Текст книги "И аз воздам (СИ)"

Автор книги: Ирина Чернова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 103 (всего у книги 104 страниц)

– Не обязательно произносить вслух желаемое, достаточно подумать о нем или представить, как было бы хорошо избавиться от неудобных людей и проблем.

– Я не думала о таком. Может быть ты сам хоронил глубоко в себе подобные мысли?

– Например?

– Например, как ты хотел разрушить здание тюрьмы в Арсворте?

– Дед выжег огнем то, что оставалось после смерти его отца, и я был уверен, что подобное не повторится никогда. Но в самих стенах осталась память о прошедшем…могу допустить, что в тот момент, когда мы с…ним попали вовнутрь, всколыхнулись слишком многие воспоминания и твое обращение к Айди совпало с ними. Руки как-то не доходили сделать это самому, – в голосе послышались виноватые нотки, перешедшие в недоумение, – но я не предполагал такого финала, которому был свидетелем здесь!

– Я тоже, – затрепетали огоньки в чашах, подергались и затихли, – не предполагала такого. В Арсворте я просила одного – лишь бы ты был жив…да и он тоже. А про Флойда и тем более мыслей таких не было! Не веришь? Клянусь, что я не желала смерти никому! Мне очень жаль, что для них…закончилось тупиком. Вилл, это неправильно, понимаешь? Неправильно! Они не должны были погибать да еще так страшно! Оба могли бы жить и дальше, один в Делькоре, второй в Неймаре, а мы в Бернире! Со временем стерлись бы острые углы, все бы забылось…

– Ты права, – Вилл подошел ближе и встал рядом, разглядывая то ли серую стелу с шариком, то ли гаснущий огонь в чашах, – любая смерть неправильна. Но здесь мало одного твоего желания, даже обращенного к богам. Они сами…оба выбрали свою судьбу, а остановить их оказалось не под силу даже Айди. В каждом из нас есть темная сторона и только от нас зависит, чтобы она не взяла верх над светлой частью. Ненависть и злость сжигает страшнее огня…она выжигает изнутри и, если вовремя не остановиться, то можно потерять и душу и жизнь. Не знаю, что хуже…

Ненависть сжигает изнутри? Понимание услышанного доходило, как через толстый слой ваты, заставляя посмотреть на давно произошедшие события под совершенно другим углом зрения. Год назад в Рифейских горах погибла Дайлерия, но она могла бы жить и дальше, если бы не её ненависть к Орвиллу…да и ко мне заодно. Райшер…чем я вызвала у него страстное желание отомстить? Он даже говорить не мог спокойно, если слышал мое имя – Желлина упоминала об этом, а причин не верить ей у меня нет. Флойд…ненавидел Орвилла до такой степени, что был готов уничтожить его любой ценой? Помнится, когда-то я тоже ненавидела всё вокруг, но сумела подавить в себе ядовитые ростки…а если бы не смогла? Дайлерия провоцировала меня, обещая отмщение, только вот о цене не было сказано ни слова. А цена-то за свершившуюся месть ох, как высока…

– Хорошо, что ты не ненавидел его. Этого бы я не пережила…

– Флойда? – хмыкнул Вилл, поудобней перехватывая костыли, – у нас было вечное противостояние, но ненавидеть? Так можно ненавидеть весь мир, в нем всегда найдутся те, кому ты не по нраву, но разве это повод ломать их под себя? – Помолчав, он повернулся ко мне. – Пошли, уже поздно, а на уличное освещение здешний магистрат не особенно щедр.

Протекторы закончили свое расследование и отчалили из Нейвиджа одновременно с нами, через неделю после известных событий. Райшеры вернулись в Делькор двумя днями раньше, до хрипоты требуя, чтобы я присоединилась к ним и не усугубляла свое положение. Чем я должна была его усугубить, было непонятно, но я наотрез отказалась подчиниться и была готова хоть на третий раз, но все-таки добраться до Бернира и осесть там. Внимание и забота родственников были приятны, но несколько обременительны и я с облегчением вздохнула, помахав им рукой на прощанье.

