Текст книги "Звезда Ворона (СИ)"

Автор книги: Илья ле Гион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 76 страниц)

– Если все это правда, то нам здесь делать нечего. – сказал белланиец. – Его преосвященство кардинал был обеспокоен просьбами паломников, которые просили его защитить их от бледнолицых демонов, но если это обычные наемники, в чем лично я не сомневаюсь, то с этим делом пусть разбирается имперские солдаты или инквизиторы.

Раздумывая над словами трактирщика, Феликс не заметил, как белланийцы встали со своих мест и направились к выходу. Опомнился он лишь когда они стали громко забирать свои мечи, которые стояли на подставке для оружия рядом с дверью.

– Постойте, уважаемые. – засуетился он, поднимаясь на ноги. – Я хотел спросить о картежах цепных ведь… то есть Святых Вдов, конечно. Будут ли они проезжать по этим местам? Мне нужно на юг, и я подумал… ну, вы знаете, на дорогах сейчас не безопасно, и мне было бы куда спокойнее, если бы со мной рядом были ваши… э-э-э… благочестивые девы.

– Святые кортежи – это не уличные извозчики, чтобы ходить по расписанию. – с легким упреком в голосе ответил один из белланийцев. – Если тебе так страшно путешествовать по дорогам, то можешь отправиться в Вестерклов, и там уже сесть на корабль до Меридиана. Я слышал, что король устраивает турнир, и в город съедутся множество гостей. В том числе и по морю.

– Жаль, конечно, что по расписанию-то не ходят. – вставил трактирщик. – А то тогда мы знали когда тела-то готовить. Для погребения которые. А то гниют, знаете-ли.

Забрав свое оружие, белланийцы вышли из трактира. Конечно, Феликс мог отправиться на юг по морю, да вот только это займет куда больше времени и средств. Быстрее будет дойти до Меридиана пешком, чего Феликс, руководствуясь здравым смыслом, конечно делать не собирался. Поэтому ему пришлось снять небольшую комнатку в трактире, чтобы подождать торговцев, которые смогут взять его с собой на юг империи. Ждать же ему пришлось три дня, прежде чем в деревню приехал нагруженный пухлыми тюками и тяжелыми корзинами караван, следующий в Эль-Хафа. Феликс обрадовался тому, что это была богатая группа торговцев, следовавших из Мидденхола на юг, которых сопровождал отряд из десяти имперских гвардейцев. В такой компании ему точно ничего не угрожало.

Купив себе место в одном из фургонов, Феликс удобно разместился на стопке цветастой шерстяной ткани и ковров. Окна кареты были занавешены полупрозрачными узорчатыми занавесками, что еще больше приносило покоя и умиротворения, и если бы не легкое покачивание и скрип колес, то можно было бы подумать, что он находится в уютной комнатке в каком-нибудь приличном северном трактире. Компанию же Феликсу составила пара торговцев в ярких тюрбанах, и немолодая, обладающая благородно-строгим лицом дама, которая не выпускала из рук корзину с гусыней. Феликс не упустил такого случая, и завязал разговор с торговцами, которые показались ему вполне образованными и честными людьми, что было очень редким явлением для представителей их профессии. Ему хотелось узнать, какие еще слухи сейчас ходят по империи.

– Вы слышали про праздник, который устроил западный правитель? – спросил один из торговцев с козлиной бородкой. – Многие говорят, что он разбил войско повстанцев. Конечно, праздник – это дело весьма хорошее, но не в такое же время. Когда император, – тут он понизил голос, и, приложив руку ко рту, прошептал, – смертельно болен, и со дня на день отправиться на суд к Владыкам. – торговец сотворил над сердцем священный звездный крест. – Да будут Они милостивы к нему.

– Правители рождаются и умирают, мой добрый друг. – беззаботно проговорил его молодой сосед, который в этот момент наполнял свою трубку ароматным табаком. – Великий император Лионель, да сделают Владыки его дни долгими и счастливыми, без сомнений, сотворил много добрых дел на процветание нашей дорогой империи, но все же главная его заслуга в том, что он оставил нам достойных наследников. Конечно, я каждый день молюсь о его скором выздоровлении, но все же, если придет беда, мы все будем уверены, что империя не осиротеет, и семья Леонхард будет и дальше приумножать ее величие. – сказав это, он отдернул шторы и раскурил трубку, направив разноцветный дым в окно.

