Текст книги "И аз воздам (СИ)"

Автор книги: Ирина Чернова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 104 страниц)

Ута оказалась вполне нормальной женщиной, по воле судьбы оставшейся в одиночестве после отъезда дочери с мужем и зарабатывающей себе на жизнь, где придется. Она бралась чинить старые вещи, собирала лекарственные травы и продавала их на рынке, держала во дворе кур и кроликов, которых очень любила и страшно расстраивалась, когда приходило время кого-то резать. В этом я ее поддерживала и была очень рада, что она не возлагает на меня эту жуткую обязанность.

– Твое платье слишком дорогое и бросается в глаза всем в округе, – Ута любовно погладила ткань, придирчиво рассмотрев швы изнутри, – в таких платьях не будешь носить воду или рвать траву для кроллей, его надо одевать только по большим праздникам! Давай я дам тебе другое, попроще, – она вскинула на меня прозрачные голубые глаза, ища одобрения и я согласилась с ее доводами, – и на ноги тоже дам другую обувь, а эту уберу. На каблуках неудобно будет…

– Конечно, – светло-серое простенькое платье с круглым вырезом было неказисто, но Ута быстро прихватила прямо на мне лишнее и улыбнулась, довольная своей работой. – И без каблуков тут удобней будет ходить, спасибо.

– Ты хоть и не хочешь ничего говорить о себе, но мы с Зарой уже догадались, что с тобой произошло, – Ута шла рядом со мной по улице, раскланиваясь по пути со всеми встречными, – раз уж тебя твой полюбовник выгнал, то нечего тебе одной болтаться да неприятностей искать, поживи у меня, заодно и поможешь по хозяйству. Девушка ты сильная, здоровая, мне польза будет, а тебе пристанище, пока что-нибудь Айди в твоей жизни не изменит. Искать тебя старший в роду не будет?

– Вряд ли, – я пожала плечами, прикидывая про себя, как тут у них все устроено, – они слишком далеко отсюда.

– Ну смотри, мне-то не жалко, лишь бы потом скандала не вышло. Смотри, вот тут у нас колодец, – деловито стала вводить она меня в тонкости здешней жизни, – если поутру брать воду, то она будет всегда чистая, а вечером не бери, одну грязь принесешь, даже стирать такой водой нельзя. Ведро не бросай вниз, а спускай аккуратно, а то у нас соседка госпожа Фрина сразу начинает скандалить, что быстро ведра гнутся от этого. Но если ты пораньше приходить будешь, то и вообще ее не увидишь, зато и день спокойно пройдет. Сейчас я покажу тебе, где ты будешь рвать траву для кроллей, это тоже надо делать поутру, когда она свежая. Выйдешь за ворота и пойдешь налево вдоль дороги, там лужайки хорошие, за домами. Далеко не уходи, чтоб чужие не обидели, нарвешь мешок и возвращайся сразу, гулять там нечего, в городе спокойней.

Мы прошлись с Утой по всей улице, повернули через узкий проход влево и, описав круг, вернулись домой с другой стороны. Полагаю, что это было своеобразное представление меня здешним жителям, обсуждать которое они поспешили за свои трехметровые заборы.