Мэтр Рокком собственноручно открыл нам портал и напутственно похлопал по плечу Вилла, обещая свою поддержку, когда придет время. Таинственность происшедшего заинтересовала не на шутку, но в ответ я получила обещание, что узнаю, когда придет время и биться за информацию далее было бесполезно – жизнь приучила его не разбрасываться словами и, если он не хотел, то хоть умри, ничего не узнаю. Порталом мы вышли в Горице, средних размеров городке, где на постоялом дворе нас поджидал Ференц вместе со скарбом, по-прежнему привязанном позади экипажа. От Горица до Бернира было четыре дня пути, которые мы намерились преодолеть со всеми удобствами – со сломанной ногой верхом не поскачешь, так что тряситесь, господа, подтыкивая под бок подушки и плащи!

Трястись по лионийским дорогам было муторно, не спасало даже мягкое нутро богатого экипажа и под вечер я вылезала из него, радуясь возможности ходить по твердой земле, а не подпрыгивать на всех кочках. Но тут начиналась другая беда – Вилл добирался на костылях до комнаты, усаживался в кресло и начиналась сплошная беготня вокруг него. Подай то, принеси это, сходи туда…я наматывала по комнате целые лиги расстояний, отдыхая лишь в то время, когда он перемещался в кровать. Возмущаться было бесполезно, как только я раскрывала для этого рот, он начинал жаловаться на ноющую ногу, показывал, что не может даже дотянуться до стопки бумаги или до стакана с водой, а уж разжигание камина я вообще люто возненавидела! У служанок это получалось куда как лучше, чем у меня, но разве успеешь их поймать, когда это надо? А осенью без живого огня в любой комнате становится неуютно и промозгло…

К Берниру мы подъехали в середине дня, серого и промозглого, как и полагается быть настоящему осеннему дню. Ференц остановил экипаж и я вышла на тракт посмотреть, как выглядит издалека самая знаменитая стройка Лионии. Дорога полого спускалась вниз и далеко впереди была видна панорама будущего города, на которую местный климат накинул полупрозрачное дождевое одеяние. Уже просматривались вдали широкие улицы, вдоль которых неровными зубьями крыш высились дома, но это было далеко впереди, а при подъезде виднелись низкие строения, кособокие лачуги, склады бревен, камня, огромные кучи серого цвета, между которыми сновали люди с телегами и лошадьми. В проходах вспыхивали яркие точки костров, даже доносились издалека стуки и визг инструмента и над всем этим господствовало низкое серое небо. Канала я так и не увидела, сколько бы не всматривалась вперед, а линия горизонта и вовсе расплылась в мокроте и сырости. Дул резкий порывистый ветер, вырывая из рук полы плаща, дождь бросал в лицо пригоршни холодной влаги, а под ногами стекали вниз многочисленные ручейки грязной воды. До асфальта тут еще не доросли и, сидя внутри экипажа, приходилось то и дело заваливаться набок, когда Ференц огибал особо большие лужи…или нырял в них, что вернее.

– Здесь когда-нибудь бывает солнце? – я осуждающе посмотрела на окружающий ландшафт и холодная морось с удвоенной силой посыпалась с лионийских небес. Чем Бернир не Питер?

– Не знаю, госпожа Валерия, – отозвался возница, – я ж тут не был никогда. Приедем, спросим, – рассудительно добавил он, поглядывая вперед. – Чем быстрее доберемся, тем лучше…видите, – указал он рукоятью кнута, – оттуда какие тучи гонит? Нам бы побыстрее надо, – укоризненно поглядел он на мой плащ, усеянный мелкими капельками воды, – а то промокнете стоявши-то!

– Давай, поехали, – стоять дольше не было смысла и я полезла вовнутрь кареты, – хоть куда-нибудь добраться, где можно на ночь остановиться! Еще неизвестно, что нас ждет в самом Бернире…

– Сперва надо добраться хоть до любого постоялого двора, – отозвался Вилл из угла, где он пребывал со всем возможным комфортом, вытянув перевязанную ногу, – потом послать кого-нибудь из слуг в полк, чтобы сообщить о нашем прибытии. Заодно уведомить коменданта и поговорить с трактирщиком о жилье.

