Текст книги "Звезда Ворона (СИ)"

Автор книги: Илья ле Гион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 76 страниц)

Но кузнечное ремесло было лишь одним из множества дивных секретов, которыми полнился город. И одним из таких чудес оказался сам король Валь-Фараюм. Как ценители всего прекрасного, шалаль находили развлечение в музыке и танцах. Где бы не находился путник, и в какие бы краски не было украшено волшебное небо, была ли это лазурная луна, или золотое солнце, всегда можно было услышать пение, разносящееся по городу, словно аромат цветущего сада – невидимый, но такой ощутимый и чарующий. Множество певцов было в Подзвездном Городе, но никто не мог сравниться в красоте голоса с Валь-Фараюмом. Каждый день король поднимался на вершину своей лунной башни и пел сладкозвучным голосом, окутывая каменные стены города песней, заставляющей в безмолвии замереть все, что только есть, и лишь безмятежные озера в эти моменты оживали, сплетаясь своими водами с голосом правителя, резонируя и разнося его ласкающую слух песню по всем уголкам дивного города. Кузни замолкали, воды переставали журчать, и даже само время, казалось, останавливало свой ход, пока, наконец, не умолкала песнь подземного короля. Каждый раз, когда Феликс ее слышал, а происходило это под вечер, во время восхода луны, ему казалось, что он переставал дышать, так силен был голос правителя шалаль. Это время, и эмоции, которые он испытывал, Феликс никогда не сможет передать обычными словами.

Такими же величественно-красивыми были и танцы. Как-то вечером Феликс увидел, как в одном из фруктовых садов танцует группа шалаль, и его поразила их плавность и отточенность движений. Они водили затейливые хороводы вокруг маленьких деревьев, увешанных ленточками и колокольчиками. Именно хороводы, которые сами шалаль именовали «аумалэ», особенно любили подгорные жители, так как они были глубоко связаны с их древними традициями.

Но, хоть город и его жители были окутаны множеством тайн, было в их жизни и много того, что роднило их с обычными людьми. Шалаль очень любили простое веселье, и под вечер в тавернах и питейных заведениях можно было встретить разгоряченных горожан, играющих кто в карты, а кто в кости, или соревнующихся в силе рук, а то и играющих в другие непонятные Феликсу игры. Иногда случались и драки, правда они быстро стихали, стоило городской страже появиться на пороге заведения. Но больше всего прочего шалаль находили радость в простых танцах. Они не были наполнены сакральным смыслом, как хороводы, которые казались Феликсу чем-то священным и непонятным, преисполненными древними традициями. Обыденные танцы шалаль, хоть и были наполнены неуловимой грацией, которая была наследием этого сказочного народа, все же оставались простыми и даже отчасти деревенскими. Танцев было много, и порой Феликс замечал движения, позаимствованные у других народов, в том числе и у северных никсов. Особенно шалаль ценили танцы с музыкальными инструментами в руках, и большое предпочтение они отдавали звонким бубнам, которые украшали невесомыми разноцветными ленточками, а их яркая мелодия звучала совсем не так грубо, как раздражающее дребезжание бубнов тех же северных шаманов, которые населяли леса Сиф. А еще Феликсу очень понравился музыкальный инструмент, название которого его неприученный язык не смог освоить. То были пышные веточки белоснежного дерева, увешанные маленькими колокольчиками, бубенцами и ленточками. На них обычно играли девушки, размахивая ими в плавном вальсе. Часто Феликс видел их на площадях, с заплетенными в длинные красивые косы волосами, украшенными лентами и венками из горных цветов, в основном колокольчиков, или вереска и подснежника. Несколько раз он даже не удержался, и тоже пускался в пляс вместе со всеми, хотя до плавной грации шалаль ему было далеко, и часто он слышал веселый смех, вызванный его неловкими движениями, но маленькому никсу было все равно, потому что смех этот был не злой, и ему самому было весело.