Работать и жить в Делькоре было даже забавно – принести воды с утра, растопить плиту, заварить кашу, почистить клетки с кроликами и выпустить кур, сбегать за травой либо за городские ворота, либо в конец улицы, где вдоль канавы были вполне приличные заросли. Утром Ута уходила на рынок, если накапливала десяток-другой яиц или шла по соседям, разнося оставленную ей работу по починке одежды. Носили тут все простенькое, без вывертов, и чинить надо было прорехи в швах либо подолы. Ута показала мне, как можно быстро подшивать или штопать вещи и я частенько пристраивалась на солнышке во дворе с халтуркой, за которую ей платили натурой. После же того, как я вспомнила то, что умела делать дома, у нее резко возросло число заказчиков и почти вся работа перешла в мои руки. По вечерам Ута и Зара ходили друг к другу в гости, обсуждая разные новости и сплетни, поэтому через вечер я находилась в доме одна, закрывшись на все засовы. Постепенно страх пропадал, воспоминания о том, что меня хотели убить прямо у здания суда стирались и на тихой улице под названием Колодезная ничего не менялось. Два раза я ходила с Утой на рынок, рассматривая здешние продукты, но она почти ничего не покупала, поэтому для меня эти вылазки были своего рода экскурсией. Один раз, когда она ушла с Зарой к какой-то их общей подруге, я отпросилась пойти погулять по городу в надежде найти дом Орвилла. Только уже отойдя достаточно далеко, я сообразила, что надо было одеть мое платье и туфли, в которых я была последний раз, потому что в таких серых простеньких нарядах здесь ходили только служанки, которых отгоняли от домов богато разодетые слуги. Расспрашивать в сером платье о местонахождении дома Крайдена было глупо, я походила по улицам, шарахаясь от богатых экипажей и лошадей, а потом вернулась на свою Колодезную улицу, размышляя, что делать дальше. Так прошло почти две недели и я покрылась загаром еще больше, поскольку все время бегала за ворота и даже умудрялась там окунуться в небольшом ручье, сплошь заросшем высоченной осокой.

Расспрашивая Уту о новостях в столице, я пыталась услышать какие-то известия о суде, но ее это не интересовало, а Зара с готовностью выложила мне почти то же самое, что я уже знала и без нее. Никаких подробностей больше они мне не поведали и я оставалась в полном неведении о том, что произошло перед зданием суда, когда я убежала оттуда. Еще меня очень волновало, что произошло с Орвиллом, но этого мне сообщить никто не мог и оставалось вариться в собственных догадках о его делах. Иной раз ночью накатывала страшная тоска и горечь, отчего хотелось выть в подушку. Вспоминалась мама, Танечка, вспоминался мой родной мир и Саперное, которое я уже просто полюбила с такого безумного далека. Потом приходили воспоминания об Орвилле и тут щемило внутри еще горше, потому что…да что говорить, почему? Непонятно было, как мне найти его, не сидеть же у здания суда? Спрашивать о нем, а у кого? Где гарантия, что я не нарвусь на того, кто находится во враждебном лагере? Записочку бы передать, да я писать не умею…и куда писать? Был еще Лиенвир, но как найти его, я тоже не знала. Хотя нет, он целитель, может быть попробовать обратиться к нему, как к врачу?

Зацепка показалась мне вполне правдоподобной, я воспряла духом, помыла волосы, удовлетворенно ощущая на затылке уже приличные пряди, оделась в голубое платье из Арсворта и направилась в центр столицы искать дом Лиенвира.

Как это странно не звучит, но дом мэтра Эллентайна я нашла достаточно быстро, стоило мне только упомянуть его имя, как пожилая пара тут же стала мне объяснять, где он находится и как туда можно добраться. Проплутав по улицам, я наконец вышла к железной ограде, за которой темнел серый особняк, утопавший в глубине сада. Позвонившись в калитку, я дождалась роскошно одетого слугу, который сообщил, что мэтр Эллентайн принимает только по личной договоренности и не здесь, а с другой стороны.

– Пройдите за угол, – слуга был корректен и безукоризненно вежлив, – там увидите лестницу и позвоните в дверь. Объясните, что вам надо и вам окажут внимание.

– Если вы того стоите, – мысленно добавила я, а вслух только поблагодарила и пошла по указанному направлению.

Лестница и впрямь была шикарная, из белого мрамора, такие у нас и во дворцах не грех показать! На звонок со второго раза дверь открыл слуга, проводив в крошечную прихожую.

– Здравствуйте, госпожа… – вошедший мужчина замялся, ожидая, когда я представлюсь.

– Валерия.

– Простите, госпожа Валерия, но мэтра Эллентайна сейчас нет и когда он будет, неизвестно. Изложите мне вашу просьбу и я постараюсь донести ее до моего хозяина.

– А когда он будет?

– Не могу сказать, мэтр Эллентайн не отдает мне отчета, он лишь сообщает, когда изволит прибыть. Я слушаю вас, госпожа Валерия.

