Текст книги ""Фантастика 2025-125". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Манасыпов

Ветер донес голоса афганцев. С простых солдат Черный Ветер просто сорвал мясо с костей. Слабых Одаренных Ветер разорвал на куски. Весь выход из ущелья был залит кровью, везде валялись куски плоти и ошметки внутренних органов. Из противников остались только двое в строю. Командир и его заместитель.

Я почувствовал изменения в собственном теле. Волосы стали длиннее, вместо ногтей появились антрацитовые черные когти, клыки стали длиннее. Кожа на руках приобрела серый оттенок.

На границе бушующего ветра я увидел двух жеребцов. Первый – белее снега на вершинах гор в солнечный полдень, с такой же белоснежной гривой и золотистыми глазами, второй – словно сама тьма, с антрацитовыми черными глазами и такого цвета гривой. Они стояли и смотрели на меня.

– Я заберу у вас ВСЁ! – Прорычал я, раскинув руки в стороны, и вся сила, что бушевала внутри меня, рванулась в сторону двух афганцев.

* * *

Абдулматин Ахмади вырос в одном из приютов Кабула. Он не знал своих родителей, но с детства прославился своей физической силой. За счет чего и получил свое имя, и с гордостью носил его. Никто и не удивился тому, что в нем обнаружили магический талант. Директор приюта тогда был очень горд им, и правильно, ведь он получил солидную премию за годы проведенной работы с воспитанником. А молодого Абдулматина тогда забрали в армейский корпус. Он прошел всю жестокую подготовку в одной из боевых школ, отслужил свои двадцать лет, которые должен был своей стране и королю, и с честью ушел в отставку в младшем офицерском чине. А жестокость, с которой он сражался и пытал своих врагов – ну, у кого её нет, из тех, кто двадцать лет своей жизни провел в постоянных сражениях не на жизнь, а на смерть?..

Дар с тремя началами «тьма – смерть – земля» и развитый Контроль до ступени Мастера позволили быстро найти себе место младшего командира в гвардии благородного рода Нафизулах, что располагался недалеко от его последнего места службы. И пусть род Нафизулах занимался в основном производством наркотиков и их импортом в другие страны, сам Абдулматин не испытывал никаких угрызений совести по этому поводу – наркотики ведь не оседали в его стране, а что происходит за этими прекрасными горами, ему было абсолютно плевать. Он и сам водил караваны на «ту» сторону – на земли Российской Империи. И убивал русских солдат пограничной службы, которые пытались встать у него на пути, или сталкивались с ним по чистой случайности.

И в этот раз ничего не предвещало проблем. Наследник рода Нафизулах отдал приказ сопроводить очередной караван к границам Российской Империи, маршрут был привычным и уже давно известен. И они ждали нападения, были готовы к нему. Абдулматин отдал приказ уничтожить конный патруль русских, по возможности захватив офицеров и мальчишку – Лекаря живыми. Но кто же мог знать, что этот мальчишка окажется так силен! Невозможно! Темный и Светлый Источник в одном теле. Нарушение первого абсолютного Закона для всех Одаренных – В одном теле не могут сосуществовать два Источника…

Черный ветер бушевал на перевале. Порывы его срывали плоть с костей солдат Абдулматина и караванщиков, ослы и мулы жалобно выли, превращаясь в скелеты… Лишь он и его заместитель Рамухан продолжали стоять, укрытые щитами. Крики, визги и вой человеческих и животных глоток смешались в этом черном ветре, который кружил вокруг них и рвал щиты на куски.

– Господин, я уже на пределе! Моих сил уже не хватит на сражение! Но вы должны победить! Я смогу ранить его, а вы должны будете его добить и доложить роду Нафизулах о том, что здесь произошло!

Рамухан выдернул из-под куртки медальон с красным как кровь камнем и ударил им по куполу щита. Камень треснул, и вырвавшаяся кровавая дымка окутала Рамухана. Из этой дымки на свет уже вышла тварь, душа которой слилась с эсенцией нескольких десятков душ, которые использовали для создания подобных амулетов в восточной традиции темных Одаренных. Сила. Именно силу в чистом виде давал подобный амулет, но платой была сама жизнь Одаренного. Источник его сгорал от собственного Жара, который начинал разрывать Источник. Поэтому их и прозвали " Последним шагом"…

Тварь, которой стал Рамухан, уже потеряла свой разум и бросилась в безумную атаку на врага. А враг не двигался. Лишь ветер раскрыл его навстречу твари, которую было бы уместнее называть демоном, если бы они могли стать реальными в этом мире.

