Текст книги "Звезда Ворона (СИ)"

Автор книги: Илья ле Гион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 76 страниц)

Звезда Ворона

Глава 1. Темный рыцарь

…И нашептал Ворон земным камням темные слова, и проклял их… И раскидал он повсюду свои мрачные перья, и превратились они в черные клинки, и подобрала их многоликая Смерть… Близиться час, когда Звезда Ворона снова взойдет над Аином, и спустятся с Высокого Дома темные сыны, и унесут свет из мира… Будут вырваны тогда из корней Перевернутой Горы темноскорбные клинки … Ищи Храмы-Города… когда Звезда Ворона воссияет.

***

– Что еще за звезда барана такая? – хрипло проговорил Халд.

– Что? – рассеяно переспросил Феликс, протирая глаза.

Похоже, он ненадолго задремал в седле. Это нисколько не удивило Феликса, ведь ему доводилось спать и в более странных местах, нежели обычное седло лошади. Как-то раз он провел целую ночь в грязной каминной трубе, когда пытался украсть одну из знаменитых священных рукописей Восковых монахов из Белтейна.

– «А ведь тогда еще горел огонь» – вдруг вспомнил Феликс, но его мысли тут же прервал звонкий голос Мавис за спиной:

– Сам ты баран, Халд. Он говорил про ворона.

– Вона оно как! – протянул высокий никс. – Ну, пускай будет ворона. Одна разница – все животина.

Феликс все еще не отошел ото сна, и мысли у него в голове путались, словно комок липких угрей в корзине рыболова. Он еще раз протер заспанные глаза, и осмотрелся по сторонам. Феликс как раз проезжал через небольшой ручей, и в свете полуденного солнца смог разглядеть свое отражение в замутненной воде.

Невысокого роста, он довольно нелепо смотрелся на огромном и волосатом самсонском жеребце. И даже из-за сильной ряби, которую подняли проезжающие мимо лошади, можно было разглядеть острое лицо, похожее не лисью мордочку, и вытянутый нос, покрытый веснушками, который выглядывал из-под копны светлых соломенных волос. Но никакая водная гладь, и даже наполированное зеркало, не могли передать настоящий возраст Феликса. Из-за его маленького роста, длинных волос и молодого лица его нередко путали с девушкой, особенно когда он стоял спиной. Спереди же Феликс напоминал больше неряшливого мальчишку-лакея, чем взрослого мужчину, которому уже давно перевалило за тридцать.

Разглядывая свое отражение, Феликс закинул руку за спину, проверяя на месте ли его драгоценный мешок с вещами. В нем была вся его жизнь. А если быть точнее, то та ее часть, которая осталась у него после выхода из оторванной от всякой жизни тюрьмы Белланимы, в которой он провел ровно семьсот тридцать семь дней. Многие бы удивились, как человек, который пережил хотя бы один гнетущий день в городе-тюрьме, может так беззаботно улыбаться и радоваться жизни, но Феликс был доволен тем, что отделался такой малой ценой за свои многочисленные, и совсем не пустяковые преступления. Ведь он провел весь срок на первом ярусе тюрьмы, и занимался, по большей части, относительно легкой и рутинной работой, вроде собирания лепестков святых роз, которые падали с исполинских деревьев, заслоняющих небосвод тюрьмы. Обычно, таких как он, отправляют на пятый ярус, в Кузни Набата, где царят испепеляющая жара и невыносимый грохот от бесконечно раздувающихся кузнечных мехов, плавилен и водяных мельниц. Похоже, цепные ведьмы посчитали его слишком щуплым для такой тяжелой работы, хотя его не поддающиеся счету преступления и заслуживали того, чтобы превратиться в тлеющий уголек на раскаленных камнях, пропитанных потом, кровью и копотью. А все потому – что Феликс Лихт был книжным вором!

Встряхнув нечесаной гривой светлых волос, Феликс прогнал тяжелые воспоминания о страшной тюрьме, в надежде, что они окончательно затеряются среди других мыслей и историй, которые он так старательно собирал из украденных им ценных книг, словно желуди, в дупле вороватой белки.

А тем временем разговор за его спиной все еще продолжался:

– Так что это за звезда-то такая? – спросил Халд.

