошадок и пони, криков зазывал, людского гомона, голодных ворчаний в животах и верещания грачей. Йеруш шипел, пыхтел, тихо порыкивал, переживая встречу с «деревянным по пояс бумагомаракой, чтоб ему жидким воском подавиться», пихался локтями, если его кто-нибудь задевал, и не представлял, что делать дальше.

Илидор вертел головой и блестел глазами – у него было приключение. Почти всякий тупик можно счесть приключением, если ты дракон и в любой момент можешь улететь куда-нибудь ещё.

На улице Торговой смешивались пласты запахов: свежевыпеченный хлеб, кое-как выделанные кожи, краска для ткани, что-то сладкое, сушёные травы, воск, дровяной дым, перегар, топлёные жиры. Ухо то и дело выхватывало из людского гомона обрывки фраз:

– … и подумала пироги затеять…

– Куда торопишься, красавица?

– Агор одаб унах вебар нэ!

– Та ш-штош ты толчёшься, ну!

– … не иначе как лихота осенняя…

Потом в гомон ввинтились и перекрыли его звонкие детские голоса:

– Травник Кунь Понь продаёт настои для домашней скотины! Болтушки от роговой почесухи, мази от трещин на вымени!

– Аптекарь Касидо, сын Маруны, приготовит нарочный целебный настой по вашему заказу! Мази от воспалений, настои для облегчения родов, ароматные травы от головных болей!

Вопили дети лет десяти: вихрастый чернявый мальчишка стоял с правой стороны улицы, под кованой вывеской-цветком, а девочка с тощими соломенными косичками – слева, под фигурной деревянной вывеской в форме чаши весов. Стараясь перекричать друг друга, дети краснели лицами от натуги, то и дело срывались на визг, голоса их взрезали мерный гомон уличной толпы.

– Травник Кунь Понь обучит делать составы от нудного кашля и от тошноты! Обучись лечить себя сам и не плати аптекарю! Ученикам Кунь Поня скидка на травы и склянки!

– Аптекарь Касидо, сын Маруны, купит толчёные рога козла, быка али другого зверя! Такможе заплатит, не скупясь, за клыки оленя, кровь дракона и сброшенную змейскую чешую не короче локтя!

Илидор остановился так резко, что в спину ему врезалась кудрявая девица с корзиной, прыснула со смеху. Илидор обернулся, сверкнул зубами, придержал девицу за локоток, без нужды помогая обойти внезапно вставшего себя, смешаться с потоком идущих по улице людей. Девушка улыбнулась в ответ и вплелась в толпу.

– Дай пробирку, – потребовал Илидор, чуть повернув голову к Найло, а глазами провожая ворох каштановых кудряшек.

– На кой ёрпыль?

– Дай, – повторил Илидор и протянул руку. – И маленький ножик. И отойдём куда-нибудь, что ли, а то затопчут…

* * *

В аптеке Касидо, сына Маруны, было сумрачно и тесно от уходящих к потолку стеллажей с коробками и склянками. Пахло мятой, тёплым воском и чем-то свеже-кислым. Сам аптекарь сейчас вздымался из-за прилавка длинной сутулой загогулиной и негодующе смотрел на человека, который только что вошёл в аптеку и протянул ему, Касидо, склянку с кровью, радостно заявив: «Вот! Драконья!».

– Ты за кого меня принимаешь, наглец⁈ – загрохотал аптекарь. – Думаешь, я не отличу крови дракона от людской или даже звериной? В твоей пробирке что угодно, но не драконья кровь!

– Да-а?

Изумление посетителя было таким искренним, что Касидо немедленно прекратил негодовать и даже ощутил некоторую неловкость, а ещё – что-то вроде сочувствия к этому улыбчивому золотоволосому пареньку. Видать, он так открыт и доверчив, что и всех окружающих считает такими же, а жизнь его ещё не треснула как следует. Вот и умудрился поверить какому-нибудь гнусному обманщику, который ему продал пробирку обычнейшей крови по цене драконьей.

– Драконья кровь черна и переливчата, как звёздное небо, мой друг, – отечески-снисходительно проговорил аптекарь, прочистив горло. – Кровь детишек – жидка, ровно сок вишни, девичья – розовата, как смущённый румянец. В твоей же пробирке обычнейшая кровь взрослого человека или, быть может, домашней скотины. Я, конечно, готов купить её у тебя по обычной кровной цене.

Аптекарь протянул руку за пробиркой, и посетитель, вздохнув, отдал её Касидо.

– Всё это хорошо, но монета-другая не решат моих проблем.

Касидо благожелательно улыбнулся, аккуратно переливая кровь в собственный пузырёк.