Абдулматин отметил, что парень изменился внешне после той вспышки света. Волосы его побелели и стали длиннее, словно снег на вершинах гор, черты лица заострились, кожа стала серого оттенка, а глаза затопила тьма. Ногти на пальцах превратились в звериные когти с антрацитовым черным оттенком.

– Как же так? Я же сам видел, как он лечил русских. Он же Целитель! Как внутри него может быть Тьма⁈ – Сам себя спросил Абдулматин, всем своим нутром чувствую квинтэссенцию такой родной стихии на кончиках когтей парня.

А русский лишь поднял глаза от тел своих павших товарищей на Рамухана, который ревел, рвал когтями землю, пытаясь приблизиться к нему, но не мог из-за таранных ударов воздушной стихии.

– МЕРЗОСТЬ. – Голос парня словно кружил вокруг афганца, он слышал его отовсюду. – ЧЕЛОВЕК НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ТАКИМ!

Воздушный таран ударил Рамухана сверху, прижимая его к земле. Из его рта выстрели фонтан густой темной крови, от которой земля зашипела, словно от кислоты.

Парень медленно приблизился к Рамухану. Каждый его шаг сопровождал новый воздушный удар по твари, продолжая вминать её в землю.

– ТЫ НЕ РОЖДЕН НА ЭТОМ СВЕТЕ, А ЗНАЧИТ И ПРАВА НА ЖИЗНЬ ПОД СОЛНЦЕМ У ТЕБЯ НЕТ! – Русский приблизился к Рамухану в плотную и положил одну руку ему на голову.

Тварь моментально взвыла от боли, перестав рычать от ярости. Тело Рамухана начала сводить судорога, ломая его кости и выворачивая их из суставов. Последней стала грудная клетка – ребра под давлением мышц проломили её, разрывая легкие и сердце, и вышли с другой стороны. И Рамухан замолчал.

Абдулматин смотрел на это и не мог ничего сказать. Так сражались на его памяти лишь те, кто обрел Контроль уровня Стихия. Чистое воздействие Силой. Целитель настолько тонко и умело манипулировал телом Рамухана, что за минуту превратил его в отбивную.

И тут русский повернулся к нему. По телу Абдулматина побежал холодный пот. Он уже знал – он не сможет сражаться, он даже не сможет сбежать и выжить. От этого чудовища, внешне лишь похожего на человека, ему не сбежать.

– ТЕПЕРЬ ТЫ. ВЛАСТЬЮ, ДАННОЙ МНЕ ЕГО ИМПЕРАТОРСКИМ ВЕЛИЧЕСТВОМ, Я, ДВОРЯНИН РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ, ВОЛКОВ МАТВЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ, ПРИГОВАРИВАЮ ТЕБЯ К КАЗНИ. ПРИГОВОР Я ПРИВЕДУ В ИСПОЛНЕНИЕ НЕМЕДЛЕННО. МОЛИСЬ, ЕСЛИ УСПЕЕШЬ. – Русский поднял руку, и ветер моментально свернулся в черные веретена вокруг Абдулматина.

– Как⁈ Как можно уплотнить так ветер⁈ – Успел подумать Абдулматин.

Но сделать афганец уже ничего не смог. Из-под его ног вырвался песчаный кол и пробил его тело насквозь, выходя из левой ключицы. Абдулматин харкнул кровью себе под ноги. Щит рассыпался каменной крошкой, а афганец поднял глаза.

Он видел перед собой чудовище в человеческом облике. Не мог человек обладать подобной силой.

Все четыре веретена – копья, сотканные из черного ветра одновременно сорвались в сторону Абдулматина. Три пробили тело, а четвертое побило голову – каждое веретено пошло на вылет и моментально развеялось. Ветра больше не было. Над перевалом повис мертвый штиль.

Лишь Матвей стоял в полный рост посреди мертвых тел своего десятка и тридцати тел афганцев, которые вели караван с наркотиками.

