Текст книги "Звезда Ворона (СИ)"

Автор книги: Илья ле Гион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 76 страниц)

– До самого «кровоточащего города» и дальше. – прорычал Хольф, дыхнув на Феликса перегаром, а затем глубоко задумался. – Плохо там все, человечек. Старина Хольф видел всякое, но то, что творится в тех землях, больше не хочет видеть.

– Кровоточащий город? Это Алгобсис? – Феликс перевел глаза с Хольфа на Эна, и успел увидеть, как они обменялись многозначительными взглядами.

– Ну, это уже закончилось. – уже более веселым тоном сказал Хольф, беря в руки пустой кувшин от вина, и Феликс только спустя несколько секунд понял, что тот имеет в виду именно вино. Повертев кувшин в руках, будто прицениваясь к нему, Хольф поставил его обратно на стол, и, подцепив три серебряных бокала, направился к выходу. За время их путешествия мешок, который появился у пирата, когда они покинули Ашур, успел прилично располнеть.

Вопреки заявлениям Эскера, они покинули подножие Эоэль Шулиль только к концу второго дня. Когда они вышли, то Феликс первым делом поднял свой взгляд к темному небу, которое в этих местах казалось чистым и первозданным, словно черная жемчужина. Даже посреди бескрайней темноты, усеянной мириадами звезд, Феликс увидел еще более черную и пустую точку, которая выделялась даже сильнее, чем другие, более яркие и наполненные привычным светом звезды. Феликс подумал, что эта мрачная звезда напоминает бездонную дыру в небе, в которую падает свет, и уже никогда из нее не выбирается.

Теперь на их пути стали попадаться более простые и обыденные пейзажи. Все чаще им стали встречаться лесные массивы, с раскатистыми дубами, вековыми соснами, старыми вязами и ильмами. Иногда их отряд натыкался на лесные рощицы, в которых были спрятаны маленькие деревни, живущие размеренной и лишенной тревог жизнью. И если бы не черная звезда, нависшая, словно жадный стервятник – пожиратель падали и предвестник беды, то Феликс бы подумал, что попал на запад Стелларии или еще дальше, в богатую на живописные луга Бретонию или Энталию – небольшое процветающее государство с плодородными землями, соседствующее с империей. Порой им встречались обработанные поля и угодья, на которых мирно пасся разный скот, и люди работали, как ни в чем не бывало. Феликс, который беспокоился, что ему вновь придется терпеть лишения и спать на холодных камнях или мокрых болотах, был рад такому повороту событий, хотя, Эскер не часто останавливал их отряд на постоялых дворах, предпочитая разбивать лагерь в открытом поле, все еще помня о нападении убийц, которое случилось в Зерзулле.

На пятый день, после того как они покинули горы, на одной из проселочных дорог, что вела вдоль зеленой границы леса, они встретили Анью. Феликс сразу увидел ее выпирающие вверх «ослиные уши» от банданы, а также посох, который был привязан к седельной сумке ее лошади. Но радость встречи быстро сменилась тревожными новостями, которыми она поделилась со всеми.

– Дурные известия, сын Сайруса. Ашурийцы и предатели из Алгобсиса перекрыли врата Фераса и все каменные копи Пта. – сказала она, слезая с лошади. – Все тропы и перевалы закрыты, а поселения взяты под железный надзор. Теперь нам не пройти тем путем. Об остальном, – она посмотрела на небо, – вы и так знаете.

– Но мы ведь не можем вот так просто взять, и повернуть обратно. – первый высказался Феликс, пока Эскер задумчивым шепотом проклинал ашурийцев и их союзников. – Неужели боги настолько суровы к нам, что не оставят никаких лазеек? Может стоит подкупить кого-нибудь из ашурийской армии, чтобы они провели нас тайными путями?

– Логичный, но слишком ненадежный план. – сказала Анья, пройдя мимо него и посмотрев куда-то вдаль. Затем она перевела прищуренный взгляд на Эскера, а точнее на его шею. – Есть лишь один путь, мальчик, и твой железнолицый приятель уже о нем знает. – она растянула свой рот в акульей улыбке, заметив, как рука Эскера сжала что-то под рубашкой на уровне груди.

