Текст книги "Звезда Ворона (СИ)"

Автор книги: Илья ле Гион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 76 страниц)

– Интересно, сколько людей здесь горюет по-настоящему? – проговорил Феликс, глядя как один из всадников тащит в седле старую женщину, которая, судя по виду, потеряла сознание от перенапряженной слезной работы.

– Горе даже одного человека будет достаточным поводом, чтобы и другие смогли почувствовать его. – проговорил Дэй, который ехал рядом с ним на сером мерине.

– В том-то и вопрос – а найдется ли здесь этот самый несчастный, кто искренне оплакивает умершего правителя? – задумчиво проговорил Феликс, подавив ироничный смешок.

– Думаю, что один уж точно найдется. – со вздохом ответил Дэй.

Феликс какое-то время молча наблюдал за медленно продвигающейся толпой, а затем вспомнил о разговоре с Синохом, который произошел в пещерах.

– Ты знал, что Тенебрисы тоже отправлялись в Храмы-Города через год, после того, как туда ходил Гелиос? – сказал он, посмотрев на Дэя.

– Да, я знаю. – кивнул пастух. – Синох рассказал об этом, как только приехал в Стелларию. Но мне кажется, что цель их похода тогда не увенчалась успехом.

– И тем не менее тебя обеспокоила новость о том, что Анастериан подходил к плите. – напомнил ему Феликс.

– Да, это ненадолго насторожило меня, но, когда мы выяснили, что он так и не смог ей завладеть, меня оставили тревожные мысли. – задумчиво ответил Дэй.

– А что, если он и не хотел ее брать. – все еще глядя на Дэя, сказал Феликс.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, что если он мог что-то с ней сделать. Испортить, например. Кто знает, на что способно его темное сердце.

– Это невозможно. – Дэй ухмыльнулся, как это делают родители, услышав от ребенка какую-нибудь несуразицу. – Это божественная плита, и ее невозможно испортить.

– Тогда может быть он просто проверял ее подлинность. – высказал новую догадку Феликс. – Возможно он боялся, что кто-то до него мог украсть ее.

– Значит, его опасения были ненапрасные. – спокойно сказал Дэй. – Если это так, то нам не о чем беспокоиться. Плита у нас, и чтобы не задумали Тенебрисы, завладеть ей у них уже не получится.

Феликсу не очень-то понравилось то, с каким отрешенным чувством про это говорил Дэй. Ему самому казалось это событие очень важным, и что он что-то упускают из виду. Но Феликс больше не стал говорить об этом с Дэйем, решив обдумать поведение Анастериана в другой раз, и насладиться – как бы богохульно и бесчеловечно это не звучало – похоронами местного правителя. Традиции других народов, пусть и такие горестные, всегда были интересны Феликсу, и наблюдать такую сплоченность, хоть и не всегда справедливую, было весьма занимательно.

– Аристократы идут впереди? Не легко им, наверное, сейчас приходится. Нужно ведь показывать свою утрату и лить слезы. – спросил он у одного из наемников, а потом заметил, что это Серафиль. Он еще не так хорошо мог понять некоторые его жесты, а поэтому стал вертеть головой в поисках более подходящего собеседника.

– За них плачут их слуги, мальчик. – раздался голос Аньи у него за спиной.

– Как я могу видеть, вам тоже знакомы обычаи ашурийцев, госпожа Анья? – удивился Феликс.

– Чтобы понять это, не требуется разбираться в их традициях. – ответила капитан пиратов, обнажив свои акульи зубы в веселом оскале. – Аристократы и прочая знать везде одинакова, вне зависимости от земли, на которой они роют свои норы. Скорее солнце пойдет вспять, нежели из глаз этих надменных сухопутных крыс прольется хоть одна соленая капля.

Феликс не стал спорить с ней, хотя у него были весомые доводы против ее слов. Пусть и не все, но у Феликса есть несколько знакомых, занимающих высокие должности и даже имеющие титулы, и при этом обладающие добрым сердцем. Такие люди не станут просить своих подчиненных показывать горе, когда как сами будут испытывать его не меньше других.

