355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ирина Чернова » И аз воздам (СИ) » Текст книги (страница 93)
И аз воздам (СИ)
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 21:40

Текст книги "И аз воздам (СИ)"


Автор книги: Ирина Чернова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 93 (всего у книги 104 страниц)

– Да, – девушка пристроилась на другом конце узкой кровати и выглядела на редкость серьёзно и сосредоточенно. Боится показаться маленькой и глупой?

Прослушав пересказ о подробностях договора, она нахмурилась и с моего конца кровати было видно, что она борется между недоверием от услышанного в столовой и гостиной и желанием видеть в окружающих людях не только темные стороны, но и светлые.

– Вы считате, что поступили правильно, дав свое согласие Бейрису?

– Как бы плохо я не относилась к нему, я бы никогда не стала обманывать его в этом вопросе, но первый предложил он и я согласилась ради Орвилла. Все было честно.

– Все вокруг думают, что он влюбился в вас, а вы польстились на его положение и деньги. При подписании контракта мама будет очень внимательно следить, чтобы вы…

– Не откусила слишком большой кусок? – саркастическая улыбка, надеюсь, ничего не стронула с места, – вряд ли, я много не ем. Наша совместная жизнь закончится в первом же городе на тракте, где есть подходящий постоялый двор, оттуда я уйду сторону Неймара.

– Вы уйдете просто так, как будто ничего и не было, ни вашего подписанного контракта, ни храма, ни собравшихся гостей и родственников?

– Желлина, в стране, откуда я родом, контрактом называют сделку, торговое соглашение и скрепляют его своими подписями. Бейрис предложил мне сделку, я согласилась. Причины этого он мне обрисовал более менее четко и я не вижу смысла нарушать эти условия. Если он сдержит слово и я смогу вытащить Орвилла, я согласна простить вашего брата за все, что он сделал, хотя мне кажется, что ему это безразлично. Но я не злопамятная и не буду жить, обуреваемая мыслями о мести, в этом огне можно запросто сгореть самой. Пока у меня одна цель, все остальное не имеет значения, да простят меня боги вашего мира за это кощунство. Надеюсь, вы никогда не будете стоять перед таким выбором, как я и когда придет время вам поставить свою подпись на брачном контракте, это будет не просто сделка, а что-то неизмеримо бОльшее. Я ответила на ваши вопросы?

Желлина посидела еще немного, встала и молча покинула комнату, не сказав ни слова на прощание. Ну что ж, это ее право, больше никакие откровенности в этом доме никому не нужны.

После всех событий последнего дня я спала, как убитая и продрала глаза только когда в дверь уже не осторожно постучали, а откровенно забарабанили увесистым и здоровым предметом. Возможно, чьей-то головой? Кто тут долбится в такую рань?

– Да какая же это рань, госпожа Валерия, – загундосила Лизетта, кутаясь в большой клетчатый платок, – Верна-то уже взошла давно, это вы все проспать изволили! Госпожа Летиция давно поднялась и госпожа Розалия тоже, вот они там переполох наводят, всех с рассвета гоняют почем зря!

Упоминание о рассвете не вязалось с теплым платком служанки и я на всякий случай выглянула в окно. Что-то там не видно привычного яркого света и голубого неба, к которому я уже успела привыкнуть за время жизни в Лионии! Изумленному взору предстала мутно-серая пелена и стала понятна причина полумрака – погода решила основательно подгадить семейству Райшеров и выразилось это чисто питерским вариантом, то бишь серым небом с мелким дождичком и резким порывистым ветром, пронизывающим теплолюбивых делькорцев до самых печенок. Лизетта одной из первых пала жертвой коварной простуды, получив насморк, и теперь беспрестанно шмыгала носом, проговаривая слова с неизвестным здесь французским акцентом. Теперь понятно, почему я так продрыхла, невзирая ни на какие предстоящие события – в дождь вообще прекрасно спится и организм вспомнил питерское житие. Ладно, раз уж на сегодня было назначено в храм Айди, пойдем в храм.

