Текст книги "Звезда Ворона (СИ)"

Автор книги: Илья ле Гион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 76 страниц)

– И стоило нам так беспокоиться по поводу этой грозы? – поинтересовался Феликс у Хьеффа, когда на следующий день вместе с ним отрабатывал новые приемы фехтования. Теперь недавно пережитое волнение казалось ему смешным и надуманным. И как он мог поддаться общей панике и так испугаться обычной грозы?

– Языком ты орудуешь лучше, чем мечом, парень. – прогремел грозный наемник, нанеся удар по его плечу. – Ты тут в первый раз, и ничего не знаешь об этих местах. Гроза тут приносит лишь дурное.

Феликс обиженно коснулся плеча, которое теперь зудело от чересчур сильного удара наемника. Вопреки своим словам, Хьефф сегодня тоже был невнимательным, и пропустил гораздо больше ударов, чем обычно. Остальные наемники тоже выглядели напряженными, словно птенцы, увидевшие коршуна, и они даже не начинали развертывать лагерь. Феликса это немного обеспокоило – не станут же они спать на голой земле, да еще и без огня?

– Нужно уходить. – спустя полчаса проговорил Эскер, убедившись, что лошади отдохнули и подкрепились.

– Опять? – устало протянул Феликс. – Неужели еще одна гроза? – он оглядел горизонт, но не увидел ни одного темного облачка.

– Не в этом дело, нам…

Но речь Эскера прервал пронзительный крик, раздавшийся у одной из повозок. Наемник по имени Джели, который был такого же роста что и Феликс, а поэтому в своей маске походил на подростка, упал на колени, схватившись одной рукой за запястье. Подбежав к нему, Феликс увидел, что вся его левая рука покрыта ужасными кровоточащими знаками, которые были вырезаны прямо на его коже.

– Скорее, уходим! – скомандовал Эскер, помогая Арелю, который был ближе всех, поднять Джели на ноги и усадить на телегу. – Захир, останься с Джели, и говори мне какие знаки на нем появляются!

– Дочь Милости, пресвятая Искупительница. – пробормотал Феликс, осеняя себя знаком Розы. – Что с ним случилось?

– Скорее, Феликс Лихт, нужно иметь поспешность в действиях. Слова будем говаривать потом. – сказал Синох, уводя его подальше от все еще кричащего наемника.

Сборы не заняли долгого времени, и уже через пятнадцать минут они, со всей доступной скоростью для нагруженных телег и перепуганных лошадей, направлялись к очередному холму. Ночь, по своему обыкновению, принесла с собой гнетущую тишину, которую пронзали дикие крики Джелу, голос которого приобрел совершенно чуждый для человека тон, и казалось смешал в себе рык, лай и шипение всех известных Феликсу зверей. Иногда крики сменялись злорадным смехом, за которым следовали проклятия и самые черные ругательства, вылетающие из уст Джели, которые смешивались с уже более человечными и привычными ругательствами Аньи, помогавшей Захиру ухаживать за ранами наемника.

Когда тьма полностью окружила их, Феликс увидел, как к его лошади пристроился Дэй, и тут же почувствовал, что страх и паника немного ослабили свою давящую хватку. Даже с одной рукой пастух держался в седле удивительно легко. Глядя на него, Феликс вдруг осознал, что весь обливается потом, а сумка со скрижалью натерла его бедро почти до крови.

– Постарайся не бояться. – попросил о невозможном пастух.

– Сказать всегда легко, чем сделать. Ты знаешь, что тут происходит? – спросил его Феликс, и почувствовал, как у него заболело горло от долгого молчания и прохладного воздуха. – Что это за знаки?

– Это черные таинства шаманов пиктов. – ответил пастух. – Их еще называют «Чертополоховые сердца». Так они выслеживают своих жертв и ловят их в рабство, чтобы потом отдать ашурийцам.

– Это что, какая-то магия? – удивленно произнес Феликс. – Как они могут насылать эти знаки, если их нет рядом?

– Это смесь того, что люди называют алхимией и церковными таинствами. – ответил Дэй, и на лице у него появилась тень недовольства. – Богопротивные ритуалы, вот что это.

