Текст книги "Звезда Ворона (СИ)"

Автор книги: Илья ле Гион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 72 (всего у книги 76 страниц)

– Ты прекрасно знаешь, для чего я здесь. – холодно ответил Сахимэль, глядя на старика сверху вниз как на пустое место. – Веди нас к своей небесной деве, или кому вы там поклоняетесь?

Некоторое время старик не смел пошевелиться, уткнувшись носом в белый песок у ног Эна. Пауза вышла довольно долгой, но при этом никто не высказал какого-либо недовольства. Выжидательные взгляды королевы и ее сына были все так же направленны на старика, руки которого теперь стали дрожать от страха. Феликсу показалось, что тот не хочет выполнять приказ короля, но при этом боится последствий, которые могут вызвать его неповиновение. Но пронзающий взгляд Сахимэля наконец пересилил его смертную волю, и старик медленно поднялся на ноги, при этом вид у него был такой, будто он идет на эшафот.

– Как будет угодно вашей светлой воле, мой добрый повелитель.

Феликсу показалось, что старик в одночасье постарел еще на несколько десятков лет. До этого быстро передвигающийся, сейчас он шел, сгибая спину и трясся всем телом. Его кожа стала бледной, и казалось, что он вот-вот упадет в обморок. Но одного взгляда королевы, которая молча посмотрела на своих слуг, хватило, чтобы к старику подоспели двое сильных юношей, которые подхватили его под руки, помогая тому идти дальше.

Не спеша, они стали подниматься по украшенной драгоценностями лестнице, направляясь к темному входу в храм, из которого веял приятный ветерок, колышущий невесомые занавески, которые своими плавными движениями будто бы заманивали к себе, как руки южных танцовщиц из Старых Городов. Сахимэль вместе со своей матерью медленно поднимались вслед за старостой, не обращая внимания на прикованные к ним взгляды жителей деревни, которые теперь разом побросали все свои повседневные дела. Феликсу даже стало немного не по себе от их одинаковых выражений лиц, в которых теперь, помимо страха и благоговения перед внезапно посетившим их правителем, просматривалось еще и странная тревожащая черта. Феликс подумал, что они похожи на статуи священнослужителей, которые сурово смотрят на грешников, когда те приходят исповедоваться в храм. Возможно, что эта деревня действительно была некой общиной монахов, которые присматривают за одиноким святилищем.

– Что это за место? – спросил Феликс у настоящего Эна, но тот уже успел подняться по ступенькам и не услышал его вопроса.

К тому времени, когда маленький никс поднялся наверх, испуганного старосту уже подвели к проходу внутрь. Без каких-либо слов, старик просто указал трясущимся пальцем на темный вход. Теперь, помимо приятного ветерка и журчания воды, Феликс стал улавливать безмятежную мелодию, которая была такой тихой, что не воспринималась ушами, а казалось, просачивалась прямо в его мысли.

Еще раз взглянув на испуганного старика, Сахимэль хотел было уже войти, но его остановила одна из рук матери.

– Будь осторожен сын мой. – тревожно проговорила она, но король лишь смахнул ее руку, даже не удостоив ее взглядом.

Подойдя к радужным занавескам, он отвел их в стороны и прошел внутрь. Каа, Феликс и настоящий Эн последовали за ним. И первое, что они увидели, было просторное светлое помещение ярких живительных оттенков. Вдоль всех стен, за исключением основного прохода, тянулся канал, наполненный чистой водой. В нем росли всевозможные цветы и плавали экзотические рыбы, рядом с которыми порхали такие же удивительные птицы. Весь пол был усыпан разноцветными лепестками, которые кружили в плавном танце, и создавали таким образом сложные многоцветные узоры, которые не могли быть обычным совпадением форм. Складывалось впечатление, будто какая-то божественная сила управляет ветром, и тот рисует с помощью лепестков и цветного песка множество неизвестных символов, которые постепенно сменяли друг друга в этом удивительном и медленном хороводе. В центре же помещения, окутанная солнечным светом, сидела женщина с такими белыми волосами, что Феликсу стало больно на них смотреть. Но его глаза быстро привыкли к этой неземной белизне, и он отметил, что женщина была очень красива. Ее бледную кожу так же украшали характерные для ильвов и сифов золотые узоры, а глаза были жемчужно-серого оттенка. Она была одета в черное длинное платье, что придавало ей сильное сходство с зоарийцами. Еще сильнее Феликс забеспокоился, когда увидел, что сидит она перед стеклянным алтарем, на котором лежало тело какого-то старика.