– Жить постоянно в трактире? – не то, чтобы я уж сильно была против, после всех событий хотелось уюта и покоя, но не в трактире же! Достаточно того, что по вечерам в нем собирается всякий народ, тогда придется вообще сидеть взаперти…а как же стройка, на которую я хотела посмотреть? И тратить деньги на местную кухню жалко…то ли дело дом Орвилла в Делькоре! Но о нем придется забыть… – А комнату ни у кого не снять? Не может быть, чтобы не было хозяев, у которых не было пустых комнат! Или вообще придется жить в казарме, как например, в Грайдисе?

– Не припомню я что-то ту обстановку, – ехидно прокомментировал Вилл, – это тебе повезло – и накормили и комнату выделили, а у меня там были отдельные покои с персональным замком! Ференц, – крикнул он, предварительно потребовав, чтобы я постучала кучеру в маленькое окошко, – не гони, не на пожар мчимся!

На постоялом дворе, ворча и ругаясь, он с помощью Ференца и меня вылез из экипажа, направившись в зал, откуда уже несся нестройных хор голосов. За столами сидел самый разнообразный люд, начиная от простых мужиков в толстых куртках и заканчивая солдатами в форме, между которыми сновали бойкие служанки, разносившие заказанное. Не иначе, синий мундир возымел определенное действие на обслугу, поскольку нам навстречу выскочил невысокий мужчина средних лет, очень опрятно одетый и совершенно лысый. Представившись папашей Дожоном, хозяином сего заведения, он быстро послал одну из девушек приготовить комнату, приглашая «господина офицера» присесть за стол поближе к огню и обещая накормить лучше, чем где-либо. Уговаривать долго не пришлось – за целый день мы останавливались лишь один раз, уповая на скорейшее прибытие, да и запахи в том трактире были не из лучших. Вилл плюхнулся на подставленный стул, вытянув больную ногу, и тут же начал выяснять, кто может отправиться с посланием по нужным ему адресам.

– На словах передавать, али напишете письмецо? – хозяин склонился рядом, выслушивая требования к гонцу.

– Бумагу принеси мне в комнату, потом пусть мальчишка подойдет, я ему все передам, – после голодного дня все служебные надобности вытеснились насущными проблемами очень быстро. – И воды горячей надо, с дороги помыться не мешает.

– В комнату вам все принести?

– Конечно, – Вилл уже вгрызся в здоровый кусок жаркого, лежащий ближе всех к нему на подставленной тарелке, – не буду же я со сломанной ногой ходить куда-то!

– Девушку прислать помочь? – папаша Дожон был полон энтузиазма помочь по мере своих возможностей.

– Не надо, мне жена поможет, – отмахнулся от предложения муженек, продолжая уминать принесенное мясо, – а вино где? Чем запивать прикажешь, почтеннейший?

Ну вот, опять я в первую очередь должна думать не о себе…мытье в здешних условиях усложнялось физическим состоянием, при котором сесть в корыто целиком Вилл не мог, не намочив сломанную ногу. Приходилось мыть его по частям, выслушивая стоны, а также по-мужски скудные и тяжелые жалобы на немощное состояние. Мало того, что помочь вымыться, так надо еще принести чистое, подсобить одеться-раздеться и не отпихнешься, что устала, слуг-то у нас нет! В здешнем трактире повезло с комнатой – она оказалась на первом этаже и не надо преодолевать крутой подъем, подталкивая Вилла наверх или поддерживая под руку. Ну и слугам легче воду таскать…

– Еще одно ведро принесите и поставьте тут, – догнала я у дверей одного из парней, а то бадью потом утащат и я останусь грязная. – А камин затопить? – последнее полетело уже в удаляющуюся спину.

– У меня огнива нет, – парень побыстрее метнулся за дверь, – девушек позовите, они разожгут!

Одна служанка несла что-то с кухни, вторая держала два кувшина, но третья оказалась самой быстрой и в два счета заставила огонь весело потрескивать в положенном ему месте, делая комнату более уютной и теплой.