– Штиль… Ветер молчит… – Нервное напряжение вылилось в строки такой знакомой песни.

Он медленно приблизился к телу командира афганцев. Тело было изуродовано. Но какой смысл был ему до тела, когда его интересовала душа этого Одаренного…

– Как там делал тогда этот афганец?.. – Задумался Матвей, вспоминая действия Абдулматина, когда афганец провел аркан «Темного Воплощения», – Прости, деда, видимо, я все-таки должен буду использовать и темный Источник, если хочу, чтобы род Волковых смог процветать и расти.

На руках Матвея вспыхнули силовые печати аркана Абдулматина. Волков свел руки вместе, словно начал читать молитву.

– Отдай мне Тень своей души, враг мой, и служи мне до смерти моего рода, либо до того, когда я дарую свободу твоей душе! – Аркан, напитанный Тьмой и Смертью, сорвался с рук Матвея и туманом обхватил тело афганца.

Афганец затрясся в судорогах, словно он был еще жив. Из груди его вырвалась рука, сотканная из черного тумана. Словно выбираясь из ямы, появилась Тень, в чертах лица которой прослеживалось нечто общее с погибшим афганцем. Тень молча приклонила колено и склонила голову.

В голове Матвея раздалось одно единственное слово: «Господин.»

– Спрячься в моей тени, я позову тебя, когда ты будешь нужен.

Тень встала с колен, вновь поклонилась и нырнула облаком черного тумана в тень Волкова.

И снова на перевал ворвался ветер. Перед Матвеем в одно мгновение возникли два жеребца, которые до этого стояли на границе бушующего черного ветра, первый – белее снега на вершинах гор в солнечный полдень, с такой же белоснежной гривой и золотистыми глазами, второй – словно сама тьма, с антрацитовыми черными глазами и такого цвета гривой.

– МЫ, ПЕРВОРОДНЫЕ БРАТЬЯ, ЕСТЬ СУТЬ ТЬМЫ И СВЕТА, БЕЛОБОГ И ЧЕРНОБОГ, ПРИЗНАЕМ ТЕБЯ, РЫКАРЬ, ЖИВИ И СВОИМИ ДЕЯНИЯМИ, ПРОСЛАВЛЯЙ ИМЕНА НАШИ! – Одновременно оба тотема богов говорили, а Матвея скрутило в безумной вспышке боли, которая пронзила его тело.

Оба жеребца пропали, а Матвей все лежал на холодных камнях в рассветных сумерках и пытался отдышаться…

Эпилог

РИ, Сибирь, Иркутская губерня, село Листвянка, берег озера Байкал

Баир Баторовоч Закаменский был очень старым шаманом, и его уважали все, кто жил рядом с Байкалом.

Даже из Иркутска, Красноярска, Томска, Тобольска и Новосибирска к нему приезжали благородные сословия на прием. Он помогал всем – и беднякам, и богачам, не прося платы за свой труд. Лишь всегда говорил: «Отблагодарите так, как сами считаете нужным».

И его благодарили. Каждый в меру своих сил и возможностей. Кто-то рублем, кто-то скотом, переданным в дар, кто-то копейкой, а кто-то просто добрым словом, сказанным от души.

Но сегодня он не принимал людей. Вот уже почти сто лет, как он стал полноправным шаманом, надел шаманскую корону Аргой, и шубу из шкуры медведя, бубен его был старым и знал множество молитв и камланий, которые старый шаман прошептал ему, обращаясь к духам предков и Богам. Но сегодня он впервые во сне услышал, как Боги обратились к нему самому. И это был Хухэ Мунхэ Тенгери, Вечное Синее Небо!

И шаман камлал, высекая звуки из бубна, словно кузнец высекал искры из раскаленного металла на наковальне с помощью молота. Вот уже несколько часов он камлал и просил дать ответы на свои сны.

И он их получил.

«Ты встретишь человека, русских кровей, что Свет и Тень несет в себе. Два жеребца будут следовать за ним. Помоги ему встать на Путь. Научи его Искусству, и, словно алмаз, ограни его Волю. Он придет к тебе после первых снегов, глаза его будут черны как ночь, а волосы белее снега. На нем ты узришь Печать старших Богов славянского рода».