– Вы, без всяких сомнений, правы, мой любезный коллега, – все еще шепотом продолжил первый торговец, кинув испуганный взгляд на окно, – но все же принцу Алисандру всего лишь двенадцать лет, а его прелестному брату Юджину так и вовсе два. Вы полагаете, что они способны взять бразды правления целой страной?

– Великой Силестии было одиннадцать, когда она стала проповедовать святое слово. – вставил Феликс. – Клето было тринадцать, когда он поднял мидденхольских рабов на восстание. А святой Эйвисе было так и вовсе десять, когда ее, вместе с Силестией, распяли на крыльях Мельницы Плача. Люди взрослеют гораздо раньше, когда приходит беда.

– К тому же, нашего драгоценного принца Алисандра, а я считаю, что именно он станет следующим императором, не оставят одного. – вставил торговец с трубкой. – Вы разве не знали, мой милый друг, что при дворе императора есть должность тайного советника?

– Да-да-да. – закивал Феликс, переводя взгляд с одного торговца на другого. – Гроссмейстеры. При этом, их не один, а целых пять!

– Прибавьте к этому еще совет Хранителей, Небесный Синод, протекторий кардинала Белланимы, военный совет, вече полларвейнских ярлов и бессчетную армию маркизов и графов, многие из которых имеют прыткий ум, впрочем, как и некоторые свои тайные интересы. Да у юного принца будет столько мнений, сколько звезд на самом красивом из ваших ковров. – он кивком указал на край полотна, на котором была изображена знаменитая южная ночь.

Торговец с козлиной бородкой был вынужден согласиться с этим мнением, но он все равно выглядел встревоженным, и еще несколько раз вознес молитвы богам, чтобы они хранили правящую семью и всю Стелларию.

Так прошло двенадцать спокойных дней. Имперские торговые пути были устроены так, что к вечеру караваны доезжали до очередного крупного поселения, где можно было со всеми удобствами устроиться на ночлег в хорошем постоялом дворе, и, если понадобится, подковать лошадей или заменить их на свежих. Феликс, как и любой городской никс, любил с уютом устроиться на ночь. Дикость и первобытность были присуще лишь жителям дальних фьордов и лесным дикарям, которые жили в норах и пещерах. Феликс же любил сидеть в тепле, чистую одежду, и свежие полотенца, которые, вместе с теплой водой и душистым мылом приносили к его двери хорошенькие служанки или дети хозяина гостиницы. Поэтому Феликс не жалел денег на свой комфорт, особенно, если учесть, что эти деньги были не его. У Делроя и так было их столько, что хватило бы на пять жизней. Тем более, что в скором времени Феликсу предстояло лишиться свежеиспеченных булочек и пуховых подушек, променяв их на соленое мясо, кислое вино и вязанный гамак, ведь попасть в Старые Города можно было лишь по морю.

Дни шли довольно спокойно, и лишь на двенадцатые сутки его путешествия Феликс услышал довольно интересную новость, которая застигла его во второй половине дня.

– А я недавно услышала, – проговорила дама с гусыней, которую, как выяснил Феликс, звали Хепзиба, – что в Вестерклове видели Детей Пепла.

Разговор происходил ближе к вечеру, и двое их спутников, после крепкого чая, разбавленного приличной порцией арнистрийского ликера, решили немного подремать.

– Детей Пепла? – поднял брови Феликс. – Я всегда считал, что это всего лишь сказки.

– Отнюдь. – гордо выпрямилась Хепзиба. На ней было богатое черное платье с высоким воротником, предназначенное для прогулок, и вид она имела строгий и уверенный, который не затмевала даже загадочная гусыня, время от времени высовывавшая свой клюв из корзины и громко гогоча. – Я узнала эту новость совсем недавно, и поверьте мне, не из уст каких-то трактирных проходимцев. Но все же, господин Феликс, неужели вы считаете, что Дети Пепла – это выдумка?

– А вы разве видели хоть одного, дорогая Хепзиба? – мягко улыбнулся Феликс.

– Почти каждый день. – уверенно ответила его спутница. – Напротив моего особняка в Эль-Хафа находится Зал Хранителей, и статуя достопочтенного Рудо смотрит прямо на окна моей летней веранды.

