Текст книги ""Фантастика 2025-3". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Марианна Алферова

Найло смотрел на Моргена, не моргая, и крутил плечом, а Морген стоял-покачивался на пятках, сунув локти в ячейки вант, и смотрел на Йеруша. Тело Полуэльфа как-то само подстраивалось к качке, он ни на миг не терял равновесия, даже стоя в такой неустойчивой с виду позе, когда бриг то высоко задирал нос, взбираясь на очередную волну, то катился вниз по её спине, а Йеруш раскачивался, стоя перед ним и едва удерживал равновесие. Морген смотрел, смотрел в шальные сине-зелёные глаза Найло, и ветер трепал пряди волос Полуэльфа, как живые водоросли, а может, как подводных змей. Волны грохотали о борт корабля, словно вторя низкому голосу Моргена.

– Но как совершить нечто значимое, если не имеешь выдающихся сил? Если у тебя нет избыточного внутреннего наполнения? Если то, что убивает других, убьёт и тебя? Ты думал об этом, мальчик Йеруш из хорошей семьи?

Полуэльф не ожидал ответа, но Йеруш ответил, и, хотя качка едва не швыряла Найло по шканцам, не позволяя сохранять хотя бы видимость достоинства, голос его оказался наполнен исключительной эльфской едкостью:

– А ты, Морген, капитан затрюханного корабля, не думал, что не будет места для геройства Рубия, если кто-нибудь очень обычный перестанет тащить на своих плечах мир, да, тот самый весь мир, в котором можно пройти Пять Проживаний? Что самые важные поступки совершают самые обычные эльфы, гномы и люди, просто никто не замечает их ежедневного подвига? Ты ведь об этом не думал настолько сильно, что не думал даже подумать об этом! Ты абсолютно уверен, что для свершения обязательно иметь особенные силы? А? Вдруг нет, Морген Полуэльф? Вдруг для большого свершения не обязательно иметь особенное внутреннее наполнение, вдруг достанет одного лишь упорства и решимости, вдруг это и есть самое выдающееся, а, а-а? Просто идти к своему свершению день за днём, непрерывно, неостановимо, и в конечном итоге обогнать всех! Даже выдающихся, избыточно наполненных, способных на геройство! Тебя не беспокоит эта мысль, а, Морген Полуэльф, капитан ушатанного брига?

У Илидора уже слегка позвякивало в голове от ветра, качки, грохота волн, тихой сосредоточенной ругани рулевого и запутанных клубков смыслов, которые плели Йеруш и Морген. Дракон отнюдь не был уверен, что они сами понимают, о чём говорят, хотя и выглядят, как надувшиеся и очень важные индюки.

Морген несколько очень длинных мгновений смотрел на Йеруша, то ли не находя ответа, то ли не желая отвечать, и в глазах его потухло самодовольное ехидство, а потом вдруг медленно, со вкусом и чуть понизив голос, Полуэльф продекламировал:

– Я лежу на берегу со стрелой в глазнице, потому что лучше смерть, чем позорный плен…

Илидор посмотрел на Йеруша – тот глядел на Моргена с непробиваемым презрительным прищуром, но дракон-то легко считал бурю едва уловимых теней мимической пляски на лице Найло. Дракон понял: Йеруш услышал в словах Моргена куда больше, чем услышал Илидор, – больше, чем значили сами по себе произнесённые слова, и Йеруша они не на шутку встревожили. Наверняка Полуэльф цитирует какой-нибудь из упомянутых им эльфских героических эпосов, намекая на что-то бесконечно многослойное, важное, многоумное и бесячее.

Вода уже то и дело перехлёстывала через борт. Бриг «Бесшумный» карабкался вперёд по бурлящим волнам, хотя это было кочерга знает как трудно, но бриг шёл и шёл вперёд, упивался свободой и собственной мощью, а из сердца Южного моря ему навстречу двигалась тьма. Её предвестники бросали в лица порывы хлёсткого ветра и почти невесомые пока что капли. В золотых кудрях Илидора они блестели, как роса в паутине.

– А вот и солнце меркнет, – чуточку вибрирующим голосом произнёс Йеруш и отвернулся от Полуэльфа.

