Текст книги "Звезда Ворона (СИ)"

Автор книги: Илья ле Гион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 76 страниц)

Судя по силуэту – это был мужчина сильного телосложения и с бородой. В темноте нельзя было точно разобрать черты его лица. Он сидел на этой горе мусора, опустив голову на грудь, и вроде как дремал, расставив руки, как настоящий правитель, уложивший их на подлокотники своего высокого трона. Наблюдая за ним, Феликс старался сообразить, что ему делать дальше. Уйти? Но выход был совсем рядом, в этом он был уверен. Может быть разбудить, попросить прощения за беспокойство, а затем попросту выйти? Но не убьет ли он его? Инстинкт самосохранения говорил Феликсу что безобидных людей просто так не запирают где попало.

Пока он думал, человек на груде черепков вновь пошевелился. И тут Феликс увидел, что тот не спит, а с интересом смотрит на него своими блестящими глазами. Он ничего не предпринимал, и лишь следил за движениями маленького никса. Казалось, что этот человек напряженно о чем-то думает, но никак не может поставить свои мысли в правильный порядок. Разбросанные повсюду кувшины и осколки бутылок говорили о том, что он просто-напросто пьян. Похоже, его мозги настолько были залиты алкоголем, что тот даже не заметил отсутствия одного сапога на своей волосатой ноге. Наконец, после минуты молчания, он поднял густую бровь в легком удивлении, будто наконец поймал нужную мысль. Феликс увидел, как его рот искривился в веселой усмешке, и пират прорычал хриплым голосом:

– Идем?

– И-идем. – бестолково повторил Феликс, не понимая, что именно он имел в виду под этим вопросом.

Ворчливо зарычав, словно разбуженный посреди зимы медведь, пират неуклюже поднялся со своего импровизированного трона, разбросав повсюду осколки кувшинов. Немного постояв, он облокотился рукой о стену, а затем наклонился и вынул какой-то продолговатый предмет из груды мусора. Даже в этой окутанной тенями комнате Феликс понял, что это был небольшой боевой топор. Но страх за свою жизнь немного отступил, когда маленький никс увидел, что пират рассеянно заткнул это оружие себе за пояс. Сплюнув на пол, он сделал неуверенный шаг по направлению к Феликсу, и пробивающийся через решетку лунный свет выцепил черты его лица.

Это был высокий грязный мужчина с большой гривой спутанных волос и длинной серой бородой. Время уже оставило на нем свои отметины, порезав его лицо неглубокими морщинами. И все же тело его переполняла могучая сила, которой могли позавидовать даже самые крепкие никсы в расцвете сил. Выпирающие из-под грязной безрукавки мускулы были покрыты северными татуировками, что говорило о том, что этот здоровяк был еще и земляком Феликса. Очень грязным земляком. Конечно, лесные, или как их еще называли – сиффийские, никсы тоже не славились своей любовью к чистоте, но даже они, хоть изредка, но мылись. А этот выглядел так, будто провел целую вечность в навозной куче. Борода была слипшаяся и торчала во все стороны. Лицо, одежда, ногти – все было неряшливым и покрытым толстым слоем грязи. Лишь зеленые глаза странно контрастировали с его диким обликом, словно два изумруда упавшие в выгребную яму. Когда он сделал еще один шаг, Феликс чуть было не потерял сознание от запаха. О добрые боги, что это был за запах! Даже в самых темных уголках ада не найти столь отвратительного аромата! И зачем ему только нужен был этот топор, думал Феликс. Этот демон может лишить жизни только своим видом.

Зажав нос, Феликс попятился в сторону, пропуская шатающегося пирата, который вознамерился выйти в коридор, откуда маленький никс только что пришел.

– П-прошу прощения. – проговорил Феликс, когда тот уже доковылял до прохода. – Это ведь выход на палубу? – все еще сжимая нос, он указал пальцем на дверь, которая виднелась за кучей мусора.

