Текст книги "Звезда Ворона (СИ)"

Автор книги: Илья ле Гион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 76 страниц)

– Ну и что нам… ТЫ КУДА?!

Феликс ошарашено смотрел, как Соль преспокойно зашла прямо на холст, перешагнув через покрытую золотом рамку. Картина вовсе не была картиной, а самым что ни на есть проходом в другое место, словно дверь в погреб. Совершенно сбитый с толку таким поворотом событий, Феликс посмотрел сбоку на рамку, и увидел позади нее деревянную стенку. Сглотнув образовавшийся в горле ком липкого страха, он медленно сунул руку в проем, все еще глядя на заднюю часть холста. Рука провалилась внутрь, а задняя стенка так и осталась нетронутой.

– Безумная, безумная Дочь. – шептал Феликс, пролезая всем телом в волшебный холст. – Прости нам наши грехи… и что мы только творим? Ходим по дьявольским лабиринтам.

Оказавшись внутри «картины», Феликс сразу почувствовал, что воздух стал намного свежее, будто бы он стоял у просторной заводи, где гулял легкий весенний ветерок. Вот только ничего такого он не видел. Единственное, что было перед его глазами – это протоптанная в траве дорожка и прозрачные золотистые ворота, ну и Соль, упрямо шагающая к ним. Все остальное было погружено в кромешный мрак. Феликс стал бояться, что если он случайно сойдет с этой светлой тропинки, то тут же полетит в глубокую бездну. Но к счастью путь до ворот не занял долгого времени, и за ними виднелось куда более осветленное пространство, напоминающее…

– Неужто кладбище? – проговорил Феликс севшим голосом.

За воротами бугрились небольшие холмики, и у края каждого холмика росло по маленькому, необычной формы, деревцу. Или это были вовсе не деревья? Феликс еще ни разу не встречал таких чудных растений. Ветки их загадочным образом завивались в симметричные узоры, у каждого свои, но в тоже время имеющие общие примечательные черты. Листья тоже имели на себе золотистые завитушки, как будто кто-то специально нарисовал их блестящей краской. Все это больше походило на какие-то языческие идолы, которые природа сама создала невесть для чего.

Феликс и сам не заметил, как завороженный этим необычным зрелищем, толкнул ворота и прошел внутрь. Поляна оказалась довольно просторной, и по ее бокам тоже клубился мрак. Но Феликс был впечатлен этим местом, и больше всего его тянуло к самому большому дереву, которое росло посередине. Оно было выше других, и с его веток, словно гигантские шишки, свисали десятки, если не сотни, маленьких домиков, похожих на пчелиные ульи, только чуть больше и покрасивее. Когда же он приблизился, то до его ушей донесся шорох и легкое трепетание множества тоненьких крылышек. Тут же за его спиной Соль возмущенно топнула ногой и остановилась. Феликс заметил это ее движение и тоже насторожился.

Из круглых черных проемов древесных домиков начало доноситься все более недовольное трепетание, и когда Феликс осознал в какую беду он попал, было уже поздно. Сотни маленьких созданий, ростом не больше курицы, вылетели из глубоких отверстий, угрожающе шелестя своими прозрачными переливающимися крыльями. Видом напоминающие гигантских мух, они имели кукольные лица, схожие с человеческими, и маленькие тонкие ручки-веточки. Некоторые из них даже имели на себе одежду с яркими шутовскими оттенками, и шапки с бубенцами. С яростным жужжанием они облепили Феликса, и стали с силой кусать его своими острыми зубами. Некоторые кололи его зазубренными ножами, сделанными из стекла, похожие на сосульки.

