Текст книги ""Фантастика 2025-3". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Марианна Алферова

Дракон чуть сжал губы, отвернулся и положил на ладонь Моргена небольшую шкатулку, всю во въевшейся пыли и ошметках паутины.

Моряки разом оживлённо загомонили. Косица, глядя во все глаза на шкатулку, на всякий случай приставил кинжал к боку Найло, но Йеруш, уже изрядно уставший бояться людей, которые постоянно тыкают в него ножами, даже не обратил на это внимания.

Полуэльф поставил на пол фонарь медленно, сохраняя вид вроде бы невозмутимый, и только капли пота над верхней губой выдавали его волнение. Он долго не мог сообразить, как открывается шкатулка – явно того же самого не мог понять в темноте комнаты Илидор – но наконец, едва не вывихнув палец, сумел сдвинуть что-то на донышке, и крышка с сухим «крак» откинулась.

В шкатулке лежал холщовый мешочек, который Морген уже с явным нетерпением развязал. В мешочке многообещающе постукивало.

Люди моря подходили всё ближе и ближе, освещая Полуэльфа своими фонарями и лампами, и наконец в их свете на ладонь Моргена посыпались из мешочка огранённые камни. Ярко-красный рубин размером с ноготь мизинца. Две, три, четыре идеально-круглые перламутрово-белые жемчужины. Что-то почти чёрное, потом сиреневое, зеленоватое… Десятка два драгоценных камней.

Десятка два драгоценных камней, любого из которых хватит на сытую, пьяную и развесёлую зиму в любом портовом городе, куда могут домчать паруса брига «Бесшумный».

– Славно, – кивнул Морген.

Илидор непринуждённо перетёк к стене и прислонился к ней плечом. Может, если дела примут совсем плохой оборот, а он будет окружён моряками только с трёх сторон, то успеет перекинуться в дракона. Косица уже не тыкал в Йеруша ножом, а переместился поближе к капитану и его добыче.

Морген ещё мгновение помедлил, принимая, как видно, окончательное решение, и заключил:

– Теперь мы отправимся в Пыжву. А вы останетесь здесь.

Илидор едва сдержал облегчённый вздох. Он видел, как расслабились плечи Косицы, как насупился Красная Рубаха и сложил руки на груди Зарян. Но большинство моряков отнеслось к решению Моргана как к чему-то малозначительному: люди видели добычу, люди больше не слышали призрака, людям пекло наконец выйти наружу, где наверняка уже начало смеркаться, и убедиться, что снаружи нет призраков, а затем со всей возможной скоростью покинуть Треклятое Урочище.

Отправиться в развесёлую Пыжву, продать камешки и зимовать в тёплом крае в своё удовольствие, пить чаву, тискать девок, жрать от пуза, горя не знать.

А Морген смотрел на Йеруша, и подрагивали от сдерживаемой улыбки уголки его рта. Он забавлялся, наблюдая, как бессильная ярость распирает Найло, треплет рябью его лицо, колотится жилкой на шее, сжимает его кулаки, скрипит его зубами. Полуэльф смотрел на Йеруша и медленно пересыпал драгоценные камни из ладони в ладонь.

Цок-цок-цок-цок, почти черный гранат, венозно-красный рубин, сиреневый сапфир, а может, циркон, три жемчужины, зелёный изумруд, а может, турмалин, цок-цок-цок, цок-цок-цок твои планы и надежды, Йеруш Найло, глупый порядочный мальчик из хорошей семьи, цок-цок-цок твоей наивной уверенности, будто ты способен вести серьёзные дела с серьёзными людьми, вот смотри: рубин, три жемчужины, изумруд или турмалин, циркон или сапфир, цок-цок-цок…

Илидор тоже смотрел на Йеруша – предостерегающе: только не выкинь какую-нибудь дурость, только не ляпни ничего, пожалуйста, пожалуйста! – и пропустил тот миг, когда к нему шагнул один из матросов с топориком наперевес. Ещё двое материализовались из теней сбоку. Крылья едва заметно приподнялись над лопатками Илидора.

– Знаешь чего, ты меч нам отдай. Дорогой, небось.

Как живой, он выпрыгнул из ножен и сделался продолжением руки Илидора. Несколько человек заговорили разом, крылья драконьего плаща едва слышно хлопнули, моряки один за другим оборачивались к Илидору. Только Морген с Йерушем всё смотрели друг на друга и переругивались взглядами.