Феликс так и не понял, что хочет услышать от него этот разрисованный затейливыми татуировками никс. Он лишь помнил слова, которые так ясно звенели у него в голове, и не хотели улетучиваться с остатками сна.

– Разве это не ты говорил? – спросил Феликс, направив рассеянный взгляд на массивную фигуру никса.

– Чего? – заулыбался Халд, и посмотрел на Гантэра, который ехал рядом с ним. – Понял, да? Сам чего-то там бормочет-гогочет, а потом на меня, видите ли, сваливает. – проговорил он, потыкав локтем своего соседа, который был еще более грозным и мощным, чем сам Халд. – Мол, это я бубнил во сне, понял, да?

Гантэр, который был почти в два раза выше самого Феликса, тоже расплылся в улыбке, и кончики его пышных каштановых усов дотянулись до самих ушей.

– Пора бы уже привыкнуть. – сказал он, одарив Феликса преисполненным сочувствия взглядом.

Феликс нахмурил брови. Ему уже надоело, что каждый, кто его хорошо знает, без конца обвиняет его в том, чего он никогда не делал. Все говорят, будто он бормочет, а то и вовсе говорит сам с собой. Порой такие пустые обвинения происходили прямо посреди разговора. Но как бы Феликс не старался, он ни разу не заметил, чтобы он вытворял что-то подобное. Вот и сейчас его опять обвинили в этом преступлении, хотя голос, который он тоже отчетливо слышал, явно принадлежал не ему, и был более низкий, даже с каким-то странным акцентом, которого Феликс никогда прежде не слышал.

– Ну так ты нам объяснишь про эту звезду? – продолжил Гантэр. – Мне тоже интересно.

– Да не знаю я! – все еще раздраженный несправедливым обвинением, огрызнулся Феликс.

– Ой! Ой! Ой! – начал кривляться Халд. – Маленький лисенок оскалил зубы, понял, да?! Как бы не оттяпал чего этакого. – и он, явно переигрывая, прижал свои мускулистые руки к груди и отпрянул чуть в сторону, словно благородная леди, которая на прогулке в дождливый день пыталась спасти свое дорогое платье от брызг проезжающей мимо кареты.

Слова Халда еще больше разозлили Феликса, и он насупился, уткнувшись взглядом в гриву своей лошади. Не спасло ситуацию и то, что после этого Халд протянул свою здоровенную ручищу, и по– дружески взлохматил Феликсу волосы.

– Да не обижайся, маленький drawbik, потом куплю тебе желудь в сахаре. – и разразившись громким хохотом, очевидно довольный своей дурацкой шуткой, направил свою лошадь вперед.

– Вот ведь олух. – пробубнил себе под нос Феликс. – И как такой болван, как он, может быть моим земляком?

– Скорее наоборот. – послышался новый голос у него за спиной, в котором Феликс узнал Джаспера Чонси, еще одного своего хорошего друга. – Это могучим северным жителям нужно задаваться вопросом, как среди их сурового народа мог появиться такой маленький никсик.

Симпатия Феликса быстро улетучилась, когда он с раздражением обернулся и увидел злорадную ухмылку на лице своего друга, который все время напоминал ему заядлого головореза, обычно смотрящего на людей с листовок о розыске особо опасных преступников. Страху наводил не только злой взгляд, черные волосы и шрам над глазом, но и его длинный полуторный меч, с которым тот никогда не расставался. Хотя, всем, кто хорошо знал Джаспера, было известно, что в широких ножнах покоилось вовсе не смертоносное оружие, а ржавый, рассыпающийся на глазах клинок. Весь страшный вид Джаспера был лишь обычным маскарадом, направленным на запугивание незнакомцев. Феликс был уверен, что Джаспер не справился бы даже с дворовым мальчишкой в дуэли на палках.