– Земли Каирнала и лес Траивэл. – словно завороженный проговорил Эскер, устремив пустой взгляд перед собой.

– Местные называют его Унхэльсин – лес мертвого света. – проговорила Анья, подойдя к своей лошади и начав отвязывать тяжелые мешки. Приглядевшись, Феликс увидел, что это были факелы и пропитанные маслом тряпки. А еще были несколько мешков, с которых капала, и в этом не стоило сомневаться, настоящая кровь.

Услышав эти слова, многие, в том числе и отряд шалаль, нервно переглянулись, а некоторые из наемников сотворили над собой святые знаки церквей. Даже не глядя на их лица можно было догадаться, что это название им было хорошо знакомо, и что они явно были обеспокоены, услышав, что им придется пойти туда.

– У тебя ведь он с собой? – не поворачиваясь спросила Анья, перекладывая мешки на телегу с припасами. – Палец Обериля.

Анья ненадолго оторвалась от работы и посмотрела на Эскера пристальным взглядом. Феликс повернулся как раз в тот момент, когда наемник медленно вытащил то, что прятал под рубашкой. Это был тот самый отрезанный палец на веревке, который когда-то бросил на стол Эскера его дед Марбас, когда пытался отговорить своего внука от похода. Палец все еще выглядел так, будто его только что отрезали, а его вид – слишком острый и нечеловечный, еще сильнее испугал Феликса, чем в первый раз.

Несколько секунд Эскер стоял в полном молчании, дергая веревку, на которой весел палец, а затем повернулся к Хьеффу и Захиру, уверенно проговорив:

– Отправляйтесь вперед и приготовьте все необходимое, что нам должно понадобиться. Особенно запаситесь веревками и факелами. Надеюсь, – он посмотрел на Анью, – твоя проклятая алхимия сможет помочь огню гореть дольше, чем того отмерили боги. Вряд ли мы сможем пройти хотя бы половину пути, даже если запасемся целой повозкой дров.

– Меня радует то, что ты уже понимаешь, с чем мы столкнемся. – еще шире улыбнулась Анья. – Не волнуйся, песчаная змейка, света у нас будет достаточно.

Из того, что Феликсу удалось услышать, он сделал вывод, что это место, куда они направляются, спрятано глубоко под землей, раз Эскер так беспокоиться о наличии факелов. Когда же они развернули свой отряд, и направились на запад, к высоким зеленым холмам, что виднелись, словно морские волны на горизонте, Феликс решил проверить свою догадку, и спросил об этом у Синоха.

– Унхэльсин местополагается на поверхности. – ответил монах. – Эти земли не имеют яркости днем, и солнце туда никогда не является. Я не имею знания о многом, что там есть, потому что никто из моих братьев не путешествовал в те места. Но знаю, что земля эта таит смертельные опасности, и нужно производить великое думанье, прежде чем направиться туда.

– Не светит солнце, но при этом все это находится на поверхности? – вслух проговорил Феликс. – Похоже на мадвент у дувай – это у нас на севере так называют лесные катакомбы. Там тоже всегда царит мрак из-за толстых крон деревьев, и солнце никогда не пробивается сквозь их ледяные ветки.

– Тут ты совсем не прав, Феликс. Каирнал не имеет ничего общего с лесными катакомбами. – сказал Рольф, услышав их разговор. – Всем известно, что в лесных чащах нет света из-за того, что ветки закрывают небо. Но в Каирнале не так. Да, там тоже есть лес, но деревья в нем растут не так близко, чтобы полностью закрыть кронами все небо. Я не знаю, да и никто не знает, почему так, но небо над Каирналом затянуто непроглядной тьмой вот уже множество веков.

Феликс уже не знал, чему ему верить, а на что не обращать внимание. За последнее время он видел такое, что хватит на целую книгу детских сказок, причем многое, с чем он уже успел столкнуться, уже сошло с их страниц.

– Анья сказала о пальце Обериля. – поразмыслив сказал он, посмотрев на Рольфа. – Она имела в виду Обериля Прекрасного? Короля-Чародея фей?