– Откуда ты столько знаешь про этих шаманов? – удивился Феликс, стараясь поймать взгляд Дэя, чтобы понять лжет он или нет. – В меридианских записях я не встречал ничего похожего на эти ритуалы.

– Мне уже доводилось видеть нечто подобное, когда я отводил стада подальше от пастбищ, когда внезапно налетали песчаные бури. В пустыне Алнузул колдуны кочевников используют такие же ритуалы против враждующих племен.

– Но зачем пиктам нас пленить? Я думал, что наемники здесь пользуются уважением, разве нет? В Ашуре на нас никто не нападал. – Феликс был сбит с толку таким поворотом событий.

– Ты забываешь, что мы уже не в Ашуре, и тут другие законы. – Дэй говорил спокойно, и Феликсу оставалось лишь удивляться его стойкости духа. Сам он не мог похвастаться такой твердой выдержкой, и чувствовал, что в любой момент может сорваться в панику.

Ночь все вступала в свои права, и тени неумолимо сгущались вокруг них словно облако черного пепла во время пожара. Эта уже не была обычная ночная тьма, в которой, хоть и с трудом, но можно было разглядеть очертания дороги или других ближайших объектов. Теперь это была непросветная дымка, похожая на туман, которая медленно тянула к ним свои мертвые руки, постепенно обнимая и захватывая, заставляя еще теснее прижиматься друг к другу. И если бы не алхимия Аньи, которая что-то сделала с сорванными ей аконитом и космеей, так что теперь они издавали яркий дневной свет, то их давно бы уже поглотила эта чернота. Букеты полевых цветов освещали им путь, словно настоящие факелы, но даже их света было недостаточно, чтобы полностью разогнать плотные тени. Феликс мог видеть лишь на несколько шагов перед собой, ориентируясь по хвосту впереди идущей лошади. К середине ночи нечеловеческие крики Джели утихли, и теперь они ехали почти в полной тишине, что только усиливало тревоги Феликса, ведь ему стало казаться, что он остался совершенно один в этом беспроглядном мраке. Из-за переутомления, сознание маленького вора начало ослабевать, и его стало клонить ко сну. Несколько раз он бил себя по щекам и дергал за волосы, чтобы остаться в сознании и не упасть с лошади. Ощущение, что за ними неустанно следят, никуда не пропало, и было бы сейчас совсем безрассудно поддаться силе сна, пусть даже и в седле. Уставшее сознание Феликса начало играть с его мироощущением, заставляя слышать звуки, которых не могло тут быть. Несколько раз ему мерещился шум моря, а затем грубый, похожий на скрип тяжелых бревен, звук. Когда же ночь пошла на убыль, Феликс некоторое время слышал монотонные молитвы, а затем все прекратилось. Лишь когда солнце поднялось достаточно высоко, чтобы его лучи могли согреть землю, Эскер объявил об остановке.

– Боги прокляли этот день. – проговорил Феликс, когда проснувшись, пошел проведать страдающего Джелу. Наемник все еще находился в глубоком бреду, а его руки были полностью покрыты кровавыми узорами, будто какими-то ужасными татуировками. Эскер вместе с Аньей склонились над ним, изучая страшные отметины, и зачем-то царапая их на куске коряги, которая лежала рядом. По мнению Феликса, это выглядело бессмысленным, и куда больше пользы приносил Серафиль, который, достав свой экземпляр Книги Эрна, снова читал неслышные молитвы. – Ему разве не нужно перевязать раны? – спросил Феликс у Эскера, когда тот провел кусочком смоченной ткани, чтобы стереть запекшуюся кровь с символов. – Если в кровь попадет зараза, то это только усугубит ситуацию.

– Это не поможет. – сухо ответил наемник, снова принявшись царапать по бревну метательным ножом. – Нам нужно понять, кто именно за нами охотится, и что им нужно.

– А разве это не ясно? – спросил Феликс, ощущая, как к горлу подступает тошнота от вида исполосованного Джелу. – Кто как не сам дьявол мог нанести на его тело эти богомерзкие отметины?