Абсолютно не готовый к такому повороту событий, Феликс стал отбиваться от все прибывающих фей, вертясь на месте и размахивая кинжалом. Нескольких существ ему удалось убить, но все новые вылетали из домиков, клацая зубами и злобно шелестя тонкими крыльями. Рядом с ним появилась Соль, которая, встав на дыбы, обрушила свои копыта на уродливые тела нескольких насекомоподобных существ. Истекая кровью, Феликс ощутил под боком все нарастающее тепло, и в его сердце вспыхнула последняя надежда на спасение. Выхватив из сумки скрижаль, он высоко поднял ее над головой, и в этот же момент поляну озарила вспышка золотого света, который волной прошелся от Феликса во все стороны, и разметав по округе злобных созданий. Быстро оглядевшись по сторонам, он увидел, что из темноты на него летит новая армия фей, и не раздумывая, запрыгнул на Соль, которая тут же сорвалась с места, устремившись в противоположный конец поляны.

Феликс чувствовал, как со всех сторон к ним летят все новые противники, а поэтому не убирал скрижаль, держа ее одной рукой у груди, а другой удерживая поводья. Из-за вытекающей крови табличка выскальзывала у него из слабеющих рук, и он еще сильнее схватился за нее пальцами. Кровь шла по его рукам и шее, заползая под куртку теплыми ручейками, и подступая к горлу. Мрак надвигался со всех сторон, и тени сомкнулись, лишив его последних лучей света. Теперь Соль мчалась в непроглядной тьме, подгоняемая монотонным жужжанием и трепетом сотен маленьких существ. Феликс ощущал, как по его лицу и рукам то и дело хлещут ветки деревьев, и где-то в глубине сознания он понимал, что сейчас они двигаются по густому лесу. Но воображение рисовало во тьме озлобленных существ с вытянутыми телами как у мух, и маленькими ручками, которые цепляются за его одежду и лицо.

Казалось, что Соль мчалась целую вечность. Феликс уже не видел ничего в наступившем мраке, и даже скрижаль потухла и не давала больше света. Горло было переполнено кровью, и она вытекала изо рта, струясь по подбородку и шее. Хватка его слабела, и он чувствовал, что вот-вот лишиться чувств от потери крови. В ушах сильно звенело, и привычный стук копыт стал отдавать далеким эхом, словно Соль бежала в какой-то глубокой пещере. Кое-как затолкав в сумку скрижаль, он устало повис на шее Соли, так как силы быстро покидали его. Феликсу вдруг нестерпимо захотелось пить, но сил не осталось даже на то, чтобы достать остатки меда из кувшина. Холод начал подступать к его пальцам, а веки одолела непреодолимая тяжесть. Он перестал чувствовать боль от ран, и холодные обручи смерти начали сдавливать его грудь, подступая к сердцу. Неужели он умрет?

Феликс не понял, как свалился с Соли. Его сознание вспыхивало и угасало, как огонь в кузне, раздуваемый тяжелыми мехами. Жажда стала невыносимой, а смертельный холод и усталость еще сильнее одолевали его. Феликс почувствовал, как Соль настойчиво толкнула его головой, будто проверяя, живой ли он еще, или может быть хотела подбодрить его. Но у Феликса не осталось сил даже на слова, и он устало положил окровавленную ладонь ей на нос, а потом почувствовал ее теплый язык, которым она облизала его пальцы. Феликс вдруг ощутил сильную тягу к жизни, и в его сознании начали вспыхивать самые яркие ее моменты. Борясь с этими видениями, и наступающими на глаза слезами, Феликс перекатился на живот и пополз вперед, сам не зная куда, ведь все было погружено в безысходный мрак. Он чувствовал сухие листья у себя под руками, и прохладную, пахнущую лесной свежестью землю. Но его отчаянное бегство от неотвратимой смерти продлилось недолго, и через несколько шагов он уперся в стену. Не видя ничего, он протянул вперед руку и нащупал резную дверную ручку, выполненную в форме головы птицы. Побегав пальцами, он нащупал и замочную скважину, которая находилась под ней. Собирая в себе последние остатки сил, он стал рыться трясущимися руками в мешке, ища набор отмычек, моля Силестию и всех добрых богов подарить ему еще немного времени. Найдя их, он привалился к двери боком, и в полной темноте, на ощупь, вставил отмычки в отверстие. Дышать было трудно, и кровь тяжело стучала в ушах, но он вслушивался в скрежет механизмов, стараясь подцепить крючками нужные засовы. Вокруг царила густая тьма, но Феликс ощущал, как его взор уже начала застилать белая пелена приближающегося забвения. Руки, казалось, работали отдельно от головы, и словно далекое эхо, до него донесся тихий щелчок, оповещающий о том, что замок поддался. Феликс рухнул на спину, выронив свои воровские инструменты. Сил у него больше ни на что не осталось. Жажда была нестерпимой, а смерть – неизбежной.