– Ну что это за погода, – вполголоса ругалась Летиция, то и дело поправлявшая высокую прическу, – она как чувствует, что Айди не нравится то, что происходит сегодня и показывает это всем! В былые времена из-за такой погоды отменяли все подписания и правильно делали! Что за праздник в дождь?

– На месте Бейриса я бы послушал предостережения жрецов и отменил…перенес это подписание до того момента, когда небо очистится, – поддакнул Раймон. – Да и листы еще не изготовлены…куда он так спешит?

Сзади раздался характерный выговор Герберта, в котором с моего местоположения было не разобрать слов, но раз на него зашикали дамы, то я примерно представила себе ответ старого полковника.

– Раньше подписывали контракты вообще на улице перед храмом, – наставительно вещала Розалия, – потому и требовалось, чтобы Верна светила чисто и не брызгало никаких дождей. Листы лежали на открытом воздухе и если на них попадет вода, то результат может быть самым ужасным, вплоть до отказа некоторых охранительных заклинаний, вложенных жрецами при изготовлении листов. А уж, не приведи Айди, гроза в тот день случится, то лучше вообще год обождать, чтоб еще худшей беды не было! На моей памяти еще никто не рискнул подписывать контракты в тот день, когда начиналась гроза, все знали, что это к несчастью. Раймон, вы не пытались отговорить Берри?

– С ним сейчас Сайрес говорит, – недовольный голос Раймона перекрыл негромкую болтовню Алиры, Желлины и Каролины, уже спустившихся вниз и оправляющих туалеты перед зеркалами в холле. – Не уверен, что это возымеет действие, по-моему он решил сделать так только назло нам и старается, чтобы это было как можно хуже. Уже завтра обещают чистое небо, но он даже слушать ничего не хочет! Летиция, что там, наверху?

– Сайрес говорит один, я даже не слышала никаких ответов. Может, Берри куда-то вышел? – Мадам перебирала цветы в большой корзине и в ее голосе была отчетливо слышна слабая надежда на благополучный исход.

– Никуда он не вышел, – Нортен выбрал из корзины небольшой букет, осмотрел его и спрятал за спину. – Просто молча одевается и даже не считает нужным отвечать.

– А Сайрес? – с несчастным видом спросила Летиция.

– Говорит, как ни в чем не бывало. Наверное, скоро ему это надоест, они выпьют для поднятия духа и спустятся вниз. Лично я так бы и поступил, – отступив в сторону, молодой человек незаметно подошел к Желлине и протянул ей букет, на что она сперва отдернула руки и поглядела вокруг, но, не увидев всеобщего осуждения, все-таки взяла его и стала нервно сжимать тонкими пальцами.

Райшеры обсуждали между собой то, что должно было скоро произойти, дамы то и дело посматривали на себя в большие зеркала, а я пристроилась поудобней на одной из бархатных скамеечек и вытянула ноги под длинным подолом. Еще успеется и постоять и походить, а пока имею полное право отсидеться, предаваясь самым прозаическим мыслям. И чего это я так быстро собралась? Всегда думала, что в такие дни девушки безумно волнуются, вскакивают раньше всех и наводят красоту до последнего момента, пока все собравшиеся не потеряют терпение. У меня же получилось все наоборот, подкраситься успела в крайне сжатые сроки, платье зашнуровала Лизетта, разве что прическу делали подольше, да и то особой возни не было, подкололи наверх да цветочков навтыкали. Родная шевелюра не стала гуще за это время, потому и не требовала для себя излишнего внимания. В противовес всем рассказам, задерживался именно Бейрис и я очень живо представила, как он сейчас опрокидывает с Сайресом стаканчик для поднятия настроения, занюхивая его рукавом. А в чем он будет, в длинном камзоле, как на приеме у Дайлерии? Позумента там было многовато, а он царапается…

Все, как по команде, уставились на спуск, с которого раздалось щелканье каблуков и по холлу пронесся едва слышный вздох.

