Текст книги ""Фантастика 2025-125". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Манасыпов

В первый же год оккупации обитатели Керналла ухитрились спрятать неизвестно куда несколько тысяч тонн готовой к отправке руды, завалить большую часть богатых копей и поломать практически все горное оборудование. Если бы не жесткие меры пришельцев, которые юристы из родного мира Флигг, не стесняясь, называли «геноцидом», Керналл мог за полгода из всемирной кузницы превратиться в богадельню.

Сейчас торговля с подгорными поселениями шла по очень жестким правилам. Каждую неделю Временному совету указывалось – какое количество руды должен поставить Керналл на заводы Поднебесной. Взамен гномы получали продовольствие – по строго рассчитанным нормам, чтобы исключить возможность создания запасов и, как следствие, мятежа. Руду, добытую сверх квот, забирал Экспортный совет, который и имел дело с заграничными купцами, честно присваивая всю прибыль. Часть ее шла на ремонтно-восстановительные работы, остальное пополняло бюджет Небосводной.

Пора было что-то менять – пока недовольство подгорных жителей еще получалось сдерживать.

* * *

– У нас нет никакого желания вести переговоры, – закопченный кузнец небрежно кинул малиновую поковку в таз с маслом, и Ка пришлось отскочить, чтобы его не ошпарило. – У нас, как вам, несомненно, известно, план – выше закона.

– Это займет всего пару дней. Транспорт мы обеспечим.

– Если я не выполню норму – накажут не только меня, – гном, поправив заплетенную в косу бороду, выудил заготовку из тазика. – Вы сами установили тут такие порядки.

– Я могу и по-плохому, – майор, нахмурившись, положил руку на кобуру с муляжом бластера. Гном, придирчиво осмотрев поковку, удовлетворенно хмыкнул и швырнул ее в груду таких же – точно за спиной Ка. Впрочем, тот даже не пригнулся.

– Можете, – кузнец принялся копаться в груде ржавого металлолома, выискивая, что из этого можно превратить в готовую деталь с минимальными усилиями. – Вы все можете.

– Значит, так, – майор наконец решил завершать бесполезную дискуссию. – Завтра, в девять утра, у блокпоста «Север-23», с вещами. Невыполнение приказа будет расценено соответственно. Вопросы есть?

Вопросов, как всегда, не оказалось, и Ка смог наконец-то выбраться в коридор. Там тоже было дымно и душно, но, все-таки, куда свежее, чем в кузне.

Подгорное поселение Казариумат, прозванное захватчиками «район 23», ныне представляло собой весьма унылое зрелище. Причудливая резьба стен заросла грязью и копотью, магические светильники отсутствовали, а с потолка капало. В общем, город смотрелся как тяжело больной человек, который уже давным-давно позабыл, ради чего он живет. К счастью, майора это совершенно не касалось – ему был выделен отдельный блок на оккупационной базе.

Она располагалась на самой окраине городка, в тоннелях, которые когда-то предполагалось использовать для грибных ферм. После оккупации гномам стало не до ферм – всех, кого можно, загнали на стройки и рудники, а невостребованные помещения забрали для себя захватчики. Там было тепло и сухо, водоотводы исправно работали, а некоторые штольни выходили прямо на поверхность – лучшего места для базы было не найти. Жилось там тоже вполне комфортно – по крайней мере, куда лучше, чем патрульным в местных гарнизонах.

Конечно, Ка и на жизнь в Орбитаре не жаловался, но нарушить приказ адмирала не посмел – и так он продержался на базе дольше всех из своего отряда. Судьба жестоко обошлась с его людьми – кого майор угробил собственноручно, кого убили во время «Смутного времени», когда зародыш Орбитара горел в огне междоусобицы, а кого услала лично Флигг – не исключено, что именно из-за первых двух пунктов.