– Рудо жил тысячу лет назад. – снова улыбнулся Феликс. – Те времена покрыты таким слоем секретов и тайн, что из них можно было бы составить целую гору книг и построить из них настоящий дворец. С той же уверенностью мы можем утверждать, что и драконы существуют, ведь мы видим их изображения на страницах детских сказок. – Феликс старался не слишком сильно упрекать Хепзибу в простодушной доверчивости. Он еще в первый день поездки приметил, что это не простая дама среднего звена. Наверное, она была из какого-нибудь знатного рода, и ездила по черным аукционам, решив не привлекать лишнего внимания богатым кортежем. Теперь же он не сомневался, что имперские гвардейцы были наняты именно ей. Обычно такие караваны сопровождает простая стража и максимум два-три солдата из провинциального гарнизона, а тут было сразу десять, да еще и из элитной, преторианской гвардии. – К тому же, – продолжил Феликс, – если уж мы завели разговор о Рудо, моя дорогая леди, то стоит отметить, что многие заслуживающие уважения исследователи склоняются к тому, что Рудо был с рождения слеп, и поэтому его глаза заволакивала белая пленка.

– Надеюсь, у ваших уважаемых исследователей найдется объяснение, почему Рудо, будучи слепым, совершал те великие подвиги, о которых нам всем известно. – лукаво улыбнулась Хепзиба. – И я сильно сомневаюсь, что Гелиос назначил бы первым претором севера слепого человека.

– Но ведь после Рудо не было известно ни об одном пеплорожденном. – сказал Феликс.

– Возможно, причина всех этих тайн кроется в том, что Небесный Синод объявил всех Детей Пепла исчадиями ада, которые оскверняют одно из великих Таинств. Рождение, если уж быть точным. Пеплорожденных ведь, как следует из названия, находят в горстке пепла, если не ошибаюсь? Символе порока и смерти. Да и давайте будем честны, господин Феликс, как часто вы всматриваетесь в глаза проходящих мимо людей?

– Ну, с этим я не могу спорить. – усмехнулся Феликс. – В последнее время в империи много кто прячет глаза. Так вы говорите, что их якобы видели в Вестерклове?

– Да. Как раз перед убийством командира городской стражи. – ответила Хепзиба.

– Командира стражи убили? – растерялся Феликс. – Как? Когда?

– А вы разве не слышали? – удивилась Хепзиба. – Его убил сам претор Рейн, сразу после турнирных поединков. Сейчас по всей империи только об этом и говорят. Рейн обвинил господина Стенториана в измене империи, и в сговоре с повстанцами.

– Добрые боги действительно сошли с ума, раз позволили такому случиться. – встревоженно проговорил Феликс. – Рейнор Стенториан никогда не поддерживал повстанцев… Ну, мне так кажется. – Феликс попытался предать голосу отрешенный тон, но весть о смерти капитана стражи, которого он хорошо знал и уважал, придало его голосу чуточку скорби. – О нем всегда отзывались лишь положительно. Я слышал, что он всегда оставался верен чести, и своей работе. – поспешил прибавить он. – известие о смерти капитана стражи Вестерклова не на шутку взволновало Феликса. Он был уверен, что Рейнор Стенториан никогда не сотрудничал с повстанцами. Так почему же его убили?

– Я удивлена, – Хепзиба сверкнула глазами, – что такой человек как вы, Феликс Лихт, не знает о столь громком событии.

– Я… Что? – растерялся Феликс. Он не мог вспомнить, когда именно назвал свою фамилию Хепзибе. И тогда ему хватило ровно одной секунды, чтобы понять, что его личность была раскрыта. – Так значит вы знаете, кто я, госпожа? – натянув на лицо вежливую улыбку, проговорил Феликс.

– Вы довольно знамениты… в определенных кругах, разумеется. – ответила та.

– Прошу извинить мою бестактность, почтеннейшая, но с кем я имею честь говорить? – все еще улыбаясь, спросил Феликс. – Безусловно, если отпустить тот факт, что вы просто очень прелестный собеседник.

– Как видите, – Хепзиба опустила взгляд на корзинку, которую держала в руках, – сейчас я обычная «дама с гусыней».