Другие его спутники тоже наслаждались временным пристанищем. Милу любил ходить на зеленые луга, которые, вопреки всем законам мира, тоже присутствовали в огромной пещере, и огибали город большим зеленым кольцом, а под вечер становясь бирюзовыми, сиреневыми и синими под светом волшебных звезд. Эн проводил время в многочисленных мастерских, черпая новые знания и делясь своими, а Дэй просиживал в наполненных тайнами библиотеках. Многие наемники, как и Феликс, бродили по городу и заглядывали в вечерние таверны и на богатые товарами рынки. Серафиль большую часть времени проводил у горних водопадов и безмолвных заводях, читаю Книгу Эрна. А вот где проводили время Хольф и Арель Феликс не знал, так как не встречал их на улицах города. Возможно их привлекали питейные заведения или мастерские, где можно было увидеть не только изящное оружие или качественную бытовую утварь, но и лодки и даже части кораблей.

Как ни странно, но горние жители очень хорошо разбирались и в судостроении. Вызвано это было не только тем, что временами им приходилось отправляться в далекое плавание по разным далеким странам, но и одной из главных реликвий города. На третий день своего пребывания, Феликс попросил Шалавье рассказать ему о красивом здании, которое высилось у самого водопада, и по стенам которого вода спадала в наполненные сумеречным светом тихие заводи. Оно, со своими высокими кудрявыми шпилями, по которым плавными потоками стекали ручейки, выглядело очень умиротворяющим и величественным, а его стены больше других были украшены цветными фресками.

– Это Зоамал Канан – Храм Первых. – объяснил Шалавье. – В нем храниться звездная ладья, последняя в своем роде. Если твое сердце так желает, то мы можем посмотреть на нее.

Феликс был удивлен и обрадован, что ему дозволено было взглянуть на еще одно сокровище шалаль. Когда они прошли через многочисленные посты неусыпной стражи, то оказались в круглом зале, где посередине, в лунном свете (хотя в это время над городом светило солнце, которое было в самом зените) купался круглый садик, своими размерами напоминающий больше клумбу. Помимо разных неизвестных Феликсу цветов, там росло и белое деревце, на кроне которого покоилась такая же белоснежная ладья, что он видел на фреске перед входом в город. В ней не было ничего примечательного, если не считать лебединых крыльев по бокам, и оформленного в том же стиле изгибающегося птичьего носа. Белые доски, из которых была сделана ладья, давно срослись с ветвями дерева, и казалось, будто лодка была вырезана из ветвей прямо на кроне этого хрупкого растения. А еще ладья источала в точности такое же остроконечное свечение, как и скрижаль, которая сейчас хранилась в королевском дворце под пристальной охраной. Именно на таких ладьях, по словам Шалавье, и спустились на землю сыны Иакира, чтобы породниться с эйнами. Тогда Феликс зарисовал ее как мог, а Шалавье позволил ему даже сорвать один из белых цветков, которые распустились на кроне деревца.

Так Феликс пробыл в городе десять удивительных дней, и узнал о жизни горнего народа, и их самых ярких традициях. Разочарованием было лишь то, что он так и не смог увидеть королеву Шалунвье, которая приходилась двоюродной сестрой Шалавье. Она в это время была в отъезде и гостила у миролюбивых лумуа, в тихих пустынных храмах. По слухам, ее голос был так преисполнен красоты и силы, что когда она пела вместе со своим мужем, королем Валь-Фараюмом, то по всему городу распускались весенние цветы, а на небе одновременно с луной всходило и солнце, появлялись радуги, и загоралось северное сияние. А еще Феликс узнал, что Фараиль был не единственным принцем, и что у королевской четы было еще четверо детей. Самая младшая была единственная дочь короля, принцесса Шалнуиль, которая тоже отсутствовала в городе, так как отправилась вместе со своей свитой и другими арлекинами в путешествие по королевствам смертных. Самым старшим же был принц Альсаиль, который был превосходным кузнецом, а за ним следовали его братья Альраиль и Фануиль. Фораиль же был самым младшим из принцев, и больше всех преуспевший в алхимии, которая в этом королевстве была обыденностью, и этим искусством владел каждый из жителей. Без нее не было бы ни синего неба, ни зеленых полей, ни солнечного света.

