Текст книги "Звезда Ворона (СИ)"

Автор книги: Илья ле Гион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 76 страниц)

– А вот и мой хороший друг. – улыбаясь, сказал Дэй.

Ювелир, который в это время работал над какой-то изящной деталью, обратил на них свой взор. Из-за надвинутой на глаза повязки, которая немного напоминала банданы пиратов, его взгляд казался хмурым и испытывающим. Ненадолго повисла напряженная пауза, сопровождающаяся далеким шумом толпы и шарканьем щетки старого соседа, который сидел рядом с ювелиром и чистил деревянную трубку. Чувствуя нарастающее напряжение, Феликс приветственно протянул руку.

– А имя у господина ювелира есть? – спросил он, переводя взгляд с молодого мастера на пастуха.

Дэй открыл было рот, затем на секунду замер, что-то обдумывая, а потом сказал:

– Пусть лучше он сам представится.

Феликс заметил, как золотые зрачки на мгновение сверкнули, одарив пастуха вопросительным взглядом, а затем вновь уставились на маленького вора.

– Эн. – проговорил ювелир, протягивая руку. – Если это так важно.

Даже в его голосе была некая загадочная элегантность, отдающая женственностью. Но рукопожатие вышло крепкое и мужественное.

– Феликс. – представился никс. – Приятно, наконец, увидеть вас в живую, а не только в словах Дэя и своем воображении.

Наверное, его растрепанный вид развеселил ювелира, и тот хмыкнул, смерив Феликса надменным взглядом. В это время Дэй закашлялся, когда сосед ювелира, тот, что чистил трубки, подул в грязный мундштук, выпустив из него облако копоти и сажи. Закончив рассматривать своих гостей, Эн вернулся к своей работе.

– Мы хотели бы попросить тебя о помощи. – сказал Дэй хриплым голосом, который все еще не отошел от кашля. – Так уж вышло, что Феликс потерял свои вещи… – запнувшись, он перевел вопросительный взгляд на своего маленького спутника. – Ты ведь говорил, что они остались в торговом караване, так?

– Да. – кивнул Феликс, хотя сам не помнил, когда именно об этом упомянул. – Правда, я не знаю, когда он точно прибыл в город.

– В таком случае, вам следует спросить у стражников. – предложил Эн, не отрывая взгляда от работы.

Феликса поразило, как это он может работать над такими тонкими изделиями в этом задымленном пространстве, да еще и без увеличительных линз. Но того, кажется, такие неудобства мало волновали, и он аккуратно вставлял крошечными щипцами драгоценные камни в углубления сверкающей вещицы.

– Боюсь, что стражники не станут заниматься такой мелочной работенкой, как поиск пропавшего багажа. – ответил Дэй.

– И именно поэтому ты решил попросить помощи у ювелира? – с легкой ноткой раздражения в голосе проговорил Эн.

– Я подумал, что такая тонкая работа будет как раз тебе по плечу. – улыбнулся Дэй. – Наш друг оказался в беде, он три дня пролежал в лихорадке, и сейчас хочет отыскать пропавшие вещи.

Пока они говорили, Феликс обратил внимание на маленький, похожий на подставку для ног, столик, который стоял перед Эном. Также, как и все остальные вещи молодого ювелира, он выделялся красотой и богатством, и смахивал на предмет, которому больше подошло бы место в каком-нибудь королевском дворце, но никак не на грязной улице. На бархатной подкладке покоились украшения, которые переливались драгоценными камнями, словно звезды в безоблачную ночь. Глядя на сверкающие побрякушки, Феликс задумался над тем, почему молодой ювелир выбрал такое нелюдимое и забытое богом место, чтобы продавать свои изделия. Феликс с трудом мог представить, чтобы сюда зашел какой-нибудь зажиточный шейх или богатый купец, да даже слуги таких людей не стали бы тут появляться. Хотя, Эн выглядел так, будто и не нуждается в деньгах. Может он был из тех людей, которые работают, так сказать, для души? А место это выбрал для того, чтобы любопытные руки и длинные языки не отвлекали его от тонкой работы.