Его щеку вновь лизнул теплый язык Соли. Затем ее голова вновь подтолкнула его в бок, и Феликс, протянув руку, зацепился пальцами за стремя, а затем почувствовал, как его поволокло куда-то вперед. Но у Феликса больше не было сил чтобы держаться. Он уронил руку, и упал на теплую землю, которая в этом месте была мягкой и уютной, словно пуховой матрас. Слабеющим взором он увидел кривой ствол дерева, а под ним маленькое озеро, наполненное чистой водой. Соль снова подтолкнула его белоснежной головой, а затем еще и еще. Словно дряхлое бревно, она толкала его к маленькому озерцу в центре поляны. Находясь на границе своего сознания, Феликс ощутил, как его безвольная рука коснулась поверхности воды. Вновь вспышка сознания, словно его кто-то ударил по щеке, и новое чувство неутолимой жажды. Зацепившись пальцами за край берега, Феликс из последних сил подтянул свое тело, и, опустив лицо в воду, с жадностью начал пить.

Вода была слаще меда, холодной и свежей, и в тоже время она согревала нутро не хуже, чем самый добротный полларвейнский ром. Словно божественный нектар, она разливалась по его телу, насыщая его целительной силой. Феликс пил ее, пока не рухнул там же, на берегу, провалившись в черную бездну сна без сновидений.

***

Еле слышное, легкое журчание воды разбудило Феликса, нежно, словно добрая няня. Он лежал на краю травянистого берега, окруженный теплым солнечным светом, исходившим от цветов и танцующих друг с другом бабочек, порхающих рядом. Открыв глаза, он несколько секунд пялился на свое отражение в темной воде, вспоминая кто он такой, и что он тут делает. Но не дождавшись, пока его мысли вновь выстроятся в правильный порядок, он снова опустил лицо к воде чтобы напиться. Жадно черпая руками темную воду, Феликс заметил, что раны, нанесенные феями, уже затянулись, превратившись в еле заметные шрамы. Оторвавшись от воды, он лихорадочно ощупал свою шею и грудь, но и там ужасные раны чудесным образом затянулись, и лишь запекшаяся кровь и дырки на одежде напоминали о том, что он был смертельно ранен. Ощущая себя как никогда живым, Феликс поднялся на ноги и тут же увидел Соль, которая мирно стояла рядом, пощипывая лесную траву. Вся ее белоснежная грива была в крови, а на шее виднелись кровавые отпечатки рук. Феликс быстро поспешил к ней, но не нашел не единой ранки. Неужели все это его кровь?

– Снова ты меня спасла. – проговорил Феликс, с благодарностью прижимаясь своим лбом ко лбу Соли. – А я ведь думал, что умру…

Маленький никс тяжело вздохнул и посмотрел куда-то в темную пустоту, которая клубилась по краям поляны. Очнувшись от плохих мыслей, он уже с большим интересом осмотрелся.

– И куда это нас теперь занесло?

Поляна была небольшая, окутанная приятным умиротворяющим светом. Большую ее часть занимало маленькое озеро, или правильней сказать прудик, в центре которого стояло дерево. Оно было настолько древним и узловатым, что Феликс не взялся бы назвать его породу, да и прочитать его возраст он тоже не смог. Ствол извивался во все стороны и закручивался спиралью, походя на тугой канат, из которого росли во все стороны кривые ветки. Посередине этого кособокого ствола виднелось углубление, из которого по дереву сочилась темная жидкость, падая прямиком в маленькое озеро. Еще Феликс увидел, что на его коре имелись такие же необычные золотые письмена, которые он видел на корнях во дворе замка. Вспоминая все, что с ним приключилось, Феликс пришел к выводу, что именно эта вода и излечила его раны, так как не мог придумать никакого другого объяснение чудесному исцелению. Разве что сама Силестия услышала его отчаянные мольбы, и пока он был без сознания, спустилась с небес и исцелила его раны. Ну не могли же они сами затянуться. Или может быть это скрижаль вновь постаралась?