– А, ты про сказку о каменной короне? – догадался Рольф. – Я, если честно, не особо интересовался всякими там историями. Этот палец, что у Эскера, хранится у нас с самого основания организации. Говорят, его привез сам Гелиос, а уж где он его раздобыл…

– Это действительно палец того самого Короля-Чародея Обериля Ла-Оэхаля. – раздался спереди голос Аньи, которая разговаривала с ними не поворачивая головы. – Он был один из первых владык нового мира, и являлся верным слугой Короля-Ворона Хасиналя. Правильно ведь я говорю? – она повернула голову к одному из сопровождающих их шалаль, и тот медленно и плавно кивнул в ответ.

– Если все так, и мы по правде направляемся в царство злых фей, то должны срочно надеть венки из листьев шести священных древ и рубашку из крапивы. – серьезным тоном проговорил Милу, который в этот раз ехал сидя на повозке с вещами. – Демоны не тронут нас, если увидят, что мы праведники, и чтим законы Господа.

– Я лучше предпочту взять меч поострее и лишний факел. – хмыкнул Рольф. – Святые мысли не спасут тебя от тех тварей, что прячутся в темноте Каирнала, парень.

– Ты уже бывал там? – спросил Феликс.

– Нет. – сплюнул на землю наемник. – Последний раз там проходил отряд Марбаса, лет двадцать назад, а может и больше. Были и другие, кто шли после них, но они так и не вернулись, и мы не знаем, что сними стало. Хотя, мне известно, что белланийские шлюхи всегда ходят этим путем, когда направляются в Алгобсис.

– Святые Вдовы посещают Алгобсис? – удивился Феликс, а затем вспомнил, что об этом ему уже рассказывал Синох.

– А ты разве не знал? Там у них находится какая-то святыня, или что-то в этом роде. Я не разбираюсь в их проклятой вере, об этом тебе лучше спросить Эскера.

– И что, этот Обериль действительно был королем фей? Тех самых, которые из сказок? – спросил Феликс, вернувшись к изначальной теме разговора.

– Да… – все еще не поворачивая головы ответила Анья, и выпустила, по-своему обыкновению, струю разноцветного дыма из курительной трубки. – Хотя, может быть ваши новые друзья сами расскажут его историю? – язвительно проговорила она, повернув голову в сторону шалаль. Но те лишь молча ехали рядом, и было непонятно, что выражают их лица под зеркальными масками. – Ах да, вы ведь не можете. – и Анья злорадно рассмеялась. – Табу, да?

– Но вы, как я погляжу, и сами хорошо знаете эту историю, госпожа Анья. – вступился за шалаль Феликс, хотя ему просто хотелось услышать историю, нежели упрекнуть капитана пиратов. – Но нам не трудно будет разгадать знаки наших благородных спутников, ведь мы уже несколько дней путешествуем вместе, и научились хорошо понимать друг друга.

– Дело не в том, что ты не поймешь их, мальчик. – ответила Анья. – Просто они сами не захотят говорить нам об Унхэльсин. Все, что связано с Оберилем – для них священно, и одновременно запретно.

– Почему? – в один голос спросили Феликс и Милу.

– Потому что таков был завет Короля-Чародея, который укрыл свое царство от глаз и языков. Вам ведь должна быть известна сказка про каменную корону?

– Конечно, это ведь одна из главных историй о приключении Мив-Шера. – тут же отозвался Феликс. – Это в ней он отнял у дракона волшебные камни и создал с помощью них корону для слепого короля, который не видел, что управляет мертвым королевством, но надев ее – прозрел.