Погрузившись в свои мысли, Феликс не отрывал завороженного взгляда от преисполненных изяществом и утонченностью форм украшений. Чем дольше он смотрел на них, тем сильнее их блеск завораживал его разум и путал мысли. Ему даже стало казаться, что он слышит еле уловимое позвякивание этих изделий, как будто он уже надел их на себя, и гордо вышагивает по торговым рядам Эль-Хафа, словно приближенный к императору граф. Сам не понимая зачем он это делает, Феликс наклонился, и взял в руки золотой медальон, усыпанный алмазами. Приглядевшись, он понял, что это маленькая курильница для благовоний, которую вешают на шею. Между драгоценных камней виднелись отверстия, стилизованные под восточные узоры.

– Какая изысканно красивая вещь. – зачарованно проговорил Феликс, не сводя глаз с медальона в руках. – Честно признаться, когда я вас увидел, господин Эн, вы показались мне, – уж извините мое невежество, – слишком молодым для столь тонкой работы. Но сейчас я готов покаяться в своих словах перед всеми возможными богами. Вы действительно мастер своего дела. – хоть этого и было почти не видно, но Феликс был уверен, что заметил, как Эн приподнял под своей повязкой бровь в удивлении.

– Ты думаешь, что лесть сможет повлиять на мое решение? – проговорил он, откладывая в сторону свою незаконченную работу.

– Нет-нет-нет. – тут же стал оправдываться Феликс, размахивая руками. – Это было искреннее восхищение. Я… я немного разбираюсь в таких прелестных вещицах, если уж на то пошло. Не подумайте только обо мне чего-то плохого, просто мой отец… он работал скриптором в архивах Книжного Замка в Шторме, и я часто видел драгоценные обложки и свитки. И ваша работа, она действительно достойна восхищения.

– Наверное, наш добрый друг так часто слышит слова восхищения, – проговорил Дэй, забирая из рук Феликса сверкающий медальон, и тоже с интересом рассматривая его, – что уже забыл, чем лесть отличается от похвалы.

– Оставь при себе свои умозаключения, пастух. – с толикой власти в голосе, ответил Эн. – Меня не заботит искренность людей по поводу моей работы. Я лишь сказал, что слова никак не повлияют на мое решение.

– И какое же оно будет? – поинтересовался Дэй, возвращая медальон на столик.

Взгляд ювелира медленно скользнул по Феликсу, словно пытаясь прикинуть, можно ли из этого лохматого кусочка создать столь же прекрасное изделие, какое он только что держал в руках. Затем он посмотрел на Дэя, но совсем не долго, похоже с ним уже было давно все решено.

– Так и быть. – наконец сказал Эн, и потянулся за шелковым мешочком, который лежал неподалеку. Собрав все свои украшения, он завязал мешочек и повесил себе на пояс. Затем, достав чистую тряпку, накрыл ей столик и поднялся на ноги. – Так и быть. – повторил он. – Я помогу вам, раз уж это так важно, хотя, лично я не вижу в этом никакого смысла.

Феликс так и не понял, что именно хотел сказать ювелир. Естественно, в поисках пропавших вещей есть смысл, а иначе за какие такие заслуги его засадили в тюрьму Белланимы на целых два года?!

– Присмотрите за вещами. – попросил Эн, обращаясь к дряхлому продавцу пепельниц, который выглядел таким старым, что оставалось лишь удивляться, почему он не рассыпается в пыль. Посмотрев на Эна затянутыми белесой пленкой глазами, старик что-то неясно прохрипел и кивнул.

– Ну так о каких именно вещах идет речь? – поинтересовался ювелир, когда они покинули задымленные улицы базара. – Если там была мебель…

– Нет, всего лишь одна сумка. – перебил его Феликс.

Эн остановился так резко, что Феликс врезался в его спину. Повернув голову, ювелир взглянул на маленького никса, а затем перевел озадаченный взгляд на Дэя.

– Одна сумка? – пораженно переспросил он. – Ты просишь меня найти одну сумку, пастух?

Феликс нервно стал переводить взгляд с одного на другого, словно маленький ребенок, который хочет остановить назревающий спор родителей, но ничего не может придумать.

