Текст книги "И аз воздам (СИ)"

Автор книги: Ирина Чернова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 85 (всего у книги 104 страниц)

Мажордом давно ушел, просветив меня по ряду хозяйственных вопросов, я же отскреблась от грязи, радуясь возможности привести себя в нормальный вид и ждала хоть кого-то с обещанной одеждой, завернувшись в большую простыню. Платье валялось жалкой кучкой на полу и годилось лишь на тряпки. Последнее воспоминание об Арсворте…

– Ваше платье, – влетевшая в мыльную девушка явно не знала, как ей правильно обращаться ко мне, но и хамить с ходу не осмелилась, – вот посмотрите, должно подойти по росту…а еще я вам туфли принесла…и вот белье чистое.

– Спасибо, – я отложила в сторону нижнюю рубашку, покрутила в руках тряпичные туфли и стала натягивать серое скромное платье, поверх которого надевался широкий пояс со шнуровкой, как в иллюстрациях про Золушку, которые я видела в какой-то старой книге. Работать по дому в таком одеянии было весьма затруднительно и одно время девчонки в школе спорили по этому поводу, ища несостыковки в любимейшей сказке. Со временем все попросту дошли до того, что такова была общепринятая норма, а с неудобствами каждая служанка мирилась или боролась собственными средствами. – Это мне не надо, – я не собиралась отказываться от белья своего мира, – я такое не ношу. Скажи пожалуйста, тебя как зовут?

– Лизетта, – девушка забрала рубашку, не говоря ни слова, – только вы уж простите меня, но мне запретили с вами разговаривать. Госпожа Летиция велела, – добавила она извиняющимся тоном, ожидая, когда я закончу расправлять складки на платье. – Господин Жером отведет вас в вашу комнату, а про остальное не обессудьте, не велено.

– Понимаю, – я постаралась скрыть свое разочарование, – извини. Скажи господину Жерому, что я уже переоделась. Да, можно мне чем-нибудь расчесаться, когда волосы высохнут? И…воды можно?

Лизетта заверила, что самое необходимое будет доставлено и быстро удалилась по коридору, стуча каблучками. Появившийся достаточно быстро мажордом отвел меня в небольшую комнату в этом же крыле, больше всего напоминающую монашескую келью своей спартанской обстановкой. Отличало ее лишь небольшое зеркало на столике у кровати, обещанная расческа и несколько ленточек в пустом ящике. Скорее всего, это была комната одной из служанок, даже узкая постель говорила о низком статусе своей хозяйки и стояла вдоль стены, а не посредине комнаты. Сероватое белье, плоская подушка, тонкое одеяло – ни одной личной вещи не задержалось в этих светло-желтых оштукатуренных стенах. А как тут мыться, а как в туалет? Это что, камера для провинившихся? Служанка поставила на столик большую грубоватую кружку, снаружи щелкнул замок и я осталась одна, предоставленная собственным мыслям. Потопала по комнате, делая вид, что нервно хожу, плюхнулась со всего маху на постель, подавив в себе возмущенный вопль – перин и пружинных матрасов тут в принципе не было и хлопнулась задом я весьма прилично. Прислушалась – никто не сопел у двери, значит, слуг отсюда прогнали и мимо никто не бегает. Итак, что мы имеем? Дверь мне не высадить, но есть окно, выходящее куда-то в полумрак и в нем виден какой-то двор. Возможно, зады или конюшни…поковырять надо на предмет открывания. Сам первый этаж высокий, но всегда можно что-то придумать, например – разорвать простыни и привязать их к кровати. Не проблема, вылезу и спущусь вниз, а там уже буду думать, как покинуть это место.