– Нам бы потом вещи постирать, – я выразительно посмотрела на служанку и та с готовностью закивала в ответ, – не сейчас, я после мытья принесу.

– И сколько надо отдать за стирку? – брюзгливо осведомился Вилл, когда за дверями затихли быстрые шаги. – Нам еще жить и жить до моей первой выплаты в полку!

– Не так много, – деньги по-прежнему находились у него в поясе и, когда наставала очередная необходимость, он либо расплачивался сам, либо выдавал мне требуемое. – По крайней мере, серебром за стирку тут точно не платят!

– Все равно, – продолжал он гнуть свое, – медными дилами тут не обойдешься. Деров нам с собой не насыпали, потом обещали прислать, а от сотни дитов осталось всего семьдесят пять.

– Как это «семьдесят пять»? – Озвученная сумма меня огорошила и я потребовала объяснений, куда подевалась остальная наличность. То, что я отобрала у него еще в Бренно, расходовалось по дороге с чрезвычайной скупостью и остаток был торжественно вручен Виллу для сохранности. – А сколько же ты отдал за комнату и ужин вчера и позавчера?

– Кроме этого надо было покормить лошадь и Ференца, – очередное напоминание о забытых мной необходимых проплатах настроения не добавило, – заплатить за обед, когда мы останавливались днем…здесь комната стоит на ночь три дита и это, заметь, без еды!

– Что-о? Три дита стоит комната без еды??? – От услышанного я со всего маху села на кровать и схватилась за голову. – Этого не может быть…я же целый день ехала по тракту за один дит и меня не только накормили, но и устроили на ночлег! Я же только пять дилов доплатила, а это было в центральной части королевства!

– Ближе к Делькору цены ниже, – Вилл скинул рубашку и демонстративно кинул ее на пол, – там порядка больше. Нажалуются недовольные на неуемное повышение цен и хозяина сразу лишат разрешения. Ты что, не знала об этом?

– Нет… – я горестно выдохнула и подобрала рубашку. – А чего ты ее снял-то, мы же в экипаже ехали…

– Все равно потом пропахла, – упрямо заявил он, толкая костылем бадью с водой. – Постирать надо…ну, польешь или надо служанку звать? Ей тоже придется дать что-то…

Этого я уже пережить не могла. Мало того, что нас нагрели родственнички, не дав обещанное золото с собой, так еще цены непомерно вздуты! И на что прикажете жить в Бернире? Конечно, я многое могу делать сама, но ведь даже за худой угол надо платить, еду надо из чего-то готовить, дрова…или что тут идет в печи…тоже надо покупать. А сколько платить Виллу будут в охранном полку? Пусть он числится в нем лейтенантом, а не простым солдатом, все равно…да о чем я говорю, у него же перелом пока не сросся, значит, раньше чем через месяц он на службу не выйдет! Или через два? В порывах любовей и страстей забываешь о насущном, а оно стучится во все двери совершенно неинтересными, но почему-то необходимыми бытовыми проблемами, в которых тонешь, как в вязком болоте. Ой-ой-ой, как жить-то дальше…

– Помоги раздеться, – сопя и чертыхаясь, он отставил костыли в сторону и ничего не оставалось делать, как начать с сапог. Скоро эти произведения местных умельцев будут сниться мне в дурных снах! Кто бы показал мне сегодняшнюю картину широкоформатным экраном пару месяцев назад, удавила бы того шутника голыми руками…не зная того, что произошло в Арсворте и Неймаре, выводы бы сделала однозначные. Вообще-то офицерам сапоги всегда денщики стаскивали, но у нас и с денщиками натуга, по крайней мере до того, как Вилл выйдет на службу. Я и лошадь, я и бык, я и баба и мужик…со здоровой ноги сапог слез, как положено, а вот со второй, как всегда, помучилась. Остальные детали формы пошли уже легче и очень скоро мытье перешло в заключительную стадию. Помнится, в Делькоре я даже не собиралась утруждать память сведениями о количестве его рубах, камзолов и штанов, а Летиция клевала меня за подобное небрежение. Теперь приходится наверстывать упущенное и чуть ли не благодарить судьбу за некий запас вещей, чтобы не тратиться хотя бы на это!