Прошло полдня, прежде чем процессия стала поворачивать на запад, туда, где виднелись каменные шпили величественного некрополя, возведенного рядом с горами. К огромному разочарованию Феликса их отряд не стал поворачивать, и направился дальше, отделившись от основной массы. Ему хотелось увидеть то святое место, и сам ритуал погребения, а поэтому он решил, что на обратном пути точно должен заглянуть и посмотреть, как тут хоронят царей.

Когда они прошли достаточное расстояние, чтобы можно было наблюдать за гробом уже сбоку, Феликс заметил белую фигуру первосвященника, в руках которого пылал посох. В отличие от сопровождающих его людей, он шел пешком, твердо и с грацией передвигая ногами. И хоть лицо его было закрыто, Феликсу показалось, что он ведет беседу со всадником, который ехал рядом с ним. Приглядевшись, маленький никс понял, что этим всадником была высокая женщина с длинными седыми волосами. Это немного озадачило его, так как рядом, кроме плакальщиц, больше не было ни одной женщины, и уж тем более на коне.

– Что это за дама, рядом со священником? Та, что на черной лошади. – спросил он у Эскера, поравнявшись с наемником. Но тот лишь пожал плечами и направил свою маску на Серафиля.

– Ты знаешь кто это? – спросил он у своего друга.

Немой наемник стал что-то показывать, а затем указал пальцем на расплавленную часть своей железной маски.

– Серафиль сказал, что эта женщина прибыла из Норна, как раз после того, как ашурийцы перекрыли их порты. Но его озадачила ее свита, которая присоединилась к ней в Ашуре. – Эскер кивнул в сторону еще нескольких всадников, которые ехали позади женщины. – Видишь их? Пять воинов в красном? Это сталепомазанные паладины из Алгобсиса. Военная элита тех мест, говоря простыми словами. Их можно сравнить с Клыками Императора.

Услышав слова Эскера, Феликс поднял брови в удивлении. Клыки Императора были лучшими преторианцами и телохранителями императора Стелларии, и считались самыми умелыми воинами империи. Четыре бойца, отобранные из имперской лейб-гвардии, всегда сопровождали правителя, куда бы он не пошел. А еще, помимо «клыков», существовали и «когти». Двадцать убийц, выполняющих особо опасные и важные разведывательные поручения. В Стелларии так и говорили – что «клыки» всегда на виду, тогда как «когти» спрятаны, но от этого не менее опасные. Но когда Феликсу удалось получше рассмотреть этих самых паладинов, его сердце охватил леденящий страх, а глазам было трудно оторваться от стальных лиц тех воинов. Складывалось впечатление, что на их головы надели железные шлемы, а затем расплавили их.

– Что с их головами? – все еще не в силах оторваться от страшного зрелища, проговорил Феликс. – Они выглядят так, будто их окунули в расплавленный металл.

– Твои слова оказались близки к истине даже больше, чем ты можешь себе представить, мой друг. – тоже разглядывая паладинов сказал Эскер. – Их головы и правда окунули в расплавленную смесь стали и ртути. В наших архивах есть подробные описания этого чудовищного ритуала, который в Алгобсисе считается священным. Естественно, их окунают в расплавленное железо не голыми. – добавил Эскер, увидев, как у Феликса расширились глаза от удивления. – Сначала головы самых достойных и сильных воинов, которые прошли нужные испытания и доказали свою непоколебимую веру, обматывают корой вечного древа. Ее несколько дней смачивают в разных травяных настойках, а поэтому она некоторое время защищает кожу от ожогов. Головы паладинов опускают в расплавленную сталь еще семь раз в течении нескольких лет, пока кора не истлеет и железо не соединиться с лицом.

– Святая Силестия, Мать всех безумцев. – испуганно проговорил Феликс. – Но как же они едят, если на их лицах эти кошмарные маски?