– Да, Великий Предок. Я сделаю все, чтобы исполнить вашу Волю. – Баир Баторович склонился в низком поклоне перед костром, напротив которого он сидел, а пламя сливалось с закатным солнцем где-то вдалеке, окрашивая воды священного Байкала в алые тона…

Никита Гримм
Боярский Сын II – Рыкарь

Пролог

Российская Империя, Санкт – Петербург, поместье Долгоруковых

Князь Долгоруков злился. Хотя тут Аркадий очень сильно преуменьшал эмоции, бушующие внутри князя. Андрей Павлович расхаживал по своему кабинету от камина к столу и обратно уже минут двадцать. За это время ему под руку попались стул, хрустальная пепельница, графин и пара бокалов для виски и макет английского парусного корабля. Пепельница, графин и два бокала улетели в стену, оставив царапины на деревянных настенных панелях из мореного дуба, макет корабля отправился в камин, моментально вспыхнув в веселом пламени, а стул был просто разбит в щепки об пол. Хоть князь уже давно разменял свой первый век, своей силы он так и не потерял.

Соловьев тихо стоял в углу кабинета и, как говорится, «не отсвечивал». Когда начальство буйствует, лучше оказаться «поближе к кухне». Но начальник службы безопасности рода не мог себе позволить просто взять и покинуть кабинет князя.

Наконец, князь все же упал в свое кресло во главе стола и поднял свой взгляд впервые за последние полчаса на Соловьева.

– И как же так вышло, Аркаша? Ты же мне докладывал, что договорился с ним о встрече. А потом он просто сбегает на границу с Афганистаном. А теперь что мы знаем? Что мальчишка ПРОПАЛ!!! – Последнее слово князь буквально проорал, и порыв таранного ветра ударил Соловьева в грудь, откидывая его на стену за спиной.

– Прошу прощения, господин. – Соловьев медленно поднялся с пола, чувствуя, как по затылку потекла теплая кровь, и склонился перед своим сюзереном в низком поклоне, – Я был уверен, что молодой Волков согласился искренне. Я не решился устанавливать за юношей слежку, чтобы не спугнуть его. Вы ведь знаете, что Одаренные очень чувствительны к вниманию со стороны…

Новый воздушный удар вновь усадил Соловьева на пол. Теперь противный привкус появился и во рту. Соловьев всеми силами сдерживал порыв тошноты, зная, что подобного князь не простит, и он получит лишь новый удар.

«И почему на востоке считают, что Лекари не умеют драться? Этот мутузит меня весьма профессионально…» – Пронеслась мысль в голове Соловьева, которую он тут же откинул в сторону, – «Сейчас не время и не место думать о таком…»

– Где пропал мальчишка? – Спросил Андрей Павлович, когда Соловьев выпрямился в полный рост.

– Нам известно, что Волков отправился в составе конного патруля на дежурство по маршруту на границе с королевством Афганистан четыре дня назад. Затем вечером того же дня на границе королевства и империи был замечен очень сильный выброс нескольких типов энергий – Жизни, Ветра, Смерти и Тьмы. Второй патруль из крепости «Саркел» отправился по тревоге к точке выброса энергии. Но они ничего не нашли кроме кучи разорванных тел и моря крови. Судя по рапорту командира второго патруля, там была просто какая-то мясорубка. Лекарь Матвей Александрович Волков и заместитель командира патруля Иван Андреевич Маханьков на месте боестолкновения не найдены. Патруль дошел маршрут до конца и вернулся назад, так никого и не обнаружив.

– Афганцы? – Продолжил допрос князь Кобылин.

– Три десятка солдат, среди них пять Одаренных. Двое достаточно сильных, трое – мелочь, слабаки. Три десятка мулов и ослов с наркотой и почти полтора десятка погонщиков без оружия. Все убиты. Также в рапорте отображено, что один из афганцев применил неизвестных артефакт, «влияющий на физическую форму Одаренного».

– Что за артефакт? – Поднял бровь Андрей Павлович.

Соловьев лишь покачал головой:

– Неизвестно, господин, артефакт был одноразовым и самоуничтожился после применения. На него егеря и списали такое количество энергии Смерти и Тьмы вокруг места сражения.

– На этом всё?

– Да, господин, это все, что нам передал наш человек из столичного Пограничного Управления. Обещал сразу же сообщить, если будут какие-то новости по интересующему нас Волкову.