– Жаль, мне хотелось поговорить с ним лично. Он лечил меня и…мне надо было кое-что сообщить ему, но раз его нет и когда он будет, неизвестно, просто передайте, что я приходила.

– Лечил…вас? – удивление было моментально спрятано, но я уже уловила недоверие.

– А почему это вас так удивляет? Да, лечил, я могу быть полностью здоровой только благодаря ему, за что благодарна безмерно. Вы только передайте, что я заходила, больше ничего я не прошу.

– Передам, – взгляд скользнул по мне сверху донизу, прикидывая, вру я или нет. По всему получалось, что верить в услышанное он попросту отказывается. – Всего хорошего, госпожа Валерия.

Дверь уже захлопнулась, я постояла на ступеньках и пошла назад, рассматривая серый особняк за богатой решеткой. Деревья, зеленая трава, дорожки, за удовольствие иметь в центре столицы такое богатство надо выкладывать миллионы, столицы везде одинаковы. Но красиво-то как, ухожено, вон и шарики стоят на палочках, почти так же, как в Арсворте, скамейки, люди по дорожкам ходят…Пара, которая шла по дорожке, привлекла мое внимание, я остановилась, чтобы посмотреть на гостей этого великолепия. Мужчина повернулся, поддерживая свою спутницу под локоть, и я узнала Лиенвира. Он очаровательно улыбался, говоря что-то девушке на ухо, та заливалась смехом и выгибала шею, как будто подставляла ее для поцелуя. Лиенвир рассмеялся, повернулся к ограде, скользнул взглядом по мне и снова обратился к своей спутнице, наклонившись к маленькому ушку. Еще раз поднял голову, встретился со мной глазами и…повел свою даму в сторону дома. Ну что ж, по крайней мере лучше получить отрицательный результат, чем маяться бесплодным ожиданием! Повернувшись к особняку спиной, я прибавила шаг и как можно быстрее покинула этот район, желая самой себе никогда больше не вспоминать сюда дороги.

Вечером, лежа на жестком топчане, я подводила известные мне итоги. Итак, Лиенвир узнал меня, но сделал вид, что незнаком. Черт с ним, проехали. Крайден пропал, что с ним и где он – неизвестно. Если учесть, что он был заинтересован в моем появлении на суде, то можно предположить, что либо надобность в этом отпала, либо…либо с ним что-то случилось. В последнее верить не хотелось ни под каким соусом, пусть он только будет жив, остальное уже дело второе. А как же мое возвращение домой? Идти самой и добиваться аудиенции у Совета? Что там Орвилл говорил, что Совет разделился на тех, кто «за» и тех, кто «против»? А как я буду просить, надо рассказывать, что я попала сюда из другого мира и хочу вернуться назад? Наверное, это последний шанс, который мне остается, если только я не намерена навечно похоронить себя на Колодезной улице.

Идти и просить аудиенцию в Совете я готова была хоть с самого утра, но Ута стала жаловаться на боль в груди и я не смогла бросить ее одну. Потом выяснилось, что у нее кончились ягоды кратуса, которые она заваривала в этих случаях и я, собрав десяток яиц, пошла на рынок, чтобы продать их или обменять на те самые ягоды в сушеном виде. Суматоха, творящаяся на рынке, настроения не подняла, аптекарь с радостью забрал десяток яиц, насыпав мне приличный мешочек ягод и дал еще сверху три маленьких монетки, так что стоять с этим хрупким товаром мне не пришлось. Выйдя с рынка, я решила немного пройтись по улице, но стало жарко и я присела на бортик фонтана, где можно было умыться. Рядом пристроились две тетки, красные и пыхтящие от жары. Обсуждали они своих детей, невесток, зятьев и порядком мне поднадоели, пока одна вдруг не завела разговор о какой-то Сопфе.