– В первое время, когда сталь только начинает твердеть, их поют молоком, смешанным с травами и кровью. – рассказал Эскер, и по интонации его голоса Феликсу стало понятно, что его забавляет видеть реакцию маленького никса. Сам он, наверное, уже давно ко всему этому привык. – Сама же маска, из-за того, что в сталь замешены и другие податливые металлы, со временем становится очень гибкой, и тогда паладины уже могут принимать твердую пищу. Но даже это еще не конец, ведь самым достойным из них, тем, кто возвысился и был одарен милостью верховного понтифика Алгобсиса, выпадает шанс снять эту маску…

– Довольно. – прервал его Феликс. – Я уже достаточно услышал, чтобы меня мучали кошмары в ближайшие несколько ночей. Не нужно больше говорить про этих безумцев. – Феликс вздохнул, пытаясь успокоить свое взволнованное сердце. Его мысли вновь вернулись к женщине, и он решил поговорить о ней. – Выходит, что это очень важная особа, раз ее сопровождают такие сильные бойцы. – подумал вслух Феликс, еще раз посмотрев на женщину. Может быть это была игра теней, но ему показалось, что черный конь, на котором ехала женщина, имел на лбу закрученный рог. – Ты сказал, что она прибыла из Норна? Может быть такое, что она королева, или кто-то из правящей верхушки?

– Нет. – помотал головой Эскер, и тоже перевел взгляд на всадницу. – В этих краях уже давно не было правителей-женщин. Скорее всего она прибыла сюда откуда-то из других земель. Ашур поддерживает связи с некоторыми мелкими государствами, которые находятся за морем. Может быть это представитель одной из таких стран.

– А эти самые паладины… милостивые боги, они ведь так и не уйдут теперь из моей головы! А, ну и пусть… Я лишь хотел спросить – они ведь тоже подчиняются ашурийцам?

– Нет, Алгобсис ни от кого не зависит, и появление тут паладинов очень необычно, учитывая, что я никогда не слышал, чтобы они покидали стен своего города. Но, с другой стороны, на этой забытой богами земле часто происходят необычные вещи, и не стоит уделять им пристальное внимание, если они тебя не касаются.

Феликс долго думал над словами Эскера, и все же не смог так легко смериться со странными совпадениями, которые начали преследовать их. Возможно, ему и правда не стоит волноваться о странностях, которые творятся в этом проклятом месте, ведь их будет еще предостаточно на их опасном пути.

Глава 13. Море травы

– Держи меч всегда перед собой, и не позволяй противнику приблизиться. – сурово проговорил Хьефф, делая очередной выпад в сторону Феликса замотанными в ткань ножнами. – Следи за равновесием, и старайся не нападать первым. Выжидай случая, парень.

Феликс, который, путаясь в плаще и отступая назад под градом сильных и быстрых ударов, не мог понять, как он может контратаковать, когда наемник просто не оставляет ему и шанса на это. Действия его старого учителя шли вразрез с объяснениями. Несколько раз Феликсу удалось провести своими ножнами по мускулистой руке Хьеффа, но в реальном бою этих царапин будет явно недостаточно, учитывая, что удары бородатого наемника уже давно бы превратили его в груду окровавленных останков. Чувствуя тупую боль по всему телу, Феликс отбежал еще на несколько шагов и вытянул перед собой руку.

– Все… Довольно… – тяжело дыша, прокряхтел он, держась за сердце. – У меня сейчас… руки отвалятся.

Краем глаза Феликс увидел, как сбоку к нему быстро подбежала неуклюжая тень, а затем над его головой раздался восхищенный голос Милу.

– Вы очень хорошо держитесь, господин Феликс, это уж поверьте, получше чем раньше-то. – проговорил здоровяк, протянув ему меха с водой. – На этот раз вы получили гораздо меньше ударов, чем до этого.

– Прогресс действительно есть. – насмешливо вставил Арель, который вальяжно разместился на краю одной из телег. – Теперь ты научился умирать таким образом, что твое тело почти что можно будет опознать.