– Последний, кто пытался отобрать этот меч, до самой Пыжвы будет срать кровью, – спокойно напомнил Зарян.

Он стоял поодаль, привалившись плечом к стене и освещённый дрожащим светом лампы. Багровел кровоподтёками, которые оставили драконьи кулаки, и выглядел как ожившее напоминание о всяческих неприятностях.

– Трусишь, что ли? – нарочито хохотнул моряк с топориком.

– А ты если не трусишь, то дурак. Мне лично ни к чему на него лезть, и так подохнет. Но если кто желает навалиться, так не томите. На воздух хочу.

– Вы не настолько тупые, чтоб выходить в море с нашими вещами, – тихо изрёк Илидор. – Поверьте.

И троица отступила, ворча.

Дракон отметил, что Морген молчал и не вмешивался. Словно оставлял матросам на откуп право принять своё решение, ошибиться в нём и выбыть из предстоящей делёжки добычи. Ну или кочерга его знает, что там было на уме у Моргена. В любом случае, Илидор сомневался, что до Пыжвы дойдёт много моряков, которым доведётся поделить то, что Морген считает добычей.

Полуэльф же провёл по лицу Йеруша Найло последним, долгим и насмешливым взглядом и сделал полшага назад. Йеруш дёрнулся к нему, словно привязанный верёвочкой. Найло как будто вообще не очень замечал, что происходит вокруг: с того момента, как на свет появились камни, он смотрел только на Моргена. Только на гранаты, изумруды, сапфиры, которые тот пересыпал из ладони в ладонь, словно пригоршню зёрен.

Смотрел отчаянным взглядом на свою цель, уверенно заграбастанную чужими руками по праву сильного, наглого и превосходящего числом. Едва ли сознавая в этот момент себя, едва ли способный думать о чём бы то ни было, кроме камней, Йеруш сделал шаг и ещё шаг к Моргену, и очнулся, лишь когда Илидор выбросил едва ли не в лицо ему ладонь со скрюченными пальцами.

Найло остановился. Что он сейчас мог, в самом деле? Топать ногами и орать на потеху людям моря, доставить Моргену ещё и такое удовольствие? Вот уж нет. Йеруш скрипнул зубами, задрал нос и стал смотреть поверх плеча Полуэльфа.

У Илидора, возможно, есть план получше – да, почему бы ему не превратиться уже наконец в огромную ёрпыль с крыльями и…

– Я хочу оставить себе на память один камешек, – заявил Илидор очень спокойно и как о чём-то крайне незначительном.

Глядя в глаза Полуэльфу, сделал мягкий, текучий, очень плавный шаг вперёд, потом ещё один и ещё.

– На такую короткую память, которая нам осталась, сгодится любой из камней, и пусть это будет самый невзрачный.

Он так быстро цапнул камень, что Морген не успел даже шлёпнуть Илидора по руке, не говоря уж о том, чтобы перехватить её. Моряки в один голос охнули, а потом неожиданно заржали, радуясь, что Моргена кто-то уделал так мелко и по-детски, смешно и очень безопасно, и что уделал Моргена тот, что скоро сдохнет, притом весьма паскудной смертью. Ладно уж, пускай этот человек, приведший их к жирной добыче, порадуется немного перед тем, как сдохнуть. Это куда как приятней, чем отчаянные крики и бесплодные мольбы.

Конечно, всегда неловко оставлять кого-то умирать посреди моря, но – такова жизнь. В любом начинании можно выиграть, а можно проиграть. Что до простаков, которым достало глупости просить Моргена Полуэльфа о помощи в поисках клада, – такие лишь потерять и могли!

Илидор почему-то не выглядел как тот, кто собирается сдохнуть в обозримом будущем. Он спокойно держал камень на открытой ладони, словно предлагая забрать его обратно, если Морген против, сиял глазищами и тихонько напевал, не размыкая губ.

Йеруш смотрел на дракона, как на безумного. И с надеждой. Тоже безумной.