Дракон привычным жестом сграбастал Йеруша за плечи и увлёк его на палубу, по которой сновали туда-сюда матросы. Мелькнула на трюмном трапе красная рубаха – дракон не заметил, он обернулся к Найло, обернулся как раз в тот момент, когда у того за спиной сухое небо взрезала молния. В золотых глазах Илидора на миг вспыхнули солнечные зайчики.

– О чём говорит Морген?

Йеруш не отвечал, он в ужасе смотрел вперёд, в пучину.

– Найло! – дракон тряхнул его за плечо. – Проснись и ответь!

Йеруш оторвал взгляд от тьмы, поднимавшейся из пучины, и очумело хихикнул. Он не слышал вопроса. Дракон тряхнул его ещё раз и повторил:

– «Я лежу на берегу со стрелой в глазнице, потому что лучше смерть, чем позорный плен». Ну? О чём это на самом деле?

– О том, что есть другой план и другой уговор, – ответил Йеруш, словно чужими губами. – И нам забыли сообщить о нём.

– Почему Морген говорил про это сейчас?

– Я не знаю. Он любит играться с добычей?

– Да что с ними со всеми сегодня такое…

Тьма шла из сердца моря, а из тревожных волн под её брюхом сплетался-прорастал силуэт гигантского судна, и это взволновало Йеруша значительно больше слов Моргена. Ведь время слов ещё не настало, а неведомая морская ёрпыль – наставала прямо сейчас и ещё как!

– Это кракен! – возопил впередсмотрящий и схватился почему-то за задницу.

Илидор вздрогнул и всем телом обернулся, чтобы встретить льющуюся с неба тьму – обернулся очень не вовремя и поймал грудью вовсе не призрачную тьму, а тяжеленую верёвочную бухту, и рухнул на палубу, пребольно ударившись локтем.

Тьма шла из сердца Южного моря и накрывала архипелаг. Исчезали острова, лагуны и соединяющие их водяные пути, плащ бездны сочился с неба, опускался на морской хоровод, а тот растворялся в пожирающей его тьме, пока не пропал совсем, как будто никогда и не было его на свете. Бриг «Бесшумный» хохотал от восторга, хотя его швыряло по бушующим волнам, а между ним и исчезнувшим архипелагом из воды неспешно вздымался огромный призрачный трёхмачтовый корабль.

– Кра-аке-ен! – орал Косица и бегал по палубе, схватившись за голову.

– Держать курс! – ревел на шканцах Морген.

Матросы подпрыгивали, висли на веревках, тащили их своим весом вниз. Паруса, полные порывистым ветром, почти звенели над их головами, снасти рвались из рук.

Илидор, отбросив верёвочную бухту, поднимался на ноги, а было это не так просто на качающейся палубе, через которую всё сильнее перехлёстывала вода, а перед драконом полукругом стояли Красная Рубаха, Зарян и Треснутый Голос. У Заряна и Треснутого в руках были длинные ножи, у Красной Рубахи – копьё.

– Да вы все ополоумели сегодня, что ли⁈ – рявкнул дракон и выхватил меч из ножен на поясе Найло.

Ветер бросил волосы ему в лицо, за спину рыбкой сиганул Йеруш и схватился за бока дракона, чтобы не упасть.

А в памяти Илидора взбурлило давнее, забытое: как Куа подкараулил его в саду Донкернаса и попытался сломать нос, и тогда Илидор никак не мог поверить, что Куа это всерьёз. И ещё когда Юльдра запер его в храмовой пыточной…

Моряки стояли, чуть согнув ноги, легко приноравливаясь к качке и смеялись, смеялись, как безумные. С мрачным удовлетворением дракон отметил вспухающие сиреневые кровоподтёки на их лицах.

– Брось меч! – гавкнул Красная Рубаха, перекрикивая грохот волн.

Копьё смотрело прямо в грудь дракона, не двигалось ни на волос, даже когда бриг скатывался с очередной волны.

Илидор несколько мгновений скрипел зубами, подобравшись, сжимая рукоять, и палуба качалась под его широко расставленными ногами, и крылья трепетали, как паруса «Бесшумного», – а потом, быстро и коротко размахнувшись, дракон бросил меч. Прямо в Красную Рубаху. Рукоять с глухим «тыщ» впечаталась тому в живот, и моряк согнулся, Илидор сбросил руки Йеруша со своего пояса и поднырнул под копьё, схватил свой меч одной рукой, древко копья – другой, но кто-то уже намотал на кулак его волосы, а под ухо приставил лезвие кинжала. Ровно в то место, куда не так давно колол шилом жрец солнца Юльдра, и у дракона на миг ослабели колени.

