Текст книги "Звезда Ворона (СИ)"

Автор книги: Илья ле Гион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 76 страниц)

А тем временем вдоль внешнего берега озера показались еще белоснежные воительницы, выстроившись вокруг воды и сжимая в своих длинных изящных руках исполинские луки и янтарные копья. Гордые, светлые и непоколебимые, их взгляды были направленны на маленький островок в центре тихого озера.

Пока Феликс завороженно глядел на преисполненное чистой красотой отражение королевы арлекинов, семеро ворожей разместили свертки на древних каменных наковальнях в центре круга. Из беседки нельзя было увидеть сами мечи, но Феликс уловил как девы развернули ткани и взялись за сверкающие космическим светом кузнечные молоты. И только он хотел спросить, как они будут работать с железом без огня, как рядом с ним Нананиль легонько провела по струнам своей маленькой арфы, и в этот же миг из центра озера понеслась незабываемая, околдовывающая разум, мелодия. Королева Шалунвье запела, и старые камни, да и сам остров, вспыхнули золотым, ничем не омраченным, пламенем. Его жар обволакивающей волной обдал Феликсу лицо и взметнул волосы, настолько он был сильным. Глядя на отражение в озере, маленький никс видел, как стали подниматься и опускаться сверкающие молоты в белых, словно сделанных из чистого мрамора, руках воительниц. Феликсу уже доводилось лицезреть работу кузнецов шалаль в Подзвездном Городе, и это их искусство глубоко запомнилось ему своей гордой статью и мощью. Когда они покоряли сталь, то их молоты были подобны укрощенным молниям, но работа аркаллийских ворожей была не такой. Их молоты напоминали капли росы, что падают в тихую заводь с еле слышным серебристым звоном. Но все же их удары имели невообразимую силу, и с каждым взмахом в стороны разлетались фонтаны искр и крутилось звездное пламя. Феликс слышал, как красивые голоса ворожей нашептывают древние слова, чуть склонившись над наковальней. Со всех сторон их ласкал огонь, который менял свою силу, то утихая, то вновь расползаясь, следуя повиновению голоса королевы Шалунвье.

А затем, спустя некоторое время, в отражении озера возникло еще одно наваждение. В небе, над спящим лесом, словно из нитей теплого солнечного света, выросло исполинское древо. Это была самое великое и самое высокое дерево, которое когда-либо видел Феликс. Древо было выше гор, и доходило, казалось, до самого месяца, дотрагиваясь до мерцающих звезд своими наполненными светом ветвями. В его раскатистой кроне можно было увидеть целые каменные города и неприступные крепости, а люди ходили по лестницам и дорогам, выстроенными прямо в необъятном стволе. Были там и реки, и сады, и леса, которые росли и текли прямо по ветвям и стволу. Древо окутывал святой ореол, и над ним кружил белоснежный филин с огненным нимбом над головой. А на филине, восседая на янтарном троне, сидела еще одна дева, еще более величественная и таинственная, чем Унлаха и Шалунвье. В этот момент все ворожеи, которые стояли вокруг озера, приклонили колени и склонили свои светлые головы. Перед ними явился призрак Хранительницы Древа – царицы из цариц, королевы-воительницы Эль-Лалафэй. Ее красота не затмевала, а наоборот, распространялась и преображало все, что было вокруг нее. Древесные девы стали еще прекраснее, и над их головами засияли звездные ореолы, а их волосы покрылись лунным блеском. Волосы же самой Лалафэй отливали солнечным огнем, и струились длинным шлейфом за ее спиной. То была картина далекого прошлого, когда Лалафэй защищала свои владения, гордо паря над Великим Древом Элун.