Камень, как и отметил Илидор, был удивительно невзрачным, и Моргену вовсе ни к чему было забирать этот камень обратно. Размером с ноготь, какой-то серо-сумеречный, словно полупрозрачный кусок угля, невыразительный и глухой в жёлтом свете лампы. Мусор, неведомо как попавший в компанию переливчато-сверкающих благородных камней и шутки ради огранённый неведомым ювелиром.

В самом деле, почему бы не подарить этот никчемный камень обречённым на смерть простачкам, которые так любезно привели команду к настоящим ценностям? Хотя Моргену вроде как и хотелось треснуть этого нахального придурка, вернуть обратно пусть невзрачный, но честно отобранный у простачков камешек – однако обстановка вдруг неуловимо перестала к этому располагать.

Полуэльф снисходительно улыбнулся, погладив большим пальцем бок кровавого граната.

– Хорошо. Оставь себе этот хлам, как последнее утешение.

Пение оборвалось, Илидор улыбнулся ещё шире. Морген отвёл взгляд от сумеречного камешка, ссыпал оставшуюся добычу обратно в мешочек. Царапнулось в груди дурацкое ощущение, что его нежданное спокойное благодушие как-то связано с бессловесным напевом.

А Илидор уже принялся напевать что-то другое, и Морген отогнал от себя придурошную мысль, мотнул головой, развернулся и пошёл прочь, и за ним поспешила команда – всем вдруг сделалась невыносимой мысль провести ещё хоть миг рядом с теми, кого они оставляли на острове, обрекали на смерть.

* * *

– Что! Это! Было⁈

Йеруш схватил Илидора за грудки и принялся трясти. Дракон болтался в руках Найло и хохотал, как помешанный, закинув лицо к небу, и солнце гладило его щёки, и золотые волосы полоскались на ветру.

– Что это, нахрен, было, Илидор⁈ Какого бзыря ты их отпустил⁈ Они же всё забрали! Да всю кафедру гидрологии можно было одеть в подводные костюмы, если продать эти камни! А ты! Ты просто дал уйти этим жварным шпыням ёрпыльной захухры!

Дракон смеялся до слёз, отирал глаза тыльной стороной ладони. Сумеречный камушек был зажат в его второй руке.

– Какого шпынявой кочерги ты не перекинулся в дракона и не разогнал это отребье? Какого ёрпыля ты дал им уйти с камнями? На кой забрал эту бесполезную жварную стекляшку, ты, ты, самый тупой дракон из всех тупых драконов!

– Ну всё!

Илидор ловко перехватил руку Йеруша и так же ловко завёл её Найло за спину. Тот вякнул, согнулся и прошипел-прохрипел:

– Ты хотя бы сможешь вынести нас отсюда?

– Ага, – беспечно ответил Илидор и разжал свою стальную хватку.

Йеруш выпрямился и, сопя, повёл плечом туда-сюда.

– Я примечал по пути острова и всякие скальные обломки, их достанет, чтобы я мог переводить дух по пути. Постараюсь донести нас до берега дня за два… Надеюсь, на каком-нибудь острове найдётся хотя бы немного воды. И, надеюсь, поверенный в Гребло не такая же сволочь, как эти плавуны, и не успел ещё потратить твой задаток.

– Ладно, ладно, хорошо, я понял, хотя ни хрена не понял, но мы не сдохнем в этой дыре, так что я почти счастлив!

Йеруш обхватил себя за плечи и принялся вышагивать туда-сюда, очень стараясь чеканить шаг, но бесславно увязая в песке.

– Ну какого ёрпыля ты их отпустил⁈ – заорал снова.

– Да уймись, Найло! Их было слишком много! И мы с тобой всё равно не умеем управлять кораблём!

Йеруш принялся скакать по песку, вбиваясь в него пятками и бессвязно вопя. Вероятно, это значило нечто вроде «Может, ты и прав, но моя ярость требует выхода», однако Илидор даже не смотрел на Йеруша – дракон провожал взглядом уходящий корабль и улыбался.

– Почему, Илидор? Почему, зачем и, главное, нахрена⁈

Дракон улыбнулся так искренне и светло, что у Йеруша заболели зубы.