– Действительно, вы самая достойная «дама с гусыней», которую я встречал в своей жизни. – учтиво проговорил Феликс. – Но кем вы станете, когда мы приедем в Эль-Хафа?

– Возможно, я стану тем человеком, с кем вы захотите непременно встретиться, господин Феликс. – ответила Хепзиба. – Вы сказали «мы», но, насколько мне известно, вы держите путь в Меридиан.

Слова Хепзибы еще сильнее встревожили Феликса. О том, что он едет в Меридиан он точно никому из этого каравана не говорил. Он специально оплатил поездку до Эль-Хафа, чтобы перестраховаться. Да кто она такая?

– У вас ко мне какое-то дело, моя дорогая леди? – спросил Феликс, покосившись на спящих торговцев.

Хепзиба уловила его взгляд, и издала негромкий смешок.

– Не стоит так волноваться, господин Феликс. Вы ведь не думаете, что чай с ликером способен так уморить того, кто этот самый ликер и продает?

Феликс еще раз бросил встревоженный взгляд на торговцев, и с облегчением заметил, что их грудь мерно поднимается и опускается, словно тихие волны в солнечный день. Наверное, им подмешали снотворного порошка.

– Честно признаться, меня поражает ваша осведомленность, дорогая Хепзиба. – проговорил Феликс, устало откидываясь на спинку сиденья. – И ваши слова вызвали у меня определенный интерес. Но известно ли вам, что в Меридиане я пробуду совсем недолго, и потом мне придется отправиться в места куда более далекие.

– Вы имеете в виду другие страны? – поинтересовалась Хепзиба.

– «Похоже, она не знает, куда именно я направляюсь». – подумал Феликс, заметив легкий интерес, промелькнувший в черных глазах немолодой дамы.

– Да. Я держу путь в Старые Города. У меня там, сами понимаете… дела.

– Надеюсь, что прежде чем разбираться с вашими чрезвычайно важными делами, вы все-таки найдете меня в Эль-Хафа. – проговорила Хепзиба, и протянула ему сложенный кусочек пергамента. Он был такой маленький, что без труда протиснулся бы в замочную скважину. Развернув его, Феликс увидел лишь две красиво выведенных буквы «Х.Х.» и печать в виде перекрещенного месяца и крылатого меча, которую он до этого никогда не встречал. Объяснять, что делать с этим кусочком пергамента, маленькому вору не требовалось. Свернув записку, Феликс убрал ее в маленький карман, который находился в рукаве его куртки.

Вечером их караван уже пересек границу между центральной и южной провинцией. Зеленые луга и редкая лесная растительность еще мелькала за окном, когда их карета остановилась около высокой, трехэтажной гостиницы, которая находилась на южном тракте. Сняв себе просторную комнату, Феликс сразу поднялся на нужный этаж, прихватив с собой кувшин лирийского вина. Ему предстояло хорошенько обдумать предложение Хепзибы, ведь вряд ли та хочет пригласить его для обычной светской беседы. Сомневаться не приходилось – эта дама хочет поручить ему какую-то сложную работу. Проведя час в раздумьях, Феликс все же решил встретиться со своей новой знакомой в Эль-Хафа. В первую очередь его интересовала сама личность Хепзибы, хотя, деньги тоже играли немаловажную роль.

Еще раз прикинув в голове все риски, Феликс встал с мягкого пуфа, и направился к окну, чтобы подставить лицо освежающему южному ветерку, который дул с лазурных берегов Низкого озера, напрямик через зеленое царство Банафрита. Наблюдая за красивым закатом, который на юге окрашивал небо не в алые, как это принято, а в пурпурные тона, Феликс заметил какое-то легкое движение в небе. Сначала ему показалось, что это просто стая непоседливых птиц выписывает в небе свои веселые хороводы, ловя вечерних мотыльков и наслаждаясь теплыми дуновениями ветерка, но присмотревшись внимательнее, он понял, что на птиц это мало походило. Нечто темное двигалось по небу, плавно расползаясь во все стороны, словно тень огромного кальмара, и чем дольше Феликс смотрел на эту тень, тем любопытнее ему становилось. Больше всего это походило на то, будто кто-то поджег небосвод черным пламенем, которое медленно, словно густой мед, расползалось во все стороны.