– Я еще вернусь, – майор сверился с картой – вещью, абсолютно необходимой в этих катакомбах. В среднем каждые пару месяцев местные патрули теряли по человеку – как утверждал гарнизонный патологоанатом, те, поленившись лишний раз глянуть на карту, пропускали нужный поворот и пропадали в тоннелях навсегда. Точнее, почти навсегда – через некоторое время их трупы все-таки находили, а переизданные карты пополнялись новой отметкой «Опасно! Не заходить». – Вы еще узнаете, как проверять меня на прочность.

Кузнец, стоявший за закрытой дверью, лишь ухмыльнулся – как он считал, ему этот разговор дал куда больше, чем пришельцу. Во-первых, он понял, что у захватчиков крайне плохо с боеприпасами – раньше за шутку с метанием поковки десантник бы непременно разнес в кузне что-нибудь полезное. Во-вторых, ему стало очевидно, что пришельцы действительно готовы пойти на большие уступки – незваный гость в высоких чинах держался вежливо, и это было поистине невероятно.

Дождавшись, пока майор уйдет, кузнец проскользнул к полупогасшему горну и, оглядевшись, извлек массивный камень из воздуховода. За ней обнаружилась гирька на цепи, которую кузнец рванул изо всех сил. Помещение кузни наполнил глухой скрежет, и стена в дальнем конце комнаты разошлась, открыв потайной ход.

– Завтра в девять? – гном кинул еще один взгляд на запертую дверь и нырнул в проход. – Значит, время у меня еще есть.

* * *

Когда-то эти тоннели звались «техническими» – здесь стояли огромные нагнетатели, кондиционеры и освежители. Вся эта механика работала вполне исправно – пока не пришли захватчики. Никто так и не понял, чем им помешали мирные, совершенно безвредные заклятия – но пришельцы потратили несколько месяцев, планомерно уничтожая все, что было связано с магией.

Теперь эти тоннели служили дымоотводами и, заодно, прибежищем тех, кто так и не смирился с оккупацией. «Мирные» звали их змагарами. Возглавлял их старый Совет, членам которого – по сути, единственным во всей оппозиции – пришлось выбирать между бегством и расстрелом.

Кузнеца встретили уже на третьей развилке. Изрядно отощавший гном с неприлично подстриженной бородой вынырнул из тьмы, наставив в грудь гостю короткую пику.

– Ты не вовремя.

– Новости не ждут. Дай пройти.

Змагар отрицательно покачал головой.

– Не вижу ничего сложного, чтобы придерживаться расписания. Разве что… – острие легко проткнуло кожаную безрукавку и уперлось в грудь, – разве что ты продался за миску похлебки! Скажи, ведь погоня уже близко, да? Сколько у нас осталось?

Стражник сыпал словами, постепенно распаляя себя. Кузнец незаметно вздохнул – ему очень не хотелось применять силу, но если иного способа справиться с истеричным змагаром не будет…

– Ну что ж, – гном пожал плечами, всем своим видом излучая покорность судьбе. – Валяй.

Змагар опешил – такого он не мог вообразить даже в самых смелых мечтах.

– Что? – идеально отполированная игла пики дрогнула и начала опускаться. Кузнец аккуратно придержал ее за древко – столь быстрая капитуляция патрульного не входила в его планы. Дурь в уставшей от безделья голове следовало выбить раз и навсегда.

– Ты прав. Я предатель, который продался за миску похлебки. По моим следам идут каратели. Убивай.

– Но… – змагар попытался отступить, но позади была закопченная стена. – Я… не знаю!

– Да, словами бросаться легче, – кузнец резко вырвал из рук патрульного пику и врезал ее тупым концом змагару под дых. Он, взвыв, согнулся пополам, и гном от души добавил пикой по хребту. Сырое дерево брызнуло белоснежными щепками, и змагар потерял сознание.

– Дрянь, какая дрянь, – кузнец брезгливо скривился. Когда-то подобную дешевку он постеснялся бы даже выбросить – теперь она шла за полноценное оружие. – И как, интересно, он рассчитывал меня этакой фитюлькой упокоить?

