Текст книги "И аз воздам (СИ)"
Автор книги: Ирина Чернова
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 96 (всего у книги 104 страниц)
– А он хоть извинился перед вами? – даже вспоминать, что вчера я засматривалась на этого парня, было противно.
– Да что вы, – удивилась тетечка, – он же спит еще, нешто я его ради извинений будить буду? Может, проснётся и вообще ничего не вспомнит?
Вспомнил парень или нет, осталось тайной, поскольку исчез он так тихо, что никто ничего и не понял, вроде недавно лежал наверху, а уже осталась одна смятая постель и пустое место на второй полке. Хоть бы спасибо сказал, гаденыш такой…
Умывшись-расчесавшись, я поспешила в кухню, где наверняка можно кинуть что-либо на зуб.
– Госпожа Валерия, – подскочила на скамейке дородная женщина, – а мы уж думали, что вам прямо в спальню завтрак принести, как позовете! И вам и господину Бейрису тоже!
– Мне можно прямо здесь подать, – пристроилась я за небольшой стол у стены, – а господину Бейрису еще долго никакие завтраки в рот не полезут. До обеда он точно не встанет, а как дальше будет, не скажу.
– Чего это с ним приключилось? – Жером пристроился на соседней лавке, – раньше он с утра так долго никогда не лежал, может, заболел? Люсьена позвать надо бы, пусть посмотрит.
– Зови-зови, – позлорадствовала я, – пить надо меньше, тогда и голова болеть не будет! Мне-то дадите что-нибудь, или отваром обойтись? Мясо вот вчера было вкусное, которое в спальне на подносике лежало, почти все прикончила, – упоминать о том, что часть была завернута в салфетку и припрятана в дорогу, я не посчитала нужным, пусть лучше думают, что съедено.
Побросав в рот, что было предложено, я послушала обязательные сетования о погоде, сплетни и пожелания счастливой жизни, после чего откланялась и пошла в свою комнату заниматься просмотром атласа Лионии и пересмотром вещей, могущих пригодиться в дороге. Этих самых вещей у меня было до обидного мало, но я перебирала их, представляя, как все будет происходить. От блаженного ничегонеделанья отвлекла Летиция, которая с удвоенной энергией принялась командовать сборами, гоняя прислугу по всему дому. Свертки, сундуки и узлы росли прямо на глазах и я с ужасом пыталась представить себе то средство передвижения, которое должно было вместить весь этот груз. Отговорить даму урезать кучу хотя бы наполовину, вызвали бурю протестов, обвинений в наплевательском отношении к себе и окружающим, а также нежелании постараться устроить более-менее привычный быт на новом месте. Махнув на все рукой, я поддакивала, осматривала предложенное, подсчитывала количество ложек и простыней и со вздохом соглашалась, что за мужчиной надо следить лучше, чем за самой собой. Кстати сказать, здоровенный сундук был забит именно мужскими вещами, поскольку со мной ехал по-прежнему скромный узел, в который добавились лишь выдранные страницы из атласа. За ужином маменька фыркала, крутилась на месте, то и дело спрашивая окружающих, положила ли она шляпы, подушки, носовые платки и прочую лабуду.
– Берри, ты что опять ничего не ешь?
– Ем, ем, – Райшер приволокся на ужин самым последним, сложился пополам на стуле и тянул отвар, которые заботливо подставил ему Жером. Вид у него был бледно-зеленый, он постоянно потирал лоб и заметно охал при попытках дотянуться до чего-либо вокруг. – Мне чего-нибудь… легкое, а то мутит до сих пор. Еще принеси, Жером, – ткнул он в пустой кувшин и снова скривился, – да что такое, не понимаю, вроде вчера ни с кем не дрался, с лестницы не падал…или падал?
– Ничего подобного, господин Бейрис, – заверил его мажордом, – вы за столом сидеть изволили, а потом мы вас до самой комнаты довели в целости и сохранности. Только у дверей и отпустили…может, плохо спали сегодня? – законных подначек я не услышала, наоборот, больше всего это походило на заботу доброго дядюшки о состоянии любимого родственника, то есть с положенным состраданием и беспокойством.