Феликс увидел гораздо больше, чем ожидал, и вновь ему все это стало казаться мистическим сном. Мелодия все еще струилась из центра озера, а серебряные молоты продолжали бить по старинным наковальням, и жар все еще доходил до затаивших дыхание зрителей. Феликс и сам не заметил, как поднялся на ноги, все еще глядя на зеркальную поверхность озера. Но наваждение вместе с мелодией стали таять, и вскоре в отражении озера остались лишь девы и королева арлекинов. Ее песня теперь стала более плавной, безмятежной и затухающей, а вместе с ней стало затухать и золотое пламя. Сверкающие молоты ворожей все еще опускались на наковальню, но уже не с такой силой и напором, как раньше. Подул свежий весенний ветер, охладив легким прохладным дуновением околдованное лицо Феликса, приведя его в чувство, словно ему только что плеснули в глаза холодной утренней росой. Этот ветер тоже, казалось, подчинялся песне Шалунвье, легкий, и в тоже время охлаждающий и закаляющий, придающий новые силы.

– Ну как вам королевушка? – раздался за спиной Феликса детский голос Нананиль. – Смотрите только, не ухнитесь в водицу, а то так там и останетесь.

Феликс и правда стоял на самом краю озера, в котором отражались небо и звезды, и казалось, что он вот-вот провалится в бездонную тьму космоса. И как только он сюда добрался? Ворожеи к этому времени уже стали расходиться, а драгоценное пламя в круге камней совсем угасло. Замолкла и королева шалаль, которая теперь просто сидела на одном из старых камней, наблюдая за работой кузнечных мастериц.

– Ради такого зрелища я бы не пожалел и глаза. – наконец ответил Феликс, отворачиваясь от озера. – Но, слава Силестии, что мне его не выкололи, и позволили посмотреть на эту чарующую картину, пусть и в отражении. Наверное, так было даже лучше, ведь мы смогли увидеть то, о чем никто и мечтать не мог. Теперь я точно уверовал в старые сказания по поводу Великого Древа, которые слышал в Подзвездном Городе.

– О, так вы видели его? Великое Древо Элун? – проговорила Приветочка, облокотившись о стол и подперев руками лицо в маске, словно ребенок, который приготовился внимательно слушать интересную историю.

– А вы разве нет? – удивленно спросил Феликс.

– Каждому в эти волшебные мгновения представилось что-то свое. Но вам, по-видимому, повезло больше остальных. Мне вот привиделся самоцветный город, судя по всему, то был Ра-Фазир – царь среди первых городов.

– Я уже слышал это название. – вдруг припомнил Феликс. – Госпожа Унлаха говорила про него, что якобы через этот город шел Гелиос, когда нес небесную табличку.

– Ну, шел-то он через занесенные песком руины. Того города уже давно нет. – ответила Приветочка. – Его упоминание даже в книгах редко встретишь, и то мельком. В старых песнях, разве что, только и можно про него узнать.

– Было бы интересно услышать хоть одну. – мечтательно откинулся на подушки Феликс.

– Так это можно устроить. – сказала Приветочка, и повернувшись к Нананиль, добавила: – Вы позволите вашу бренчалку? Или может быть вы сами сыграете, а я уж подпою.

– Можем и сами. – отозвалась Нананиль, плавно проведя рукой по струнам. – Какую угодно песенку?

– «Про трех принцесс» знаете?

– Еще бы не знать. – оживилась Нананиль, и звякнув своими хрустальными бубенцами на забавном колпаке, выпрямила спину и уже не так беззаботно, как до этого, провела рукой по струнам. Теперь ее тонкие пальцы с большой осторожностью бегали по арфе, наполняя воздух новой, красивой мелодией. Приветочка же устало откинулась на подушки, а затем направила свою маску на небо, где сиял перевернутый месяц, словно пытаясь найти в нем вдохновение. А потом она тихо запела:

За краем земли и неба завесы

В стране, что приходит во снах

Росли три гордых и сильных принцессы

Три ярких, как пламя, цветка.

И первая, что на свет появилась

Несла в своем сердце огонь

Этой силой пред всеми хвалилась

И имя ей было – Ах’мун.

Вторая, что с неба спустилась

Была как луна – непроста

То смеялась, как фея, то злилась

И имя ей было – Ба’кра.

Ну а младшая, что в ночи пробудилась

Цвела в железных стенах

За смерть сестер она Небу молилась

И имя ей было – Ка’птах

Так жили принцессы

И правили миром

В стране, что приходит во снах

Но время настало, и с Рая спустились

Три ангела, весть принеся

«Звезда загорелась, и Небо сказало:

На свет породить Короля!»