И все же обидные слова Джаспера сильно задели гордость книжного вора. Феликс никогда не был неженкой, по крайней мере в трудные времена. Да, он был невысокого роста, но все-таки он был урожденным никсом, и не понаслышке знал о суровости северных земель. Родом из Шторма – одного из самых крупных городов провинции Поларвейна, он много раз видел, как на северном тракте неистовый ветер переворачивал громоздкие кастеллы, словно те были сделаны из гусиного пуха, не говоря уже про обычные кареты, которые ветер раскидывал по сторонам, будто пьяный кукловод, пытающийся совладать с непокорными марионетками. Как говорили в империи – Шторм единственное место в Стелларии, где даже самые заядлые пьяницы твердо стоят на ногах, а иначе их унесут Anadi Duw и Udo Sif – два безудержных северных ветра, которые в переводе звучат как Дыхание Бога и Вой Сиф.

– Хотя нет, постой, – улыбаясь продолжил говорить Джаспер, – два никсика. – и он перевел злорадный взгляд на Мавис, которая, как и ее отец, была родом из Поларвейна. Но не успел Феликс открыть рот, чтобы осадить зазнавшегося книжника, как изящная рука быстро схватила воротник кожаного доспеха Джаспера. Улыбка тут же перекочевала с лица Джаспера на тонкое лицо Феликса.

Мавис де Сильво хоть и не была такой же высокой, как ее выдающийся отец, зато в полной мере унаследовала буйный нрав северного народа, а также немалую удаль и сверхъестественную устойчивость к алкоголю. Феликс много раз удивлялся, как в такой хрупкой девчонке может быть столько силы?

– Это кто тут «никсик»? – сурово, но с улыбкой, возразила Мавис, приподнимая Джаспера одной рукой, и легонько встряхнув его, словно тряпичную куклу.

Джаспер дернул рукой, пытаясь вырваться из цепких пальцев Мавис, и случайно задел мешок со своими вещами, который покоился на седле его лошади. Из узла тут же вывалились несколько книжек и съежившееся яблоко, которые сразу оказались под копытами движущихся сзади лошадей.

– Ну вот видишь, что ты наделала. – с досадой проговорил Джаспер, наблюдая как желтые страницы исчезают под густой грязью и тяжелыми копытами десятков лошадей. – Это ведь были стихи Аль-Мари, и…, – он прищурил взгляд, – …описание жизни архидьякона Маефрэдо.

– Они ценные? – с озабоченностью спросила Мавис, переводя взгляд на Феликса.

Но тот лишь помотал головой.

– Для меня они ценные. – обиженно проговорил Джаспер, одной рукой поправляя воротник, а другой проверяя закрепленный на седле меч.

Глядя на его дряхлое оружие, Феликс невольно вспомнил о цели их путешествия. Еще раз оглянувшись назад, он посмотрел на несколько десятков всадников, которые неспешно следовали за ними по лесной тропе. Большая часть из них была облачена в легкую кожаную броню, а мечи, топоры и копья отливали бронзовым блеском в лучах полуденного солнца. Многие из высоких всадников выглядели так же, как Халд – дикие на вид никсы с голым торсом, косматыми бородами, и лицами, которые покрывали узорчатые татуировки. Так же Феликс заметил, что некоторые из всадников смазывают свое оружие маслом. Это посеяло в его сердце небольшую тревогу, смешанную со странным предвкушением.

– Мы что же, уже приехали? – спросил он, снова посмотрев на Гантэра.

– Нет. – помотал тот головой. – Делрой и остальные ждут нас у Лонгэрхолла, рядом с Грозовой плетью.

Это известие еще больше посеяло в сердце Феликса тревогу.

– Ты хочешь дать бой там? – озабоченно спросил он. – Мне кажется, что сражаться рядом с Грозовой плетью будет неразумно, ведь Анастериан придет с севера, и у нас будет лишь один путь к отступлению.

– Мне и самому не хочется сражаться рядом с этой гибельной расщелиной. – почесал подбородок Гантэр. – Но другого выбора нам не оставили. К тому же рядом с Лонгэрхоллом протекает Донна, в которой стоят несколько пиратских галеонов. Они смогут поддержать нас в трудной ситуации.

Феликс в задумчивости прикусил нижнюю губу, устремив невидящий взгляд куда-то в пустоту.