– Вообще-то, если честно, то я и сам… сам мог бы ее отыскать…

Но Эн не слушал, и лишь сверлил взглядом Дэя, который молча продолжал смотреть на своего приятеля.

– Так и быть. – в третий раз проговорил Эн, и повернувшись, продолжил путь.

В напряженном молчании они прошли несколько наполненных шумной толпой кварталов. Вся эта затея с поиском вещей жутко действовала Феликсу на нервы. Если бы не добродушие пастуха, и его собственная совесть, которая не позволяла раскрыть его настоящую личность, то Феликс уже давно нашел бы свои вещи. Усугубляло ситуацию и то, что после этого Эн повел их по каким-то опустелым переулкам, в которых стояла лишь тишина и влажная тьма, время от времени нарушаемая мяуканьем городских котов или отдаленным плачем грудного ребенка где-то за каменными стенами. Чтобы хоть как-то сгладить нависшее молчание, Феликс стал негромко насвистывать веселую мелодию.

– Откуда именно был тот караван, в котором ты оставил свои вещи? – спросил Эн, когда они выбрались из темных переходов на более оживленную улицу.

– Из Мидденхола. – тут же ответил Феликс. – Его еще должны были сопровождать десяток имперских гвардейцев.

Эн кивком дал понять, что услышал Феликса. Протискиваясь между людьми, он вновь повел их в переулок, но на этот раз не такой мрачный и пустой, как предыдущие. При тусклом свете масляных ламп можно было различить темные силуэты людей, сидевших на ковриках и высоких ступеньках своих домов. Некоторые из них играли в шахматы, другие пили чай или негромко обменивались свежими новостями. Время от времени рядом с ними пробегали юркие дети, сжимавшие в руках записки, и словно замковые мыши, тут же забивались в приоткрытые двери или скрывались в темных подворотнях. Со всех сторон до них долетал негромкий шелест голосов, таящий в себе секреты города. Феликс стал чувствовать, как к нему возвращается былая уверенность, которую все еще непрочно сковывали цепи совести. Он оказался в зыбучих песках южной провинции, в которых иной мог бы бесследно сгинуть, но не маленький вор, ведь это была его стихия. Главное не трепыхаться и найти твердую опору.

– Вы точно уверены, что мы идем туда, куда нужно? – спросил Феликс, заметив, что Эн свернул в район прокаженных.

Как и в любой столице империи, в Эль-Хафа были трущобы с прокаженными. В южной провинции их было даже больше, чем в других городах, и все из-за того, что тут располагался Красный госпиталь, который был не только местом, где лечили больных от разных губительных поветрий, но и местом паломничества белланийцев и приверженцев веры в Силестию. Именно в Красном госпитале провели остаток своих жизней первые Святые Вдовы – жертвы похода на Мидденхол в шестом столетии, те, кто своими глазами видел вознесение святых мучениц, перед тем как божественное сияние не ослепило их, заставив до конца дней жить во тьме и боли.

– Если ты сомневаешься, то можешь развернуться и уйти. – ответил Эн.

Феликс с радостью последовал бы этому совету, но Дэй, который постукивал сзади него своим пастушьим посохом, проговорил спокойным тоном:

– Не стоит волноваться, мой добрый Феликс. Я уверен, что наш друг знает куда идет.

Еще раз безрадостно вздохнув, Феликс послушно побрел за Эном в сторону полутемного проулка, который был занавешен влажной алой тканью. Уже на подходе к пропитанной ароматными маслами занавеске, Феликс уловил еле различимый запах болезненных тел, увядания и лекарственных настоев. Как только они прошли через тряпицу, неприятный запах усилился, еще больше смешавшись с душным ароматом благовоний и медицины. Как и в других районах, тут тоже сидели люди, большинство из которых были замотаны в серые бинты и красные тряпки. Они сидели на покосившихся лавочках и ступеньках, провожая неожиданных гостей тупыми обреченными взглядами, как коровы, пасующиеся на лугу, и заметившие проезжающую мимо телегу. Феликс, не особо веривший в рассказы, которыми родители пугали своих непослушных детей, все же старался держаться от опасных прохожих подальше, и по мере возможности не соприкасаться с ними одеждами.