Князь откинулся на спинку кресла, открыл ящик стола и достал оттуда бутылку виски и бокал.

– Иди и приведи себя в порядок. Отслеживай все сообщения, приходящие в погрануправление. Если мальчишка выжил – я хочу узнать об этом первым. Ты меня понял?

Соловьев вновь поклонился:

– Да, господин, я все сделаю.

Соловьев уже повернулся к выходу, как князь продолжил:

– Аркаша, это уже вторая твоя ошибка. Я не хочу, чтобы ты допустил третью. В таком случае, я буду вынужден применить к тебе серьезное наказание. Ты меня понял?

– Да, князь, я все понял. – Сглотнув слюну, Соловьев вновь поклонился и спиной вперед покинул кабинет, так и не разогнувшись.

Лишь после того, как дверь закрылась с тихим щелчком, Соловьев выпрямился и пошел в свою комнату, держась за грудь. По его опыту, он мог точно сказать, что несколько сломанных ребер и сотрясение мозга князь ему обеспечил.

«Старый больной ублюдок. Когда же ты наконец-то уже сдохнешь!? Сколько можно терпеть все эти унижения…» – Думал Аркадий Соловьев, пока шел в свою комнату…

Глава 1. «Это не Я!»

– На выход, заключенный! – Голос из-за двери вывел меня из дремы.

Я сидел на соломенном матрасе в камере, куда меня кинули позавчера, судя по моим внутренним часам.

После схватки с Абдулматином (я узнал его имя от него самого, расспрашивая призванную мною Тень) я выпал из реальности на несколько часов. После того, как я пришел в себя, из живых рядом был лишь прапорщик Иван Маханьков. Взвалив его на себя, я отправился на запад, в надежде выйти к какому-нибудь селу или деревне или вообще просто встретить каких-нибудь людей и попросить о помощи.

Тут мне и повезло, и не повезло одновременно. Через десять часов с «условно раненным» на плечах я вышел на ещё один конный патруль наших егерей. Они вначале взяли меня на прицел, но после того, как услышали русскую речь, решили сдать в погрануправление. Егеря меня довезли до своей крепости даже с некоторым комфортом – раненного уложили на лошадь, а я просто шел пешком со связанными руками.

А вот в крепости меня уже взяли, как говориться, «в оборот». Местный «особист» в гарнизоне заковал меня в браслеты из «нулевого» мифрила и отправил под конвоем в Самарканд…

Про «нулевой» мифрил нам уже рассказывали в Университете. Это был единственный материал, способный сковать силы любого Одаренного вплоть до Архимагистра. Процесс его изготовления был долгим и муторным, да и к моей специальности он не относился, поэтому нам про него рассказывали очень поверхностно…

Но все «прелести» этих чудесных в кавычках изделий на себе я ощущал уже вторые сутки… Мои Источники оставались со мной, я спокойно гонял разную энергию по всему телу, но не мог сформировать ни одного аркана. Даже простейшие манипуляции со стихиями вроде порыва ветра мне были не доступны. Как только я начинал формировать любую печать или концентрировать Жар Источника на каком-то конкретном Луче Звезды, то он моментально втягивался в мифриловые браслеты, словно в черную дыру… Прошлые сутки меня «мариновали» перед допросом. В моей прошлой жизни сотрудники военной прокуратуры поступали примерно также, как я помню…

За дверью в камеру раздались шаги, и я подошел ко входу в камеру. Маленькое окошко открылось, и из-за двери раздался голос:

– Руки наружу!

Я выставил руки наружу и почувствовал, как в специальные кольца на браслетах вновь замкнули короткую цепочку, которую сняли, когда меня сюда посадили.

– Руки убрать!

Я убрал руки и замер на месте.

– Три шага назад.

Я отошел на три шага и замер. Дверь открылась, и мне пришлось зажмуриться от яркого света, который прорвался в глухую темноту камеры без окон.

В коридоре стояли двое солдат. Вначале один из них заглянул в камеру, осматривая её (алё, гараж! Я тут вообще-то один, ты сам меня сюда засунул!) и только после того, как убедился, что все в порядке (ага, как же! Абдулматин всё также прятался в моей тени и мог спокойно выскочить из неё и прибить очень тихо и быстро этих двоих неодаренных), скомандовал:

– Заключенный, на выход.