– Спину вытри получше…и с головы капает…штаны-то подай, мне не дотянуться самому…

И спину вытерла и голову обсушила, поскольку длинный хвост Вилл продолжал носить чтобы не выбиваться из первоначального образа, а уж к постоянному «подай-принеси-помоги» я привыкла и даже слова не говорила поперек. Крутилась вокруг его персоны, постоянно подгоняемая не только видом сломанной ноги, но и жалобами на все, от здоровья до погоды. Приходилось терпеть, а что делать?

К слову сказать, жалобы усиливались к ночи, но пересилить себя и лечь рядом я никак не могла. Обихаживала, чуть ли не с ложки кормила, помогала улечься и…начинала перекладывать вещи под предлогом беспорядка и забывчивости, проверять наличие дыр и прорех, уходила стирать по возможности, а на самом деле дожидалась, когда он уснет и только тогда пристраивалась на краешке или в ногах, либо на сундуках или составленных стульях, если ширина кровати была, по моему мнению, не слишком велика. Вот и сейчас, как и в предыдущие вечера, помогла натянуть чистое и добраться до кровати, которую застелила чистым бельем.

– Костыли-то поставь рядом, вдруг встать понадобится!

– Сейчас, сейчас, – я попробовала воду рукой…ну конечно, уже остыть успела! Пока буду бегать, то вообще не успею ничего… – ты лежи, я тут быстренько сполоснусь!

Помывочная бадья стояла далеко от изголовья кровати, а выворачиваться ради сомнительной картины намывающейся жены Вилл без приглашения не будет, точно знаю, потому и оттиралась я совершенно спокойно, как потом смывалась из кружки и вытиралась. Натянула платье, чулки и туфли и еще раз порадовалась теплу камина, отметив, что поленья догорают и надо бы попросить еще дровишек у хозяина для сугреву.

– Ты куда пошла?

– Твои вещи постирать надо, – собрала я лежащее на полу, – мужиков позову, чтобы воду унесли. Да дров подкинуть попрошу…тебе надо что-нибудь?

– Вина плесни в бокал, это неплохое оказалось, – подтянувшись повыше, он сел, напоказ вытянув забинтованную ногу поверх одеяла. Я тут же отвела глаза, предпочитая заниматься мелкими хозяйственными заботами. Вино? На тебе бокальчик…подушку подоткнуть? Какие вопросы, взобью и подоткну… – Лерия, ты побыстрее заканчивай, а то я без тебя как без рук! Да, бумага есть? Принеси три листа, мне отписаться в полк надо…и коменданту тоже…

Пробегав за бумагой для записок, я выловила по дороге папашу Дожона, который тут же зычно заорал Пауля и Колена, отозвавшихся откуда-то нестройными голосами.

– И дров еще можно принести, наши в камине скоро прогорят, – поудобнее перехваченные вещички так и норовили потеряться по пути и хозяин понимающе уставился на расползающийся сверток. – Постирать где можно?

– Так там, во двор и налево за угол, – трактирщик был полностью уверен, что приезжая госпожа не будет марать себе руки прозаической стиркой. Снизошла до того, что сама относит грязные вещи и на том спасибо! – Положите на стол, а девушки постирают и утром принесут…не извольте беспокоиться, они аккуратно все сделают.

– Благодарю вас, – проводив взглядом обоих парней, шествовавших с ведрами и охапкой дров в нашу комнату, я вдруг вспомнила, что так и не подставила костыли к кровати. Первым желанием было вернуться, пока я не ушла далеко, но в двери показались парни с полными ведрами воды и я решила им не мешать. – Пойду я, постираю, а то рубашки да исподнее дорогие, лучше я сама…

Удивленные взгляды трактирщика и обоих парней проводили меня до самого выхода, но объяснять причины такого поведения я посчитала излишним. Будут деньги, тогда этим займутся другие, а сейчас надо беречь каждую монетку!