– …и ты знаешь, милочка, эта самая племянница приехала к ней восемь дней назад, а шесть дней назад к ней в дом пожаловал один человек, который начал расспрашивать, откуда приехала племянница Сопфы, да кто ее родители, да когда она последний раз приезжала до этого, ну всю душу вымотал своими расспросами и ведь не прогонишь, как зыркнет, так душа в пятки уходит! Уж бедная Сопфа и так и этак объяснялась, что ее племянница девушка приличная и ни в чем подобном замешана не была, но тот и слушать ничего не хотел! И с самой девушкой разговаривал, да так ласково, как будто и не мотал только что душу Сопфе, а потом все, как отрезало, встал, попрощался и ушел, только его и видели!

– И что такое ему в голову взбрело? – возмутилась вторая тетка, – ладно бы какая шалопутка была, так нет же, приличных барышень надо тревожить понапрасну! Маг, что ли, приходил?

– Да конечно, маг, кто ж еще так лезть будет, как не он!

Тетки уже ушли, а я сидела, как стукнутая пыльным мешком по голове. Или я рано расслабилась, а на самом деле меня планомерно ищут по городу, или у меня паранойя, а этот рассказ не имеет ко мне никакого отношения. И то и другое было одинаково неприятным, потому что я совершенно не знала, что делать дальше. Вечером я заварила Уте ягоды, посидела с ней около постели, слушая рассказы о соседях и легла спать, полная самых мрачных прогнозов. Дело в том, что для всех соседей я была как раз такой же племянницей Уты, которую она пустила к себе из жалости и стоит только кому-то начать расспрашивать, как все моментально покажут на меня пальцем.

Чтобы набрать чистой воды, надо было выходить пораньше на колодец, но я и так поднималась чуть ли не с первыми лучами, поэтому вода в доме всегда была без грязи. Вот и сегодня я была почти в числе первых, опередила меня лишь Хилла из дома напротив, но она всегда приходила с двумя ведрами и больше не появлялась. Подождав, пока она вытянет ведро, я лениво смотрела вокруг, а потом нагнулась и кинула посудину вниз, еще чего не хватало, крутить веревку два раза! Достаточно того, что я поднимаю полное ведро наверх и вытаскиваю его сама!

Перелив воду в свое ведро, я двинулась к дому Уты, подставив лицо первым ласковым лучам солнца…как там оно называется здесь, Верна?

– А напиться не позволишь из твоего ведра?

– Берите, не жалко, – повернувшись к прохожему, я остолбенела – передо мной стоял Бейрис Райшер собственной персоной!

– Вкусная, спасибо! – напившись, он поставил ведро на землю рядом с собой и начал рассматривать меня в упор, щуря ярко-голубые глаза чуть удлиненной формы с темными густыми ресницами. – Тебя как зовут, милая?

Все-таки он был необычайно красив именно по-мужски, а сейчас, в лучах раннего солнца, с легким загаром и низко связанными в хвост волосами, смотрелся вообще убийственно! Не зря Дайлерия повелась на него, да и вряд ли она была единственная в этой очереди, упавшей на черты лица в стиле голливудской рекламы и широкие плечи. Я уже оправилась от неожиданной встречи, потупила глаза, как обычно делали все местные девушки и ждала, что он изволит сказать – если уйду, то это вызовет полные непонятки, ну не может простая деваха не интересоваться таким красавцем, должна она хоть как-то попытаться завлечь залетного аристократа! А первую реакцию он вполне может отнести за счет своей сногсшибательной внешности, таким его не удивишь.

– Рия, – голос надо пописклявей сделать, да платье в руках помять, якобы стесняюсь. А откуда это он здесь взялся, хотела бы я знать!

– Ри-ия, – голос приобрел мужественную хрипотцу и нежность одновременно, – красивое имя и тебе идет. Только оно такое короткое, может быть тебя зовут подлиннее, например, Эйлерия или СтедарИя?

– Ну что вы, господин… – я помялась, – разве может простая девушка носить такие красивые имена? Такими только принцесс называть можно, да богатых, а я от рождения Мария. – А что, имя вполне расхожее, составлено из примитивных слогов и наверняка в этом мире имеет право на существование!

– Так может быть я тебя лучше Марией буду звать?