Феликс презрительно посмотрел в сторону вспыльчивого капитана, а затем сделал большой глоток из мехов. Другие наемники так же сидели кто-где, и с некоторым интересом наблюдали как Феликса учат азам фехтования. Маленький никс сам попросил обучить его управляться с мечом, и вот уже третий день жалел об этом необдуманном решении.

– Между прочим, господин Арель, я уже сражался в настоящей битве, и должен вам сказать, что даже смог одолеть троих противников. – гордо объявил Феликс, когда дыхание вернулось к нему.

– Если ты имеешь в виду битву против крапивы и одуванчиков, то ты неплохо держишься, победитель сорняков. – сказала Анья, которая в это время чистила свою трубку.

Феликс ничего не ответил на это заявление, и молча направился к костру. Легкий, немного холодный ветер приятно освежал лицо, и приносил с собой запах свежей травы и цветов. Прошло уже полмесяца с того момента, как они покинули стены Ашура и направились на юг. Поначалу их путь проходил через гористую местность, где почти на каждом шагу располагались оббитые железом форпосты ашурийской армии. Не проходило и часа без того, чтобы впереди не возникла очередная черная башня или затянутый дымом лагерь с десятком-другим воинов, а то и с целым гарнизоном, включающим в себя боевые машины и прирученных, закованных в тяжелую броню, зверей. Пейзаж поменялся лишь спустя шесть дней, когда за место сухой и небогатой растительности им стали попадаться зеленые насаждения, а затем, по прошествии еще двух дней, перед глазами Феликса раскинулось необъятное море из травы, которое тут называли степи М’нур. Бескрайние зеленые луга и равнины уходили до самого горизонта, а сама трава была такой мягкой и необъяснимым образом плотной, что казалось, будто каждый день за ней ухаживает целая армия садовников. Время от времени им на пути попадались небольшие деревушки и развалины древних городов. Особенно часто им встречались разрушенные статуи древних правителей, заросшие мхом и травой, будто утопающие в глубокой трясине путешественники. И все же, даже в этом, казалось мирном и спокойном крае, нашлось место железным исполинам и военным машинам ашурийцев. И пусть сейчас они встречались не так часто, Феликс уже несколько раз увидел их боевые посты, оскверняющие скрежетом железа и едким дымом эти девственные луга. Когда они только вступили на эти земли, Эскер рассказал ему, что не стоит обманываться столь умиротворяющими видами, ведь даже у самой ядовитой змеи может быть красивый окрас. Степями М’нура владели верхние пикты – народ свободолюбивый и дикий, но не настолько, чтобы не подчиняться своим воинственным соседям. Пикты были кочевниками, и занимались разведением самсонских жеребцов – одних из самых выносливых животных в Кальдерасе, которые превосходили обычных лошадей по силе и размерам в два раза. Но под стальным гнетом Ашура, пикты, помимо разведения лошадей, занимались и поиском рабов, а поэтому всем незнакомцам нужно было быть особенно осторожными, чтобы не попасть в их крепкие руки.

– Я читал, что верхние пикты были одними из тех, кто первыми, вместе с норнами, покинули Самсонские пустоши на кораблях. – сказал Феликс на следующий день, когда они вновь двинулись в путь по зеленым холмам. Рядом с ним ехала Анья, и большие белые облака, которые уходили за горизонт, напомнили ему огромные паруса исполинского корабля, на котором, возможно, и отправились в свое долгое путешествие первые мореплаватели. А с кем, как не с пиратом, лучше всего поговорить о мореходстве?

– Ха, эти не знающие чести болотные клопы не вправе называться людьми моря. – с презрением и плохо скрываемой яростью проговорила она. – Эти жалкие трусы не преодолели и половину владений моей Матери, когда повернули назад. Они испугались груза нашего общего греха, и не пожелали разделить ответственность за проступки, которые наши общие предки совершили во время своего путешествия.