– М-да…плохо, – Райшер попытался почесаться и тихо взвыл, ощупывая себя за бок, – с кровати, что ли, упал? Так она невысокая и на полу ковер… Лерия, я падал на пол?
– Да, дорогой, – с ангельским смирением у меня уже было полное взаимопонимание, – причем не один раз. Вот поднимешься, полежишь, а потом опять – бах, и уже на полу. Прямо не знаю, что на тебя такое нашло? Может, переел вчера? Или переволновался? Говорят, такое тоже бывает.
Бейрис покосился в мою сторону, но предпочел не подымать неприятную тему, благо Раймон начал говорить о лошадях, которых надо было дать в дорогу и насущные проблемы пошла обсуждать вся семья. Летиция вдруг вспомнила, что хотела положить с собой корзину с посудой и потащила меня показывать эту самую корзину, утверждая, что без мало-мальского набора тарелок и кастрюль в Бернире делать нечего. Корзина оказалась поистине заколдованной – мы разрыли всю кучу, но она так и не нашлась, отчего маменька пришла в ужас, потом в ярость и кинулась в кухню. Там обнаружился чайник, который она уже якобы приказала положить, после чего выяснилось, что о тарелках должна была позаботиться Тильда, а она попросту перепутала, куда их надо нести. Суматоха продолжалась до глубокой ночи, куча росла и я твердо решила располовинить ее, когда все улягутся спать.
– Ты чего тут решила всю ночь сидеть? – Летиция откровенно замаялась и с удивлением наблюдала, как я с деловым видом роюсь в очередном узле. – Завтра с утра все погрузят, а сегодня уже ночь, отдыхать пора.
– Да, сейчас пойду, – завязав узел с подушками, я перешла к высоченной корзине, – вот только проверю тут…
– Ну ладно, – смилостивилась маменька, – не засиживайся долго. Берри уже отошел после вчерашнего, только что-то жаловался на бок, – многозначительный намек повис в воздухе, а совесть похихикала в узел с простынями. – Спокойных вам снов.
– Спасибо, – вроде бы невестке положено к ручке прикладываться и я покосилась на Летицию, но ничего подобного предложено не было. – Вам тоже спокойных снов, – обрадовалась я, что наконец останусь одна, а дама поняла это по-своему и ушла в самом благодушном настроении.
Спокойных вам снов, а я пока посижу здесь, перебирая для виду какой-нибудь узел. Надо, чтобы весь дом затих, тогда можно потихоньку прошмыгнуть в комнату для наказанных служанок и пристроиться на ночь там, пожаловавшись наутро во всеуслышанье на непосильную усталость после еще одного пересмотра собранных вещей. Могу же я так устать, что не будет сил подняться наверх? Ещё и глаза позакатывать, попридыхать и томно протягивать слова…нет, последнее не смогу, а вот зевать и жаловаться на больную спину поутру – сколько угодно. Сидеть просто так скучновато…пожалуй, все-таки придется заняться утруской приготовленных вещей, заодно лишнее откину, ну, и для себя, любимой, что-нибудь присмотрю в дорогу.
Переупаковка кучи поначалу шла вяло, но постепенно я втянулась и опомнилась лишь когда Жером очередной раз заглянул в дверь и многозначительно покачал головой – по его мнению мне надо было находиться этажом выше, но на мнения слуг я имела полное право не обращать внимания, как и они намекать мне на что-либо. Советы и пожелания я согласна выслушать, даже поблагодарить по возможности, а уж как поступить – это моё личное дело. Посему я в неожиданном порыве хозяйственности перекидала почти всё, переложила по-своему багаж и уменьшила на два приличных тюка его содержимое за счет франтоватых нарядов и лишних одеял. Это, пыхтя от натуги, я кинула в свою комнату – слуги найдут после отъезда и вернут по местам, а в сундук очень хорошо влезли всякие мелкие вещи, могущие потеряться даже в самой короткой дороге.