Изрядно потыркавшись по фрамуге, уяснила, что механизм открывания достаточно прост и мало, чем отличается от известных мне дома – щеколды и задвижки были вполне понятны и готовы к использованию, разве что двигались с некоторым трудом. На двери, кстати, щеколды изнутри не было…значит ли это, что здешние покои все-таки предназначены для отсидки наказанных? Толстые стены и перекрытия не давали возможность слышать, что делается вокруг и лишь по сплошной темноте за окном можно было догадаться, что уже глубокая ночь. Ну что, попробуем? Хуже все равно не будет…

Щеколды и задвижки медленно поскрипывали, но нигде не застревали и потихоньку покидали насиженные места. Фрамуга с легким скрипом подалась, в лицо ударил свежий ночной воздух, который я вдохнула с наслаждением полной грудью. Лучше бы шел дождь, глядишь, и следы смоет, а я не сахарная, не растаю! Сколько тут до земли, метра три будет или четыре? Рвать простыни на полосы можно только зубами, но если связать их за углы между собой, привязать к спинке кровати, которая вполне приличной толщины и ломаться не собирается, а потом перекинуть через подоконник, то мне остается до земли около метра, если я повисну на руках! Вполне нормальная высота…что там под окном у нас? Вроде кольев не набито, и ничего не лежит… Увязывая простыни, я возрадовалась их толщине и очень скоро, опробовав узлы на крепость, полезла через подоконник, прислушиваясь к звукам со стороны двери. Там было тихо и я медленно стала сползать вниз, вцепившись в ткань и стараясь не думать о больной руке – не с пятого этажа спускаюсь, можно и потерпеть. Ну вот, проплыла вверх стена, в пальцах задержался последний угол…я мягко приземлилась на каменные плиты и, не удержавшись, шлепнулась на зад, отставив в сторону руку. Главное, что ноги в порядке и бежать могут, а руки для этого почти не нужны… Ура, я вылезла, теперь надо искать выход из этого двора, пока тут не залаяли собаки или какие другие охранники не решились проверить хозяйское добро!

С уличным освещением в этом мире была беда, но в какой-то мере это было на руку, потому что я осторожно передвигалась вдоль стены, не попадая на светлые пятна, падающие из окон, и почти терялась на ее фоне, осматриваясь в поисках ворот или дверей на улицу. Три стены маленького дворика были непомерно высоки, а четвертая не превышала уровень окон второго этажа и вдоль нее в темноте смутно виднелись какие-то пристройки. В конце концов, нет ворот, но можно забраться на крышу сараев и уже оттуда спускаться через стену! До пристроек я добежала в несколько секунд и начала толкать и дергать все двери по очереди, пока одна из них не подалась. Внутри пахло сеном и что-то большое стояло справа от входа…да это огромные корзины или короба! Между прочим, над головой в кромешной тьме проглядывает небольшое отверстие типа слухового окна…отлично, я только поставлю эти корзины друг на друга и дотянусь, чтобы вылезти!

– Жером, я точно тебе говорю, что было нарушение, – хлопнувшая дверь прогнала по спине стайку холодных мурашек и я буквально осыпалась на пол сарайчика, стараясь заползти в самый дальний угол за корзины, – давай вместе посмотрим, если ты мне не веришь!

– Люсьен, да верю я тебе, только вот мне непонятно, кто может нарушать именно здесь, – раздался характерный голос мажордома. – Красть тут нечего, все как на ладони, та девушка уже давно спит…

– Ха, спит она! – второй голос торжествующе зазвенел, – нет, ты только глянь, и окно раскрыто и…а это что еще такое?

– Простыня. Убежала? Люсьен, – Жером взревел раненым зверем, – ищи ее, как хочешь, понял? Проклятье, и когда только успела? Ты что, не слышал, что господин Бейрис сказал?

– Да слышал, не ори ты так, – Люсьен был подозрительно спокоен, – вряд ли она смогла спуститься со стены, времени у нее для этого маловато да и сил тоже. Я же сразу почуял, а пока за тобой шел, она разве что во дворе успела спрятаться! Если бы выпрыгнула из окна, то это одно дело, а раз простыни связывала, то и считай, пока через подоконник перелезла, пока сползла по ним, пока искала, куда деваться…в доме ее точно нет, иначе бы уже кто-нибудь на нее натолкнулся в коридоре с той стороны, а мы с этой шли…сейчас, подожди…подожди…

Я замерла за корзинами, даже попробовала перестать дышать, но кто его знает, на что реагирует этот самый Люсьен, я же не могу остановить сердце или стать холодной, как камень! Мне оставалось совсем чуть-чуть и вожделенная свобода была уже так близка..