Заглянув в сумку, Феликс обнаружил, что небесная табличка снова потухла, как это уже было, когда их схватили люди Изеула. Нет, это волшебное исцеление явно заслуга таинственной воды. Подойдя к озеру, Феликс еще раз посмотрел на необычное дерево. Оно странным образом притягивало его взгляд, заставляя все сильнее думать о себе, словно святой безумец, который на городской площади творит чудеса. Между шершавой корой можно было увидеть пробивающийся свет, будто бы под ней были спрятаны солнечные лучи, которые, словно вены, расходились по всему стволу.

– Нужно запастись водой, пока боги дали нам такую возможность. – проговорил Феликс, вынимая пустую флягу.

Опустившись на колени, он поднес флягу к воде и замер. Что-то тут было не так. Протянув ладонь, он подчерпнул немного жидкости, а затем медленно перелил ее обратно в пруд. Вода была темно-бордового цвета и более густая, чем должна была быть. Затем Феликс посмотрел на ладонь, и отшатнулся назад объятый внезапным приступом страха. Его ладонь была вся в крови, которая спустя секунду впиталась в кожу.

Тяжело дыша и испытывая отвращение, Феликс выронил флягу, и осел на траву. Все еще сомневаясь, а не привиделось ли ему это, Феликс медленно подполз к берегу и снова посмотрел на воду. Несколько секунд он всматривался в ее темную поверхность, а затем осторожно опустил палец в пруд. Когда он его снова вытащил, то на его кончике застыли несколько алых капель крови. Сглотнув, он медленно поднес руку к носу, но не почувствовал ничего, что доказывало бы, что это настоящая кровь. Тогда Феликс тихонько коснулся пальцами своих губ, а затем слизал с них то, что осталось. Вкус был невероятно сладок и приятен, такого Феликс никогда в жизни не пробовал. Хотелось ощутить его еще, но Феликс смог побороть это наваждение. Посмотрев на свою чистую руку, маленький никс задумался. Ему вспомнились слова Аньи, которая рассказывала ему о священном дереве, в дупле которого покоиться святое кровоточащее сердце, подаренное когда-то богиней этих мест. Подняв взгляд, Феликс внимательно посмотрел на узловатый ствол странного дерева, которое все еще не выходило у него из головы. Возможно всему виной было его разыгравшееся воображение, но ему показалось, будто часть ствола, из которой вытекала жидкость, тихонько пульсирует.

Несколько минут Феликс просидел в глубоком раздумье, решая, что ему делать дальше. Он чувствовал себя оскверненным, так как был уверен, что вода, которую он пил, на деле оказалась настоящей кровью. В конце концов он встал, и подойдя к Соли, вынул кувшин с медовухой, после чего сделал большой глоток, как будто это поможет ему смыть тот грех, который он совершил ранее. Вкус меда показался ему чересчур горьким, но Феликс был рад ему, словно фанатичный флагеллант, радующийся истязаниям плоти, и на душе у него стало немного спокойнее.

– Найдем другой источник. – сказал Феликс Соли, когда привязывал кувшин обратно к седлу. – Сейчас главное найти выход, и не наткнуться опять на тех злобных созданий.

Соль фыркнула и повернула голову к дереву.

– Думаешь, там нас ждет что-то хорошее? – спросил Феликс, пытаясь разглядеть пространство за деревом. – Ты, видно, уже все тут разнюхала, да?