– Этот бриг так хотел ещё хоть раз увидеть дальние воды! Он просто умирал в Гребло на приколе, он там стоял так долго и так безнадёжно, и ты бы знал, как это невыносимо – стоять на якоре, имея паруса…

– О-о-у-а-а-а! – возорал Найло. – Теперь мы ещё с кораблями тетешкаемся, отлично, да ты серьёзно, что ли, Илидор! Может, спеть кораблику песенку? Покрошить ему хлебушка? О-о-о, ну почему же ты такой дракон, Илидор, это невыносимо, ты понимаешь меня, понимаешь, да, я тебя не выношу-у! У меня просто всё в животе связывается морским узлом, вот тут, вот прямо всё закручивается ромбододэкаэдром, настолько сильно ты перетряхиваешь мне кишки до самых кишок!

С каждой фразой голос Йеруша взвивался всё выше и пугал жирных чаек в небе, а дракон словно и не слышал – смотрел и смотрел, как уходит вдаль по волнам старый бриг «Бесшумный».

– Ну какого ёрпыля ты выпросил у Моргена этот бесполезный кусок стекла? Не мог забрать что-нибудь сто́яще? Что мы теперь будем делать? Ты понимаешь, что теперь всё, теперь мадори Ллейнет меня точно живьём сожрёт⁈ У нас был такой роскошный шанс, а мы его выпустили прямо из рук! Но ведь я не могу допустить провала с этим проектом, ни с каким другим проектом, ну скажи, что ты понимаешь меня, драконище! Скажи-и!

Илидор снова рассмеялся, наконец обернулся и разжал кулак, с видом фокусника протянул Йерушу камень. При дневном свете тот переливался, словно лужица жидкого серебра, а в глубине у него таилась сумеречность грозового неба. Найло против воли утих и залюбовался игрой холодного света в потёках мрака, и даже орать вдруг как-то расхотелось. Йеруш наклонил голову, клюнул воздух и стал смотреть на серебристо-сумрачные переливы.

– Я забрал именно его потому, что это – единственный драгоценный камень из всей заначки Хардреда, – медленно, с удовольствием проговорил Илидор. – Все остальные – полудрагоценные или вообще стекляшки. Нет там никаких гранатов, изумрудов и прочего. Есть довольно приличный жемчуг, несколько топазов, но и только. А всё что выглядит как драгоценные камни – это подделки, Найло. Все, понимаешь? Стекло, смола, краска, не знаю, что ещё. Единственная стоящая вещь – вот она.

Йеруш задохнулся, застонал, вцепился в свои волосы и принялся их трепать, как безответную зверушку. Во всей этой беготне он умудрился напрочь забыть, что дракон чувствует драгоценные камни, чувствует их издалека и безошибочно. В отличие от каких-то там портовых забияк, гнусных полуэльфов и даже от гномов, которые много лет прожили под землёй и оказались достаточно лихими, чтобы выйти в надкаменный мир и покорить себе море.

Всё это чушь и блажь, и море не покоряется никому.

– Я не знаю, как называется этот камень, – немного смущённо признался Илидор, – но он очень ценный. Он звучит громче рубинов, Найло, честное слово, я точно это знаю, я как-то находил рубины в подземной шахте в Варкензее…

Дракон махнул рукой.

– В общем, покажи этот камень толковому ювелиру, он будет в восторге. И прекрати уже орать, как помешанный, даже если ты помешан.

Йеруш осторожно, с совсем другим уже выражением лица принял от Илидора камень. Сначала хотел положить его в кошель, но тут же одумался. Раскопал в котомке небольшой холщовый мешочек, бережно поместил в него серебристо-грозовой камешек.

– Когда полетим?

Илидор сунул руки в карманы и нога за ногу прошёлся вдоль кромки воды.

– Морген уйдёт подальше – и полетим.

– А ведь этого засранца ждёт тот ещё сюрприз, – осклабился Йеруш. – Надеюсь, ему будет икаться до самой весны. Или он сдохнет с голоду за зиму в этой его Пыжве. Или команда его порвёт на тряпки, а потом их самих тоже кто-нибудь порвёт, или они сдохнут от холеры на самых гнусных вонючих задворках! Даже не знаю, что меня бы устроило больше, вот ты как думаешь, вот тебя бы что больше устроило, дракон, а?

Илидор молчал и улыбался, глядя вдаль. У его ног тревожно ворочалось и ворчало море, разгоняло барашками волны на край окоёма. По их спинам скользил-уходил к горизонту бриг «Бесшумный», и заново окрылённый ветер играл в его парусах, цеплялся за снасти и напевал по памяти песню, которую услыхал как-то раз от золотого дракона.