– Брось меч, – скучным голосом повторил Зарян и сплюнул тягучую красную слюну – кровь всё текла из разбитой Илидором губы.

Треснутый Голос выволок вперёд Йеруша. Тоже с ножом у горла, разумеется. Бриг швыряло по волнам, кинжалы кололи кожу, проколы кровили.

Илидор, выругавшись на тему жирных отродий глубоких подземий, выпустил рукоять, и Красная Рубаха, всё ещё держащийся за живот, схватил его меч.

– Смотри, не залапай! – Велел Илидор – громко, чтобы перекрыть голос бури. – Этот меч мне очень дорог!

Красная Рубаха отступил, глядя на дракона, как на умалишённого. Зарян же шагнул вперёд, сгрёб Илидора за грудки и со всей накопившейся страстью врезал ему под дых. От этого удара дракон не улетел в море спиной вперёд лишь потому, что Зарян его держал. Согнулся пополам, зашёлся хрипом, не в силах перехватить воздуха. Рот заполнился желчной горечью, в ушах звенело, перед глазами кипела лава глубоких подземий, в лицо швыряло солёные морские брызги.

– Держать курс! – ревел на шканцах Морген Полуэльф, вторя грохоту волн. – Все наверх паруса убирать!

Призрачный корабль впереди медленно разворачивался к бригу носом. Призрачный капитан шёл за новой командой. Огромный пучинный корабль шёл не то поглотить маленький бриг, не то выдавить его с выбранного курса, но Морген Полуэльф орал «Держать ку-урс!», потому бриг «Бесшумный» нёсся прямо на сгинувший во тьме архипелаг, наперерез гигантскому призрачному кораблю, нёсся и выл от восторга.

Как давно старому бригу не перепадало настоящих опасностей! Сколько бесконечно длинных, унылых, лишних лет не бились в его борта злые волны грозных морей! До чего ж скучна и жидка жизнь, если ничто не грозит отобрать её у тебя!

Кто-то из матросов сжался в комок на палубе, кто-то вертелся вокруг себя, сплёвывая и колотя ладонями по ляжкам.

Выкрутив руку хрипящему дракону, Зарян волок его на нижнюю палубу, следом Треснутый Голос погонял пинками Йеруша. Красная Рубаха подскочил вперёд, всё ещё держась за живот, открыл дверь в ближайшую каюту. Дракон и эльф не успели даже понять, что происходит, как оказались внутри, впечатанные лицами в каютные стены. Впрочем, их тут же выпустили, на прощание несильно и обидно приложив о стены лбами. И заперли. Судя по топоту, двое моряков помчались на верхнюю палубу выполнять команды капитана, третий же остался у двери – Красная Рубаха, как было ясно по сиплому дыханию.

Когда Илидор наконец сможет разогнуться, толком вдохнуть и собрать мысли в кучу, он понадеется, что удар рукояти что-нибудь повредил в Рубахиных кишках.

Зычное Моргеново «Садить гитовы!» едва пробилось через запертую дверь. Бриг бросило под очередную волну, пол накренился. Йеруш скрючился у двери иссохшим деревцем, шипел ругательства, трогал кровоточащие порезы на шее, дёргал верхней губой и трясся всем телом.

Дыхание Илидора понемногу выравнивалось. Знать бы, что сейчас происходит наверху, насколько близко гигантский корабль и куда подевался кракен, про которого орал впередсмотрящий…

С немалым опозданием до дракона дошло: «Кракен» – название судна, а не чудища. «Кракен» – это тот самый корабль, исторгший себя из пучины, это на нём ходит капитан-призрак, который ищет себе новое судно и команду. И, выходит, сейчас Морген и его люди, эти вероломные куски акульих плавников – единственное, что стоит между драконом, эльфом и ожившим проклятием этих мест.

Знал ли Морген нечто важное и особенное о призраках Урочища или полагается на одну лишь неведомую Илидору шальную звезду, которая хранит бесшабашных моряков? Сумеет ли он уйти на «Бесшумном» от ужаса южного моря?