Как я предполагала, оправдываться перед Летицией пришлось с самого утра – не удивлюсь, если дама успела проинспектировать состояние дражайшего чада и обнаружила, что оно дрыхнет в одиночестве, а я вообще пропала неизвестно куда. Однако, всё возмущение очень быстро улеглось, когда она узрила аккуратно переложенные стопки вещей и утвари, приготовленные для отправки.
– И этим ты занималась полночи?
– Конечно, – я разве что не поковыряла носком туфли начищенный пол, изображая полное смирение, – зато не буду искать ничего в дороге, если нам случится останавливаться на постоялых дворах. Спать на чужом белье, когда везешь с собой свое? И под чужими одеялами? Не люблю сама и не дам этого делать и Бейрису. Да, – изобразила великую работу мысли, – столовые приборы тоже надо приказать, чтобы не убирали далеко, есть трактирными я не намерена.
– Девушки на постоялых дворах не всегда бывают столь расторопны, – осторожно заметила Летиция, – а вот украсть дорогую посуду…
– Смею заметить, что я и сама неплохо справляюсь с такими обязанностями, как перестилание постели и раскладывание ложек-вилок. Помыть или протереть их я тоже могу, зато не буду придирчиво искать сколы на тарелках и осматривать гнутые зубцы вилок. К тому же от чужих подушек всегда плохо пахнет, а на своей спится лучше.
– Мужчины, как правило, мало обращают внимания на подобные мелочи, – маменька придирчиво осматривала немного уменьшившуюся кучу в поисках утраченного, но оснований для подозрений в ущемлении прав Бейриса не нашла и потому не стала ничего расспрашивать, – но если ты считаешь, что так лучше поступать в дороге, то хорошо. Дорогой посуды я вам не стала укладывать, лучше прислать потом, когда обустроитесь, но и эта тоже неплоха. Вот в том сундуке уложены все вещи Берри, внимательно осматривай их, чтобы не было дыр и прорех. И стирать бы не мешало почаще, тоже не забывай об этом. Всё-таки очень странно, что ты полночи перекладывала уже уложенные вещи, вместо того, чтобы сразу подняться наверх, – покосилась в мою сторону Летиция, – вчера же он ничего не пил…
– Ничего, пусть отдохнёт перед дорогой, а я занималась не менее важным делом, чем… – покраснеть не получилось, но смущённо отвернуться в сторону – очень даже. – К долгой дороге надо быть готовой. Ох, я же ковыряюсь тут, а даже не спросила, когда мы выезжаем!
– В полдень, – маменька тяжело вздохнула, – сейчас проверяют дорожный экипаж, который сделан под такой вот случай. Внутри там места мало, лежать даже на подушках не получится, зато сзади очень хорошо встанут все сундуки и короба. Мы им редко пользуемся, но уж если доведется ехать куда-то далеко, то лучше него ничего не придумаешь. Тот мастер, что его делал, пристроил сзади специальный полог, который накрывает всё, что там привязано. На редкость удобно и практично, никакой дождь не замочит, а то от воды вещи моментально отсыревают и по приезде всё надо развешивать для сушки, особенно простыни и подушки. Ты очень правильно сделала, что отложила отдельно кое-что для дорожных надобностей. Положишь рядом с собой? Да, я бы посоветовала ещё отложить вещи для Берри, после целого дня верхом от мужчин пахнет, как от лошади!
Я заверила, что обязательно отложу просимое, только вот пока еще раз пересмотрю посуду, хорошо ли я её переложила, а то вдруг побьется на ухабах? Пояснять, что бОльшую часть вещей я уже выкинула из приготовленного, было излишним, а рыться в исподнем…ну вот ещё, пусть делает это сам!
Летиция потопталась около кучи, бесцельно перебирая то, что подворачивалось под руку, погладила шершавую поверхность здоровенного сундука, заглянула в корзину и вообще стала выглядеть на редкость неуверенной, словно её глодала изнутри какая-то мысль.