Колдун шелудивый и хуже того

Просто знать, как спеть песню – недостаточно, слишком мало. Нужно зажечь в себе свет, который её наполнит.

(Илидор, золотой дракон)

Воротный стражник, здоровяк с впечатляющими рыжими усами, преградил путь, качнув в сторону Йеруша копьём.

– Кто таков и по какой надобности явился в Бобрык?

Йеруш огляделся вокруг с непонятно-на-что надеждой, но и дорога, и приворотье были пустыми.

– А что-то случилось?

– Случилось, – буркнул стражник. – Блудники шалят, а может, шишаги. Тока и поспеваем в сем году, што потеряшек собирать по предгородьям. Как с самого начала осени заладились теряться, так и…

– Пдитом бдогих бодедяшек даходим уже задохдыми, – простуженно пробубнил второй стражник и трубно высморкался в затрёпанную тряпку.

– И, – веско добавил первый, – подозрительно выглядят путники, что просто пришли себе в Бобрык незаблуженными и с довольными рожами. А ну как вы тоже нечисть какая? Мало ли, чего там прётся на наши земли, когда идёт зима? Зима ведь – это…

– … дурное время, колдовское, – раздражённо перебил Йеруш. – Сколько я слышал этот напев от самых старолесских приграниц, а толковую нечисть увидел лишь раз!

Стражники переглянулись.

– Вот мой называй, – эльф нетерпеливо протянул руку. – В Бобрыке я проходом, на день-другой, хочу заглянуть к мастерам по своим научным надобностям.

Простуженный стражник, шевеля губами, считал надпись на браслетной пластине. Что-то прошептал на ухо первому, и тот скривился, точно от кислого пива. Подбородком указал на Илидора.

– А этот? Тоже учёный? Не похож чего-то.

Илидор внутренне возмутился: да, он походит сейчас на оборванца, – но Йеруш Найло и сейчас, и год назад, и всегда походит на малахольную птицу, так почему на его счёт у стражников не возникает сомнений?

– Это помощник мой, – Йеруш дёрнул губой, обнажая клыки, и стражник чуток задеревенел лицом. – В деревне нанятый. Поклажу таскает. Я могу уже наконец пройти через эти восхитительные ворота, или мне ещё нужно ими полюбоваться? Да? Нет? Я уже налюбовался почти до блевоты, честное слово, вы же не хотите, чтобы меня вытошнило прямо вам на…

– Сдышь, ды, – простуженный шагнул к Йерушу.

Крылья Илидора попытались хлопнуть, но большой рюкзак прижимал их крепко, что сейчас было к лучшему. Дракон старательно сохранял на лице выражение полнейшей отстранённости. Усатый стражник придержал простуженного за плечо, но лишь для того, чтобы отодвинуть его в сторонку. Подошёл и сам в упор уставился на дракона.

У Илидора, разумеется, не было называя, потому дракон принялся изображать обострение врождённого таланта к исключительной тупости.

Меч они запихали в рюкзак на подходе к городу, в надежде, что никто не станет осматривать поклажу двух пеших путников. И хорошо, что запихали, подумал Илидор, иначе бы у стражих возникли очень, очень сложные вопросы касательно «нанятого в деревне помощника» с мечом.

– Ну проходите, – неохотно проворчал наконец усатый. – Ток вести себя прилично в Бобрыке, ясно? На улицах не срать, к порядочным людям не приставать, по ночам не лаять!

Простуженный, шмыгая красным носом, выдал Илидору и Йерушу по деревянной фишке в форме ёлки.

– Отдадите стражим на выходе, – скучно пробубнил усатый. – Выход через Узкие ворота. Ежели задержитесь дольше чем до завтра, так возвращайтесь за новым пропуском, и штраф запла́тите тогда, за шатанья по городу без надобности.

– А ежеди джево – вбиг с-бод зебди достану и бод деё верду, – веско добавил простуженный.

Йеруш, уже прошедший за ворота, обернулся в прыжке, взмахнув руками, и стражники, опешив, одновременно выставили вперёд копья, но Илидор привычно сгрёб эльфа за плечи и потащил за собой по улице, что-то сердито шипя ему в ухо.