Война между повстанцами Гантэра и армией Анастериана – нынешнего претора западной провинции – длилась уже несколько лет, и назревающая битва должна была решить судьбу Вестерклова и всех прилегающих земель. Но хоть у Стелларии, в состав которой и входила провинция Вестерклов, имелась натренированная армия, способная смести мятежные силы словно ветер сухие листья, правящая семья Леонхардов решила положиться на короля этих земель, и не отправила Анастериану элитные отряды имперской гвардии. Дерзость и высокомерие западного претора были настолько велики, что он даже не стал использовать вверенные ему гарнизоны имперских когорт, которые были расквартированы на границах всех имперских провинций. Анастериан сделал ставку исключительно на вольные военные организации и отряды наемников, которых было полно в империи. Семья Тенебрис могла позволить себе скупить все эти отряды вместе с их семьями, внуками и правнуками, а поэтому никого не удивило, что западный претор стал использовать наемников. Все понимали, что Анастериан просто хочет выслужиться перед императором, и показать, что он легко может справиться со столь незначительной угрозой своими собственными силами, не жертвуя ценными жизнями имперских солдат. Это высокомерие западного правителя, как считал Гантэр, и должно было привести повстанцев к победе.

А все началось больше сотни лет назад. Семья Тенебрис, к которой и принадлежал Анастериан, стала понемногу вытеснять другие влиятельные роды, которые были приближенны к правящей династии Леонхардов. Семья Гантэра была одной из первых, которую стали истреблять. Естественно, все это происходило не сразу и без явных доказательств. Тенебрисы постепенно возвышались, собирая вокруг себя преданных вассалов, которые, словно голодные поросята, присосались к груди золотой свиноматки. И когда родился Гантэр, от его рода остался лишь потрепанный герб и некоторые крохи того богатства, которыми обладала его семья в прошлом. Но окончательная нота в этой мелодии предательств и интриг прозвучала четырнадцать лет назад, когда жену Гантэра, Амелию из семьи Стоун – тоже когда-то приближенную к императорской семье – убили наемники Анастериана. После этого Гантэр больше не мог сидеть сложа руки, и стал собирать армию повстанцев, чтобы нанести поражение Тенебрисам. Не сказать, что это было легко. Анастериан не был безумным тираном, но все же эдикты и приказы, которые он провозглашал на вверенных ему землях, были направленны лишь на благополучие западной столицы – города Вестерклов, и не затрагивали более малые поселения. Так как этот город был центром западной провинции, и многие крупные села и деревни находились не так далеко, то и подавляющее число жителей оставались относительно довольные политикой молодого правителя. Но даже в самом освященном храме Владыки Свечей найдется угол, где царит тьма. Благополучие столицы дорого обходилось удаленным и глухим деревням. Анастериан переместил большинство хорошо обученных военных отрядов поближе к столице, от чего усилилось количество бандитов, которые стали нападать на удаленные поселения и объездные дороги.

Но поддержка малых деревень не сильно помогла Гантэру, так как сражаться с обученными и хорошо вооруженными воинами, обладающими силой трех мужчин, было самоубийством. Поэтому, по большей части, такие деревни поддерживали повстанцев провизией и вещами. Но некоторые все-таки прислали по два-три человека, способных держать в руках оружие. Основу же армии повстанцев составляли все те же наемники и пираты. Было так же немало никсов, которые присоединились из-за уважения к Гантэру, а не по политическим или материальным причинам. Северные жители высоко ценили честь и достоинство, а также верность своим убеждениям, которыми боги наделили Гантэра. Всего в армии повстанцев насчитывалось две с половиной тысячи пеших воинов и несколько сотен всадников. Место нашлось даже лесным горгонам – похожих на лошадей хищным существам, с клыкастой мордой, чешуйчатой кожей и диким нравом.