Пират остановился в проходе. Повернув свою лохматую голову, он еще некоторое время постоял в задумчивом молчании, а затем издал мычащий звук, сопроводив его совершенно непонятным жестом, похожим то ли на рассеянное пожатие плечами, то ли покачивание головой. После этого он сфокусировал взгляд на коридоре и, все еще покачиваясь, исчез за поворотом.

Феликс не решился проверять куда тот направился. И это решение было принято не потому, что он боялся пирата. Точнее, он боялся не намерений пирата по отношению к нему, а его убийственного запаха, который развивался за ним словно невидимый флаг, возвещая всех о его присутствии.

Еще немного подождав, Феликс направился к куче мусора, которая загораживала железную дверь. Убрать ее с пути оказалось не такой сложно задачей, как ему думалось. Когда помеха была убрана, Феликс с радостью заметил, что дверь не заперта. Открыв ее, он увидел широкую деревянную лестницу, которая поднималась к единственному люку, видневшемуся в конце прохода. Когда же он преодолел и это препятствие, то с облегчением обнаружил что находится на нижней палубе. Глоток соленого морского воздуха был подарком небес, а моросящий дождь приятно освежал лицо, и смывал все воспоминания о тех ужасных часах, которые он провел в слепых блужданиях по дьявольским коридорам.

***

– Вы действительно полагаете, что все готово к отплытию? – спросил Феликс у Аньи, которая сидела на бочке и с ухмылкой наблюдала за своими подчиненными, которые решили устроить кулачные бои в честь окончания работ.

Прошел уже месяц с тех пор, как они добыли достаточно крепких досок чтобы сколотить нечто, что лишь отдаленно могло быть названо кораблем. Судно, которое собрали пираты, было издевательской пародией на настоящий корабль, глядя на которое можно было лишь удивляться, как море может выдерживать эту принявшую извращенную форму постройку, и не потопить ее, чтобы та не портила своим уродливым видом морские пейзажи. Феликс тоже не понимал, как люди, которые всю жизнь проводят на корабле, смогли сотворить такое несуразное нечто. Корпус корабля был сколочен из многочисленных деталей, которые в свое время находились совсем в других частях корабля. Феликс видел длинные мачты и изящно вырезанные перила, которые теперь стали одним целым с корпусом, соединенные металлическими заплатками, которые пираты сняли с «Морского Копья». Паруса тоже находились в хаотичном порядке, и больше походили на срубленные ветви раскатистого вяза, растущие во все стороны. Так же зачем-то было приделано два штурвала противоположных друг к другу. Все на этом корабле было неправильным и искаженным. Но пираты, казалось, были очень довольны своей проделанной работой, и даже придумали имя этому уродцу – «Стумпа», что в переводе с релиморского означало «культя» или «обрубок». Ну и по пиратской традиции они решили окропить новый корабль свежей кровью, поэтому было решено устроить кулачные бои. Вечно не находящий себе места Арель тоже решил принять участие, и сейчас бился на кулаках с пиратским священником, который на проверку оказался крепким орешком. Палуба «Стумпы» уже была алая и скользкая от пролитой крови, но упорный священник все еще держался, хотя его правый глаз давно заплыл и не видел.

– Вижу, что тебя в последнее время что-то сильно беспокоит, мальчик. – проговорила Анья, положив ногу на ногу и натирая свою саблю кожаной тряпкой, смоченной в масле.

– Меня беспокоит то, что вы посмели назвать «кораблем», уважаемая Анья. – вежливо ответил Феликс, обведя руками судно, на котором они сейчас и находились. – Меня бы это не так сильно волновало, если бы я не знал, что в скором времени мне придется уповать на милость богов, своих и ваших, так как полагаться на эту развалюху было бы наивно и глупо.

– Меня не заботят страхи сухопутных крыс, ничего не смыслящих в морском деле, но ты, конечно, исключение. – все еще улыбаясь ответила Анья. – Этот корабль был построен не для того, чтобы покорять моря, но свою задачу он выполнит, после чего вернется в лоно Рогатой Матери. Нам нужно лишь преодолеть громовые скалы, мальчик.