– Берри, ну зачем тебе понадобилось одевать этот мундир? – недовольно высказалась Летиция, критически осмотрев сына со всех сторон. – У тебя что, больше одеть нечего? Он совершенно не смотрится на тебе, разве в твоей комнате нет зеркала? Такой простой…ну хоть бы ради нас остался в том, гвардейском. Ты сейчас похож на простого стражника и никто даже не подумает, кто ты есть на самом деле! Я прошу тебя, переоденься, а то в храме даже жрецы не поймут, зачем ты пришел туда!

– Мама, тебе не нравится утвержденный королевским указом мундир охранного полка? – легкий сарказм ответа маменьке не понравился и она недовольно поджала губы.

– Этот мундир хорош для службы, – подхватила вопль души невестки Розалия, – а для подписания контракта можно было надеть что-либо более приличное. Что о нас станут говорить в Делькоре, когда увидят тебя в этом, – ткнула она пальцем в сторону упрямого внука.

Я равнодушно покосилась на темносиний строгий камзол, по которому едва заметной змейкой блестел редкий позумент на обшлагах и по стоячему воротнику. Из всех украшениий здесь присутствовали золотые листья в кубарях на стойке и накладки вроде наших погон. После расфранченного гвардейского мундира, обвешанного со всех сторон блестящими примочками, этот смотрелся откровенно простым, что и вызвало бурю возмущения родни. А ведь надо признать, выглядит Райшер в нём гораздо эффектней, чем в гвардейском…

– Ничего особенного, кроме того, что делькорцы узнают о существовании в королевстве еще одного полка, кроме столичной гвардии. Лерия, ты непозволительно хорошо выглядишь, – Бейрис постоял передо мной в ожидании непонятно чего и, не дождавшись ответной реакции, протянул руку в легком поклоне, – можно ехать? Тогда пошли, сейчас как раз подадут лошадей.

Погода была действительно отвратительная и короткие резкие порывы ветра так и норовили вытащить отдельные пряди из причесок, вздымали подолы и прогуливались ледяными влажными лапками по открытым плечам и декольте. Поначалу я поёжилась, но уничтожить питерскую закалку не смогла даже Лиония и очень скоро гусиная кожа превратилась в нормальную, разве что по ногам пробегал холодный ветерок из-за щелочек в небольшом закрытом экипаже. С нами поехал Сайрес с Алирой, остальные загружались где-то позади, требуя попутно принести им шали и накидки. Очередной порыв ветра покачнул карету и по полупрозрачному окну поползли дождевые капли.

– Все-таки пошел дождь, – разочарованно протянула Алира, кутаясь в большую шаль, – осень тоже хорошее время года, но мне так не нравятся эти дожди! Бейрис, говорят, что в Бернире они могут идти целую неделю подряд и земля потом раскисает так, что в неё проваливаются ноги. Из дома не выйдешь без плаща, подолы тут же становятся грязными и туфли очень быстро промокают. В них невозможно даже дойти от кареты до двери, только вам, мужчинам, хорошо, вы же ходите в сапогах и не замечаете грязи и неудобств! Как вы будете там жить, даже не представляю… Была бы моя воля, я бы вообще не выходила из дома, когда на улице такая отвратительная погода. Лучше всего приказать затопить камин и сидеть в мягком кресле рядом, пока не кончится всё это безобразие. Сайрес, а ты что думаешь по этому поводу?

– Дорогая, я же не могу сидеть дома, какая бы погода на улице не была. Если мне дают дни отдыха, я с радостью буду рядом, но все остальное время я должен находиться в полку и этого не может отменить даже гроза.

– Какая жалость, – Алира вздохнула, – что в грозу тоже надо выходить из дома. Я бы никогда этого не сделала по своей воле. И улицы почти пустые, – она почти приклеилась носом к окошку, – никто не видит, что мы едем.

– Это плохо? – я тоже попыталась рассмотреть за мутными стеклами улицу, но мимо проплывали неясные силуэты домов, а людей и вовсе было не различить на фоне темных стен.