– Да что вы, господин… – вопросительно посмотрела на Райшера, но тот атаковал меня самой соблазнительной улыбкой, а представляться не спешил, – я ж и откликнуться не всегда могу на него, уж привыкла, что меня только Рией кличут.

– Не кличут, а зовут, – поправил он наставительно, – надо так говорить!

– Хорошо, – я усиленно поковыряла носком туфли землю, – а вас-то как зовут, господин хороший?

– Бейрис, – опять в голосе появилась хрипотца, но это было уже чистое удовольствие от собственной неотразимости, – тебе нравится?

– Очень! – заверила я с придыханием. Это какой же надо быть идиоткой, чтобы на такого ловеласа повеситься?

– Я, хоть и живу в Делькоре, но здесь никогда не был, – пошел вешать лапшу на уши глупенькой служанке Райшер, – шел просто так по улице, ни о чем не думал, а ноги сами почему-то повернули в эту сторону. Дай, думаю, пройдусь, раз уж попал сюда, посмотрю на дома, да куда эта улица ведет…а как она называется?

– Колодезная, господин Бейрис, только у нас целых три колодца, – гордость за малую родину была такая, как надо, – к нам даже с соседних улиц приходят, уж такая вода здесь хорошая!

– И вода хороша, и девушки хороши, – Райшер оглянулся на общественность, забывшую о своих обязанностях, – только ты из них самая красивая, Рия, а уж ходишь так, что залюбуешься! Я ведь тебя издалека приметил, как ты еще шла от своих ворот, и так это у тебя необыкновенно получалось, будто не идешь, а плывешь…а уж какая фигура у тебя, не чета всем остальным! Тоненькая, легкая, на руки возьми, не почувствуешь ничего! Тебя носили на руках когда-нибудь?

– Да что вы, господин Бейрис, – язык так и чесался ответить ему, но я мужественно сдержалась, изображая смущение, только ручки сложила и рот прикрыла, чтобы не выскочило чего лишнего, – кто ж носить меня будет?

– Найдутся, Рия, кто понесет и не отпустит, – это он себя в виду имеет, что ли? Ох, не фыркнуть бы только от смеха… – Скажи мне, Рия, – начал он проникновенно, – давно ты на этой улице живешь?

– Сколько себя помню, – томно протянула я, вздохнув напоследок, – и за водой сюда хожу для тетушки, вот каждое утро, почитай, ношу!

– Рия, у тебя необыкновенные глаза, я как ближе подошел и забыл обо всем, просто утонул в них, какие они большие, – вполголоса запел Райшер уже на ухо, шевеля волосы горячим дыханием, – и откуда ты здесь взялась только? Хочешь, мы пойдем с тобой погулять вечером, когда уже сумерки лягут? Если ты боишься меня, то скажи сразу, я и просто рядом с тобой готов постоять, да и на лавочке посидеть, если скажешь…ну как, я могу надеяться увидеть тебя вечером?

– Господин Бейрис, вы просто смеетесь надо мной, – не переиграть бы только, но Райшер вполне серьезно считал, что весь женский пол в возрасте от десяти до семидесяти от него без ума и не видел в моих словах ничего неестественного.

– Ри-ия, – еще раз протянул он над ухом, – я ведь серьезно говорю, а не шутки ради! Если хочешь, я могу с твоей тетушкой поговорить, чтобы отпустила тебя со мной погулять. Неужели тебе не хочется пройтись со мной в новом платье?

– А вы не будете меня стесняться? – гнула я свою линию, отметив, что у колодца стало наблюдаться подозрительное оживление.

– Да что ты? – вполне натурально удивился он, как это можно стесняться ему, такому красивому? – Как это можно стесняться красивую девушку? Это я гордиться должен, что ты со мной пойдешь рядом…ты же пойдешь со мной, Рия?

– Пойду, – выдохнула я, а чем еще можно было закончить этот сахарное соблазнение? Отказа он бы все равно не понял, а там видно будет, что к чему. – Погуляем…но недолго, – кокетливо повела плечом, – чтобы тетушка не волновалась зазря!

– Ну вот и прекрасно, – обрадовался Бейрис, подхватывая ведро с водой, – пойдем-ка, я тебя до твоего дома провожу!