– Это меня и тревожит. – хмуро ответил Феликс.

Он уже перестал пугаться необычного вида капитана пиратов. Более того, Феликс нашел в лице Аньи очень хорошего и наделенного мудростью собеседника, с которым порой можно было поболтать и узнать множество интересных историй. Конечно, Анья была кровожадной злодейкой, и все же она отличалась от других пиратов. В ней была некая загадочная дисциплина, которая была скрыта за легкой вуалью безумия и зловещей агрессии. Она напоминала ему фанатичного инквизитора, который, хоть и любил пытки и насилие, но все еще помнил святые заветы церкви, и поэтому применял их лишь против еретиков и преступников.

– Вы не похоже на других пиратов, госпожа Анья. – сказал Феликс после недолгой паузы. – Вы храните куда больше тайн, чем серебра. Такой загадочности не пристало быть у человека вашего образа жизни.

– Ты судишь меня по меркам тех жалких оборванных чаек, которые зовут себя неким «картелем», или как это у вас там называется? – хмыкнула Анья. – Мы, суммийские пираты – дети моря, связаны древним кодексом и правилами. Мы грабим и убиваем не для насыщения своих низменных потребностей. О, нет, маленький карасик. Эти выскочки, которых ты называешь «пиратами» – обычный сброд, жадный и ничтожный. Наши тайны, наши знания и грехи, куда глубже и темнее, чем самая холодная впадина Северного моря. Поэтому мы выходим в море со священниками, которые напоминают нам о нашем прошлом, чтят традиции, направляют и сдерживают нас, как, впрочем, и любые другие служители церкви.

Она перевела взгляд на палубу, где все еще шел бой. Пиратский священник уже еле держался на ногах. Упав на одно колено, он поливал палубу своей кровью, которая шла из разбитого носа и рта. На его лице не было ни злости, ни каких-либо других ярких эмоций, обычно появляющихся в таких ситуациях. Оно выражало лишь смиренность, смешенное с хмурой упорностью, как лицо горняка, в одиночестве добывающего в глубокой шахте уголь чтобы прокормить семью. Он уже был не в состоянии драться, но все еще старался подняться, хотя это ему не сильно удавалось. Свист и крики его товарищей, кажется, совершенно его не волновали. Он даже не смотрел на своего противника, который, к слову, был целым и почти не получил никаких повреждений. У Арелья была разбита лишь губа, и под глазом выскочил небольшой синяк. Наблюдая за страданиями священника, он в конце концов махнул на него рукой, и показал пиратам чтобы те вынесли этого бедолагу с ринга. С такого расстояния было не слышно, что именно он им говорил.

– Но ведь ваши познания уходят далеко за пределы моря. – сказал Феликс, направив невидящий взгляд в пустоту.

– Как и знания любого другого смертного, мои мысли так же не ограничиваются лишь царством моей Матери. Порой и я вступаю на твердую землю, мальчик.

– Вы ведь что-то знаете про эту таинственную скрижаль, а иначе не стали бы провожать нас. Что это за Звезда Ворона, о которой вы тогда сказали? Я не нашел ни одного упоминания про нее в вашей библиотеке.

Улыбка Аньи сползла с ее старческого лица, и в желтых глазах капитана пиратов сверкнул недобрый огонь.

– Я не могу добавить ничего нового к своим словам. – сухо ответила она. – Мне не известно предназначение этой небесной плиты, но ее появление было давно предсказано Шепчущими девами. Ваш первый император, Гелиос Леонхард, беспечно выкрал несколько таких дев, когда относил предыдущую плиту. Я не знаю, какие мысли у него были в голове, когда он брал их, но теперь голоса морских дев слышны за пределами тех мест, в которых они обитают.

– О каких именно местах вы сейчас говорите? – завороженно спросил Феликс. Ему было непонятно о каких именно девах сейчас шла речь, но что-то в словах Аньи ему было знакомо, будто эти знания затерялись в его голове и никак не хотели всплывать на поверхность.

