Текст книги ""Фантастика 2025-3". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Марианна Алферова

Морген шагнул вперёд уверенно и твёрдо. Встал перед бортом известнякового корабля с видом до того требовательным, что дракон подумал, Полуэльф сейчас произнесёт напыщенную долгую речь перед этим кораблём. А потом задерёт лапу и пометит борт.

Напряжённое молчание длилось и тянулось, и наконец Полуэльф спросил, ни на кого не глядя:

– Что потом? Когда отыщется фонарь при свете дерева?

Дракон и бровью не дрогнул. Он раньше Моргена заметил аккуратно вырезанный фонарь на корме известнякового корабля, и он наизусть знал нужную часть списки. Там почти все слова были понятными, а теперь ещё их смысл стал очевиден. Даже не заглядывая в списку, дракон продекламировал:

– «Как фонарь относится к носу, так Вулбен относится к Гимблу, и следуй в сторону Вулбена, пока не наступишь на вторую дверь».

Красная Рубаха выругался, призывая сто якорей воткнуться в зад Илидора, который говорит такую непонятную чушь, а потом, давая волю своей осерчалости, ударил дракона по щеке наотмашь тыльной стороной ладони.

Илидор прикрыл глаза, сделал медленный глубокий вдох и не ударил в ответ. Хотя страшно велик был соблазн.

– И? – с убойной учтивостью спросил Морген. – Куда же дальше?

Дракон мог бы сразу сказать «Вперёд и вправо», но тогда бы никто не понял в полной мере, насколько это было сложно и насколько важен сейчас Илидор – чтец рун и носитель бесценных знаний, позволяющих толковать написанное. Потому дракон сейчас рьяно жмурился, будто что-то припоминая – хотя старые карты подземий стояли перед глазами, будто нарисованные на веках – и смотрел на солнце, шевеля губами, делая вид, будто считает. Затем мотнул подбородком на Красную Рубаху:

– Вот это от меня уберите. Оно мешает.

Красная Рубаха выругался и замахнулся снова, но споткнулся взглядом о безмятежно-звериные глаза Илидора, которые ясно говорили: в этот раз я тебе врежу ответно. Притом не ладонью и не по щеке, а кулаком и в живот.

Видно, то же самое прочитал Йеруш, потому как сделал длинный шаг назад, чтобы не помешать Илидору замахнуться хорошенько, и тут же получил упреждающий тычок под рёбра от одного из матросов.

В животе у Красной Рубахи и так было тошно и нудно после удара рукоятью, потому руку он опустил и обрадовался, когда меж ним и Илидором скользнул Косица. Кивнул, сильно выпукливая свои светлые глаза, такие жутенькие на темнокожем лице: отдохни, дескать, приятель, а то умаялся весь. И Красная Рубаха отошёл.

– Вперёд и вправо, – тут же сказал Илидор.

– Вперёд? – переспросил Морген.

Это означало, что с каменного уступа нужно спускаться в гигантскую лощину, в чашу-котлован. Подойдя к уступу, люди моря увидели, что чаша эта состоит из полуразрушенных, частично ушедших в землю, заброшенных домов и домиков, остатков сараюшек, навесов, чахлых акаций и безымянного пушистого кустарника между ними. Место явно было заброшено десятки, а то и сотни лет.

И Полуэльф, и пятеро матросов с лопатами кривились, а кое-кто ругательски шипел. Моряки определённо ожидали, что копать нужно будет прямо здесь, подле известнякового корабля.

Илидор мог бы им сказать, что рун на лоскуте еще много и поиск предстоит непростой, но ничего не сказал, ясное дело. Ещё чего. Пусть люди моря неправильно рассчитывают свои силы. Пусть они проявляют нетерпение, раз за разом ожидая близкого конца пути и раз за разом обманываясь. Тем быстрее согласятся на сделку с драконом.

Илидор пока не представлял, что это будет за сделка и как он собирается не отдать этой толпе разбойников наследие Хардреда Торопыги, но волевым усилием запретил себе переживать на этот счёт. И не пытался построить хотя бы чахленький план. Слишком много непонятностей ждало впереди, пытаться учесть каждую – всё равно что гадать о будущем по дыму костра.