– Вы уже не первый раз говорите об этом «грехе», но я так и не понял, в чем заключается его страшный смысл. – стараясь не смотреть на Анью, как бы между прочим, проговорил Феликс. Он чувствовал, что это очень больная и невероятно важная тема для Аньи, и поэтому не хотел как-то разозлить ее. Прежде чем заговорить, капитан пиратов выдержала долгую паузу, видимо, обдумывая слова.

– Это случилось во Вторую эпоху, которую, во многих источниках принято называть – Эпохой Греха или Исхода. – наконец начала она, устремив свой хищный взгляд в даль, словно пытаясь увидеть картины тех лет. – Тогда мир переживал поистине темные времена, мальчик, и люди массово отрекались от богов, в угоду своим низменным желаниям. Они покидали свои прежние дома, стараясь забыть святые места, которые хоть как-то напоминали им о их прежней жизни. Норны и пикты первыми решили покинуть континент на кораблях, и как ты уже знаешь, многим это действительно удалось. Но по пути в новый мир, они набрели на морское королевство, которое впоследствии подвергли безжалостному разграблению. Но жадность и насилие было не главной их ошибкой. Опьяненные кровавым безумием и собственной безнаказанностью, они осквернили алтари одного очень древнего покровителя морей, за что впоследствии и поплатились. Я не знаю, кому именно поклонялись жители того королевства, как и не знаю название этого королевства, но многие полагают, что это было место, где сейчас располагается Арно-Очинг.

– В Арно-Очинг действительно царит многобожие. – задумчиво пробормотал Феликс, почесывая отросшую за несколько дней щетину. – Трудно найти другую такую страну, где было бы столько много разнообразных религиозных течений. – сказав это, Феликсу тут же пришла в голову мысль, что одна из небесных скрижалей храниться именно в Арно-Очинг.

– Я сказала, что это было тем местом, но ни слова не упоминала об арнистрийцах. Умей слушать, мальчик. – Анья не выглядела раздраженной, а скорее сосредоточенной. Это был редкой момент, когда она не скалила свои акульи зубы в злорадной улыбке. – Потомки арнистрийцев прибыли из Зерзуллы задолго после набега норнов и пиктов. Так или иначе, гнев того неведомого бога их не коснулся, что нельзя сказать о тех, кто разрушал храмы. Большинство пиктов испугались последствий, и вернулись обратно в Самсонские пустоши, обосновавшись в этих степях.

– Вы сказали о последствиях и проклятии. – осторожно проговорил Феликс. – Вы имеете в виду ту жажду убийств, которая овладевает вашим… народом?

Анья кивнула, прежде чем дать ответ.

– Да. Пираты – это потомки северных норнов, которые оскверняли те храмы. Мы, дети моря, не можем жить без насилия и разбоя, но также мы помним, что сделало нас такими. Мы берем на борт священников, которые напоминают нам о том, что мы сотворили с храмами, и то, как Рогатая Мать была милостива к нам, позволив остаться в своих соленых водах. Но есть места, в которые мы не можем ступать. Святые места.

– Это связанно с тем проклятием? Поэтому вы не можете сопроводить нас до Храмов-Городов? Может ли быть такое, что те оскверненные храмы были частью этих сооружений?

– Возможно. – пожала плечами Анья. – Я уже сказала, что не знаю какому богу они принадлежали.

На короткое мгновение лицо Аньи приобрело скорбный вид, но затем в ее желтых глазах вновь заблестел хищный огонек, смешанный со свойственной ей зловещей веселостью. Феликс, который и до этого общался с алхимиками, давно заметил, что все они страдают от переизбытка безумного задора и радости, порой совершенно неуместного, сродни с пьяницами, оказавшимися на похоронах. Это иногда пугало его, так как он не мог понять, о чем думает человек, который все время улыбается и веселиться, даже тогда, когда вокруг царит уныние и горе.

Больше Феликс не стал расспрашивать Анью, которая до конца дня, по своему обыкновению, начала перекидываться оскорблениями с Хольфом. В этот раз она была особенно красноречива в своих язвительных, переполненных ядом речах, а в конце досталось даже и Арелю, которого Анья назвала «безмозглой устрицей, вылезшей из задницы дохлого кита».