– А ты все такой же шумный, – от стены отделилась еще одна тень. На сей раз это оказался старый знакомый кузнеца – первый секретарь Совета, почтенный Марин Орт-Таллар. Награда за его голову постоянно росла, и к сегодняшнему дню, сдав его бородатую голову в комендатуру, можно было получить гражданство Небосводной, недельный запас еды и подъемные – настоящими деньгами – для переезда в любое из новых поселений. – Даже слишком шумный, на мой взгляд.

– А что поделать, – кузнец выковырял остатки древка из наконечника, и спрятал его в карман. – Я же предупреждал.

– Я слышал, – старик неторопливо кивнул. – И что за новости?

– С нами хотят вести переговоры. У меня такое ощущение, что у них все очень плохо.

– Ну, не выдавай желаемое за действительное, мальчик мой, – Марин потеребил идеально расчесанную бороду. – Дела у них, насколько мы можем видеть, обстоят действительно неважно, но для таких заявлений у нас попросту недостаточно сведений.

– У него вместо бластера на поясе – муляж, – буркнул кузнец. – И он был вежлив!

– Это аргумент, – на сей раз старик задумался надолго.

– Ну! – когда змагар на полу начал приходить в себя, гном все-таки не выдержал.

– Избавь мои уши от столь простонародных выражений, – Марин мучительно скривился. – Твоя борода обрела цвет и форму, но в душе ты все еще юный торопыга. Этот вопрос требует внимания Совета. Возвращайся через неделю, в условленное время. Тебя известят о решении.

– Завтра, в девять, меня ждут с вещами у ворот на базу.

– И они туда же, – старик печально вздохнул. – В такие моменты я начинаю думать, что лучшая политика для нашей расы – изоляционизм. Наземники отвратительно нетерпеливы.

– О, да, – издевку в голосе кузнеца можно было увидеть невооруженным взглядом. Впрочем, собеседник предпочел ее не заметить.

– Этот… парламентер не говорил о прочих участниках переговоров?

– Нет.

– Разумно, – старик снова замолчал. Факел в руке гнома принялся отчаянно чадить, и кузнец закашлялся.

– Ладно, пусть это будет под мою ответственность. Ты знаешь нас и нашу нужду. Ты станешь нашими глазами и ушами. Ничего не обещай – это еще впереди. А теперь, – старик, кряхтя, подхватил змагара под руки, – помоги мне его дотащить до караулки. Не мои уже годы – сопляков по тоннелям тягать.

* * *

К немалому удивлению кузнеца, у поста «Север-23» его ждала не конвойная команда, а вполне исправный челнок. Вместо откидных лавок к полу прикрутили резные деревянные кресла – судя по узору, именно они когда-то украшали зал Совета. В потемневшее от времени дерево были вкручены пристяжные ремни, что, с точки зрения гнома, выглядело сущим варварством.

– Дарин Тор-Наллар! – откуда-то из-под челнока выскользнул невероятно мрачный Ка. Ему только что напомнили о необходимости быть «исключительно вежливым», а это майору, не страдавшему излишне обходительными манерами, было особенно трудно.

– Здесь, – кузнец лениво козырнул, пародируя любимый жест захватчиков. – А где пайковые карточки?

– Выдадут на проходной, – майор скривился, как от зубной боли. Будь это в его власти, он давно бы посадил всех «коротышек» на хлеб и воду, как тех несчастных, которые сейчас работали на титановых рудниках близ Орбитара, но Флигг считала иначе. – Затар Дро-Гартар!

Перекличка затянулась до обеда – кандидаты, почувствовав слабину оккупантов, поминутно пытались вовлечь Ка в затяжные споры. Пару раз это даже удалось.

Впрочем, от этого была и определенная польза. Под конец погрузки майор заметил, что, ни одна из свар не зарождалась сама по себе – за секунду до того, как звучал очередной «неудобный вопрос», его автор обменивался многозначительными взглядами с кузнецом.