– Примаханные, – сказал усатый, провожая взглядом две удаляющиеся спины.

– Ага, – кивнул первый. – Мож, здырковые? Одздали от звоих?

– Не, – второй мотнул головой. – Цирк жуткий. А эти двое – просто придурки.

– Ну, я подубал, мож, сбешилы…

* * *

– В этих краях все малахольные! – Радовался дракон. – И люди, и селения, и нечисть! Мы сколько дорог исходили – и всего раз на тебя что-то напало, а местных послушать – так хоть за ворота не выходи, тут же нечисть ка-ак прыгнет!

Йеруш ежился в своей куртке, как отощавший медведь в слишком свободной шкуре, то и дело оступался в дорожных колеях, смотрел на вывески, искал указатели. Илидор думал, что Найло его и не слушает, но тот ответил:

– Нечисть знает, кто её принимает всерьёз, я уверен. Лезет к тем, кто боится, кто накормит страхом, а от нас ей что толку? И в Гребло – ты заметил? – ни один человек не говорил про лихоту, болотных вомперцев и прочих блудников. Я еще тогда подумал, что в Гребло ничего такого и нет. Приморские люди мало думают про сухопутную ёрпыль – так она к ним и не приходит. С людьми моря ей голодно, с нами тоже. Что с нас взять, помимо пенделей?

Илидор фыркнул. Тоже ещё, раздаватель пенделей выискался. Могучий воин Йеруш Найло! Гроза селений и морей, большой знаток боевого приёма «Спотыкучий ухват»!

Мастеровые кварталы начинались почти сразу за Железными воротами, улицы наполнял гам, стук, слоистая непознаваемая вонь и суета. Йеруш по сторонам так и не смотрел – только на вывески, и в него чуть было не врезался мальчишка, несущий в обеих руках по полному ночному горшку.

– Что за! – воскликнул Найло, отпрыгивая.

Мальчишка буркнул, не поднимая головы. Илидор проследил за ним взглядом, пока мальчишку и его пахучую ношу не поглотила дверь лавки дубильщика, стоящей на отшибе от прочих, под самой стеной.

– Ты здесь скорей ворьё найдёшь, чем покупателя, – укорил Йеруша дракон. – Под ноги лучше смотри.

Мастеровые кварталы тянулись, как осенняя морось. Хлюпала под ногами глинистая почва, мокрая не то от дождей, не то от нечистот, бегали туда-сюда куры, кошки и дети, капало с низких крыш, рябило в глазах от цветастых одежд и фигурных вывесок.

Шибала в нос вонь отходов и мусора, которые тут сбрасывали прямо в канавы, и на грудах этого мусора преспокойно возились жирные крысы и мелкие псы. Поодаль, как показалось дракону, рылась в отходах небольшая дикая свинья, а впрочем, это могла быть особо жирная крыса или старуха в кожаной жилетке.

Трижды Илидор стряхивал с рюкзака повисшего на нём хитроглазого ребенка – не понять притом, одного и того же или разных, а Йеруш спазматически прижимал к груди кошель и мешочек с сумеречным камнем.

Дорога, понемногу петляя между мастерскими и лавками, поднималась в гору и злонамеренно не радовала Найло. На поворотах там и сям стояли бочки с протухшей дождевой водой и мусором. Один раз дорогу перебежала такая жирная крыса, что Йеруш принял её за кошку.

За ним и драконом тащилась уже целая ватага оборванных детей с недетски-внимательными глазами и вкрадчивыми кошачьими движениями, и никто из детей не выглядел дружелюбно. Илидор довольно слабо представлял, что он должен делать и думать по этому поводу – шугать их вроде не за что, но очень хочется оказаться как можно дальше, притом побыстрее, и дракон всё ускорял шаг. Йеруш, едва ли это замечая, тоже шагал всё шире, чтобы не отставать.

– И правда, в таком месте ювелиры бы не прижились, – бормотал себе под нос Найло. – А где бы они прижились? Может, их вообще нет в этом городе! Почему мы не спросили стражих на воротах, скажи мне, вот скажи, что меня сбило с толку и зачем оно это сделало? А?

Дракон не отвечал: Йеруш и без него знает, что в этом городе есть гном-ювелир. Если, конечно, не помер от неведомой болячки на днях и если пожелает с ними разговаривать.