Спустя некоторое время они подошли к одной из старых дверей, которая ничем не отличалась от других, и была покрашена в выгоревший на солнце красный цвет, с засохшим венком из священных белланийских роз, который висел над входом в помещение. Эн постучал в дверь три раза, а затем горделиво сложил руки на груди и стал ждать. Не прошло и нескольких секунд как за дверью послышались быстрые шаги, а затем она открылась и на пороге возник взъерошенный мальчик с перевязанным ухом.

– Чего… А, это ты. Христаля сейчас нет, он уехал по делам. – быстро ответил мальчик, и уже собрался закрывать дверь, но Эн быстро остановил ее рукой, не дав сдвинуться с места. – Ну чего еще? – раздраженно спросил мальчик.

– Ты так стремишься прожить свою маленькую жизнь, захлопывая перед ней двери, что в конечном счете упустишь все, что она может тебе предложить. – полным важности голосом проговорил Эн, стараясь рассмотреть что-то за спиной мальчика.

– Слушай, у меня нет времени выслушивать твои идиотские поучения. Я же сказал, что Христаля нет. Чего тебе еще нужно? Давай быстрее, у меня там каша стынет. – сказал мальчик.

– Мне нужно знать про торговый караван, который недавно прибыл из Мидденхола. – медленно сказал Эн, все еще высматривая кого-то за спиной мальчика.

– Ну так спроси у стражников. – быстро ответил тот, не скрывая улыбку. Тут Эн не выдержал и взглянул прямо в глаза мальчика. – Ладно-ладно. – сдался тот. – Только сначала доем кашу, ладно?

– Мы подождем тебя у фонтана неподалеку. – вставил Дэй из-за спины ювелира.

Феликс был рад, что они, наконец, покинули этот болезненный квартал. Да любой здоровый человек, если у него все в порядке с головой, был бы этому рад! Сидеть на прохладном камне и слушать журчание свежей воды было куда приятнее, чем слышать хриплый кашель и далекие стоны медленно увядающих людей. Пока они ждали мальчишку, Феликс вспомнил, что у Дэя тоже было какое-то свое дело к молодому ювелиру.

– Ты, кажется, говорил, что у тебя была какая-то просьба к господину Эну. – напомнил пастуху Феликс.

– А-а, это… – пробубнил Дэй, водя ладонью по поблескивающей поверхности воды. – Ну, мы решим мою проблему потом, наедине. – Феликс уловил как оба его приятеля на секунду переглянулись, а затем отвернулись, каждый в свою сторону.

Яркий месяц уже вовсю освещал серебряными лучами богатые шпили величественного города. Астрологи давно разбрелись по многочисленным златоверхим обсерваториям, которыми славился Эль-Хафа, направив свои громоздкие телескопы на недоступные звезды, и пытаясь разгадать их запредельные тайны. Стражники, зевая, лениво расхаживали по улицам, порой облокачиваясь о стены и надвигая зеленые тюрбаны себе на глаза, чтобы незаметно вздремнуть. Город перешел в необычную фазу, когда на улицах было все еще множество ночных жителей, но в то же время все они вели себя тихо и размеренно, словно дремлющий гигант, сопящий и ворочающийся в своей пещере полной сокровищ.

– Ну что, пойдем искать твой багаж? – донеслось до Феликса через несколько минут. Мальчик, еще больше взъерошенный чем раньше, стоял за их спинами, хмуро глядя на них из-под густых бровей. – У тебя ведь есть деньги, а то ведь это не бесплатно будет.

– У меня есть. – тут же отозвался Феликс, и достал из кошелька несколько медных «барсуков».

Принимая их, мальчик еще сильнее нахмурил брови и вгляделся в лицо Феликса.

– Мы знакомы? У меня такое чувство, что я тебя уже где-то видел. – проговорил он, наклонив набок голову.