Новый день не принес ничего нового, кроме легкого тумана. Он не был таким плотным, как тот, который Феликс видел, когда они посещали Альта-Петре, но все же разглядеть линию горизонта теперь было гораздо сложнее. Несколько раз они пересекали вброд небольшие речушки, и Феликс, неудачно поскользнувшись на мокром камне, упал в холодную воду. К счастью, его тут же вытянул и поставил на ноги Синох, который теперь не выпускал его из поля своего зрения. Из-за этого казуса им пришлось сделать привал гораздо раньше положенного времени, чтобы высушить промокшую одежду и сапоги.

Ночь в этих зеленых лугах была столь же удивительна и загадочна, как и сам проклятый континент. Когда день умирал, то вместе с темнотой приходила и странная, меняющая обыденные звуки тишина. Треск костра, тихие разговоры и другие привычные человеку голоса здесь казались какими-то другими, ненастоящими, словно их кто-то имитировал, как это бывает на спектаклях в ярморочный день. Но больше всего Феликса заинтересовали звезды.

– Никак не пойму, – проговорил Феликс, когда вместе с Милу и Эскером сидел у костра, выставив перед огнем свои промокшие сапоги, – мне лишь кажется, или звезды здесь действительно имеют другой порядок? – он указал пальцем на маленькие огоньки на ночном небе. – Я не вижу ни Льва, ни Моста. А у Вдовы отсутствует рука – трех звезд в ней не хватает.

– Ты прав, здесь действительно другие звезды. – кивнул Эскер. – Но у меня нет ответа, почему они меняют свое расположение. Мы просто привыкли к ним, вот и все. Звезды не таят в себе такую опасность, как песчаные уховертки и дикарские племена, а поэтому мы не беспокоимся о том, какое место на небе они себе выбирают.

– Это старые звезды, человечек, вот в чем все дело. – прохрипел у него за спиной низкий голос, и к ним приблизилась растрепанная фигура Хольфа. – Забытые, звезды-то. В новом свете они другие, это понятно. А тут все по-старому, как раньше было. Это потому, что Король-бог забыл их поменять, вот они и светят как светили раньше.

Высокая фигура никса, и его северный говор напомнили Феликсу простака Халда. Интересно, как он там? Они вместе с Гантэром уже должны были обосноваться в каком-нибудь поселении лесных никсов, чтобы втереться в доверие и начать набирать новых повстанцев. Эти мысли заставили Феликса вспомнить и о своей задаче, но он пока не встретил ни одного ферасийца. Хотя, это не сильно расстроило Феликса, так как он понимал, что скорее всего их поселения находятся гораздо дальше этих мест. Он уже успел, все что мог, расспросить у Серафиля, который был разведчиком и должен был знать континент гораздо лучше других наемников. С помощью Эскера, тот рассказал, что действительно знает о нескольких поселениях великанов, но, по его словам, это были всего пара деревень, и что они ведут обычный, мирный образ жизни. Но также он сказал, что есть земли, между владениями Ашура и Алгобсиса, которые еще не обследованы, так как они находятся дальше привычных путей, по которым следуют наемники, а поэтому их не особо изучают. Возможно, именно там и живут остальные великаны. По крайней мере Феликс надеялся на это.

– Ты разбираешься в звездах? – удивленно спросил Эскер, когда Хольф уселся рядом с Милу, который испуганно посмотрел на внушающего дикость соседа.

– Конечно. Ха, старый Хольф видел столько звезд, сколько тебе уже никогда не увидеть. А одну даже украл. – гордо выпятив грудь возвестил он.

– Украли звезду? – с придыханием переспросил Милу, расширив свои и без того большие глаза.

– А то как, конечно украл. Мою Солвиг. – сказал Хольф, и на мгновение его взгляд наполнился чем-то беспредельно теплым, и Феликсу даже показалось, что грязное лицо никса вдруг преобразилось, превратившись в абсолютно чистое и нетронутое временем. Но это была лишь иллюзия от пламени костра, так как через долю секунды оно вновь стало грязным и неопрятным, а Хольф, хлестко ударив ладонью по широкой спине Милу, громко рассмеялся. – Нету ничего, чего бы старый Хольф не смог бы взять себе!