– Вся история нас, конечно, не интересует. – остановила его Анья. – Лишь та часть, где король фей Обериль Прекрасный помогал Мив-Шеру перейти сквозь зачарованный лес. В сказке говорится, что тот лес принадлежал самому Оберилю, и что он наложил на него заклятие, которое сбивает с пути всех смертных. В этом то и кроется зерно истины. В эпоху Первых Людей, Обериль Ла-Оэхаль был вторым королем, после Хасиналя, и его преданным вассалом. Но во времена первой братоубийственной войны людей, Сингур Варэм – Войны Слез, когда сыны Хасиналя сражались с детьми Иакира, Обериль отказался выступать со своим войском и губить какие-либо жизни. Когда же до него и его жены – королевы Ильфеймы, дошли известия о смерти Хасиналя, они осознали какое страшное горе совершили, и все их подданные так же скорбели о смерти Короля-Ворона. Тогда Обериль и проклял самого себя, и все свое королевство, вычеркнув его из смертного мира, и из языков и речи, чтобы никто и никогда больше не нашел к ним дорогу, и не говорил о нем, и чтобы сами они жили в вечной тьме и забвении, предаваясь скорби о потере первого короля и отца людей. Поэтому многие еще называют эти земли Лунуиль Малхэкир – Забытое Королевство, и Малхэкир сау синва – Королевство, покрытое вечными слезами. Говорят, именно темными слезами Короля-Ворона, который тот ронял во время сражения с Иакиром, Обериль и укрыл небо от света, потому что были они черны как ночь. Но даже так ему не удалось полностью скрыть свет, потому что, где бы не ступала нога Ильфеймы, его красавицы жены, всюду расступались тени и цвели лунные и солнечные цветы. Тогда, по ее же велению, он превратил Ильфейму в белую птицу, чтобы она не могла больше ступать по земле, а сам лег в хрустальную гробницу и заснул вечным сном.

– Так вот, значит, что стало с людьми? Это была война между Хасиналем и Иакиром? – спросил Феликс. – В Подзвездном Городе мне рассказывали про это, но не уделили достаточно внимания. Еще упоминали какую-то «Хранительницу Древа» Лалафэй.

– Истории о войне всегда грустные, в особенности о проигранной. Не удивительно, что эти поедатели слив и грибов не хотят о ней говорить. – сказала Анья, одарив шалаль насмешливым взглядом.

– Значит, если все это правда, то чего же нам следует опасаться в этом забытом королевстве? – спросил Феликс, решив сконцентрировать внимание на предстоящей цели похода.

– Всего, что прячется в тенях Каирнала, Феликс. – ответил Рольф. – Мне наплевать на детские сказки, я привык верить лишь тому, что нам рассказывали старейшины, и что видят мои глаза. Марбас говорил, что там полно злых тварей, сбивающих путников мороком, и живущих целыми гнездами, как крысы.

– А палец нам как поможет? И откуда вообще он взялся у Гелиоса?

– Полагаю, что сказочный герой Мив-Шер – это никто иной, как сам Гелиос Леонхард. – ответила Анья. – Это, конечно, лишь мои догадки, но уж больно много совпадений в этих историях. А палец, как мне кажется, он достал из могилы самого Обериля, когда попал в Унхэльсин. Пусть Король-Чародей и спит вечным сном, но он все еще жив, и может указать нам правильный путь.

– Он что, будет указывать нам дорогу? – хихикнул Феликс.

– Именно так. – процедила Анья, сжимая острыми зубами трубку. – Ты видно удивлен? – добавила она, когда повернувшись, увидела недоумевающее лицо Феликса. – На твоем пути было уже столько чудес, что какой-то палец не должен тебя так встревожить.

– Только если это не палец сказочного короля фей, который, по вашим не совсем убедительным словам, госпожа Анья, был выкраден из гробницы… Пресвятая Искупительница, самим Гелиосом Леонхардом! И теперь мы должны довериться воле этой, по всем видам, богохульной штуки, ступая по темным землям, в надежде, что нас не заведут в ловушку.

– Как тебе уже сказали, мальчик, старый пес Марбас со своими щенками уже бывал там, и выжал, во многом благодаря этому пальцу. – ответила Анья. – Не стоит уповать на чудеса, но и отказываться от возможностей, которые у нас сейчас есть, тоже не стоит. Нам не пройти через врата Фераса, а другого пути тут нет.

Феликсу пришлось согласиться с ее словами, хотя, будь он один, то попытался бы пересечь этот перевал, а не спускаться неведомо куда, уповая на дьявольские амулеты. Феликс не сомневался, что такая вещь, как этот отрезанный палец, не может быть доброй, и что за ее использование ему придется еще долго просить Господа о прощении, когда наступит его час.