– Жером, – голос раздался почти что напротив меня и от неожиданности я вздрогнула, как будто пропала деревянная стена, – вот она, я ее нашел! Иди сюда!

Я думала, что они тут же войдут в мой сарайчик, но заскрипела дверь рядом…они ошиблись, ошиблись потому, что я привалилась к перегородке и перепутали двери! А ведь я почти уже построила пирамиду до самого верха и, если постараться, то…

Поражаясь собственной скорости, я быстрее пули вскочила на заранее подставленную корзину, влезла на самый верх уже готовой пирамиды и почти по грудь высунулась в окошко, ведущее на крышу. Высота сарайчиков оказалась не столь велика да еще страх придал сил и, пнув все хлипкое сооружение и отчаянно цепляясь за что придется, я выползла на крышу, тяжело дыша. Внизу вопили в два голоса, хлопнула дверь во дворе, выпуская еще каких-то людей, но я, не дожидаясь преследователей, быстро ползла в сторону стены по наклонной крыше, уповая на то, чтобы по верху не проходила колючая проволока под током или она не была усыпана битыми бутылками. Стена была достаточно широка, но хватало и высоты, от которой закружилась голова. Внизу вроде бы темные кусты, может, они смягчат падение? Проклятый подол очередной раз зацепился, я дернула его изо всех сил, обрывая материю, а сзади на меня навалились, не давая продвинуться к стене ни ни шаг. Обхватили, прижимая руки к бокам, я стала бить ногами, дергаться и хлипкая крыша сарайчика не выдержала столь бурной схватки, подозрительно затрещав сразу в нескольких местах. Висевший на мне разжал руки и ухнул вниз, я еще попыталась цепляться за торчащие доски, но снизу сильно дернули за ноги и я оборвалась, придавив собой тех, кто стоял внизу. Послышалась ругань, проклятия, кто-то требовал сойти с его ноги, кто-то вопил, что он ничего не видит…я молча скатилась с них в сторону, пытаясь подняться на ноги, но меня прижали к полу, не давая никуда двинуться.

– Где она? – из темноты раздался голос Жерома, – опять…

– Да вот она, здесь, – ответил тот, что придавил меня сверху, – лежит, как миленькая!

– Сандро, ты? Давай, поднимай ее и тащи в дом, – скомандовал мажордом, – пока никто не хватился. Люсьен, ты где?

– Тут, – завозились в стороне и послышался звук падающих корзин, – сколько говорил, чтобы крышу починили, а ты отнекивался…вот она подо мной и проломилась! Приложился боком, хорошо хоть на корзины упал…с тебя стакан, Жером!

– Да два налью, коли цел!

Ухватив под руки с двух сторон, мужики споро протащили меня по коридору и плюхнули на лавку в огромной кухне так, что зашумело в голове и я прислонилась затылком к стенке, подавляя головокружение. Волосы растрепались, я кое-как расчесала их пальцами, выбирая попутно сухие стебельки и собралась получать все полагающееся по первое число.

– Ух ты… – мажордом и двое помощников уставились на меня, как на привидение и я на всякий случай отодвинулась от них подальше, оправляя на груди платье. – Зря вы пытались бежать, – укоризненно начал светловолосый парень, по голосу которого я признала Люсьена, – в этом месте под стеной кустарник колючий, а дальше канава с грязью и водосток. Покалечились бы сильно…а я все равно успел бы раньше, чем вы со стены бы прыгнули. Это вы сейчас так ударились? – посмотрел он на левую руку, где от локтя до кисти расплылось темное вздувшееся пятно.

– Н-нет, – перемена в отношении была непонятна и настораживала еще больше. – Господин Бейрис ударил…сапогом, – мстительно сдала я Райшера, отметив про себя, как вытянулись лица у всех троих. Ничего, пусть знают, что за мерзавец их хозяин!