– Прошу на борт, – майор мучительно скривился – ему было приказано остаться на базе. – С вами полетит личный адъютант адмирала Вилли… Вильгельм Торуа.

Лощеный капитан в новенькой парадной форме отвесил кузнецу короткий поклон.

– Рад вас видеть, господа. Смею надеяться, эта встреча станет началом плодотворного сотрудничества.

* * *

Гарин лежал на полу, рядом с похрипывающим культистом, и думал, как быть дальше. Сон все не шел, и мысли гнома поневоле вернулись к тому, о чем Гарину совсем не хотелось вспоминать.

Штурман после крайне неосторожной просьбы гнома представлял собой груду искореженного железа, в котором каким-то чудом все еще держалось сознание дроида. Пару раз Гарин показал останки знакомым чародеям – с тайной надеждой, что те смогут подсказать, что с этим делать, но колдуны лишь развели руками. Их способности лишь обнаружили у останков сильную магическую ауру без каких-либо признаков жизни. Впрочем, это как раз не расстроило Гарина – насколько он смог разобраться в местных магических реалиях, даже до «демонтажа» штурман, по местным меркам, не считался живым. Гнома огорчила как раз аура – чародеи категорически отказывались колдовать в присутствии обломков, опасаясь «отката». Впрочем, Гарин, памятуя, что именно случилось с его домом, не осмелился настаивать.

После явления Злукаса даже Ниликато являлась гному всего раза три, каждый раз выбирая для этого ясную ночь без единой тучки на небе, а ее сестра даже не пыталась передать весточку штурману. Это ничуть не удивляло Гарина – мстительность и злопамятность повелителя бурь недаром вошла в поговорки, но раздражало неимоверно – судя по всему, произошедшее со штурманом выпало из сферы материального, удалившись в горние выси.

– Как же мне тебя починить? – прошептал гном, прикидывая – насколько у него хорошие шансы незаметно слетать к Кирксу за запчастями. Результат выходил неутешительным – даже играть с шулерами было выгоднее. Жертвы Злукасу тоже не помогали – похоже, Его Божественная Мстительность обиделся всерьез.

– Его надо не лечить, а исцелять, – часовню заполнил медовый голос – Ниликато все-таки решила явиться. – Земная юдоль утратила над ним власть, но – вот беда – и в наших сферах твой друг – нежеланный гость. Не всеми нежеланный, конечно. – в угольно-черных глазах сверкнули ослепительно белые искры, – но… – богиня пожала плечами.

– Но что-то ведь можно сделать? – гном в отчаянии стиснул кулаки.

– Можно, – богиня улыбнулась. – Всегда можно что-то сделать. Дротик Злукаса у тебя?

– Дома. В подвале. А это важно?

– Это шанс, – очертания Ниликато поплыли, обращаясь в туман. – Храни его.

– Но что мне делать?

– Направляйся домой. Этот человек – дымная прядь обвилась вокруг ноги миенниста, на миг став осязаемо плотной, – отправится с тобой. Так надо. А это, – в клубе тумана сверкнул обломок инопланетного металла, – я у тебя заберу. Надеюсь, ты не в обиде.

Богиня растаяла с коротким смешком, и гном наконец смог разжать кулаки. Ногти до крови впились в ладони, оставив глубокие отметины, все тело ныло, как после недели ударной работы на каменоломне, но Гарину и в голову не приходило жаловаться. Ниликато обещала помощь, она пришла сюда исключительно из-за него!

– Святой Гарин! – благоговейный шепот из дальнего угла ударил по ушам, безнадежно портя торжественность момента. – Благослови.

– Ниликато благословит, – гном поднялся с колен и с оханьем начал разминаться – за десятилетия процветания он совершенно разучился спать на твердых поверхностях. – И вообще, с чего это вдруг «святой»?

– Богиня являет свой лик только достойным, – тихо, но твердо заявил остиарий.