Я молча вышел из камеры.

– К стене!

Я встал лицом к противоположной стене. Один солдат контролировал меня, второй закрывал камеру. После того, как щеколда тяжелой задвижки скрипнула, вставая в пазы в стене, а на ней уже появился навесной замок, второй солдат скомандовал мне:

– Нале-во!

Я повернулся и вновь замер.

– Я иду первым, заключенный, вы за мной, за вами второй номер. Попытаетесь что-нибудь вытворить или сбежать – мы будем стрелять на поражение. Вам все ясно? – Первый встал передо мной.

Я лишь молча кивнул. Говорить вообще не хотелось. В горле пересохло, последние два дня мне давали всего по две кружки воды: одну на завтрак, вторую – с ужином. А в камере было довольно жарковато и очень душно. После первой попытки попросить дополнительную воду я получил лишь удар прикладом в живот и больше подобных попыток не предпринимал. Какой смысл?

– Тогда идем. – Кивнул первый солдат и зашагал в сторону лестницы, ведущей из подвала наверх.

– Начальник, дай воды! Пить охота, сил нет! – Раздался крик из-за одной запертой двери, когда мы проходили мимо.

– Молчать! – Рявкнул первый и ударил прикладом карабина по двери.

За ней тут же замолкли все звуки, а мы пошли дальше.

По лестнице мы поднялись на первый этаж. Затем мы вышли из здания гауптвахты и дошли до соседнего здания. Тут дневальный стоял на улице и открыл нам дверь, пропуская внутрь. Меня завели в комнату с серыми стенами, в ней было всего одно окно, стол и два стула. Посадив спиной к окну, цепочку на браслетах заковали в металлическое кольцо, вмонтированное прямо в столешницу, и меня оставили одного греться в солнечных лучах.

Примерно спустя двадцать минут ко мне пришли. Двое типичных следователей в военной форме с майорскими погонами на плечах. Оба крупные, русые, подстрижены «под канадку», с одинаковым выражением серых глаз. На вид немного за тридцать.

– Добрый день, молодой человек. Меня зовут Скворцов Михаил Андреевич, моего коллегу – Васин Егор Алексеевич. Нам поручено провести ваше первичное дознание.

– Добрый день, Михаил Андреевич, Егор Алексеевич. – Кивнул я.

– И так, что мы имеем, юноша, – Скворцов открыл черную папку, принесенную с собой, – согласно рапорту капитана Максименко, командира патруля с заставы «Ярцево», вы вышли на их маршрут движения и представились Волковым Матвеем Александровичем, подданным Российской Империи, студентом первого курса Императорского Университета в Санкт-Петербурге. Вы следовали в составе конного патруля под командованием капитана Свиридова из заставы «Саркел». Весь патруль погиб в пограничной стычке, выжили лишь вы и прапорщик Маханьков Иван Андреевич, которого вы вынесли на себе. Очень красивая сказка, не находите?

Тут я немного опешил. Сказка? Вот ты сволочь, майор!

Но пока я еще смог сдержаться:

– И в чем же здесь сказка, господин майор?

– Понимаете, юноша, по вашим словам получается, что вы прошли больше двадцати километров пешком с раненным на плечах. Перед этим попали в засаду, вступили в схватку с превосходящими силами противника, затем исцелили выжившего прапорщика Маханькова, и уже после дошли до патруля Максименко. Мне с трудом вериться в такое везение, если уж быть откровенным.

– Откуда ты дезертировал, парень? – Задал вопрос Васин.

– Я не дезертир, господин майор. И я говорю правду, можете расспросить прапорщика Маханькова, он сможет подтвердить мои слова. – Я отвечал Васину, но продолжал смотреть в глаза Скворцову. У меня было ощущение, что он является «головой» в этом дуэте.

– А если я сейчас тебя немножко подрихтую здесь? – Васин обошел стол и навис надо мной.

– А ты попробуй, майор. Только браслеты с меня сними вначале. И посмотрим, кто кого рихтовать ещё будет. – Зло бросил я, переведя взгляд на Васина.