Путь до нужного места у них занял четыре дня. За это время они видели несколько патрулей ашурийцев, и один очень странный патруль зоарийцев. Необычным в нем было то, что все воины и лошади были укрыты одной большой тяжелой тканью, похожей на черную занавеску. Она спадала до самой земли, но при этом можно было увидеть четкие очертания лошадей и людей, больше походивших на приклонивших спины под тяжким бременем посланцев смерти, восставших из могил, которые держали в руках коптящие воздух факелы. К счастью, им удалось избежать встречи с этими угрюмыми патрулями, и вскоре они добрались до входа в Каирнал.

С первого взгляда это была ничем не примечательная тропа, уходившая в чащу леса, рядом с которой отправленные на разведку наемники уже успели разбить лагерь. Но чем дольше Феликс вглядывался в этот проход, тем сильнее понимал, что не хочет вступать по этой темной, занесенной опавшими листьями дороге. Толстые стволы деревьев росли слишком уж симметрично, образую кронами природную арку. И хоть их было довольно много, но все равно недостаточно, чтобы навести тот непроглядный мрак, который царил между их узловатыми стволами, словно кто-то натянул там толстую черную ткань, которая не пропускает свет.

– Переждем одну ночь у входа, для надежности. – сказал Эскер, и принялся отвязывать седло у лошади. – Дед говорил, что внутри можно потерять счет времени, а поэтому нам лучше хорошенько выспаться, и зайти с восходом солнца, чтобы точно знать, который час.

Феликс еще несколько минут стоял, вглядываясь в проход, и все сильнее эта тропа казалась ему слишком правильной, чтобы ее могла создать природа. Даже лесные катакомбы Полларвейна, которые Феликс ни раз видел, не были столь пугающе сложенными. В них было все наоборот, деревья росли настолько близко, что походили на частокол, порой переплетаясь друг с другом, как тугие канаты, или вовсе срастаясь в один общий ствол. Прежде чем отойти, Феликс достал скрижаль и посмотрел на ее гладкую поверхность.

После восхода черной звезды он уже несколько раз смотрел на нее, но не увидел каких-либо существенных изменений. Разве что остроконечный ореол стал не таким четким, будто размазанным. Но сейчас, находясь перед входом в забытые всеми земли, Феликс увидел, что лучи света вновь стали острыми, как пики, а золотой свет пылал еще ярче.

– «Может быть не стоит ее убирать, когда окажемся внутри этого, наполненных тенями, королевства?» – подумал Феликс. Он уже понял, что свет в Каирнале очень важен, и не стоит отказываться от лишнего источника.

– Мне кажется, что это не лучшая идея. – сказал Эскер, когда Феликс поведал ему о своих мыслях. – Лучше спрятать подальше эту вещь, а то у меня есть сомнения, что она может притянуть к себе беды. Я мало знаю про эти места, а поэтому лучше остерегаться всего необычного.

Феликс доверял суждением Эскера, а поэтому убрал скрижаль обратно в сумку. Ночь выдалась для него спокойной, но лишь потому, что Анья дала ему сонного порошка, который, по ее словам, не должен был вызвать сновидений, но Феликс все равно, пусть и не так долго, и все же бродил по бесцветной пустыне под черными лучами манящего его солнца. Проснулся он, когда уже все собирали свои вещи и готовились к отбытию. Получив от Милу горсть жаренных каштанов и кусок сыра, Феликс быстро позавтракал и направился к своей лошади, которую уже подготовили для него к дальнейшему пути. За время странствий по этим землям Феликс успел привыкнуть к ней, ведь она была рядом с ним с самого ухода из Ашура. Он не знал, как ее звали раньше, а поэтому дал ей новое имя – Соль. Имя это, по мнению Феликса, очень ей подходило, так как лошадь была белоснежной, даже слишком, а еще все время тянулась к Анье, а точнее к ее карманам, в которых та зачем-то хранила морскую соль, и которая очень нравилась лошади Феликса. Ну а еще это было очень популярное имя для лошадей на севере, где и вырос Феликс, но там оно полностью звучало как «Сольхе» – солнце. Когда Феликс только ее увидел, то тут же решил, что это будет его лошадь, и был готов даже поспорить с Эном, так как был уверен, что молодой ювелир захочет взять эту красавицу себе. Но тот и не думал этого делать, и казалось, даже не обратил на эту кобылицу внимания. В Подзвездном Городе умелые шалаль сработали для нее серебряные подковы, а старые, испорченные непогодой и временем конские принадлежности, заменили на новые – красивые и изящные, а саму лошадь обиходили. Теперь Соль выглядела как скакун какого-нибудь героя из сказок, или благословенная лошадь капеллана Ярички, над которой провели священное таинство.