– Это еще не делает меня святым, – гном едва сдержался, чтоб не заявить «Это наши личные дела». В случае с Глубокоуважаемыми это уже попахивало панибратством на грани хамства, и Гарину совсем не хотелось на своей шкуре проверять, простит ли ему Ниликато эту выходку, или нет. – И, прошу, для твоего же собственного блага – никогда не рассказывай, что видел. Это может плохо кончиться.

Гарин, закатив глаза, молитвенно сложил руки на груди, и остиарий наконец замолчал. К сожалению, гном уже знал – после его отъезда культист разродится минимум дюжиной сплетен, одна другой дивнее. В них не будет ни слова правды, и – формально – запрет нарушен не будет, но гному вряд ли будет от этого легче.

* * *

Первый удар колокола лишь взметнул инеистую пыль с ледяного саркофага. Второй – скрыл за сетью трещин тело, которое в нем покоилось, и лишь третий – освободил узника. Уланов, когда-то бывший десантником, дернулся и открыл глаза – его время снова пришло.

– Кто я? – этот вопрос прозвучал едва слышно, но его услышали. Губ Уланова коснулась чашка с чем-то обжигающе горячим.

– Пей, паладин.

Слово засело в голове, вызвав волну ассоциаций.

«Я – паладин! – Уланов покатал это выражение на языке, пробуя его на вкус. – А что это значит?»

Однородный серый туман в памяти постепенно рассеивался, уступая свое место разноцветным образам. Картинки медленно перетекали друг в друга, но одно оставалось неизменным – в центре всегда находилась фигурка воина в сияющей броне, который совершал какой-нибудь подвиг – и это был он!

«Наверно, нужно делать что-то хорошее,» – память, словно издеваясь, подсунула образ благообразной старушки, в нерешительности застывшей у мостовой, расчерченной широкими белыми полосами. – «То, что называется подвигом.»

– Пей! – чашка снова ткнулась в губы, напоминая о себе. Уланов открыл рот, и в горло хлынул поток одуряюще ароматной жидкости. Выпив все до конца, паладин провел языком по губам, пытаясь определить, что же это было. Память услужливо подсунула фразу: «если не знаешь, на что похоже, отвечай – на вкус, как курица!»

– На вкус, как курица, – слова с трудом выбирались изо рта, словно Уланов разучился говорить. Впрочем, чем дальше, тем было проще.

– А что такое курица?

Этот вопрос поставил паладина в тупик. Он знал, что такое «курица», но никак не мог вспомнить, что же это такое. Одновременно с этим пришло ощущение, что большая часть его памяти куда-то исчезла, и это здорово обеспокоило Уланова.

– Я… я не помню…

– Тебя это беспокоит? – кружащиеся перед глазами снежинки собрались в фигуру женщины, облаченной в полупрозрачную тунику. – Напрасно. Они были причиной твоих страданий. Именно из-за них ты здесь.

– Но это плохо…

– Разве тебе плохо? – женщина покровительственно улыбнулась и положила Уланов на лоб узкую белую ладошку. Ощущение безвозвратной потери тут же ушло, сменившись бесконечным блаженством.

– Нет, – Уланов счастливо улыбнулся.

– Вот именно, – в другой руке женщины появилась еще одна чашка с ароматным напитком. – Пей, ты должен набираться сил.

– Зачем? – паладин приоткрыл губы, позволяя влить себе в рот еще одну чашку бульона.

– Пришло время подвигов.

* * *

Этериль, которую в южных землях знали под именем Артанис, осторожно подложила под голову паладина кружевную подушку. Впервые за много лет у нее снова был слуга и защитник. Даже не столько у нее, сколько у тысяч ее подданных – всех тех, кто помнил об Артанис и не стеснялся возносить ей молитвы.

Белая дева не любила думать об этом, но у ее сестры, Алой девы, которую на севере звали Виверой, почитателей было куда как больше. Поговаривали, что в поворотный час она лично являлась на поле битвы, чтобы с мечом в руках помочь сражающимся – кому победить, кому – обрести бессмертие. Впрочем, это ничуть не мешало страстности молитв – напротив, даже способствовало.