– Все гораздо проще, чем тебе кажется, Феликс. – ответил Эскер, изучая новые знаки на кровоточащих руках. – Пусть это и богохульные ритуалы, но они проделаны руками человека. По крайней мере мы можем быть спокойными за душу Джелу, так как ей точно ничего не угрожает.

Феликсу было трудно поверить в то, что такое кошмарное и черное колдовство, или чтобы это ни было, могло быть сотворено обычными людьми. Солнце уже вовсю орошало землю своими теплыми лучами, но Феликс чувствовал лишь холод и липкий страх. Ощущение чужого присутствия теперь не покидало его и при свете дня.

– Зачем вы переносите эти символы на дерево? – спросил он, чтобы разбавить наступившую тишину и почувствовать себя хоть как-то причастным к спасению Джелу от мучительных символов.

– Мы должны понять, кто именно их наслал. – повторил Эскер. – Племена пиктов отличаются друг от друга так же сильно, как пес отличается от кота. Как и у никсов, у них есть множество различных тотемных рун и сигилов, которыми они клеймят жертв. Если мы поймем, кто именно за нами охотится, то сможем лучше обдумать дальнейшие действия. Возможно, нам удастся договориться.

– Как можно договориться с теми, кто насылает такие безумные страдания? – сокрушенно проговорил Феликс, сжав руки в кулаки. – А что будет, если договориться не удастся?

Феликс увидел, что прежде чем ответить, Эскер быстро переглянулся с Аньей, взгляд которой был полон хладнокровной решимости и злости.

– Тогда мы напомним этим крысиным детям от чего их предки так трусливо убегали, поджав свои плешивые хвосты. – злобно прошипела старуха, размалывая в маленькой ступе лепестки полевых цветов.

Весь следующий день они провели на одном месте, давая лошадям отдохнуть, а когда наступила ночь, снова двинулись в путь. На этот раз Анья подготовилась более тщательно, и за место полевых цветов путь им освещали простые фонари, но куда более яркие, чем обычно. Разукрашенные драгоценными символами, они издавали настолько сильный свет, что пришлось обмотать их тряпками, чтобы лучи шли лишь в одну сторону и не слепили глаза. Теперь шум моря и скрип досок сопровождал их почти постоянно, и Феликс даже начал привыкать к нему. Время от времени к Феликсу подъезжали Дэй или Синох, и каждый раз интересовались его состоянием. Это сильно расстраивало маленького никса, и в конце концов он попросил направить их сочувствие на Джелу, который теперь был под постоянным присмотром Аньи и Серафиля. Была ли это алхимия, или ему помогли искренние молитвы немого наемника, но Джелу больше не извивался и не кричал звериными голосами. Теперь он все время проводил в лихорадочном состоянии, и лишь изредка приходил в сознание. В эти редкие моменты Феликс слышал, как он шепчет чьи-то имена, а затем переходит на ценебрийский язык, обрушивая проклятия и ругательства на трусливых шаманов пиктов.

Так прошло еще три дня. И только на четвертые сутки, когда они остановились рядом с каменистым холмом, в котором находилась глубокая пещера, Эскеру наконец удалось разузнать, кто именно за ними охотится. Это произошло рано утром, когда Феликс уже собирался ложиться спать после ночной стражи у костра. Он услышал непривычные для главы наемников грубые ругательства, которыми тот обычно не разбрасывался в таком большом количестве. Эскер всегда был сдержанным и строгим, но сейчас не смог удержаться от жесткого высказывания.

– Проклятая Дочь, и все святые безумцы! Это Изеул Исказитель. – прорычал он, ударив кулаком по краю телеги. – Только этого фанатичного ублюдка нам и не хватало!

– Кто это такой? – спросил Феликс, когда Эскер немного успокоился, приняв от Серафиля флягу с водой.

– Потерявший разум священник из Алгобсиса. – ответил стоявший рядом Рольф. – И ты быстрее изотрешь все свои зубы в пыль, чем сможешь договориться с этим песьим сыном. Удивительно, как в его обезумевшем разуме может сочетаться дикарская сущность пиктов и прожженная фанатичность Алгобсиса.