Феликс завороженно смотрел на темные языки, которые все больше расходились по небу. В какой-то момент они разрослись настолько, что на мгновение закрыли собой заходящее солнце, погрузив комнату в глубокую предвечную тьму. Всего лишь миг Феликс всматривался в манящую черноту, будто в окошко глубокого колодца, на дне которого покоились неведомые богатства. Ему захотелось прикоснуться к этой таинственной и манящей пустоте, сорвать ее, узнать, что же скрывается за ее волшебными шелками. Но как только Феликс поднял руку, чтобы попытаться дотронуться до этой чарующей тьмы, наваждение тут же вспыхнуло ярким светом, словно в ее центре засияла очень яркая звезда, и тут же растворилось, будто и не существовало. Лишь в последнюю секунду Феликс увидел, как белый огонек, что сиял в центре этой черноты, скрылся за горизонтом, как кинутый в озеро драгоценный камень. Феликс так и застыл с поднятой рукой, совершенно обескураженный. Какое-то время он пытался понять, что он сейчас увидел, и было ли это на самом деле. Все показалось ему непонятным сном, который вдруг вырвался из своего запредельного царства в реальный мир. Может быть это алкоголь так на него подействовал? Еще раз бросив недоуменный взгляд на мягкие краски заката, маленький никс закрыл окно, и, вернувшись в комнату, улегся на целую гору пушистых подушек. И прошло лишь пара мгновений, прежде чем он погрузился в сладкие объятия сна.

***

На следующее утро Феликс решил перед своим отъездом разузнать у гвардейцев, которые сопровождали их караван, кем на самом деле была Хепзиба. Но хмурые взгляды воинов донесли до него все гораздо раньше, чем невнятные отговорки о том, что личность Хепзибы для них совершенно ничего не значит, и что их наняла торговая гильдия для охраны товаров, а не эта незнакомая им леди.

Как обычно, их картеж двинулся в путь, когда роса только-только высохла. Осеннее солнце в этих краях палило не хуже, чем в самый жаркий летний день где-нибудь в центре империи. Ближе к обеду последние зеленые саванны, напоминающие плешь релиморского священнослужителя, окончательно сменились песчаными дюнами, похожими на желтые сугробы. Компанию Феликсу теперь составляли лишь двое торговцев, обсуждающие оскорбительно высокие пошлины, которые в последнее время приходилось платить за перевозку товаров по морю. Хепзиба же, по всей видимости, сегодня решила поехать в другой повозке. Все шло спокойно, пока во второй половине дня их кортеж вдруг перестал двигаться.

– Что такое? – спросил Феликс у гвардейца, который сидел на лошади рядом с их окошком.

– Там кто-то на дороге. – ответил он, указав перед собой.

Открыв дверь, Феликс высунул голову и увидел, как несколько человек толпятся около какой-то груды тряпья, лежавшей посреди имперского тракта. Уперев руки в бока, они с обеспокоенными лицами что-то обсуждали между собой. Затем, один из гвардейцев наклонился к черной куче, и поднял ее на руки. Оказалось, что это был человек в рваных одеждах из черной мешковины. В памяти Феликса тут же вспыхнули образы странных бледнолицых наемников, с которыми он дрался на злополучной поляне. Но, к счастью, у этого незнакомца кожа была обычного цвета, даже наоборот, загорелая, цвета зрелого каштана. И тут Феликс увидел, что его несут прямо к их карете.

– Очередной несчастный бедолага, который не рассчитал своих сил? – спросил один из торговцев, когда гвардеец укладывал незнакомца на одну из скамеек. – Это уже пятый на моей памяти.

Феликс увидел, что незнакомец был очень старым. Его худую лысую голову покрывали морщины, и загорелая кожа походила на кору векового дуба. Сходство со старым деревом ему придавал и крючковатый нос, похожий на кривой отросток, который теперь высовывался из-под черной кучи тряпья. От внимания Феликса так же не ускользнуло и то, что губы старика беспрестанно двигаются, будто он ведет с кем-то оживленную беседу, вот только при этом он не издавал ни единого звука.

– Бедняга совсем умом тронулся от жары. – сказал Феликс. – Нужно срочно дать ему воды.

Наполнив чашу холодной водой, он поднес ее к губам измученного старика. Тот сразу же прильнул к спасительной жидкости, придерживая дрожащими руками чашу. Феликс заметил, что пока тот пил, губы его продолжали двигаться в беззвучной беседе, отчего значительная часть воды пролилась мимо рта.