Смотрелся он на пятерку, когда шел с ведром воды весь из себя в темнозеленом мундире с кучей позолоты и бляшек-нашивок с ножнами на боку, а я едва сдерживалась от смеха, представляя себе, как это смотрится со стороны, но ведро из протянутой руки приняла чуть ли не с поклоном, еще раз поглядела томно, вздохнула нарочито громко и закрыла за собой калитку. Ну-ка, и куда этот фрукт сейчас пойдет?

Как я и думала, фрукт поперся к колодцу, выискивать новую жертву или…источник информации. Если я права, то вечером мне предстоит рассказывать обо всех, кто живет на Колодезной улице, и больше всего его будут интересовать молодые женщины.

Занимаясь обычными делами, я то и дело сворачивалась мыслями на появление Райшера. Откуда вдруг он появился именно здесь? Что было причиной, случайность или закономерность? Где Райшер, там рядом жди Деннеля или кого-нибудь из той троицы, которые собирались прикончить меня еще в тумане…да и наверняка они не одиноки в своих стремлениях! Нет, нельзя прятать голову под крыло и считать, что если меня никто не знает в лицо, то я в полной безопасности. Не будет Крайдена рядом, значит, буду отбиваться одна. Или делать ноги отсюда… кстати, неплохо бы посмотреть наличие второго выхода из дома, возможности удрать от нежеланных посетителей и прочие пути отхода. Кто предупрежден, тот вооружен.

До вечера я еще раз сходила на колодец и услышала от рябой Диты потрясающую новость, которую она самозабвенно понесла по всей улице – утренний красавец пригласил на прогулку вечером не только меня, но и признанную местную Мэрилин, а именно блондинку Нисту, которая шагу не могла ступить без того, чтобы не построить глазки любым штанам. Известие это Дита донесла, аж подпрыгивая на месте и заглядывая в глаза. Мол, все видели, что я разговаривала с этим аристократом, а вот Нисту он все равно предпочел мне. Сделав огорченный вид, я пошла к дому Уты, соображая, чем это может мне грозить. Получалось, что всем – в лучшем случае я успею переночевать, в худшем придется делать ноги этим вечером. Наверняка болтливая девица расскажет Райшеру о моем недавнем появлении здесь, а он сложит два и два моментально, поскольку на патологического идиота совершенно не похож.

Тетушка Ута восприняла все происходящее со своей, женской, точки зрения, так как в дебри большой политики никогда не лезла и в появлении богатого красавца в захолустном углу видела лишь перст судьбы.

– Рия, это не просто так завернул сюда такой очаровательный молодой мужчина, помяни мое слово, – суетилась она на кухне, поднимая крышку здоровенного сундука, – ты еще молода и не должна проводить свои дни рядом с моей постелью, сама Айди привела его к нашему колодцу!

По этому поводу я была готова поспорить, поскольку была диаметрально противоположного мнения касаемо вмешательства созидающего начала женского полу. Если уж эта самая Айди хотела бы помочь, то ей надо было прислать сюда кое-кого другого или на худой конец подсказать путь к нему, но…высказывать подобные мысли было по меньшей мере неразумно и я только поддакивала Уте, помогая перебирать залежи одежды. Свое платье я отказалась надевать наотрез, приводя миллион причин, настоящей же была только одна – если уж я разглядела в том магическом тумане цвета камзолов-мундиров и прочую атрибутику, то и цвет, а, возможно, и фасон платья кто-нибудь тоже мог запомнить. Тетушка повздыхала, подозревая в отказах что-то свое, но твердо решила подмогнуть мне в захомутании Райшера и потому яростно рылась в своих богатствах, прикидывая, во что можно меня облачить.