Сам же Феликс не горел сильным желанием участвовать в войне. Да его об этом никто и не просил. Книжный вор не обладал воинскими умениями, и мог сгодиться разве что в качестве мишени для метательного дротика или арбалетного болта. Но все же он присоединился к повстанцам, пусть и скрепя сердце, а все потому, что был хорошим другом Гантэра. Феликс знал его еще до рождения Мавис, которая внешне больше пошла в мать, чем в отца-великана. Когда Феликс только познакомился с Гантэром, ему было примерно столько же, сколько сейчас Мавис – около шестнадцати лет. Гантэр не раз выручал незадачливого вора, и именно он помог Феликсу выбраться из наводящей ужас тюрьмы Белланимы. Лидеру повстанцев пришлось заплатить цепным ведьмам немалую сумму серебряных орлов, чтобы те выпустили его друга из своих бледных объятий. И хотя на поле боя толку от Феликса было примерно столько же, сколько от обезглавленной курицы, бегающей в агонии по заднему двору мясника, Гантэр все равно принял его в свою армию. Никто другой, за исключением разве что Джаспера, не знал так хорошо все злачные уголки Стелларии, как маленький никс. Феликс был вхож во все черные аукционные дома, в которых он нередко принимал заказы или сам продавал краденные рукописи; знал каждого дьякона, готового, за скромное подношение, поделиться всеми темными тайнами, которые он отпустил какому-нибудь графу или маркизе; знал нужных переписчиков и имперских художников, которые могли так подделать плакат о розыске, что люди, увидевшие рисунок, могли лишь удивляться, как Владыка Свечей мог позволить такому уродцу появиться на свет. Феликс был знаком даже с несколькими угрюмыми белланийскими алхимиками и многими влиятельными особами из Старых Городов. И все же, везение и милость богов не бесконечны, и даже на такого юркого мышонка как Феликс нашелся свой кот. Маленький никс попался совершенно ерундовым образом на юге королевства Белтейн, когда пытался стащить один из манускриптов знаменитого богослова Валдымыра Маракова, который в свое время записывал проповеди красного священника Еменехильдо. На самом деле Феликсу повезло, ведь по законам Белтейна за кражу священных писаний ему грозила смертная казнь, особенно, если учесть, что он, ко всему прочему, был еще и чужаком. Но нужные связи помогли вору избежать страшной участи, и попасть в руки стелларийских цепных ведьм, которые совершали паломничество по соседнему королевству.

– Вы уже узнали, сколько людей приведет Анастериан? – спросила Мавис, вернув внимание Феликса к разговору.

– Сколько бы он не привел, даже если это будут все имперские когорты с небесным воинством в придачу, тебя это не должно волновать, дочь. – сурово ответил ей Гантэр. – Ты, вместе с Джаспером и остальными будешь ждать нас у леса и присматривать за свежими лошадьми, на случай, если нам придется быстро отступить.

Феликс прикрыл глаза, зная какая тирада последует за этими словами. Это был уже третий подобный разговор за последние несколько дней.

– Сколько раз тебе говорить, что я уже не маленькая девчонка! – возмутилась Мавис. – Даже слабак Маверик будет участвовать!

– Ради святых панталон великой искупительницы! – взмолился Феликс. – Мавис! Ты могла бы придумать какие-нибудь новые слова, которые смогли бы убедить нас не посылать тебя на смертоубийственное сражение? Твои причитания выучили уже все белки в лесу.

– Заткнись, книжная блоха. – злобно прошипела Мавис, попытавшись лягнуть его ногой, но не дотянулась. – Я, по крайней мере, знаю какой стороной держать меч. А вот что ты тут забыл? Или ты, наконец, решил покончить с ничтожной жизнью заурядного воришки, и ищешь в лесу кроличью норку, чтобы остаться там жить? Хотя, тебе даже с кроликом не справиться!

Слова Мавис заставили Феликса вновь залиться гневным румянцем, да так, что веснушки на его носу практически слились в одно сплошное коричневое пятно.

– Заурядный воришка?! – гневно воскликнул он. – Да будет тебе известно, девочка, что человек, которого ты так неосмотрительно назвала «заурядным воришкой», пробрался в неприступный Палаис де Фльор в Бреталии, откуда вынес тайные письма короля Сисара своей любовнице, а также бесценную Книгу Цветов, написанную еще в начале Новой Эры!

– О-о-о! – взволнованно протянула Мавис, приложив руки ко рту. – Та самая Книга Цветов?!

– Да. – уверенно кивнул Феликс, гордо выпятив грудь и чувствуя, как его рот расползается в самодовольной улыбке.

– И те самые письма короля Сысара? – продолжила Мавис.