– Конечно ты меня видел, мальчик. – ответил Феликс, отворачиваясь и прикрывая сбоку лицо ладонью, будто прячась от слепящего света. – Несколько долгих минут назад, на своем крыльце, перед тем, как ты заставил нас ждать, пока не насладишься своей ночной трапезой. – а сам в это время подумал: – «Прокляни Владыки наблюдательность здешних смотрителей, и их память!» – Неужели этот прохвост запомнил его еще тогда, когда он приезжал в Эль-Хафа, несколько лет назад? Тогда Феликсу тоже пришлось иметь дело с несколькими болезненными проходимцами, которые знали тайны города лучше, чем кто-либо еще. Тогда Феликс точно общался с каким-то молодым парнишкой. Неужели именно с этим прохвостом?

Мальчик еще немного всматривался в Феликса, а затем перевел взгляд на звенящие монетки у себя в руке. Подкинув их в руке, будто прикидывая их общий вес, он в конце концов засунул их себе под рубашку.

– Тот караван, о котором ты спрашивал, принадлежал торговой конфедерации, и возвращался он не из Мидденхола, а из королевства Лин. Но это не важно. – отмахнулся мальчишка. – Вам ведь нужен багаж, так? Что именно?

– Одна сумка. – ответил Феликс. – Большой походный мешок, если быть точным.

– А что там лежало? – улыбнувшись, поинтересовался мальчик.

– А это так важно? – с тревогой спросил Феликс, покосившись на Дэя. И не дождавшись ответа, продолжил: – Ну, некоторая одежда, еда… э-э-эм, пара тонких в обращении инструментов для наблюдения за небом, в которых ты вряд ли разбираешься…

– Отмычки. – продолжил мальчик, и его улыбка дошла до ушей. – Ха-ха-ха, я узнал тебя, Феликс Лихт, Маленький Лис!

– Какие… какие еще отмычки. Не понимаю, о чем ты говоришь, глупый мальчишка. – снова прячась за рукой, стал отвираться Феликс. – Ты, видать, меня с кем-то спутал.

– Разве такую шевелюру спутаешь? – усмехнулся тот.

Ну это уже была чистая наглость, учитывая, что у самого мальчишки на голове было еще более растрепанное гнездо из волос.

– Я узнал тебя еще там, на пороге. – продолжил мальчик, и повернулся к Эну. – Ты разве не знал? Это Феликс Лихт – книжный вор.

Феликс удрученно выдохнул, и понуро, словно побитый пес, повернулся к своим спутникам. Но те, казалось, совсем не удивились его тайне. Дэй выглядел таким же вежливым и открытым, а Эн – стройным и величественным, как ферзь, готовый объявить мат королю.

– Ну, я не совсем вор. – стал оправдываться Феликс. – Так, немножечко…

– Каждый занимается тем, что он умеет лучше всего. – сказал Дэй. – Зачем стыдиться своего мастерства? Не сказать, что я оправдываю твои занятия, но боги подарили нам жизнь, чтобы мы сами выбирали свой путь, а свой выбор ты сделал – и это главное.

Феликс был удивлен словам Дэя, которые окончательно успокоили его совесть. Теперь не надо сковывать себя тяжелыми мыслями, и обманывать людей, которые совсем не заслуживают быть обманутыми.

– Если ты закончил поучать людей, пастух, то может быть мы уже отправимся за вещами этого «немножечко вора»? – встрял в разговор Эн.

– Дальше я и сам справлюсь. – уверенно сказал Феликс. – Спасибо, что проводили меня к нужному человеку, господин Эн. И тебе, Дэй. Ты спас мне жизнь, и в благодарность получил лишь недомолвки и ложь. Но святая Силестия мне свидетель, я действительно не такой вор, как ты, наверное, себе воображаешь. Я не краду больше, чем того следует, но и меньше тоже не краду, а иначе, как ты и сказал, грош цена была бы моему мастерству. И мне сейчас действительно стыдно за свою ложь перед тобой.

Произнеся это, Феликс почувствовал себя праздным юнцом, который пришел к священнику каяться в грехах после буйной ночи кутежа. Дополнило эту ситуацию и то, что Дэй положил свою руку ему на плечо и твердо проговорил:

– Я тебе верю, Феликс Лихт.

Говоря это, он все же смотрел не на Феликса, а куда-то за его спину, туда, где сидел Эн.