– Для Алиры это плохо, – отозвался Бейрис из угла напротив с легким сарказмом, – потому что она одела свое самое красивое платье, а его никто не увидит. К тому же в хорошую погоду около храмов толпятся люди и они с большим интересом рассматривают такие богатые процессии, как у нас. Потом долго рассказывают, как и что происходило, обсуждая всех с ног до головы. Вот нам, мужчинам, гораздо проще – одели форму и никаких долгих раздумий о своем внешнем виде. Какая нам разница, что на нас одето? Главное то, что под одеждой, внутри, но надо еще понять…

– Бейрис, – возмущенно перебил брата Сайрес, – прекрати говорить пошлости при дамах! Здесь находится моя жена и твоя будущая жена, а ты позволяешь себе высказывать такие намеки, что им остается только краснеть и затыкать уши!

– Да-да, – подхватила Алира, еще больше заворачиваясь в шаль, – ты опять начинаешь говорить, как раньше, а ведь последние дни ты вел себя очень хорошо и никого не вгонял в краску. Мне, право, неловко слышать такое…обещай пожалуйста так больше не говорить.

– Лерия, а ты тоже считаешь, что я говорю пошлости?

– Пошлости? – за окном проплыла площадь, с которой в сторону отходили целых три узких улицы и от воспоминаний где-то внутри стало тепло…здесь мы с Орвиллом смотрели мага-иллюзиониста… – не заметила. По-моему, был разговор об одежде и я с ним согласна.

Алира передернула плечами и отодвинулась в свой угол, не забывая, впрочем, сидеть с прямой, как доска, спиной.

На открытой площади перед уже знакомым мне храмом ветер гонял своими порывами маленькие пылевые смерчи, которые долетали до стен и с размаху бились об них, осыпаясь у основания и вновь взлетая при очередном свистящем рывке. Захлопали дверцы экипажей, которые по-своему боролись с погодой, а на сухие пыльные камни мостовой начали падать первые редкие капли. Особого холода не чувствовалось, только больно стегнул по лицу брошенный ветром песок и противно заскрипел на зубах.

– Лерия, – Райшер выскочил первым и теперь протягивал руку, чтобы помочь сойти по трем сомнительного вида ступенькам, – не поднимай так высоко подол, ты забыла, что у нас так не принято?

Проходя последний десяток метров до круглых пузатых колонн, я напряженно решала задачу – с чего это вдруг он стал выглядеть почти счастливым, когда подавал руку? Но чужие мысли я пока что читать не научилась, а соотносить это с будущей подписью и вовсе глупо. Вот если б дело обстояло наоборот, то и сомнений никаких бы не рождалось, а так… что с меня взять, приданого и то с гулькин нос!

Двери сегодня были прикрыты наполовину и внутри не гулял ожидаемый мерзкий сквозняк, но все равно большое квадратное помещение было достаточно прохладным и я пожалела, что не попросила какой-нибудь платок потеплее. Еще и сидеть придется на каменных табуретах, а это для здоровья очень плохо. Действительно, жалко, что погода подгадила.

Обстановка в храме ничуть не изменилась против той, которую я запомнила по первому и единственному посещению. Чернобелый шар с голубой ленточкой крутился, как и раньше, точно также дрожал от жара воздух над обеим чашами, но там, где мы остановились, не чувствовалось даже малейшего намека на тепло от них. Единственным источником тепла была рука Райшера, которая не давала отстраниться от него на необходимое по здешним понятиям расстояние, да что там расстояние, даже широкая юбка примялась с правого бока и плечо почти вжато в его камзол. Это ничего, что так нарушаются местные условности?

Возможно, вся родня тоже усмотрела в этом нечто неприличное, потому что справа, со стороны Бейриса, кто-то шипел и махал руками, пытаясь привлечь к себе внимание, но вышедший из-за серой стелы жрец в белой накидке строго посмотрел на недовольных и все мельтешение прекратилось под перешептывания сзади. Жрец развел руки в стороны, поставив ладони вертикально и некоторое время стоял, молча рассматривая немигающим взглядом собравшихся в храме людей. Понять, на кого он конкретно смотрит в данный момент, было невозможно – в помещении не было яркого света и казалось, что он вообще забыл, зачем вышел в этот зал. На мгновение по волосам пробежала легкая щекотка, едва заметно кольнуло в кончик носа и в левую сторону груди. Бейрис стоял, как скала, только еще сильнее сжал мне руку, пока по лицу жреца не пробежала легкая улыбка. Он опустил руки и сложил их на животе, но не спешил начинать напутственную проповедь, рассматривая нас теперь с несомненным интересом. Никто не решался прервать этот процесс до тех пор, пока сзади не чихнули громко и раскатисто. Жрец встрепенулся, нахмурился, шумно вздохнул и…тоже чихнул в ответ. Я тихо фыркнула от смеха, а Райшер предупреждающе коротко сдавил кисть. Пришлось сделать серьезное лицо и ждать проповеди.