Феликсу совсем не понравился тот тон, с каким Эскер отдавал приказы своим подчиненным. Было видно, что глава наемников сильно взволнован и раздражен, а его слова и действия, хоть он и старался как мог владеть собой, потихоньку вселяли панику в и без того испуганного Феликса. Не дав как следует отдохнуть, лидер уже через три часа погнал их отряд дальше.

– Нужно как можно быстрее покинуть М'нур. – сказал он Феликсу, когда тот залезал на свою лошадь. – Как только пересечем границы, то сможем нанять лодку в прибрежных деревушках, рядом с Зерзуллой, чтобы переправить Джелу и этого парнишку Милу в более спокойные места на севере. – он поглядел на здоровяка, который помогал забрасывать землей тлеющие угли от костра. – Конечно, с ними придется отправить еще нескольких человек, но это не критично.

– Разве с этой земли есть еще выход в море? – спросил Феликс у Ареля через некоторое время. – Почему тогда мы сразу не поехали в Зерзуллу, а подвергали свои жизни такой опасности?

– Ты, видать, совсем ничего не знаешь про эти места, парень. – проговорил Арель, беззаботно грызя сморщенное яблоко. – Болота Зерзуллы наполнены таким количеством ядовитых тварей, что даже я бы не рискнул сунуться туда без провожатого. Нет, плыть по этим зловонным лужам отважится лишь настоящий безумец, а я пока еще сохранил остатки разума.

Такие слова из уст этого заносчивого моряка звучали более чем убедительно. Феликсу не очень хотелось придаваться еще более мрачным мыслям о том, что их может ждать в этих опасных джунглях, о которых сейчас говорил Арель, а поэтому он ненадолго умолк. Напряжение, давящее со всех сторон, было настолько сильным, что Феликс буквально чувствовал, как оно звенит, словно натянутая тетива лука, готовая в любой момент выпустить смертоносную стрелу. Поэтому, чтобы хоть немного успокоить себя, Феликс начал напевать себе под нос песню:

Было их двое, братьев по крови

Что войско свое повели

Вперед, через горы и реки

На свет благовестной зари!

И первый из братьев был гордым и статным,

Как ястреб и журавли!

И солнце сияло над его ликом прекрасным

Врагов ослепляя вдали!

Второй же был мудрым и сильным

Как ворон и василиск!

И меч его сверкал серебром замогильным

Врагов понуждая на визг!

Так шли они оба

Через реки и горы

Армии вместе ведя

Вперед, захватить все земли,

И неба просторы

В поход шли два Короля!

Все произошло внезапно. Первыми среагировали Эн и Серафиль, которые почти одновременно выхватили свои мечи. Затем, спустя секунду, по рядам наемников прокатился громкий голос Эскера.

– Всем стоять! Не двигайтесь!

Сразу же за его словами последовало еще одно странное событие. Большинство лошадей внезапно взбесились, и начали дико ржать и прыгать на месте, будто их ноги кусали полчища голодных крыс. Феликс и глазом не успел моргнуть, как шедшая рядом кобыла громко заржала, и резко дернув головой, выбила его из седла, а затем он почувствовал, как летит назад, не успев вовремя среагировать на такой неожиданный маневр. К счастью, пышная трава смогла смягчить удар от падения, и Феликс лишь несильно ушиб бок. Пока он старался выпутаться из своего плаща, рядом с его головой несколько раз ударились тяжелые копыта еще одной лошади, а затем его схватили две крепкие руки и мигом поставили на ноги.

– Вы имеете повреждения? – спросил Синох, осматривая Феликса с ног до головы.

– Нет, все… все в порядке. – отдышавшись ответил Феликс.

– Нужно иметь поспешность встать рядом с остальными. – пробасил монах, и быстро повел его к наемникам, которые уже спрыгнули со своих обезумевших лошадей. Теперь все они стояли кругом, вытащив мечи и оглядываясь по сторонам.

Феликса быстро ввели в центр, где уже сидели Милу и Анья, которые только что перенесли туда носилки с Джелу. Вслед за ним в круг вошли Дэй и Эн. Оба, в отличие от остальных, не показывали ни единого намека на страх. Эн был как всегда надменный и невозмутимый, но все же его натянутые движения и обнаженный меч говорили, что он крайне недоволен сложившийся ситуацией. Быстро взглянув на стонущего на носилках Джелу, он отошел в сторону, и скрестив ноги, уселся на траву, положив рядом с собой обнаженный меч.