Подобрав сумку со скрижалью, Феликс взял поводья Соли, и повел ее к вдоль берега, стараясь не смотреть на вытекающую из старого дерева кровь, которая возвращала его к темным мыслям. За деревом оказалась еще одна красиво выполненная дверь с нарисованными фресками, изображающих, судя по ярким нимбам над головами, группу каких-то святых воителей. И только сейчас Феликс догадался, что он находится в саду, который со всех сторон был окружен высоким каменным забором. Дверь тоже оказалась каменной, и очень тяжелой. Маленькому никсу пришлось потрудиться, чтобы сдвинуть ее с места, и когда он это делал, рисунки святых воинов немного засветились, будто отражая яркие лучи падающего на них солнца.

Вступив за дверь, Феликс оказался в темном пространстве, где не было ничего, кроме натянутых повсюду тонких цепей с висевшими на них фонарями и выпускающими золотистый дым курильницами. Они были везде, и располагались беспорядочным образом, так что Феликсу приходилось внимательно смотреть под ноги и приглядывать за Солью, чтобы они оба не запнулись об одну из этих цепей. Сейчас он уже перестал удивляться таким вот комнатам, но все же вздрогнул, когда около него, прямо из воздуха, появилась прозрачная фигура, сотканная из солнечного света. Еще один призрак шагал рядом с ним, опираясь на волнистый посох. В темноте Феликс приметил, что это был вовсе не старик, а вполне себе молодой мужчина, только без правой руки… Маленький никс расширил глаза от удивления, и еще раз внимательно осмотрел появившегося из неоткуда призрака. Сомнений не было, рядом ним шагал призрак его друга.

– Дэй? – проговорил Феликс, не сводя глаз с пастуха.

Призрачная фигура повернула головой, и Феликс было подумал, что тот и вправду его услышал. Но сотканный из света Дэй смотрел куда-то поверх головы своего приятеля, а его рот беззвучно двигался, ведя неслышную беседу с кем-то другим. Прошло еще несколько секунд, и фигура пастуха растаяла в воздухе. На Феликса вмиг накатила теплая волна радости и надежды. Выходит, Дэй уже проходил тут до него, и скорее всего, он был не один. По крайней мере то, что он уже жив, было хорошей новостью, заставив сердце Феликса наполниться радостью, и поблагодарить Силестию за то, что уберегла его друзей от беды. Еще раз посмотрев на то место, где несколько секунд назад растаял призрак пастуха, Феликс подумал, что должно быть Дэй прошел здесь еще до того, как на Феликса напали феи, а иначе бы он увидел его лежащим без чувств рядом с кровавым озером. Хотя, возможно, в этом мраке кроются и другие волшебные двери, и Дэй прошел через них? Может быть сейчас он ждет Феликса где-то впереди?

Эти волнительные мысли заставили Феликса заторопиться и прибавить шагу, хотя перебираться через вкривь и вкось натянутые цепи ему было нелегко, да еще при этом следить за Солью, чтобы и она не запнулась об эти непонятно зачем созданные препятствия. И сколько им еще идти? Темное помещение все не кончалось, и Феликс начал ощущать, что под ногами у него до сих пор находится мягкая трава. Скоро и цепи перестали ему попадаться, и за место них перед маленьким никсом выстроилась тонкая тропинка из солнечных цветов, которые в прямом смысле распускались под его ногами, опережая его на шаг или два.

– Наверное, стоит идти по ним, раз других путей нам не предоставили. – пробормотал Феликс, глядя на Соль.

Феликс был предельно осторожен, следуя по золотистым цветам, так как это могла быть очередная смертельная ловушка. Отбиваться ему теперь было нечем, так как он выронил кинжал, когда его атаковали разъяренные феи. Но спустя несколько минут пути, засады так и не последовало, и Феликс немного успокоился. Ему стало казаться, что он слышит далекую мелодию, сонную и спокойную, которая отдавала некой колыбельной красотой, наводняющей голову блаженными мыслями. По мере его приближения мелодия все усиливалась, но не настолько, чтобы начать беспокоиться. В ней не таилась опасность, и слушая ее, Феликсу представлялось, будто чья-то рука нежно гладит его по голове, успокаивая и унося все плохие мысли прочь.