– По милости Айди и по собственному желанию этот день стал особенным для вас, – жрец уже начал свою речь, вытирая рукой нос самым обыкновенным человеческим жестом, – потому что двое пришли в храм единственно для того, чтобы соединить свои судьбы на всю оставшуюся жизнь. Намерения мужчины и женщины, стоящих сейчас перед всеми, подтверждены их совместным приходом сюда с твердым желанием продолжить свой путь рука об руку, как они сейчас и стоят перед всеми. Держите вместе не только руки, но и силы, которые дала вам сама жизнь, чтобы с их помощью продолжить свой род в будущих детях и внуках. – Жрец шумно втянул воздух, подумал и…снова чихнул, строго посмотрел на меня и продолжил, – Айди внимает сверху вашему желанию и даже ненастный день, который вы можете воспринимать, как препятствие на дальнейшем пути, может обернуться для вас счастливым началом новой жизни. Благодати Айди достойны все, даже если кто-то усомнился в ее милосердии и внимании, только она может определить, сколько еще надо прошагать, чтобы преклониться перед ее мощью и заботой о живущих. Пусть ваши помыслы будут чисты друг перед другом, пусть ваши силы не иссякнут и послужат поддержкой вам обоим, только тогда ваш совместный путь будет прямым и светлым. Сейчас вы подпишете брачные контракты, внеся в эти листы то, что лежит у каждого из вас на сердце и это будет ваше обращение друг к другу. Да отразится здесь то, что держится в ваших душах, – заученным жестом были воздеты руки, в которые выступившие из-за серой стелы двое жрецов с почтением вложили свернутые в трубки белые листы бумаги. – Сегодняшнее подписание будет производиться на этих листах с последующим условием впаивания их в специально изготовленные для этой цели для закрепления вашего союза. Единственное, что отличает эти листы, – он продемонстрировал их поворотом кистей, – от заказанных, это невозможность одновременного проявления на них написанного вами, но, если будет на то разрешение второй стороны, то мы охотно дадим прочитать написанное. В связи с этим я еще раз задам вам обоим вопрос, будете ли вы подписывать ваш брачный контракт на этих листах или отложите это до дня, когда будут изготовлены другие, согласно требованиям Совета?

– Да, будем, – Бейрис чуть толкнул меня плечом и я поспешила подтвердить согласие.

– Тогда присядьте за этот стол, – листы аккуратно легли на короткие торцы и к каждому углу встал жрец, охраняющий подход к этому знаменательному месту, – и занесите то, о чем я говорил.

Дойдя в сопровождении Райшера до низкого табурета, я устроилась поудобнее, взяла протянутое одним из жрецов писало и задумалась, глядя на чистый лист перед собой. Остальная родня сгрудилась за спиной Бейриса на расстоянии около метра, охраняемом молчаливыми жрецами и начала сдавленно шушукаться, толкаться и даже вести какие-то подсчеты, убеждая друг друга соглашаться или отказаться от предложенного. Делалось это не столь громко, как я видела ранее, поэтому услышать, что предлагает вторая сторона, почти не представлялось возможным, тем более, что длина стола составляла метра два с половиной. Ну и что будем писать, Валерия Павловна?