Нет, сегодня определённо не самый удачный день, чтобы оказаться запертыми в какой-то сумрачной норе, да ещё и без оружия!

* * *

Пол каюты ходил ходуном, крики наверху и грохот волн слились в один нескончаемый звуковой водоворот, а Илидор сидел напротив запертой двери, завернувшись в шарф и крылья, и занимался самым идиотским, что можно было делать в этой ситуации – разговаривал караулящего их матроса.

– Вы ж сами рассказали про клад! – Голосил Красная Рубаха с той стороны двери, и его крик доносился в каюту, как приглушённое гудение. – Значит, хотели, чтоб он вам не достался! Понимаете, небось: мышам сухопутным не по зубам такое, надо другим эту ношу доверить, другим, которые сильнее! Вот вы нас и накликали!

– И что же, вы теперь всё себе заберёте?

– Конечно, заберём! И уйдём в Пыжву, на той край моря. В Пыжве хорошо зимовать, да!

– Совсем-совсем всё заберёте? И мой меч – он теперь твой?

Голос Илидора полнился чернейшем отчаянием, но лицо оставалось невозмутимым, и Йеруш бы непременно обратил на это внимание, сохрани он способность рассуждать здраво, – но, похоже, Найло обронил эту способность где-то на палубе, когда ему приставили к горлу нож и он ощутил у своей щеки чужое гнилозубое дыхание.

– Меч теперь мой! Да! Справный меч, кто ковал-то?

– Гномский мастер.

– Ого!

Йеруш вцепился в свои волосы, слушая, как снаружи буянит море. Волны носили бриг по волнам, пол ходил под ногами туда-сюда, и было слышно, как вода захлёстывает палубу, и было понятно, что с каждым перехлёстом море подбирается туда, где сидят беспомощные, запертые эльф и дракон. Вода за дверью булькала, поднималась.

«Я же утону? – стучало у Йеруша в висках. – Она просочится, хлынет, затопит, и я утону».

– Уйди в угол, – вдруг тихо велел Илидор.

– А? – Найло вскинулся-проснулся.

– В угол, – повторил дракон сквозь зубы, сгрёб Йеруша за плечи и почти швырнул в указанном направлении.

Глаза Илидора горели так, что отблеск падал на ресницы, крылья дрожали – не от страха, понял эльф, и предпочёл тихонько скукожиться в узел подле двери, не задавая вопросов и не пытаясь влезть между драконом и его намерением, каким бы оно ни было.

– А если я тебе один секрет скажу? – спросил Илидор через дверь. – Про сокровище! Тогда ты вернёшь мне мой меч?

В голосе его была робкая надежда, а на лице – мрачное обещание, которого Йеруш в точности не понимал. На ум приходило что-то вроде «раскатать в блинчик».

– Что ещё за секрет? – заинтересовался Красная Рубаха.

– Ну, слушай. Только я не всё сразу тебе скажу, ясно? Я хочу знать, что получу за свой секрет!

«Бесшумный» в очередной раз нырнул под волну, и Йеруш чуть не выкатился из своего угла под ноги Илидору. Тот же, хлопнув крыльями, удержал равновесие и дальше сделал непонятное: отступил от двери, к которой с другой стороны прилип Красная Рубаха, сел на пол, посмотрел на низкий потолок каким-то оценивающим взглядом и…

Йеруш понял всё за миг до того, как каюту залил свет ярче солнечного, такой невозможный и нужный в этой мрачной дыре, и время застыло, как букашка в меду, и рядом с Найло появилось нечто большое и ещё более невозможное на корабле – только Йеруш не мог разглядеть дракона, ослеплённый сиянием и слезами.

Чудовищным ударом задних лап Илидор выбил дверь, и она впечатала под себя Красную Рубаху.

Когда Йеруш снова проморгался от хлынувшего света, Илидор в человеческом облике стоял на двери, придавившей матроса, возвращал в ножны меч и строго говорил Йерушу:

– Сиди тут и не высовывайся. Понял?

– Ты что, охренел? – шёпотом прокричал Найло дракону в спину. – Почему мы не улетаем? Илидор! Илидор!