– Если жаждешь заработать больше, отправляйся на Сытую площадь или в рыночные ряды. Харчевникам и торговцам часто требуются помощники. Они платят за день до трёх-четырёх монет, и если продержишься у них достаточно долго…

Посетитель вздохнул. Теперь, когда он перестал улыбаться и сиять глазами, Касидо заметил, что он бледноват, одежда его слишком легка для поздней осени и болтается чуточку слишком свободно. Едва ли в последнее время этому человеку часто доводилось поесть досыта – уж всяко не горячей еды, а после излома осени на подножном корму даже свиньи дохнут, как говаривала Маруна, матушка Касидо.

– Харчевники и торговцы обычно кормят своих работников, – как будто между прочим добавил аптекарь.

И чуть было не сказал, что обычная цена за малую пробирку крови – не одна монета, а три, хотя это было неправдой, и страшно удивился сам себе. Немного поспешно протянул посетителю опустевшую пробирку и монету – пока его вновь не обуяло нежданное благодушие.

– Харчевни либо рыночные торговцы, значит. – Цок-цок ногтем по стеклу. – Не знаешь, кто из них сейчас ищет помощников?

Странный посетитель снова улыбался, и Касидо решил, что усталость и недокормленность этого человека ему причудились – не иначе как от скудного изоконного света. Надо бы лампу зажечь.

– Ардану Нурею с западного рынка по осени всегда нужны люди на переборку овощей. Клинк Скопидом из «Свистящего гейзера» ищет помощника на кухонный подвоз и за порядком в зале следить. В спальном доме «Тихая ночка» вечно проблемы с поломоями…

– Клинк Скопидом? – повторил золотоволосый. – Гном?

– Нет, эльф, – окрысился Касидо неожиданно для самого себя и застыл с открытым ртом, не придумав сходу, как сгладить свой дурацкий выпад.

А золотоволосый рассмеялся, неожиданно заразительно и при том раскатисто, словно в горле у него жил не обычный голос, а корабельный колокол, махнул рукой на прощанье и исчез за дверью. Словно причудился.

* * *

Харчевня «Свистящий гейзер» находилась недалеко от торговой улицы, на углу, где встречались мастеровой квартал и жилые дома средней благополучности. Самое, в общем-то, место для гномской харчевни. Она выглядела обманно-приземистой из-за массивных двойных дверей и некрупных окон – словно норовила закопаться под землю, откуда происходили далёкие предки её хозяина. Илидор пришёл рано – харчевня работала с полудня, и ещё даже не вился дымок над печной трубой, но владелец харчевни оказался на месте – обходил дозором владенья свои.

Клинк Скопидом был гномом лет пятидесяти, косматым, весьма пузатым, исполненным эдакой почти зримой ворчливой могучести. Он носил яркую красную рубаху, засаленную шерстяную жилетку и седоватую бороду в форме лопаты для погрузки руды.

– Плащ сымай, – буркнул гном, впуская Илидора в зал.

Дракон и бровью не повёл. С удовольствием вдохнул запахи дерева, пушистой пыли и прогоревших дров.

– Начтак, работник мне нужен так-то постоянный, дел в харчевне непроворотно. Ты если пришёл на поденщину, то я тебя могу взять, но как найдётся другой человек, который насовсемную работу хочет – с тобой мы попрощаемся, не взыщи. Мне насовсемные работники нужны, а не такие, каких можно даже по имени не запоминать, потому как всё равно скоро уйдут.

Илидор беспечно улыбался и вертел головой, оглядывая зал. Дерево тяжёлое, морёное и светлое, резное, тесаный камень и тяжелые занавеси из ткани, какое-то закрытое помещение, стена которого выходит прямо к входной двери, а вход, видимо, образует нишу в дальнем углу зала справа, окна небольшие, зато все с короткими занавесками и с подоконниками, уставленными кувшинами, подсвечниками, плошками; у дальней стены три приземистых постамента с бочонками, повсюду колонны с крюками, на которых висят лампы; столы на четверых и на шестерых, грубые стулья и лавки, бесконечные полки по стенам, открытые и закрытые тканевыми занавесками, а у противоположной стены – дровница и камин, в котором, пожалуй, можно запечь медведя, над камином снова полки…

Дракон понадеялся, что кухонные работники и уборщики харчевного зала в «Свистящем гейзере» – совсем разные люди.

– Кормёжка с меня, – загибал толстые пальцы Клинк, – простая, конечно, кормёжка, зато непременно горячая, уж два-то раза в день непременно.