Заслушавшись, Феликс не заметил, как яркого света вокруг него стало больше. Он оказался на новой поляне, но теперь свечение было не золотых оттенков, а белых и голубых, как сияние звезд. Трава тоже была пропитана этим ночным сиянием, а на ней, приклонив колени, стояли десятки фигур, облаченных в сверкающие доспехи. Феликс осторожно приблизился к ним, но все они стояли неподвижно, словно выплавленные из серебра статуи. Молодые воины, все, как один, стояли на одном колене, сжимая в руках наполированные до зеркального блеска мечи и крылатые шлемы, украшенные длинными голубыми перьями. У некоторых в руках были зажаты разноцветные штандарты, со множеством неизвестных Феликсу гербов. Больше всего тут было гербов с изображением древа, крона которого напоминала пылающее сердце, а ствол – вытекающую из него кровь. Воины стояли неподвижно, в повиновении опустив головы и закрыв глаза. Все они выглядели так, будто пришли сюда минуту назад, но Феликс понимал, что они провели тут гораздо больше времени. Подойдя к одному из них, Феликс помахал рукой около его лица, но реакции так и не последовало.

– Прошу меня простить, но мне сейчас это нужнее… – быстро промолвил Феликс, схватившись за руку воина, которая сжимала меч, и попытавшись разжать стальную хватку. Но у него ничего не вышло. Пальцы сжимали рукоять с невероятной силой, и никакие усилия маленького человечка не могли заставить их отпустить меч. Феликсу даже подумалось, что он и правда пытается отнять меч у настоящей статуи, но все же это был живой человек.

– Ну раз так, то ничего не поделаешь. – спустя минуту грустно проговорил Феликс, зашагав дальше. Он только что заметил, что в центре этой поляны тоже росло дерево. Идя вдоль рядов коленопреклоненных воинов, сердце Феликса все сильнее стучало, и не доходя нескольких шагов до дерева, маленький никс остановился, затаив дыхание.

В центре поляны и вправду росло красивое, источающее чистый белый свет, тонкое деревце. Оно было невинное, как молодая невеста, а на его хрупких ветвях раскачивался, сверкая лунным светом, хрустальный гроб. Один только этот вид заставлял сердце маленького никса замереть в порыве удивления от непорочной красоты. И как только первая волна наваждения прошла, Феликс заметил и другие сказочные явления, которые присутствовали в этом месте. Теперь он видел, откуда доносилась та полная ласки мелодия. Ее издавали драгоценные арфы и древние виолы – изящные смычковые инструменты, украшенные золотыми узорами. Но самое удивительное было то, что музыканты, которые играли на них, были настоящими призраками! Пять прозрачных фигур, опустив головы, перебирали струны, а их настоящие тела лежали рядом, прямо у них под ногами, погруженные в непробудный сон. Их тела были укутаны одеялом из разноцветных бабочек, призраки которых порхали среди белого деревца.

Медленно выдохнув, Феликс осторожно сделал несколько шагов в направлении белого древа, боясь, что застывшие вокруг серебряные воины в любой момент могут попытаться остановить его или даже атаковать, но все обошлось. Призраки продолжали свою бесконечную мелодию, в то время как хрустальный гроб мирно покачивался на белоснежных ветвях.

С бешено стучащим сердцем, Феликс приблизился к нему и посмотрел на лежащее внутри тело. Это был дивной красоты молодой мужчина, облаченный в царственные одежды, с белой кожей цвета чистого снега, и таинственно-изящным, как у арлекинов, лицом. Всю его голову и руки покрывали необычные сверкающие узоры, которые переливались и мерцали загадочным звездным сиянием. У него были такие же длинные брови, как и у шалаль, только кончики их еще и завивались, что делало их еще сильнее похожими на усики бабочек. Но самым запоминающимся в его виде были светлые волосы. Они были настолько длинными и гладкими, что не умещались в гробнице, и серебряным водопадом падали на землю, уходя дальше, обвиваясь вокруг дерева и веток. И именно на них и был подвешен сам гроб. Кроме того, по ним то и дело проходили волны космического света в такт биения сердца.