– Что происходит? – Феликс посмотрел по сторонам, но не увидел ни одного врага. Лишь лошади продолжали бешено скакать на месте. Еще пара секунд, и несколько из них сорвались с места, умчавшись за ближайший холм.

– Тихо ты. – шикнул на него один из наемников. Феликс не увидел кто это был, так как все они стояли к нему спиной. – Сейчас нужно создать тишину.

Те лошади, которые были впряжены в повозки, продолжали ржать и яростно извиваться, и лишь несколько, включая белую лошадь Феликса, оставались крайне спокойны и равнодушны к сложившейся ситуации. В наступившей тишине иступленное ржание испуганных животных разлеталось во все стороны, и уносилось вместе с шумом поднимающегося ветра, который внезапно налетел на них со всех сторон. Феликс увидел, как одна из лошадей вдруг упала и начала биться в яростных конвульсиях. Ее глаза закатились назад, и стали видны лишь белки, готовые вот-вот вырваться из глазниц. Изо рта у нее пошла кровавая пена, а затем и на ее теле появились такие-же знаки, как и на руках Джелу. Кровь брызгала во все стороны, словно из кошмарного фонтана, орошая землю алыми потоками. Но эти кошмарные метания животного продлились недолго. Хольф, который был ближе всех к повозке, в несколько быстрых шагов настиг лошадь, обрушив двуручный боевой топор, который он прихватил с базы наемников в Ашуре, на шею мучившемуся животному. Один удар, и голова бедной лошади была отделена от все еще дергающегося тела. Кровь, которая до этого фонтаном била из появившихся на ее теле знаков, мигом умерила свою силу, и Феликс подумал, что весь этот ужас закончился, но тут Эскер поднял руку, давая понять, чтобы все были наготове. Еще одно мгновение, и он быстрым движением схватил Хольфа за край воротника, а затем потянул на себя, уводя его подальше от окровавленного трупа животного. Не успел старый никс открыть рта, чтобы возразить на столь грубое обращение, как трава под его ногами окрасилась в красный цвет. Каким-то волшебным образом кровь теперь текла прямо из земли, и словно жуткая роса, выступала на примятой сапогами траве. Казалось, что кто-то невидимый ступает по земле, оставляя эти страшные следы. Словно живое существо, кровавый след потянулся к кругу наемников с такой быстротой, что некоторые, попятившись назад, упали на землю, запнувшись о своих товарищей. Феликс увидел, как кровавая линия потянулась к нему, но в последний момент его загородил Дей, и кровь мигом повернула в сторону сидящего рядом Эна. Молодой ювелир даже не шелохнулся, когда к нему поползла эта красная линия, похожая на алую змею, готовую к нападению. Кто-то рядом с ним крикнул чтобы тот убегал, но Эн так и продолжил невозмутимо сидеть, не сводя глаз со стремительно приближающейся крови. Под его налобной повязкой были видны золотые зрачки, которые при свете послеполуденного солнца казалось светились изнутри недобрым огнем. Он продолжал хладнокровно ждать, словно хищник, поджидающий, когда жертва сама подойдет к нему. Когда же кровавая полоса коснулась его ноги, Феликс непроизвольно зажмурил глаза, услышав дикий вопль боли. И лишь несколько секунд спустя он понял, что кричал вовсе не Эн. Истошный крик доносился откуда-то из-за холма, притом это были сразу несколько голосов. Кричали по меньшей мере десяток людей.

– Ч-что это было? – запинаясь пробормотал Феликс, сжимая в руках серебряный кулон Силестии и выглядывая из-за широкой спины Синоха, который загородил его с другой стороны.