Так прошла жизнь Феликса в Уамаль Эошул – Подзвездном Городе, пока одним утром он не проснулся от странного, наполненного тревогами шума, который не был похож на уже ставшими привычными для него прекрасные мелодии города. Голоса, разносившиеся по пещерам и стенам города, были наполнены страхом, о котором Феликс ненадолго успел позабыть, но неохотно снова вспомнил, как только вышел на улицу.

Толпы людей стояли на площадях и на небольших мостах, перебегающих серебристые каналы. Некоторые, особо ловкие жители, сидели прямо на крышах зданий, и все их взгляды были направленны на небо. Одни плакали, другие хмурили брови и показывали пальцем в небо, третьи же складывали руки в молебнах позах, падая на колени. Но прежде чем Феликс смог что-либо сообразить, к нему уже подбежал Дэй, и ухватив за руку, повел его за собой.

– Нужно срочно уходить. – проговорил он, не поворачивая лица. – Все уже готовы, и король принес скрижаль.

– Но что происходит? – растерянно спросил Феликс, но его взор уже уловил то, что, как ему казалось, вызвало всю эту панику.

Высоко на небе, среди голубых просторов и дневного света, словно ужасная дыра в небе, сияла непроглядной тьмой черная звезда.

Глава 16. Забытое королевство

Феликс слышал, как за его спиной ворочаются тяжелые камни, и ожившие скалы навсегда скрывали от него вид сказочного города, который теперь полнился взволнованным шепотом и страхом. Он еще никогда не видел, чтобы вот так, в одночасье, могла поменяться жизнь в целом городе. Только вчера все было хорошо, и волшебный город вел тихую и блаженную жизнь, безмятежно искрясь в самоцветном свете иллюзий. Но стоило на небо взойти черной звезде, как вся эта веселая и мирная жизнь за один день облачилось в траурные тона. Не слышно было больше лилейной музыки, и отдаленных, играющих в глубинных коридорах отзвуках задорного смеха. Больше не слышно было звона серебряных молотов, придающих формы дивным предметам в неугасающем пламени подземных кузниц. Тени удлинились, и на волшебный город пал гнетущий мрак взошедшей звезды. Страх поселился в сердцах людей.

Возможно именно всеобщее помешательство и такая резкая перемена атмосферы, повлияли даже на самого Феликса, и теперь он тоже ощущал холодные, как зимняя ночь, объятия страха. Все произошло так быстро, что он даже не успел толком попрощаться с теми, с кем успел подружиться за это недолгое время. Даже Шалавье не пришел проводить его, и когда они с Дэйем подошли к воротам, там их уже ждали все остальные наемники, а также небольшой отряд из изящных воинов шалаль, состоявший из десяти человек. Король приказал им сопроводить отряд Феликса до Придела Скорби, и теперь они, двигаясь тихо, словно падающий снег, вели всех остальных по тайным тропам, открывая с помощью музыки один горный проход за другим. В этой спешке Милу, которого Феликс планировал оставить на попечение шалаль, воспользовался случаем, и тоже пристроился к отряду, и как-то отговорить его у Феликса просто не хватило времени. Проведенное в Уамаль Эошуле время походило на сладкий сон, из которого Феликса выдернули прямо на поле боя в самый разгар сражения. И сейчас сердце маленького никса сжималось, стоило ему подумать о черной звезде, которую сейчас он хоть и не видел, но словно ощущал ее темные лучи даже сквозь толщу гор.