Глядя на женщину, Феликс увидел, как Сахимэль медленно подходит к ней, словно настороженный охотник, который хочет схватить живьем белоснежного лебедя. И еще раз Феликс поразился сходству этой молодой женщины с зоарийцами, и ему в голову закралась мысль, что это могла быть их принцесса или какая-нибудь верховная жрица. А тем временем взгляды как короля, так и его двойника, были прикованы к молодой женщине, и оба смотрели на нее так, как если бы другого мира для них и вовсе не существовало. Не отводя глаз, Сахимэль поднимался по ступенькам, даже не глядя под ноги. Эн же просто уселся на одну из ступенек, все также не сводя золотых глаз с женщины.

Медленно подойдя к стеклянному алтарю, король, наконец, оторвал околдованный взгляд от бледнокожей женщины, и теперь внимательно смотрел на старика, который лежал, укутанный покрывалом из цветов. Приглядевшись внимательнее, Феликс отметил, что хоть тот человек и был невероятно стар, его серебристые волосы все еще были пышными и ухоженными, и водопадом спадали по краям алтаря. Так же Феликс увидел все те же золотые узоры, которыми была испещрена морщинистая кожа незнакомца. Наверное, когда-то он тоже был очень красивым, но время его не пощадило. Иссохшие руки были сложены на застывшей груди, отчего становилось ясно, что этот старик уже был мертв. Сахимэль же тем временем провел рукой по золотым узорам на бледном лице старика, а затем взял в руку одну из седых прядей и пропустил ее сквозь пальцы.

– Почему у недостойного смертного на теле небесные знаки? – проговорил он, вновь направив взгляд на молодую женщину.

В этот момент к нему поднялась Каа, которая тоже стала с хмурым интересом рассматривать мертвое тело, лежавшее на алтаре.

– Божественные таби. – тихо проговорила она, также, как и сын, проводя пальцем по золотым узорам на морщинистой коже мертвеца. Внезапно ее взгляд просиял, а на лице появилась смесь понимания и злого веселья. – Этот ничтожный старик… Это Валь-Зоакир, правитель Зерзуллы.

– Того смрадного болота? Иногда я жалею, что потратил столько сил на присвоение тех земель. – Сахимэль снова кинул быстрый и презренный взгляд на бездыханное тело. – И как такое может быть, что бессмертный правитель вдруг состарился и умер, как обычный ничтожный человек?

– Не думай, что все было так же, как и сейчас, мой дорогой сын. – на лице Каа все еще было жестокое ликование, но теперь к нему примешалась и толика грусти. – Когда-то Зерзулла была процветающим местом, величайшим из садов Аина, в котором обосновались наши предки. Это было райским местом, и родиной мудрых звездочетов и волшебных аркалийских сорок. И правил этим местом Валь-Зоакир, один из королей ильвов. А это, – Каа осторожно приподняла правой рукой подбородок женщины, а второй правой рукой отвела от ее лица белоснежную прядь, – а это никто иная, как его дочь – принцесса Лушаиль.

Женщина-зоарийка, которая сидела, подложив под себя ноги, смотрела на Каа совершенно невинным взглядом, но при этом в нем не было ни слабости, ни страха. Феликс подумал, что именно такой взгляд должен был быть у Силестии-Искупительницы, когда ее схватили палачи безумного императора. Было невозможно разгадать, о чем она думает, при этом складывалось впечатление, что эта прекрасная женщина может читать мысли. Может быть поэтому она и не показывала страха, так как знала, что ей не причинят вреда? Феликс заметил, как золотые зрачки короля быстро посмотрели на красивое лицо принцессы и тут же вновь отпрянули в сторону, будто Сахимэль боялся слишком долго смотреть на нее.