– Аль’эшул ра Синмал. – сказала она, убирая свою саблю за пояс. – Что же до Звезды Ворона… Мне трудно с уверенностью сказать, что именно должно случиться, когда она засияет во всю силу, но одно я могу сказать наверняка – эта звезда сулит перемены. И эти перемены будут зависеть от нашего успеха, мальчик. От твоего успеха. В разные периоды нашей истории Звезда Ворона всходила на небо, и каждый раз ее появление сопровождали важные события. Последний раз ее наблюдали в конце Великой Войны. Много раз она светила, но ни разу ее темные лучи не достигали ваших земель.

Феликс стал обдумывать ее слова, глядя как Арель выталкивает в центр импровизированной арены Милу. Как видно он вознамерился научить того драться. Схватив его за руки, он показывал Милу как правильно сжимать кулак и держать руки, чтобы защитить лицо. Некоторые из пиратов, что стояли по краям круга, тоже давали советы здоровяку, показывая куда лучше всего бить. Когда же Милу удалось правильно выполнить наставления своего учителя, Арель стал махать руками, словно приглашая того опробовать свои силы и ударить его. Некоторое время Милу медлил, с волнением озираясь на окруживших его пиратов, но затем, прикусив нижнюю губу, ударил Ареля точно в челюсть. Феликс увидел, как Арель, словно подкошенный, отлетел на стену пиратов, которые подхватив его, тут же вытолкнули обратно. Глаза взбалмошного капитана были полны удивления, и рука тут же метнулась ко рту, чтобы проверить все ли зубы на месте. Милу же был полностью растерян, и выглядел так, будто хотел провалиться под землю. Но когда Арель, вместе с другими пиратами, весело завопили и стали восхищаться его силой, немного успокоился и тоже начал улыбаться. Феликс же был рад тому, что эти уроки борьбы так быстро закончились.

– Вы так рискуете только чтобы помочь нам с этой плитой, хотя сами не знаете для чего именно она предназначена. – проговорил Феликс, переводя взгляд на Анью. – Стоит ли это принимать за добродетель? В вашей морской религии она ведь тоже существует?

Взгляд капитана пиратов был устремлен на один из верхних проходов, которыми было усеяно брюхо «Харибдиды». Слов Феликса она не услышала, и было видно, что все ее внимание сейчас сконцентрировано на лохматой фигуре, которая стояла в проходе. Феликс посмотрел в ту же сторону, потом снова на Анью, и увидел, как ее желтые глаза расширились от удивления. Она вскочила на ноги, явно чем-то взволнованная. Феликс, почувствовав неладное, тоже поднялся со своего места, и с волнением перевел взгляд на фигуру незнакомца, которая так взволновала Анью. Приглядевшись, он узнал того самого грязного пирата, которого встретил месяц назад в металлической комнате во время своих странствий по бесконечно петляющим коридорам. За то время, что маленький никс не видел этого человека, тот практически не изменился, разве что снял свой единственный ботинок, и теперь стоял босиком. Он наклонился и что-то поднял с пола, а затем бросил это на палубу «Стумпы», где все еще находились весело кричащие пираты. У Феликса перехватило дыхание, когда он увидел, как между загорелых ног морских разбойников покатилась отрезанная голова. А за ней следом, не долетев, о борт корабля ударилось и остальное тело одного из пиратов, которое тут же исчезло в мутной воде.

– Хольф! – яростно прокричала Анья, наставив на него свой посох. – Разрази тебя гром, чертов ублюдок! Как ты смог выбраться?!

Услышав ее слова, Феликс понял, что лучше держать рот на замке, а иначе ярость Аньи почти наверняка распространится и на него. Ему не очень-то хотелось испытывать на себе гнев этой жуткой женщины, которая сейчас внушала еще больше страха, чем при их первой встрече. Глаза Аньи сузились, а рот исказил звериный оскал, и она еще больше стала походить на хищную птицу, готовую впиться своими острыми когтями в плоть несчастной жертвы.