Двигались они не так чтобы очень быстро – тоннели хоть и были хорошо освещены, и дорога была пригодна для лошадей, все равно нужно было соблюдать осторожность, ведь от постоянного движения камней то и дело отлетали маленькие осколки, которые могли попасть в подковы лошадям. Не радовало Феликса и то, что путь их проходил в полном молчании, если не считать дивной музыки арлекинов. Это сильно действовало ему на нервы, и он решил отвлечься разговором, а заодно и как следует расспросить у Эскера по поводу этой странной звезды, хотя и не был уверен, что получит нужные ответы.

– Похоже, боги вновь нами недовольны, раз наслали на нас хорошие дни, а потом безжалостно отняли их. – печально проговорил Феликс, поравнявшись с главой наемников.

– Мы в любом случае покинули бы город, раньше или позже, но это случилось бы. – ответил Эскер, поправляя свою маску.

– Но не с таким тяжелым сердцем. – Феликс провел рукой по новой сумке, в которой хранилась скрижаль, и которую теперь можно было носить как на боку, так и на плечах. К большому счастью он заранее уложил все свои вещи в мешок, и ему не пришлось долго собираться в дорогу. К тому же, по распоряжению Валь-Фараюма, Феликсу подарили новый меч, а еще некоторые другие полезные вещи, которые он еще не успел как следует осмотреть. – Что это за звезда, которая всех так напугала? Ведь я правильно понял, что это темная точка на небе – звезда?

Прежде чем ответить, Эскер поднял глаза к потолку, словно боясь, что он вот-вот обрушится на него.

– Я не знаю. Но не стоит уповать на то, что такие темные знамения предвестники чего-то доброго. Мы все видели к чему привел ее восход, и, если честно, я и сам ощущаю перемены после того, как увидел ее. И пусть мне плюнет в лицо Силестия, если это окажется добрым знаком.

Как ни странно, но почему-то слова Эскера немного успокоили маленького никса, хотя должно было произойти совсем наоборот. Возможно, Феликса обрадовало то, что не только он один из их компании почувствовал страшную силу, исходящую от черной звезды. Феликс воспринял это знамение серьезнее, чем обычное затмение или падение астероида, которые тоже относят к дурным предвестникам, но потом быстро их забывают, когда они проходят. А вот с этой мрачной звездой, которая появилась на небе при свете дня, явно все было по-другому. Феликс понимал, что она не исчезнет так скоро, и будет светить, пока не произойдет еще неведанное им событие, злое или доброе – неизвестно, но точно влияющее на их судьбы, которые теперь еще сильнее переплелись с каменной скрижалью.

Подумав о святой табличке, Феликс хотел было вытащить ее из сумки, и взглянуть на текст – вдруг с восходом этой странной звезды он поменялся. Но потом решил повременить, и сделать это когда они остановятся передохнуть.

– Сначала подлые убийцы, теперь эта черная звезда… Беды не оставляют нас, куда бы мы не шли. – проговорил Феликс после долгой паузы, когда молчание стало вновь невыносимым. – Интересно было бы узнать, испытания императора Гелиоса были такими же страшными, когда он нес святую табличку в прошлый раз?

– Гелиос был героем Великой Войны, Феликс. – раздался справа от маленького никса хриплый голос Хьеффа, – И с ним, должно быть, шли и его военачальники, и другие такие же храбрецы. Так что, если даже и были у него какие-нибудь трудности, то уж точно, это уж поверь мне, справлялся он с ними получше тебя и меня. Может быть там даже кто из первых преторов был, а то как. Обязательно был, это уж точно.

Слова старого Хьеффа заставили Феликса призадуматься. Дэй и Эн говорили, что их предки тоже участвовали в том давнем походе, который устроил Гелиос. И Феликс еще не мог забыть того случая, когда Эн в одно мгновение расправился с воинственным пиктом Труцидаром. Но прежде этого он заставил загореться скрюченное деревце одним лишь прикосновением руки, которое вмиг вспыхнуло так, будто горело уже несколько долгих часов. Поискав глазами Дэя, Феликс обнаружил его рядом с Хольфом, который прямо на ходу с недовольным видом грыз полоску вяленного мяса. Подойдя к ним, он шепотом, чтобы не услышал Эн, хотя тот и был в нескольких шагах от них, спросил:

– Твои предки, и предки Эна ведь тоже участвовали в походе, так? Может ли быть такое, что наш общий друг является далеким предком семьи де ла Игнис? В Стелларии об этом не часто говорят, но вот в Вестерклове многие знают, что Бальтазар де ла Игнис, сын Лины – первого претора запада, унаследовал ее власть над огнем.