– Пить хотите? – Жером, тяжело ступая, черпнул из ближайшего котелка и протянул кружку. – Возьмите, не бойтесь, она не кусается, – добавил он, видя, что я подняла правую руку, но не спешу взять предложенное.

Кружки я не боялась, а вот заболевший внезапно локоть, который стало больно выпрямлять, был куда более весомой причиной, но нахлынувшая внезапно жажда осушила рот и я кое-как ухватила ее обеими руками.

– Сандро, в доме тихо?

– Тихо, – кивнул черноволосый кудрявый парень, – все же в другом крыле спят и окна у них не сюда выходят. К тому же они еще до сих пор с мэтром Лейнором не распрощались, его экипаж так и стоит.

– Люсьен, – мотнул головой мажордом, – сходи-ка ты в ее комнату, – показал он на меня глазами, – да закрой окно. Только охрану поставь другую, – вздохнул он, – чтобы не открывалось изнутри. Болит? – сочувственно спросил он.

– Болит, – кружка чуть не выпала из рук и я прижала ее к животу.

– Давайте я вам хотя бы боль сниму, – обернулся от двери парень, – а со второй рукой что?

– Ты иди, вот вернешься и снимешь, – как-то очень по-доброму напутствовал его Жером, – а то неровен час спустится кто сюда, тогда нам всем не поздоровится. Не можем мы вас отпустить, – неожиданно извиняющимся тоном начал он уговаривать меня, несмотря на молчание в ответ, – иначе нам всем не поздоровится. Простите великодушно, но по-другому не можем. Если обещаете не проболтаться, что почти до стены добрались, то Люсьен вам поможет, чтобы руки не болели и синяк побыстрее разошелся. Он ведь маг, у него это хорошо получается, как и за охраной следить. Вы, поди, думали, что просто окно открыли и все?

– Тут на всех окнах сторожки стоят, – улыбнулся Сандро, – и на стене наверху стоят, и на дверях. Если вы не маг, то и не выйдете незамеченной! Это у нас Люсьен так ставит, да еще сам следит, чтоб вреда особого не было, он просто любит ловушки разные делать, а жечь до смерти ему не нравится.

– До смерти? – вздрогнув, я перевела взгляд с Сандро на Жерома и тот пожал плечами в ответ.

– Да сколько угодно, а вы что, не знали о таком? – парень искренне удивился, – многие для охраны специально просят такие заклинания повесить, чтоб сразу насмерть прибило, другим в устрашение! Еще и не дают убирать тех, кто попался, мол, пусть все видят и боятся. Это госпоже Летиции такое не по нутру, вот Люсьен и живет у нас, чтобы всегда под рукой быть коли чего случается. Мог бы под вашим окном сделать пруд с лягушками и оставить вас там ради потехи до утра…обычно все девушки жутко визжат, когда они прыгают со всех сторон!

– Я не боюсь лягушек, Сандро. И я не буду визжать, когда они будут на меня прыгать, не надейся. Еще я не боюсь охоев, цератосов, грайфов и даже армадиллов, потому что это всего-навсего звери, а они не так страшны, как люди. Больше всего я боюсь людей, потому что никогда не знаешь, чего от них можно ожидать. В отличие от людей, звери всегда поступают честно. Я не буду говорить никому, что мой побег не удался.

Вернулся Люсьен, настороженно окидывая взглядом примолкнувших мужчин и вопросительно глядя в мою сторону. Жером отвернулся, делая вид, что выискивает что-то у себя в карманах, а Сандро уткнулся носом в кружку, цедя мелкими глотками отвар. Ни слова не говоря, маг сел рядом, аккуратно положил руку с синяком на стол и начал неторопливо поглаживать ее кончиками пальцев, начиная проводить концентрические окружности с самой высокой точки опухоли. Внутри начало покалывать, зачесалась левая ладонь, показав на миг знакомый синий рисунок, и от плеча до кончиков пальцев побежали крохотные холодные иголочки. К концу сеанса физиотерапии опухоль не пропала, но перестала быть сине-багрового цвета и заметно уменьшилась по высоте. Правый же локоть Люсьен просто поставил себе на ладонь, подержал в крошечной горячей ямке и отпустил, а я вдруг поняла, что он безостановочно ныл все это время.