– Вы что-то хотите мне сказать? – прервала я затянувшуюся паузу. Не такой уж плохой оказалась эта женщина, чтобы не выслушать её напоследок, пусть даже мы с ней разойдемся потом навсегда. В этом прогнозе я уже не сомневалась, потому что когда она узнает обо всём, то я буду для неё первым врагом. – По-моему нас никто не слушает, но скоро уже надо будет выносить вещи…
– Да, я хотела бы сказать вам, что…я всё равно не понимаю причин, почему Берри так поступил. Он почти ничего не объяснял, просто просил помочь ему и…вам. Вы же не любите его, я вижу это и мне, как матери, это слишком больно осознавать. Для вас существует только тот… другой, но вы почему-то согласились и подписали контракт. Непостижимо… – Летиция сцепила руки и захрустела пальцами, нервно сжимая их во время разговора, – я не смогла отговорить его и поэтому пришлось подчиниться. Каждый раз, когда он просит что-то, я не могу ему отказать. Это моя беда, так повелось с самого детства, но по-другому я уже не могу. Он всегда остается для меня тем мальчиком, которого я помню – боящимся темноты, пугающимся чужих людей, держащимся за мою руку во время болезни…я ничего не могу с собой поделать, потому что он мой сын. Я не хочу ему верить, ругаю его, когда до меня доносятся слухи о нём, но стоит только ему посмотреть на меня, улыбнуться и поцеловать меня, как я готова простить ему всё на свете. Это болезнь, которая называется материнская любовь, и вылечиться от неё невозможно. Ради него я готова на всё. Этот ваш с ним контракт…может быть, ещё одна его ошибка? Не знаю, только Айди ведает, что произойдет, но она не хочет мне ничего говорить, хоть я и просила её об этом. В храмах редко слышишь ответы, даже если приносишь туда богатые дары. Валерия, сейчас я обращаюсь к вам, как мать, обращаюсь ради жизни и спокойствия моего сына. Вы видите, что я даже не говорю о его счастье? Боюсь, что с вами это невозможно, но я хочу попросить вас только об одном – не причиняйте ему вреда. Не знаю, что вы можете сделать, когда уедете в Бернир, но очень прошу вас об этом. Он и так наделал в своей жизни слишком много ошибок, чтобы ещё и вы наказывали его за это. Вы можете мне это пообещать?
– Госпожа Летиция, – прощальная речь произвела впечатление и я срочно соображала, что она понимает под словом «вред». Наверное, всё-таки речь идёт о физическом состоянии, остальное всё можно пережить, а убивать Райшера в ближайшее время я пока не собираюсь, – никакого вреда вашему сыну я не принесу, обещаю. Сил у меня для этого маловато да и желания нет. Я не такая уж злобная мегера, как вы думаете, и чувство благодарности мне не чуждо. Несмотря на некоторые недоразумения, здесь ко мне отнеслись очень хорошо, позволили избавиться от долга и даже приняли в ваш род, чего я совершенно не заслуживаю. Я уважаю вас, уважаю всех, кого я узнала за эти дни и никогда не позволю себе оскорбить ничем никого из тех, с кем сидела рядом за столом. Это произошло благодаря вам…спасибо. От меня и от моей мамы, которая меня любит также, как и вы своих детей. Обещаю, что вреда вашему сыну не будет, – про себя я добавила «физического» и поставила точку.
– Попробую… – дама вызывающе задрала вверх подбородок, – попробую вам поверить. Только спешу вас предупредить, если Берри…словом, я найду вас везде, запомните!
– Хорошо, – я предупредительно скосила глаза на дверь, где уже застыл Жером в сопровождении троих дюжих парней и Летиция, царственно кивнув на прощанье, выплыла из комнаты.
Любые сборы в дорогу проходят в лёгком сумасшествии – как бы чего не оставить, чтобы спохватиться в последний момент. Но здесь все заботы взял на себя мажордом и бригада помощников споро вытащила здоровенный сундук, плетеные дорожные короба и узлы, намертво привязав их сзади небольшого высокого экипажа. Это в нём я должна ехать?
– Конечно, в нём, – Раймон не понял удивления, – женщине неприлично ехать верхом, это дело мужчин. Если бы вы не забирали всю эту гору вещей, самое лучшее было бы отправиться порталом, быстро и надёжно.