Ответ на его вопрос не заставил себя ждать. На горизонте, словно корабль на волнах, появилось какое-то сооружение, которое медленно начало приближаться к ним. Когда же до него оставалось не больше нескольких сотен шагов, Феликс понял, что это на самом деле был настоящий корабль. Внушительных размеров галеон медленно приближался к ним, следуя за целым стадом самсонских жеребцов, которые тянули его с помощью толстых канатов, привязанных к их шеям. Когда корабль приблизился достаточно, чтобы можно было разглядеть стоявших на палубе людей, Феликс заметил, что к его днищу были приделаны несколько больших железных колес. Оставляя глубокие колеи, они медленно крутились, и словно жернова, перемалывали зеленую траву. И хоть сам корабль с первого взгляда был вполне обычным, от прозорливого Феликса не ускользнули множество бантиков и цветных ленточек, которыми были украшены его мачты и борта, словно он только что прибыл с какого-то грандиозного парада. Глядя на него, Феликс сразу подумал о драгунах из Каркастла – элитных кавалеристов империи, которые тоже любили украшать свои боевые доспехи разной цветной мишурой и перьями. Помимо корабля, который плавно приближался к ним, словно огромная ленивая черепаха, из-за холма выехали еще не меньше сотни всадников, облаченных в какие-то ржавые доспехи, и с длинными копьями наперевес. Некоторые из них вели под уздцы сбежавших лошадей, которые все еще вырывались, но уже не столь яростно как раньше.

В полном молчании, наступившем после истошного крика, который – и в этом Феликс не сомневался – исходил с этого самого корабля, прошло несколько долгих минут. Феликс не отрывал взгляда от корабля, примечая все новые необычные детали в его строении. Например, цветные бантики, развешанные по всему корпусу, на деле оказались молельными лентами, и были сплошь усеянными сакральными письменами. А там, где обычно располагались бойницы, росли лишенные листвы узловатые ветки, толщиной с человеческое тело. И еще множество разных мелочей, не заметных с первого взгляда, отличали этот корабль от тех, что бороздят морские просторы.

Пока Феликс присматривался к этому необычному судну, всадники уже взяли всю их группу в плотное кольцо, направив на наемников свои кривые копья, которые, как оказалось, были обычными толстыми ветками с заостренными концами. Когда же Феликс присмотрелся к всадникам получше, то понял, что и доспехи, которые он сначала принял за ржавые железяки, на деле тоже оказались деревянными. Сходство с ржавчиной им предавала толстая коричневая кора, которую никто не удосужился счистить. Шлемы тоже были весьма непривычные – это были простые пеньки, с проделанными отверстиями для глаз и дыхания. У некоторых даже имелись неровные отростки, которые напоминали кривые носы и рога, и на них тоже были заплетены разноцветные ленточки. Глядя на окружившего их противника, Феликс понял, что с такой оравой им никак не справиться, даже если бы каждый из его спутников был равен по силе с Синохом.

– Бросьте свое оружие, несчастные создания! – разнесся над равниной наполненный церковным величием голос.

Несколько секунд наемники стояли не двигаясь, и все взгляды были прикованы к Эскеру, ожидая его дальнейших указаний. Когда же глава наемников тихонько кивнул, и медленно положил свой меч на землю, все остальные его подчиненные также последовали его примеру. Лишь Хольф не выпустил из рук свой жуткий на вид топор, и хмуря свои взъерошенные брови, со злостью глядел на окруживших его врагов. Заметив это, Эскер быстро подошел к никсу, и глядя ему прямо в глаза, медленно проговорил:

– Положи топор, никс. Сейчас же. – он схватился за рукоять и потянул на себя, но Хольф так крепко держал древко, что Эскеру даже не удалось пошатнуть никса, не то что выдернуть его оружие.

– Положи, тебе говорят, упрямая болотная моль! – рявкнула на Хольфа разозленная Анья.

– Почему Хольф должен слушать слова деревьев? – возмутился никс, проводя суровым взглядом по рядам всадников. – Деревья сами к нему пришли, так почему же старику Хольфу их не порубить на дрова?

– Да потому что они убьют нас раньше, чем в твоей тупой голове созреет хоть одна здравая мысль. – снова огрызнулась Анья.

Хольф опять посмотрел на пиктских всадников, а затем, с видом глубочайшего презрения, откинул свой топор, словно тот тоже чем-то насолил ему.