И вспыхнув ярче рассвета

Ах’мун возвестила тогда

Что старшая дочь, по праву завета

На трон приведет Короля!

Ба’кра рассмеялась и в танец пустилась

С ангелом ложе деля

«Король будет править и Миром, и Раем!»

Смеясь возгордилась она

Речи сестер, их надменные споры

Не волновали Ка’птах

Желанье одно, было у младшей принцессы

Их тела увидеть в гробах

Но противиться Небу, не стала принцесса

И тоже решила тогда

Родить на Земле бессмертного Бога

Чтобы правил он до Конца

Так жили принцессы

И правили миром

В стране, что приходит во снах

Дни пролетели и птицы вернулись

В гнездо, что свито давно

Звезда загорелась, и Неба коснулись

Слова, которых так ждало оно

«Король появился!» – шептали деревья

И воды вторили им

«Король наш родился!» – завыли все звери

И люди склонились пред ним

Но тайна нависла, покрытая мраком

Кто кормит святое дитя?

Кто песни поет, и ясли качает

Кто матерь того Короля?

Первая в залы, где правило Небо

Вступила старшая дочь

И пламя в руках ее ярко горело

Детским криком пронзая ту ночь

«Отец его был царем звездогорным»

Сказала принцесса Ах’мун

«И правил он царством своим, освященным»

«С горы, что звалась Халь-Лун»

Пламя горело, но Небо отвергло

Любовной искры священный огонь

Дитя было светло, но недостойно

Ибо девой была, Неземной.

Следом, в вихре красок и перьев

В залы прорвалась вторая сестра

И белые крылья в руках ее трепетали

Радостным смехом полня небеса.

«Склонитесь же все, пред владыкою Рая»

Воззвала принцесса Ба’кра

«Дитя мое – плод любви с ашулаем

Крылатым посланцем из храма Ла'Ра»

«Союз твой священен» – молвило Небо

«И был он скреплен ларайским огнем

Но крылья – не дар, что трона достоин

И этому принцу не быть Королем!»

Тайна раскрыта, и Небо призвало

Последнюю деву из гордой семьи

Воды затихли, и время настало

Юного принца воззвать в Короли.

Двери раскрылись, и тихой походкой

В залы вошла принцесса Ка’птах

В руках ее не было ни крика, ни смеха

А воздух вокруг полнил лишь страх.

Но все прекратилось, и Небо очнулось

Стоило матери коснуться дитя

Взглянув на сестер, Ка’птах усмехнулась

Над их головами подняв Короля.

И Время застыло

И Звезды померкли

И Небо склонилось пред ним

И был он Луною

И Солнцем заветным

И был он Непобедим.

«Кто стал отцом, великого чада?»

Спросило Небо Ка’птах

«Кто был призван судьбою, в страну Звездопада?»

«Кто тот, что будет прославлен в Мирах?»

«Отцом его был Огонь непокорный»

«Отцом его стала Гроза»

«И Меч, что кровью был опьяненный»

«И черная, как пропасть, Слеза»

«Три короля, что поныне забыты»

«Были со мною в ту ночь»

«Теперь имена их кровью омыты»

Ответила младшая дочь

Звезды затихли, и ниц опустились

И в залах зажглись алтари

«Трон твой по праву» – молвило Небо

«О Дочь Полуночной Зари»

Так кончилась песня, и Солнце восстало

В стране, что приходит во снах

Сестры забыты, и камнем укрыты

Как велено было Ка’птах

Теперь одна она правила Миром

У трона в Небесных Садах.

Приветочка закончила петь, но все еще продолжала смотреть на месяц сквозь прорези своей расписной маски. Затянувшуюся паузу нарушил Феликс.

– Какая, однако, длинная и необычная песня. – сказал он, удивленный тому, что его спутница, помимо всего прочего, еще и поет неплохо.

– Это потому что придумали ее давно-давненечко, и тогда все песенки были длинными. – вставила Нананиль. – Это вы еще коротенькую песенку услышали, а на самом деле она длинная-предлинная. Такая длинная, что даже третья часть еще и не дописана.