– Вы тут будете всю ночь прощаться? – спросил мальчишка. – А то у меня тоже ведь дела.

Оставив пастуха решать его проблемы с Эном, Феликс поплелся за мальчишкой, который повел его в сторону центра города, где находился самый крупный базар во всей южной провинции. Сооружение представляло собой огромную белую башню, размеры которой были сопоставимы с размерами турнирного поля, а в высоту она была почти в сотню человеческих ростов, и ее было видно из любой точки города. На верхушке башни был водружен золотой вращающийся купол, выполняющий функцию флюгера. Сам же базар находился внутри, так как сухие ветра, порой приносили из-за крепостных стен колючий песок, который мог испортить ценный товар.

– Надеюсь, все мои вещи в сохранности? – пробормотал Феликс, когда мальчишка повел его в нижние помещения, где находились прохладные тоннели, по которым перемещали товар.

– Эти слова ты должен задавать не мне. – помотал забинтованной головой мальчик. – Я не заведую рынками, и не ясновидящий, чтобы знать, что там с твоим барахлом случилось. А вот Шариф знает, поэтому мы к нему и идем.

– Шариф, это который Шариф Аль Вахид? – задумчиво поднял брови Феликс. – Шариф Садись-И-Заткнись, капитан стражи Эль-Хафа?

Мальчик остановился и посмотрел на Феликса упрекающим взглядом, а затем вновь продолжил путь.

– Если ты и сам знал к кому надо идти, то зачем тогда просил меня о помощи? В любом случае, я уже потратил на тебя время и силы, так что своих денег назад ты не получишь.

– Да мне и не нужно. – пожал плечами Феликс. – К тому же я не имею понятия где он сейчас находится, а ты, по всей видимости, знаешь, куда нужно идти.

– Это верно. – кивнул мальчик. – Сейчас у Шарифа ночные смены, и он, как обычно, трется около своих драгоценных рынков.

Пройдя еще несколько десятков шагов, они спустились по узкой винтовой лестнице еще на один этаж вниз. Очутившись в холодном коридоре, который не могли согреть даже факелы, скудно развешанные на обшарпанных стенах, и освящающие лишь небольшие участки пространства, они направились в сторону одной единственной широкой двустворчатой двери, находившейся в противоположном конце этого длинного коридора. За ней оказалась довольно уютная теплая комнатка, заваленная всевозможными товарами. Рядом с потрепанными сервантами, из которых высовывались поеденные мышами свитки, лежали груды пыльных тканевых свертков и мутных винных кувшинов, которые заманчиво поблескивали своим содержимым в свете множества свечей, вставленных в большую железную люстру на потолке. У дальней стены стояли несколько пустых бочек, с выглядывающими из них мечами, корзин с цветастой пряжей, а также пара невысоких статуй, сделанных из белоснежного мрамора. Большую часть пространства занимала покосившаяся телега шарманщика, у которой было отломано одно колесо. По средине же комнаты был втиснут маленький письменный столик, с кипой разбросанных пергаментов, масляной лампой и блюдом с фруктами, за которым восседал, склонившись над желтыми листами, немолодой мужчина. Он, казалось, совершенно не заметил, что в комнату кто-то вошел, и продолжал старательно, словно церковный послушник, который только начал учиться каллиграфии, выводить на пергаменте закорючки обглоданным пером.

– Эй, господин Шариф. – окликнул его мальчишка.

Мужчина испуганно дернулся, прочертив пером длинную линию на середине письма. Подняв голову, он уставил на них выпученные глаза.

– Прокляни тебя шлюха-Силестия, малец! Только посмотри, что ты наделал! Тебя разве не учили стучаться, прежде чем войти, а, чума в лохмотьях?! Теперь мне придется все начинать сначала!

– Мы… – начал было мальчик, но Шариф прервал его ударом жилистого кулака по столу.

– А ну быстро сел и заткнулся! Не видишь – я пишу! Тоже мне, пришли тут, шлюхины дети. И чтобы ничего не лапали мне тут! Не хватало еще подцепить ваши болезни, чтоб вас вороны пожрали. Ну ты посмотри, все испортили… – сокрушенно покачав головой, он смял испорченный пергамент и кинул его в потухшую жаровню, которую Феликс сначала принял за корзину с углем.