К тому же, как неустанно показывала Илидору жизнь: сколько ни планируй, а в итоге всё равно придётся импровизировать.

* * *

Спускались долго: люди моря не славились ловкостью лазанья по крутым гористо-крохким осыпям. К тому же, чем ниже они спускались, тем более зловещей выглядела чаша-лощина.

Не видно и не слышно птиц, их противные голоса остаются в лесу, позади, словно зловеще-провожающие проклятия. Не течёт вода, не бродит зверьё, и даже пожелтевшие листья акаций, кажется, не шевелятся, поскольку ветер сюда не приходит тоже.

– Дурное место, – негромко припечатал Зарян.

– В самый раз для тебя, – сухо ответил Морген. – Останешься?

Зарян мотнул головой и благоразумно умолк.

Спуск забирал сильно вправо, к просторному бревенчатому дому со скатной крышей. Когда-то она была покрыта не то камышом, не то соломой, сгнившими за истекшие годы, на гниль намело земли, и неё проклюнулись семена. И крыша сделалась зелено-увядше-землистой, в проплешинах с ещё зелёной и уже высохшей травой, чахлыми подобиями земляничных кустов, грязью, а местами, казалось, под дёрном лежат пуки чьих-то длинных волос. Из-за пёстрой расцветки сверху крыша сливалась с пространством, и поначалу никто даже не понял, что это дом. Притом самый крупный из всех, что ещё стоят в лощине.

Чем ниже люди спускались, тем выше казался этот дом, словно не они к нему подходили, а он подбирался к ним, заполонял пространство, зловеще закрывал его собою. И, хотя в списке было ясное указание, что искать нужно какой-то лаз – «пока не наступишь на вторую дверь» – люди моря шли к дому, будто зачарованные его мертвенным величием.

Илидор и Йеруш остановились, Косица тоже встал, а другие моряки один за другим проходили мимо них, ступали на врастающий в землю порог, и дверной проём сглатывал их одного за другим. Двери не было. Окна скрыты покорёженными временем ставнями, точно дом закрыл руки ладонями и притворялся, что не видит незваных гостей. Между досками наросли комья густо-зелёного мха, под крышей натыканы давно опустевшие гнёзда.

Люди моря шли внутрь, в темноту, словно завороженные, пока кто-то не додумался наконец зажечь лампу. Тогда все сразу ожили и встряхнулись, а Косица, сурово сдвинув брови, указал Йерушу и Илидору на дом. Понимая, что спорить бессмысленно, те нехотя проследовали внутрь, и Косица с такой же явной неохотой пошёл за ними.

Старый дом внутри был пуст, выстужен, безнадёжно заброшен. Занесённый грудами пыли очаг – давно остановившееся сердце просторного зала, по которому нынче гуляют разве что тени воспоминаний. Обветшалые лестницы на второй этаж, иссохшие на перилах сети. Столы и лавки, безнадёжно ждущие возвращения людей, резные рыбо-змеи на дверных проёмах, ведущих в другие помещения, куда никто не пожелал заглянуть.

– Не дело мы затеяли, – пробежал по залу сиплый шёпот одного из моряков. – В дурное место правили руль.

– Негоже было приходить сюда, – поддержал другой. – Я ровно как в свою могилу гляжу.

Морген чуть повернул голову, и шепотки стихли. Только сейчас все увидели, под чем стоит Полуэльф.

Над самой большой дверью, ведущей не пойми куда и заложенной досками, висела на длинном штыре пиратская шляпа из когда-то красного бархата, а также странного вида ржавый кривой меч и коричневые перчатки без пальцев. Все эти вещи, покрытые слоем пыли и паутины, казалось, поблёскивают каким-то немыслимым образом, красуясь перед Моргеном и поддразнивая его.

Полуэльф же стоял и смотрел на них, и даже по его спине был понятен накал каких-то сложных и нетипичных для Моргена эмоций: почтенный трепет пополам с возмущением, неуверенность и неверие, алчность и ожесточённость.

Кочерга его знает, как спина могла выражать такие эмоции и как их могла вызывать старая пыльная шляпа.

– Красный бархат, – отмер наконец Зарян, тоже пялящийся на шляпу.