Бобрык был четвертым городом, куда они пришли в поисках мастера-гнома, способного купить сумеречный камешек.

До этого были Птиц, Мякошь и Полудна. В первом городе ремесленников-гномов не оказалось: утверждения на работу выдавались только гильдийцам, а в гильдии брали исключительно людей.

Илидор и Йеруш всё-таки потолкались по рынку и лавкам, и дракон наконец утеплился: после отчаянного торга он продал карту больших залежей кварца в паре дней пути от города, и вырученных денег хватило на тёплые непромокаемые неснашиваемые сапоги неприметно-серого цвета с мягким складчатым голенищем, многослойной подошвой и небольшим каблуком, а также на плотные шерстяные штаны и жилетку из собачьего меха с просторным капюшоном.

Исправно зябнущий в куртке Йеруш смотрел на Илидора с ужасом, но тот выглядел вполне довольным и согретым, «к тому же, Найло, от твоего идиотского рюкзака спине так жарко, что даже жилетка не особенно нужна». Вид у Илидора был бодрым, руки – тёплыми, а Йеруш бурчал, что драконы – твари неосмыслимые.

Во втором городе, Мякоши, единственным гномом, способным купить драгоценный камень, был орнатурщик, живший в расписном двухэтажном доме с резными перильцами. Гном с ними общаться не пожелал – передал через своих караульщиков, что ему не о чем говорить с безродными пешими оборванцами, которых непонятно кто пустил в приличный квартал, и никакое барахло он у них покупать не собирается, и пусть пешие оборванцы поздорову убираются восвояси.

Раздосадованный Илидор отступил от крыльца на пару шагов и, глядя на дрожащую занавеску высокого окна, спросил грохотучим голосом: не желает ли зазнавшийся коротышка, чтоб посетитель прилетел к нему на драконе, поскольку это легко можно устроить? Смертельно побледневший Йеруш Найло, напротив, стал наседать на караульщиков у двери с воплями, что принадлежит к известной знаткой фамилии Сейдинеля, и не какому-то вшивому гному называть его безродным, и прочая, и прочая. Но караульщики, вместо того чтобы устыдиться, поспешно захлопнули дверь и грюкнули изнутри засовами, а занавеска в высоком окне трепетать перестала и, возможно, в обморок упала. Хотелось верить.

До следующего города, небольшой бесстенной Полудны, добрались быстро лишь потому, что пролетели несколько переходов лесов и угрюмых болот, «наверняка кишащих комарами, трясучкой и вампирами», как сердито прокомментировал Йеруш. Он оказался недалёк от истины – в Полудне прежде работал гном-огранщик, но по осени он помер от лихорадки.

Илидор уже всерьёз опасался, что Найло тоже вот-вот помрёт от невыносимого внутреннего давления: как будто было мало всего пережитого за последний месяц, мало унижений, разочарований и порушенных планов, так теперь еще злая судьба нависла над сумеречным камешком и ни в какую не позволяет ему сделаться наконец-то проданным!

Сам Йеруш сразу бы отнёс этот камень в первый попавшийся банк, даже зная, что продешевит в деньгах – ему уже очень нужен был выигрыш во времени. Но Илидор отрезал жёстко: «Я обещал продать камень гному, и ты продашь его гному», а Йеруш против обыкновения не посмел даже движением брови выразить несогласие.

Немного успокаивало, что двигались они в нужном направлении: в Полудне Йеруш узнал наверняка, что гном-ювелир достойного имени работает в Бобрыке, а Илидору в Мякоши удалось найти второго ученика мага сживления, из тех, которые ушли с Фурлоном Гамером ещё из Ануна. Ученик этот был мрачен и немногословен, об учителе говорил без всякой теплоты, но подтвердил слова Брантона: Фурлон Гамер направился неназвой в Сварью – большой посёлок с водным рынком к югу от Мякоши.

– Продадим камень и дальше будем только лететь! – отрезал тогда Йеруш.

– Правда? – переспросил Илидор с настолько нарочитым смирением, что Найло немедленно потух. – Я к тебе как вестник пришёл, вообще-то, а вовсе не как конь!

* * *

Пробежав через мастеровые кварталы, дорога поднялась на маленькую площадь, занятую уличными торговцами и попрошайками.