– Спасибо, Люсьен. Из тебя получится прекрасный лекарь, – благодарно улыбнулась я парню, – только не бросай этого дела, ладно? Хороший лекарь гораздо важнее боевого мага, даже если тебе покажется сперва, что тебя никто не понимает и все презирают тебя за такое немужское дело. Спокойной ночи всем, – напряжение схлынуло и страшно захотелось лечь и уснуть, забыв о всем, что произошло.

– Идемте, – поднялся со своего места Жером, – я провожу вас до вашей комнаты.

По дороге мне казалось, что он несколько раз хотел меня о чем-то спросить, но, приоткрыв рот, как будто спохватывался и отворачивался в сторону. Услышав за спиной звук закрывающегося засова, я медленно расчесалась, выкладывая на столик перед зеркалом запутавшиеся травинки, заплела волосы в несколько небольших косичек, чтобы они казались пушистее на следующий день и повалилась спать, даже не взглянув на предательское окно. И без пояснений было ясно, что если и случится мне отсюда удрать, то это будет сродни чуду.

С утра небо затянуло низкими серыми тучами, что, несомненно, было в здешнем климате большой редкостью, поскольку подобное я видела только раз или два. Может, в Делькоре наступает осень и она сопровождается такими же дождями, как и у меня дома? Никто не стучал в дверь, не торопил и вообще создалось впечатление, что обо мне попросту забыли и я могу валяться в постели сколько угодно. Нет, вряд ли забыли, просто на время у здешних обитателей возникли другие проблемы, а моя очередь еще не настала. От воспоминаний вчерашнего дня я заскрежетала зубами в подушку, пытаясь проиграть все случившееся заново и от этого злясь еще больше. Чем я могу помочь Орвиллу? Приду в Неймар и буду колотить в ворота, требуя отдать его мне? Плюнут в ответ, если вообще обратят внимание. Пожаловаться в Совет? Это идея, но к кому идти? Есть Макдайли и Эллентайн, это единственные маги, к которым я могу обратиться, не утаивая от них ничего. Еще хорошо бы посоветоваться с Никомусом, все-таки он служил когда-то вместе с Орвиллом и тоже может дать дельный совет, поскольку один ум хорошо, а два – лучше. Значит, сперва надо поговорить с Грегором и Лиенвиром, но как мне убедить здешних обитателей, что это жизненно необходимо? Уменя даже денег нет, все осталось в Арсворте! Со мной сюда Тракер притащил только узел с одеждой…кстати, надо бы попросить, чтобы мне отдали его. Зачем? Не знаю, пусть будет.

Встала, умылась, дождалась Лизетту с завтраком и, ни слова не говоря, съела все до последней крошки. Не потому, что была страшно голодна, а потому что мысли крутились только в одном направлении и остальное я даже не замечала. Опомнилась, когда с противным скрежещущим звуком заскребла тарелку по дну. А что я ела?

До середины дня сидела на кровати, на подоконнике, ходила туда-сюда по комнате, спорила сама с собой, вспоминала все, что происходило со мной за последние полгода в Лионии и все время ловила себя на мысли, что где-то была допущена ошибка, что-то я забыла или неправильно сделала, отчего все пошло наперекосяк. Возможно, это был синдром забытого утюга, но когда сидишь в чужом доме, куда тебя притащили против воли, а где-то находится человек, которому нужна твоя помощь, поневоле начнешь хвататься за любую соломинку в надежде найти верное решение. Истерить я не буду, не тот характер, но анализировать происшедшее просто необходимо. Надо бы все-таки поговорить хоть с кем-то на эту тему…

– Извините, – Жером вошел в комнату, предварительно постучав после повизгивания засова, что было гораздо приятней, чем простое распахивание дверей, – с вами хочет поговорить госпожа Летиция. Извольте следовать за мной.