– Та-ак, это Герта носила еще до замужества, – на крышку легло веселенькое полотняное платьице, расшитое многочисленными цветочками и бантиками, – вот это она очень любила, – следом было вытащено бледно-зеленое изделие с кучей воланов и тщательно осмотрено, – нет, не пойдет, тут дырка на подоле…так бы она его с собой забрала, а потому и оставила, что не заштопать никак…что еще есть… – из недр хранилища она потянула за розовый полосатый рукав и взору предстал этакий матрасик с ленточками вокруг здоровенного декольте, – нет, это тебе не пойдет, она носила это платье, когда кормила… – тетушка Ута тяжело вздохнула и замерла с платьем в руках, погрузившись в воспоминания.

Решив, что выбор нарядов закончен, я хотела по-тихому слинять с кухни, но она встрепенулась, отбросила розовое чудо в сторону и опять полезла в сундук.

– Вот, смотри, – аккуратно отложив в сторону маленькую стопочку детских вещичек, она достала еще одно платье зеленовато-голубого цвета и приложила его на меня, – плохо, что ты слишком потемнела от солнца и оно смотрится на тебе гораздо светлее, чем на Герте, но оно все же лучше, чем это серое, – ткнула пальцем в дерюжку на мне. – По крайней мере никто не сможет сказать, что Ута не приложила своей руки к твоему будущему счастью!

– Да какое там счастье, – попыталась я отвертеться от неожиданного подарка, – разве погулять по улице…

– Рия, – строго посмотрела на меня Ута поверх платья, – ты вот вроде не юная девушка, которая мечтает о красивых мужчинах, а взрослая женщина, хоть и в храм не ходила, как положено, а такие глупости говоришь, что даже слушать тебя не хочу! Разве приличное знакомство начинается не с прогулки? Ты вот как познакомилась с тем, кто потом выгнал тебя? Уж наверняка сперва смотрели друг на друга, потом говорили, потом гуляли…или по-другому у вас было?

– Нет, тетушка Ута, так и было, как вы говорите, – спорить с ней было себе дороже, и она и Зара находились уже в том возрасте, когда очень трудно отказаться от единожды составленного мнения. – И смотрели, и гуляли.

– Ну вот, а то сразу спорить начинаешь со старшими, – укоризненно попеняла Ута, – как будто я молодая не была и не знаю ничего! Вот это платье и оденешь, – сунула мне в руки последнее из вытащенных нарядов, – давай-ка примеряй прямо тут, если что так я сразу и подберу на тебе лишнее! Ох…моя спина… – схватившись за крышку сундука, она согнулась и я кинулась поддержать ее.

После уборки оставшегося добра в недра сундука, тетушка пошла командовать, как и что надо натягивать и застегивать, получая от всего происходящего несомненное удовольствие. Глаза у нее оживились, она раскраснелась и, сидя на лавке, начала крутить меня во все стороны, прикидывая, где и что можно еще ушить.

– Не спорь, Рия, – бодро тыкала она иголкой где-то сзади, – у девушки должна быть тонкая талия, не то, что у Хиллы или Диты, которых двумя руками не обхватить! Герта была чуть пошире тебя в талии, но я это быстро ушью и твой кавалер должен оценить такую фигуру…вот еще можно кое-что вокруг спереди нашить, чтобы грудь повыше казалась…ну-ка, вытаскивай из сундука мешочек, он у самой стенки лежит, там ленточки красивые… сейчас мы их присоберем и будет твое платье еще краше, чем раньше!

Проковырявшись с нарядом до самого вечера, Ута забыла про все, даже про плиту и ужин, но ничуть этому не огорчилась, а даже вроде как и обрадовалась, расправляя на мне свое изделие.

– Ничего, ничего, я и вчерашний отвар могу попить, а то как наешься на ночь, так и спать тяжело, – она радостно улыбалась, гладя рукой по платью, – а ты иди, Рия, иди, он ведь уже наверняка пришел и ждет тебя!

– Спасибо, тетушка Ута, – не откликнуться на подобную заботу совершенно чужой мне женщины было невозможно и я искренне обняла ее и поцеловала в морщинистую щеку, – вы прямо как моя мама, такая же добрая!

– Добрая… – проворчала Ута, – а дочка родная не пошла к ней…ну да тебе видней, я же не знаю, что там у вас в роду принято! Иди, иди, – она еще раз подтолкнула меня к двери.