– Так в чём же дело, вещи можно и потом привезти, – воззрилась я на столь архаичное средство передвижения, внутренне радуясь, что как раз до портала дело и не дошло. – А-а, дорого получается, да? Мне говорили, что чуть ли не по десять золотых надо платить магу за открытие портала…
– Кто это из магов так бессовестно обирает нас? – сзади подкатилась Розалия. – Я-то уже давно никуда ни выбиралась, а вот Морган говорил, что ему последний раз это обошлось в три дера. Десять деров…что за безобразие!
– Не знаю, кто, – я подивилась нахальству и жадности вместе со всеми, – это мне рассказывали еще полгода назад, когда я спрашивала, как можно добраться из Делькора в Бернир.
– Можете забыть о таких ценах, – авторитетно заявил Сайрес, – с того времени уже не раз могли выловить этого наглеца, если он действительно брал такие огромные деньги. Что-то подобное я уже слышал, но если только до протекторов дошла хоть одна жалоба, то они своего не упустят. Может, в другом им и не мешало бы окоротить свои посягательства, но за такой грабёж я бы сам напустил их, не считаясь с родом. Бейрис где, в конюшне?
– Да, они там уже с утра толкутся, – Жером, как всегда, был в курсе всех дел, – сейчас Ференц еще раз все проверит, чтобы в дороге осечек не было.
– И…мы вдвоём поедем? – уже не верилось, что скоро тронемся в путь и я чуть ли не приплясывала на месте, наблюдая вместе со всеми остальными через широко открытые двери, как еще раз проверяют крепость узлов на сундуке и коробах.
– Бейрис должен ехать вместе с остальными солдатами, – отозвался Сайрес, – а ваш экипаж будет двигаться позади них. Отделение выехало сегодня утром, но гнать лошадей никто не будет. Может, еще догоните их на тракте, но в любом случае встретитесь на постоялом дворе в Бренно, где можно будет переночевать. По этому тракту постоялые дворы очень неплохи и отдельная комната для вас найдется в любом случае. Править будет Ференц, а вам, Валерия, останется лишь отдыхать до самого приезда и просить Айди о хорошей погоде. Видите, что опять творится на улице?
Там действительно творилось форменное безобразие – налетевшие тучи то и дело просыпались мелким неприятным дождичком, но порывы ветра сносили их за крыши домов, пытаясь оголить ярко-голубое небо. Прорехи в облаках быстро затягивались, не давая теплым лучам Верны хоть немного подсушить мокрую траву и деревья.
– Вот, оденьте эту накидку, – кто-то из слуг накинул мне на плечи теплый плащ, – а это госпожа Летиция приказала положить вам с собой. Там теплые вещи и бельё, я поставлю вовнутрь. Вы же всё равно одна будет ехать, верно?
Прощались и напутствовали не то, чтобы очень душевно, но и без лишней неприязни. С Бейрисом всё происходило более трогательно, аж слеза прошибла женскую часть семьи. Мужская половина была сдержанней, только Герберт что-то шептал вполголоса и хлопнул внука по спине так, что тот разве что не закачался.
– Если поспешите, то в Бренно успеете еще до сумерек, – напутствовал Раймон, – а вот завтра придется трястись до темноты. От Бренно до Кольма дорога длинная, придется пораньше вставать. Зато там отлично кормят, обязательно попроси мясо на ребрах, это их самое лучшее блюдо.
– Постараемся не разлёживаться с утра, – Райшер кивал с самым серьёзным видом, – нам ещё дней семь ехать.
– Десять, – поднял вверх указательный палец Герберт, – и то, если поторопитесь, иначе все двенадцать уйдет. Ференц, паршивец, держись середины дороги, а то растрясёшь Валерию, что с ней потом Берри делать будет?
Вопрос повис в воздухе, вызвав вполне обоснованные переглядывания членов семьи.
– Валерия, – Бейрис предупредительно встал у дверей, протянув руку, но я намеренно проигнорировала её и, быстро подобрав юбки, влезла вовнутрь. Ох ты ж ёшкин кот, и как тут ехать целый день? Дверцу закрыли, я торжественно помахала всем через мутноватое окошко и откинулась на мягкую спинку. Зацокали копыта лошадей, экипаж затрясло и мы тронулись в путь.