Феликс еще намного посидел в задумчивости, хотя каких-либо точных мыслей у него в голове не было. Все что с ним сегодня происходило смешалось в один несусветный клубок образов и наваждений. И только когда над беседкой недовольно ухнула сова, он очнулся и растерянно взглянул на маленький островок посреди застывшего озера. Там уже никого не было и вокруг стояла сонная, первозданная тишина.

– Пожалуй, и нам стоит возвращаться. – сказал он, поднимаясь на ноги.

– Вы идите, а я еще немного посижу тут. – устало сказала Приветочка, все еще глядя на месяц.

Феликс не стал ее уговаривать, и вместе с Нананиль пошел обратно в деревню. Та опять вышагивала впереди вместе со своей неусыпной стражей, и Феликс невольно задался вопросом, а сколько этой шутихе лет. Выглядела она лет на тринадцать, только вот говорила совсем не как ребенок. Да, Нананиль все время весело кривлялась и прыгала, словно цирковая мышь на городской ярмарке, но также в ней была некая непостижимая и древняя мудрость, как и у Шалунвье, и даже что-то большее, деловое что ли. Но долго ему над этим вопросом раздумывать не пришлось. Как только они добрались до гостиницы, Феликс заметил черный фургон Приветочки, и в его памяти всплыло еще одно важное дело, о котором он уже успел забыть.

Поднявшись в комнату Милу, он нашел того в компании Серафиля, который обучал здоровяка правильно держать меч. Увидев Феликса, Милу тут же отбросил ножны, которые заменяли ему оружие.

– Ну что, пошли разыскивать твоих живых мертвецов, пока время есть. – сказал Феликс и махнул рукой подзывая к себе Милу.

– Серафиль тоже пойдет с нами. – сказал Милу, посмотрев на наемника. – Он согласился постоять на страже.

– Это хорошо, а то ты хоть и глазастый, что дикий кот, но вот кудри твои уж больно приметно топорщатся над крышами домов.

Милу рассеянно пригладил свои волосы, так и не поняв всего сарказма. Вместе они спустились вниз и юркнули в тихую ночь. Рядом с фургоном Приветочки никого не было, и внутри так же не было слышно человеческого присутствия, но Феликс все равно затаив дыхание приложил ухо к тяжелой двери. За ней, как и следовало ожидать, что-то тихо булькало да шипело, как и должно было быть в приличной алхимической лаборатории. Убедившись, что Серафиль встал на свой дозорный пост и зорко глядит в ночь, Феликс быстро принялся вскрывать замок. У него на это ушло не больше минуты, хотя он бы справился и быстрее, если бы Милу не раздражающе сопел у него над ухом. Когда же дверь поддалась, Феликс осторожно просунул голову внутрь кареты. И сначала ему показалось, что он по ошибке вскрыл не ту дверь, спутав карету с обычным домом. Но высунувшись обратно и оглядев дверь, понял, что она принадлежит именно фургону его новой подруги.

– Хотя, чему мне уже удивляться? – прошептал Феликс, и снова заглянул за железную дверь.

Перед ним предстала самая настоящая жилая комната, которая никак не соответствовала размером самой кареты. Она была в два раза больше чем должна была быть и напоминала уютный подвальчик, с настоящим камином и даже небольшой кроватью в самом углу. На стенах были развешаны разные алхимические приборы, а с потолка свисали пучки сухих трав, мерцающих самоцветов и разных колдовских медальонов. Был даже небольшой садик с маленьким лиходревом, на стволе которого и впрямь росло невиданное количество разных цветов, ягод и шишек. Посередине же, подвешенное на крепких цепях к потолку, находилось нечто длинное, укрытое красным покрывалом.

– Глядите, глядите, – зашептал ему на ухо Милу, который тоже протиснул свои щеки в проем, – вот он, прямо там, где и был. Висит, на цепочках.

Феликс ничего не ответил, так как отрицать то, что эта вытянутая конструкция и впрямь похожа на гроб, было бы глупо. Но все же не проверив, не узнаешь. Нужно посмотреть, что там прячется под тканью.

– Стой тут, я быстро. – прошептал Феликс, и пролез внутрь.