Ой, зря я это сказал. Хотя усталость и напряжение последних дней дала о себе знать – даже взрослому мужику тяжело «выдохнуть» после таких событий. Тут бы не по допросам ходить, а дома лежать с бокальчиком коньяка…

Васин схватил меня за голову и ударил об столешницу. Картинка в голове поплыла, голова закружилась, из разбитого носа хлюпнула кровь. Васин повторил действие еще трижды. Моя голова поднималась и впечатывалась в стол снова и снова. Когда меня он поднял в пятый раз, я ждал нового удара, но майор повернул мое лицо к себе и прорычал практически в упор:

– Ещё раз обвинишь меня в трусости, сопляк, я тебе язык отрежу!

Я же плюнул кровью ему в лицо. О! А вот и новый удар об столешницу. Васин еще дважды впечатал меня в стол, и я услышал голос Скворцова:

– Егор Алексеевич, довольно уже.

Васин отошел от меня, достал платок и начал вытирать лицо.

– Ну что же вы, юноша, такой неаккуратный, так сильно разбили себе лицо об столешницу. Может воды? – Голос Скворцова в момент стал мне казаться очень гадким.

– Обойдусь, спасибо. – Просипел я с улыбкой.

Я моментально начал гонять Жар Источника через луч Жизни. Быстрое исцеление это мне не даст, но даже такая процедура способна за ночь исцелить все мои повреждения на допросе. И браслеты этот Жар не затягивали в себя, ведь я не концентрировал энергию где-то в одном месте – просто гонял её по всему телу.

– И так, вы продолжаете утверждать, что вы – Матвей Александрович Волков?

– Да.

– И как же вам удалось тогда совершить такой серьезный подвиг, юноша?

– В схватке я получил тяжелое ранение, что привело к прорыву Источника. В момент схватки я стал рыкарем.

Оба следователя замолчали. Васин смотрел на меня насмешливо, а Скворцов недоверчиво.

– Это очень серьезное заявление, юноша. Как вы его сможете подтвердить? – Спустя минуту продолжил Скворцов.

– Снимите с меня браслеты и сами все увидите. Но предупреждаю сразу, майор Васин должен быть готов тоже «упасть» лицом на столешницу. – Усмехнулся я разбитыми губами.

О, Васина передернуло! Видимо, понял, что влип, ну, ничего, майор, мы с тобой ещё побеседуем.

– К сожалению, это запрещено по инструкции комендатуры. Кто-то может подтвердить вашу личность?

– Полковник Ибрагимов Исмаил Ибрагимович, командир гарнизона крепости «Саркел». Мы лично знакомы с ним.

– Вот и отлично, мы попросим приехать его завтра. А пока вам придется остаться в камере. Дежурный! – Скворцов решил закончить, резко ставший неудобным, допрос.

В допросную вошел сержант – дежурный по комендатуре.

– Уведите задержанного обратно в камеру, мы с ним закончили. – Сказал Васин, злобно поглядывая на меня.

Я же лишь улыбался своей кровавой улыбкой в ответ.

– Есть. – Сержант отстегнул цепочку браслетов и вывел меня из допросной.

Мне было чем заняться – нужно было восстановить себе лицо до приезда Ибрагимова.

* * * * *

Когда Волкова увели, Скворцов повернулся к Васину.

– Егор, ну и на кой х*р ты опять сорвался?! Нас и так уже в эту глушь из-за такого же случая сослали!

– А не хрен меня в трусости обвинять. Еще я мальчишку сопливого терпеть буду… – Буркнул Васин в ответ, скрестив руки на груди.

– А если он сказал правду, и действительно теперь – рыкарь?

– И что с того?

– Да вот приедет Ибрагимов, подтвердит его личность, очнется Маханьков, тоже даст показания. И мы его отпустим. И он спокойно, как дворянин дворянина, вызовет тебя на дуэль. И что потом?

– Я не верю, что мальчишка – рыкарь!

– А ты допусти это на секунду.

Васин еще сильнее насупился:

– Тогда нам пи***ц.

– Не нам, Егор, а конкретно тебе. Я его не бил, да и дуэли идут один на один.

– И что, ты даже мстить за друга не будешь?

– Против рыкаря?! Иди, поищи дурака! Да с ними Архимаги иной раз справиться не могут! – Прыснул Скворцов.

В это время за дверью раздались быстрые шаги, и в дверь постучали.