– Вы, незнающие милости заблудшие овцы, что ищите на святой земле?! – снова раздался голос.

– Для начала сам покажись и назови себя, тогда и мы дадим тебе ответы! – прогремел Арель.

– Увядшие в пороках и невидящие истинного Господа, я не удивлен, что ваши грехи, как ярмо на шее, заставляют ваши глаза смотреть лишь на землю под вашими ногами! Подними головы, о презренное стадо!

Тут Феликс, как и остальные, наконец увидел того, кто говорил с ними. Огромный, не уступающий Синоху в крепости тела, мужчина в белой юбке стоял у края борта. Это был лысый старик с длинной белой бородой, доходившей почти до пояса. Его голый торс и лицо были покрыты такими же кровавыми узорами, как и у Джелу, только вот в отличии от наемника, он не корчился от нестерпимой боли. Но самым страшным в его виде был дикий взгляд, который заставил Феликса испытать неприятное чувство обреченности. Старик смотрел на них такими выражающими безумие глазами, будто увидел перед собой убийц всей своей семьи, которым поклялся отомстить во чтобы то ни стало. И Феликс искренне недоумевал как с таким бешенным взглядом тот может так уверенно управлять своим голосом, который был относительно спокойным, но при этом не лишен одухотворенной надменности, которую можно было уловить в речах служителей церкви на любых проповедях.

– Имя мое Изеул, и я тот, кто несет слово Господа нашего, того, кого величают Благостным Чудом!

– Что тебе нужно от нас, Изеул?! – прокричал ему в ответ Эскер, приложив руку к прорезям своей маски чтобы заслонить глаза от слепящего солнца. – Ты знаешь кто мы, и что мы не несем никакого зла в твои земли. Отпусти нас, и мы уйдем с миром.

– Те, кто не видят истину, и не признают Благостное Чудо, есть самые настоящие еретики! Моя земля стонет под грузом ваших грехов и пороков! Кто тот дьявол, что наслал на моих добрых сынов эти страшные муки?! – провозгласил Изеул, указав рукой на ту часть корабля, которую Феликс не мог увидеть.

– Если хочешь увидеть дьявола, то взгляни на свое отражение, ничтожная мышь! – сплюнула Анья, одарив Изеула презрительным взглядом.

– Морская ведьма, ты тоже с ними?! – глаза старика еще сильнее выпучились от недовольства, и у Феликса возникло ощущение, что они вот-вот вывалятся из глазниц. – Ты, дочь наших отцов, тех, кого коснулось благословение Чуда… Нет, это не могла быть ты.

– Мои отцы были гордыми сыновьями моря, а не горсткой презренных трусов, закрывших глаза на свои проступки! – выкрикнула ему в лицо Анья.

Изеул никак не отреагировал на ее слова. Старик, казалось, вообще перестал обращать на нее внимание, и теперь его глаза осматривали пленников, внимательно всматриваясь в каждого из них. У Феликса сжалось сердце, когда эти выпученные глаза остановились на нем, и он поспешил поскорее опустить голову, только бы не встречаться взглядом с этим обезумившим стариком. Пока Изеул молча осматривал их группу, за его спиной снова послышались крики и стоны, которые в наступившей тишине были словно гром среди ясного неба. Наконец, когда предводитель пиктов закончил водить по рядам наемников своим яростным взглядом, он поднял руку и прокричал:

– Свяжите этих несчастных! Мы сможем узнать кто из них несет зло только в священном хороводе камней!

– Сначала освободи Джелу от своих проклятых надписей! – подался вперед Эскер.

Изеул, который уже успел повернуться к ним спиной, медленно обратил свое бородатое лицо на лежавшего у ног Эскера наемника.

– Боль – есть проявление истинной веры в Благостное Чудо. Зачем же мне лишать страждущих этой дарованной Господом участи? – проговорил он, и Феликс впервые уловил в голосе старика довольные нотки.

– Ты не вправе решать за других, что им делать с их душами и телами! – отчаянно прокричал Эскер.