С десяток людей моря, выпучив глаза, поспешили обернуться вокруг себя. «Бладдан Чернобородый», – выдохнул кто-то, и ещё с десяток моряков тут же сплюнули это имя. Некоторые даже дважды.

Илидор вопрощающе посмотрел на Косицу, тот развёл руками, словно говоря: «Я очень издалека и тоже нихрена не понял».

Морген же медленно, точно во сне, шагнул к двери, над которой висела треуголка, и тут же что-то сжалось в груди Илидора, толкнуло его вперёд. Он сделал шаг, другой к Полуэльфу, и шаги эти прозвучали громко и гулко в пустом доме. Откуда-то дракону пришла уверенность, что если не вмешаться, не разорвать контакт Моргена и шляпы, то всех их выбросит за пределы действительного и возможного, и тогда уже будет очень-очень-совсем не до Хардредовой потайки.

Дурацкое ведь чувство, спокойно подумал дракон, но его тело без всякой согласованности с головой шагнуло вперёд, развернуло списку и бодрым голосом принялось зачитывать:

– «Спустившись во вторую дверь, вернись лицом к Вулбену и отсчитай к нему столько по столько шагов, сколько в Гимбле было королевских семей».

От голоса дракона в дом вернулись запахи: пыль, сырость, плесень, заброшенность, мышиный помёт. Люди отмерли и зашушукались с явным облегчением.

Морген ещё пару мгновений постоял, поедая взглядом шляпу, и обернулся к Илидору.

– На выход и направо?

Дракон кивнул.

– Ты и ты, – не глядя, Полуэльф ткнул пальцем в первых попавшихся моряков, – догоните нас, когда снимете шляпу.

Моряки нога за ногу потащились к заложенной двери, и по виду их было ясно, что они бы предпочли снова оказаться в море перед призрачным кораблём, чем тянуть руки к вещам давно сгинувшего Бладдана Чернобородого, кем бы он ни был. Остальные поспешили выбраться из дома, пока Морген не удумал ещё каких-нибудь поручений.

– И сколько в Гимбле было королевских семей? – спросил Полуэльф негромко, чуть повернув голову к Илидору.

По голосу Моргена дракон понял, что сейчас лучше не кочевряжиться, и ответил коротко:

– Четыре.

– Хорошо. Дальше что?

– «Но за кладвищем моим поспешай с чистым сердцем, – вдохновенно стал зачитывать Илидор. – Не учини на острове ни свары, ни драки, и уж тем более убийства до смерти. Кто делал такое, тот до скончания времени остался в услужении призрачного капитана, и видал я такого в достатке».

Моряки аж рты раззявили. Даже Морген. Некоторые обернулись на дом.

– Это прям так и написано? – усомнился Зарян.

– На, сам прочитай, – протянул списку Илидор.

Зарян насупился, кто-то из моряков прыснул со смеху.

– А чего ты про это раньше не сказал? – досадливо спросил Красная Рубаха.

Видимо, прикидывал, считаются ли сварой те тычки, которыми он подгонял Илидора и Йеруша всю дорогу. Ну и пощёчина, конечно.

– Я по порядку читаю, – невозмутимо ответил дракон. – А ты чего заволновался? Собираешься устроить драку или убийство до смерти?

Рубаха замотал головой. Кто-то за его спиной сплюнул, как сплёвывают дурные названия.

– Вперёд, – велел Морген.

В списке, разумеется, не было ни единой руны про драки и убийства, неуёмный дракон придумал эту дурацкую фразу на ходу. Подосадовал, что в голову не пришло ничего подобного раньше, а то ведь можно было заставить моряков проскакать весь путь на одной ноге, к примеру.

На самом деле, Илидору потому не приходило в голову дурачить моряков, что положение и так было слишком шатким, и дракон даже сейчас не был уверен, пожелают ли моряки вспороть ему живот. Шутить над жестокими и суровыми людьми моря – так себе идея, даже если ты дракон и в любой момент можешь улететь куда-нибудь ещё. Любой момент может просто не успеть настать.