Дракон исчез, словно причудился, сверху донёсся новый рёв Моргена, в котором Найло не разобрал слов, и корабль бросило вправо, впечатав Йеруша в стену каюты.

Он согнулся, обхватив себя за плечи. Дверь от качки немного съехала с матроса и упёрлась в стену углом. При мысли, что Красная Рубаха сейчас придёт в себя и увидит его, у Найло закостенел загривок.

Илидор не возвращался. В коридор затекала морская вода, пахла грозой, ужасом и утонувшими рыбами.

Йеруш потёр нос, отпустил и расправил плечи, решительно задрал подбородок и, едва не убившись об накрывшую матроса дверь, выбрался в коридор. Последовал за Илидором. Он не собирался сидеть тут и ждать, пока капитан призрачного корабля сделает его своим призрачным гидрологом, или пока Красная Рубаха очнётся и свернёт ему шею, или пока настанет конец времён в непонятно-чего-ожидании.

* * *

Илидор как раз увидел среди моряков Заряна и собирался хорошенько начистить ему лицо, когда качка вышвырнула на палубу Йеруша Найло. Илидор длинно выругался.

Йеруш вцепился в подвернувшиеся снасти, а бушующее море бросило ему в лицо гигантскую пенную волну, ледяную и хлёсткую, окатившую с головы до ног.

– Да ты какого ёрпыля творишь! – завопил Найло, мотая головой.

С его волос разлетались брызги, одежда влипла в тело, отчего Найло мгновенно стал похожим на птицу-ходульчика – тощую, длинноногую и слегка ощипанную.

– Ты утопить меня решило, или что⁈

Лишь проорав это в запале, Найло вдруг замер с открытым ртом, совершенно холодно, по-новому осмысливая прошлое и настоящее, и поразился от души: как в давнем своём сне, так и только что, запертый в каюте, он боялся воды. Он боялся, что вода может его убить, а это невозможно никак, если только вода не рехнулась бесповоротно или не обозналась, решив обрушить свою мощь на гидролога. Причём не на абы какого – на платинового выпускника Университета Ортагеная, который всю свою жизнь положил на то, чтобы вертеться рядом с водой, изучать все её мыслимые состояния и настроения, который всегда был с ней в куда лучших отношениях, чем с сушей или с кем-либо из живых существ, он растворялся в ней как мог, а вода всегда вилась вокруг него, как пространство вьётся вокруг старейших снящих ужас драконов.

Что за жварный шпынь впился в голову Йеруша, когда ему приснилось, будто он может утонуть, и какой дважды шпынявый жвар сейчас оглоушил реальное, живое, не приснившееся в кошмаре море, если оно пытается угробить корабль, на котором находится Йеруш Найло?

В груди его взбурлило негодование, он развернулся к борту, вцепившись в ванты, и гаркнул:

– А ну прекрати эту херню!

Море не слышало. Море ревело и дрожало, аж гудя, и вдалеке за бортом вздымалась гигантская, иссиня-чёрная волна. С призрачного парусника, который был уже в какой-нибудь паре корпусов от «Бесшумного», донёсся звонкий «тын-дын» рынды.

Заорали все, включая дракона, который на миг забыл, что может обратиться и взлететь, вцепился в трос, корабль тут же швырнуло на волнах, вырывая трос из рук, счесывая кожу с ладоней. Илидор спиной налетел на кого-то, тут же получил удар в висок – к счастью, скользящий, двинул назад локтем, не глядя. Ветер взвыл и рванул паруса; с неслышимым в грохоте криком сорвался с «вороньего гнезда» матрос, прочертил линию на фоне буйного неба, канул за борт.

Призрачный парусник накренился, будто желая прилечь. По его верхней палубе метались клоки серой дымки, такая же носилась вверх-вниз по вантам.

– Акулий хрен тебе, а не команду! – проорал ему Морген и, оттолкнув рулевого, сам схватил колдершток.

Большая чёрная волна размером с трёхэтажный дом вздыбила себя из глубин и с рёвом ринулась к «Бесшумному».

Снова заорали от ужаса все. Кроме Моргена, который хохотал, как помешанный, и Йеруша – тот смотрел на гигантскую волну сердито, словно на котёнка, нагадившего в тапок, потом перехватил воздуха и взревел, срывая горло:

– Кто тут берег потерял⁈ Какой ржавой кочергени ты творишь, тебе по гребню надавать, а? А? Ты хочешь получить по гребню и по холке, и в подошву пенделей? Прекрати эту херню сейчас же, я сказал!