– Подарочек вашей морской деве! – донесся до них хриплый голос Хольфа. После этого, громко хохоча, он скрылся в темном проходе.

– Чего вы ждете, идиоты?! – крикнула Анья на пиратов, которые растерянно смотрели на отрезанную голову своего товарища. – А ну живо поймали его! Не хватало еще чтобы по моему дому бегал этот психопат. – пробурчала она себе под нос, и быстро направилась к тому тоннелю, в котором исчез Хольф.

***

Феликс вместе с Эскером пробирался по извилистому коридору, направляясь в каюту Синоха, в которой лежала скрижаль. Они хотели перенести ее на «Стумпу», так как отплытие должно было состояться на этой неделе, и нужно было подготовиться заранее. Феликс не выпускал из виду широкую спину Эскера, потому что ему казалось, что тот гораздо лучше ориентируется в этом проклятом месте. По крайне мере наемник довольно уверенно шагал по скрипучим доскам, как человек, явно знающий куда ему нужно идти. Но главной причиной, по которой Феликс позвал с собой Эскера, был, конечно, бушевавший на корабле дикий пират, которого никто не мог поймать. За две недели с того момента как был убит первый член экипажа, погибли еще двое. Всех их нашли в коридорах, приколоченными к стенкам разными острыми предметами, начиная от стрел и мечей, и заканчивая вилками и ржавыми гвоздями. Феликс попытался узнать, кем именно был этот Хольф, но не смог получить вразумительного ответа. Другие пираты лишь пожимали плечами, бурча себе под нос, что об этом лучше всего спрашивать капитана, ну а сама Анья была так увлечена охотой на этого беспощадного зверя, который завелся в ее угодьях и убивает ее овец, что совсем не обращала внимание на расспросы маленького никса.

– Меня начинают терзать мысли, что куда правильнее было бы взять с собой кого-нибудь из команды Аньи. – проворчал Феликс, когда они свернули в очередной коридор. – С провожатым мы намного быстрее нашли бы нужную дорогу.

– Ты хочешь привлечь внимание этого бешенного дикаря, над которым сумасшедшая старуха ставила свои эксперименты? У меня сложилось впечатление, что как раз за пиратами этот Хольф и охотится. – отозвался Эскер, не поворачивая головы. – Пусть сами решают свои проблемы.

– Ты думаешь Анья что-то сделала с ним? – подумал вслух Феликс.

– А иначе почему он так взъелся на нее? Эта ведьма такая же умалишенная, как и тот, за кем она гоняется. Ты разве сам не видишь? Господь проклял ее, как проклял когда-то Камилу из Кульпы, которая кидала камнями в Силестию, когда ту распяли на мельнице.

Феликс не стал спорить с этими доводами, хотя ему казалось, что мутации Аньи являются врожденными, а не приобретенными в следствии эксперимента или божественного вмешательства. А еще ему не хотелось думать плохо об Анье, с которой он только-только начал находить общий язык, да и к тому же ему еще предстояло довольно долгое время путешествовать в обществе этой необычной дамы.

Тоннели все тянулись и виляли, даже больше, чем обычно. В последнее время Феликс стал думать, что это Анья каким-то образом влияет на их беспорядочное расположение. И как паук плетет свою гибельную паутину, так же и она запутывает эти многочисленные проходы, чтобы загнать жертву в свои дьявольские силки. Но Эскер не высказывал тревоги, и его уверенность успокаивала Феликса, который все еще помнил то многочасовое блуждание по кораблю, во время которого он и освободил Хольфа из заточения. Он никому не рассказал об этом инциденте, оставив эту тайну терзать свою совесть.

– По-моему, мы здесь уже проходили. – неуверенно проговорил Феликс, покосившись на портрет какого-то пирата в широкополой шляпе, который глядел на него с украшенной красивой резьбой рамки.

– Укуси меня Силестия, но ты прав. – выругался Эскер, заглядывая в одну из дверей. – Эту каюту я точно помню.