Пришлось изрядно понервничать прежде, чем нашлась наконец та дверь, на которую двести лет назад следовало попросту «наступить». Крышка люка была здоровенной, словно дверь в королевский дворец, и её старательно окружили «кармашком» из сложенных друг на друга брёвен, да только за минувшие годы всё это в кочергу замело землёй и листьями, включая сам кармашек. Так что люди моря долго бродили между развалинами домов и сараюшек, пока Морген не споткнулся о край бревна, торчащий из жухлой травы, и не велел: «Тут копайте». Прошло ещё довольно много времени, прежде чем разрыли сам «карман» и крышку люка под ним.

Тут наконец вернулся один из моряков, оставленных в доме с поручением. Без шляпы. Что-то прошептал на ухо Моргену с очень виноватым видом, а Морген сквозь зубы процедил: «Удавлю» и велел этому моряку идти первым в раскопанный наконец-то лаз. Второй матрос так и не вернулся из дома.

Люди моря наверняка считали, что под люком окажется какой-нибудь не слишком большой подпол, что указанные Хардредом шестнадцать шагов приведут их наконец-то к цели. Дракон же понимал, что внизу предстоит разгадать несколько загадок. Про одну из них он ничего не понял, поскольку руны на лоскуте Торопыги слишком затёрлись – в том месте был сгиб. Про вторую загадку дракон тоже не понял нихрена, поскольку там тоже была стёрта часть рун, а в той части, которую удалось прочитать, Хардред говорил о своих домочадцах. В третьей объяснялось, как обезвредить рычаг, запускающий какую-то тяжёлую ёрпыль, но дракон не хотел его обезвреживать, а хотел понять, откуда ёрпыль вывалится, и вывалить её на моряков.

Ничего из этого делать не пришлось. Ни разгадывать загадки, ни обезвреживать ловушки, ни попадаться в них.

Когда люк начали поднимать, он развалился на части, и во все стороны посыпались подгнившие доски да проржавевшие оковки. Выдолбленные в земле ступени вели в просторное помещение, которое прежде явно использовалось и как склад, и как тайное убежище на случай кочерга пойми чего. Зимовки, войнушки с другими пиратами, игр в прятки для заскучавших людей моря? Внизу стояли стеллажи и ящики со всяким барахлом, валялись вёсла, мешки и корзины. Сам коридор распадался ещё на несколько, со множеством дверей, частью выпавших, частью покосившихся или заваленных осыпями: много где подпорки сгнили и обвалились.

Нужный коридор выглядел целым, но каждый человек, эльф и дракон остро ощутили, как ненадёжно это подземное устроение, созданное прорвищу лет назад, и как желательно поскорее завершить тут все свои дела и выбраться наружу.

Пахло чем-то вроде сгнивших грибов, и от запаха першило в горле.

Быстро, кучно и стараясь не шуметь, в качком свете ламп они отсчитали шестнадцать шагов в правую часть коридора до нужной двери. И дверь снова развалилась, в руке у отправленного вперёд матроса остались только куски щепы да корявый кусок янтаря, когда-то вделанный в дверную ручку.

Матрос обернулся к Моргену, втягивая голову в плечи, словно пнутая псина. Морген мотнул подбородком, приказывая идти дальше. Остальные следовали на удалении, растянувшись цепью.

И если бы отправленный вперёд матрос шёл этим самым коридором двести лет назад – наверное, он бы не дошёл. Но сейчас все препятствия, которые должны были остановить непрошеных гостей, безвредными валялись на полу либо истлевали в стенах. Время, которое они могли провести в мире, давно вышло.

Люди моря шагали медленно и завороженно, вертя головами, иногда перешушукиваясь.

Посреди следующего коридора лежал большой валун, частично ушедший в землю, служил невольным опорным столбом для осыпавшейся сверху земли и камней. Илидор был уверен, что где-то в стенных нишах, куда следовало совать пальцы, дабы открыть следующую дверь, давно иссох какой-нибудь яд на каких-нибудь шипах.

Дракон замедлял и замедлял шаг, захлёстнутый внезапным упадком духа. Это место, в котором годами разрушалось всё, заложенное создателями, словно шептало ему: ты видишь, видишь, как это бывает? Сколько ни планируй, ни создавай, ни придумывай – вскоре оно перестаёт иметь значение. Всё созданное разваливается на куски. Как и твои планы, хитроумные схемы и обретения, как всё, что было любимым, как и всё, что желали сохранить.

Что остаётся в вечности от того, у кого не было вечности?