– Ты так и не ответила на мой вопрос. – холодно проговорил он. – Почему бессмертный умер?

– Все из-за своей дочери. – Каа выпустила лицо Лушаиль, и отойдя в сторону, сложила обе пары рук у себя на груди. – Ходили слухи, что принцесса Зерзуллы родилась с великим недугом, и ей была предначертана смерть и забвение. Но, по-видимому, царь райских садов не пожелал мириться с судьбой, и отдал свою жизнь в обмен на ее.

Лушаиль все еще сохраняла невозмутимое спокойствие, хотя из ее серых глаз по щекам скатились несколько хрустальных слезинок. Наступила долгая пауза, и было слышно лишь как плещутся разноцветные рыбы, медленно течет вода и порхают райские птицы. А также Феликс до сих пор слышал ту ласковую мелодию, которая наполняла его разум. Теперь ему казалось, что она исходит от ветров, которые гоняют по полу пестрые лепестки. Настоящий же Эн до сих пор сидел в стороне и не отрываясь смотрел на зоарийскую принцессу, тогда как Сахимэль всячески избегал смотреть на бледнокожую красавицу. В конце концов он повернулся и зашагал к выходу.

– Я не желаю делить свое время с той, в которой течет кровь презренных эльсин.

Но тем не менее Феликс смог уловить быстрый взгляд, который тот кинул на Лушаиль, перед тем как выйти из храма. В нем не было ни злости, ни того холодного пренебрежения, который читался в его глазах, когда тот смотрел на старосту деревни. Сейчас во взгляде короля, возможно впервые за все время, промелькнула растерянность и замешательство.

И снова все вокруг начало таять, сменяясь новым воспоминанием. Сидевший неподалеку Эн успел встать именно в тот момент, когда ступеньки под ним сменились гладкой разноцветной плиткой. Теперь Феликс попал на балкон роскошного дворца, под которым простирался дивной красоты сад, со всевозможными экзотическими растениями и мягким, словно мох, газоном. Цветы росли даже на стволах деревьев, причем в таком огромном количестве, что нельзя было определить, какого именно оттенка была кора. Повсюду порхали сказочные бабочки и красивые светлячки. По сравнению с этим местом, сад леди Хепзибы выглядел как невзрачный, заросший сорняками огород.

Феликс сразу заметил короля, который теперь сидел на низком кресле около расписного стола, напоминающего шахматную доску, где были выстроены большое количество миниатюрных фигурок из белой кости. Феликс был достаточно образован, чтобы понять, что перед ним стол для игры в «руну». Игра очень сильно напоминала обычные шахматы, только вот поле «руны» было в разы больше чем у шахмат, а правила намного сложнее. Мало того, что самих фигур было больше и их можно было расставлять в начале хода в любом порядке, так во время игры их еще и можно было возвращать на игровое поле, при определенных обстоятельствах. Обычно в «руну» играли аристократы и военачальники, а партии могли длиться по несколько дней, с перерывами на сон и отдых.

Пока Феликс вспоминал основные правила этой сложной игры, на балкон медленно вошла Лушаиль. Она все еще была в своих черных платьях, а на ногах ее и вовсе не было никакой обуви. Феликсу невольно вспомнилась еще одна красавица, которую он видел в своих снах, и которая так же была облачена в траурные одежды. Но он постарался побыстрее отогнать эти тревожные воспоминания, так как не хотел думать о тех ужасных снах. А тем временем Лушаиль, вместе с двумя безликими служанками, которые пришли вместе с ней, приблизилась к креслу Сахимэля. Все трое, как только подошли, упали на колени и низко поклонились.

– Оставьте нас. – приказал Сахимэль, даже не глядя на служанок.