Заголовок, прописанный красивым крупным почерком гласил, что бумага действительно является брачным контрактом между г-жой Валерией Колесниковой и г-ном Бейрисом Раймоном ленд Райшером, о чем внизу будет сделано подробное разъяснение за подписью обоих. Точнее, фраза была более витиеватая и расползлась аж на четыре строки, но смысл был именно таков и дальше шли едва заметные полоски, как в наших прописях, на которых и надо было перечислять желаемое. Самая последняя строчка разбивалась на две и под каждой мелкими буковками были написаны имена. Ага, тут будут подписи, поняла! Поначалу мне очень хотелось вписать сюда неконтролируемое использование всего, что числится за Бейрисом, исключительно из вредности, чтобы побольше досадить ему за все, что было раньше. Потом это желание переросло в самую примитивную проблему обеспечить себя на долгую дорогу и дальнейшее прожитие небольшим стратегическим запасом, чтобы не униженно не просить у Райшера никаких денег. Но пока жрец читал свою проповедь, эти желания ушли и в памяти осталось лишь последнее стандартное выражение, которое так и крутилось в голове. Внести то, что держится в душе? Та молодая пара, которую я когда-то видела здесь, как раз очень бодро вписывала денежную сторону вопроса, пункты которого диктовали сопровождающие родственники. Что есть деньги? Сегодня их много, завтра от них останется только воспоминание, они могут потеряться или закончиться слишком быстро, меня могут ограбить по дороге или надуть в ближайшем трактире, пока я не буду твердо знать цены. Если останусь без гроша, то пойду пешком и это не проблема, кусок хлеба можно заработать в любой деревне своим трудом, это мы уже проходили. К душе деньги не имеют никакого отношения, к душе имеет отношение совсем другое, ради чего я согласилась на весь этот фарс. Бумага все стерпит, а боги мне так и не протянули руку помощи, поэтому я напишу именно то, что лежит в душе…

– Как, вы так долго думали и написали всего четыре слова? – старший жрец удивился, получив от своих помощников свернутый в трубку лист. – Вы полагаете, что этого достаточно? Второй стороне можно показать? – спросил он уже более деловитым тоном.

– Показывайте, – подняться с каменного табурета надо было как можно быстрее, ноги здорово замерзли на каменном полу и под задом тоже не было ничего, кроме пышных складок платья. Хоть бы чаю горячего дали в такую-то погоду!

Родственники загомонили как-то особенно громко, но Райшер уже поднялся и жрецы протянули его лист, почтительно кланяясь.

– Лерия, ты будешь читать? – показал он глазами на руки жреца.

– Нет, – я вдруг счастливо засмеялась, – зачем мне это надо?

– А я могу?

– Да пожалуйста, – я повернулась к серой стеле, на которой бешено закрутился шарик, – там нет ничего, что бы ты не знал. Пусть впаивают куда угодно, я написала чистую правду!

– Тогда я тоже не буду ничего читать, – Бейрис повернулся к жрецу, – убирайте и не показывайте никому, пока не изготовите настоящие листы. Подпись поставила?

– Поставила, как ты говорил.

– Хорошо, – горячая рука снова подхватила меня под локоть и я поняла, что страшно замерзла, пока сидела на каменном табурете.

– Согласно подписанным вами листам брачного контракта, отныне вы объявляетесь перед светлым ликом Айди мужем и женой, объединенных единой фамилией рода Райшер. Мои поздравления, госпожа Валерия Райшер, господин Бейрис Райшер. Кроме того госпожа Валерия Райшер принимает подданство лионской короны со всеми вытекающими из этого правами и отныне ответственность за нее несет ее муж, господин Бейрис Райшер. Можете обменяться между собой первыми подарками в знак признательности друг другу.

– Благодарю вас, – Бейрис щелкнул каблуками, коротко кивнув жрецу в ответ. – Посмотрите эти кольца, если на них нет чужой силы, то это будут первые знаки…уважения.

Жрец подержал в ладонях протянутые ему кольца и заверил, что не видит ничего, могущего принести вред будущим обладателям этих вещиц, после чего торжественно отошел в сторону.

– Давай палец…да не этот, а тот…это кольцо сними…ты что, не знаешь, на какой палец надо его одевать?

– Я это делаю первый раз, откуда мне знать?

– Мне теперь одевай…да потише, оно царапается!

– Заранее не мог посмотреть?

– Нельзя одевать заранее, только в храме!

Перепалка вполголоса на некоторое время отвлекла нас от окружающих, которые не замедлили напомнить о себе.