Сделав несколько шагов, он схватился за край шелковой ткани, и осторожно приподнял его. И тут же обомлел от увиденного. В гробу и вправду лежал мужчина средних лет, с длинными черными волосами, и прямыми, аристократическими чертами лица. Его тело было обложено полевыми цветами, какими-то деревянными идолами и золотыми курильницами, дым от которых обволакивал все его тело, будто вторая рубашка. Мужчина не выглядел мертвым, и казался спящим, и лишь глубокая страшная рана прямо в области сердца говорила о том, что тот, если и не мертв, то как минимум при смерти.

Но поразило Феликса совсем не наличие самого мертвеца у Приветочки, а то, что этот самый мертвец был Феликсу очень хорошо знаком. Перед ним, на подушке из летних цветов, лежал, не живой и не мертвый, Анастериан Тенебрис – претор Вестерклова!

– А вы, как я погляжу, совсем не учитесь на чужих ошибках, господин Феликс. – раздался сзади него холодный голос Приветочки.

Глава 20. Очищение огнем

Рука Феликса сама по себе потянулась к поясу за мечом, но ничего не найдя, маленький никс с сожалением повернулся к выходу. Там, в золотистом свете от уличных фонарей, стояла Приветочка, а вместе с ней и Серафиль, который теперь зажал испуганному Милу рот и приставил лезвие своего кривого меча к его горлу.

– Не учусь на ошибках, говорите? Как раз наоборот. – ответил Феликс, почувствовав прилив уверенности и злости. – Я очень хорошо учусь на чужих ошибках, дорогая леди, а иначе бы не предал словам Милу такого пристального внимания. Выходит, Серафиль тоже за вас? – он посмотрел на наемника презрительным взглядом.

– Не стоит его винить, ведь он стал моим союзником не по собственной воле, да и на совсем короткий срок, но достаточный, чтобы вынуть из памяти трех любопытных мышек все, что они тут успели разнюхать. – сказала Приветочка, вытаскивая трубку и высекая над чашей искру с помощью маленького кресала.

В свете этих вспышек Феликс смог увидеть, что глаза Серафиля покрывала молочная пелена, и стоит он словно застывшая кукла.

– Постарайтесь подумать о чем-нибудь хорошем, господа, обещаю, это будет совсем не больно. – все так же холодно сказала Приветочка, засовывая в рот трубку.

– То же касается и тебя, если, конечно, ты не вздумаешь сопротивляться. – раздался за спиной Серафиля настороженный голос Эскера, и тут же руку одурманенного наемника перехватила лапища Синоха, который с легкостью скрутил немого наемника, и уложил его на землю. Освобожденный Милу быстро вбежал внутрь кареты, встав между Приветочкой и Феликсом. В дверной проем просунулись два заряженных арбалета, направленные на хозяйку фургона. Рольф еще был перевязан, но свое оружие держал уверенно. За спинами наемников с мрачным видом стояли Хольф и Арель.

– Брось свою трубку. – настороженно сказал Эскер, не выпуская из рук арбалета.

– Да пожалуйста. – беззаботно проговорила Приветочка, откинув трубку на ближайший столик.

– Это все бесполезно, Эскер. – сказал Рольф, пристально глядя на Приветочку. – У этих колдунов в каждой щели припрятаны их дьявольские снадобья.

– Значит разденем до гола, если придется. – сказал Эскер, отступая в сторону от двери. – Прошу на выход, леди.

Надменно хмыкнув, Приветочка вышла из фургона, а за ней последовали и все остальные. Когда же Феликс выбрался наружу, то сразу приметил, что к ним уже идет одна из древесных ведьм с копьем на перевес.

– Хиусаша эхша. Драки запрещены. – сказала она потусторонним голосом, уверенно подходя к Эскеру, который все еще держал под прицелом Приветочку.

– Никто пока не дерется. – спокойно ответил он, но арбалет не опустил. – У нас тут возникло одно занятное дело, и если вы не желаете видеть тут драк, то можете постоять рядом, пока мы расспросим эту загадочную особу, что это в ее фургоне делает мертвое тело короля Вестерклова.