Те поспешили выполнить приказ, и быстро удалились сквозь легкие непрозрачные занавески. Лушаиль же так и продолжила сидеть, поджав под себя ноги, и упав ниц перед королем.

– Ты сейчас стоишь перед владыкой всего сущего. – обыденно, и в тоже время строго проговорил Сахимэль, все еще глядя на игровой стол. – Назови себя.

– Дочь правителя Зерзуллы, короля Эль-Зоата аль Вакира. Поныне же скромная жрица Лушаниэль, мой господин. – без капли страха ответила принцесса.

Ее голос был переполнен освежающей живительной силой, такой, что Феликс не сомневался, что любой, кто испытывал бы жажду, смог бы полностью насытиться, лишь услышав его. Маленькому никсу даже показалось, что позади нее, на лианах, что как змеи опутывали балкон, распустились яркие цветы, на которых тут же уселись веселые летние бабочки.

– Встань и займи место напротив меня. – приказал Сахимэль. – Мы будем играть. Сегодня ты ненадолго вновь сможешь ощутить власть над душами бесполезных смертных. До меня дошли слухи, что ты чрезвычайно мудра, жрица. Посмотрим, сможет ли твоя вековая мудрость развлечь меня и сохранить жизнь твоих слуг. Сегодня их будет десять, и ты сама решишь, кто из них какой фигуркой будет. Проиграешь – они умрут, сможешь сохранить фигурки до захода солнца, и я одарю вашу ничтожную общину своей милостью. – тут король метнул на занявшую другой конец стола светлую принцессу такой испытывающий и угрожающий взгляд, что даже у Феликса перехватило дыхание, будто его с головой окунули в ледяную воду. – Но не смей тратить впустую мое время, женщина. Если я увижу, что ты специально тянешь с ходом, то умрут все.

– Для меня будет великой честью составить вам компанию за этой замечательной игрой. – абсолютно спокойно ответила Лушаиль, снова поклонившись Сахимэлю. Затем ее тонкая рука потянулась к драгоценной коробке, где лежали ее фигурки, сделанные из янтаря. Взяв одну, она тут же поставила ее на доску.

В этот момент за спиной Феликса раздался странный звук, похожий на крик павлина. Обернувшись, он увидел, как на перила балкона и вправду запорхнула экзотическая птица, очень похожая на павлина, только с куда более сильными крыльями. Когда же маленький никс вновь посмотрел на стол, то увидел, что принцесса Лушаиль куда-то пропала, и в мягком кресле сидит один лишь король. Так же Феликс заметил, что рунная партия уже была закончена, и множество маленьких солдат окружали одну единственную янтарную фигурку короля в центре поля. Солнце еще не зашло, но взгляд Сахимэля был задумчивым и глубоким. Он не отрываясь смотрел на игровую доску и о чем-то размышлял.

Спустя какое-то время на балкон вошел белокрылый кузен Сахимэля, которого, как помнил Феликс, звали Рахамун.

– Наша вселюбимая королева пожелала, чтобы вы проявили милость, и присутствовали сегодня с ней на встрече гостей из Аль-Синши. Прибудут ваши подданные вассалы, которые захотят выразить свою безграничную преданность лично вам.

– Передай гостям, что им придется подождать. – Сахимэль оторвал взгляд от доски и встал со стула. – Я не спал целые сутки, и немного утомился. И да, отпусти тех жалких смертных, что я приказал недавно схватить. Дай им все, чего они пожелают. В рамках дозволенного, разумеется.