Женщина с крутыми кудрями, тонущая в пышных оборках, держала на шее лоточек с раскрашенными кожаными лоскутами и обещала самую правдивую ворожбу. Прыщавый толстяк продавал сильно заскучавшее сладкое тесто на палочках. В распахнутой двери цирюльни стоял тощий мужчина в сером переднике и, щурясь на солнце, чистил ножичек для вскрытия гнойников. На дальнем краю площади завывала дудка, носился туда-сюда ряженый смешила с дубиной в виде мужского признака, два бодрых жеребёнка увлечённо качались на деревянных напольных качалках вроде тех, на которые иногда ставят игрушки.

Илидор пружинисто обернулся к преследовавшей их стайке детей и деловито спросил Йеруша:

– Кого первого поймаем и продадим циркачам?

Найло, даже бровью не дрогнув, ткнул пальцем в одного из мальчишек:

– Этого. Он мелкий, ему легко ноги сломать.

Мелкий, изменившись в лице, отбежал на несколько шагов. Другие мальчишки неуверенно переглядывались – эти взрослые дядьки несли явную чушь, потому как никто не может продавать чужих детей, но своих-то взрослых рядом нет, а эти чужие и уверенные – очень даже есть.

– И ещё этого, – Йеруш шагнул к самому старшему из ватаги, тот отпрыгнул, – он страшный, как моя жизнь, всего-то останется что выбить ему все зубы да уши отрезать – и можно будет показывать как полновесного урода.

Мальчишки, ещё раз переглянувшись, дружно решили, что ну его в кочергу, и ватага с топотом схлынула обратно в мастеровые кварталы. Единственная добыча, которая им досталась – пара ремешков с пряжками, которые они успели отцепить от большого рюкзака ещё внизу.

– То-то же, – порадовался дракон.

Йеруш Найло уже выкинул из головы детей. Схватив за грудки подвернувшегося лотошника, он выяснял, где в этом прекрасном городе найти ювелира Рунди Рубинчика и приличный спальный дом, в любом порядке. Лотошник, испуганно глядя в бешеные сине-зелёные глаза эльфа, тараторил и махал руками, лоток на его шее съехал набок и на нём смешались в кучу пряничные лошадки и человечки.

Достойный спальный дом с хранилищными ящиками нашёлся неподалёку. Перепоручив хозяевам огромный Йерушев рюкзак, Илидор облегчённо застонал, с хрустом потянулся и пожелал немедленно съесть завтрак, а лучше два.

Однако Йерушу слишком сильно горело добраться наконец до ювелира, потому в спальном доме завтракать не стали и в харчевни тоже не пошли, а по дороге купили уличной еды: запечённые в тесте кусочки кроликов, пироги с капустой и свекольными листьями. Найло больше тревожился и озирался по сторонам, чем ел. Илидор заглотил свою порцию, почти не жуя, и плотоядно посматривал на попутные лавочки при пекарнях, где продавали сладости: засахаренные вишни, жареные в тесте яблочные дольки с пряными приправами, булочки с орехами, пряники. Но Йеруша было не остановить и даже не замедлить.

Лавка ювелира Рунди Рубинчика находилась в бойком месте: на самом выходе к площади Пёстрой, где утром торговали простонародные, а вечером приличные торговцы тканями, ароматными маслами и всякими мелочами, по полудням вещал глашатай, если было о чём, по вечерам в значные дни устраивались празднества с угощениями. Сейчас на площади было пусто, только по наспех уложенному помосту скакали акробаты в линялых тряпках и орал что-то зазывала в затрёпанных мехах.

– Не город, а сплошной балаган, – проворчал Йеруш, выискивая взглядом ювелирную вывеску.

Илидор едва его услышал. Что-то притягивало его взгляд к линялым акробатам, и дракон уже почти поймал узнавание за хвост, но тут Найло, издавая взволнованные восклицания, утащил его за угол, заприметив кованую вывеску в форме колечка.

Ювелир Рунди Рубинчик оказался на месте, в лавке его было пусто, и гном не возражал вести дела с посетителями, пришедшими пешком. Он не выглядел хворым, источал ощущение покоя и основательности, и Йеруш от счастья готов был расцеловать Рунди прямо в седоватые бакенбарды и впечатляющий нос.