Эти слова быстро освежили разум Феликса, который ненадолго впал в глубокий ступор от столь стремительно развивающихся событий. Он еще раз посмотрел через плечо на застывшее тело Анастериана, который совсем не выглядел мертвым. Маленький никс даже удивился, почему это грудь Анастериана не поднимается, как это должно быть у дышащего человека.

– Драки запрещены, да? – проговорил маленький никс, поворачиваясь к ведьме. – А дурманить разум своих гостей, значит, можно?

– Вы, господин вор, кажется, не особо возражали против дурмана, когда мы ходили встретиться с арлекинами. – хитро вставила Приветочка. – А вы, – она посмотрела на Рольфа, – были не столь враждебны, и не наставляли на меня оружие, когда я лечила вашу рану.

– Кто знает для чего ты это там ее лечила. – неуверенно проговорил тот, и еще крепче перехватил арбалет, кинув быстрый взгляд на Эскера. – Вас, алхимиков, не разгадать. Правильно что Небесный Синод считает всех вас еретиками.

– Ой, какое у вас здесь интересненькое собранице. – раздался позади всех звонкий голос Нананиль, а затем из-за спин Хольфа и Ареля, прямо в центр всего сборища, вышла и сама особа в ярких бренчащих одеждах и в сопровождении все тех же внушающих силу охранников. – Сцапали, проказницу.

– Сцапали. – со вздохом повторила Приветочка, но в ее голосе прослеживалась нотка веселого безумия. – Сейчас, наверное, вешать поведут.

– Так. – проговорил Эскер, и опустив арбалет, подал знак Рольфу чтобы тот проделал то же самое. Видимо решил, что свидетелей достаточно, чтобы Приветочка не смогла сбежать или начать сопротивляться. – Для начала я хочу знать, кто ты, прокляни тебя Силестия, такая? И почему у тебя труп короля в фургоне?

– Пусть сначала покажет лицо. – вставил Арель. – Юлит тут, понимаешь, как треска. Давай-давай, снимай-ка маску, зараза мелкая.

– Я вам уже говорила, что это может повергнуть вас в ужас. – сказала Приветочка. – Хотя…, – она посмотрела на тело Анастериана и тяжело вздохнула. – Теперь-то уже все равно… – и она, ослабив ремешки, сдернула с себя расписную деревянную маску. Увидев ее лицо, Феликс, почему-то, не особо удивился, хотя и не смог удержать гневного возгласа, разглядев под ней чистое юношеское лицо.

– Это же Зено Дастинес! – воскликнул маленький никс, тыча пальцем в ухмыляющуюся Приветочку. – Прихлебатель Анастериана!

Эскер недовольно перевел взгляд с Зено на Феликса.

– Зено Дастинес ведь правая рука Анастериана, так? Параконсул Вестерклова. Я его, конечно, ни разу не видел, но слышал, что он мужчина, проживший уже сороковой десяток. Правда, я так же слышал, что тот действительно выглядит довольно молодо для своих лет.

– Ну так, а это кто такой, по-вашему?! – воскликнул Феликс, указав на ухмыляющуюся особу. Самому Феликсу уже доводилось несколько раз видеть западного параконсула, и Приветочка была его точной копией – свежее лицо, прямой нос, лисьи глаза и светло-золотистые волосы, которые теперь были чуть длиннее обычного, и спадали до плеч. Феликс ощутил, что большинство присутствующих сейчас смотрят на него, притом с явным недоумением, с каким обычно смотрят на пьяного глашатая, во весь голос горланящего что на город напали разбойники.

– По-твоему она похожа на сорокалетнего мужчину? – с недоверием спросил Эскер.

– Да «он» это, «он»! Зено – мужчина! – продолжил стоять на своем Феликс.

– Говори как знаешь, но вот эта точно дева. – вставил Хольф, грубо указав на Приветочку пальцем, которая только что сняла с себя маску. – Сено, или как ее там?

Феликс видел, что абсолютно все присутствующие совершенно не верят ему, да и он сам уже сомневался в своих словах. Да, он видел Зено, и притом довольно близко, но вот общаться с ним ему не приходилось. А Приветочка, как ни крути, но была женщиной, и по виду, и по манерам. Так выходит, что женщина все это время притворялась мужчиной, а не наоборот.