Скоро караван вновь тронулся с места. Прошло около часа, прежде чем их новый спутник заснул, но при этом его поведение стало еще более странным и пугающим. Лежа с закрытыми глазами, он продолжал иногда шевелить губами, и время от времени махал руками, будто отгоняя невидимых комаров, мешающих ему спать. Было решено довести его до Меридиана, и там отдать на попечение целителям церкви Шести Владык. До города оставалось совсем немного, и на следующий день они уже должны были достигнуть разноцветных крепостных стен Столицы-Всех-Вин.

Вечером, когда Феликс сидел в комнате очередной придорожной гостиницы, ему показалось, будто кто-то светит в его окно, стремясь привлечь внимание. Свет был настолько ярким, что Феликс на какой-то миг растерялся, раздумывая над тем, что же может испускать такое непривычное свечение. Больше всего это походило на свет полуденного солнца, хотя на дворе уже была глубокая ночь. Подойдя к окну, он обнаружил, что свет пропал, будто его и не было. Но это нисколько не обеспокоило Феликса, который привык всему находить логическое объяснение. Так как его комната находилась на первом этаже, то он решил, что это просто гвардейцы с фонарями в руках делают обход карет, которые стояли рядом с его окнами. Подтвердило его догадку и то, что он увидел, как этот свет опять блеснул в конюшнях, где стояли торговые повозки, и где на ночь расположились гвардейцы вместе с изможденным бедолагой.

На следующее утро компанию Феликсу составил один лишь безумный старик. Как и до этого, тот вел немые разговоры с воображаемыми собеседниками, и временами издавал стоны и тыкал кривым пальцем куда-то в пустоту.

– И почему боги дают мне в спутники одних лишь сумасшедших? – вслух подумал Феликс, подходя к старику, и протирая его лоб мокрой тряпкой. У того был жар. – Сколько же ты был в пути, что тебя так разморило?

Глаза старика были так плотно зажмурены, что складывалось впечатление, будто он намеренно не хочет их открывать, словно боясь, что увидит нечто нестерпимо ужасное. Феликс вообще не помнил, чтобы тот хоть раз их открывал за все время пути. При этом старик пил, и даже принимал пищу, и все это делал с закрытыми глазами.

– Видать, твой мир куда интереснее моего. – снова проговорил Феликс, наблюдая за стариком, который все еще продолжал шевелить губами. – По крайней мере у тебя, похоже, там есть хорошие собеседники. – хмыкнул он.

Он уже собирался вернуться на свое место, как сухая, похожая на ветку рука крепко вцепилась в его воротник. Хватка старика оказалась настолько сильной, что ему мог бы позавидовать любой молодой кузнец или конюх. Феликс попытался было освободиться, но старик еще сильнее сжал пальцы.

– Милостивая Дева, откуда у тебя столько силы? – пыхтя, проговорил Феликс, пытаясь разжать кривые пальцы. – Во имя всех святых, кто-нибудь, помогите же мне! – он хотел было открыть окно, чтобы позвать гвардейца, но старик не дал ему этого сделать. С еще большей силой он подтянул Феликса почти вплотную к своему лицу, и с его губ, наконец, сорвались слова.

И в этот момент карету наполнили монотонные звуки, больше всего похожие на какие-то жуткие церковные песнопения. Феликс попытался крикнуть, но его возглас потонул в нескончаемом потоке леденящих кровь звуков. Маленький вор не понимал, как это охранники не слышат всего этого безумного пения, которое с каждой секундой все больше набирало силу. Он вытянул руку и стал бить о стенку кареты, в надежде, что хоть так сможет достучаться до сопровождающих караван охранников. Но и эти удары растворились во все нарастающем напеве безумного старика, к голосу которого теперь стали прибавляться и другие разноголосые мотивы, будто Феликс и вправду оказался в центре какой-то мрачной мессы. Старик пел на абсолютно неведомом языке, кривя свой беззубый рот, и все сильнее усиливая голос. Теперь Феликсу стало казаться, что звуки идут уже и за стенками кареты, как будто снаружи собрались еще несколько сотен людей. В этот момент он почувствовал, как рука старика резко дернулась, оторвав ему край воротника. Еще раз бросив взгляд на сморщенное лицо, Феликс увидел, что старик, наконец, открыл свои веки. Но самих глаз не было, и за место них маленький вор увидел лишь пустоту, из которой струился непроглядный черный дым. Он стал быстро наполнять карету, и вместе с этим маленький никс почувствовал, что хватка старика ослабла.