Слезая с подоконника, где я уютно устроилась незадолго до его прихода, я с трудом поняла, о чем толкует мне мажордом. Госпожа Летиция…мать Бейриса…мать, мать, мать…опять выяснение отношений с чужими родственниками! Почему у других все получается гладко и хорошо, они умудряются держать близкую и дальнюю родню на расстоянии, а в многочисленных книгах героинь любят только за то, что они есть и никто не считает их недостойными, откуда бы они там не появлялись, хоть из тьмутараканской деревни, хоть из чужого мира?

Гостиная, куда меня привел Жером, располагалась на втором этаже и отделку имела весьма веселенькую, поскольку вся была выдержана в голубых тонах и блестящем материале наподобие нашего атласа, который разве что не светился даже при пасмурной погоде. Диванчики, кресла, прихотливо собранные тонкие занавеси, светлый мягкий ковер посреди пола и непременный камин, некстати напомнивший мне мой собственный в потерянной навсегда квартире. Только этот был отделан голубоватым камнем, что говорило об огромных деньгах, потраченных на здешнюю обстановку. Лепная отделка на потолке с медальонами по углам смотрелась образцом вкуса и изящества. почти царский дворец по моим пролетарским понятиям!

– Присядьте здесь, – почтительно поклонился мажордом, вызвав настоящее удивление, – госпожа Летиция сейчас подойдет.

Безусловно, оная госпожа не могла себе позволить придти через пять минут после моего появления и только мысль о том, что здесь происходит игра на чужом поле, заставляла меня сидеть в ее ожидании. В другое время я уже давно бы плюнула на все и ушла, но здесь приходилось подлаживаться под других.

– Я задержалась у постели моего сына, – сухо прокомментировала свое опоздание невысокая полноватая шатенка с уложенными в немного растрепавшуюся прическу волосами. – Благодарение Айди и искусству мэтра Лейнора, нашего семейного лекаря, он стал чувствовать себя значительно лучше и даже ночью пришел в себя. Мэтр недавно объявил, что его положение вне опасности и я могу облегченно вздохнуть…впервые с того момента, когда я увидела его вчера вечером. Сейчас я снова была у него, но он спит и я не сочла нужным будить его и прояснять все подробности произошедших событий. Это еще успеется, когда у него будет достаточно сил и желания говорить со мной и господином Раймоном, сейчас я бы хотела поговорить с вами. Меня зовут госпожа Летиция, я мать Бейриса. Кто вы такая и как ваше имя?

Вопрос поставил меня в тупик. Если Бейрис не очнулся, то можно назвать любое имя и, не договаривая всей правды, попытаться свалить как можно быстрее. Судя по всему, или они меня действительно не знают и даже Тракер не сказал им, кого притащил сюда, или…или это проверка на вшивость и многое будет зависеть от того, как я поведу себя сейчас. Врать в мелочах? А ведь отец Бейриса – командир столичного гарнизона, вряд ли он не знает или не помнит, как выглядела полгода назад Валерия, которая давала показания на суде…

– Меня зовут Валерия, – подробности своего происхождения я все-таки решила опустить, решив ограничиться при излишнем любопытстве упоминанием о далекой России.

– Валерия? – дама непонимающе уставилась на меня. – Валерия…Валерия… – нахмурилась она, сосредоточенно сведя брови к переносице, – простите, а из какого вы рода? Ах, Валерия, – наконец до нее дошло, что за имя она услышала в своем доме, – значит, вы та самая Валерия…

– Да, вы совершенно правы. Я выступала в качестве свидетеля на королевском суде полгода назад. Сожалею, если это принесло вам незапланированные неприятности.

– Незапланированные неприятности… – Летиция посмотрела на меня, поджав губы. – Валерия, любая неприятность, которая случается с детьми, всегда незапланирована, можете быть в этом совершенно уверены. У вас есть дети? – неожиданно спросила она.

– Нет.

– Тогда вы не поймете, о чем я вам попытаюсь сказать, но тем не менее, я постараюсь это сделать несмотря на мою неприязнь к вам. Не стоит спрашивать о ее причинах, достаточно того, что вы своим поведением причинили вред моему сыну, этого вполне достаточно для того, чтобы я составила свое отношение.