Некоторое время Дэй смотрел на Феликса, словно в первый раз его увидел, а затем издал смешок, явно намекающий на то, что слова маленького никса показались ему слишком наивными, чтобы воспринимать их всерьез.

– Прости, прости. – быстро сказал он, увидев растерянное и немного обиженное выражение лица Феликса. Немного подумав, Дэй, все еще улыбаясь, проговорил: – Твои предположения действительно имеют крепкую основу, мой милый друг, ведь не часто, особенно в последнее время, можно увидеть людей, способных подчинять огонь своей воле. Но я не думаю… А, впрочем, почему тебе самому у него не спросить?

Феликс немного замялся. Ему все еще было неловко говорить с Эном, и это тоже временами его беспокоило. Кто он, собственно, такой? Высокомерный ювелир, моложе самого Феликса лет на десять, если не больше. И тут Феликс осознал, что никогда не интересовался возрастом Эна. На вид ему было лет двадцать, но что если он, как и Феликс, гораздо старше, чем выглядит?

– Думаю, ты прав. – спустя несколько секунд ответил Феликс. – Я про то, что Эн вряд ли может оказаться из королевского рода. Ведь не только они могли подчинять себе огонь, так? Таки люди были и у Эюстошей, и у ван Кустосов и у Кальвисов и Озелов. У Стоунов, приближенных к императору, тоже, вроде, были предки способные управлять огнем. А сколько мы еще не знаем таких людей из соседних королевств? В том же Белтейне их должно быть не мало, ведь там, по сути, как нигде силен культ пламени и свечей. Правда, в последние столетия я вообще не припомню, чтобы где-то появлялись люди, способные укрощать пламя. Ко всему прочему для управления огнем нужны специальные лампы, как и тем, кто ловит молнии, правильно я говорю? Ведь чтобы подчинить огонь или грозу, нужно чтобы эти стихии где-то находились. Ведь невозможно создать огонь руками, правильно? Хотя и тут были исключения, по большей части это, конечно, были святые, наподобие преподобного Еменехильдо или великомученицы Эйвисе, которая могла воспламенять волосы нечестивцев одним лишь своим взглядом.

Рассказывая все это, Феликс вдруг осознал, что все его рассеянные слова больше направленны на него самого, нежели на то, чтобы что-то доказать Дэю. Пастух, хоть и слушал его очень внимательно, но лицо его выражало по больше части доброе понимание, будто лицо опытного конюха, которому маленький мальчик с умным видом рассказывает, как правильно ухаживать за пони.

Остаток дня они провели в пути по бесконечно меняющимся пещерам. Феликс уже не замечал, как над его головой, словно облака по небу, плывут камни, и не удивлялся многочисленным залам и аркам, возникающим у них на пути. На ночь они устроились у сторожевого поста, который располагался в одной из яшмовых пещер с подземным озером. И хоть неба тут все еще не было видно, Феликс все равно ощущал присутствие чего-то нового, еще не до конца понятного ему. Он осознавал, что дело в черной звезде, которая никак не выходила у него из головы, и все же не хотел этого принимать, ища всевозможные отговорки. Но каждый раз его мысли возвращались к звезде, и ему все сильнее хотелось еще раз увидеть ее исходящий словно из другого мира свет, такой пугающий, и одновременно манящий. В конечном итоге Феликс убедил себя, что эти самые тревожные мысли и есть причины его страхов, и того неведомого присутствия, которому он не мог дать четкого определения добра или зла.