– Войдите! – Гаркнул Васин.

– Господин майор, разрешите доложить?! – В допросную вошел дневальный и вытянулся по струнке.

– Докладывайте, рядовой. – Кивнул Скворцов, убирая блокнот обратно в черную папку, с которой пришел на допрос.

– Из госпиталя позвонили, сообщили, что в себя пришел прапорщик Маханьков Иван Андреевич, вас просят прибыть в госпиталь немедленно! Разрешите идти?! – Ответил дневальный.

– Идите, рядовой, и прикажите подать машину на КП комендатуры, мы немедленно отправимся в госпиталь! – Скворцов повернулся к Васину, когда дневальный убежал исполнять распоряжение.

– Что?! – Не выдержал Васин взгляда Скворцова.

– Х*р через плечо, Егор! Собирайся, едем в госпиталь! – Рявкнул Скворцов и поднялся из-за стола.

– А Ибрагимов?

– С крепостью «Саркел» пусть связисты связываются, скажут, что нашли двоих, вроде бы их «потеряшки». Пусть приезжает и подтверждает личности обоих. Ждем его завтра. Распорядись. – Ответил Скворцов и покинул допросную.

* * * * *

Полковник Ибрагимов гнал машину на пределе возможностей. Он выехал еще ночью. Вчера вечером из особого отдела сообщили, что найдены двое его людей из патруля Свиридова. По предварительной информации остальные члены патруля погибли. И Исмаил Ибрагимович гнал машину в Самарканд.

За четыре часа он домчал до Самарканда, посетил госпиталь, проверил состояние Маханькова, узнал, что тот жив, и отправился в пограничное управление. Сейчас он стоял у внутреннего периметра, окружающего комендатуру управления, пыльный, невыспавшийся и очень-очень злой. Злость полковника лишь росла, потому что на территорию комендатуры его не пускали. Сказали ждать следователя Скворцова, а тот явно не спешил приходить на КПП и встречать полковника.

Когда командир гарнизона крепости «Саркел» уже собирался вынести ко всем чертям дверь КПП, дверь все-таки открылась. Дежурный по КПП пригласил полковника пройти внутрь, так как за ним прибыл следователь Скворцов.

– Доброе утро, господин полковник. А мы ждали вас только к вечеру, если честно, прошу прощения за задержку. – Ибрагимова встретил типичный «особист» в звании майора.

– У бабушки просить прощения будешь, майор. – Буркнул Ибрагимов, проходя через «вертушку» на КПП и нависая над следователем, – где мой человек?

– Господин полковник, прошу вас успокоиться, нам нужно провести ряд следственных действий, которые также имеют отношение и к вам, прошу вас для начала пройти ко мне в кабинет, там мы побеседуем за кружечкой чая и… – Начал Скворцов, но Ибрагимов его перебил.

– ГДЕ. МОЙ. ЧЕЛОВЕК? – Ибрагимов навис над майором словно скала.

– Полковник, это может очень плохо закончиться. – Тихо прошептал Скворцов, подняв на лицо Ибрагимова только глаза. Ибрагимов был гораздо выше Скворцова, но следователь не хотел задирать голову, чтобы смотреть на полковника «снизу».

– Плохо все может закончиться только для тебя, майор, если я сейчас же не увижу человека, который представляется Волковым Матвеем Александровичем.

– Я думаю, что нам лучше вначале посетить госпиталь, ведь там сейчас находится прапорщик Маханьков, который все-таки из нашего строя. Он сможет дать нам более полную картину произошедших событий… Мы вчера посещали его, но нам не дали с ним нормально побеседовать, состояние у него было слишком слабое. А после уже мы могли бы встретиться с Волковым…

– Я УЖЕ БЫЛ В ГОСПИТАЛЕ, МАЙОР! – Зарычал Ибрагимов, – и все, что мне важно, я уже обсудил с прапорщиком Маханьковым. И да, он из МОЕГО строя, майор, именно МОЕГО, и я, как его непосредственный командир, запретил ему давать любые показания по произошедшему боестолкновению без МОЕГО присутствия. А сейчас я хочу видеть именно Волкова Матвея Александровича. И, если человек, который находится у вас, является именно им, то я заберу его из вашего цирка немедленно.