Осматривая гробницу Обериля, внимание Феликса привлек и еще один непривычный объект. Он висел прямо над головой короля, и напоминал золотой колокол, но когда Феликс повнимательнее присмотрелся к нему, то понял, что это был просто перевернутый котел. Языком же служил стеклянный меч в его центре.

Словно по велению чьей-то сильной воли, Феликс ухватился за прозрачный меч и попытался его вытащить, но у него ничего не вышло. Зазвонить в этот импровизированный колокол тоже не получилось, так как меч не желал двигаться ни в какую сторону. Но от прикосновения к нему на котле появлялись слова – сначала на языке шалаль, а затем уже и на кальдерийском:

Когда морозы грянут

Вспыхнет тьма

На небо упадет слеза

Закрыв собою свет лучистый

Когда немые запоют

Когда слепые станут видеть

А тот, кто слышал – станет глух

И плачь блаженных будет слышан

На небе черная звезда

В колодце мертвая вода

И тенью скрытая судьба

Забьет тогда в колокола

Тогда во тьме, при свете дня

Прольется из огня вода

И камень в воздух превратится

А что мертво – то возродится.

– «Что мертво – то возродится». – повторил Феликс, завороженно глядя на узорчатые стихи.

Сглотнув ком в горле, он еще раз посмотрел на укутанное в драгоценную ткань тело Короля-Чародея. Вот он, лежит, не мертвый и не живой, самый настоящий герой из сказок. Его тонкие руки с острыми ногтями покоились на груди, и на левой ладони не доставало указательного пальца. И как только Гелиос решился на такой кощунственный поступок? Феликс не мог поверить, что кто-то может вот так запросто отрезать палец, да еще и самому Оберилю Прекрасному.

Все еще рассматривая тело, Феликс вдруг задел ногой предмет, прислоненный к краю хрустального гроба, и тот с глухим звуком упал на траву. Посмотрев вниз, Феликс увидел еще один меч. Более того, это был не какой-то неизвестный, а его собственный меч, который Феликс выронил, когда отбивался от атак черного всадника. С удивлением подняв его, он внимательно осмотрел острое лезвие. Там, где оно соприкоснулось с каменным клинком врага, шла глубокая черная трещина, словно пораженная неизвестной болезнью. Клинок был больше не пригоден для битвы, и мог в любое мгновение обломиться, но Феликс все равно засунул его обратно в пустеющие ножны.

– И как он только тут смог оказаться? – спросил Феликс, переведя взгляд с ножен на Соль, которая сейчас обнюхивала волосы Обериля. – Может быть Дэй его принес? Точно, он мог найти его по дороге к замку! Наверное, поэтому он сюда и пришел. А оставил его, чтобы мы знали, что он тут был!

Теперь все стало понятно, и Феликс стал думать, что ему делать дальше? Вокруг поляны клубилась уже привычная ему густая тьма, и никаких других путей выхода он не видел. Его взгляд прошелся по белоснежным рукам Обериля, задержавшись на том пустом месте, где раньше был указательный палец. Может, как и Гелиос, отрезать у него второй палец, чтобы тот показал выход?

– Ну уж это совсем дикость. – вслух проговорил Феликс, сам поразившись такой непривычной для него мысли. – Да и как отрезать? – спросил он у Соли. – Разве что сломанным мечом…

Тут, по правую руку от него вдруг возник новый солнечный призрак. Это был высокий мужчина в тяжелом балахоне и длинной сумкой, перекинутой через плечо. Но Феликсу не пришлось даже всматриваться в его лицо, чтобы узнать кто это. Он уже столько раз видел его статуи, что даже удивился, насколько точно они передают его царственные черты. Держа в руках нож, призрак первого императора Стелларии склонился над телом Обериля, а затем вновь поднялся, сжимая в руке яркий пучок света. Обернувшись назад, Гелиос что-то беззвучно проговорил, а затем отступил от гроба.