– Как далеко простираются эти горы? – спросил он у Эскера, потому что спрашивать у провожатых шалаль уже было бессмысленно, так как все они успели надеть на лица зеркальные маски и перестали общаться голосом, а разгадывать их многозначительные жесты Феликсу не хотелось.

– Если бы мы шли одни, по доступным всем тропам, то это заняло бы неделю. Но с помощью арлекинов, по тайным переходам, думаю, завтра уже сможем выйти на другую сторону хребта. – ответил Эскер. – Затем нам придется взять немного восточнее и сделать небольшой круг, чтобы пройти через врата Фераса и долину Пта. Это не такое опасное место, как джунгли Зерзулы, но все равно не нужно расслабляться.

– Значит ли это, что мы сможем встретить в тех местах ферасийцев? – поинтересовался Феликс. Хоть за время его путешествия он смог непонятным образом привязаться к скрижали, и понимал, что отказаться от своей судьбы он уже не сможет. И все же Феликс не забывал и о второй, не менее важной для него задачи – отыскать в этом проклятом месте непобедимых воинов для армии повстанцев, которых он видел в своих вещих снах.

– Я уже говорил тебе, что сам никогда не видел их, но и уверять, что их там нет, я тоже не буду. Многие из моих товарищей рассказывали истории про народ Фераса, и что иногда встречали деревушки с их небольшими общинами, которые жили бок о бок с другими людьми.

Но Феликса не слишком раздосадовали слова Эскера. Он уже смог узнать многое о ферасийцах, когда проводил свое время в Подзвездном Городе. Много чего ему рассказал Шалавье, а некоторые сведения об высоком народе он узнал и у других шалаль, когда сидел в тавернах или изучал свитки в их богатых тайнами библиотеках. В основном все говорили о том, что большая часть великанов возвратилась в пустыню Сим-Нал’сош, ближе к тому месту, где некогда располагался их величественный город, ныне разрушенный и погребенный в белых песках. Великаны не стали отстраивать его заново, и разбрелись малыми племенами кто-куда. Шалавье дал Феликсу старые карты, на которых были отмечены самые крупные их поселения, а также предупредил его о тех ферасийцах, что недружелюбно относятся к пришельцам, или о тех, кто теперь служит Ашуру. Феликс, услышав его рассказ, сначала не поверил, что среди народа, что перенес тяготы войны и притеснений Ашура, есть те, кто решился по доброй воле примкнуть к врагу, но Шалавье поведал ему, что еще до войны Ашура с Ферасом среди владык этого пустынного народа были те, кто поддерживал ашурийского императора и намеревался свергнуть наместника Изавеля. После победы Арка все они были с позором изгнаны или преданы мечу, но как только Арк покинул Самсонские пустоши вместе с основными силами ферасийцев, предатели вновь вышли из тени и начали помогать Ашуру восстанавливаться после войны, а те, кто остался, не могли им противостоять. В любом случае Феликсу теперь было известно, где нужно искать ферасийцев, и врата, о которых говорил Эскер, не были тем местом, где ему стоило начинать свои поиски. А спросил он это лишь для того, чтобы удостовериться в этом, ведь даже шалаль, как они и сами много раз об этом говорили, не могут знать всего.

Эту ночь Феликс провел неспокойно ворочаясь в своем спальном мешке. Наполненные кошмарами сны, которые ненадолго оставили его, пока он гостил в Подзвездном Городе, снова возвратились, и теперь он вновь блуждал по безлюдным серо-золотым пескам, навстречу черному пульсирующему солнцу, не в состоянии заставить себя ни остановиться, ни повернуть назад. Теперь, помимо разбросанных повсюду черных перьев, он слышал далекое пение той самой загадочной женщины с длинными волосами и темных одеждах, которую он встретил в своих снах до этого, и которая бережно обнимала каменный саркофаг. Но на этот раз его блуждания ничем не увенчались, и он проснулся, довольный хотя бы тем, что немного отдохнул, и что его не настигли более страшные видения.