Рахамун низко поклонился и тут же растаял в воздухе. Воспоминание переменилось, но не сильно. Король вновь сидел за маленьким столом, но на этот раз вид был немного другой. Это по-прежнему был балкон, но теперь за место райского сада, Феликс увидел тот самый белокаменный храм посреди пустыни, рядом с которым во всю кипела большая стройка. Десятки тысяч людей возводили вокруг него новый величественный город, волоча по натоптанным дорогам тяжелые камни с помощью трубящих из своих длинных хоботов элифанов и других могучих тягловых животных. До самого горизонта растянулась река из маленьких, снующих словно муравьи, человечков, которые без устали рыли песок, прокладывая новое устье для реки. Место же, где находился сейчас Феликс, являлось громадным многоэтажным шатром, больше похожим на настоящий замок. Тут тоже были балконы и искусно выполненные железные лестницы. У входа стояли четыре слуги с большими перьевыми веерами на палках, которые охлаждали воздух своими плавными движениями. Помимо них, напротив Сахимэля сидела и принцесса Лушаиль, которая вновь играла с ним в «руну». Но на этот раз обстановка в их отношениях была абсолютно другой. Феликс больше не видел во взгляде короля, который в этот момент обдумывал свой ход, того холодного безразличия, виденного им до этого. Король явно наслаждался игрой, и всем видом показывал сдержанный азарт. Лушаиль тоже тепло улыбалась, и в отличии от Сахимэля, который по несколько минут обдумывал ходы, она передвигала свои янтарные фигурки почти сразу же, как только наступал ее черед ходить. Еще Феликс заметил королеву Каа, которую сначала не сразу признал. Она сидела у самых перил балкона и плавно перебирала всеми четырьмя руками струны большой арфы, выполненной в стиле морской волны. Из-за дополнительной пары рук мелодия получалась еще более красивой и неземной.

– Мне не нравится, что ты делаешь свои ходы моментально, не обдумывая их. – наконец проговорил Сахимэль, когда Лушаиль в очередной раз быстро передвинула маленькую фигурку. – Меня начинают посещать мысли, что ты играешь не серьезно. Это оскорбляет меня.

– Я бы никогда не поступила столь непростительно. – сказала принцесса, покорно склонив голову и опустив взгляд. – Если мои действия оскорбляют вас, то я приношу свои искренние извинения из самых глубин моего сердца. Я постараюсь выдерживать паузу, если вас смущает мой стиль игры.

– Это не важно, если ты и вправду играешь серьезно. – тон короля немного смягчился. – Если это действительно так, то скажи мне, почему в последнем ходу ты выдвинула вперед шалгарма? Ты разве не видишь, что у тебя нет шанса на победу. Исход этой партии предрешен, и ты лишь отсрочиваешь неизбежное.

– А как бы вы поступили, мой драгоценный повелитель? – вдруг спросила Лушаиль.

Пока они говорили, к игровому столу подошел настоящий Эн, и присев на корточки стал рассматривать расположение фигурок.

– Довольно странно, после стольких лет, смотреть на все это. – сказал он, и в глазах молодого ювелира появился ностальгирующий веселый огонек. – Сейчас я вижу еще больше скрытых путей, которые тогда просто не существовали для меня. Это поистине великолепная игра.

– Как бы я поступил? – задумчиво произнес Сахимэль, откинувшись на спинку своего кресла и подперев рукой голову. – Ну, в первую очередь, я бы не стал выстраивать фигурки так, как это делаешь ты. Ты все время выводишь сильных солдат вперед, позволяя мне с легкостью окружать их своими более слабыми пешками. Ты играешь от обороны, но эта слабая тактика, так как я, жертвуя пешками, уничтожаю твою измотанную защиту с помощью своих сильных фигурок. Вот и сейчас ты выставила против меня самого сильного солдата, который ничего не сможет сделать против моего военачальника, королевы и жреца. Тебе стоит больше использовать пехоту, бросая ее вперед. Для этого она и создана.

Лушаиль слушала его очень внимательно, а затем снова поклонилась, когда Эн закончил говорить и посмотрел на нее выжидательным взглядом.