В следующем коридоре было пять дверей.

– Дальше? – нетерпеливо спросил Морген.

– Я не знаю, – Илидор потёр лоб ладонью, смахивая накатившую тоску. – Тут всё развалилось.

Дракон действительно понятия на имел, какая дверь им нужна. Сейчас, пожалуй, можно было просто проверить их одну за другой – едва ли ошибка обойдётся дорого.

А жаль. Илидор рассчитывал, что к этому моменту моряков уже не будет так много.

Под ногами хрустела пыль и смешавшаяся с нею ржавчина бывших рычагов и спусковых механизмов. В стенах, защищённые от доступа воздуха просмолёнными кожухами, бессмысленно валялись грудами гномские шестерни, и давно раскрошились натянутые между ними ремешки…

Шестерни дракон чувствовал. Как и голоса других металлов, рождённых в недрах Такарона. Они звучали ещё в первом коридоре. Не то какое-то особое расположение этих предметов, не то сама связь с этим местом как будто усиливали металлические голоса, и чем дальше Илидор шёл по коридору, тем раскатистей они гремели громом, обёрнутым медовой сладостью, втекали в уши и разливались почти чувственной вибрацией вдоль хребта, вдавливались в спину между лопатками, чтобы вылиться мелкой дрожью в основании крыльев.

В этом коридоре с пятью дверьми голоса металлов Такарона слились в какофонию.

Илидор рассчитывал, приблизившись к потайке Хардреда, просто почувствовать драгоценные камни, если гном таки успел их спрятать. Но в окружившем его многоголосии металла он не мог услышать ничего, кроме собственно металла. Камни всегда звучали тише и деликатней – не могучим гулом, а нежным напевом, ненавязчивым и чуточку отстранённым – пение того, кто не стремится быть услышанным и не торжествует свою мощь, как делают это простые металлы и руды. Голоса драгоценных камней глубоки и прекрасны, но они не стремятся заглушить всё остальное, они лишь делятся с миром своей силой и радостью.

Сколько же всего Хардред тут разбросал!

Оловянная посуда. Покрытые свинцом дверные петли. Остатки стальных буров. Куски проволоки. Кочерга… знает что ещё. Как будто Торопыга нарочно скупал у такаронских гномов всякий подземный хлам, подозревая, что однажды некто, чувствующий камень и не имеющий прав на его наследие, придёт исследовать потайку.

Да, наверное, Торопыга действительно всё это скупал и кропотливо раскладывал здесь. Тёртый он был гном и сам большой охотник до вещей, которые ему не принадлежали. Уж наверное озаботился защитить собственное кладвище от таких же пройдох, каким был сам.

– Илидор, – вкрадчиво вымолвил Морген Полуэльф. – Ты завёл нас слишком далеко, чтобы чего-то не знать. Ты ступаешь по охеренно тонкому льду.

Косица за спиной Моргена деловито сгрёб Йеруша поперёк груди. Во второй руке Косицы тускло блестел морской кинжал – тонкий, гранёный, прямой.

Дракон заставил себя дышать медленно и спокойно, двигаться плавно. Развернул списку.

– Тут сказано: «Когда увидишь ходов столько, сколько без меня гномов в нашем доме…», а дальше было затёрто, так что ничего невозможно понять, а потом: «в сторону окна, под которым спит наш самый…» и дальше три руны, которые я просто не понимаю, как собрать в слова. Потому я правда не знаю, куда дальше.

– Так. Этого – держать.

Косица, повинуясь указанию Полуэльфа, толкнул Йеруша под колено, и тот рухнул на четвереньки, выругавшись сквозь зубы. Деловито, без злости и без жалости, Косица схватил Йеруша за волосы, прижал его голову к своей груди. Поднял нож.

– Я не могу рассказать того, чего не знаю, даже если ты его зарежешь, – как мог спокойно произнёс Илидор, прикидывая, не стоит ли перекинуться в дракона.

Может, стоит, может, нет.

– Никто никого не режет, – оскорбился Косица.

В руке Полуэльфа тоже возник морской кинжал, такой острый, что даже смотреть на него было больно. В рукоять был вделан неогранёный красно-розовый камень. Интересно, подумал Илидор, Полуэльф знает, что камень ненастоящий, или принимает его за какой-нибудь топаз или рубеллит?