В полутемной комнате я изрядно потыркалась в поисках подручного средства и, обнаружив его методом тыка, принялась за оттирание грязи. Расправившись с рубашкой, вздохнула и засунула в корыто оставшиеся вещи, когда неожиданно в дверном проеме показалась одна из служанок с ворохом чьего-то грязного белья. Увидев меня с мокрыми руками, она раскрыла рот и замерла.

– Что-то не так? – я хмуро повернулась в ее сторону.

– Так это… – она с трудом справилась с собой и плюхнула принесенное в соседнее корыто, переводя дух, – я бы постирала, уважаемая госпожа.

– Рубашки у мужа дорогие, – буркнула я через плечо, оправдывая свое нахождение в неподобающем мне, по ее разумению, месте, – их бережно надо…оттирать. И все остальное – тоже.

– А я умею и не такое отстирывать, – девушка обрадовалась возможности похвалить свои возможности и навыки. – Намедни одна дама на себя случайно опрокинула бокал с вином, так я ей это пятно так замыла, что она сильно довольная осталась! А платье у нее было – не чета мужским рубашкам…красивое и в кружевах все. Она мне за него целых пять дилов дала!

– Дилов? – переспросила я, решив, что ослышалась. – Дитов, может быть?

– Да вы что, – засмеялась служанка, – кто ж мне за стирку пять дитов даст! Это ее платье столько стоило, а мне хозяин за стирку каждый день целый дил платит. Бывает, что постояльцы сами дают, так он никогда не отбирает. У папаши Дожона все честно, не то, что у других…раз уж он сказал, что в цену комнаты входит и ужин и стирка, то так и будет.

– И сколько…стоит комната с этими…удобствами? – бросив стирку, я уставилась на девушку ожидая очередных сведений, которые почему-то от меня решили скрыть.

– Да по-разному, – она пожала полными плечами, – вот такая дорогая, как у вас, целый дит…

Ах ты ж мать…ёрш твою меть…сукин кот…а что мне муженек заливал? Три дита и без еды? И за стирку отдельно платить? Издевается, тыкая мне постоянно в нос своим состоянием? Нет, ну виновата, признаю, что он на костылях уже две недели прыгает и что былые возможности не возвращаются так быстро, как хотелось бы, но врать-то зачем? Я же не прошу бриллиантов и кучи платьев, и без того не знаю, как все происшедшее загладить, а он…ну вот ткну его сейчас носом во вранье!

– Раз ты так хорошо…стираешь, – я чуть не задохнулась от волнения, но справилась с собой, – то я…рубашку только прополоскать надо, а остальное…

– Да все я знаю, не беспокойтесь, – уверения были вполне искренни, – утром принесу, как собираться будете!

– Спасибо, – я перевела дух, вытерла руки и быстро пошла вон из комнаты, чуть не сбив по дороге одного из парней, недавно таскавших воду. – Ух…

– Так я дрова-то принес, – крикнул он вслед, задержавшись у двери, – да господин офицер сказал, чтоб я их у камина положил!

– Спасибо, – вылетев на улицу, я было побежала к себе, но пришлось забежать в отхожее место и на обратном пути я подошла к одному из окон с плотно завешенными шторами, на которые упала движущаяся тень изнутри. Кто это там у нас ходит, слуги, что ли? Не будет большого вреда, если посмотрю… и нашла крохотную щелочку, к которой прилипла носом. Полностью обстановку было не видно да и стоять надоело просто так, но портьера колыхнулась и изумленному взору предстал Вилл, сидящий за столом и что-то быстро пишущий, при этом вино из стоящего рядом бокала он прихлёбывал вполне исправно. Вот поднял голову и прислушался…обернулся к окну, встал и…задернул поплотнее занавески…сам встал, без всяких костылей…и дошел до окна тоже сам…похромал разве что…

Я прошла бодрым шагом через общий зал, в котором к вечеру изрядно прибавилось народу, миновала коридорчик и без стука толкнула дверь в комнату, намереваясь произнести обличительную речь. Толкнула и…застыла на месте. Огонь весело трещал в камине, поглощая новую партию поленьев, костыли стояли там, где я их и поставила, прежде чем занялась мытьем мужа, а он сам сидел в кровати, только слишком тяжело дышал. Вот как, значит, дело обстоит?