– Ваши слова, несомненно, переполнены безграничной мудростью, мой дорогой повелитель. Вполне разумно оберегать важных и сильных союзников, когда у тебя в расположении имеются менее ценные жизни. Наверное, я еще не привыкла к тому стилю, которым пользуетесь вы. Видите ли, в моих краях принято играть немного другим способом. У нас победа рассчитывалась не только смертью или пленением вражеского короля, но и тем, сколько фигурок к концу партии оставалось у той или иной стороны. Поэтому наши гроссмейстеры обычно выдвигали вперед сильнейших союзников и уже ими старались нанести поражения друг другу, тогда как менее значимые, но многочисленные пешки оставались нетронутыми. Иногда даже велись партии лишь с помощью королей, а другие фигуры перекрывали им пути отхода. А порой значение имела не победа, а сама партия, как именно она была сыгранна, и каким образом выстраивалась стратегия. Это считалось у нас великим искусством.

– Ты имеешь в виду достигнуть идеальной победы? Выиграть, не жертвуя малыми жизнями? – задумчиво проговорил король, снова посмотрев на доску. Феликс же уловил хитрый и оценивающий взгляд, которым быстро одарила своего сына королева, хотя Сахимэль так был увлечен своими мыслями, что этого даже не заметил.

После сказанных слов окружающая обстановка вновь растворилась в тенях, сменившись новым воспоминанием. Теперь Феликс стоял перед стройными рядами солдат, на знаменах которых все так же развивалось уже знакомое золотое солнце с крылатым мечом. Но теперь напротив войск Сахимэля выстроилась другая армия, не менее грозных воинов-ферасийцев. По сравнению с идеальными солдатами короля, которые все, как один, были высокими и облаченными в сверкающие доспехи, армия ферасийцев выглядела как кучка дикарей, разодетых в разномастные шкуры и разного рода золотые украшения. И хоть такая мысль и посетила голову Феликса, он так же подумал, что еще никогда в жизни не видел настолько чистых и ухоженных дикарей. Но больше других выделялся их предводитель, который стоял впереди этого разношерстного сборища. Это был высоченный темноволосый воин, с кудрявой бородой заплетенной сверкающими лентами. Он стоял с голым торсом и в юбке из шкуры белого тигра, а в руках держал меч, высотой с самого Феликса. Но самое интересное оказалось то, что маленький никс узнал этого великана.

– Это же…

– Царь Изаркиль! – раздался громкий, но спокойный голос. В этот момент застывшие ряды воинов короля расступились, и вперед вышел сам Сахимэль. Вместе с ним вышли Каа и Лушаиль верхом на двух белоснежных кобылицах. – Твоя сила впечатляет, как и твое нахальство. Я милостиво позволял вам жить на своих землях, требуя лишь повиновения и преданности.

– Эти земли никогда не принадлежали тебе! – выкрикнул царь ферасийцев, выставив вперед острие своего длинного меча.

– Молчать! – голос Сахимэля заставил Изаркиля сделать несколько шагов назад, словно внезапно налетевший ветер, который грозился сбить с ног усталого путника. – Все земли этого мира принадлежат мне по праву! И этот ничтожный клочок суши не является исключением! Я был великодушен, но вы оказались недостойны моей милости! – внезапно король прервал свою речь, и гнев на его лице сменился хитрым предвкушением. Оглянувшись через плечо, он посмотрел на Лушаиль, и его рот искривился в злой усмешке. – Хотя… – продолжил он, снова повернувшись лицом к Изаркилю. – Я подарю твоему недостойному народу шанс. Мы будем сражаться. Ты, против меня. Сможешь доказать свою силу, и я уступлю тебе эту землю.

Изаркиль, как и Феликс, ждал продолжения речи Сахимэля, но тот больше ничего не сказал.

– А что же будет, если я проиграю? – наконец спросил великан.

– Разве для тебя это имеет значение? Задавая этот вопрос, ты уже готовишься к проигрышу? – усмехнулся король, беря из рук упавшего перед ним ниц оруженосца красивый искривленный меч, лезвие которого было сделано из материала, похожего на алмаз. – Но, если тебе так уж хочется узнать, то я отвечу. – тут взгляд Сахимэля вновь стал жестоким, а голос холодным. – Ты потеряешь жизнь.

