Текст книги "Звезда Ворона (СИ)"

Автор книги: Илья ле Гион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 76 страниц)

Закончив говорить с Милу, Камалладин повернулся к скрижали. Козьи шкуры, которыми накрыл ее астролог, теперь почернели и дымились, словно их только что вытащили из пожара. Когда Камалладин снял их, то Феликс обнаружил, что на их внутренней стороне отпечатались слова, которые теперь были написаны не на потустороннем языке, а имели вид ценебрийских рун, с которыми был знаком любой северный писарь.

– Хм… – задумчиво проговорил Камалладин, поднося дымящиеся шкуры к свету масляной лампы. – Довольно интригующее изложение. Хотя, я бы еще больше удивился, если бы это было не так…

– Что там? – с нескрываемым интересом спросила Хепзиба, поднимаясь со своего стула и спешно подходя к ученому. – Вам удалось расшифровать письмена? Это пророчество?

– Ну, я бы не назвал это обычным пророчеством, которые мы все привыкли слушать из беззубых ртов тех личностей, которые именуют себя пророками. – задумчиво ответил астролог, передавая Хепзибе почерневшие куски кожи. – Это, скорее, напоминание. Или, даже, я бы сказал, святая задача.

– О чем это вы? – растерянно проговорила Хепзиба, бессмысленно разглядывая витиеватые закорючки на почерневших шкурах. – Что тут написано?

Феликсу тоже стало любопытно, и он загляну из-за спины дамы на выжженные письмена. И хоть он не так хорошо разбирался в древних рунах, как, по всей видимости, это делал сумасшедший астролог, ему все же удалось перевести несколько слов, которые означали «Война», «Путь», «Колыбель» и «Гора».

– Видите ли, миледи, дело совсем не в том, что написано на этой скрижали. – будничным тоном проговорил Камалладин, и облокотившись на священную реликвию, поиграл по ней пальцами. – Дело в самой скрижали. Ее главное предназначение не в том, чтобы донести знание… Хотя нет, в этом и есть ее суть! Но это не те знания, которые сейчас мы можем с вами лицезреть на ее поверхности. Истинные тайны скрыты от наших глаз, как и положено всем порядочным тайнам.

– Вы можете изъясняться более понятными словами? – спросил Феликс, переводя взгляд с Хепзибы на Камалладина. – Как нам узнать эти тайны?

– О, я рад, что именно вы задали этот вопрос, мой чуть менее образованный друг. – оживился астролог. – Дело в том, что узнать вы их сможете лишь тогда, когда доставите эту скрижаль в определенное место.

– Какое? – тут же спросил Феликс, интерес которого за последние несколько минут увеличился многократно.

– Их называют по-разному. – стал объяснять Камалладин, который снова начал что-то искать на книжных полках. – В Бреталии их называют Звездными Садами, в Белтейне – Первородным Горнилом. А первый император Стелларии называл их… – он с громким звуком уронил на стол тяжеловестный том, и раскрыв его на отмеченной закладкой странице, указал пальцем на какое-то слово. – … Храмы-Города.

– Аль’эшул ра Синмал. – раздался у дверей низкий голос Синоха. – Я имею знание их правильного произношения, потому что сам имел появление на свет в тех местах.

– О, так вы родом из Крудаура? – улыбнулся Камалладин, и подойдя к Синоху, пожал ему руку. – Интересно, интересно. Хотя, смею предположить, что вы не совсем из тех мест, о которых мы сейчас говорим.

– Вы имеете правду в словах. – кивнул Синох. – Аль’эшул ра Синмал не моя родная земля, но имеющая способность находиться рядом с моим домом. Это опасные территории, имеющие жестокость гораздо большую, чем в других частях континента.

– Так значит эту табличку нужно отнести в эти… Как вы их назвали? Храмы-Города? В Самсонскую пустыню? – подытожила Хепзиба, и перевела озабоченный взгляд на Феликса. И тому хватило одного мгновения, чтобы истолковать ее встревоженный взгляд, и догадаться, что именно сейчас скажет Хепзиба.

– Нет-нет, – тут же замотал головой маленький вор, – госпожа Хепзиба, я вас бескрайне уважаю, но уговор был только чтобы я доставил эту скрижаль в Меридиан. И не просите меня об этом.

– Как вы не понимаете всю важность вставшей перед нами задачи? – с упорством, который обычно появляется у учителя, втолковывающего нерадивому ученику очевидные знания, который тот никак не может усвоить, проговорила Хепзиба. – От этого, возможно, зависит судьба Стелларии!

– Наша империя обладает несокрушимой мощью, и способна дать отпор любому врагу. – тут же парировал Феликс.

– Боюсь, наш враг не тот, кого можно остановить обычными мечами и дубинами. – вставил Камалладин, усаживаясь на покачивающееся кресло и закуривая длинную трубку.

– Самсонские пустоши – это проклятая богами земля. Вы же слышали, что сказал Синох. Он считает это место опасным. – теряющим уверенность голосом ответил Феликс. – Синох, наш добрый друг. – он указал на широкую фигуру монаха. – Если для него это место является опасным, то что уж говорить обо мне?

– Если вас это беспокоит, то могу вас успокоить, ведь ваш добрый друг отправится с вами. – тут же сказала Хепзиба.

– И не просите…

– И я увеличу награду. В три раза. – добавила Хепзиба, не поведя и бровью.

Феликс запнулся. Ему понадобилось некоторое время, чтобы осознать, сколько именно предлагает ему Хепзиба. Не то, чтобы Феликс не умел считать, наоборот, из-за того, что он очень хорошо считал, это и заняло у него столько времени. Это же сколько беззаботных жизней можно прожить на такую сумму?!

– Я очень ценю вашу безмерную щедрость, моя дорогая госпожа, но не забывайте, что помимо вашей жизни, есть и другие. У меня тоже есть обязанности, которые я взялся выполнять. Я не могу просто так от них отречься, даже если на кону стоит такая… будоражащая воображение сумма. – как можно учтиво проговорил Феликс.

– Вы имеете в виду поиск армарийских воинов? – уже более спокойно, и даже с легкой насмешкой, спросила Хепзиба. – Да, я узнала о ваших планах, мой друг. Не обижайтесь, но эта задача вам не по плечу, по крайней мере не в те сроки, которые вы себе поставили. Вы прекрасно знаете, что все армарийцы воспитываются в строжайшей дисциплине и законах, которые, в том числе, запрещают воевать в качестве наемников. Это считается табу и позором. Но…, – прибавила она, повысив голос, заметив, что Феликс собирается ей возразить. – …, если вы согласитесь выполнить мою просьбу, то обещаю, что повстанцы получат в свое распоряжение отменных армарийских воинов. Конечно, я не гарантирую целую армию, но уверяю вас, качество будет преобладать над количеством. Придется немного подождать, так как это тоже будет нелегко, возможно даже, что мне нужно будет договариваться с пиратами, но в конце концов вы получите то, чего так желаете.

– Я… я… – начал запинаться Феликс, не зная, как на это возразить.

– Расскажите ему все, чего уж таить. – предложил Камалладин, глядя на Хепзибу.

– Что рассказать? – подозрительно проговорил Феликс, переводя взгляд с астролога на высокую даму.

– Хорошо. – вздохнула Хепзиба, и подойдя к полкам, стала медленно водить по книгам пальцем, как догадался Феликс, лишь для того, чтобы просто чем-то занять руки и собраться с мыслями. – Наверное, стоит начать разговор с Великой Войны, о которой мы все знаем… -

– И о которой никто, на самом деле, ничего и не знает… – с усмешкой вставил Камалладин.

– Да. – рассеянно кивнула Хепзиба, совершенно не разозленная таким невоспитанным поведением астролога. – Многие ученые думают, что это была война между Релимором и Ценебрией. Поначалу, конечно, это так и было, но затем в их многовековое разногласие вступила третья сторона. Как мне известно, это были войска зоарийцев, которые приплыли из Самсонских пустошей. Это была огромная и умелая армия, которая могла бы сокрушить оба королевства, но, как это обычно бывает, перед лицом неминуемой гибели, люди враждующих королевств решили объединить силы и тем самым смогли победить зоарийцев. Ни одна книга о том времени не содержит этих сведений.

– А если быть более точным, то не одна из тех, что хранятся в открытом доступе. – снова высказался Камалладин, похлопав рукой по грубой обложке старой книги, которую он достал. – Первый император Гелиос позаботился о том, чтобы эти сведения остались тайной.

– Как нам недавно стало известно, – продолжила говорить Хепзиба, оторвавшись от полок и мельком глянув на старую книгу около скрижали, – после победы над новым врагом, Гелиос собрал экспедицию в Самсонскю пустыню, чтобы отнести… – тут Хепзиба ненадолго умолкла, раздумывая над дальнейшими словами. – До сегодняшнего дня я была уверена, что ее цель заключалась в том, чтобы добыть священную скрижаль с пророчеством, и привести ее сюда. Я, как и вы, господин Феликс, скептически относилась к истории о небесном происхождении этой таблицы. Но сейчас я поняла, что все было совсем наоборот. Гелиос не забирал скрижаль – он ее возвращал. Скорее всего одну из тех, которые сейчас принято считать потерянными.

– И теперь нам стали ясны истинные мотивы прошлой атаки зоарийцев. – сказал Камалладин, выпуская из носа струйки серого дыма, которые причудливо смешивались с дымом из маленькой курильницы. – До этого мы считали, что они хотели помешать Гелиосу отправиться в Самсонскую пустыню, чтобы добыть скрижаль. Но на самом деле они хотели забрать одну из тех, что хранились у Реллимора. И сейчас они готовятся предпринять новую попытку захвата этих реликвий.

– Подождите. – перебил астролога Феликс, вытянув ладонь. – Что значит «сейчас»? И кто это вообще такие? Я никогда раньше не слышал про такую страну и людей, которые вы сейчас назвали. Я, конечно, не сильно разбираюсь в географии проклятого континента, но если эта такая древняя нация, то она должна быть описана в трудах Дионитиса, Джумалы или Маль-Аллиха. Но я ни разу не встречал такого названия.

– Имею желание поправлять вас, – проговорил Синох, делая несколько шагов к столу. – Ка-Зоарсин не является обычным народом. Это проклятая раса, потерявшая души для заполучения бессмертия. Их страна местополагается за границами дозволенных для проживания земель. Пропитанная тенями земля, где даже небо проклято и не дает солнца.

– До меня стали доходить сведения, что зоарийцев вновь стали замечать в империи. – кивнула Хепзиба, переведя твердый взгляд на Феликса. – Люди с бледной кожей, одетые во все черное, которые появляются в разных частях империи. На севере их давно именуют «бледными лисицами», что лишний раз доказывает, что они уже не первый раз прибывают на наши земли. А теперь стали ясны их цели – они ищут скрижали, одна из которых сейчас находится у нас.

Слушая слова высокой дамы, Феликс чувствовал, как по его спине пробегает неприятный холодок. Перед его глазами вновь появилась жуткая картина наводящих страх людей, передвигающихся будто сломанные марионетки, а также он вспомнил слова белланийских охотников за головами о том, что люди стали жаловаться на необычных бледнокожих незнакомцев. Эти воспоминания будто ненасытные пиявки, высосали из него все силы, и он сам не заметил, как его ноги подкосились, и он плюхнулся на скрипучий стул, в котором до этого сидела Хепзиба.

– Но… откуда вам это все известно? – стараясь успокоить свое встревоженное сердце, хрипло проговорил Феликс. От страха во рту у него все пересохло.

– Мой предок был одним из участников той экспедиции. – тут же ответила Хепзиба, и увидев, что ее слова не возымели достаточного эффекта, прибавила: – Естественно, за тысячу лет до меня дошли лишь обрывки той истории, но главная идея была сохранена. Нужно беречь скрижаль, а когда появятся зоарийцы – начать действовать. Я полагала… – тут Хепзиба снова задумалась, и у Феликса сложилось впечатление, что она старается быстрее что-нибудь придумать, чтобы ее слова были похожи на правду. – Я думала, что нужно прочесть ее, тем самым получить информацию о том, как победить врага, но, как выяснилось, не все так просто. И как вы уже, должно быть, догадались, предок господина Камалладина также участвовал в том походе.

– Значит, Дэй и Эн тоже могут быть потомками тех людей, которые участвовали в этой экспедиции? – тут же догадался Феликс, уставив стеклянный взор перед собой.

– Великолепная мысль! – захлопал в ладоши астролог. – А ты, как я погляжу, умеешь не только задавать вопросы, но и временами давать умопомрачительные ответы! – и он с силой ударил кулаком по столу. – Кстати, а где они?

– Остались в столице. – ответила Хепзиба. – Но, после всего, что мы тут узнали, они должны захотеть присоединиться к нам, я в этом уверена.

– Что значит к «нам»? – сощурил глаза Феликс. – Вы еще не услышали моего согласия.

– Да как вы не понимаете?! – резкий возглас, и то, как Хепзиба решительно и быстро подошла к нему, заставили Феликса прижаться к спинке стула и чуть было не перелететь через него. – У нас нет времени на мелкие распри повстанцев, или как вы там себя называете? Тысячелетие назад двум великим королевствам пришлось объединить силы чтобы отогнать угрозу, которая снова повисла над нашей империей! Вы действительно полагаете, что нынешние преторы могут соперничать в силе с героями Великой Войны? – она указала пальцем на старую книгу. – Вы действительно считаете, что наш враг не учтет свои предыдущие ошибки? Стеллария уже много лет ни с кем не воюет, а алхимики, которые помогали Гелиосу победить зоарийцев, теперь вне закона. Наш враг стал сильнее, тогда как сама империя утратила значительную часть своего былого могущества. И разве вы не видите эту сверхъестественную силу, которая связывает вас и эту реликвию, что лежит сейчас перед вашими глазами?!

Феликс в первый раз видел Хепзибу в таком злом расположении духа. Она напоминала разгневанную мать, уличившую своего ребенка в скверном проступке, и теперь отчитывающая его. Но поток мыслей маленького вора прервал испуганный, и в тоже время, мечтающий голос Милу:

– П-преподобный говорит, что в пустынных землях находятся святые города, в которых люди служат Истинной Вере. Люди, которые там живут, самые счастливые на свете, и еще он сказал, что там живет настоящее Чудо. Это далекие земли, которые принимают в себя лишь самых чистых сердцем. И если ты туда попадешь, то сможешь найти лестницу в рай. – все головы повернулись в сторону здоровяка, и Милу, похоже, пожалел о своем храбром заявлении. Залившись красным румянцем, он уставил взгляд себе под ноги.

– Даже если это и так, – проговорил Феликс, бросив косой взгляд на Хепзибу, которая ничуть не смутилась этому жесту, – Самсонская пустыня считается самым опасным местом в Кальдеросе. Не даром же Железных Масок чтят как героев, когда они возвращаются из очередной экспедиции.

– Вы станете куда более почитаемым героем, если согласитесь принять мое предложение, господин Феликс. И если вас так тревожат опасности, которые действительно имеют место быть, и, возможно даже, куда большие, чем все мы можем себе представить, то не думаете же вы, что я направлю вас в это опасное путешествие одного? Кроме Синоха, с вами поедут лучшие отряды Железных Масок, которые я найму для вас.

– А как же вы? – хитро улыбнулся Феликс.

– К сожалению, я уже не в том возрасте, чтобы путешествовать по смертельно опасным местам. Но уверяю вас, если бы я могла спокойно поднять эту плиту, как это делаете вы, то я бы не раздумывая отправилась в это важное для нас путешествие.

Феликс был уверен, что эта хитрая лисица нагло врет ему, но такие слова, да еще сказанные в присутствии других людей, сильно задели его северную гордость.

– Я должен подумать. – проговорил Феликс совсем не тем тоном, на который рассчитывал. Вышло будто его загнали в угол, и ему слезно остается согласиться с решением, которое ему совсем не по душе.

– Надеюсь, что вы примете правильное решение так же быстро, как это вы сделали в прошлый раз. – уже более строгим тоном, видимо, совладав с собой, проговорила Хепзиба. – Нужно действовать незамедлительно, а иначе у нас просто не будет второго шанса.

– А что будете делать вы? – поинтересовался Феликс, поднимаясь со стула. Волны потрясения от неожиданно свалившейся на него задачи прошли, и к нему вновь вернулись силы.

– Сейчас я сконцентрирую все свои возможности на защите других скрижалей. Очевидно, что наш враг захочет заполучить и их. Это не простая задача, учитывая, что две из них находятся в других королевствах.

Феликс открыл было рот, но не найдя слов, лишь еле слышно кашлянул, и, посмотрев на все еще краснеющего Милу, тихо пробубнил себе под нос:

– Пошли, Милу. Отведем тебя к Ликосу. Незачем тебе больше выслушивать эти слова, в разумности которых я сильно сомневаюсь. – и искоса посмотрев на Хепзибу, прибавил: – Я приму решение завтра, но не стоит питать ложных надежд, леди Хепзиба.

Получив в ответ лишь сухой кивок, Феликс первым направился к выходу. Но когда до обделанной железом двери оставалось несколько шагов, он вдруг оцепенел, словно мышь, оказавшееся перед котом. Осознание надвигающейся смертельной опасности пришло мгновенно, будто удар хлыстом. Он видел, как медленно открывается железная дверь, слышал, как заскрипели ржавые петли, а затем перед ним в темном проеме появилось бледное лицо с изящными, но в то же время чужеродными чертами. Темные глаза незнакомца быстро окинули комнату взглядом, и, остановившись на Феликсе, загорелись зловещим огнем. Мгновение они смотрели друг на друга, а затем, с еле слышным шипением, похожее на змеиное, зоариец ворвался в комнату. В это же время из темного угла, где кроме колышущихся теней не было никакого прохода, выбежали еще двое одетых в черное врагов. Их острые кинжалы, сверкающие холодным блеском, были нацелены на Феликса, и как только остальные его товарищи успели это осознать, зоарийцы уже успели приблизиться на расстояние удара к застывшему от страха Феликсу. Их движения были плавными и изящными, словно дым, который был подхвачен сильным ветром. Но не успели они нанести решающий удар, как могучий кулак размером с булыжник врезался в лицо ближайшего врага. В первый раз за все время Феликс увидел на каменном лице Синоха человеческую эмоцию. Лицо монаха выражало крайнюю озлобленность, превратившись в маску демона из церковных сказок, не хватало только клыков и крыльев. Его рот расплылся в гримасе ярости, показав крепко сомкнутые зубы, но сам монах не произнес и звука. Удар Синоха оказался таким сильным, что раздробил череп первого нападавшего, и лицо зоарийцы стало похоже на мятый металлический кувшин, по которому проехалась карета. В это же время Феликс услышал испуганный возглас Хепзибы, который тут же потонул в крике Милу. Видимо, здоровяк понял всю серьезность ситуации, и тоже решил помочь монаху справиться с внезапно возникшей угрозой. С громким воплем, который не очень походил на воинский клич, Милу выставил перед собой руки и с силой толкнул второго нападавшего прямо в грудь. Отлетев к стене, тот сполз на пол, и стал дико извиваться, запутавшись в длинном дымчатом плаще, будто бешенный кот в мешке. В это время Синох расправился со вторым врагом, обхватив его руками и свернув шею. Отпихнув в сторону дрожащего Милу, монах подступил ко все еще извивающемуся в черной ткани врагу, и, подняв ногу, наступил на бешено вертящееся тело. Синох продолжал наступать своей ногой, с каждым ударом вызывая книжные обвалы, у находящихся рядом полок. Он закончил лишь тогда, когда его противник превратился в черное месиво из обрывков ткани, бледной кожи и пахнущей дымом крови. После этого в комнате повисла гробовая тишина, какой Феликсу еще ни разу не доводилось слышать.

Глава 8. Король рабов

– Теперь Владыки точно проклянут нас, и привяжут наши души к своим золотым колесницам, чтобы мы мучились, вспоминая свои грехи, когда они будут таскать нас по всем уголкам ада. – грустно проговорил Милу, шагая рядом с Феликсом. Он выглядел невероятно подавленным, и походил на преступника, смерившегося со своей безысходной участью и бредущего на виселицу. – Боги не простят нам убийства, которые мы сотворили с теми людьми. Преподобный был прав, я точно попаду в ад.

– Не говори ерунды. – хмуро ответил Феликс. И все-таки маленький вор был удивлен тому, как быстро Милу отошел от потрясения и смирился с происходящим. Самому Феликсу понадобилось гораздо больше времени, прежде чем его руки перестали трястись как у прожженного пьяницы. – Ты никого не убивал, да и в Книге Эрна сказано, что лишение жизни врагов Господа не является грехом.

С момента нападения зоарийцев прошло уже несколько часов, и сейчас Феликс вместе с Милу медленно брели по рассветным улочкам Меридиана, направляясь на окраину города, где находился трактир «Красный рог», в который Феликс и собирался пристроить Милу. Им пришлось потратить большую часть ночи чтобы избавиться от трупов, которые источали неприятный, въедающийся в одежду сильный запах дыма и железа. Даже после того, как Феликс смыл с себя всю черную кровь и поменял одежду, он все равно ощущал этот мерзкий запах у себя в носу. Но самое странное было то, что неожиданное нападение зоарийцев не вызвало у него ничего, кроме раздражающего гнева. Даже руки у него дрожали не от страха, а из-за того, что хотели сомкнуться на бледном горле этих проклятых созданий, посмевших так вероломно напасть на него. Феликс и сам не ожидал от себя такой воинственной злобы, но ничего не мог поделать с внезапно нахлынувшим чувством. Хепзиба же оказалась потрясена больше всех, и ей понадобилась помощь Камалладина, у которого, к счастью, имелись нужные успокаивающие порошки. Сам не понимая зачем, но Феликс оставался с ней до тех пор, пока дама не пришла в спокойное состояние, а затем, обменявшись своими мыслями по поводу этой ситуации, Феликс покинул кабинет безумного астролога, даже не взяв причитающуюся ему награду. Он еще до конца не решил, что ему делать дальше, но недавние события перевесили чашу весов в сторону опасного путешествия в Самсонскую пустыню. Возможно, всему виной эта внезапно появившаяся злоба, которая разогнала его кровь и придала уверенности. В любом случае сейчас он решил закончить дела с Милу, и отдать того на попечение своему знакомому трактирщику.

– А вы не боитесь, господин Феликс, что эти… эти злые люди опять нападут на нас? – шепотом спросил Милу, когда они вышли на торговую площадь, которая в утренние часы уже была переполнена снующим в разные стороны народом.

– Нет. – солгал Феликс. И заметив, что его слова не успокоили Милу, быстро добавил: – Если ты откроешь глаза, то увидишь, что тут на каждом шагу стоят стражники, которые смогут нас защитить, если вдруг случиться беда. Тебе уж, с твоими-то мускулами, бояться этих злодеев точно не стоит.

На это замечание Милу ничего не ответил, и Феликсу понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что мальчика рядом с ним нет. Оглядевшись, Феликс заметил его у небольшого прилавка, рассматривающего сверкающие побрякушки, которые были выставлены на витрине. Торговая площадь, на которой они сейчас находились, не была такой же большой, как Водный рынок, и все же даже тут можно было встретить множество любопытных вещей, которые могли удивить даже такого человека как Феликс. В основном, тут располагались небольшие лавочки и скрытые в темных проемах между зданий разномастные прилавки, в которых продавали контрабанду или предлагали свои услуги самозваные колдуны и гадалки.

– Смотрите, господин Феликс, как чудно. – заворожено улыбаясь, проговорил Милу, когда Феликс встал рядом, чтобы посмотреть, что же именно так заинтересовало мальчишку. Перед ним, на прилавке лежали прозрачные бутылки, внутри которых находились маленькие модельки кораблей и знаменитых имперских замков. – Интересно, как их туда засунули?

– Ну, видимо нашли маленьких рабочих, и они построили внутри бутылок эти сооружения. – пошутил Феликс, тоже рассматривая сверкающие в лучах утреннего солнца товары.

– Мне так никогда не суметь. – все еще излучая детское удивление, проговорил Милу. – Преподобный говорит, что я слаб умом, и поэтому мне нужно больше молиться Владыкам, чтобы они исправляли все ошибки, которые совершают мои руки.

– Дурак твой преподобный. – фыркнул Феликс. – Ты же совсем недавно мне жизнь спас, разве это не одно из самых великих деяний, которым каждый праведный релиморец вправе гордиться?

– Ну я же всего лишь толкнул того злого человека. – проговорил Милу, с непониманием посмотрев на Феликса. – Это же совсем не важный поступок.

– Тем не менее он спас мне жизнь. Не все великие деяния должны иметь сложный выбор и структуру. Как и не все корабли, которыми ты сейчас так восхищаешься, умеют плавать.

– Эти корабли не плавают? – озадаченно проговорил Милу, и его удивленный взгляд вновь устремился на прилавок.

Феликс рассмеялся такой детской реакции.

– Пойдем, – весело проговорил он, по-доброму хлопнув Милу по спине, – посмотрим на настоящие корабли, а не на эти подделки. Тут как раз рядом штаб Железных Масок, из которого они отплывают в экспедиции. Уверен, их корабли куда более интересные, чем эти стекляшки.

Когда Феликс уже собирался отойти от прилавка, его взгляд скользнул по темному проему, в которых обычно располагались лавочки с менее добродушными продавцами и куда более опасными вещами, нежели обычные побрякушки. Тогда, среди пыльных кувшинов и кривых тележек, Феликс заметил гадалку, которая склонилась над железной чашей, испускающей клубы черного дыма. В какой-то момент плотная дымовая завеса, словно шаль, накрыла морщинистое лицо старухи, и Феликс увидел сквозь эту дымку золотые глаза, пронзительно смотрящие прямо на него. Это вызвало в его памяти какое-то смутное воспоминание, словно камень, брошенный в воду, и создающий небольшие волны. Воспоминание было столь далеким и глубоким, что Феликс не был даже уверен, принадлежало ли оно ему, или он просто надумал его, вообразив его в своей голове. Тем не менее ему стало казаться, что это воспоминание очень важно для него, и он сам не заметил, как подошел к старой женщине, которая, как Феликс и предполагал, не сводила с него своих глаз. Ошибся он лишь в их цвете, и зрачки оказались не золотыми, а зелеными.

– Никуда не уходи. – бросил он через спину, обращаясь к Милу, а затем снова перевел взгляд на гадалку.

– Готовишься к путешествию. – прохрипела старуха, и по ее интонации Феликс догадался, что это был не вопрос, а утверждение. – Звезды и кости располагают к началу пути.

Ее голос прозвучал гулко, словно доносился из глубокого дупла старого дерева. В любой другой ситуации Феликс бы прошел мимо, но мысли и неясные воспоминания, которые были потревожены гадалкой, раззадорили его интерес, и он решил послушать, что же еще скажет ему эта костлявая мошенница. За клубами черного дыма он разглядел странные обрывистые движения головы старухи, которые отдавали чем-то птичьим. Ее голос, словно скрип ржавых петель, проникал в его уши, и оседал в черепе, будто тяжелый песок, принесенный пустынными ветрами.

– Держи путь к началу восхода и заката, туда, где рождается солнце и умирает луна. – продолжила скрипеть старуха. – Через земли вечных тиранов и неживых королей. Сквозь вечнозеленые равнины М’нур и хищные леса Зерзуллы. Через царство звезд и покрытые слезами леса Унхэльсин. Сквозь боль Алгобсиса! Туда, где светит Звезда Короля-Ворона!

Феликс зачарованно слушал старуху словно в каком-то полусне, который обычно наступает в перед самым пробуждением. Его мысли путались из-за незнакомых названий и назойливого скрипучего голоса старухи, который раздражал его слух и, казалось, доставал до самого мозга. Ему стало казаться, будто он теряет способность соображать, как человек, которого разбудили посреди ночи и заставили решать сложные задачки. Едкий дым из чаши добрался до его ноздрей, и противный горелый запах еще сильнее затуманил его разум. Он чувствовал, будто проваливается в глубокую темную яму, у которой нет дна. Маленький переулок вытянулся и сомкнулся над его головой, заслонив небо и погрузив все окружающее во тьму.

Нахлынувшие тени стерли разум маленького вора, но лишь на короткий миг. Всего несколько ударов сердца Феликс не осознавал себя, и его душа будто бы отделилась от смертного тела. Он забыл где он, и как сюда попал. Он даже забыл собственное имя. Но затем яркая вспышка вернула все на место. Новые воспоминания влились в его голову, смешавшись с остатками мыслей и вопросов, на которых он уже не ожидал получить ответа. Но эти воспоминания были не теми, которые он хотел заполучить. Старая гадалка, растерянный Милу и утренний город расплывались, словно остатки неважного сна, заменяясь другими, теми, что дремали на дне его памяти. Он словно очутился по другую сторону зеркала, где сон стал явью, а реальная жизнь растворилась в туманах забвения.

Феликс вдруг вспомнил об молодом Арке, и как тот нашел сверкающий меч. Как он вел армию гордых ферасийцев, в стремлении разбить несметные войска ашурийцев, облаченных в жуткие железные доспехи. Феликс вспомнил как изменился первый претор юга, когда заполучил меч, превратившись из худого мальчишки в стройного юношу с длинной повязкой на левом глазу. И последнее воспоминание, которое загорелось, словно путеводная звезда перед его взором, было то, как Арка ведут несколько ашурийцев, закованного в тяжелые цепи и опустившего голову в горестном поражении.

Стремительно проплыв перед его глазами, эти воспоминания плотно закрепились в его памяти. Осознав их, Феликс понял, что уже не чувствует того беспокойства, которое охватило его, когда все вокруг поглотила тьма и он упал в опустошающие разум объятия забвения. Да и сами тени начали отступать, и теперь он отчетливо мог рассмотреть отличающуюся очень большими размерами площадь, наполненную гомонящим народом и издающими разные звуки животными. То, что это не Меридиан, было ясно сразу. Небо над головой было затянуто тяжелыми стальными тучами, а здания, которые окружали площадь, были выполнены из белого мрамора, а многие из них к тому же были обтянуты невесомым черным полотном, похожим на шелк, который плавно двигался, подобно воде. Это удивляло и завораживало воображение Феликса, который никогда прежде не видел, чтобы такие высокие здания накрывали тканью, и не понимал, зачем вообще нужно было это делать. Разглядывая площадь, он невольно подумал об одном из священных таинств релиморской церкви, когда зеркала в доме умершего так же накрывали плотной тканью, только не черной, а красной. Те же здания, что еще оставались видны, так же поражали своей непривычной и красивой архитектурой, в которой сочетались плавные линии и богатая лепнина. Жители также сильно отличались от мередианцев. Многие, хоть и были облачены в богатые сутаны и изысканные платья, не были такими же яркими и легкими, в какие обычно облачались жители южной провинции. Они были громоздкими, расшитые золотом и драгоценными камнями, которые, при всем своем богатстве, не радовали глаз своими переливающимися цветами, а скорее наводили мрачное восхищение, которое обычно возникает при виде сверкающего клинка, обагренного кровью. Так же Феликс отметил, что многие из людей имели тот самый бледный оттенок кожи, а лица их были красивыми и молодыми. Все вокруг было чужеродным, притягивающим взгляд и одновременно отталкивающим. Архитектура города имела непривычные, искаженные черты, которые одновременно пугали и восхищали, словно талантливые мазки кистью сумасшедшего художника.