– Ты, – Полуэльф ткнул кинжалом в сторону Илидора. – Встань туда к стене.

Дракон послушно проследовал, куда было велено. Он думал, к нему тут же подскочит Красная Рубаха или Зарян, но оба предпочли держать себя на расстоянии от Илидора. Оба понимали, что затевать свару и уж тем более резню – не ко времени, и команды такой не было, но терпение у обоих давно закончилось, а кинжалы остались.

Двое других моряков подошли к Илидору, один встал за спиной, и дракон на это нервно дёрнул плечом, второй привалился к стене прямо перед ним, на расстоянии вытянутой руки, и уставился Илидору в глаза.

У дракона не было ни малейшего желания играться в гляделки с каким-то остолопом, потому дракон стал коситься на Полуэльфа.

– Ты, – Морген ткнул кинжалом в сторону моряка, которого назначил впереди идущим по подземной норе. – Открывай. Сначала эту.

В напряженной ожидающей тишине прохрустели осторожные шаги, и матрос толкнул указанную дверь. Она не поддалась. Толкнул снова, ещё и ещё раз.

– Ты, – Полуэльф посмотрел на Красную Рубаху, мотнул подбородком. – Следующую.

– А чего сразу я, – пробухтел Рубаха.

В землю меж его ног вонзился кинжал с красно-розовым камнем в рукояти.

– Следующую.

Втянув голову в плечи, Рубаха маленькими шагами потопал к указанной двери. Морген неспешно подошёл, вытащил из земли кинжал, не глядя, отёр его о жилетку ближайшего матроса.

Люди моря избегали взгляда своего капитана, все смотрели под ноги или же делали вид, будто поглощены наблюдением за матросом, который, пыхтя, толкает первую дверь и уже начинает потеть.

– Может, её нужно тянуть? – Подал вдруг голос Йеруш Найло.

Косица стукнул его рукоятью кинжала в висок, и Йеруш потерял охоту острить.

На двери, к которой подошел Красная Рубаха, висел мудрёный замок с тремя вращающимися дисками. Рубаха осторожно потрогал саму дверь, потом внешний диск. Попробовал повернуть его, но только с противным «т-ш-ш» проехался мозолистыми пальцами по холодному поржавевшему металлу. Ещё помявшись, сообщил, что за дверью наверняка яма с отравленными кольями.

Морген холодно ответил, что сам закинет Рубаху в такую яму, если тот немедленно не откроет замок. И добавил непонятное «Если там ещё есть вода, конечно».

Тут первый матрос, всё налегавший на дверь, одолел наконец её сопротивление, хорошенько приложившись плечом. Дверь распахнулась и матрос, влекомый собственным напором, влетел в задверную нишу, там сшиб опорный столб, и сверху на него обрушился град булыжников. Матрос только и успел, что дрыгнуть ногами.

– Твою бездну, – закатил глаза Морген. – Вытащите его оттуда. Ты и ты.

Но никто не успел приблизиться и схватить бедолагу за подёргивающиеся ноги, чтобы вытащить его из-под завала: булыжники всё сыпались и сыпались, а потом стали вдруг сползать вниз вместе с телом. Это выглядело так, словно каменный монстр схватил в пасть половину человека и вместе с ним теперь уходит в свою нору под землю: нелепо торчащие ноги в паршивых башмаках ещё дёрнулись раз и другой, а потом их стало всё быстрее затягивать в задверную нишу, а булыжники всё сыпались, и ноги затягивало всё дальше, а потом вдруг и булыжники, и влекомое ими тело рухнули, продавив своим весом что-то в полу.

Матросы в голос ругались, тело их приятеля рушилось в невидимую уже бездну среди гулкого перестука камней. Когда закончились камни, сверху посыпался металл: оловянные миски, дверные петли, сломанные ножи, куски проволоки… Всё рушилось и падало вниз бесконечно, словно под этим убежищем находилась бездонная бездна – а может, там и впрямь бездна, думал Илидор, у которого уже заходил ум за разум, может, под этим местом ползают в своём неведомом мире гигантские черви вроде такаронских хробоидов, родившиеся от буйства моря.