– Может вернуться назад, и попробовать другой путь? – предложил Феликс, сам не надеясь в правильности собственных слов. Уверенность его быстро улетучивалась, и еще сильнее ему стало не по себе, когда он услышал отдаленные шаги.

– Слышишь? – шепотом произнес Феликс, хватая наемника за рукав. – Кто-то идет.

Эскер молча положил ладонь на рукоятку меча, и осторожно направился в конец коридора, где был резкий поворот направо. Шаги все усиливались, а через несколько секунд за поворотом показалась высокая фигура мужчины. Феликс с облегчением выдохнул, когда узнал в ней молодого ювелира.

– Господин Эн. – радостно проговорил Феликс, всматриваясь в красивое лицо ювелира. – Вы нас изрядно напугали. Но что вы тут делаете в такой поздний час? Помилуйте нас боги, неужели и вы заблудились в этих проклятых тоннелях?

Эн одарил его презрительным взглядом, а затем обвел глазами весь коридор.

– Я еще не настолько слаб умом, чтобы заблудиться на корабле, никс. – медленно проговорил он. Его черные волосы, спадающие из-под повязки, блестели в теплом свете ламп, и весь его опрятный и чистый вид говорил о том, что он и вправду только что покинул комнату, в которой только и делал что ухаживал за собой. – Ну а вы что тут делаете?

– А мы шли в комнату Синоха, забрать скрижаль. – немного запинаясь ответил Феликс. Он всегда чувствовал себя неловко, ведя разговор с этим высокомерным мастером. Было в том, как одевался и вел себя Эн нечто подавляюще властное, что заставляло Феликса чувствовать себя букашкой в тени парящего в небе орла.

– Но мне казалось, что каюта монаха в другой стороне. – спокойно проговорил Эн, кивком указав за спину Феликса.

– Да? Ах, да! Конечно. – тут же попытался выкрутиться Феликс. – Мы… мы просто услышали шаги, и решили проверить кто это идет. Сами понимаете, сейчас по кораблю разгуливает опасный головорез, которого никак не могут схватить.

– А, этот. – улыбнулся Эн, и направился дальше. Проходя мимо Эскера и Феликса, он продолжил говорить: – Да, я слышал про него. Варвар, который убивает бедных и несчастных пиратов. Хотел бы я увидеть его.

– Хотели? – растерянно переспросил Феликс, направившись вслед за ним, так как у него не было сомнений, что Эн указал им правильную дорогу. – Вы так говорите, как будто совсем не боитесь его. Вы разве не слышали, что он сделал с теми, кого убил? По-моему, этот человек явно не владеет собой. Мы с господином Эскером предполагаем, что его рассудок был помутнен из-за каких-то алхимических экспериментов. Точнее, это господин Эскер так думает, я же…

– Вам сюда. – перебил его Эн, указав на дверь, которой раньше не было.

Ювелир не стал дальше сопровождать их, и направился в другой конец коридора. Как ни странно, но выбранный Эном путь и вправду привел их в комнату Синоха.

– Я имею большую волнительность на счет сохранности таблички. – сказал Синох, когда Феликс перекинул сумку со скрижалью через плечо. – Корабль, деланный из мусора, не очень внушает крепости. Мы должны местополагать табличку там, где у нее не будет возможности потеряться и выпадать в море.

– Можешь не волноваться, когда мы поплывем к грозовым скалам, то я снова возьму ее на руки. – успокоил его Феликс.

Вместе они вышли в коридор, который, как показалось Феликсу, снова изменился. Он не помнил, чтобы тогда, когда они заходили в комнату Синоха, на стенах висели бронзовые канделябры.

– О Милостивая Силестия, неужели опять? – взмолился Феликс, увидев, что следующий коридор имеет сразу три кривых развилки. – Ну и куда нам идти? Синох, ты знаешь?