– Сисара…

– Всю жизнь мечтала их прочитать. Это же та самая легендарная Книга-На-Которую-Всем-Насрать! – закончила Мавис, уже не скрывая язвительные нотки в голосе. – И письма к кривозубой и картавой любовнице, если брать в расчет, что она из Бреталии…

– Дело не в ее красоте… – начал оправдываться Феликс.

– Уверена, они мне точно бы пригодились. – продолжала разглагольствовать Мавис оглядываясь по сторонам чтобы увидеть реакцию соседей, и не давая Феликсу вставить и слова. – Мне вчера как раз нужна была растопка для костра. Да, я была неправа, назвав тебя заурядным воришкой, извини. – проговорила она, блеснув глазами. – А что ты еще украл? Может быть кусок бечевки у конюха? Или зубочистку с постоялого двора? Она бы тебе точно пригодилась, ведь тебе понадобится какое-нибудь оружие, чтобы отбиваться от кролика, когда тот придет и начнет выгонять тебя из своей норки.

– Я не краду вещи. – сквозь зубы процедил Феликс.

– На самом деле Книга Цветов действительно легендарная, Мавис. – вставил Джаспер. – В ней описывается жизнь всех правителей Бреталии, начиная со второй половины Великой Войны. И каждая новая часть книги написана разноцветными чернилами, цвет которых еще ни разу не повторился.

Феликс увидел, как Джаспер смерил его оценивающим взглядом.

– Вот именно. – все еще обиженным голосом проговорил Феликс.

– Но я слышал, что она очень тяжелая. – улыбнулся Джаспер. – Весит как взрослый человек, а то и больше. Как ты ее стащил?

Вся напыщенность Феликса быстро улетучилась, и он мигом сник, будто пушистый замковый кот, которого пекарь окатил из ведра за то, что тот слизывал сладкое масло с только что испеченных румяных булочек.

– Ну…я…это… – начал рассеяно бубнить Феликс. – При…привязал ее. Да, привязал. К лошади.

Краем глаза он заметил, как весело переглянулись Гантэр с Джаспером.

– Наверное, это была очень хитрая и маленькая лошадь, раз ей удалось проникнуть в самый центр Палаис де Фльор, пройти мимо целой стены из стражников, и взгромоздить на себя огромную книгу, которая подвешена в три человеческих роста от пола. – улыбнулся Джаспер.

– Я не удивлюсь, если выясниться, что он пронес ее в кармане. – вставила Мавис. – Феликс ведь любит все ма-а-аленькое. Точно! Буду называть тебя «карманным вором»! Очень удобная характеристика для такого, как ты.

– Ладно, ладно! – сдался Феликс. – Я не крал Книгу Цветов. Довольны? И это не потому, что она слишком большая и громоздкая. – быстро прибавил он, увидев победную ухмылку на лице Мавис. – Просто чертова книга прикована к потолку цепями из чистого силентиума! Я бы тут же умер, если бы к ним прикоснулся! И, к тому же, – продолжил он, видя, что улыбки на лицах друзей стали еще шире, – про любовные письма я не обманул. Я действительно их достал!

– О, легендарный вор! – издевательски воскликнула Мавис, вскинув руки к небу. – И почему о твоих великих деяниях до сих пор не сложили песни? Пусть же пошлые письма короля Сасира…

– Сисара!

– …послужат вдохновением для бардов, а твое имя будет греметь в каждом придорожном трактире от Поларвейна, до Лиры. Да здравствует карманный воришка Феликс-Дуреликс. – и она сделала жест, будто поднимает тост.

– Можешь смеяться сколько угодно, девочка, – ехидно проговорил Феликс, – но мое имя и так уже знают в каждом из этих трактиров.

– И именно по этой причине в половину из этих заведений тебя уже не пускают. – добавил Джаспер.

Феликс уже открыл было рот, чтобы разбить в пух и прах столь незначительные обвинения, но его прервал Гантэр:

– В любом случае, Маверик будет куда полезнее на поле боя, чем ты, дочка. – сказал он, вернувшись к изначальной теме разговора.

– Но он даже не умеет… – начала говорить Мавис.