За то время, что Феликс провел в городе-тюрьме, этот взбалмошный старик ничуть не изменился. Загорелая кожа была все такой же морщинистой и натертой душистыми маслами, а крючковатый нос, похожий на орлиный клюв, все так же украшала золотая серьга, и все те же тонкие усы свисали с его губ. И даже одежда была все такой же ухоженной и опрятной, и Феликс был уверен, что капитан стражи меняет ее чуть ли не каждый день. Ворчливый старик, хоть и был испещрен морщинами, все же источал волны уверенности и силы, которые порой были недоступны даже опытным воинам в расцвете их сил. Но сейчас, склонившись над листом пергамента, он больше походил на пьяного писаря, который пытается скрыть свое состояние от злого церковного архивариуса.

– По… полторы… полторы ме… мешков солей. – пробормотал стражник себе под нос, старательно выводя буквы.

– Это мы тут так до самого Страшного Суда просидим, пока он допишет. – подумал вслух Феликс.

– Заткнись! – огрызнулся Шариф, и тут же одними губами прошептал очередное написанное им слово. – Учить тут еще вздумал, видите ли. Шлюхово отродье… и од… один вол с… с пряностью.

– С каких это пор капитан стражи составляет описи торговцам? – поинтересовался Феликс.

– С тех самых, когда я засадил этого свинорылого ублюдка-писаря за утайки товара, чтоб он там сгнил, со своими дружками, книжный клоп… И вообще, не твоего это ума дело, понял? – не отрывая взгляда от письма, зло проговорил старик. – А будешь мне мешать, так я и тебя мигом за решетку усажу. Тоже мне, сидит тут, умник, сын шлюхи.

– В таком случае мы могли бы помочь друг другу. – продолжил говорить Феликс, пока мальчишка рядом с явным беспокойством грыз ногти, переводя взгляд с одного на другого. – Я могу составить вам документы, уверен, у меня это выйдет куда лучше и быстрее, а вы поможете найти мои вещи.

Старик оторвал взгляд от пергамента и хмуро посмотрел на Феликса, будто в первый раз его увидел. Придвинув настольную лампу поближе к гостям, он сощурил подкрашенные черной тушью глаза. Несколько секунд он всматривался, а затем на его лице проступило злорадное понимание.

– А-а-а, это же ты… как тебя там? – он вопросительно пощелкал пальцами, переводя взгляд на мальчика.

– Феликс Лихт, уважаемый господин капитан. – тут же ответил малец.

– Точно, он. – кивнул Шариф, снова посмотрев на Феликса. – Ты ведь уже сидел у меня, да?

– Было дело. – улыбнулся Феликс.

– «Было дело». – усмехнувшись, передразнил Шариф. – И не один раз, дело-то это было. Так? – он откинулся на спинку стула и провел рукой по усам, разглаживая их.

– Боги еще не придумали таких чисел, которые смогли бы описать, сколько раз я попадал в ваши замечательные темницы, господин Шариф. – ответил Феликс.

– Ишь, еще и дерзить мне тут вздумал, козявка болотная. – ухмыльнулся старик. – Видать, правильно я тебя тогда сажал. Ладно…, – он перевел взгляд на мальчишку, – ты, – он ткнул в него пальцем, увешанным несколькими перстнями, – давай-ка беги в центральные казармы, и скажи тамошним олухам, чтобы привели ко мне сюда этого ублюдка-писаря. Они знают, он у них там один сидит. И пошевеливайся! – он снова ударил кулаком по столу, да так, что пузырек с чернилами опрокинулся, и вновь запачкал новый пергамент. – Блоха подзаборная!

Мальчишка вихрем выбежал за двери, и было слышно, как он быстро удаляется по пустому коридору. Тем временем Шариф поднялся с места, и стало видно его внушительный рост.

– Ну и? Чего ждешь? – спросил Шариф, отходя к темным стойкам с запыленными винными кувшинами. – Садись за чертов стол, раз уж вызвался.