– Этот корабль имеет похожесть на леса Уншалзар. – ответил монах. – Чтобы иметь нахождение пути, нужно производить великое думанье о том месте, в котором мы хотим появляться. – после своих слов Синох закрыл глаза, нахмурил лоб и дотронулся до него указательным и средним пальцем, словно готовясь читать очень сложную молитву. Но за место слов, он просто подошел к ближайшей двери и взялся за ручку.

Все произошло в одно мгновение. Дверь с громким треском выбило наружу, и Синох, отлетев назад, пробил своим здоровым телом кособокую стенку корабля, за которой оказалась черная пустота. В дверном проеме же показалось огромное грязное тело Хольфа. Никс сжимал в руке большой серый мешок, который доверху был набит разными дорогими вещами. Феликс увидел высовывающийся наружу носик серебряного чайника и край от богатого костюма, а по характерным выпуклостям и приглушенному позвякиванию, он догадался, что внутри еще находится разнообразная кухонная утварь. Вторая же рука Хольфа была занята кувшином с вином, а во рту был зажат большой кусок заплесневелого хлеба. Глядя на него, Феликс невольно подумал о голодном псе, который где-то умыкнул толстую кость и теперь никому не намерен ее отдавать. Похоже, из-за того, что обе руки у Хольфа были заняты вещами, он решил воспользоваться ногами, чтобы открыть дверь. Святые праведники, какая же сила должна быть у человека, чтобы вот так вышибить дверь, да еще и отшвырнуть к стене скалоподобного Синоха, словно тот был тряпичной куклой?!

Заметив в коридоре посторонних, Хольф, все еще сжимая во рту хлеб, издал звериный рык, и ринулся в противоположную сторону от Феликса и Эскера. Главарь наемников успел вынуть меч, но не решился преследовать буйного никса, и Феликс его прекрасно понимал. Одним своим видом Хольф внушал панический страх. И даже сейчас, когда он убегал от них, сжимая в руках награбленные у пиратов вещи, он выглядел не менее устрашающим.

Когда расстояние от них увеличилось на дюжину шагов, Феликс уже готов был расслабиться, но тут произошла еще одна удивительная вещь. Сначала Феликс услышал звук бьющегося стекла, а затем по коридору прошла невидимая волна, и маленький никс на секунду почувствовал, как его тело сжала неведомая сила, не позволяя сделать вдох. Затем хватка ослабла, но чувство чего-то давящего не пропало. Феликс снова ощутил, будто оказался под толщей воды, и усилило это впечатление то, что все предметы в коридоре вдруг поплыли по воздуху, будто и вправду оказались на морском дне. Воздух стал плавным и тягучим, а янтарный свет лам сменился на могильный синий оттенок. Фигура никса впереди него застыла, словно внезапно оказалась скованна по рукам и ногам, и Феликс увидел, как перед Хольфом появилась Анья. Маленький никс так и не понял, откуда та вышла, и казалось, что она просто прошла сквозь стену, хотя в том месте не было никаких отверстий или дверей. Сейчас капитан пиратов выглядела еще более преисполнена мистическим духом, чем когда-либо прежде. В ее акульих зубах была зажата ее курительная трубка с тремя чашами, из которых поднимался разноцветный дым. Это был еще один из тех немногих предметов, с которыми та никогда не расставалась. Еще она держала свой излюбленный посох, а в другой руке странную лампу, из которой исходил светящийся дым. Нечто похожее Феликс видел у Маверика, когда тот готовился к битве, правда свет Аньи не пульсировал и был необычного, драгоценно-солнечного оттенка. Он вихрился вокруг ее тела и смешивался с дымом из трубки, но при этом цвет его оставался таким же теплым и священным. Хотя, распространялся этот свет совсем недалеко – всего на несколько шагов вокруг Аньи, где потом растворялся в мертвых тонах коридора. Вся эта сцена вдруг напомнила Феликсу церковные фрески, которые можно было увидеть в Храмах Шести Владык, где ангелы являются людям в свете золотых лучей и молний.