Конечно, Райшер уже выхаживал по улице туда-сюда этаким боевым петухом, только яркого хвоста не хватало! Грудь колесом, правая рука лежит на поясе, голова гордо откинута и сапоги блестят, как зеркало…это при здешней-то пыли, а взгляд зорко нацелен на улицу, где уже давно вдалеке прохаживаются местные жители, якобы просто так. Мне-то их не разглядеть издалека, но зуб даю, что все здешние кумушки уже сбегали друг к дружке и теперь просто изнывают от любопытства в ожидании интереснейшего зрелища.

– Ри-ия, – театр одного актера изобразил вселенское удивление, потрясение и изнеможение в одном флаконе, отчего мне положено смутиться, но не совсем, а горделиво, посматривая при этом по сторонам. – Какая ты красивая в этом платье, я просто сражен наповал! Надо же, как простая вещь меняет внешность, еще утром я видел перед собой хорошенькую служанку, а сейчас передо мной принцесса!

Вот только бы не хрюкнуть от смеха в такой момент, когда мне положено краснеть и внимать…я и покраснею…от натуги, потому что еще немного и не сдержусь, расхохочусь во все горло от такой неприкрытой лести. Это здесь так положено убалтывать, да?

– Давай пройдемся по улице, – Райшер уже подловил меня под локоток, цепко держа его поближе к себе и ощупывая пальцами руку, на жирность, что ли, проверяет? – Идем-ка во-он туда, – направление было указано почему-то в сторону тупика, где я иногда рвала траву для кроликов, – все твои соседи на тебя сейчас смотрят, – уже более тихо произнес он, самодовольно поглядывая по сторонам, – завидуют…ты же такая красивая, глаз не оторвать!

– Вы тоже очень красивый, господин Бейрис, – рассматривать носки его сапог было невыносимо, но если я подниму голову, он тотчас уловит, что я кривлюсь и кусаю губы, лишь бы выглядеть серьезной и гордой от соседства с ним. То, что в каждой дырке торчат чужие глаза, можно и не сомневаться, только самолюбования у него больше чем весу и прогулка эта задумана исключительно для публики, пусть даже бедной и неказистой.

– Ну что ты, Рия, я совершенно не считаю себя красивым, – уверил Бейрис, делая вид, что не замечает выглядывающую в приоткрытую калитку рябую Диту, – самая обыкновенная внешность, ничем не примечательная! Мужчине она совершенно ни к чему, это девушка должна украшать только своим присутствием…вот как ты, – ну конечно, как же без томного придыхания обойтись, их что, учат такому специально? – У нас в полку есть мужчины, которые более красивые, чем я, вот на кого уж девушки западают, стоит только их увидеть! Мне же всегда приходится стоять за их спинами, – томность перешла в грусть, – они успевают сделать первый шаг, выбирая себе на танцах ту, которая могла бы танцевать и со мной, а я…я остаюсь стоять. Это так обидно, Рия, ты даже представить себе не можешь, что я чувствую в этот момент!

Что он чувствовал в этот момент, не знаю, но мой локоть чувствовал его бок очень хорошо, поскольку был прижат от души! Выдергивать его было весьма затруднительно из-за разницы в силах, зато Бейрис положил на него еще и правую руку, поглаживая мне запястье. За очередными воротами негромко охнули и послышалась приглушенная возня.

До самого конца улицы Райшер заливался соловьем о том, что его никто не любит и всему виной его подлые сослуживцы, уводящие всех девушек у него из-под носа. Девушки, как одна, называли его совершенно простым и неинтересным, глупым и робким, обходили стороной заранее и внаглую вешались на шею всем, кроме него. Он же молча страдал и искал утешения в вине, но даже в трактире его никто не удостаивал внимания. От этого он начал постепенно чахнуть и подумывать о сведении счетов с жизнью, не видя никакого просвета впереди. За время горестного повествования о незаслуженных страданиях мы чинно-благородно успели дойти до самого тупика, постояли около запылённых кочек травы на краю пересохшей канавы, заросшей короткой желтоватой осокой и повернули назад, продолжая прогулку неспешным шагом.