Сейчас у Этериль наконец-то появилась возможность сравнять счет. Герой из иного мира, пришедший случайно в неурочный год – такой шанс упускать было нельзя.

Артанис, резко выпрямившись, развела руки – между ними появилось расшитое звездами покрывало. Секундой позже оно, упав на Уланова, плотно укутало его, защищая от лютой стужи. Сейчас паладин еще не чувствовал холода, но ледяная магия стремительно покидала его тело, возвращая его к нормальной жизни – или, во всяком случае, к почти нормальной.

– Ты пробудила его, – в комнату, кутаясь в алые шелковые лохмотья, медленно вплыла Вивера.

– Время пришло.

Сестра безразлично пожала плечами – ее год начинался лишь в сентябре, а до этого момента будущее было для нее совершенно неизвестным.

– Я все еще думаю, что Мардук ошибся. И это нам еще аукнется.

– В тебе говорит зависть.

– Пусть так. Но это не исключает ошибки.

– Увидим, – Этериль с трудом сдержалась, чтоб не ответить еще более резко. Манера сестры пророчить всевозможные несчастья всегда выводила Артанис из себя – тем более, что Вивера, предсказав что-либо, никогда не отводила себе место стороннего наблюдателя.

– Тебе не стоит так сильно злиться, – Алая дева обратилась в обворожительную красотку в шикарном платье. – Эмоции заставляют тебя совершать ошибки.

– Как будто ты сама не ошибаешься, – Артанис потерла морщинистые ладони друг о друга, пытаясь их согреть – в старческом теле она жутко мерзла.

– Со всеми бывает, – красотка широко улыбнулась, и потрепав сестру по щеке, выскользнула из комнаты. – Тебе давным-давно стоит это принять.

На сей раз Гарин решил не экономить. Путешествие домой, в Одрун-на-Ителе, обещало быть до неприличия комфортным – гном нанял целый рыдван, который явно когда-то принадлежал богатому магнату. Несмотря на годы службы на посылках, экипаж все еще поражал воображение.

– Автономная подвеска для каждого колеса, – заливался соловьем приказчик в отделении Всемирной почтовой компании, которая, собственно, и ведала сдачей транспорта внаем. – Кожаные сиденья, ремни безопасности, целых три фонаря!

– Сколько? – Гарину наконец удалось прервать монолог. Строго говоря, от кареты ему требовалось только одно – чтоб та не развалилась по дороге в Одрун.

– Двести траянских реалов. За коней оплата отдельно.

– Очумел? – гном, ласково улыбнувшись, схватил приказчика за грудки и вытянул из-за прилавка. – Мне будет дешевле новую купить, а потом вам же в Одруне продать. Тридцать.

– Я стражу позову, – приказчик попытался вырваться, но, услышав треск гниловатой ткани камзола, притих – одежда была явно не его, и расплачиваться из своего кармана за чужую несдержанность приказчику вовсе не хотелось. – Грабят!

– Ага, – улыбка Гарина из ласковой стала мрачной. – Грабеж средь бела дня – ломить двести реалов за такую развалину. Тридцать, и закончим на этом.

– Это… это неприемлемо.

– Тогда пятнадцать, из них червонец запишешь в договор, а пять, – гном, отпустив приказчика, выудил из кармана золотую монетку с чеканным профилем короля, – я готов пожертвовать в фонд помощи рядовым работникам компании.

– Интересное предложение, – собеседник, оправив измятую форму, принялся гипнотизировать взглядом золотой кругляш. – Пожалуй, я сделаю вам скидку. Только мне придется настаивать на оплате наличными.

– Разумеется, – монетка, потрепетав еще пару секунд, исчезла бесследно. – Только сперва составим договор.

* * *

– Пятнадцать реалов! – бывший подмастерье буквально не находил себе места. – Мне, чтоб такие деньжищи скопить, надо год корячиться!