– Как мы будем решать проблему с кормом для лошадей и водой? – спросил Феликс у Эскера, когда все начали собираться у входа. – Мы ведь не знаем сколько нам придется идти, и как часто нам будут попадаться водоемы. Если, конечно, они вообще там будут.

– Тут нам стоит уповать лишь на милость богов, и на интуицию. – ответил Эскер. – Дед мне все время твердит, что она тоже дарована нам небесами. Но на первое время наших запасов должно хватить. Ну а потом…, – с этими словами Эскер кинул ему кусок длинной веревки. – Обвяжи себя, чтобы не потеряться.

Все остальные тоже обмотали свои пояса, и всех лошадей друг к другу. Пока это происходило, Эскер давал последние напутствия.

– Ничего не трогайте, и не отходите от меня. Это не Зерзула, где если потерялся, то есть шанс выбраться живым, и отыскать кого-нибудь из местных. Я не знаю, что точно нас там ждет, но не верьте ничему и никому, кого вы встретите, и кто не привязан к вам веревкой.

Последними к ним присоединились отправленные Эскером следопыты, во главе с Серафилем и еще парой воинов шалаль. И по их виду сразу стало ясно, что они очень спешили.

– Сюда скачет большой отряд бледнокожих ублюдков. – сказал один из них, хватая веревку и кое как обматывая ее вокруг своего ремня. – Видать засекли нас, или кто-то из местных сказал. Они далеко, но быстро приближаются, так что час-два, и уже будут тут.

– Прокляни их безумная Дочь. – выругался Эскер. – Если это так, то нам нельзя медлить. И помолитесь всем своим богам, потому что внутри они могут вас не услышать.

С этими словами он вынул из-под рубашки скрюченный палец, и сев на лошадь, первым вступил на занесенную осенними листьями прямую тропу. Один за одним, по цепочке, каждый стал входить следом, словно спускаясь в неведомую лесную пещеру. Проход хоть и был достаточно широким, чтобы по нему могла спокойно проехать нагруженная повозка, их отряд все равно двигался длинной колонной, чтобы веревка не запуталась. Феликс ехал между Дэем и Синохом, чувствуя, как с каждым пройденным шагом его сердце начинает все сильнее колотиться в груди. Темнота неумолимо обступала их, и уже через полчаса им пришлось зажечь масляные лампы, а Анья выпустила из алхимической трубки свой светящийся дым. Лесная тропа, по которой они ехали, казалось, совершенно не менялась, и была все такой же пустой и занесенной опавшими желтыми листьями (хотя по памяти Феликса сейчас должна была быть весна). По бокам росли деревья, осины, дубы и ели, но между их толстыми кривобокими стволами царила непроглядная тьма, которую не мог разогнать даже теплый свет ламп. Глядя на это, Феликс вспомнил мрачные дороги Белланимы, которые тоже были темными и зловещими, наполненные ночным туманом, но даже там можно было увидеть далекие огоньки одиноких хижин или даже целых поселений, да и тени там имели хоть и неясные, но все же видимые очертания. А тут была лишь бесконечная пустота, войти в которую Феликс, будь у него выбор, не за что бы не решился. Лишь дорога, по которой они продвигались, кое как виднелась под их ногами. Помимо опавших листьев, Феликс стал замечать, что время от времени свет выхватывал разбросанные по дороге золотые монеты и другие драгоценности, которые никто не решался поднять. Маленький никс ощущал, как от этих притягательных вещей исходит потусторонняя, замогильная опасность. Даже звуки, которые издавали их лошади и повозки, терялись в густой черной пелене лишенного жизни леса, будто тонули в ней, как далекое эхо тонет в глубине бездонного колодца.