Когда наконец прогрохотались булыжники, унесшие человека, когда перестали сыпаться сверху куски металла, донимавшее Илидора многоголосье сломалось. И когда распался слаженный хор металлов Такарона, в первый миг дракону почудилось, будто он оглох.

А потом услышал. И дрогнул бровями.

– Сюда.

Все обернулись к Илидору. Он указывал на четвёртую дверь – ближайшую к тому месту, где стоял. И все посмотрели на эту дверь, включая того придурка, который неотрывно пялился дракону в глаза, даже когда камнепад затягивал в бездну его приятеля.

– Так. – Морген подошёл поближе. – Откуда ты это узнал?

– Понял, как сложить те три руны, – спокойно соврал Илидор, глядя прямо в лицо Полуэльфу. – Когда упали камни, я понял.

– Ну что же, давай, – приветливо улыбнулся Полуэльф. – Открой дверь.

Йеруш что-то пробормотал, Косица раздражённо велел ему заткнуться. Моряки зашушукались, Красная Рубаха с огромным облегчением отошёл от двери с тремя дисками.

Нужная дверь тоже, разумеется, оказалась заперта, причём замков на ней не было. «Какой кочерги?» – тихо пробормотал дракон.

– Посветите кто-нибудь.

– Сам себе посвети, – буркнул ближайший моряк, державший лампу.

Илидор пожал плечами, подошёл, взял лампу. Дёргая дверь так и эдак, понял, что замок находится на границе её нижней трети. Некоторое время спустя нашёл в коробе едва заметное прямоугольное отверстие для ключа.

Ключ. Ну конечно же! Можно не сомневаться, что в какой-то из затёртых частей кожаного лоскута были руны про ключ!

Илидор представил, как сейчас попытается что-то объяснить Моргену, посмотрел на подобравшихся людей моря, на Йеруша, которого Косица так и держал на коленях, запрокинув ему голову, открывая тонкую кожу на горле с такими близкими синими венами… Илидор медленно выдохнул, так же медленно вдохнул и в три удара с ноги вынес к хробоидовой бабушке дверь вместе с замком.

Драконам не очень-то нужны ключи.

– Ну я же говорил, – пробормотал Красная Рубаха в повисшей тишине.

Потом всё случилось быстро. Моряки хлынули к двери, Косица выпустил Йеруша, тот отпрыгнул к стене и согнулся там, шипя и ругаясь на затёкшие ноги, стал покачиваться и позвякивать нашейными украшениями. Морген вырвал у кого-то фонарь и поднял его повыше, Илидор первым шагнул в комнату за упавшей дверью, и сразу же прихлынувшие к нему моряки схлынули обратно, рассыпались по коридору, словно брызги волны, убившейся о волнорез.

– Призрак!

Те, кто успел заглянуть в комнату, теперь крутились вокруг себя, колотили ладонями по ляжкам, сплёвывали страшное слово, крутились и сплёвывали, не в силах остановиться, выпукливали шалые глаза. Не успевшие заглянуть в комнату отбегали подальше.

– При-изра-ак!

Два моряка выскочили в первый коридор, ещё двое отступали к нему же, выставив перед собою лопаты, многие прижимались спинами к стенам и в ужасе таращились почему-то на Моргена. Все думали о призрачном корабле, все думали о его капитане, который ищет себе новую команду, но кто же мог представить, что кто-то из его нынешней призрачной команды находится на суше, под землёй?

Наверняка записка о кладе – ловушка, в которую попались алчные люди моря! Теперь им не выбраться из этого гиблого места иначе, чем на призрачном корабле, имя которому «Кракен»!

Наверняка на острове есть и другие призраки, которые прятались до поры, а теперь вытекают из своих укрытий! Наверняка они уже обступили подземное убежище и караулят живых моряков, которым никуда от них не деться с проклятого острова посреди проклятого архипелага! И запертый в комнате призрак теперь свободен, вот сейчас он двинется к людям из могильной тьмы своей комнаты, он раскинет руки, восхохочет призрачным ртом…

Морген Полуэльф, внешне невозмутимый, словно утёс в заволновавшемся море, шагнул к двери, держа фонарь над головой, и посмотрел в комнату поверх плеча Илидора.