На удивление Феликса царь Изаркиль громко рассмеялся, запрокинув голову назад. Такая реакция удивила и самого короля, и тот на секунду растерялся, приподняв темную бровь. Но быстро взяв себя в руки, вновь надел на лицо маску холодного безразличия.

– Такой исход мне по душе! – все еще смеясь ответил Изаркиль. – Только потом не вини свой длинный язык за те слова, которые ты заставил его сказать, звездный правитель! – великан удобнее перехватил свой большой меч, взяв его двумя руками. – Потому что я тоже не буду сегодня милостив, и по возможности постараюсь лишить тебя не только земель, но и жизни. Знай же это, король.

– Не обольщайся, царь Изаркиль. Твоя милосердная сдержанность в нашей битве нанесет мне гораздо большее оскорбление, чем твои пустые надежды о моей смерти. – начал говорить Сахимэль, спокойно шагая на встречу ферасийцу.

Внезапно над сухим пустырем, где и происходила встреча двух воинств, поднялся неистовый ветер, и на несколько секунд плотное облако из пыли и песка скрыла от Феликса все происходящее. Когда же ветер стих, то солнце уже было в другом положении на голубом небе, а это говорило о том, что прошло как минимум несколько часов.

Теперь Феликс видел короля Сахимэля, который стоял все на том же месте, где и был, а вот Изаркиль, весь покрытый кровью от множества ранений, лежал у его ног. Войска, которые до этого стояли в нескольких десятках шагов друг от друга, теперь находились на более значительном расстоянии. Видимо, битва была настолько ожесточенной, что им пришлось отступить, чтобы не попасть под горячую руку своих правителей. Об этом говорило и кошмарное состояние Изаркиля, который лежал, облокотившись о правую руку, в тщетных попытках приподнять свое израненное тело. Вся земля вокруг так же была залита кровью, при том ее было так много, что казалось, будто тут прошла какая-то жестокая бойня. И хоть было ясно, что кровь эта в основном принадлежала ферасийцу, Феликс отметил, что и на теле короля было несколько кровоточащих ран, хотя и не таких опасных, как у его поверженного противника. Бордовая рубашка Сахимэля была разорвана, а с правого виска по ободранной щеке стекала тонкая струйка крови. А еще Сахимэль прижимал к себе левую руку, словно она у него была сломана, хотя видимых повреждений на ней Феликс так и не обнаружил.

Тяжело дыша, король перевел взгляд с хрипевшего у его ног Изаркиля на свой необычный прозрачный меч, который по-прежнему сжимал в правой руке. Тогда Феликс заметил, что меч треснул в нескольких местах. Со смешком выкинув его в сторону, Сахимэль наклонился и с легкостью поднял тяжелый меч своего противника, который лежал рядом. Он держал его так, будто тот был сделан из бумаги.

– Твой народ поистине великолепно обучен кузнечному искусству, кирфал. – проговорил Сахимэль, все еще рассматривая длинный клинок, который был такой же невредимый, как и прежде. – Я отрекаюсь от сказанных ранее слов. Тебе и твоему народу будет дарована жизнь, и я даже милостиво позволю вам самим решать, на каких землях жить и какие города строить. Твой народ познает славу, которую не видел за все время своего существования. Было бы невероятно глупо истребить тех, кто делает такие хорошие мечи. Но ты должен будешь поклясться мне в безграничной преданности, царь Изаркиль. – Сахимэль перевел золотые зрачки на окровавленного ферасийца у своих ног, а затем наставил на великана его же собственный меч. – Подумай, перед тем, как дать ответ. Битва закончена, и сейчас лишь твои слова будут иметь силу. Стань моим вассалом.

Феликсу показалось, что в ответе Изаркиля было больше крови, чем каких-то внятных звуков. Слова вырвались вместе с алыми потоками, и застыли у ног короля.

– Я клянусь. – Изаркиль склонил свою окровавленную голову. – Я клянусь тебе в верности, король Сахимэль.