– Мы бы хотели прочитать ту часть контракта, которую подписала госпожа Валерия, – высказала общее желание Летиция, – я слышала, что она разрешила сделать это!

– Нет! – Бейрис повысил голос и все обернулись к нему, даже жрецы недоуменно уставились, порицая такое проявление эмоций. – Это было разрешено ею, пока не прозвучало объявление, что она является моей женой. Сейчас я, как муж, не разрешаю никому заглядывать туда и оспаривать мое решение не может никто. Убирайте, – приказ прозвучал так жёстко, что Летиция больше не осмелилась спорить, – это приказ! Все подписано, – уже спокойнее добавил он, – мы можем возвращаться домой. Разве вы не собираетесь нас поздравлять, как это положено делать? – пролетело по залу и в сторону родственников была послана самая обаятельнейшая улыбка.

Не скажу, что последний выпад прошел незамеченным, но Бейрис долго слушал напутственные речи родителей, благодарил мать и отца, трогательно целовал руку Розалии и поддакивал Герберту, который косился в мою сторону с самым шкодным выражением лица. Не иначе, дедуля что-то вспоминал из бурной юности, не предназначавшееся для женских ушей, уж слишком он был при этом весел! Поздравляли нас по очереди все, разве что Бейриса куда более душевно, чем меня. Ничего удивительного, они же не знают, что это ненадолго! Подошел Морган с Катариной, которые немного припоздали, но прослушали всех, как было с самого начала и не по одному разу, причем Алира и Желлина заспорили между собой, чей рассказ больше приближен к реальности, пока их не помирила Каролина. Из большой корзины всем раздали пригоршни маленьких цветочков и нестройной толпой родственники поспешили на выход.

– Ты куда, – Райшер ухватил меня за локоть, рассматривая крошечный шарик из волос, который я уже почти скатала за время поздравлений, – это…что?

– Ничего особенного, – шарик был уже достаточно плотным и можно не бояться, что он развернется на краю чаши. – Надо же бросить что-то в дар, вот я и решила, что это будет лучше всего. Я уже делала так. Подожди, это не займет много времени…

– Дай сюда, – одним движением шарик вынули из пальцев и я не успела ничего возразить, – в чашу, говоришь…пусть будет в чашу.

Бейрис развернул меня в сторону выхода и легонько подтолкнул, а сам пошел в сторону чаш и, когда я обернулась, то увидела взметнувшееся почти до самого потолка пламя, на фоне которого был очень хорошо виден его силуэт, как будто он всматривался в огонь.

– Это что значит? – столб пламени показался мне маловат для крошечного комочка волос.

– Наверное, какой-то знак, – Райшер картинно пожал плечами. – Пошли, нас уже все ждут, пора ехать домой. Как бы все не ругались и не запрещали мне, но сегодня они приехали сюда и надо быть им за это благодарными. Они все очень разные, многим ты не нравишься, но никто не лег поперек порога на входе в храм и не протестовал, когда тебя объявили носящей фамилию Райшер. Ты теперь для всех член этого рода, а его надо уважать. Для них это праздник, давай не будем портить им этот день. Ты замерзла? Надеюсь, на правах мужа я имею право донести тебя до кареты? Это всего лишь традиция, – поспешил он объяснить, – так положено делать после храма, к тому же на улице дождь…они не поймут, если я этого не сделаю.

– Хорошо, неси. Ради традиций я согласна, но больше мы ни о чем не договаривались.

– Я помню…Лерия.

Маленькие цветы осыпали душистым облаком, провалились в декольте платья, застряли в волосах и на влажном воздухе запахли так необыкновенно, что от их дурманящего аромата закружилась голова. Согласившись, чтобы Бейрис донес меня до кареты, я не могла сделать только одного – обнять его за шею, как и положено делать в таких случаях, но он сделал вид, что не заметил этого, только вскинул меня повыше и побыстрее повернулся спиной к ступеням храма, где толклись все представители семейства. Правда, на руках у него было на редкость тепло, но при сегодняшней погоде я успела основательно замерзнуть и погнала предательские мысли подальше, переключившись на более насущные. Надо побыстрее вернуться, чтобы начать готовиться к отъезду с полным на то основанием.