Эти слова, похоже, подействовали на Изеула куда больше, чем недавние оскорбления Аньи. Он снова повернулся в их сторону, и подойдя к перилам корабля, наклонился вперед и прокричал:

– Я тот, на кого возложили святую честь нести волю Благостного Чуда! – гордо возвестил он, и Феликс в который раз вздрогнул от его громкого и совсем не подходящего для священника голоса. Такой рык подошел куда больше какому-нибудь атаману разбойников, чем священнослужителю. – Его высокопреосвященство понтифик Ангустус наделил меня словом Господнем в святых залах Матери Всех Церквей. Кому, как не мне вести слепцов через мрак невежества и пороков, на встречу теплому свету нашего доброго Господа?

– Ты разве не видишь, что он уже на грани своих сил, или смерть тоже одна из ваших благостей?! – не уступал Эскер, и его слова, похоже, наконец возымели нужный эффект.

Изеул снова взглянул на Джелу, прищурив свои глаза. Удостоверившись, что слова Эскера имеют истину, он подозвал к себе кого-то, кто находился за его спиной. Феликс увидел, что это был человек в белой сутане и с деревянной маской на лице, которая выглядела так, будто узловатые корни мертвой хваткая связали всю его голову, оставив лишь небольшую прорезь для глаз и рта.

– Будь по-твоему, неверующее дитя. Любовь Чуда к жизням всех Его детей, есть главная из милостей! Мы снимем с этого несчастного святые знаки!

Проговорив эти слова, он дал приказ человеку в маске, и тот, как и сам Изеул, подошел к краю корабля. Феликс ожидал, что тот начнет читать какие-нибудь непонятные черные молитвы или что-то в этом роде, но тот лишь нагнулся к перилам, и потянулся рукой к кривобоким веткам, которые росли из борта корабля. Только когда он это сделал, Феликс заметил, что эти самые ветки своими искаженными формами очень сильно напоминают застывшие в агонии человеческие фигуры. Бугристые шишки были словно кричащие от боли лица, а длинные ветки походили на ломанные и возведенные к небу руки. Помимо этого, на этих кошмарных отростках можно было разглядеть засохшую кровь, а кое-где к ним были прибиты гвоздями настоящие человеческие волосы. Та ветка, к которой потянулся помощник Изеула, была проткнута семью мечами.

Когда человек в маске перевалился через перила и схватился за первый меч, Изеул принялся читать странные молитвы. Его грубый бас разносился по полям, смешиваясь с криками Джелу, который изогнулся дугой, когда шаман начал вытаскивать первый меч. Дэй наклонился к стонущему наемнику, и положил свою единственную руку ему на лоб, чтобы удержать того от диких метаний, что немного успокоила Джелу. Так продолжалось до тех пор, пока все мечи не были вытянуты из деревянной статуи. В конце Джелу уже не извивался, и было ясно, что тот уже привык к боли настолько, что мог ее уже не замечать.

– Теперь вы пойдете вместе с нами в хоровод камней! – возвестил Изеул, закончив читать свои молитвы. – Мы должны узнать, кто из вас сеет зло!

Прежде чем их связали, пиктские всадники внимательно всех обыскали, отняв все имеющееся оружие, которое хоть как-то могло представлять опасность. К великому счастью, они не стали забирать у Феликса сумку со скрижалью. Когда один из воинов в деревянных доспехах приказал Феликсу показать, что тот прячет в своей сумке, скрижаль не светилась, и выглядела как кусок обычного безжизненного камня. Наверное, решив, что Феликс просто сумасшедший, раз носит в сумке тяжелую надгробную плиту, воин не стал отнимать ее, но забрал у маленького никса меч и кинжал, которые находились у него на поясе. У Аньи отняли ее посох и трубку, а также велели снять ее китель, в котором та хранила пузырьки с зельями. Похоже, эти степные жители были хорошо знакомы с алхимией, раз так тщательно обыскивали капитана пиратов. После обыска их связали толстыми веревками, а Синоха так и вовсе заковали в цепи, на которые были нанесены светящиеся руны. Увидев, что с Феликсом ничего не случилось, и скрижаль все еще при нем, монах не стал сопротивляться, и покорно позволил надеть на него тяжелые цепи. Джелу же, который все еще находился в бессознательном состоянии, аккуратно переложили обратно на повозку.