И вновь налетела песчаная буря, но на этот раз куда более темная и тяжелая, которая принесла с собой ночную тьму. В момент исчезли армии, а за место них из воздуха появились белые стены домов, ровная дорога, выложенная многоцветной плиткой, и высокие башни величественного города. Толпы красивых людей, в ярких и чистых одеждах, вели свои повседневные дела, занимались торговлей или просто болтали между собой, выпуская дым из длинных курительных трубок или перебирая украшения у себя на груди. На небе царила дивная звездная ночь, и город казался безмятежным и в тоже время переполненным струящейся жизнью. Кругом кипела ночная кутерьма, но тут же покорно замирала, стоило в свете янтарных фонарей показаться длинной процессии, идущей по ухоженным улочкам богатого города.

На этот раз Сахимэль шел пешком, рука об руку вместе с Лушаиль. И теперь разительные изменения в короле были видны не вооруженным глазом. На нем были длинные гладкие одежды, которые доходили до самой земли и волочились за ним, что делало его похожим на молодого священнослужителя, который в своем юном возрасте смог занять высокий сан. Взгляд правителя тоже изменился, и теперь он был не отличим от взгляда другого Эна, который стоял сейчас рядом с Феликсом. В красивых глазах больше не было ни холода, ни безразличия, и теперь они были переполнены глубокой вдумчивостью и внимательным интересом, что еще сильнее делало его похожим на архиепископа, который выслушивает исповедь одной из богатых прихожанок во время вечерней прогулки. Обратив внимание на других людей, что шли позади этой пары, Феликс увидел, что те несут тяжелые сундуки и разные тканевые свертки, перевязанные веревками. Когда же он посмотрел вдоль улицы, то понял, что вся эта вереница направляется к огромному порту, что виднелся на горизонте. Сначала Феликс принял видневшиеся вдалеке башни и многочисленные строения за жилые дома, но присмотревшись внимательнее понял, что все это были бессчетные корабли, выстроившиеся до самого горизонта.

Пристроившись позади этой красивой пары, Феликс с настоящим Эном медленно зашагали в сторону скопления кораблей. Поняв, что разговор короля и его спутницы идет о каких-то простых вещах, Феликс решил воспользоваться паузой и расспросить у Эна более подробно о том, что он тут увидел. Но вопросы, как это всегда бывает, стали яростно метаться в его голове, стремясь поскорее вырваться наружу, словно стая диких ворон, запертых в клетке.

– Почему? – начал было Феликс, решив начать с самого простого. – Вы обладаете такой могущественной силой, но за все время нашего путешествия вы почти не проявили ее. Вы придали огню целый город, но когда в аркалийской деревне на нас напали пикты, вы не сделали ничего подобного. Мы могли бы спасти столько жизней.

Эн долго не отвечал, молча шагая рядом. Феликсу даже показалось, что тот не услышал его вопроса, ну или этот вопрос его так задел, что Эн решил не отвечать на него. Но по прошествии еще нескольких минут, Эн все-таки решился дать ответ.

– Ты знаешь много слов, никс, но не все из них ты используешь, когда ведешь с кем-то спор. А порой случаются обстоятельства, когда человек и вовсе теряет способность говорить, каким бы прекрасным оратором он не был до этого.

– Вы утратили свои силы? – догадался Феликс.

– Не полностью. – Эн взглянул на свою раскрытую ладонь. – Как ты мог видеть, огонь все еще подчиняется моей воле, хотя и в ничтожно малой форме.

– Но как такое могло произойти? Это как-то связанно с этой женщиной? – Феликс метнул быстрый взгляд на прямую спину Лушаиль, по которой водопадом спадали длинные белые волосы.

Тут Эн посмотрел прямо в глаза Феликса, будто стремясь понять, о чем он думает.

– Да. – наконец сказал он, вновь устремив взгляд перед собой. – Эти корабли, что стоят впереди, лишь часть того великого флота, который я тогда собрал, чтобы покорить далекие земли, находящиеся по другую сторону океана. А сейчас мы видим то время, когда я готовился к отплытию. Хотя, мне не понятно, что в этом воспоминании такого особенного.