Обратный путь мы проделали вдвоем – Сайрес с Алирой благородно покинули нас и можно было даже поинтересоваться дальнейшими планами без опаски, что кто-то будет осведомлен о них.

– Когда ты планируешь выехать из Делькора? – подняла я сразу же больной вопрос. – Я собрала вещи, тем более, что у меня их не так много. У нас шел разговор о сегодняшнем вечере, если ты помнишь.

– Да, это было до того, как все согласились приехать в храм. – Райшер завалился в противоположный угол и протянул ноги по диагонали, положив их на диванчик рядом со мной. – Сегодня это сделать не удастся, нас ждет еще праздничный ужин.

– Это тоже традиция, которую нельзя нарушать? – я отвернулась к окну, стараясь не слишком выказывать недовольство. – Сколько еще будет этих традиций? Скажи точно, когда мы сможем выехать, чтобы я не дергала тебя попусту и не дергалась сама.

– Я бы предпочел сделать это сегодня, чтобы к ночи добраться до первого постоялого двора на тракте, но из-за них, – он мотнул головой в сторону, обозначая следующих за нами, – надо пережить этот ужин до конца. Там будут поздравления по второму разу, по-моему пригласят музыкантов и придется немного потанцевать, к ночи все наедятся, напьются и можно будет заваливаться спать с чистой совестью. Это не так уж плохо, поверь, ты нормально отдохнешь, выспишься и завтра можно будет трогаться в путь прямо с утра. К ночи доберемся до чего-нибудь приличного, там последний раз поужинаем и распрощаемся после небольшого разговора.

– Что еще за разговор? – посмотрев в темный угол, я потрясла Бейриса за сапог. Заснул он там, что ли?

– Самый обычный разговор, – отозвался угол, – надо определиться, что кому говорить и куда тебе ехать. Заодно и посчитать, сколько тебе надо с собой дитов на дорогу.

Это замечание несколько успокоило меня и я снова уставилась в окно. Сейчас лошади бежали достаточно резво, дорога не показалась мне такой уж длинной да и Райшер вел себя вполне нормально, чему я была искренне рада. Жалко, что не удается выехать прямо сейчас, но раз тут все собрались ради такого знаменательного события, негоже делать ноги под вечер. Да и с деньгами у меня туговато, придется полагаться на щедрую руку мужа…ха, да какой он мне муж? Ох, не засмеяться бы в самый неподходящий момент, вспомнив о написанном в контракте!

По приезде слуги высыпали в холл и встречали всех прибывших хлопками в ладоши и нестройным поздравлением, то и дело сбивающемся на чиханье и французский акцент. По сравнению с храмом в доме было значительно теплее, но все равно не настолько, чтобы чувствовать себя также комфортно, как и раньше, поэтому дамы срочно накинули на себя шали и степенно поплыли по комнатам приводить себя в порядок после «этого ужасного стояния в такую неподходящую для этого дня погоду». Разговоры о дожде не затихали ни на минуту, похоже, что для Делькора один прохладный день обернулся чуть ли не вселенской катастрофой, раз все начали чихать и сопливиться! Летиция торжественно объявила, что через час всех ждут в столовой, где идут последние приготовления к такому большому празднику и если кто-то посмеет раньше времени проникнуть и проверить, что за вино подается к столу, то сильно пожалеет. Посмотрела она при этом в пустой угол и обвиняемые в столь позорном преступлении промолчали. Я вообще намеревалась смыться в свою комнату под предлогом попудрить носик, но Бейрис твердо потащил меня наверх, поясняя, что никто не поймёт, если после храма мы с ним разбредемся по разным концам особняка. В его апартаменты я наотрез отказалась идти и в качестве нейтральной территории была выбрана одна из гостиных, мимо которой тут же принялись сновать все члены семьи. Они заглядывали в дверь под самыми идиотскими предлогами до тех пор, пока Райшер не рявкнул на очередного просителя, которым оказалась Розалия, заглянувшая сюда в поисках Алиры.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю