Текст книги "Звезда Ворона (СИ)"

Автор книги: Илья ле Гион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 76 страниц)

Объяснение Эскера выглядело вполне логичным, и раньше, услышь Феликс рассказы про такого долгожителя, он и сам бы пришел к такому же выводу. Но последние события оставили в его разуме глубокую дыру, которая, словно беспощадный водоворот, засасывала все логические идеи и объяснения, оставляя на поверхности лишь одни лишенные смысла загадки и сверхъестественные мысли. Невозможно прожить несколько сотен лет, в точности так же, как и невозможно иметь на руках перепонки и толстую змеиную кожу. Но человек с перепонками и чешуей только что прошел рядом с ним, беззаботно раскуривая трубку, из которой все еще валил светящийся дым. Стоит ли ему удивляться тому, что кому-то удалось прожить гораздо дольше обычного человека? Высокоприподобный Еменехильдо, если верить словам Книги Эрна, тоже прожил несколько сотен лет, на протяжении которых творил разные чудеса, и он тоже был священником.

– Ты так и будешь сидеть с этой поклажей? – спросил Эскер, который все еще возился с седельной сумкой, которую теперь снял, чтобы дать отдохнуть лошади. – Тебе лучше поесть и немного поспать.

– А мы разве не сейчас отправляемся? – удивился Феликс, тут же потеряв нить своих рассуждений.

– Мы пойдем в путь еще до восхода солнца. – ответил за Эскера один из новых провожатых. – В рассветных сумерках куда легче будет преодолеть оставшийся путь до Ашура.

Феликс заметил, что новые провожатые очень сильно смахивают на обычных пиратов. Все они были бритоголовые, загорелые и со множеством татуировок, как на руках, так и на лице. А у одного в носу был продет толстый клык на железном кольце. Но все же взгляды их были не такими агрессивными и озлобленными, как у морских разбойников. Возможно, именно поэтому Феликса не сильно испугал их необычный вид, а может он просто так сильно привык находиться в компании настоящих пиратов, что вид других разбойников уже не внушает ему страха.

– Вы не выглядите как наемники. – сказал Феликс, снимая с плеча сумку. – Я имею в виду… – он замолчал, переведя взгляд на железную маску Эскера.

– Это нижние норны. – ответил тот, правильно истолковав молчание Феликса. – Всегда лучше иметь кого-нибудь из местных под рукой, чтобы не возникли непредвиденные проблемы.

Феликсу было трудно поверить, что у него общие корни с этими людьми, ведь как известно, предками никсов были именно норны и пикты.

– Скоро начнется похоронная процессия, и если нам повезет, то мы сможем смешаться с толпой, которая направится к могильным курганам. – проговорил другой норн, и судя по выражению его лица, это ему совсем не нравилось. – Прокляни Всеотец черную душу этого крысиного ублюдка Алзефора и его белой пиявки. – сказал он, сплюнув в костер.

Только когда солнце зашло, и треск догорающих веток стал наполнять окружающую тьму, Феликс полностью осознал, что на самом деле попал в Самсонскую пустыню. Когда они пробирались по пещерам к выходу, у него не было времени об этом подумать, так как голова была занята другими, более насущными мыслями. Но сейчас, когда все так спокойно и даже уютно, Феликс не мог смириться с тем, что это действительно та ужасная земля, которой так пугают жителей Стелларии и других королевств. Пока что он не увидел ничего ужасного, если не считать кошмарного шторма, который отнял жизни двух его товарищей. Но ведь они должны были плыть другим путем, и если бы так случилось, то у Феликса вообще не было бы повода называть эти земли «проклятыми».

Когда Феликс уже готовился ложиться спать, подкрепившись вяленым мясом и зачерствелым куском хлеба, смоченным в кислом вине, к нему подсел Серафиль. Жестами, которые были весьма понятны, наемник попросил маленького никса показать ему скрижаль. Феликс немного помедлил, прежде чем достать небесную плиту, так как боялся, что Серафилем может овладеть сумасшествие при ее появлении, как это было с Казией. Кто знает, что там случилось с разумом наемника, после того как он вернулся из места, откуда многие не возвращаются. Из места, в которое они и должны были отнести эту скрижаль.

Синох, заметив любопытство немого наемника, тоже подошел к Феликсу и молчаливо стал наблюдать, как тот достает каменную табличку. К счастью, Серафиль отреагировал нормально, если не считать того, что он в очередной раз сотворил крест Владык, прежде чем прикоснуться к плите. Он провел пальцами по пылающим буквам, словно слепец, который пытается понять форму предмета, находящегося перед ним. Его губы быстро шевелились, когда он в очередной раз осенил себя святым знаком. И хоть Феликс не так хорошо мог читать по губам, как это делали опытные имперские разведчики, все же он понял, что Серафиль произносит молитву «о Спасении и Защите». Интересно, Серафиль всегда был таким набожным, или его излишняя преданность Владыкам была следствием тех ужасов, которые ему пришлось пережить во время похода к Приделу Скорби?

Закончив осматривать скрижаль, наемник кивнул в знак благодарности, а затем устало отошел в темный участок лагеря, где уселся на плоский камень. Феликс увидел, как он достал потрепанные четки со священной звездой, зажал их в кулаке, и прислонив ко лбу, застыл в неподвижной и задумчивой позе молящегося человека.

***

Как ни странно, но Феликсу удалось немного выспаться, прежде чем его разбудил Арель, пнув маленького никса по подошве сапога.

– Вставай, малец. – хрипло проговорил он заспанным голосом, а потом сделал глоток из мехов и почесал себе спину. – Хватит разглядывать сады Флорсетхейма, пора возвращаться в реальный мир. Король-бог не любит, когда смертные слишком долго задерживаются в его владениях.

Феликсу очень хотелось, чтобы слова Ареля были хотя бы на четверть наполнены правдой, ведь единственное, что он видел – это безжизненную пустыню, с черным, пульсирующим скорбью и яростью, солнцем. Если по словам взбалмошного капитана так выглядит рай, то Феликсу даже страшно вообразить, как тогда должен был выглядеть ад.

Разлепив глаза, Феликс увидел, как в темноте снуют туда-сюда размытые тени, пропадая, а затем снова появляясь на фоне все еще горевшего костра. Взяв у Ареля меха с водой, Феликс сделал изрядный глоток, а затем подобрал с земли сумку со скрижалью, которую вновь использовал в качестве подушки. Его тело все еще изрядно ныло после сражения со штормом, но любопытство и, как думалось Феликсу, долг перед Гантэром, заставили его побороть тупую боль и направиться к лошадям. По пути он встретил Милу, который помогал Дэю накинуть дорожный плащ.

– Доброе утро, господин Феликс. – проговорил Милу бодрым голосом, и радостно улыбнулся ему.

– Если утро без солнца здесь называется «добрым», то боги и вправду прокляли это место. – проговорил Феликс, недовольно взглянув на темное небо. Приветливая улыбка Милу тут же растаяла, как тает снег у растопленной печи, и он понуро опустил голову. Заметив это, Феликсу стало жаль, что он так угрюмо отреагировал на его приветствие, и поэтому он добавил: – С другой стороны, ночь мне нравится больше, и если наш дальнейший путь будет таким же мирным и тихим как сейчас, то я не буду против того, чтобы солнце совсем не появлялось на небосводе. – «Особенно то, черное, будь оно трижды не ладно». – подумал Феликс, когда Милу вновь улыбнулся, что-то проговорив в ответ.

Какие бы надежды Феликс не питал по поводу этого путешествия, но когда он увидел всего пять лошадей, которых привели с собой Серафиль и норны, то сразу понял – что добираться до Ашура им придется своим ходом. Бедных животных так нагрузили седельными сумками и тяжелыми мешками, что Феликсу даже стало их жаль, и он взял с собой один из мешков, чтобы хоть немного уменьшить их нелегкую ношу.

– Как долго нам предстоит идти до города? – спросил он у молодого наемника по имени Азфир, который носил рогатую маску.

– Если бы лошади не были так нагружены, то мы добрались бы до города еще до захода солнца. – ответил тот, окинув взглядом плетущихся впереди животных. – Но так нам придется сделать несколько остановок, чтобы они смогли отдохнуть, да и тропы тут, сам видишь, не предназначены для караванов, а поэтому мы в лучшем случае прибудем в Ашур к вечеру завтрашнего дня.

Местность и вправду была труднопроходимой. Феликс был почти уверен, что они шли именно по тому самому каньону, который он видел во сне, и в котором Арк сражался с императором ашурийцев. Но тогда дорога была намного более широкой и заезженной, чем то, что он видел сейчас. Наверное, этим путем уже давно никто не пользовался, и поэтому он зарос сухими деревьями и кустарниками, а дороги завалило камнями, которые за долгое время откалывались и падали с отвесных скал. Несколько раз им пришлось распрягать лошадей, и переносить вещи через особо заваленные места. А один раз Хольф даже перенес на плечах одну из лошадей, которая заупрямилась, и не желала перескакивать через каменную преграду. Распевая своим хриплым голосом старую и популярную на севере песню «Герой-Гора и Дева-Река», он спокойно перешагивал с испуганной кобылой на плечах через разбросанные повсюду камни. Вскоре в другом конце их веретеницы к нему присоединился Арель, и их голоса стали отдаваться гулким эхом внутри каменных стен:

С верхних пиков, что снегом укрыты

Спустился как-то Герой

Доспехи его были камнем покрыты

А сердце его было Горой

Вот такой был Герой,

Был такой вот Горой

Такой вот Герой он – хэй-хой!

А в долине, что внизу простиралась

Жила-была Дева-Река

У подножия гор она звонко смеялась

Красотой наполняя луга.

Была такая вот Дева

Для красоты и напева

Вот такая была Дева – хэй-ха!

Засмотревшись на водную Деву

Наш Герой не заметил, как сам

Башмаком запнулся о кочку

Кувырком покатившись к мадам.

Такой вот Горой

Катился Герой

Вот такой вот Горой – ой-ой-ой!

И упал тот Герой, прямо в воду

И смеялась Дева-Река

Слушая брань Горы-сумасброда

О глупости того башмака

Такой вот башмак

Проклятый башмак

Запнулся о кочку, дурак!

Герой говорил, и слушала Дева

О жизни того башмака

А воды реки тем временем нежно

На дно унесли простака.

Такой вот Герой

Унесен был водой

К Деве домой – хэй-хай-хой!

Феликс и сам не заметил, как вместе с ними тоже начал подпевать себе под нос. Что не говори, но никсы любят хорошие песни и рассказы, а что может быть лучше, чем спеть песню во время долгого странствия?

– Вижу, ты не падаешь духом, мой добрый друг. – проговорил Дэй, пока Хольф громко ругался с Аньей, которая назвала его пение «пыткой, которая доносится из самой глубокой задницы преисподней».

– У меня на родине говорят, что песни, вино и женщины везде одинаковы, так что если тебе грустно, то попытайся найти что-нибудь из этого. – улыбаясь ответил Феликс.

– Я бы поспорил с каждым из этих утверждений. – вставил Эскер, который шел позади них.

– Почему ты так думаешь? – возразил Феликс. – Да, слова и музыка могут различаться, но везде есть как грустные, так и веселые песни. Вино тоже существует и горькое, и сладкое – тебе ли не знать, человек из Меридиана. Ну а женщины… тут и говорить нечего – они точно везде одинаковы.

– Одинаковы?! – громко хмыкнул один из наемников по имени Джамир, с пышной, покрашенной хной бородой. – Ты был когда-нибудь в Арно-Очинг, парень? Видел какие там женщины?

Феликса захватила волна бурного негодования, смешанная с жалостью к бедному наемнику, не имеющего чувства прекрасного, или не умевшего ценить красоту. Да, жители морского королевства имели своеобразную внешность – высокие, с очень длинной и тонкой шеей, почти как у лебедя, и маленькой головой, что, к слову, не мешало им быть одними из самых мудрых народов в Кальдеросе. Феликс ничего не мог сказать по поводу мужчин, но женщины-арнистрийки, по его мнению, были очень даже красивыми. В империи можно было найти великое множество картин, посвященных этим вызывающим вдохновение созданиям, красота которых считалась экзотичной и очень изящной. К тому же они считались лучшими танцовщицами, из-за своих тонких и длинных тел, движения которых сравнивали с горящим пламенем свечи.

– Может быть ты просто не там искал? – предположил Феликс.

– Значит от меня отвернулись боги, раз каждый раз, когда я отправлялся на поиски женщин, мне попадалось что-то вроде этого. – сказал наемник, и кивнул в сторону Аньи.

– Ну, по крайней мере, солнце и звезды везде одинаковы. – сдался Феликс.

– Скоро ты поймешь, что и это твое утверждение в корне не верно. – с улыбкой в голосе произнес Эскер.

Громкий спор Хольфа и Аньи продолжался почти час, прежде чем оба устали метать друг в друга самыми изощренными морскими ругательствами, значение которых Феликс даже представить не мог. Поэтому, к концу дня словарный запас Феликса пополнился десятком новых обидных слов, и несколькими особо язвительными колкостями, которыми Анья, с высокомерным видом, одаривала прямолинейного Хольфа.

Второй день их пути по каньону ничем не отличался от первого. Они все так же перебирались через труднопроходимые тропы, и преодолевали широкие ручьи, которые иногда выползали из расщелин, словно ленивые удавы, и сил которых было недостаточно, чтобы напитать мертвую почву. Несколько раз Феликс видел заброшенные смотровые вышки, выполненные из черного железа, которые не смогли противостоять силе природы, и теперь лежали мертвым грузом, заваленные камнями и заросшие сухой травой. К концу дня у Феликса так болели ноги, что ему пришлось снять сапоги и растереть их настойкой, сделанной из масла листьев ивы, мяты и спирта, чтобы унять боль. Лишь на третий день они, наконец, преодолели этот каменный коридор, и смогли выйти на равнинную местность. В отличии от каньона, земля тут была более живая, и время от времени Феликс замечал небольшие деревушки, встречающиеся у них на пути. Деревянные и каменные дома местных жителей ничем не отличались от тех, что он видел в Стелларии. Лишь изредка ему попадались сооружения из железа, напоминающие миниатюрные замки или храмы, рядом с которыми мрачно вышагивали вооруженные ашурийские солдаты. Эскер рассказал ему, что это дома мелких правителей и вассалов, которым вверено управлять небольшими территориями.

К середине дня они смогли выйти на главную дорогу, которая очень сильно смахивала на стелларийские торговые тракты – такая же широкая, гладкая и крепкая. Но главной особенностью дороги было то, что за место каменной плитки, в ее основе лежало железо. И не простое, каким оно показалось Феликсу на первый взгляд. Только внимательно приглядевшись, Феликс понял, что дорога была сделана из бесчисленного множества мечей, доспехов и других военных принадлежностей, которые были искусно обработаны опытными шлифовальщиками и подогнаны друг к другу таким образом, что казалось, будто идешь по огромному полотну художника, который решил запечатлеть весь апофеоз ненасытной империи. Время так же сыграло свою роль, и некоторые участки дороги настолько истерлись, что все мечи и доспехи слились в одно сплошное темное-серое пятно.

– Как я могу видеть, железа в этих краях действительно в избытке. – проговорил Феликс, когда он поравнялся с Синохом и Эном, которые о чем-то негромко разговаривали. Молодой ювелир, ко всему прочему, что-то мастерил прямо на ходу, успевая следить как за дорогой, так и за своими умелыми руками. Феликс заметил небольшую блестящую цепочку и потертый временем звездный крест Владык – один из лучей звезды был сильно погнут, и Эн старался выпрямить его. Феликс узнал святой символ релиморскиой церкви, так как за последние два дня очень часто видел эту цепочку в руках Серафиля, приложенную ко лбу или зажатую в руках, когда тот беззвучно бормотал молитвы.

Феликс так и не смог разгадать, что творится в голове у этого высокомерного молодого ювелира, так же, как и не мог определиться с тем, нравиться ему Эн или нет. Порой ювелир вел себя чрезмерно заносчиво и властно, при этом необъяснимым образом избегая присущей для такого поведения наглости, компенсируя это грамотно подобранными словами и жестами, а порой, как сейчас, безвозмездно помогал в том или ином деле, не связанным с черной работой.

– Количество железа не играет никакой роли, если они не могут им правильно воспользоваться. – проговорил Эн, не отрывая взгляда от своей работы. – В своей слепой глупости, вскормленной необузданным высокомерием, они дают врагам, которые придут на их землю, огромное количество материала для оружия и военных машин. Их непомерное эго сдуется, когда их железо обратиться против стен их же городов.

– В ваших словах есть правда, господин Эн, но все же я думаю, что у каждой империи должны быть свои достопримечательности, призванные подчеркнуть ее статус и силу. И эта дорога, – Феликс развел руками, окидывая железный тракт восхищенным взглядом, – одна из таких достопримечательностей. Я читал про устройство местной жизни, и она ничем не отличается от других мест, в том числе и в Стелларии. В эту страну приходят много караванов и ярмарок из соседних королевств, и преодолевая такой путь, люди несомненно зададутся вопросом – «А нужно ли мне воевать с теми, у кого такие наводящие ужас дороги?».

– Город Ашур имеет еще большее украшательство железом, чем его дороги. – вставил Синох.

– Да, я читал об этой особенности. – кивнул Феликс, чувствуя трепет от того, что вскоре увидит эту великую столицу своими глазами. – Просто удивительно, как они могут поддерживать состояние металла в течении такого длительного времени. Тут, наверное, совсем не бывает дождей, или за место воды с небес падает льняное масло.

– Они коптят стены, а затем покрывают раствором из черной смолы. – объяснил Эн. – Но даже если бы они не знали таких технологий, то всегда можно сменить износившейся участок стены на новый.

– Вы удивительно много знаете про обработку металла, господин Эн. Хотя, это не удивительно, учитывая выбранное вами ремесло. – улыбнулся Феликс.

Эн на секунду оторвал взгляд от погнутого креста, посмотрев свысока на шагающего рядом Феликса, а затем вновь вернулся к своему делу.

– Как и любой другой человек, со временем я приобретаю новые знания. – ответил он тоном, в котором прослеживалась задумчивость, словно в это время он вспоминал о чем-то. – И, как совсем немногие, я умею правильно распорядиться этими знаниями.

– Вижу, что вы очень умело распоряжаетесь не только знаниями, но и вашей скромностью. – вежливо подметил Феликс. – Это приобретение, несомненно, было одним из первых, так как им вас наградил сам Господь.

– А ты, я погляжу, очень хорошо распоряжаешься своим языком, никс. – в голосе Эна не было холодной злобы или язвительности, лишь малая толика царственного высокомерия, смешанная с такой же порцией восхищения.

– Все мы наделены теми или иными талантами, но порой не замечаем их, примечая и завидуя лишь чужим достижениям. – сказал Феликс, покосившись взглядом на то, как Эн работает маленькими щипцами.

– Не прельщайся, никс, я совсем не завидую тебе. – хмыкнул Эн.

– Я ни в коем случае не… – тут Феликс остановился на полуслове, устремив взгляд вперед. Только что он увидел, как из-за горизонта на юге показалось солнце. Но такого не могло быть, ведь солнце сейчас находилось с другой стороны, и светило им в спину. Чтобы убедиться в этом, он повернул голову, и действительно увидел золотой диск, пробивающийся сквозь серые тучи. Но что тогда светило впереди? Сквозь тусклые краски неба действительно можно было разобрать огненный диск, который с каждой минутой поднимался все выше и выше.

– Что это такое впереди? – спросил он у своих собеседников. – Или безумие наконец настигло меня, или я и вправду вижу второе солнце?

– Это Ашур. – просто ответил Синох.

То, что это столица, Феликс понял еще некоторое время назад, когда на горизонте показалась черная полоса крепостных стен.

– Нет, ты не понял, я имею в виду эту огненную сферу, которая парит над городом. – озадаченно пробормотал Феликс, указав пальцем на светящийся шар.

– Как ты говаривал раньше, это одно из украшательств. – ответил Синох. – Огненная башня.

Теперь, когда Синох сказал про башню, Феликс действительно смог разглядеть свозь плотную пелену очертания черного столба, который тянулся к огненному шару. Нечто подобное он уже видел в Белтейне, жители которого особо рьяно чтили Владыку Свечей, и строили в его честь высокие храмы с горящими на верхушке кострами, которые и вправду напоминали каменные свечи. Но Феликс был немного озадачен тем, что в записях об Ашуре, которые он смог прочесть перед отплытием, не указана такая яркая деталь, о которой следовало бы упомянуть в первую очередь.

Прошло несколько часов, прежде чем они смогли добраться до многоуровневых крепостных стен. По пути Феликс стал замечать куда больше военных патрулей ашурийцев, которые следовали по главной дороге большими группами, по двадцать и более человек. Доспехи воинов почти не изменились со времен Арка, и все так же выглядели устрашающими и громоздкими. Изменения затронули лишь шлемы пехотинцев, которые теперь были изогнуты как полумесяцы, и выглядели как железные плавники акул.

– Мы пробудем в городе лишь два дня, только чтобы запастись провизией и лошадьми. – предупредил Феликса Эскер, когда их группа подходила к городу. – Серафиль сказал, что похороны императора намечены на послезавтра, и было бы весьма кстати смешаться с похоронной процессией. В этом городе у нас есть несколько зданий, которые мы арендуем, так что о ночлеге можно не беспокоиться. Но я не хотел, чтобы ты в одиночку бродил по городу, так что если вознамеришься куда-то идти, то предупреди меня и возьми с собой кого-нибудь из моих людей.

– Об этом можешь не беспокоиться. Синох в любом случае будет меня сопровождать, словно тень своего хозяина. – ответил Феликс, рассматривая увеличивающиеся с каждым шагом черные стены Ашура.

Город предстал перед ним во всем своем угрожающем величии, пугая и восхищая немыслимыми формами и изощренной архитектурой. Феликс не мог точно сказать, какая из эмоции сейчас преобладала в его сознании больше. Сперва он чувствовал раздражение, сродни с зудом, когда смотрел на искривленные, словно поднятые вверх сабли, шпили зданий, которые царапали небо своими острыми краями. Даже ров, в который впадала питающая город река, выглядел отвратительным и опасным, утыканный ржавыми шипами, словно рот старого и дикого людоеда. Глядя на эти искаженные и неправильные формы, у Феликса начинали болеть глаза, а мозг отказывался принимать столь чуждый для него стиль. Но затем, когда они вступили за стены города, Феликс начал привыкать к извивающимся постройкам, и даже находить в них изящные мотивы. Дома на главных улицах, хоть и были сделаны целиком из холодного и мертвого металла, имели очень богатую лепнину, которая хорошо сочеталась с растительностью в многочисленных садах и парках. Иногда ему встречались дома, целиком покрытые золотой краской, и отполированные до такого блеска, что подолгу смотреть на них было опасно для глаз. Ашур, как и его правители, был бесформенным и непостоянным, дерзким в своем стремлении придать себе побольше праздного величия. Словно жадный дракон, он собрал у себя груду отнятых сокровищ, а его огненное дыхание расплавило их, превратив все в массу из расплавленного золота, драгоценностей и железа.