Было не понятно, взошло уже солнце, или еще царит ночь, но многие еще спали, а поэтому Феликс решил, что еще рано, но спать ему больше не хотелось. Умывшись холодной горней водой, которая маленькой струйкой падала через мраморный желобок, выполненный искусными руками шалаль в форме какого-то сказочного животного, Феликс поднялся в небольшой зал, который находился внутри сторожевого поста. Как и все творения подгорного народа, комната больше походила на уменьшенную копию актового зала какого-нибудь богатого дворца, нежели на обычные казармы. Среди мраморных изваяний, колонн и освещенных лампами толстых гобеленов, находился большой круглый стол, за которым сидел один лишь человек.

Феликс сразу узнал высокую фигуру молодого ювелира, который что-то внимательно рассматривал, держа эту вещь у себя в руках. Увидев, что в комнате больше никого нет, Феликс уже хотел было уйти – ему все еще было неловко оставаться наедине с этим загадочным человеком, который вызывал у него противоречивые чувства тревоги и восхищения. Уже намереваясь уйти, Феликс вдруг увидел, как голова Эна ненадолго повернулась в его сторону, а затем снова вернулась к столу. Молодой ювелир заметил его, и теперь Феликсу казалось, что уйти было бы слишком неправильно и грубо. Негромко кашлянув, чтобы объявить о своем присутствии, Феликс двинулся к столу.

– Как я погляжу, не только меня этой ночью посетила бессонница. – проговорил он, садясь на стул около Эна. – Будет очень трудно отвыкнуть от мягких матрасов и вкусной еды этих чудных мест, правда?

Эн одарил его своим обычным отрешенно-высокомерным взглядом, заставив Феликса еще сильнее почувствовать себя маленьким и несущественным. Чтобы хоть как-то выправить незадавшийся с самого начала разговор, Феликс стал быстро искать глазами хоть что-то, что могло придать ему вдохновения, и тут его взгляд упал на вещь, которую держал в руках Эн.

Это было ювелирное украшение, но не то, что обычно можно было увидеть в руках молодого ювелира. Такую вещь Феликс видел всего один раз в жизни, совсем недавно, когда пробирался по ядовитым болотам Зерзуллы. Украшение очень сильно напоминало звездный кулон Эскера, который тот показывал Феликсу, но это явно был не он. Приглядевшись, Феликс понял, что это была необыкновенной красоты женская серьга. Это было ясно по обрамлению из цветов, и нежному розовому драгоценному камню, в котором, как и в кулоне Эскера, был запрятан свет тысячи маленьких звезд.

Сначала Феликс было подумал, что это Эн решил скопировать увиденное им украшение, но затем догадался, что это не так. Рядом с ювелиром не было ни инструментов, ни материалов для работы, да и где он смог бы найти такой удивительный камень? Даже в волшебных мастерских Подзвездного Города нельзя было отыскать таких прекрасных космических самоцветов. Из всего этого Феликс сделал вывод, что Эн просто любовался украшением, а не мастерил его. И чем больше Феликс смотрел на эту серьгу, тем сильнее она ему нравилась, и ропот перед Эном угасал, сменяясь любопытством и стремлением повнимательнее рассмотреть это украшение.

– Это ваше, господин Эн? – спросил он, хотя и понимал, что даже если серьга и принадлежит Эну, то он вряд ли стал бы надевать женские украшения. У него было много своих, которые он время от времени менял. – Могу ли я попросить взглянуть поближе?

Феликс полагал, что Эн будет долго думать – отдавать ли в руки какому-то маленькому лохматому человечку, да еще к тому же и вору, пусть даже и книжному, такую ценную вещь? А может и вовсе сразу же откажется. Но молодой ювелир не раздумывая протянул ему свое сокровище.