Усевшись на мягкое кресло, Феликс выкинул испорченный пергамент, и, взяв новый, стал быстро переписывать торговую опись, которая была записана на огромном пергаменте кривым почерком местного приемщика.

– Много вас нынче развелось, умников-то. – начал говорить Шариф, вытащив из груды железной посуды небольшой кубок. Вытерев его от пыли, он сломал восковую крышку одного из старых глиняных кувшинов, и плеснул себе немного красного вина. – И откуда вы только лезете все? А когда ведь надо, то и не найдешь никого, все по норам своим, книжным, прячетесь… Ты смотри мне там разборчиво калякай, а то был у меня тут один, писал так, будто и не рукой вовсе, а чем-то другим.

Через полчаса до них донеслись звуки приближающихся шагов. Первым вошел мальчишка, и придержав двери, позволил войти двум стражникам, которые держали за локти толстого писаря с красным лицом, покрытым испариной.

– А-а, вот и ты, чертов паразит. – проговорил Шариф, и подойдя ближе похлопал ладонью по пухлым щекам писаря. Затем отошел, и уселся в дальнее кресло, рядом с которым стоял маленький столик с заметно опустевшим кувшином с вином. – Значит так, – медленно проговорил он, наливая себе еще вина, – сейчас мы сделаем вот что… Ты… – он ткнул пальцем в одного из стражников. – Да, ты. Бери этого жирного ублюдка, и идите искать вещи этого мальца. – он кивнул в сторону Феликса. – И упаси вас святые Владыки, что-нибудь стащить оттуда, вы тогда у меня до конца жизни будете корячиться на рудниках! Ты, как тебя там, Феникс-Хреникс, расскажи им что там искать-то нужно.

Феликс быстро объяснил, как выглядел его багаж, и описал какой была карета, в которой он ехал. Когда стражник с писарем удалились, он вновь принялся за работу, быстро чиркая облезлым пером по плотному листу желтого пергамента. В комнате повисла тишина, и было слышно лишь скрип пера и тяжелое дыхание капитана, разгоряченное южным вином.

– Ну а тебе чего, болезненный? – раздался через минуту голос Шарифа, и Феликс, оторвавшись от письма, заметил, что прокаженный мальчишка все еще находится в комнате. – Видно награды какой хочешь? – подойдя к одной из корзин, он вытащил помятую бронзовую тарелку. – На вот, будет хоть из чего хлебать вашу проклятую баланду.

Приняв тарелку, мальчик немного потоптался на месте, а затем, шепотом, словно находился на похоронной процессии, спросил:

– Господин капитан, а Феликс еще долго тут будет?

– А тебе что до него? Будет столько, сколько нужно. А теперь пошел вон, тут и так дышать нечем, а еще ты тут воняешь, дьявольская моль. Все, пошел вон!

Мальчик еще раз взглянул на Феликса, и поджав губы, вышел за двери. Прошло несколько часов, прежде чем стражник с писарем возвратились обратно вместе с вещами Феликса. Капитан к этому времени уже успел протрезветь после выпитого им кувшина крепкого вина, и проверил все записи, которые сделал маленький вор.

– Вот, учитесь, олухи, как надо работать. – проговорил он, тряся исписанными листами пергамента перед носами обескураженных стражников и испуганного писаря.

Пока он поучал своих подчиненных, Феликс проверял содержимое сумки.

– Вроде, все на месте. – сказал он, запихивая обратно вынутую им одежду. – Мне осталось еще несколько листов переписать, так что если вы позволите, то…

– Да вали ты уже. – сморщив лицо, махнул на него рукой Шариф. – Вон, эта свинья за тебя закончит. – он кивнул в сторону пухлого писаря. – Будешь у меня писать до нового пришествия шлюхи-Силестии, понял? – проговорил он, сверкнув глазами в сторону толстяка. – А если узнаю, что ты снова еще чего-то там утаил, то прикажу отрубить тебе руку. Может с пятью пальцами тебе будет легче считать товар.

Слушая капитана, писарь дрожал, словно пойманная мышь, и лишь время от времени нервно кивал, от чего его пухлые щеки смешно поддергивались.

– Все понял?! А теперь сел, заткнулся и начал писать! – рявкнул старик.