Море наконец услышало его. И море дрогнуло.

Гигантская волна словно споткнулась, на полмгновения зависла без движения, сбрасывая злобный пенный гребень, а потом вдруг завертелась сразу несколькими водоворотами, словно искала, куда бы спрятаться, но не нашла и, всплеснув, рассыпалась холодными брызгами.

Рында на призрачном паруснике поперхнулась и стала издавать жалобные тонкие звяки. Бегающие по вантам клоки тумана словно завязли в киселе.

Ошалели абсолютно все, кто был на палубе и видел Найло, от Моргена Полуэльфа, который вдруг точно проснулся, до золотого дракона, который как раз в очередной раз врезал Заряну локтем в бок и уже всерьёз намерился сменить ипостась, чтобы показать драконью морду всей этой команде неотёсанных каркалыг.

Море отражалось в бешеных глазах Йеруша Найло, море плюхало неловко и смущённо, точно проспавшийся пьяница, припоминающий вчерашнее, море опадало в замешательстве.

Волны, только что бодающие борта и перехлёстывающие через них, плямкали, съёживались, всасывались сами в себя и помалу затихали под кораблём. Пена рассыпалась крошечными воздушными пузырьками. Где-то смеялся дельфин.

Ветер обмяк и перестал с воплями носиться вокруг «Бесшумного», распластался по водной ряби. Всё притихло. Заткнулась рында на призрачном корабле, и во внезапном штиле этот огромный парусник как-то растерял свою убедительность, колыхался теперь нереальной дурацкой страшилкой справа по борту. Вместо всего чудовищного безумия, которое творилось вокруг всего пару мгновений назад, настал тихий умиротворяющий плеск волн с виноватым прибулькиванием.

– И жвару эту забери! – Йеруш требовательно ткнул пальцем в корабль-призрак.

Притихшая вода тихонько сглотнула призрачный парусник, а ветер, сориентировавшись, деловито задул в единственный неубранный парус «Бесшумного», направляя бриг прямо к архипелагу Треклятого Урочища в оглушительном, бесконечном молчании.

Люди моря, разинув рты, смотрели на эльфа. Лицом капитана Моргена играла целая буря мыслей одновременно, и всю её можно было свести к вопросу «Это что сейчас такое было, каракатицу вам в чаву?». Зарян, забыв о страстном желании немедленно отмутузить Илидора, даже если это будет последним, что он сделает в жизни, деревянно покачивался: очень хотелось суеверно обернуться вокруг себя через плечо, но ещё больше не хотелось быть первым, кто сейчас пошевелится.

Никто бы не удивился, появись из пучины самое главное морское чудище, имени которого никто не называет, находясь на борту, и рассыпься это чудище в извинениях перед Найло. Прости, дескать, родич, не разглядел тебя на корабле, как мне загладить свою вину? Могу я предложить тебе согревающего чаю из осьминожьей кровищи?

Йеруш наконец проморгался от солёной воды, воинственно шмыгнул носом и рукавом отёр испарину со лба.

Очень медленно и торжественно, в полнейшей тишине «Бесшумный» заходил в воды Треклятого Урочища.

И всё могло бы сложиться иначе, не появись в этот момент на палубе Красная Рубаха. Он наконец вылез из-под упавшей двери, потеряно моргал, ощущал себя изрядно разобранным из-за боли в животе и звона в ушах. И первым, кого он увидел на палубе, оказался Йеруш Найло. Красная Рубаха, пропустивший всё произошедшее, сделал то, что показалось ему единственно верным в этой ситуации – бросился на Йеруша, сшиб его с ног и хорошенько приложил головой о доски палубы.

* * *

Немного потёршись среди людей моря, Илидор примерно представлял, сколько пренеприятных забав они могут придумать для своих пленников, когда на это есть время, и тихо радовался, что, во-первых, времени нет, а во-вторых – что этого не понимает Йеруш. Иначе, пожалуй, совсем бы оцепенел.

Оцепенелый Найло ему сейчас нахрен был не нужен.