– Очень ты у меня корячишься, – хмыкнул Гарин. Его настроение немного улучшилось – отчасти от того, что не позволил себя обобрать, а отчасти – потому, что карета оказалась действительно удобной. – Кроме того, будешь слишком много выступать – вычту деньги за проезд из зарплаты. Ясно?

– Так точно, – Войцех испуганно поежился, но все-таки позволил себе еще один вопрос. – А чего мы его с собой взяли? Он же вроде уже здоровый.

– Так надо, – Гарин сделал зверское лицо, и парень наконец умолк. Честно говоря, гному самому до сих пор было неясно, чем ему может помочь неудачливый миссионер, до фанатизма преданный своей слезоточивой богине. Впрочем, сомневаться в словах Ниликато гном не смел. Считалось, что Глубокоуважаемые никогда не лгут – хотя тысячи случаев из истории всячески убеждали смертных в обратном.

Четверка лошадей, найм которых стоил Гарину еще пять реалов, без устали тянули вперед потрепанный рыдван. Гном приказал не гнать – ему куда важнее было добраться до Одруна без происшествий, чем поскорее влипнуть в очередные приключения. Впрочем, хваленая «автономная подвеска», похоже, отлично справлялась со всеми неровностями тракта.

– Где я? – миеннист слабо пошевелился, чуть не свалившись на пол со штопанного кожаного диванчика.

– В карете, – мрачно отозвался Войцех.

– Можно было и без таких подробностей, – миссионер, ухватившись на позеленевшие от времени поручни, наконец-то смог усесться. – Как я тут очутился?

– Дверь открылась, тебя внесли.

– Умолкни, – гном повернулся к очнувшемуся культисту. – Ты хоть что-нибудь помнишь?

– Он не имел права! – лицо миссионера вспыхнуло.

– Это я слышал. Что было после – помнишь?

Миеннист откинулся назад, опершись о стенку кареты. Глаза его на миг стали пустыми, после чего лицо приняло невероятно обиженное выражение, – так выглядят дети, если у них отобрать любимую игрушку.

– Ага. – Гарин выудил из саквояжа бутыль без этикетки. – По-моему, тебе надо выпить.

– Миенна не одобряет таких излишеств.

– Пей, – гном чуть ли не силой всунул культисту в руку стакан с кроваво-красной жидкостью. – Тебе надо, я же вижу.

– Миенна…

– Пей, – содержимое стакана в руке гнома переместилось ему в рот, и Гарин блаженно закатил глаза. – Первый раз вижу, как добровольно отказываются от «Корня земли». Особенно – семидесятилетней выдержки.

– Это – «Корни земли»? – миеннист отточенным жестом поднял бокал к потолку, глянув драгоценное вино на просвет. Гарину вдруг стало отчаянно интересно – чем именно занимался его гость до вступления в сан. – Тогда прошу прощения.

Он сделал крохотный глоточек и блаженно зажмурился.

– Ну как?

– Тысяча триста второй год от основания Номарка, или, если вам так угодно, восемьсот тридцать пятый от пришествия нолингов. Восточный склон. Я прав?

Гном удивленно присвистнул. На бочке, из которой он в этот раз наполнял свою походную «счастливую» бутылку, конечно, имелась табличка – но Гарин напомнил оттуда только год укупорки. «Корни земли» гном ценил в первую очередь за богатый вкус и полное отсутствие похмелья на следующий день – и именно поэтому это вино стоило бешеных денег. К счастью, Гарину, как «другу семьи» производителя, каждый год выделялось десять бочек за чисто символическую плату.

– Слушай, а кем ты был до… – гном на секунду замолчал, пытаясь аккуратнее сформулировать вопрос, – ну, до вступления в сан?

Миеннист печально усмехнулся и разом допил стакан.

– Я был беглым заключенным. До того – гвардейским офицером. До того – любимым сыном. Но сейчас уже неважно. Миенна принимает всех, – он покрутил опустевший стакан в пальцах и, решившись, протянул его гному. – Слушай, налей еще, а?