– Я не причиняла никакого вреда вашему сыну, госпожа Летиция, – сцепила я пальцы в замок, стараясь подавить непроизвольную дрожь. – Я не имела к нему никакого отношения и с радостью бы не имела его и дальше, если бы нас не свел случай. Я не маг и у меня нет силы, чтобы обрушить на него целый дом, после чего он лежит сейчас здесь. Не я принуждала его участвовать в тех событиях годичной давности, когда…

– Валерия, вы плохо воспитаны, – перебила меня дама, – научитесь выслушивать тех, кто старше вас в первую очередь по возрасту, и во вторую – по жизненному опыту. После суда мой сын был взят под стражу и понадобилось немало сил для того, чтобы доказать, что им не двигало желание, присущее всем остальным. Были ошибки молодости, юношеская бравада, желание показать, что он стоит выше прочих…да мало ли можно найти причин, по которым молодые люди примыкают к подобным заговорам! Вы что, наивно полагаете, что все остальные мечтали сменить его величество Райделла на его троне? – Летиция рассмеялась, только вот глаза у нее при этом оставались холодными, как льдинки, – да полноте вам! Из тех, кого прихватили протекторы в тот день, многих отпустили очень быстро, проведя одну-две беседы под протокол в присутствии магов, так почему вы думаете, что мой сын не должен был войти в их число?

– Я этого не говорила, госпожа Летиция. Я вообще ничего не говорила, если вы только были на том суде, мне только открыли память, а дальше была уже забота магов и самого короля, что им делать дальше. Мое мнение не интересовало никого, я была лишь свидетелем и больше ничего. Если в дальнейшем вашего сына сочли нужным выпустить, как он сказал, то я не оспаривала действия властей и сказала ему об этом сразу.

– Все равно вы отнеслись к нему слишком предвзято, – предыдущее высказывание Летиции не понравилось и она сочла нужным не заострять на нем внимание, – поэтому его продержали для допросов гораздо дольше, чем остальных. Возможно, тут сыграл роль тот эксперимент, который поставила Дайлерия Крайден, а вы были просто не в курсе их сугубо деловых отношений. Ну не полагать же всерьез, что он мог действительно увлечься такой особой, как она?

– Госпожа Летиция, – я еще раз подавила в себе желание ткнуть ее носом в кое-какие факты, – мне нет никакого дела до их отношений, какими бы они не были.

– Может быть, вы и не врете, но последствия вашего выступления на суде я расцениваю как вред, нанесенный моему сыну и это мое мнение, которого вам не поколебать. Я мать, Валерия, я всегда защищала и буду защищать всех моих детей от всего, что только может причинить им вред, неважно, кто попытается это сделать и каким образом. Вы знаете, что у меня трое детей? Кроме Бейриса есть еще сын и дочь, возможно, по меркам вашей родины они уже взрослые и не нуждаются в материнской заботе и опеке, но по нашим меркам, а также по моему личному убеждению, они всегда остаются моими детьми, сколько бы лет им не было в настоящее время. Я их всех очень люблю и всегда готова прийти им на помощь в любой ситуации, как бы неразрешима она не была. Детей надо любить, просто любить потому что они есть – только так я понимаю отношения между ними и мной. Вы хотите возразить, что Бейрис в чем-то был неправ? – неожиданно сменила она свой тон. – Я осведомлена об этом лучше, чем кто-либо, но это никогда не заставит меня отказаться от него, что бы он не сделал. К кому еще он может придти в любое время, как ни ко мне? Доказательством может служить вчерашняя ситуация, он не поехал на свою квартиру, где он живет с тех пор, как пошел служить под начало отца, он не поехал к своим друзьям, он приехал сюда, потому что знал, что только здесь он всегда может рассчитывать на помощь. Пусть он ошибается, но это его собственные ошибки и он когда-нибудь сделает из них выводы и это будет его бесценный опыт, который, к сожалению, не сможет дать ему никто, даже я. Много раз я пыталась донести до него эти слова, которые сейчас говорю вам, но он каждый раз отмахивался от них…а вчера я поняла, что они падали не на пустую землю, они дали свои всходы, раз он впервые сам пришел ко мне…к нам с Раймоном, и не за деньгами, а как к отцу с матерью. За это я готова простить ему все, что было и это придает мне силы по-прежнему поддерживать его, несмотря на осуждение окружающих.