Пытливо зыркнул на Илидора, желая удостовериться: этот человек рад? Он понимает щедрость предложения доброго Клинка Скопидома? Илидор продолжал улыбался и сиять глазами, так что успокоенный гном продолжил:

– Платить буду две монеты за день, кажное утро выдаю плату, тока не наперёд, а за прошедший день – это моя такая придумка, а то работал тут один запойца, получит свои монеты вечером, а утром башкой мается или вовсе не выходит. Не надо мне такого боле, и запойцев я не терплю, ну да ты не из них, оно ж видно. Если покажешь себя хорошо на работах – подниму плату до трёх монет, тока это не раньше чем дней через двадцать.

Махнув приглашающе рукой, Клинк покосолапил к двери в кухню, что находилась напротив входной, на одной стороне с камином, и дракон последовал за гномом. Выскобленные доски пола приятно и едва слышно поскрипывали под ногами. От столов пахло пивом, деревом и едва заметно – мокрой тряпкой.

– Делать будешь чего я скажу и чего Ундве понадобится, это дочь моя, она кухней заправляет. Дрова носить, продукты носить, вечером мебель расставлять. Может, прибраться поможешь или там перенести-переставить чего.

Гном открыл дверь, пропуская Илидора в кухню, с сомнением оглядел дракона со спины. Клинк бы предпочёл нанять кого-нибудь покрепче и посерьёзней с виду, а не это… летяще-танцующее недоразумение. Не оставь Илидор ножны в большом рюкзаке Йеруша, у него был бы шанс больше впечатлить Клинка – или сразу получить от дверей поворот, поскольку кто поверит, что оборванец с гномским мечом на поясе всерьёз желает наняться на кухонный подвоз.

– Иногда, бывает, нужно врезать кому-нибудь, кто напьётся как хряк и буянит сверх меры. Осилишь такую работу?

И гном протянул руку – пощупать мышцы на плече Илидора, но как только ладонь Клинка сомкнулась над локтем дракона, тот рефлекторно и молниеносно развернулся, вывернул-вырвал руку из захвата и врезал Клинку под дых. Гном впечатался в дверную коробку и согнулся вдвое.

Илидор зажмурился.

– Ага, – просипел Клинк, хватая воздух ртом и утирая слёзы. – Осилишь. Сомнений боле не имею.

Кухня огромная, размером с общую комнату в спальном доме, пожалуй. Печь в полстены, несколько разделочных столов, ряд крюков и полок с посудой да утварью. К одному из углов пол идёт скосом, к сливу, закрытому сейчас мелкой сеткой – видимо, от мышей. В кухне пахло тестом и пряностями. Необъяснимо хотелось провести ладонью по огромной столешнице.

Клинк затеплил пару ламп, и дракон принялся искать взглядом корзины, подобные тем, в которых хранила продукты Нелла Пивохлёб из Гимбла.

Корзины тут были – под настенными полками у дальней стены, и дракон улыбнулся.

– Работать будешь с послеполудня до самой темени. Ночевать можешь в дровяльне при харчевне, туда отдельный вход и вон груба печная выходит к стенке, можно в тепле устроиться. Тока не вздумай у меня за спиной дрова продавать – я тут же прознаю и насандалю тебе по башке, понял?

Илидор не понял, но на всякий случай кивнул.

Между самым большим разделочным столом и окном Илидор обнаружил ещё одну печь, маленькую, утопленную в пол. Над ней стоял треножник – подставка под котёл, как не сразу сообразил Илидор. Треножник с трёх сторон держат на своих плечах три большие кованые мыши, каждая размером с откормленного кота. Ноги мышиные растопырены, левые позади, правые впереди – получается, треножник на самом деле шестиножник. Передними лапами мыши поддерживают друг друга под локти, создавая круговую опору для дна котла. А верхняя его часть, видимо, должна лежать на плечах и затылках – мышиные головы наклонены вперёд.

– Дед мой выковал, – с гордостью пояснил Клинк Скопидом, увидев, как завороженно Илидор таращится на треножник. – Дед кузнецом был, первейшим во всех Лисках. До сих пор его ковка по всему городу, на воротах, на лавочных вывесках, в домах богатейских, да много где…

* * *

До послеполудня Йеруш обходил городские улицы и площади, читал объявления на вестных досках, прислушивался к разговорам и не представлял, как искать работу. Не заходить же во все дома подряд с вопросом: дескать, не нужен ли вам толковый гидролог, уважаемые жалкие людишки?