Но если самому городу нужно было время, чтобы те, кто увидел его в первый раз, смогли по достоинству оценить его особенную красоту, то жителям Ашура этого времени и вовсе не требовалось. Людей, как и в любой другой столице, здесь было великое множество, и все они были по-своему красивы и запоминающиеся. Как и сам город, их внешность была смесью всего того, что за долгие годы поглотила воинственная империя. Оттенки кожи варьировались от темных цветов сырой земли, до бледных, почти что белоснежных тонов. То же можно было сказать и об других чертах, свойственных тем или иным расам, и смешавшиеся в этом народе. И хоть улицы были пропитаны мрачным траурным настроением по случаю смерти правителя, Феликс приметил, что жители не особо старались поддерживать это гнетущее состояние. В тех местах, где было мало стражников, царил обыденный гул и городская суета. Ашурийские аристократы разъезжали по городу на богатых железных каретах, увитых цветущим плющом и осложненными украшениями, или передвигались на паланкинах, которые несли настоящие рабы. Феликс приметил, что в этой стране было модно использовать золотую краску для губ и волос, а некоторые так и вовсе красили ей все свое тело, становясь похожими на ожившие железные статуи. Когда они улыбались или открывали рты, Феликс мог видеть блестящие, отливающие серебром зубы, и ему оставалось лишь гадать – настоящие ли это зубы, которые просто покрыли серебряной краской, или же это работа искусного кузнеца и врачевателя. Как потом Феликс узнал, таким образом в городе разделяли знать, и те аристократы, которые имели больше власти и принадлежали к более высоким родам, пользовались золотой краской, а более низкие сословия красили тело серебром и бронзой. Разглядывая их необычный вид, Феликс вдруг вспомнил об одной очень важной вещи, о которой до этого даже не задумывался.

– А у нас есть местные деньги? – спросил он у Эскера, когда они проходили по одной из главных улиц.

– Тут принимают любые драгоценные металлы. – ответил наемник. – Мы взяли с собой немного, но, если что, деньги есть у Серафиля. Ты хотел что-то приобрести?

– Раз уж мне предстоит провести в этом городе два дня, то, конечно, мне бы очень хотелось посетить местные рынки. – облизал губы Феликс, предвкушая вкус ашурийских вин и других изысканных блюд. За два месяца он уже отвык от нормальной еды, а те лишения, которые он испытал на себе, добираясь до этого места, вполне заслуженно должны быть компенсированы приятным времяпрепровождением в скорбящем городе. К тому же Хепзиба заплатит ему небывалую сумму, а поэтому можно будет потратиться на самые дорогие и роскошные товары.

– Тогда мне тоже следует пойти с тобой. – сказал Эскер. – Без провожатого тут лучше не слоняться, а иначе можно испортить первое впечатление от города. Как он тебе, кстати?

– После всего пережитого, я вправе сказать, что это самый обычный город с необычной архитектурой. – проговорил Феликс, провожая взглядом очередную группу сурового вида воинов. – Но это не то место, в котором мне хотелось бы провести остаток своей жизни.

– Привыкнуть к нему нетрудно. – понимающе кивнул Эскер. – Но куда труднее забыть некоторые его тайны.

Убедиться в правдивости слов наемника Феликсу пришлось уже на следующий день. Они обосновались в одном из больших зданий, которое арендуют Железные Маски. Оно было одно из немногих, что не было искажено безумной фантазией местного зодчего, и походило на старый собор с несколькими шпилями, на которых развивались разноцветные штандарты из разных уголков Стелларии. Феликс был рад наконец принять теплую ванну и очутиться в мягкой постели. И как он не ценил такие простые вещи раньше? Так или иначе, но на следующий день он решил осмотреть железный город, который полностью завладел его мыслями. Эскер предупредил Феликса, что некоторые вещи в этом месте могут показаться ему неприемлемыми и пугающими, а поэтому маленький никс не стал брать с собой Милу, и дал ему очень важную задачу – охранять скрижаль вместе с Серафилем и еще несколькими наемниками. Синох же, как и предполагал Феликс, пошел с ним и Эскером смотреть город.

И первым чудом, которое смог застать Феликс, был настоящий звездопад. Случилось это рано утром, и многие жители были удивлены этим захватывающим дух явлением, отчего Феликс сделал вывод, что такое представление тут редко можно увидеть, и что ему несказанно повезло застать его. В предрассветных сумерках, когда свет дня сливался с тьмой ночи, по небу мчалось несметное войско космических огней, чертя холодным светом длинные полосы. Были среди них и синие и белые, но больше всего выделялась яркая звезда, которая летела в самом центре этого полчища, словно колесница какого-то небесного короля, окруженная свитой. Достигнув самого края, она скрылась за горизонтом, там, где располагались обширные поля и пастбища.