Двигались они неспешно, так как Эскер был уверен, что зоарийцы не решатся вступить в эти земли следом за ними. По крайней мере им придется потратить время на подготовку припасов. Прошло, как показалось Феликсу, больше трех часов, прежде чем конь Дэя стал понемногу ослаблять свой шаг. Еще чуть-чуть, и он совсем остановился.

– Что-то произошло? Почему мы встали? – обеспокоенно спросил Феликс, поразившись насколько непривычно слышать свой голос в этой глубокой, покрытой тенями, тишине.

– Впереди нас вход в Каирнал. – раздался голос Эскера, и Феликс увидел, как наемник, сойдя с лошади, подошел к нему. Рядом с Эскером собрались и другие его товарищи. Были тут и шалаль, которые снова сняли свои зеркальные маски. – Дед рассказывал, – продолжил спокойно говорить Эскер, – что в Каирнал нужно входить без личин, и с чистым, не обремененным ложью сердцем. Морок и обманные видения будут сбивать нас с пути, а поэтому нужно быть открытыми друг с другом, чтобы у нас не было сомнений, что перед нами живой человек.

И тут он сделал то, о чем Феликс, услышав его слова, сразу подумал. Взявшись за свою расписную маску, он потянул за ремешки, и аккуратно снял ее. Феликс и раньше замечал, как Эскер снимал ее, утром, когда умывался, или ночью, когда чистил внутреннюю прокладку из кожи и шелка, сидя у костра. Но делал он это тайно, и так, чтобы никто не видел его лица. Так же делали и другие из числа Железных Масок. Но сейчас Феликс, наконец, смог разглядеть то, что прятали наемники.

Лицо Эскера оказалось примерно таким, каким его и представлял Феликс. С отточенными чертами, присущими центральной провинции, оно напоминало лицо знати, которую можно было встретить на улицах Мидденхола или Каркастла. Кончики маленьких усов были аккуратно завиты, а под глазами залегли тени, что делало его взгляд чуть более тяжелым, чем в маске. Да и щетина уже успела тронуть его подбородок, что тоже уменьшало благородное впечатление. Феликс ожидал увидеть что-то еще, разгадать тайны этих масок, но не смог разглядеть чего-то необычного. Лица наемников были такими же, как и у других людей. Разве что Серафиль немного отличался от остальных. Как и думал Феликс, лицо безмолвного наемника было молодым, не уступающее в красоте Эну и шалаль, тонкое и наполненное изящностью. Глядя на него, Феликсу пришла в голову мысль, что в Серафиле, возможно, смешалась кровь как релиморцев с ценебритами, так и таинственных кирэ.

– Для разговоров еще будет время, а сейчас нужно идти дальше. – сказал Эскер, и Феликсу стало немного неловко видеть, как двигаются его лицевые мышцы и слышать его голос, словно перед ним появился совершенно другой человек.

Перевязав спутавшиеся веревки, которые успели переплестись, пока все стояли в центре, наемники поменялись местами. Первым, как и до этого, шел Эскер, за ним Эн, Дэй и Феликс. Маленький никс заметил, что Эн и Дэй были единственными, кто не сняли свои повязки. Даже Анья сорвала свою ушастую бандану, под которой, впрочем, не было ничего необычного, разве что ее вид стал таким же непривычным и незнакомым, как и вид наемников. В полной тишине прошло еще десять минут, пока на их пути не показалась широкая деревянная стена, в которой виднелся круглый провал. И лишь когда Феликс приблизился к ней, то понял, что это была вовсе не стена, а ствол дерева, а проходом служило огромное дупло, похожее на раскрытый беззубый рот. Удивленный не меньше других, Феликс поднял повыше лампу, чтобы осветить больше пространства, но так и не увидел края этого исполинского дерева. Подобные гиганты встречались в Стелларии, и на севере, близ Полларвейна, их называли энтиры – стражи земли, которые, по приданиям, посадили валькиры, чтобы вить на них свои золотые гнезда. Но еще никогда Феликс не видел настолько широкого ствола. А дупло, через которое им и следовало пройти, не выглядело так, будто было создано руками человека, и больше напоминало природный проем, в которых обычно белки и другие лесные грызуны прячут свои запасы шишек и желудей на зиму.