Впервые в жизни Йеруш Найло оказался один в новом месте, где о нём никто не знал, куда его никто не звал и никто в нём не нуждался, и Йеруш понятия не имел, как сделать так, чтобы в нём ощутили надобность. Нанять, что ли, крикливого ребёнка вроде тех, которые зазывали людей в аптеку Касидо и к травнику Кунь Поню? А что, не такая плохая мысль – пусть бы какой-нибудь мальчишка стоял на оживлённой улице и вопил: «Гидролог Йеруш Найло проследит направления водных жил! Расчёт истечения питьевых и постирочных вод с учётом сезонных магических колебаний! Анализ воды на включения и пригодность для питья! Определение мест для рытья колодцев!»…

Отличная идея, просто замечательная, только, во-первых, вряд ли в Лисках можно развернуть подобную деятельность без какого-нибудь разрешения, а во-вторых, и разрешение, и зазывала будут стоить денег, которых у Найло уже, считай, не было. Даже оплата крошечной каморки в спальном доме сейчас была проблемой, не говоря уже о постоянно сосущем чувстве голода. Того и гляди – придётся тратить оставшиеся деньги Университета, просто чтобы прожить ещё какое-то время.

Твою жвару, какой стыд и ужас! Эльф из хорошей семьи, первый платиновый выпускник за всю историю Университета Ортагеная, истратил половину университетских денег и никак не может их возместить, более того: не может даже заработать себе на ночлег и пропитание! Шляется по людскому городу в затерянных ёрпылях среди голодухи и неприкаянности! Совершенно не представляет, что ему делать!

Йеруш аж зажмурился, бредя по улице к спальному дому. Он даже не может сдаться. Не может, поджав хвост, вернуться в Университет немедля, хотя такое желание то и дело проскакивает – да, Йеруш, возможно, поджал бы хвост и вернулся к Ллейнету Элло, пока ситуация из паскудной не превратилась в непоправимую… Но, прав Илидор, из этих мест до Ортагеная не менее тысячи переходов, и пусть даже до Декстрина какую-то часть пути можно пролететь, а не пройти – дорога всё равно будет долгой, и оставшиеся деньги Университета так или иначе иссякнут.

Не говоря уже о том, что неохота Илидора кого-то носить на спине сопоставима по силе разве что с ужасом Йеруша перед полётами на драконе.

Может, действительно нанять зазывалу, а там видно будет? Во всяком случае, людишки, окружающие Йеруша прямо сейчас, смогут узнать, что на свете существуют гидрологи и они могут быть полезны; Йеруш сможет это донести до людишек, не взаимодействуя с каждым персонально и не глядя в их тупые глаза.

Уже почти решившись нанять ребёнка-зазывалу, Йеруш добрёл до спального дома. Погружённый в свои мысли, он не увидел, что его там поджидают – при виде Найло буквально подпрыгнул круглолицый белобрысый мужчина лет тридцати, в душном с виду костюме и с беспокойными руками, которые никак не вязались с этим костюмом. Йеруш же обнаружил ждуна, только когда тот преградил ему путь к двери и, натянуто улыбаясь, ляпнул:

– Мерзкая погода, правда?

Найло перевёл взгляд на нежданное препятствие и дёрнул-клюнул головой. Мужчина попытался упереть руки в бока, но костюм таких движений не позволял, потому втиснутый в него человек сложил ладони на животе и чуть подрагивающим голосом продолжал:

– Погода мерзкая и вода вокруг города ведёт себя мерзко, знаете ли.

– Бывает, – нетерпеливо мотнул головой Йеруш, решительно не понимая, какой захухры от него хотят. – Это же осень.

– Да-да, осень, осень, конечно, ну так что же?

– Вон листья опадают! – Йеруш ткнул пальцем в старый вяз, растущий во дворе спального дома. Развернулся с заносом: – Вот небо поблекло! А вон птички на деревьях сидят напупыженные!

– Мало ли что, знаете ли, – бормотал незнакомец, сжимая-разжимая пальцы. – Осень – ещё не причина, ведь не первая же она в Лисках, а только прежде никогда ведь с водой такого не случалось, никогда прежде на моей памяти…

Йеруш чуть наклонил голову и уставился на странного человека глазами диковатой птицы.

– Вода под землёй присыпает, когда магические колебания мурыжат почву. А они вполне могут мурыжить, когда листья опали, цветочки завяли и птички напупыжились. Магические колебания для того и нужны, чтобы всех заколебать.

– Да, да. – Лицо молодого человека как будто перелепилось и теперь выражало страдающую жалкость. – Просто я в этом не понимаю, а городу так нужна помощь, и я не могу упустить… Вы же гидролог, правильно?

* * *

– Илидор, принеси дров! – распаренное лицо Ундвы вынырнуло из клубов пара.