– Вы всегда прощаете ему все, что бы он не совершил? – сумасшедше гипетрофированная материнская любовь способна на многое, согласна, но в случае с Бейрисом невозможно закрывать глаза на все его мерзости! Как она этого не понимает? – Даже если он заведомо не прав? А как же вы будете оправдывать его в том случае, когда он совершал откровенные подлости?

– Подлости? – вверх поднялась одна бровь, – и у вас большой список этих подлостей? Давайте, выкладывайте его, я с удовольствием послушаю, в чем вы его обвиняете.

– Во-первых, участие в том заговоре, – решительно начала я перечисление.

– Это мы уже обсудили, – холодно отозвалась Летиция. – Что еще вы знаете?

– Он…хотел занять место хозяина Арсворта, был любовником Дайлерии Крайден…

– Это не подлость, это нормальное состояние молодых мужчин. Если он имел любовницу и не одну, это только доказывает, что он может нравиться дамам и они не считают его подлецом, как вы. Дальше?

– Но он на том приеме, который состоялся после суда, пустил слух, что я его любовница и он увел меня у…

– Таких сплетен в нашем обществе каждый день рождается столько, что не успеваешь за ними следить, – излишне быстро оборвала дама. – Пустые слухи рассеиваются также быстро, как утренний туман, если они не имеют под собой достаточных оснований, или вы этого не знали? Что еще вы имеете мне сказать?

При таком активном неприятии правды говорить можно, пока язык не отвалится, но все доводы будут разбиваться о железобетонную уверенность, что это все вранье и наговоры. Даже очевидные факты не могли поколебать ее мнения, что Бейрис не делал в этой жизни ничего подлее кражи конфет в детстве. Попытка донести хоть толику истины стала выглядеть откровенно жалкой и больше походила на ябедничество в старшей группе детского сада. Какие факты ей еще можно привести?

– А история с Фионой и Герлетом, это разве не подлость? Разве он не знал, что они любят друг друга, так зачем было встревать в их отношения, просто из интереса, чтобы нагадить?

– Фу, слово-то вы какое выбрали, – криво улыбнулась Летиция, – в нашем кругу так никто не говорит. Можете мне не верить, ваше право, но не бывает так, чтобы только одна сторона всегда была виновата. Девочка поплатилась за свое легкомыслие и то, что ей пришлось при этом пережить, заставило ее серьезней относиться ко многим вещам, в том числе и к окружающим ее мужчинам. Не буду ставить вопрос, как сильно она любила Герлета, но зачем благосклонно принимать при этом ухаживания другого мужчины, можете мне ответить? А она принимала, причем делала это на глазах у всех…так чего же она ожидала от Линарта? А он сам что сделал? Вместо того, чтобы добиться той, которую, как он считал, он любил, он сперва оскорбил ее недоверием, вспылил и не нашел ничего лучшего, чем просто бросить все и уехать на южную границу, ожидая, что все разрешится само собой! Я искренне не понимаю, в чем тут оказался виноват Бейрис…разве что подтолкнул обоих проверить искренность своих чувств? А откуда вы знаете об этом, – поинтересовалась она уже с гораздо меньшей неприязнью, – или до вас дошли сплетни, которыми так богаты наши приемы и балы?

– Сплетни до меня не доходили, госпожа Летиция, а вот их обоих, Фиону и Герлета, мне довелось узнать достаточно близко, потому я и оказалась немного знакома с их историей. Хвала Айди, он все-таки забрал ее с Дойленом и я надеюсь, что у них будет нормальная семья. Во всяком случае, они приглашали меня присутствовать в храме на подписании контракта между ними.