– Идем. – твердо проговорил Эскер, и повел их внутрь.

Теперь тьма полностью завладела всем пространством, скрыв от глаз даже дорогу, и Феликсу стало казаться, будто они идут по ночному, лишенному света небу. Был слышен лишь далекий стук копыт, ступающих по дереву и скрип кожаных сбруй. Свет от фонарей выхватывал только верхние части туловищ всадников, да головы лошадей, которым, как и людям, тоже было непривычно шагать в такой слепой темноте. Шли вроде бы как вниз, хотя точно сказать было нельзя. Спустя некоторое время к дрожащему оранжевому свечению ламп прибавился еще один, более холодный, но тем не менее яркий свет, напоминающий свет зимней луны. Он исходил от отрезанного пальца Короля-Чародея, который висел на шее у Эскера, и теперь плыл по воздуху, как в воде, указывая своим острым ногтем куда-то вперед. Феликсу уже нечему было удивляться, но он все равно не мог отвести взгляда от висящего в воздухе отрезанного пальца. Ему ничего не оставалось, как осенить себя знаком Розы, и уповать на то, что дорогу им сейчас указывают добрые силы.

По прошествии нескольких минут Феликс услышал позади себя хриплый голос Хольфа, который затянул очередную песню, и ее подхватили еще несколько наемников, разгоняя тем самым нависшее над всеми гробовое молчание. Феликсу даже показалось, что свет от ламп стал светить чуть ярче, и ехать стало не так тягостно. Но потом он заметил, что это не лампы издавали тот свет, и не дым Аньи, или какие-то другие, приготовленные наемниками источники света. Яркое, отдающее священной теплотой сияние исходило откуда-то спереди, и становилось все сильнее с каждым шагом. А вскоре маленький никс смог увидеть, что именно это было.

Феликс не мог точно сказать, находились ли они внутри дерева, или прошли его насквозь, так как вокруг них все еще царила непроглядная тьма, но теперь она немного отступила, открыв взору загадочные земли Забытого Королевства. Под ногами лошадей раскинулась поросшая травой земля, которую Феликс никак не мог назвать «обычной». Все, что росло на этой странной земле потеряло свой природный цвет, и теперь светилось драгоценным ярким светом, сравнимым с бликами солнечных лучей на гладкой поверхности летнего озера. Волшебным, сакральным свечением была наполнена вся земля и трава, росшая на ней, и уходившая глубоко в даль, туда, где царила плотная пелена бархатной тьмы. Казалось, что земля эта парит в пустоте, и ничего нельзя было разглядеть выше, чем в нескольких шагах от нее. Даже толстые стволы многовековых деревьев, которые то и дело выглядывали из пустоты, выхваченные светом ламп, были освещены лишь снизу, у самых корней, где росла золотоцветная трава, а кроны их так и оставались покрытые плотными тенями. А еще Феликс заметил, что когда лошади ступали по земле, и их копыта задевали росшую на ней растительность, то в воздух поднимались маленькие искорки, похожие на пыльцу, которые потом снова оседали на светящихся стеблях и травинках. Каирнал был окутан сонной красотой, такой, которая не была предназначена для того, чтобы ей любовались, а скорее, как отзвук чего-то потерянного, чего-то более грандиозного и величественного, словно мертвый король, укрытый златотканым саваном. В памяти Феликса тут же всплыли воспоминания о Белланиме, где в самых глубинных чертогах тюрьмы были похожие темные помещения, в которых алхимики складывали кости великих святых, и они издавали похожее потустороннее свечение, а все остальное было покрыто кладбищенским мраком.