Скорость передвижения этого ископаемого средства была столь невелика, что я стала опасаться прибыть на первый постоялый двор только к утру следующего дня. По большом счёту, мне всё равно, когда это произойдёт, но лишь не ночью. Эх, где мой мир, с машинами, самолетами и экспрессами? Трясись, пока не надоест, а надоест уже так скоро, что буду бросаться на стенки от вынужденного безделья. И окошки мутноватые, так бы хоть обочины разглядывала или книжку читала! Нет, почитать не получится, то ли ухабы приличные, то ли камни валяются, никакие диваны не спасают, подскакиваешь и валишься то на один бок, то на другой. Верхом попроситься? Так я ездить не умею, свалюсь прямо в грязь на потеху остальным. И дождик паршивый то и дело припускает, а плащ-палаток непромокаемых тут нет, всё суконное и воду впитывает на «ура». Придется терпеть, пусть там Бейрис трясётся на лошади, а я тут…ох, а холодно-то как, ведь ни отопления здесь, ни шкурки теплой, по ногам ветер гуляет в многочисленных щелочках. Откуда тут знать о герметиках? Валенки, валенки надо было искать, да доху медвежью, вот тогда бы доехала без соплей…что там мне из теплого Летиция положила? Жалко, к Уте с Зарой так и не зашла попрощаться, ну да сколько можно их пугать своими неожиданностями, пусть думают, что у меня все хорошо с Орвиллом и не маются сердцем из-за этого. Даст Айди, зайду когда-нибудь, дала бы только…
Солдат мы нагнали почти у самого постоялого двора и я услышала приветственные возгласы с командирским окриком. Тряска немного поутихла, но теплее не стало, хоть я давным-давно завернулась в две накидки и толстую шаль, пристроившись с ногами на коротком диванчике. Не падала на пол лишь потому, что уперлась в одну стенку спиной, в другую ногами и даже умудрилась подремать по дороге, пока ехали более-менее ровно. Мерзкий дождик перестал стучать по крыше и стихал ветер, который довел меня до состояния продрогшей кочерыжки. Наверняка погода не такая уж противная, как мне представляется изнутри и, если я пойду пешком, то быстро согреюсь в любой лёгкой куртке. Здесь-то от неподвижности холодно…и в носу что-то зачесалось, вот только простуды не хватало! Чих подтвердил, что оная простуда не за горами, а как все солдаты едут верхом? Закалённые?
Голоса снаружи стали громче, кто-то призывал все проклятья на головы тех, кто дрыхнет по укромным местам, рядом рычали не хуже медведя, требуя горячего гройга, всё перекрыл зычный голос, от которого даже задрожали окошки и затряслась дверца. Экипаж наклонился на один бок, на другой, дернулся и резко встал, а я чуть не свалилась он неожиданности на пол.
– Лерия, вылезай, – Райшер, ничуть не напоминающий вымокшего и замерзшего солдата, которого мне рисовало воображение, заглянул вовнутрь и некоторое время с удивлением рассматривал кучу теплых вещей, в которые я завернулась с головой и ногами, – что случилось?
– Ничего, – я попыталась нашарить туфли рукой, потом ногой, но они откатились в дальний угол и пришлось задирать юбки, подтягивая обувку к себе. – Сидеть холодно столько времени, вот и завернулась. – Вид обветренного лица Бейриса был настолько хорош и доволен жизнью, что я моментально впала в раздражение. Это я замерзла и едва шевелю ногами, закутавшись в тряпки, а ему на дождике и ветре – хоть бы хны! – Сама выйду, н-не надо мне твоей руки!
– Лерия, у нас так не принято делать, – весёлая улыбка выглядела форменным издевательством, – если тебе подают руку, надо принять это как знак уважения, а не огрызаться и не фыркать…да ты действительно вся холодная!
– Я с-сама! Не надо носить меня на руках, – попытавшись отпихнуться, я потерпела полное фиаско, – мне ещё надо забрать с собой…
– Скажешь служанке, что надо принести, – широкий плащ Райшера очень хорошо прикрыл меня от холодных порывов ветра, – а сейчас посидишь у огня и согрееешься, пока нам приготовят комнату.