Важно лишь, что вредительством моряки сейчас заниматься не станут, им некогда. «Бесшумный» бросил якорь у нужного острова уже в темноте, на ночь Илидора и Йерушем забросили в каюту, выставив снаружи двух матросов для охраны.

Йерушу удалось уснуть после полуночи. Илидор то и дело проваливался в дрёму, но почти сразу из неё выныривал: мешала тревога и ворчание корабля. «Бесшумный» не хотел стоять на якоре, «Бесшумный» хотел бежать дальше, наполнять ветром паруса, щекотать носом дальние воды. Ещё хоть раз, хотя бы раз поздороваться с тёплыми волнами дальних краёв и ветром чужих прибрежий, пахнущим пряными травами, покачать на снастях беспечных южных птиц, не знающих зимы.

Илидор слушал ворчание брига, плеск волн, поскрипывание, поплюхивание, смотрел в потолок.

Ясное дело, на корабле моряки не станут делать с ним и Найло ничего плохого: дураков нет после того, что Йеруш вытворил. На острове, окружённом водой, вероятно, тоже предпочтут не причинять им вреда, насколько понимал Илидор. Вернее всего, сейчас люди моря планируют оставить их с Найло на острове, когда найдут Хардредово кладвище. Забрав себе все драгоценные камни, разумеется.

Как показало утро – Илидор вовсе не переоценивал осторожность людей моря. При всей своей лихости и жестокости, они проявляли большую мнительность в отношении предметов и явлений, на которые не умели влиять, которых не могли увидеть, пощупать и треснуть. Так что моряки остереглись даже оставлять на борту их вещи, и Йеруш на рассвете садился в шлюпку, держа в руках свою котомку. А дракон выбил позволение остаться при мече, – правда, в обмен на обещание Заряна перерезать Найло глотку, если только Илидор дёрнется к рукояти.

Илидор прекрасно знал, что никто не осмелится резать Найло, и Зарян это знал не менее прекрасно. Но пока что им нужно было подобие паритета, при котором Илидор якобы верит, что люди моря выполнят хоть какую-то часть уговора, найдя клад, а люди моря якобы верят, что Илидор будет честно читать им руны и не попытается ничего выкинуть.

Впрочем, до поры Илидор и собирался читать честно: он совсем не возражал, чтобы поисками занимались люди моря. Часть рун на лоскуте Хардреда была затёрта до нечитаемости, и кто знает, о чём говорилось в той нечитаемости. Зная гномов, Илидор бы удивился, не окажись в потайке ловушек.

Две шлюпки несли к острову восемнадцать человек, одного дракона и одного эльфа. Им вслед негромко ворчал бриг «Бесшумный». Он не желал, боялся снова стоять на якоре, ему неистово хотелось нестись вперёд, взрезая волны и ловя беспокойный ветер в паруса.

Но ворчание брига слышал только дракон.

* * *

Они шли вглубь острова, растянувшись небольшой цепью, увязая в песке и засохших по осени травах. Красная Рубаха то и дело пихал в спину Илидора и Йеруша. Чаще Илидора, на которого крепко серчал из-за отобранного обратно меча и гнусного обмана: обещал ведь рассказать секрет, а вместо этого приложил дверью, ну кто бы из-за такого не расстроился?

Вдобавок никто не понял, как Илидору удалось выбить эту дверь, потому над Красной Рубахой изрядно потешались другие матросы, уверенные, что он просто плохо её закрыл.

– У тебя есть план? – улучив мгновение, прошипел Йеруш.

– Подумаю об этом, когда найдём потайку, – почти не разжимая губ, ответил Илидор.

Некоторое время шли молча, а потом дракон, решившись, добавил:

– Если она есть вообще.

– Что⁈ – подпрыгнул Йеруш и тут же получил тычка от Красной Рубахи.

Некоторое время Найло ощущал его взгляд на своём затылке. Потом это ощущение пропало, а дракон очень тихо заговорил:

– Возможно, Хардред написал послание до того, как спрятал камни.

– Ч-что? – Йеруш споткнулся сразу обеими ногами и словами. – Ты говорил, Хардред точно описал место!

– Угу. – Илидор говорил очень тихо, оттого его голос казался линялым, потерявшим жизненную силу. – Но руны трудно прочесть двести лет спустя, и лоскут был затрёпан. Одна из потёртостей в начале второго уступа похожа на руну ган.