– Так вы вор! – в голосе Милу прослеживалось удивление, смешанное с обвинением. – И господин Феликс тоже, правда ведь? – он перевел взгляд на Феликса, который тут же закашлялся, услышав эту оскорбительно неприкрытую правду, и вода из фляги пролилась ему на рубашку.

– Пресвятая Силестия, что ты такое говоришь, юноша? – возмущенно проговорил Феликс, покосившись на своих соседей. – Разве можно называть доброго человека, который чтит все святые заветы, вором?

– Но ведь вы сидели в тюрьме, вы сами мне такое сказали. В белланийских казематах. – Милу выглядел растерянным, и стал переводить взгляд с одного своего собеседника, на другого, будто надеясь, что они подтвердят его слова.

– То, что я совершенно необоснованно был заточен в кошмарной тюрьме не значит, что меня можно обвинить в воровстве, Милу. – Феликс вновь приложился к фляге. – Это было подлое, и совсем надуманное обвинение.

– А еще вы сидели в тюрьме Эль-Хафа… -

– Милостивая Дева, Милу! Уж на что и следует повесить кандалы, так это на твой длинный язык! Воистину, это место оставлено богами, а иначе как объяснить то, что они позволили оболгать своего смиренного слугу?! Разве ты сам не сидел рядом со мной в том же месте? Выходит, ты такой же вор, как и я.

– А разве нет? – Мило оказался полностью озадачен. Похоже, все это время он считал себя преступником, хотя Феликсу казалось, что он втолковал здоровяку, что тот не совершал никаких противоправных действий.

– Ну конечно же нет, глупый мальчишка! Что ты такое говоришь? Я же тебе объяснял, что тебя подставили, как и меня!

– Ты отбывал срок в Белланиме? – встрял в их перепалку Эскер.

– Сказать то, что я отбывал там заслуженное наказание будет в корне неверно, но и отрицать тот факт, что я действительно какое-то время пробыл на первых ярусах Лимба – совершенно незаслуженно пробыл, хочу заметить – я тоже не собираюсь.

– Мне всегда казалось, что цепные ведьмы беспристрастны в своих суждениях. Зачем им понадобилось заковывать в свои цепи невинного человека? – задумчиво проговорил Эскер, но в его голосе прослеживались хитрые, веселые нотки.

– Мы сейчас говорим о слепых девах, разве нет? – нахмурившись ответил Феликс. – Какую справедливость можно ждать от тех, у кого нет глаз?

– И старик Хольф тоже не вор! – громко возмутился лохматый никс.

Тут уже настала очередь Феликса издать злорадный смешок.

– Ха, не вор, говоришь? Да мы все видели, как ты уволок половину пиратской кухни, когда Анья тебя схватила.

– Что ты там пропищал, мышонок? Раз Хольф их забрал, то они уже его! – парировал его слова никс.

– В цивилизованном обществе это и принято называть воровством. – проговорил Феликс, украдкой посматривая на Хольфа, чтобы определить степень его раздражения. Но, к удивлению Феликса, его слова вызвали у старого никса лишь веселую улыбку.

– Если ты не можешь что-то удержать в своих руках, то значит это тебе не нужно. – просто ответил Хольф. – И не важно, что это – кружки, картины или жизнь. Я заберу все, если тебе это не нужно.

– Звучит как отговорка разбойника. – хмыкнул Феликс. – С таким же успехом любой убийца может сказать, что жизнь его жертвы была ей не нужна.

– Хольф не убийца. – тут же возразил тот.

– Да-да, мы в этом тоже убедились все на том же пиратском корабле. – закатил глаза Феликс. – Может быть найдем куда более добрую тему для разговора? Мы вроде бы как говорили о звездах, верно?

– Звезды как звезды. – пробубнил в бороду Хольф, приложившись к меху с вином.