Гномка энергично замахала полотенцем на горшок, в котором варились-ворочались яйца, то и дело подпрыгивая и выставляя гладкие коричневатые бока наружу. Словно пытались воздуха глотнуть.

Илидор бодро агакнул, пронёсся к двери мимо Ундвы, одной рукой дёрнул её за завязку фартука, другой рукой цапнул со столика варёное яйцо, из тех, что стыли там с прошлой варки. Ундва хотела шлёпнуть Илидора полотенцем, но не успела. Рассмеялась, отбросила за спину пегую косу.

Очень радовал Ундву этот новый кухонный работник. Неутомимый и бодрый, он деловитой шаровой молнией носился по кухне, залу, улице, дровяльне, потрескивал от распирающей энергии, делился ею со всеми вокруг. Илидор постоянно что-то напевал-мурчал себе под нос, и от этого мурчания-напева работа Ундвы спорилась бойчее, пироги получались особо румяными и пышными, каши – рассыпчато-аппетитными, а уж какой вышел суп на коровьей голяшке! Даже подпирающие котёл кованые мыши, казалось, жадно дёргают носами!

И было в Илидоре нечто неощутимое и невыразимое словами, но такое понятное и близкое, что Ундва моментально признала этого человека своим – глубинно, от кишок своим. Ей в голову не приходило пересчитывать и проверять продукты, которые Илидор по её поручению привозил на тачках от торговцев, или следить за ним, пока он находился в кухне. Обычно-то с новых кухонных работников Ундва не спускала глаз, но Илидор – он как будто был ей кем-то вроде давнего друга или даже близкого родственника. Старшим братом, к примеру, да – ещё одним старшим братом, который до сих пор почему-то не обзавёлся собственной семьёй и не уехал из отчего дома.

Пинком открыв кухонную дверь, Илидор внёс в поддоне целую гору дров, а вслед за ним в помещение вкатился прохладный осенний воздух и звуки улицы – гомон, скрип колёс, гусиный гогот, лай собак, карканье ворон, что прилетели в Лиски на зимовье из морозных северных краёв. Ундва смотрела, как Илидор несёт поддон к большой печи, выглядывая из-за дровяной пирамиды. Обычный человек бы шатался от тяжести, кряхтел, пыхтел, то и дело перехватывал свою ношу, а Илидор просто шёл и всё, ему было неудобно нести громоздкий поддон, неудобно – но не тяжело. Хоть по виду и не скажешь, но Илидор сильный, словно вытесанный из того же камня, из которого когда-то появились на свет гномы в глубинах Такарона.

Дождавшись, когда дрова будут сложены в дровницу у печи, Ундва взяла из стопки посуды миску побольше. Пускай до вечера ещё далеко, а Клинк не особенно одобряет, когда работников кормят чаще двух раз в день, но пока кухней распоряжается Ундва, у Илидора тут будет сытный завтрак, обед и ужин. И пусть отец хоть горы сотрясает – держать хорошего работника на скудном пайке она не станет!

– Передохни, поешь.

Упрашивать себя Илидор не заставил, ополоснул руки в бадейке и сел за стол, на котором Ундва резала овощи и разводила тесто – с краешку нашлось место, не занятое досками, ложками, ножами, мешочками, тряпицами. Гномка поставила перед Илидором миску с тушёными овощами и кусочками оленины. Хотела сказать, чтобы он снял плащ хотя бы за столом, но не сказала – все предыдущие просьбы на эту тему Илидор игнорировал, и было как-то понятно, что настаивать не стоит, если только не хочешь выглядеть глупо, а Ундва не хотела.

Потому она ни словечка не сказала про плащ, а принялась раскатывать слоёное тесто на другом конце стола – пришла пора приниматься за предвечерние бураги с грибами и сыром. Каждый день за ними приходит мальчишка-лотошник, и до глубокой ночи он будет продавать в Неспящем квартале эти бураги – гномские слоёные пироги, а ещё открытые пирожки с яйцами и луком «по-селянски», которые замечательно готовит одна из жительниц Окраинной улицы, и ещё печёные корзиночки с рыбой в сметане, до которых большая мастерица приезжая эльфка из каких-то северных далей. И ещё лотошник будет разносить сладкие рогульки, которые его хозяин пекарь сделает из остатков теста.

– Клинк сказал, его дед был кузнецом в Лисках, – заглотив первые несколько ложек еды, заговорил Илидор. – А среди твоих братьев есть кузнецы? Или рудокопы?

– Рудокоп есть, – кивнула гномка. – Один из средних братьев, Трогбард. А тебе зачем?

Илидор помедлил с ответом, делая вид, что перемешивает овощи и мясо, и решил сказать правду: