Текст книги "Звезда Ворона (СИ)"

Автор книги: Илья ле Гион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 76 страниц)

– А ты разве не хочешь освежиться? – делая большой глоток спросил Феликс у Соли, которая проигнорировала воду. – Или ты, как и я, уже полакомилась сладкой кровушкой? Да, боги нам этого еще долго не простят. Ну ничего, вот заплатит нам уважаемая Хепзиба гонорары, тогда и пожертвуем часть и Белланиме, и Яричке. Жалко, конечно, но тут уж ничего не поделаешь.

Феликс сделал еще несколько глотков, хотя совсем уже не хотел пить, но в памяти его еще оставался тот упоительно-сладкий вкус крови, и Феликс хотел, чтобы он поскорее ушел, заменившись, пусть и не на такой приятный, но зато чистый вкус родниковой воды.

– Смотри-ка, кажется света здесь становится все больше. – проговорил Феликс спустя некоторое время, когда они вышли к застывшей реке. – Может быть выход уже рядом?

После недолгих блужданий среди одинаковых стволов и застывших воинов, Феликс, наконец, вышел на большую поляну, где обнаружил вход в пещеру, обрамленный красивой аркой со вставленными в нее янтарными камнями. Но это нисколько не испортило настроение Феликса, так как он увидел, что внутри этого каменного прохода горят факелы, расположенные на стенах. Фигура Гелиоса вновь растаяла в воздухе, но свечение все еще указывало Феликсу путь, и он, не раздумывая, последовал за ним. С каждым шагом его одолевало радостное предвкушение, а когда в глубине пещеры вдруг послышались человеческие голоса, Феликс не выдержал, и припустился бегом, обогнав даже пучок золотого света. Еще несколько поворотов, и он увидел каменный грот с журчащим водопадом, и несколькими поваленными мраморными колоннами рядом с кирпичными стенами. Улыбка сама собой наползла на его лицо, когда в свете костра он увидел толстую спину Милу, склонившегося над котелком. Еще несколько темных силуэтов блуждали рядом, раскладывая вещи и возводя палатки.

Весело возвестив о себе, Феликс побежал к друзьям, ведя за собой Соль. Ему уже было наплевать на призрак Гелиоса, и он с радостным смехом кинулся в дружеские объятия (если это можно было так назвать) Дэя, который первый его заметил.

– О Милостивая Дева, и все святые владыки! Как же я рад, что вы целы. – радостно рассмеялся Феликс, переводя взгляд на других людей.

Кроме Дэя и Милу, тут были еще Эскер, Хольф и Эн. Феликс сначала растерялся, ведь ему казалось, что он видел еще нескольких человек, но потом догадался, что это были просто тени от костра.

– Нам пришлось разделиться после того, как на нас напали. – сказал Эскер, который снова нацепил на себя маску. – Так что я не знаю, что случилось с остальными, но будем молиться Господу, чтобы он помог им выбраться, и надеяться на его милость. Подождем их здесь и посмотрим, кто еще придет. Мы ведь тоже не все разом тут оказались.

– Меня спас господин Эн. – тут же в порыве чувств поведал ему Милу, помогая Феликсу снять с Соли седло. – Напали на нас, значит, эти темные, а он их возьми да заруби. А я-то чего, я и не умею, а потом еще и господин Хольф прискакал, и еще другой, черный, прямо по стене, представляете? Ну, господин Хольф его своим топором тяпнул, а темный и распался, будто его и не было вовсе. А потом все загорелось, ну мы и спаслись в замке. Сколько там всего удивительного, в замке-то этом. А там уже с господином Эскером и Дэйем встретились.

– А тебе как удалось спастись? – с улыбкой спросил у Феликса Дэй.

– Меня спасла Соль. – ответил Феликс, благодарно погладив лошадь по шее. – А еще там был огненный всадник, только вот я не смог разглядеть его лица. Он как раз и поджег город. Я думаю, что это скрижаль его вызвала, потому что огонь никак не навредил мне, а вот черного всадника еще как подпалил. Кстати, я еще видел твой призрак, когда шел сюда.

Открытая часть лица Дэя на секунду приобрела взволнованный вид.

– Мой призрак? – озадаченно переспросил он.

– Ну да. – ответил Феликс, беря из рук Милу ведро с водой, чтобы смыть с Соли собственную кровь, которая осталась на ней еще после нападения фей. – Честно признаться, чего я только не увидел за это время. Боги явно были пьяны, когда создавали это удивительное место. Это ведь ты оставил мой меч у гробницы Обериля?

– Мне показалось, что нужно оставить подсказки, что мы шли этим путем, только и всего. – лицо Дэя вновь приобрело беззаботный вид.

– Так и вышло. – кивнул Феликс.

– Все-таки какое волшебное место, эта гробница-то, правда, господин Феликс? – вставил Милу. – Вы ведь тоже его видели, ну, того, кто в гробнице-то?

– Видел, и да, спорить не буду, место и вправду необычное. – кивнул Феликс. – Только вот дорога до него выдалась совсем уж пренеприятная.

И Феликс рассказал им все то, что с ним случилось, после того как на них напали зоарийцы. Как оказалось, все остальные шли по совершенно другому пути, но тем не менее тоже добрались до покоев Короля-Чародея.

– Наверное, все дело в пальце. – задумчиво сказал Эскер, поднеся к глазам отрезанный палец, который теперь безжизненно болтался на веревке как обычный кулон. – Из-за него мы, скорее всего, и миновали самые опасные места.

– Вот только арлекиновый меч жалко. – пробормотал Феликс. – Нового мне раздобыть не удалось, а этот уже не пригоден для битв.

– Да ты никак драться собрался, человечек? – нависнув над Феликсом растрепанной грудой волос, прохрипел Хольф.

– А я и дрался. – с вызовом ответил Феликс. – Сражался с черным всадником. Правда недолго, дрался-то, удары у него уж больно сильные, нечеловеческие даже. Такие не каждый выдержать сможет. Вот, смотри, как меч разломался.

– Видел, чего уж там. – уже не таким насмешливым тоном проговорил Хольф. Вздохнув, он собирался сказать что-то еще, но в последний момент передумал и направился к палаткам.

По решению Эскера они остались в пещере. Выходов здесь было всего два, а значит можно было не бояться внезапной атаки, да и остальных нужно было подождать. Почти все были уверены, что оставшиеся товарищи скоро тоже найдут дорогу в это место, но у Феликса не выходил из головы Серафиль, которого поглотила источающая зло тьма прямо на его глазах. Он рассказал об этом Эскеру, но тот лишь махнул рукой.

– Меня тоже накрыла такая дьявольская тень, но затем быстро отпустила, и я оказался в совершенно другом месте. – сказал он, подбрасывая ветки в костер. Будем молиться, что и с Серафилем случилось то же самое.

От слов Эскера Феликсу стало немного легче на сердце, и он стал вместе со всеми дожидаться своих потерявшихся товарищей. Сидя у костра, он раздумывал над тем, что с ними произошло, и кто же на самом деле были эти вороные всадники, что так неумолимо преследовали его. Спать Феликсу не хотелось, и он, вместе со всеми, просто сидел на обломках древних руин, вытянув ноги к костру и слушая рассказы остальных об невероятных вещах, которые они видели в волшебном замке Короля-Чародея.

– А там еще была комната, помните, господин Эн, в которой было много больших картин, подвешенных на цепях. – рассказывал Милу. – И на всех – красивые леди, прямо как в Подзвездном Городе. Я бы там даже подольше бы постоял, уж больно они все красивые были, но господин Эн поторопил меня, так что и не вышло как следует их рассмотреть-то.

– Жаль, что мне выдалась не столь приятная дорога. – немного обиженно пробормотал Феликс. – Единственная картина, которую я увидел, привела меня в логово дьявольских созданий.

Наступила недолгая пауза, во время которой слышно было лишь треск костра.

– А у вас есть леди, господин Феликс? – нарушил тишину Милу.

Этот вопрос немного сбил настроение Феликса, и он даже растерялся.

– Ну… – протянул он, обдумывая ответ. – Была одна. Хотя нет, две.

– Это та, которая была в Меридиане?

– Что? О ком это ты? – нахмурил брови Феликс.

– Ну, та, которая бросалась в вас яблоками. – припомнил Милу.

– А-а-а… Мария. – наконец со смешком вспомнил Феликс. – Какая же это леди? Лиса – по-другому и не скажешь. Нет, мальчик, ту, про которую я говорил, звали Альвейт. Она жила неподалеку от меня, и в детстве мы часто играли вместе.

– И вы на ней женились? – Милу лежал на мягких шкурах, подложив под голову ладони. Вид у него был завороженный и мечтательный. Феликс приметил, что и остальные, кто сидел рядом с ними, навострили уши.

– Ну… это… Я собирался. – замялся Феликс. – Только вот… как бы так сказать, чтобы ты не подумал ничего такого. Меня, вроде как, арестовали. Совершенно необоснованно, хочу заметить! Ну а дальше переправили в Полларвейн, а затем, через Метеор в Яричку. А там уж я как-то пошел по миру.

– Значит, не женились? – раздосадовано проговорил Милу.

– Как-то боги не предоставили такой возможности. – развел руками Феликс. – А сейчас уж что, у нее, наверное, уж кто-то да имеется.

– А вторая? – напомнил Дэй. – Ты же сказал, что была еще одна.

– Ну да. – Феликс застыл, глядя на огонь. – Она…

– Как ее звали? – перебил Милу.

– Я не знаю. – помотал головой Феликс, все еще глядя на огонь. – Я видел ее в Белланиме, когда отбывал там срок. Она была Сакраментальной Девой.

– Кем? – непонимающе переспросил Хольф. Милу тоже нахмурил лоб в явном непонимании.

– Вы разве не знаете кто такие Сакраментальные Девы? – удивился Феликс. – Мне казалось, что о них все знают.

– Сакрамара… что? – попытался выговорить Хольф.

– Ну, святые, значит. – объяснил Феликс. – Они что-то вроде предводителей капелланов. У Белланимы они ведь тоже имеются, капелланы-то. Только в отличии от тех, что в Яричке, белланийские не носят оружие, и не вступают в настоящий бой. Точнее за них это делают оруженосцы, и мечи у них, скорее, как некий священный символ, и святые девы к ним не при каких обстоятельствах не прикасаются, да и вообще, ни к какому другому оружию в принципе.

– Да, я тоже много чего слышал про них. – кивнул Эскер. – Они ведь вместе со слепыми вдовами появились, так?

– В четвертом столетии, во время похода на Мидденхол. – кивнул Феликс. – Когда королеву-великомученицу Зулу схватили, то тела белланийских мужей и сыновей, с которыми она выступила в поход, вернули обратно в их город. Опечаленные таким горем вдовы облачились в доспехи своих любимых мужчин, и взяв в руки их оружие, пошли в отчаянный и безрассудный, не суливший никакой победы, поход на столицу империи. Но среди них, конечно, были не только те женщины, кто потерял своих родных. Много кто пошел вслед за тем переполненным горем воинством, в том числе и… – тут Феликс немного замялся, покосившись на Милу. – Ну… в общем, не совсем приличные леди из совсем не приличных мест. Но они, как и остальные, были преисполнены горем и жаждой освободить свою дорогую королеву. И когда это горестное войско разбила армия империи у стен Мидденхола, и когда свершилось Вознесение Силестии и Зулу, тогда и появились первые Сакраментальные Девы. Святое сияние, которое выжгло глаза белланийским вдовам, сделав из них великих мучениц, повлияло и на тех добрых леди из борделей, но немного по-другому. Их тела вновь стали невинными, а кожа изгладилась и перестала стареть, и волосы их окрасились в чистый белый цвет, какими бывают облака. Голос их тоже наполнился божественной красотой, но говорить они больше не могли, и лишь пели, наполняя сердца других людей храбростью. Но хоть время было больше не властно над их красотой, умирать они все равно умирали, как и обычные люди. С тех пор в Белланиме живут Сакраментальные Девы, которых готовят к этому титулу с самого раннего детства. Естественно, выбирают их не из тех неприличных домов, откуда вышли первые святые, но в качестве уважения к традициям, перед тем, как стать настоящей Сакраментальной Девой, послушница должна провести одну ночь в борделе. Конечно, тут стоит сказать, что никаких постыдных обязательств она там не выполняет, и просто сидит на кровати и молится. Да и бордели эти уже давно переделаны в храмы, так что ничего там такого плохого не происходит. Даже выпивки, и то нет. Про них, кстати, тоже есть строки в Одаороз.

Падшие телом, но все же любимы

Верой и сердцем неразделимы

С плененной царицей своей

…

Трубы завыли, мечи оголились

Печалью наполнив поля

И были там девы, что солнцем светились

И гимны святые трубя!

Напел как мог Феликс.

– Ну и напридумывают же своих этих ритуалов, понимаешь. – с ухмылкой проговорил Хольф. – Девы, песни… – он качнул головой – дескать вот какая глупость, а затем сделал глоток медовухи, которую он тоже где-то умыкнул по дороге в пещеру. – Нет чтобы как старый Хольф, почитать Короля-бога. Тому-то уж точно не нужны всякие эти ваши штуки-прибауки. Просто поднял кружку, – Хольф повторил озвученный жест, – да и выпил в его честь! – и с этими словами он покончил с остатками меда.

– Так что там с этой девой, о которой ты говорил? – поинтересовался Дэй. – Неужто покорил ее сердце?

– Чего уж там. – с печальной улыбкой проговорил Феликс. – Я просто видел ее, вот и все. Им запрещается вступать в брак, да и не так часто они появляются на свет. Ну, я говорю в том смысле, что они не покидают Призрачного Храма Силестии. Может поэтому люди, которые не так хорошо знакомы с белланийской верой, про них так мало знают. Белланима их очень ревностно стережет, можно даже сказать, что они самые что ни на есть святые реликвии. Но, стоит их хоть разок увидеть – и уже не отвести взгляда, и мысли еще долго будут возвращаться к ним. Это как наваждение.

Выслушав рассказ Феликса, Милу вдруг перевел взгляд на Эна.

– А у вас, господин Эн?

– Что «у меня»? – хмуро переспросил молодой ювелир.

– У вас есть леди?

Феликсу показалось, что после этого вопроса, все, как и он, затаили дыхание. Уж больно испытывающим стал взгляд Эна, которым тот одарил чрезмерно любопытного мальчишку. В его темных глазах блеснуло золото костра, и он мрачно проговорил:

– Все неправда.

– Что именно? – Дэй подался вперед и посмотрел прямо в глаза Эна, будто пытаясь в них что-то прочесть. Или наоборот, передать что-то без слов. Эн же ответил на его внимательный взгляд своим, не менее сильным.

– Любовь. Столько песен и сказаний про эту несокрушимую силу придумано, и все неправда. Разве любовь сильнее всего?

– А разве нет? – Феликс ощутил прилив негодования, хотя Эн сейчас казался даже страшнее и величественнее чем когда-либо прежде. – История про Флоренца и Лайтерию, Зигмура, Мив-Шера. Да даже история Силестии и ее Святых Вдов. Разве это не подтверждения силы любви?

– О какой силе ты говоришь, никс? – Эн посмотрел на него сверху вниз, задрав подбородок. – Ты называешь это любовью, но я вижу один лишь неотвратимый страх. Вот сила, которая испокон веков властвует над сердцами людей. Лайтерия, о которой ты сказал, пошла против воли отца не ради любви к смертному. Страх разлуки с принцем двигал ей, разве не так? Будь любовь сильнее страха, то никому из этих героев не пришлось бы страдать из-за долгой разлуки. Но все эти люди боялись физически потерять друг друга, стремились вновь быть вместе, и поэтому совершали подвиги, якобы ради любви, но на самом деле ими двигал самый настоящий страх. Любовь будет сильнее лишь тогда, когда двое смертных, мужчина и женщина, где бы они не были, будут счастливы, пусть и навечно разлучены.

Феликс открыл было рот, но так и застыл, не находя нужных слов. В то же время около него встала косматая тень, и маленький никс почувствовал злое напряжение, повисшее у костра.

– Ты, значит, хочешь сказать, что моя дорогая Солвиг не любима, так?! – прохрипел Хольф, сжимая в руке свой двуручный топор. – Мне плевать кто ты там есть, но говорить такие слова старый Хольф тебе не позволит!

Феликс ощутил, как холодный ветер прорвался к их костру, заставив языки огня затрепетать в яростном танце. Эн одарил старого пирата вызывающим взглядом, от чего у никогда не показывающего страха Хольфа на висках выступил пот, и тот еще сильнее перехватил свой топор, но так и не решился действовать дальше. На помощь пришел Эскер, который мигом среагировал, встав перед Хольфом, и загородив его от источающего ледяную невозмутимость Эна, который так и продолжил сидеть на своем месте, не шелохнувшись, и, казалось, вообще отрешившись от мира.

– Мы проделали такой длинный путь не для того, чтобы поубивать друг друга в глупых распрях. – проговорил он, безуспешно пытаясь выхватить из рук Хольфа топор. – У каждого есть свои слова… – он дернул топор, но Хольф даже не заметил эту его ничтожную попытку. – И каждый волен этими словами делиться, но тебя никто не заставляет принимать их.

Хольф, тяжело дыша из-за накопившегося в его сердце гнева, еще раз посмотрел на Эна выпученными глазами, а затем все же опустил оружие.

– Солвиг любима. – с вызовом проговорил он, будто кто-ты пытался это оспорить. – И Хьярти. – тут лицо Хольфа вдруг исказила великая скорбь, и он заплакал. Повернувшись ко всем спиной, он с силой метнул топор в каменную стену пещеры, и тот с громким скрежетом отколу несколько камней, вонзившись в полуразрушенную стену из белого кирпича.

Но долго терпеть эту неловкую и напряженную ситуацию им не пришлось, так как меньше чем через минуту в другом конце пещеры послышались тяжелые шаги и болезненное сопение. Феликс поднялся на ноги, схватившись за рукоять сломанного меча, а рядом с ним меч достал и Эскер, но затем тут же с руганью убрал его обратно, когда увидел бредущего к ним Серафиля. Он вел под уздцы лошадь, на котором сидел перевязанный окровавленными тряпками, но все же живой, Хьефф. За ними шли Синох и Арель, которые несли на растянутом плаще еще одного раненого наемника. Присмотревшись, Феликс узнал в нем Джако, у которого была перевязана кожаными ремнями нога.

– Феликс Лихт. – тут же обратился Синох, завидев перед собой встревоженного Феликса. – Вы имеете сильные повреждения?

– Что? А, нет. – отмахнулся Феликс, передавая Милу ведро с водой, чтобы тот смог обработать раны новоприбывших. – Ох, слава богу вы целы.

– Эти бледные крысы напали на нас! – громко пожаловался Арель, утерев нос. Вид при этом у него был совсем не злой, и даже веселый, как у человека, только что выигравшего в карты. – Давно уже не было такой веселой драки, а, малец? – он хлопнул Милу по спине с такой силой, что тот расплескал половину воды из ведра. – Где этот старый медведь Хольф? Уверен, что этот вонючий боров уж точно вынюхал в замке пару кувшинов с вином. Эй, где ты там?! Не пей без меня, старый ты пень!

Феликс был очень счастлив, что с Серафилем все оказалось в порядке. Маленький никс испытывал большую благодарность за то, что лишенный голоса наемник пришел ему на помощь, когда на него напал черный всадник. Кто знает, что было бы, если бы та кошмарная повозка и дальше продолжила бы ехать рядом с Феликсом? Маленький никс несколько раз поблагодарил Серафиля, хотя тот был так занят разговором с Эскером, что, наверное, не услышал ни одного слова Феликса.

После того, как они перевязали раны и поделились новостями, Серафиль, прихватив палец Обериля, отправился разыскивать оставшихся людей, и, если повезет, потерявшихся лошадей. Оказавшись без путеводного пальца, они вновь расселись вокруг костра, и начали гадать, сколько же прошло времени с момента нападения. Спать никому не хотелось, но по ощущениям Феликса, прошло уже не меньше двадцати часов с того момента, как он пришел в пещеру. А может даже и больше.

– А кто эти вороные всадники-то, а? – завел новый разговор Милу. – И не призраки ведь, так? Будь они призраками, то и сделать бы ничего не смогли. А эти и на лошадях, и мечами машут. А мечи-то у них вон какие – каменные. Правда, господин Феликс?

– Правда. – вздохнул Феликс, задумчиво уставившись в огонь.

– И жужжат еще как. – продолжил разглагольствовать Милу. За время путешествия он стал куда более разговорчив. – Не по-нашему жужжат. Ну, наши-то, они и вовсе не жужжат. Мечи я имею в виду.

– Не думал, что у зоарийцев есть такие сильные воины, как эти. – почесал голову Феликс. – В смысле, не думал, что их больше одного. И кто, собственно, это такие? У каждого, вроде как, на голове я видел короны.

– Это не зоар. – пошевелил губами Синох. – Эти скакуны не их породы.

– Как так «не они»? – вскинул брови Феликс. – А кто тогда?

– Зургалы.

– Как ты сказал? – подался вперед Эскер. – Я уже слышал такое название, только не тут, не на этой земле. Казия, когда только вернулся из того похода к Приделу Скорби, без конца записывал эти слова на всем, до чего только мог дотянуться. Деду тогда показалось, что это обычное помешательство, так как никакого значения этим надписям мы не могли найти. Такое часто бывает, когда люди возвращаются из того же Алгобсиса. Но я все же решил покопаться в старых архивах, и попробовать найти упоминание этого слова.

– Ну и как, удалось что-нибудь отыскать? – серьезным тоном поинтересовался Дэй.

– Да. – со странным смешком ответил Эскер. – Но не в старых записях, где я думал их найти, а в обычных детских сказках. Наткнулся случайно, когда уже отчаялся что-либо узнать. Кажется, то был оригинал, написанный на ценебрийском диалекте. Там рассказывалось о каких-то королях, которые соединили вместе свои жизни и земли, или что-то в этом духе. Тогда я не стал искать дальше, так как решил, что это и вправду было помешательство, раз дело дошло до детских сказок.

– Но это не сказка. – все еще серьезно сказал Дэй.

– Тебе что-то известно о них? – подался вперед Феликс. В который раз ему стало казаться, что Дэй скрывает от него что-то очень важное, что непосредственно связано с самим Феликсом. Но в этот раз маленький никс решил во что бы то ни стало докопаться до правды. – Ради всего святого, Дэй, расскажи все, что тебе известно!

Пастух потер подбородок и быстро взглянул на Эна.

– Вряд ли найдется подходящее слово на общем языке, чтобы точно сказать кто такие зургалы. Можно назвать их вороньими всадниками, Королями-Отступниками или умертвиями. Все будет в равной степени верно. Но начать стоит с того, что когда-то они были обычными людьми, возжелавшими бессмертия и власти, и сердца которых зло склонило во тьму. Перед самым началом Эпохи Греха эти люди правили королевством Ва-Келья, рядом со святой горой Вазураль, и которое впоследствии стало именоваться землями Аль’эшул ра Синмал.

– Ты говоришь о Храмах-Городах? – догадался Феликс. – Так значит эти самые вороньи всадники когда-то правили тем местом, куда мы держим путь?

– Почти. Это было недалеко от того места. – хмуро подтвердил Дэй, и на его лицо легла тень злобы. – И было их ровно четыре. Мрачная четверка правила у подножия святой горы, и именно благодаря им… – тут Дэй остановился, и было видно, что ему с большим трудом удается озвучивать свои мысли. – … именно из-за них и началась Эпоха Греха. Их необузданная алчность и жажда власти подтолкнули слабые сердца к непростительному греху, которое погубило множество жизней. С Вазураля хлынули потоки темных вод, похоронив их королевство, и исполнив то, к чему так стремились темные короли. Они переродились зургалами – не мертвыми и не живыми, смешавшись друг с другом, и с другими людьми – своими подданными. Они стали одним целым и великим множеством одновременно.

– Что значит «смешались»? – не понял Феликс. – Ты говоришь о грехе кровосмешения?

– Да нет же, – раздался голос Хьеффа, который лежал по правую сторону от Феликса, с деревянной кружкой в руках, в которой плескался травяной отвар, – Дэй говорит, что они смешались, как глина смешивается с землей.

– Что за несуразица? – Феликс не смог сдержать улыбку, пораженный такой наивностью. – Что значит смешались как глина? Такое ведь невозможно.

– Хьефф прав. – перебил Феликса Дэй. – Они действительно смешались, но не телами, а душами. Тела же их и поныне живы, хотя давно уже иссохли. Сейчас нам противостоят «один и множество», «безраздельный и неразделимый». Называй как их знаешь. Зургалы – это бессмертное войско теней, имеющее один разум, и подчиняющееся великому злу.

Повисла гробовая тишина, и все, казалось, пытались понять слова Дэя. И у Феликса не укладывалось в голове, как такое могло произойти.

– Но ведь их можно победить. – сказал неунывающий Милу. – Господин Эн зарубил одного, и господин Хольф тоже.

– А ведь верно. – подтвердил Феликс. – Я и сам видел, как тогда, на поляне… – тут он осекся.

– Их можно ненадолго прогнать из нашего мира, но не уничтожить полностью. – сказал Дэй. – Зоарийцы, которые были и остаются их вассалами, владеют богохульным искусством переселения души в другие тела. Сколько не убивай, а зургалы восстают вновь.

– Зургалы – это на реллиморском? – вновь задумался Феликс. – «Зур» ведь переводиться как «гвоздь», так?. А еще, если обратиться к более древнему диалекту, то получиться «влезать», «пробивать».

– Скорее на языке айналь. Реллиморцы были предками небольшой общины кирэ, которые давным-давно перебрались на другой континент. – объяснил Дэй.

– Почему ты так много о них знаешь? – спросил Феликс. – Если бы ты сказал нам раньше…

– Сейчас это не важно. – прервал его Эн, поднявшись на ноги. – Эта земля опасна, и не только вороньими всадниками. Все мы отправились в это нелегкое путешествие, зная о смертельной опасности этих мест. Или кто-то думал, что это будет легкая прогулка?

– Но, если бы мы знали, кто нам противостоит… – начал Феликс.

– Враг. – оборвал Эн, и его красивый голос, как молот, бьющий по наковальне, наполнил пещеру злым эхом. – Этого знания более чем достаточно.

– Только вот раньше-то мы про них не слышали. – сказал Джако, смазывая кинжал маслом и точа о камень. – Выходит, они до этого времени таились в тенях, выжидали нас, чтоб их всех демоны пожрали.

– Кто бы ни были эти всадники, но они охотятся за нами из-за скрижали, это ясно и дураку. – кивнул Эскер, тоже поднимаясь на ноги. – Пойду проверю лошадей. Когда вернется Серафиль, один или с кем-то, мы отправимся в путь. Ждать больше нельзя.

Феликс понимал, что Эскеру очень трудно далось такое нелегкое решение, а поэтому он дал себе слово, что на обратном пути, если пропавшие не отыщутся, он, вместе с остальными, вновь вернется сюда, чтобы попытаться найти их. За время путешествия он сильно подружился с наемниками, и даже немногословные воины шалаль стали ему дороги. Но к несчастью, худшие ожидания оправдались, и Серафилю удалось отыскать лишь трех заплутавших лошадей. Ни Аньи, ни остальных пропавших товарищей, им так и не удалось дождаться. Когда последнее заготовленное полено превратилось в груду пепла, они свернули лагерь и двинулись в противоположную пещеру, ведомые теперь подрагивающим пальцем, который с каждым их шагом терял свои сверхъестественные силы.

– Видать, выход уже совсем близко, раз волшебный палец перестает светиться. – сказал Феликс, ведя за собой Соль. Все остальные тоже шли пешком, кроме Хьеффа, которого несли на носилках Синох и Хольф. Нога Джако успела чудесным образом зажить, и он шел, опираясь на толстую ветку дуба.

– Будет хорошо, если это так. – промолвил Эскер, но голос его отдавал тревогой.