– Он алхимик. – не дав ей договорить, сказал Гантэр. – И ты не хуже меня знаешь, что он способен постоять за себя. Его навыки и взрывающиеся зелья будут очень полезны во время сражения.

– Но я тоже могу постоять за себя. – возмутилась Мавис.

– И именно поэтому я взял тебя с собой, а не оставил с другими женщинами. Ты будешь вместе с Феликсом присматривать за лошадьми и ждать моего возвращения. – не допускающим возражения тоном ответил Гантэр.

– А ты уверен, что разумно позволить Маверику участвовать в сражении? – спросил Феликс.

Опасения маленького никса не были пустыми. Он действительно беспокоился за жизни своих друзей, включая и самого беспечного Маверика. Алхимия в Стелларии была под строжайшим запретом. Небесный Синод из священного города Яричка запретил ее еще шестьсот лет назад, когда множество алхимиков, предав безумного императора Костанзо Ленхарда, присоединились к королеве Белланимы Зулу в священном походе на Мидденхол. Тогда Небесный Синод объявил всех алхимиков еретиками и предателями, навсегда запретив практиковать это искусство в империи. Вскоре, через двести лет, под давлением императорской семьи, Белланима также была вынуждена признать всех алхимиков вне закона. Но в отличии от Ярички, строгие и принципиальные инквизиторы которой сразу казнили алхимиков на месте, белланийские палачи и цепные ведьмы не убивали этих безумных ученых, а лишь забирали их на восьмой ярус своей жуткой тюрьмы, где те, в довольно приличных для узников условиях, могли и дальше богохульствовать, на зло Святой Церкви. Более того, белланийские лаборатории и гемоторфные сады стали настолько популярны среди алхимиков, что находились отчаянные безумцы, которые по своей воле отдавались в руки цепных ведьм, чтобы продолжить свои изыскания в этой страшной тюрьме. Когда Феликс отбывал срок, он ни раз слышал о том, что заключенных, приговоренных к смерти, отдают алхимикам, чтобы те ставили на них свои бесчеловечные эксперименты. Ему даже удалось познакомиться с некоторыми из этих ученых. Сложно было представить, что творится в голове у этих странных людей, и Феликс много раз ловил на себе их зловещие взгляды. Возможно, атмосфера безысходности и бесконечные крики стенающих воронов помутнили их рассудок, и теперь они видят в людях только лишь мешки с органами, которые необходимо разложить по колбам.

Но Маверик, к счастью, сильно отличался от белланийских алхимиков. Параконсул бывшего претора Вестерклова был вынужден присоединиться к повстанцам, так как Анастериан, а если быть точнее, то его мать – Моргайза, постарались избавиться от всех подручных предыдущего правителя западных земель. На самом деле почти все в империи знали, что главой в семье Тенебрисов была именно Моргайза, а ее младший сын лишь инструментом в ее темных делах. Анастериан подослал к алхимику убийц, но Маверик смог перехитрить их, и с помощью зелий изменил им память, внушив, что те выполнили свое задание. Но хоть Маверик с виду и не наводил тот страх, какой источали его белланийские собратья, опасность он представлял не меньшую, и в какой-то мере даже более безумную и непредсказуемую. За невысоким ростом и непримечательной внешностью стояло чудовище, которое обожало взрывать все, что находилось в поле его видимости, и поджигать то, что в принципе не могло загореться. Как-то раз, после крепкой попойки, Маверику удалось взорвать половину конюшни у постоялого двора в Тимберлоре. И хотя тот уверял, что в этот момент он спал, и что все зелья после взрыва были целыми, Феликс дал зарок, что больше не будет пить вместе с алхимиками. Но не могла же конюшня, рядом с которой стояла карета Маверика, сама захотеть себя взорвать?

– Я слышала, что у Анастериана тоже есть свой личный алхимик. Делрой говорил, что он довольно искусный в своем деле. – проговорила Мавис.

Они только что преодолели природный коридор из лесных сосен, и выбрались на широкую дорогу, которая тянулась через небольшое заросшее дикой колбой поле. Полуденное солнце тут же нацелило свои золотые лучи прямо в веснушчатую физиономию Феликса, и его непослушные волосы еще больше стали походить на маленький стог сена, который Владыка Неба водрузил на голову маленького никса.