В ней стояла старая, покрытая грудами пыли мебель: тахта, сундук, стул. На полу лежало нечто, прежде бывшее плетеным ковриком, в стены были вделаны крюки для ламп. А призрак сидел на кровати, прямо напротив двери. Призрак бородатого, немолодого, высохшего гнома. Обхватив свои колени, точно ребёнок, он покачивался из стороны в сторону и негромко напевал: «Насмешку бросай в лицо врагам! Теснее ряды! Разворот и удар!».

– Чтоб тебе медузами блевать, – непонятно кому пожелал Морген и отступил обратно в коридор. – И где он спрятал камни?

Кто-то из моряков всхрюкнул. Камни! Кто в такое время способен мыслить про наживу, а не про то, как бы унести ноги из этого места?

Илидор не двигался.

– Камни, – повторил Морген.

– Пусть этот поищет, – предложил Косица, кивая на Йеруша.

Найло медленно выпрямился, глаза его заблестели.

– Нет. – Морген ткнул Илидора рукоятью кинжала в плечо. – Ты иди. Не вздумай что-нибудь выкинуть.

Пираты, затаив дыхание, смотрели на Илидора, ожидая возражений, ругани, попытки к бегству… но Илидор покладисто шагнул в комнату.

Его лампа тут же погасла.

Никто не издал ни звука. Слышно было только, как осыпается песок в недавно отворенную яму, да напевает призрак: «И волны споют о конце твоего пути»…

Потом в комнате гулко стукнуло, и снова всё умолкло. Что-то проехалось, кажется, по стене, шершаво, с нажимом. Морген поднимал фонарь и, щурясь, вглядывался во тьму, но свет падал только на порог, дальше его ел мрак, а подходить ближе Полуэльф не спешил.

«Звенит кирка, хрустит руда, поёт харчевенный народ! Летит дракон, крушит кордон, громит харчевню, гнома жрёт!».

Хруст, шуршание – шаги. Пение обрывается. Несколько очень долгих мгновений все прислушиваются к тишине, а потом темнота выплёвывает приглушённое «хлоп». И снова «хлоп». Словно некто с усилием опускает сложенную ковшиком ладонь на нечто мягкое, а может, это призрак с усилием втирается в живое тело, чтобы занять его место.

Как призрачный капитан корабля, что рыщет подле Треклятого Урочища в поисках новой живой команды, так и призрачный потерявшийся гном, сидящий в подземном убежище на одном из островов, жаждет обрести живое тело.

Все неотрывно смотрели на дверной провал, проглотивший Илидора, и даже двое моряков, выскочившие было в первый коридор, вернулись обратно. Подниматься наверх вдвоём показалось им менее удачной идеей, чем держаться команды и капитана.

– Он сгинул? – очень тихо спросил наконец Красная Рубаха с надеждой и ужасом одновременно.

Полуэльф покосился на него, и Рубаха вжал голову в плечи, поняв, что сейчас ему придётся идти и проверять, сгинул там Илидор или нет, но Морген не дал такого приказа, а сам шагнул вперёд, и свет его фонаря застенчиво осветил непроглядный мрак.

«Черная бездна, бездонный мрак, бушприт прорежет туман. Смерть – мой попутчик! Меня поведёт, как пена, седой капитан»…

Что остаётся в вечности от того, у кого не было вечности?

– Оно его сожрало, – просипел Красная Рубаха.

Морген сделал ещё шаг. У тахты что-то шевелилось.

– Выходи, или я тебя вытряхну.

Во тьме произошло шевеление и приближение чего-то из тьмы, Красная Рубаха охнул и отпрянул, другие моряки подались кто вперёд, кто назад, Морген стиснул рукоять кинжала… Из комнаты вышел Илидор. Стоило ему шагнуть за порог, как пение оборвалось.

– Это ты или не ты? – шёпотом спросил Косица.

Илидор его не услышал. Нашёл взглядом Найло. Как-то нехорошо, оценивающе оглядел моряков… словно еду.

Морген Полуэльф требовательно протянул руку, и в этом жесте было столько категоричной властности, что Илидор бы не удивился, заговори сейчас Полуэльф голосом ледяной драконицы Хшссторги. Он помедлил, ещё раз оглядел моряков. Косица стоял рядом с Йерушем, недвусмысленно поигрывая кинжалом.