На этом их разговор был закончен, и Хольф, поднявшись на ноги, направился к группе наемников где сидели Дэй и Эн. Наемники пели какую-то старую песню, и Хольф поспешил присоединиться к ним, наполнив их тихие мотивы своим грубым басом. Странно, но Феликс приметил, что с момента их прибытия настроение у большинства сопровождающих его людей намного улучшилось, и они больше не выглядели угрюмыми призраками, слоняющимися туда-сюда и выполняющие какие-то однотипные задачи. Теперь он куда чаще слышал веселые песни, или просто трели флейты или вестеркловской цитры, которые кто-то прихватил с собой в путешествие. И все же, сколь душевной не была бы атмосфера в их компании, Феликс чувствовал некое непривычное присутствие, накатывающее на него всегда, как только в этих местах заходило солнце, будто из темноты на него кто-то смотрит.

На следующий день им пришлось столкнуться с первой грозой в этом, казалось бы, безмятежном месте. Тучи настигли их совершенно неожиданно, появившись из-за холма, как шайка пьяных и шумных разбойников, нападающая из засады. Помимо резкого появления, сами тучи находились намного ближе к земле, и казалось, будто до них можно дотянуться рукой. Огромные, искрящиеся молниями, они напоминали горы, которые неумолимо приближались, грозясь обрушиться на их головы всей своей массой. Их группе пришлось укрыться в развалинах старого храма, который, как и все остальные постройки в этих местах, был почти полностью поглощен мхом и травой. Спасаясь от грома и молний, Феликс уже в который раз задался вопросом, а где же все жители этих мест? За неделю путешествия по этим степям они не встретили ни одного поселения пиктов, или даже следов обитания человека, лишь несколько смотровых вышек ашурийцев, да пара военных лагерей. Такая странная безлюдность этих мест напоминала ему заброшенное кладбище, а заросшие травой руины еще больше усиливали это впечатление. Когда же он спросил об этом Эскера, тот ответил, что не стоит обманываться спокойствием этих мест, и посоветовал быть особенно внимательным в темное время суток, и не отходить далеко от лагеря. Так же Эскера явно обеспокоило появление грозы, так как тот не находил себе места, и все время о чем-то переговаривался с Серафилем и еще несколькими другими наемниками.

– Что-то случилось? – Феликс посмотрел на Синоха, который по обыкновению стоял где-то рядом. – Почему все так взволнованы? Это же просто гроза, так?

– Это грозовое явление имеет великую важность в этих местах. – рассказал монах. – Такие явления несут с собой плохие знамения, и теперь нам нужно еще больше усиливать нашу внимательность.

– И к чему же мы должны быть внимательны? – озадаченно спросил Феликс, оглядываясь по сторонам. – Тут ведь никого нет.

– Тут есть многое. Тихи места таят большую обманчивость, но грозовые явления еще хуже. Мы должны выполнять пережидание, а затем с поспешностью уходить.

Общая обеспокоенность подействовала и на Феликса, и теперь ему стало казаться, что вместе с раскатами грома, он слышит и что-то еще. Темнота, пришедшая вместе с грозой, вновь стала искажать звуки, превращая гулкие и мощные удары грома в нечто иное, старое и крошащееся, будто на небе кто-то двигал древние булыжники, сталкивая их друг с другом. Несколько раз Феликсу казалось, что вместе с громом он слышит и наполненные мраком песнопения, доносившиеся с лугов, но он тут же убедил себя, что это просто ветер так стонет, протискиваясь через многочисленные щели внутри разрушенных стен. Наемникам пришлось сильно постараться, чтобы успокоить лошадей, которым неестественный гром тоже не понравился. Некоторые из них рыли копытами землю и вставали на дыбы, стремясь вырваться наружу и убежать подальше от страшного звука. Анье даже пришлось применить алхимический порошок, чтобы успокоить взволнованных животных. Когда же гроза стала убывать, Эскер дал команду незамедлительно двинуться дальше, и не останавливал их группу до середины следующего дня.