– Сейчас это не важно, – сказал он, когда отрицать очевидного уже не было смысла, – главное, что она враг, который… который…

– Который – что? – холодно спросила Зено, сузив глаза. – Спас ваши жизни?

– Мы столько лет боремся против тирании Тенебрисов! – возразил Феликс. – Эта злобная семья пожирает все больше земель, строя бесчисленные козни, а страдают из-за этого простые люди!

– Да что вы знаете о господине Анастериане?! – не выдержала Зено и подалась вперед. Сейчас ее хорошенькое лицо исказилось в гримасе гнева. – Вы даже и представить не можете, на какие жертвы он пошел…

– Жертвы! – сорвался Феликс. – Он убил сотни невинных людей! Узурпировал трон! Он убил Эльзу Стоун!

Зено поджала губы, и выглядела так, будто готова залепить Феликсу пощечину. Но в конце концов она пересилила себя, и устало опустилась на скамейку, понуро опустив голову вниз.

– Мой господин делал все, что только можно, чтобы избежать смертей невиновных людей. – хриплым, от сдерживаемых слез голосом процедила она. – Но великие планы ведь не обходятся без великих жертв, так? Мой господин корил себя за каждую из них. – тут она подняла на него свои поблескивающие глаза. – Поверьте мне, мы на вашей стороне.

Феликс стоял и чувствовал, как его сжимают невидимые путы холодной тревоги и цепи совести. С одной стороны, он ощущал, что Зено говорит правду, но принять ее просто так, после долгих лет борьбы, он просто не мог. Он не хотел отпускать охвативший его праведный гнев, так как знал, что если сделает это, то уже никогда не сможет вновь разжечь его яростное пламя, и обвинить Приветочку в пособничестве злу. А что если она врет? К тому же этот гнев еще подпитывало горестное разочарование из-за того, что все его многотрудные усилия оказались напрасны.

– Ты говоришь «мы». – раздался будто бы издалека голос Эскера. – Есть кто-то еще?

– Ну… – Зено еще раз бросила взгляд на обложенное цветами тело Анастериана, и Феликс посмотрел туда же.

– Он что, живой? – без особого удивления спросил Феликс.

– Выглядит живым, только вот рана-то на сердце явно смертельная будет. – сказал Рольф, прищурившись.

– Сейчас мой господин на пороге между миром живых и загробным. – сказала Зено. – Мне удалось замедлить губительные процессы с помощью знаний зоарийцев – в период своего расцвета их королевство не знало равных в бальзамировании и даже больше… У них есть ларийские гробницы, с помощью которых можно вернуть покинутую жизнь в тело.

– Чудотворные гробницы. – раздался голос Нананиль, и в нем уже не было того веселого задора как раньше, и больше слышался мрачный укор. – Они предназначены не для смертных людей.

– Меня это мало волнует. – сказала Зено, взяв себя в руки и натянув на лицо свою привычную ухмылку. – Я знаю, что Арка Лайстунга так же возродили с помощью этих волшебных гробниц. Об этом есть упоминания в некоторых древних источниках, авторитетность которых не ставится под сомнение.

Феликс застыл, слушая слова Зено. Ему вспомнился вещий сон, где Арк стоит на коленях, уложив голову на плаху, и мрачный палач, занесший над ним огромный уродливый топор-полумесяц. А затем и ужасный шрам на шее Арка, уже в другом сне. Феликсу вдруг стало очень дурно от этих воспоминаний, но он нашел в себе силы устоять на ногах, и нащупав на шее «Розу Силестии», крепко сжал медальон в похолодевшей ладони. Так он простоял несколько долгих секунд, пока в его голове не зародились новые вопросы.

– Если Анастериан тут, выходит, что повстанцы победили? – с надеждой спросил он. – Гантэр ведь победил, так?

Зено устало подняла на него свой взгляд, и встретившись глазами с Феликсом, тут же отвела их в сторону.

– Повстанцы победили, но, как мне не прискорбно об этом говорить, Гантэр де Сильво умер.