Широкий двор с правой стороны был огражден длинной коновязью, у которой по причине плохой погоды стояло лишь две понурые лошади непонятной масти, а за ней виднелись широко раскрытые двери, в которых исчезали лошадиные задницы, ведомые солдатами в таких же темно-синих плащах, как у Бейриса. Мой экипаж тоже отогнали поближе к конюшням, и около него суетился невысокий плотный мужичок, распрягая лошадь. Даже если бы я гордо отвергла помощь Райшера, то встала бы проблема дойти до крыльца, поскольку весь двор изобиловал небольшими лужами и пробираться между ними в имеющейся обувке, поддергивая длинный подол, было весьма затруднительно. До мощения камнем в целях чистоты здешний хозяин еще не дошёл, а суетящийся во дворе люд такими проблемами себя не занимал, ибо ходил либо в сапожищах, либо вообще босиком.
Зал впечатлял своими размерами для здешних построек – сразу видно, что тут могло находиться зараз человек по тридцать, рассаживаясь за темными здоровенными столами, которые пока что не были заняты даже на четверть. Сам хозяин, дородный усатый мужик, суетился около здоровенного камина, обмахивая тряпкой небольшой столик. Темные стены с маленькими окнами делали огромное помещение мрачноватым, но вдоль всего периметра потолка уже начинали разгораться знакомые осветительные шарики, в мигающем свете которых становилась хорошо видна крутая лестница на второй этаж и длинная, в две стены, галерея, на которую выходили двери. Балюстрада ограждения издалека смотрелась игрушечной, пока Бейрис не прошел мимо…толщина балясин была почти в мою ногу! Надеюсь, со второго этажа не улетишь так, как обычно показывали в голливудских боевиках.
– Сюда пожалуйте, господа хорошие, – мужик степенно поклонился, – а то вы уж совсем заморозили вашу даму, господин солдат. Вот тут посидите, у огня, так сразу согреетесь, милостивая госпожа, а то лучше я вам вина горячего принесу. Меня папаша Петер зовут, добро пожаловать!
– Вина? Давай принеси вина, – согласился Бейрис, усаживая меня на широченную темную скамью поближе к очагу, – а что на ужин будет? Да, нам комната нужна, до завтра.
– Не надо мне вина, – я чуть ли не спиной влезла в огонь, желая наговорить Райшеру всё поперёк, – лучше мне горячего отвару принесите, это не хуже вина будет. Есть у вас что-нибудь для замерзших от такой вредной погоды?
– Да как не есть, – заулыбался хозяин, пожимая плечами на дёрнувшего щекой Бейриса, мол, ничего не поделаешь, раз дама просит, то надо выполнять, – сейчас Тилина принесёт, только кликну. Что-нибудь ещё надо, господа хорошие, кроме ужина? Может, постирать вам надо, так вы Тилине скажите, она сделает. А вы, господин хороший, с теми солдатами вместе, что в такой же форме, как у вас, приехали, или сами по себе?
– С нами он, – хрипло отозвался с порога невысокий остролицый усатый дядька, в первый момент напомнивший мне желчного Унсеррата, – посланы для поддержания порядка во вверенных его величеству Райделлу территориях.
– Посиди тут, я пока к Ференцу схожу, посмотрю, как там наш экипаж поставили, – Бейрис поднялся и отдал честь подошедшему. – Господин майнор, разрешите выйти? Мне посмотреть надо, как там наши вещи, да слугу проверить.
– Идите, – отмахнулся усатый, – а то недосмотришь, и слуга сбежит и вещи прихватит. Хозяин, вина горячего мне принеси, пока мои молодцы сюда не ввалились.
– Тилина, – вроде бы не заорал хозяин во всю глотку, а вот пронеслась по ушам настоящая волна инфразвука, аж в голове завибрировало, – вина горячего подай господину майнору! А куда ж направляетесь, если не секрет?
– Не секрет, – майнор огляделся вокруг в поисках хорошего места, но самое тёплое было уже занято мной и он отметил это, остановившись недалеко от стола, – в Бернир. Слышал о таком?