– Вот оно. – всполошился Феликс, потянув Соль за поводья, и направившись за удаляющимся привидением. – Пойдем за ним и выберемся из этого места. О благочестивая Дочь, только бы он не растаял на полпути, оставив нас бродить во тьме.

Но призрак Гелиоса и не думал покидать Феликса. Время от времени его призрачные очертания полностью исчезали, но пучок света, который он держал в руках, так и продолжал светить, словно путеводная звезда. Феликс шел по темным закоулкам и коридорам, уже не понимая где он находится. Иногда это были увешенные гобеленами деревянные комнаты, а иногда и целые пещеры из малахита и другой ценной породы камня. Несколько раз золотой свет выхватывал огромные колонны актовых залов, украшенные витиеватой резьбой и самоцветами. А еще рядом с Гелиосом порой появлялись и другие люди, скорее всего его спутники из прошлого похода. Среди них был даже высоченный ферасиец, с длинной бородой и густыми бровями. А еще женщина, которая показалась Феликсу смутно знакомой, хотя он так и не смог как следует рассмотреть черты ее лица, так как она быстро растворилась в воздухе. Но никого из первых преторов Феликс рядом с Гелиосом так и не увидел. Должно быть они занимались не менее важными делами в империи, или даже не знали о том, чем занят их правитель.

Золотистая фигура Гелиоса вскоре привела его в освещенный лунным светом лес, такой обширный, что куда бы Феликс не глянул, всюду деревья уходили в далекие дали. Их стволы были настолько прямыми и однотипными, что походили на колонны какого-то древнего храма, но все же это были именно деревья, а не что-то другое. Феликс видел их переплетенные друг с другом кроны, сквозь которые и пробивался свет, делая их похожими на витражный потолок. Среди этих стволов, на мягкой траве, выпрямившись во весь рост стояли сотни, если не тысячи, молодых воинов. Все они, как и те, что стояли рядом с гробницей Обериля, были облачены в яркие наполированные латы, и выглядели такими же стройными и величественными, как статуи древних героев. Они стояли ровными рядами, готовые в любой момент проснуться от заколдованного сна и отправиться на битву. Были здесь и животные: волки и кони, горгоны и даже соколы, с остроклювыми шлемами и наточенными шпорами.

Вид этого гордого воинства заставил сердце Феликса испытать благородный трепет. Вот бы заполучить хотя бы часть из этих стройных воинов, тогда у Анастериана не было бы и шанса на победу, и Гантэр смог бы без труда занять Вестерклов. Но маленький никс понимал, что вряд ли ему удастся пробудить ото сна даже маленькую белку, не то что непобедимого воина. Идя вдоль рядов, он не переставая любовался искусными доспехами и крылатыми шлемами воинов, и еще раз попробовал забрать у одного из них меч, на этот раз из ножен, но даже так у него не получилось вынуть его. Клинок будто бы прирос к внутренней стенке и не желал их покидать.

– Чудеса не оставляют меня, куда бы я не пошел. – пробормотал Феликс, поднеся сумку со скрижалью к воину, у которого только что пытался забрать оружие. Может быть так он очнется?

Но скрижаль никак не проявила себя, и высокий воин продолжил стоять неподвижно, словно статуя какого-нибудь бога войны.

– Наверное, все они очнуться, когда сбудется то странное пророчество, которое мы видели над гробницей Обериля. – проговорил Феликс, обращаясь к Соль. – Только вот что оно означает, и как его исполнить – это, конечно, главная загадка.

Бросив бесполезные попытки оживить воинов с помощью небесной таблицы, Феликс поспешил за призраком Гелиоса, который уже успел отойти от него на приличное расстояние. Окружающий его лес, и ряды солдат были такими однотипными, что Феликсу стало казаться, что он попал в зеркальный коридор, и все, что он увидел, было лишь отражением одного и того же места. Но это было не так. По мере продвижения, ему все же встречались пруды и тихие заводи, маленькие ручейки, застывшие в покойном молчании, как и все вокруг. Убедившись, что это действительно обычная вода, Феликс перелил остатки медовухи в флягу, а более объемный кувшин наполнил водой.