– Вот ты наконец и попался, старый медведь. – натянув победную улыбку, проговорила она сквозь сжатые зубы. – Ты здорово потрепал мне нервы в этот раз.

Хольф стоял и не предпринимал никаких действий. Феликс не мог видеть его лица, но был уверен, что оно выражает крайнюю озлобленность. Казалось, будто дикаря сковали невидимые путы, которые он не в состоянии разорвать. Он выронил свой хлеб, который сжимал в зубах, и Феликс услышал невнятное бормотание. Он думал, что это единственное, что сейчас может сделать схваченный непостижимыми силами Хольф, но тут он вдруг запрокинул свою лохматую голову и издал такой громоподобный рев, что Феликсу с Эскером пришлось закрыть уши руками. Клич Хольфа был настолько громким, что у маленького никса заболели зубы, а доски под его ногами тихонько завибрировали.

– Молчать! – Анья выставила перед собой фонарь, и светящийся дым стал еще ярче излучать золотое сияние. У Феликса все еще звенело в ушах, но он понял, что старуха и правда заставила Хольфа замолчать, и тот теперь бессильно упал на колени и стал вертеть головой, не в состоянии издать и звука. – Мерзкое животное, мне следовало отправить твои кости в морскую пучину! – яростно проговорила Анья, тыча в него своим посохом, будто проверяя, жив ли тот еще. – Но теперь это все не важно… Ты поедешь вместе со мной на землю первых людей.

После того, как она это произнесла, Хольф тут же перестал сопротивляться. Феликс тоже пришел в замешательство, и хотел было возразить, но не смог проронить и слова. Его губы двигались, но звук не выходил. Эскер же не предпринял никаких попыток как-то показать, что он недоволен этим решением. Где-то в стороне началось новое движение, и Феликс увидел, что это Синох пытается вылезти из пробитой стены. Хольф все еще стоял на коленях, и его взгляд был направлен на капитана пиратов. Феликс видел, как губы старого никса шевелятся, изрекая немые речи, которых никто не мог услышать. Затем медленно, он повернул голову и уставился своими изумрудными глазами прямо на Феликса. Хольф точно смотрел на него, и от этого свирепого взгляда маленькому никсу стало еще больше не по себе.

После недолгой паузы, которая для испуганного Феликса продлилась гораздо больше, чем была на самом деле, дверь, которая находилась за спиной Аньи, открылась, и в коридор вошел Эн. Казалось, его совсем не удивила представшая перед ним картина. Спокойно пройдя несколько шагов, он остановился позади Аньи и уставил на Хольфа свои золотистые глаза.

– Так вот он какой, ваш дикий зверь. – разлетелся по коридору его молодой и сильный голос, который сопровождался легким эхом. – Мне не стоило питать надежды увидеть нечто более человеческое.

Феликс подумал, что чары Аньи рассеялись, но, когда он открыл рот, звук по-прежнему не выходил, как бы он не старался. А еще он увидел то, что породило еще больше вопросов у него в голове. Хольф, подняв взгляд на молодого ювелира, пошевелил губами всего одно маленькое слово, которое все же имело небольшую силу. Очень тихо, но Феликс услышал, как тот прошептал «Ты?».

– Хватит разговоров. – голос Аньи звучал раздраженно, и она одарила Эна злым и рассеянным взглядом. Повесив фонарь себе на пояс, она вытащила изо рта трубку и взмахнула ей на манер епископа, который окропляет прихожан святой водой. Дым валивший из трех чаш сразу начал смешиваться, и вскоре превратился в черное облако, которое накрыло тело Хольфа. Несколько мгновений ничего не происходило, а потом облако начало оседать на пол, и Феликс увидел, что тело старого никса исчезло, и лишь украденные им вещи остались нетронутыми. Затем Анья два раза стукнула посохом, и свет в коридоре опять приобрел теплые оттенки, а воздух перестал быть тяжелым.

– Феликс Лихт. – раздался низкий голос Синоха, который уже успел подняться на ноги. – Вы не имеете повреждения?