– Нечего собирать в голове плохие мысли. – решил взбодрить его Феликс, а заодно и себя. – Может, все остальные уже ждут нас у выхода? С ними ведь Анья, а она уж точно сможет о себе позаботиться. Да и арлекиновы воины тоже непростые ребята, это уж не мне тебе говорить. Анья рассказала, что они сюда не раз спускались, а значит и выбраться сумеют.

Эскер быстро посмотрел на него своей расписной маской, а затем вновь уставился на палец. Пещера, по которой они шли, была сплошь обвита корнями, на которых, время от времени распускались солнечные цветы, а поэтому их отряду не пришлось тратить топливо на лампы – света в этих местах было более чем достаточно.

Вскоре к Феликсу начала возвращаться усталость, будто кто-то невидимый постепенно водружал на его плечи тяжелые камни, и маленького никса стало клонить в сон. Это был хороший знак, говорящий о том, что они действительно подходят к выходу из этого забытого богами места. Еще чуть-чуть, и Феликс смог увидеть сквозь нагромождение корней, пробивающийся свет голубого неба. Его было трудно спутать с чем-то другим, и маленький никс радостно воскликнул, когда впереди них, в деревянной арке, он увидел чистое небесное полотно.

– Вот он, выход! О, пресвятая Дева-Искупительница, наконец-то! – запрыгал Феликс, и неумолимо накатывающая на него усталость ненадолго отхлынула. – Неужели мы…!

Тут его голос оборвался, а рот зажала крепкая рука в тонкой кожаной перчатке. Посмотрев наверх, Феликс увидел, что это Эскер оборвал его радостную тираду. Все еще закрывая рот Феликсу, глава наемников подал свободной рукой знак Серафилю, и оба они вытащили свои мечи. Феликс не понимал, что их так встревожило, но, когда Эскер отпустил его, тоже схватился за свой меч, но вовремя вспомнил, что теперь его сломанный клинок бесполезен. Стараясь не отставать от крадущихся впереди наемников, Феликс затаил дыхание, тихо ступая по их следам. Теперь он отчетливо мог слышать негромкие голоса, переговаривающиеся на кальдерийском и старых северных диалектах. Говорили, как понял Феликс, о всяких, ничего не значащих и обыденных вещах. Феликс увидел, как впереди Эскер ненадолго замер, а затем убрал меч обратно в ножны.

– Хвала Господу, вы целы! – услышал Феликс его радостный клич. Обернувшись, Эскер махнул рукой Серафилю, показывая, что тут нечего опасаться. И через несколько секунд перед Феликсом возникли еще несколько наемников, среди которых были и знакомые ему железные лица. Феликс признал Рольфа и Дагриба. Были там и другие, которых маленький никс еще не видел. Завидев вновь прибывших, наемники всполошились, и переглянувшись, с радостными воплями кинулись их обнимать. Встречали Эскера так, будто тот восстал из мертвых.

– Укуси меня за зад Силестия! Вышли! – кричали наемники, чуть ли не прыгая вокруг Эскера. – Вышли-таки!

Феликс улыбался, глядя на их детскую радость. Некоторые приподнимали свои маски и смахивали появившиеся слезы радости. Его тоже встретили дружескими похлопываниями и веселыми возгласами, и Хольфа, и всех остальных. Радость, что все живы, наполнила этот тихий каменный уголок.

– А где Анья и остальные? – поинтересовался Феликс, приметив, что среди встречающих не было ни капитана пиратов, ни высоких воинов.

– Ушла она. – ответил Рольф.

– О чем это ты говор… – начал было Феликс, но оборвался на полуслове. Его взгляд только что выцепил кусочек синего неба, который виднелся из той расщелины в скалах, где они сейчас находились. Далеко на западе, посреди чистой синевы, виднелась, словно огромная уродливая рана, черная звезда. И это была уже не та маленькая точка, которой ее запомнил Феликс, а большая, мрачная дыра. Огромный луч, прямой черной линией, отделялся от нее, падая куда-то за горизонт, словно лезвие гибельного клинка, указывающее своим острием на врага. Остальные, кто был вместе с Феликсом, тоже это заметили.