– Как нога, дорогой?

– Болит, – страдальчески поморщился он, сразу расслабившись, – и чешется здорово.

– Чешется… – я огляделась по сторонам, ища что-нибудь подходящее моменту. Жаль, мы не на кухне сидим, там бы я даже не сомневалась, чем воспользоваться! – Сейчас, сейчас, вылечу…вот только чуток подожди…

Пока я осматривалась по сторонам, Вилл почуял что-то неладное и со стороны кровати послышалась недвусмысленная возня. Повеяло напряженностью и он даже что-то спросил, но я уже нашла взглядом нужную мне вещь и пошла к ней, прикидывая, с чего начинать. Отличная это штука – скрученное полотенце да еще сложенное вдвое! Хорошенько размахнешься, так огреешь не хуже, чем метлой или скалкой…или чем тут вымещают свою ярость лионийские жены?

– Лерия… – удивленный взгляд с кровати сменился чуть ли не испуганным, когда я обернулась и похлопала орудием возмездия по раскрытой ладони, – это что?

– Ты еще спроси «за что»! – я вытянула со всей силы полотенцем ему по плечу, невзирая на выставленные руки. – За что, спрашиваешь? За вранье, дорогой!

– Лерия, да какое вранье, – попробовал было он изобразить умирающего, но поддаваться на провокацию я уже не стала и, размахнувшись, успела наподдать еще два раза, прежде чем была обезоружена. И в прежнем-то виде он не страдал отсутствием силы, а уж в этом и подавно, так что вместе со свернутым полотенцем аккуратно приземлилась на кровать и тут же была прижата, как и положено по законам жанра, то есть без возможности освободиться. Вилл моментально ожил и даже умудрился усесться поудобней, выкинув подальше орудие наказания.

– Ну зачем ты врешь про деньги? – накал злости уже схлынул, осталась только обида и я демонстративно попыталась отвернуться, – и ходить ты уже можешь…зачем?

– А тебе не надоело бегать от меня все это время? – тут же наехал он вместо ответа. – Две недели уже прошло, пора бы уже привыкнуть…ко всему.

– Не могу, – жаловаться и упираться, как раньше, не получилось, Действительно, уже привыкла, притерпелась за столько времени и Вилл только улыбнулся, приподнимая мне подбородок. – Ой…

Не иначе, смена выражения ему не понравилась, потому что он моментально посерьёзнел и стал всматриваться в глаза, ожидая услышать нелицеприятное известие.

– Что…случилось? Не тяни! Что?

Между бровей, поперек гладкого лба Райшера легла знакомая морщинка, в углах глаз залегли «гусиные лапки», проявился прищур на левом глазу, а от крыльев носа протянулись уже заметные складки…

– Ты был прав, – я прошлась пальцем по явным доказательствам, которые никуда не пропали от лёгких прикосновений, – ты меняешься. Даже выражение глаз стало другое…теперь я вижу тебя, Орвилл.

– Признала наконец, – удовлетворенно заметил он, – а упиралась-то сколько! Вот теперь я могу и спросить… – выжидательно затянув паузу, Вилл вдруг отпустил меня и сел напротив, опираясь на спинку кровати, – что ты написала в контракте? Листы уже впаяны в магические и изменить в них невозможно ничего.

– А что ты написал, скажешь?

– Скажу. После тебя…ну так что там было?

– А почему после меня? Ты же у нас мужчина, – напомнить о некоторых разговорах совсем не помешает, особенно если побольше ехидства подпустить!

– Так ты первая написала все в храме, – недоумевающий взгляд в ответ доказывал свою, единственно верную логику, – а я уже после тебя. Ну как, будем признаваться?

– В чем? – захотелось потянуть время и поводить его за нос.

– Значит, я правильно догадался. Первым делом у тебя стояло замахнуться на дом Райшеров, потом наверняка речь шла о дерах, полученных мной…

– Что-о? – от услышанного чуть не брызнули слёзы обиды, – о каких дерах? Я же написала, что я люблю тебя, Орвилл, а ты…

– Я люблю тебя, Лерия. И я тоже написал это, дождавшись твоей записи. А сразу ответить не могла? Если хочешь, сможешь это прочитать, когда мы будем в Делькоре.