Когда же Эскер повел его по улицам Ашура, Феликс, помня его слова, был готов встретить ужасные вещи, но его опасения проявились не сразу. Город, как хитрый затаившийся зверь, нападал на него тогда, когда Феликс совсем не ожидал этого. Поначалу он не видел ничего, кроме обыденной городской жизни, и когда Феликс думал, что ничего необычного в этом не наблюдается, на его глаза попадались вереницы рабов, закованные в тяжелые кандалы, или заморенные голодом преступники, которые были подвешены в страшных позах прямо на людных площадях. Иногда до ушей Феликса доносились свист кнута и отдаленные крики людей, которые непреднамеренно заставляли его вспомнить о заточении в Белланиме. Сходство с имперским городом-тюрьмой было и в расположении районов, которые уходили не только в ширь, но и в глубь, прямо под недра серой скалы, около которой и находился город. Как объяснил Эскер, на нижних ярусах располагались загоны для рабов, которых тут считали за обычный скот, и обращались с ними соответствующе. Во время своей экскурсии Феликс неоднократно видел этих замученных и лишенных воли людей, которые не смели поднять свой забитый взгляд и посмотреть на жестоких хозяев. И хоть некоторые из них выглядели довольно ухоженными – в основном это были молодые женщины – тем не менее они тоже все время смотрели лишенными надежды глазами себе под ноги. Феликсу, как и любому праведному стеллариту, неважно какую из трех религий он исповедовал, было очень жаль этих людей, но сделать он ничего не мог, кроме как просить всех богов проклясть этот ненасытный и воинственный народ, но даже это, как ему казалось, не поможет, так как судя по всему, они уже давно были лишены милости добрых сил.

И если со светской жизнью тут было все предельно ясно, то вот с духовной было куда все более запутанно. Феликс так и не понял, какому именно богу тут поклоняются, и что тот из себя представляет. Каждый новый император, который садился на трон, провозглашался первосвященником как новое воплощение бога, и в его честь строились новые храмы, а старые разрушались. А так как властители тут менялись очень часто, то и строительные работы тут практически не прекращались. Вот и во время своей экскурсии, Феликс увидел, как сотни рабов разбирают воздвигнутые в честь предыдущего властителя храмы, готовя место под новые. В общем, впечатления от Ашура у маленького никса сложились не самые лучшие, но зато очень яркие.

На утро следующего дня Феликс проснулся под многочисленные звуки повергнутого в печаль и скорбь города, которые в этот пасмурный день были особенно громкие. Люди толпами выходили за крепостные стены, следуя за похоронной процессией, которую возглавлял первосвященник, облаченный в белоснежные одежды и в маску из отполированной кости. За прошедший день, пока Феликс изучал город, наемники подготовили целый табун лошадей, и теперь у каждого из их команды было по ездовому животному, и еще несколько было отведено под четыре телеги с разными необходимыми в путешествии вещами. Феликсу уже много раз приходилось видеть траурные шествия, но все они не шли ни в какое сравнение с тем, что он наблюдал, покидая это удивительное место. Целая река людей выливалась за стены города, ведомая огромным, размером с галеру, золотым гробом. Десятки одинаково крепких и полуголых мужчин, с ног до головы покрытые золотой краской, такой плотной и блестящей, что казалось, будто их и вправду облили расплавленным золотом, несли этот самый гроб на своих плечах. Впереди всего этого скорбного парада шла целая армия неутихающих плакальщиц, которые падали на колени и изгибали спины, закрывали руками лица и тянули их к гробу, издавая при этом истошные рыдания, не унимающиеся ни на секунду. Вместе с этим, шествие так же сопровождали несколько сотен всадников с длинными копьями, которые следили за порядком, и чтобы те, кто шел впереди, не отлынивали, и достаточно громко показывали свою великую утрату. Иногда они оттаскивали с помощью длинных крюков особо буйных людей, а затем казнили их, оставляя на обочине их истекающие кровью трупы. Замыкали же этот строй люди, которые, так же, как и Феликс с наемниками, решили просто пристроиться к процессии по пути в другие места.