У Феликса будто в одночасье отняли все силы. Ноги его подкосились, и он опустился на скамейку рядом с Зено. Эта горестная весть не могла быть правдой, ведь Гантэр был непревзойденным бойцом, и его семья веками выполняла обязанности по обучению лучших защитников империи. Гантэр, которого он знал половину своей жизни, вдруг взял и умер? Эти мысли, будто пропитанные ядом стрелы, заставили его тело покрыться холодным потом, а пальцы так и вовсе стали неметь, теряя силы. Слезы покатились из глаз Феликса, и он, утерев их рукой, твердо посмотрел на Зено.

– Как это так? Это ведь невозможно. Как он умер?

– Его сердце пронзил темным клинком один из проклятых королей, которых возродили зоарийцы. – ответила Зено. – Такое оружие не убивает сразу, но высасывает жизненную силу и передает ее своему нечестивому владыке. Гантэр до конца сопротивлялся этой губительной силе, и даже вышел на поле боя, но его смерть была лишь вопросом времени.

– А что с остальными? Кто сейчас правит Вестеркловом? – голос Феликса дрожал, и его раздражали долгие паузы Зено, во время которых она, по всей видимости, обдумывала ответы. – Говорите же, прошу вас!

– Если вы хотите узнать о приближенных Гантэра, то все они уцелели. Мавис, его дочь, тоже жива, и теперь под присмотром Делроя Корво.

– Делрой стал новым претором Вестерклова? – Феликс был уверен, что это будет так, ведь кому еще, как не ему – заместителю Гантэра, претендовать на этот титул? Мавис слишком молода и слаба для такой великой ноши, а Зенон Таранис – глава ордена громовержцев – наоборот, уже в преклонных годах, да и не согласится он на такую высокую должность. Задав этот вопрос, Феликс увидел, как на лице Зено снова засияла хитрая улыбка, уже более веселая и даже наполненная душевной теплотой.

– Нет, королем стал не лорд Корво. – ответила та, еще больше улыбаясь. – Вы ведь должны знать, что Корво не имеют право претендовать на правящую власть, так как связанны особыми соглашениями с правителями Лимминг Мун. Нет, новым претором западной провинции стал пеплорожденный по имени Ингораш.

– Милостивая Силестия! Но разве пеплорожденные не преследуются Небесным Синодом как пособники дьявола? – вставил Эскер.

– Архиепископ и владыки церкви пересмотрели свое решение, в связи с недавними событиями. – сказала Зено. – К новому претору на время приставили двух опытных инквизиторов, и провели несколько таинств, чтобы убедиться, дабы в нем не таилось зло. Хотя, этим мудрым господам из церкви, следовало бы поставить перед Инго не святые принадлежности, а набитый кошель с деньгами. Вот тогда бы они точно узнали все сокровенные тайны нового претора западных уделов. Но на самом деле Инго хороший парень, немного заносчивый, конечно, но в его возрасте это в порядке вещей. К тому же у него теперь целая прорва отличнейших советчиков, да и сам он тот еще хитрый лис.

– Сейчас эти новости для нас не имеют значения, и куда важнее решить, что теперь с ней делать. – сказал Рольф, кивком указав на Зено.

Феликс не слышал, что сказали на этот счет другие, кто сейчас находился рядом. До его ушей долетали лишь невнятные звуки, какие-то слова будто бы на неведомом языке, которые были совершенно ему не интересны. Сейчас он думал лишь о том, что ему делать дальше, и о том, как он сильно подвел всех своих друзей. Феликс обещал им найти войско умелых воинов, но мало того, что не выполнил своего обещания, так и сам не явился в решающий момент, чтобы быть с остальными. Феликс ощущал подавленную горечь и сильную злость на себя и на злую судьбу, которая свела его с Хепзибой и сделала из него клятвопреступника. А затем он почувствовал себя еще хуже, ведь в его голову закралась гадкая мысль все бросить, на зло тем, кто заманил его в эту опасную авантюру, и вернуться обратно в империю.

– «Не выполнил одну клятву, и уже хочешь отречься от другой? Какой же ты жалкий, маленький человечек.» – подумал про себя Феликс, и сглотнув горькие слезы, уверенно поднялся на ноги.