– Я тоже слышал про него. – кивнул Гантэр. – Странный тип в маске и с рапирой. Нужно будет разобраться с ним прежде, чем он сможет проделать какой-нибудь из своих дьявольских фокусов.

Слушая этот разговор, Феликс вдруг почувствовал, что кто-то легонько дергает его за рукав. А затем огромная тяжелая рука мягко водрузилась ему на голову и осторожно погладила его.

– Маленький мышь. – раздался хриплый голос, и свет солнца тут же заслонило бородатое лицо одного из никсов. – Расскажи еще какую-нибудь интересную историю.

Прикрыв глаза, Феликс неслышно помолился святой Силестии, чтобы впредь она избавила его от столь докучливых спутников. Но когда он снова открыл глаза, то вновь увидел татуированное лицо никса, которое расплылось в наивной детской улыбке, выставив на свет плохие зубы.

– Почему бы тебе не спеть песню со своими друзьями. – предложил Феликс, кивнув в сторону группы всадников, которые распевали довольно веселую дорожную песню про Олуха Одо и Леди-на-Сене. Их громкие голоса разносились среди обступивших их лесных деревьев:

В полях колосистых стог сена стоял

А в нем наш Одос похмельем лежал

Прятался Одо, от меча и закона

Прятался и задремал!

А вот золотистая леди,

Пришла с полей отдохнуть

И решила та леди в обеде

Свои вилы в то сено воткнуть!

Вот такая ведь беда

С Одо приключилась

Вилы сзади навсегда

Подарили три следа

Вот такая ерунда

С ним тогда творилась!

Время идет, а Одо молчит

Стойко напасть он ту терпит

Железный зубец в его заде торчит

А хозяйка тех вил косами вертит!

И вот золотистая леди

Решила немного вздремнуть

И подобно летящей комете

Своим телом в то сено нырнуть!

Вот такая ведь беда

С Одо приключилась

Леди-в-теле без труда

Поломала три ребра

Вот такая ерунда

С ним тогда творилась!

Где-то в лесу соловей голосит

А Одо таится под сеном

Леди на нем своим задом сидит

С таким вот огромным размером!

Решил тогда Одо ее напугать

Прикинувшись маленькой мышкой

Под задом ее начал он выступать

Сопровождая все это отрыжкой!

Вот такая ведь беда

С Одо приключилась

Оказалось, что пугал он дочь кузнеца

Что могла поднять жеребца

И что мышей боялась, как мертвеца

Ой, что тогда творилось!

Бедный наш Одо еле унес

Свои кости от грозной той леди

Такое пережить ему довелось

Что не позавидуют даже медведи!

– Надоели песни. – почесал бороду никс, когда его соседи затянули новую песенку про Олуха Одо. – Твои истории интереснее.

Теперь к нему присоединились еще несколько лохматых северян, среди которых был такой огромный детина, что Феликс испугался, как бы он его не проглотил, приняв красную тканевую накидку за кожуру яблока.

– Попроси Джаспера…

– Да ладно тебе, Феликс. – разминая плечи, обронил Джаспер. – Расскажи. Я тоже хочу послушать.

Феликс скорчил недовольное лицо. Его слава быстро расползлась среди никсов. В такие моменты Феликс испытывал небольшой стыд, за то, что все эти дикари его земляки. Они думали, что раз он книжный вор, то занимается исключительно кражей детских сказок из прикроватных тумбочек, или похабных романов у монастырских мальчиков, которые прячут их под наволочками и простынями. Конечно, пару раз случалось, что он крал и такие романы, но было это исключительно из-за богатой обложки и редких иллюстраций. Но обычно Феликс работал по заказу. Естественно, прежде чем отдать добычу, Феликс сам старательно изучал написанные тексты, и порой, если позволяли навыки и обстоятельства, даже копировал их. Как-то раз он украл свиток, слова в котором выглядели так, будто кто-то пытался провести прямую линию во время сильного землетрясения. А другой похожий свиток так и вовсе оказался пустым, что не помешало коллекционеру забрать его у Феликса за довольно приличную сумму.