– Зачем? – обида моментально развеялась, как только прозвучал ответ. – Столько всего было, что никаких сомнений давным-давно не осталось. Даже когда домой вернулась после встречи с провидцем, так и не смогла прогнать все воспоминания о тебе. Злилась на себя за это, проклинала, а ничего не получалось. И вспоминать-то по сути было некого…так, разговоры одни, разве что фразы некоторые постоянно в голове крутились…

– Например? – почему-то улыбка напротив стала резиновой, а в глазах застыло ожидание.

– Полюбоваться пришла…соскучилась, – деланно вздохнув, отметила про себя, что реакция на слова была вполне ожидаемой.

На первое время нас поселили в общей казарме, построенной как раз для охранного полка, где для офицерского состава были выделены четыре небольших комнаты. В дальнейшем предполагалось, что будет пристроен небольшой флигель, куда переедет командование, но в настоящий момент из двух предполагаемых этажей только-только возвели половину первого, что означало лишь одно – ожидание.

Перелом у Вилла срастался гораздо быстрее, чем я предполагала и основная причина этого была в том, что уровень его силы медленно повышался. В этом он признался мне через несколько дней после приезда в Бернир, не в силах сдерживать больше своё ликование. Естественно, я порадовалась за него, как могла – в дальнейшем это могло быть ступенькой к чему-то бОльшему, чем служба на должности лейтенанта. К слову сказать, через месяц после приезда, Вилл все же выдал мне, что еще в Нейвидже закинул удочку мэтру Роккому о возможности службы в протекторате и тот согласился подумать над его кандидатурой. Что ни говори, а знающих людей в Бернире не хватало, но надо было выдержать время, согласовать со всеми инстанциями в Делькоре и обосновать это неожиданное предложение…обычная бюрократическая рутина, сопровождающая перемещение из одного ведомства в другое. Кроме занятия тем делом, которое ему уже было знакомо, такая служба предполагала и более высокое содержание, что в нашем положении было далеко не последним фактом. Обращаться к семье Райшеров Вилл отказался наотрез и в числе первых дел у него стояла выплата долгов.

– Как ты не понимаешь, – доказывал он мне с пеной у рта, – пусть они думают про себя что угодно, хоть выбрасывают эти деры в окно!

– Вилл, – спускала я его на грешную землю, где надо было думать о будущем, – нам нужен свой дом в Бернире, раз уж так сложилась судьба, а задаром…

– Лерия, – упрямо выпяченная челюсть и холодный взгляд были мне уже знакомы, – я принял на себя этот долг и не намерен отказываться от него. Мне дали шанс жить дальше как я и хотел – без оглядки на других и за это тоже надо рассчитаться. Мой дом в Делькоре уже не вернуть, я смирился с этим, но вот Арсворт…за него я хочу побороться. Не сейчас и не сам, но со временем я надеюсь, что он будет опять моим…нашим! И чтобы в нем жили наши дети…как он, кстати?

– Пока никак, – пожала я плечами, – два месяца слишком мало, чтобы о чем-либо говорить. Вроде бы все нормально, воду из лужи пить не хочется.

– Это хорошо, – он сдержанно улыбнулся, вспоминая недавно увиденную картину, как молодая женщина с большим животом, воровато оглядевшись по сторонам, двумя ладонями черпала грязную глинистую воду и с наслаждением пила ее. – Отвары куда полезней. Может, тебе чего-нибудь хочется?

– Хочется, – я поглядела в залитое дождем окно, – чтобы тепло было, светло, сухо.

– Как в Скаггарде? – Вилл криво ухмыльнулся. – Сама выбирала, куда поехать, так что терпи. Да и чем Бернир отличается от Питера?

– Пожалуй, ничем, – согласилась я, – разве что грязи больше да вода горячая из кранов не течет. Вернулась на триста лет назад…все, молчу, обсуждали уже!