Процессия остановилась прежде, чем Йеруш узнал, что означает руна ган, и у Найло было стойкое ощущение, что это знание его очень расстроит. Красная Рубаха подошёл сзади едва ли не вплотную, так что захотелось съёжиться, и продолжать разговор стало невозможно. Шедшие впереди моряки о чём-то спорили, Морген и Зарян размахивал руками, при этом Морген показывал вправо, на прибрежный лес, а Зарян – влево, на холмы. Морген обернулся к Илидору:

– Ты говорил, там написано: «Отыскать фонарь при свете дерева».

Дракон кивнул.

– Ну вот, – Полуэльф снова указал вправо и пошёл к лесу, больше не слушая возражений Заряна вроде «Но это ж просто дичь, якорь мне на ногу».

Красная Рубаха обеими руками толкнул в спины Илидора и Йеруша. Найло прикусил язык, беззвучно выругался и пообещал себе, что если выживет, то утопит этого моряка в самой вонючей сточной канаве самого вонючего города в Маллон-Аррае. Дракон поморщился и просто пошёл вперёд, точно зная, что не сможет никого утопить в сточной канаве, даже если будет очень этого желать.

– Руна ган обозначает намерение, не свершение. Возможно, то была потёртость на лоскуте, а возможно, Хардред не дописал послание, то есть уплыл прятать ценности и не вернулся, и…

– Не вернулся, – деревянным эхом повторил Найло.

– И этот призрачный корабль, – шептал Илидор. – Какой кочерги ему вертеться рядом с архипелагом? Дурная слава этого места появилась до или после Хардреда?

– Ты думаешь, призрак – корабль Хардреда? – очень спокойно уточнил Йеруш, чувствуя, как в груди что-то вскипает.

– Корабль, на котором ходил Хардред, – уточнил Илидор. – Что-то произошло на острове, из-за чего корабль остался здесь. Может, кто-то поднял бунт. А может, они разбились в непогоду. Я лишь знаю, что на этих островах была пиратская база, а Торопыга собирался сделать здесь потайку. Но добрался ли он до места?

– То есть ты! Хочешь сказать! – заорал наконец Йеруш во весь голос и тут же получил мощного пинка от Красной Рубахи.

Что-то хрустнуло в плече, Найло пролетел рыбкой вперёд, впечатался лицом в подлесок, счесал ладонь о корешок. Застонал от невыносимости унижения и неправильности всего происходящего.

Ведь он просто хотел создать костюм по чертежам, присланным учителем! Какой ржавой захухры он вообще оказался посреди ёршистого моря, растративший почти все деньги, окружённый дурацким беспечным драконом, так желающим видеть жизнь простой, и безумными головорезами, которых сам же и нанял по самонадёжности, наивности, глупости? На что, жвар ему в шпынь, он рассчитывал, когда решил, будто ему удастся держать в узде людей моря, находясь на их территории, в их стихии?

Как подобное случилось с Йерушем Найло, эльфом из хорошей семьи, гениальным гидрологом и первым платиновым выпускником Университета Ортагеная?

И какой кочерги сейчас, когда всё это происходит, он одной частью сознания неистово негодует, а другой – другой он согласен, что только так и должно было случиться, ведь с плохими эльфами обязаны происходить плохие вещи, а он, Йеруш Найло, глобальное разочарование своих достойных родителей, – плохой, ужасный, негодный, вечно всех разочаровывающий эльф!

С деревьев противными голосами орали птицы.

Тихо рыкнув в опавшие листья осин, Найло мысленно выдал себе пинка, поднялся на ноги, задрал нос и зашагал вперёд, в красках представляя, как топит Красную Рубаху в отхожем месте.

Илидор чему-то улыбался уголком рта.

– Мать моя каракатица!

Лес закончился на скальном уступе, на котором из куска известняка был вытесан большой, в пару ростов человека, корабль. Трёхмачтовый. Даже на неопытный взгляд Илидора, невероятно похожий на то призрачное скотство, которое охраняет Треклятое Урочище.

Сразу несколько моряков быстро обернулись вокруг себя, похлопывая ладонями по ляжкам. Налетел колкий ветерок, закружил листья в оставшемся позади лесочке.