Казалось бы, с первого взгляда ничего особенного, но серьга приковывала к себе внимание, словно луна, взошедшая вместе с солнцем. И дело было не только в красивом гладком камне в форме слезы, но и в искусном обрамлении, которое немного отличалось от тех изделий, которые создавал Эн. И было еще что-то. Феликс так и не разобрался, что конкретно это было, но именно оно больше всего придавало манящего интереса этому украшению. Возможно, все дело во взгляде Эна, которым он смотрел на эту драгоценную вещицу. Было видно, что серьга ему очень дорога, дороже всего остального, что у него было.

– Какая необыкновенная вещь. Такую серьгу не стыдно подарить даже королю. Точнее королеве, если я правильно разбираюсь в таких вещах. Она ведь женская, так? – спросил Феликс, возвращая украшение Эну. – Это вы ее сделали?

Эн медленно помотал головой, не отрывая взгляда от розового камня.

– Нет. Это украшение когда-то создали арнистрийские ювелиры, как подарок королевской семье. Так что ты прав, никс, оно действительно было достойно правителей, и до сих пор… – тут Эн умолк, будто бы осознавая, что сболтнул лишнего, но на самом деле Феликс понял, что молодой ювелир просто задумался над своими же словами.

– Вы хотите создать ей пару? – вдруг догадался Феликс, после того, как стало ясно, что Эн не будет продолжать говорить. – Я полагаю, что с вашим несравненными способностями это получиться не хуже, чем и у древних арнистрийцев. Будет очень печально, если эта серьга будет только одна.

– Это не важно. – проговорил Эн, все еще глядя на розовый самоцвет и поглаживая его большим пальцем.

– Но ведь у всего должна быть вторая часть. – слова Эна немного возмутили Феликса, хотя и не настолько, чтобы повысить голос. – Если бы светила лишь половина солнца, то и мир был бы наполовину погружен во тьму.

Тут Эн не выдержал, и ухмыльнулся. Захлопнув свою ладонь, в которой лежала серьга, он спрятал ее в свой мешочек.

– Не всегда все должно быть целым, и порой, половина лучше – чем полное. – прищурившись сказал он, но в его голосе не было зла. – Но я не питаю ложных надежд, и уверен, что даже с половиной твоего языка, ты оставался бы таким же говорливым и докучливым.

Феликс нервно хихикнул, не в состоянии ему возразить. В другой такой ситуации он уже парировал бы такую шутку своей, не менее ядовитой. Но не с этим человеком. Пока он с глупым видом сидел на стуле, Эн откуда-то достал бокал, и поставил его к еще двум, которые все это время стояли на столе. Не успел Феликс открыть рот, как за его спиной послышались шаги и в комнату вошел Хольф, держа в руках изящный кувшин из синего стекла, который был до краев наполнен темной жидкостью.

– А, и северный человечек проснулся. – пробасил он, поставив кувшин рядом с Феликсом. По запаху маленький никс понял, что это было отменное арлекинское вино. – Ну, по крайней мере будет не так скучно сидеть, как вот с этим. – он кивнул своей растрепанной бородой в сторону Эна. Похоже, странная всеподавляющая аура молодого ювелира не действовала на этого дикаря, который, по всей видимости, вообще не знал страха. – Будешь с нами пить вино этих горных лисиц.

По его тону было ясно, что это не вопрос, а утверждение. До Феликса тут же дошло, что ему не оставили выбора, хотя, даже если бы он был в комнате совершенно один, то выбор у него был бы тот же. Ему нравилось здешнее вино, которое, как и все остальное, созданное руками умелых шалаль, обладало невероятной крепостью и шелковой красотой. Остаток ночи они провели, распивая вино и рассказывая друг другу разные забавные истории. Вернее, рассказывал Хольф, а Феликс и Эн просто молча слушали его пьяные бредни, которые по своей фантазии не уступали безумным россказням Ареля о том, как он в одиночку захватывал целые королевства и сражался с армиями великанов. Слушая его, Феликс вспомнил слова Аньи, что Хольф когда-то уже был в этих местах, только вот как далеко он заходил?