– Да как не слышать, – степенно повел плечами папаша Петер, – стройка там великая идет для будущей славы нашего королевства, не вы первые туда едете. Вот недавно целая семья в ту сторону направилась, работать, стало быть, хотят да обосноваться в тех местах. Но то простой народ или, чаще, когда по приказу туда едут, так то мы знаем и не первый раз встречаем. В прошлом годе даже один маг из столицы туда ехал, хоть и ругался страшно, что погода там ему не по нутру. Он-то мне новые шарики повесил, обещал, что долго светить будут, а лазать по ним и вовсе не надобно, только палец направь и посмотри, сами загорятся. Всякий народ проходит, но чтоб вот сразу столько солдат, такого не было раньше. Порядок, говорите, поддерживать? Это правильно, без порядку ничего не построишь.
– Вот затем и едем, – остролицый рассмеялся, отчего все лицо у него пошло резковатыми морщинами, – что без нас там никак не обойтись. Я – майнор Золтан, эти солдаты отделены от общего полка и будут нести службу охраны в Бернире. Указ уже давно подписан, да пока суть да дело, подзадержались немного.
– Первый раз вижу, чтобы солдаты не одни ехали, – осторожно осветил своё любопытство хозяин, – а с дамами.
– Так то солдаты, – пожал плечами Золтан, делая вид, что только что увидел меня за столом, – а лейтенант Райшер из гвардии к нам перешел, так у них и порядки там другие. Моё почтение, госпожа Райшер, – он коротко кивнул и замер…а чего ожидает-то, что я ему с томной улыбкой протяну руку?
– Рада с вами познакомиться, – поёжившись от волны холодного воздуха, я только улыбнулась в ответ, – присаживайтесь, если у вас есть желание, но я не могу вам пока ничего предложить, кроме разговоров. Или вы предпочитаете сидеть рядом с вашими солдатами?
– Благодарю за приглашение, – взгляд Золтана определённо потеплел, – но мне надо договориться о ночлеге для остальных, а вам – отдохнуть после целого дня дороги. Нам с вами предстоит ещё не меньше восьми дней совместного пути до Бернира, и я с удовольствием буду присаживаться за ваш стол, если позволите. Сегодня же первый день пути и вы с непривычки устали.
– Есть немного, но если вы посидите со мной, пока остальные…а где, кстати, остальные солдаты?
– Распрягают лошадей, конечно же, – хозяином под нос майнору был протянут высокий бокал с вьющимся над ним парком, а мне – большая глиняная кружка.
– Спасибо, Петер. Простите, – отхлебнув горячего питья, я почувствовала себя гораздо лучше, – я никогда не ездила верхом и понятия не имею, как ухаживать за лошадью.
– Понятно, – благодушно и чуть барственно отозвался Золтан, – знатные дамы редко ездят верхом, вам куда более пристало передвигаться в экипаже, чем трястись в седле.
– Не обязательно в седле, можно идти пешком… – окончание фразы потонуло в коротком лающем смехе и взгляде свысока, когда командир даже откинулся назад, чтобы рассмотреть получше такой уникум. Понимаю, сидит такая вот…в дорогом платье, завернутая в теплую накидку, с синим от холода шмыгающим носом и глубокомысленно изрекает, что можно передвигаться по тракту пешком. Да тут любой мужик обхохочется!
– Госпожа Райшер, – вояка решил дальше не провоцировать ситуацию, не иначе, вспомнив, что семья Райшер не лаптем щи хлебает около трона, – вы даже не представляете себе, что такое ходить пешком по этим трактам. Ваши туфельки совершенно не приспособлены для наших дорог, уверяю вас, а уж во что превращается подол платья…в такую погоду, как сегодня, его остается только отдать какой-нибудь расторопной девице, которой оно придется впору. Хотя тут я должен признать, ваши платья вряд ли подойдут кому-нибудь из здешних служанок, разве что они вообще перестанут есть! Вы-то сами что-нибудь едите, госпожа Райшер? Обязательно поплотнее поужинайте, иначе вас унесёт ветром и мы не успеем вас поймать!