Рванувшись назад, окончательно оторвав воротник своей куртки, он, наконец, смог освободиться. Наощупь пробираясь к выходу сквозь наполнивший карету удушливый мрак, Феликс нашел ручку, и толкнул дверь. Он все еще ничего не мог разглядеть из-за плотного дыма, который вырвался вместе с ним наружу. Сделав шаг вперед, Феликс вдруг понял, что не чувствует землю. Его нога провалилась в пустоту, и сбитый с толку таким поворотом событий, Феликс потерял равновесие, повалившись вперед. Бешено стучащее сердце чуть не выпрыгнуло из его груди, когда он увидел, что карета висит высоко в небе. Феликс падал, наблюдая, как караван стремительно удаляется от него, скрываясь за черными облаками, в которых, словно гигантские маятники часов, качались два призрачных колокола и сверкали вспышки золотых молний. Его одежду трепал ветер, а сердце сковал всепоглощающий страх. Развернувшись, он увидел далеко под собой землю, покрытую снегом, словно белое покрывало. В этот момент что-то схватило его за шиворот, и, подняв взгляд, Феликс увидел огромного рогатого ворона, который был больше лошади. Падение прекратилось, и теперь Феликс с ужасом наблюдал, как под ним проплывают леса и заснеженные крыши бесчисленных домов. Без сомнений, он сейчас видел северную провинцию империи.

Тем временем ворон начал набирать высоту, устремившись к белым пикам высоченных гор. Сердце Феликса наполнил великий ужас, когда они стали пролетать над горным хребтом. Будто гибельный порыв, на него нахлынул леденящий душу страх. Феликс почувствовал, что под сонными вершинами гор затаилось невиданное доселе зло. Словно могильный червь, оно копошилось в холодных пещерах, заваленных снегом и покрытых льдом забытых всеми проходах. Феликс ощущал, как оно бурлит и рвется наружу, словно гнойный прыщ на теле прокаженного. Мирные каменные исполины, которые всегда вызывали у Феликса чувство спокойствия и гордости, в одночасье превратились в клетку с кровожадным чудовищем, способным разорвать весь мир на части. Маленький вор молил ворона и всех известных ему богов, чтобы тот поскорее унес его прочь, только бы больше не видеть этих молчаливых и равнодушных гор, с их проникнутой духом зла тайной.

Страх понемногу стал отступать, когда ворон еще больше набрал высоту. Теперь они летели к прямо к золотому солнцу. И по мере приближения, вокруг Феликса все больше сгущалась лишенная жизни тьма. Золотые лучи стали окрашиваться в черный цвет, будто кто-то пролил на них чернила, и не успел Феликс отойти от страха, как новая волна ужаса охватила его бедное сердце. От черного солнца исходило не меньшее зло, чем то, которое он почувствовал в горах. Древнее и могучее, но оно все же отличалось от того, другого. В горах Феликс ощущал грязное, поглощенное пороками и низменными желаниями, лишенное всяких нравственных устоев зло. То было гнилое царство, где обитали людские слабости и грязные мысли, принимающие самые извращенные формы. Сейчас же его сердце наполнило нечто иное, запредельное и неземное. Темные лучи несли печаль и горе, чувства, которыми нельзя испачкаться, но которые проникали в самую сущность человека, лишая его всяких красок и веры в жизнь. Словно гигантское сердце, черная звезда пульсировала, источая волны всеохватывающего отчаяния и страха.

Посмотрев наверх, Феликс увидел, что голова ворона приобрела черты того самого безумного старика, который сидел вместе с ним в карете. Он продолжал напевать свой монотонный гимн, который странным образом резонировал с пульсацией темного солнца. Не в силах закричать, Феликс почувствовал, что его сердце вот-вот разорвется от страха и нестерпимого хоровода злых чувств. Еще мгновение, и лапы ворона разжались, позволив тьме окончательно поглотить тело маленького никса.