* * *

Переговоры шли… непросто. Все инициативы Флигг разбивались вдребезги о последовательное нежелание гномов идти на любые уступки. Керналльская делегация, изложив свою позицию за каких-то полчаса, стояла непоколебимо.

– Как я уже говорил, мы настаиваем на снятии блокады с Керналла, разрешении свободной, ничем не ограниченной торговли с наземниками, и выплате компенсации, достаточной для восстановления разрушенной инфраструктуры. В качестве подтверждения наших добрых намерений мы согласны не требовать возмещения за геноцид и оккупацию.

Флигг начала глубоко дышать, пытаясь успокоиться. Инфраструкура подгорных поселений была исключительно магической. Это в свое время стало защитой куда лучшей, чем запутанные лабиринты тоннелей, изощренные ловушки и небольшая, но хорошо подготовленной – по местным меркам – армия. Патрулю очень повезло, что практически все чары, использованные гномами, были абсолютно безвредны.

Сейчас блокадные кордоны в первую очередь защищали Керналл от магии – как запасенной в предметах, так и от чародеев. К последним причисляли и всяческих миссионеров – пусть те, в основном, колдовать и не умели, но их способности «призывать» портили технику столь же качественно, как и классическая магия.

– Мы не можем допустить использование магии в пределах нашей сферы влияния.

– А мы отказываемся жить в свинарнике! – выкрикнул молодой гном. Люсинда уже научилась разбираться в фасонах бород подземных жителей – у этого растительность на лице еще была нежного рыжего цвета, и только начинала курчавиться. Крайний справа гном едва слышно щелкнул пальцами, и гном тут же умолк. Флигг скосила взгляд на дисплей – тот все еще работал, а это значило, что щелчок был условным знаком.

– Это кто? – едва слышно шепнула Люсинда на ухо адъютанту.

– Дарин Тор-Наллар. У меня есть подозрение, что он тут главный.

– А формально кто главный?

– Тугин Дир-Коддар. В центре.

Этот гном выглядел куда как представительнее – абсолютно седая, заплетенная в семь кос борода, резной посох, расшитый золотыми рунами камзол. Флигг, удивленно хмыкнув, вызвала на экран справку о составе делегации и пролистала до секции «Тугин Дир-Коддар».

Старичок оказался совсем не прост – глава Гильдии металлургов, потомственный администратор, патриарх клана Ноддар, который до оккупации держал семьдесят процентов торговли металлоизделиями. Дарин по сравнению с ним выглядел куда бледнее – кузнец-оружейник, почетный горожанин Казариумата, третий сын патриарха клана Наллар. Единственное, что давало хоть какую-то зацепку – ссылка на отца, Высшего советника Керналла. Тот был в бегах, и награда за его голову составляла уже пятизначную сумму.

– Проверьте связи этого Дарина. Не нравится мне его… авторитетность.

– Сделаем.

– Дварин верно говорит, – на сей раз на ноги поднялся сам Тугин. Люсинда едва слышно выругалась – буквально минуту назад ей казалось, что она уловила систему в выступлениях делегатов. Выступление Тугина в эту схему совершенно не укладывалось. – Вот вы поломали вентиляцию, и что? Часть галерей вовсе нежилой стала, по вечерам в коридорах не продохнуть, пыль, копоть, грязь, а от нее – и болезни всяческие. Водопровод, канализация, опять же. Надо что-то решать.

– Мы можем помочь техникой… – задумчиво отозвалась Флигг. Действительно, условия жизни в подземных городах были совершенно ужасными. Папка для докладных буквально пухла от жалоб патрульных – в хороший день они просто требовали новую форму раз в неделю, а в плохой – легких скафандров. Периодические обследования подземелий давали совершенно ужасающую картину – люди в большей части помещений уже через полгода бы заработали ревматизм, астму и хронический бронхит.

– И обслуживать ее будете, конечно, вы, – язвительно отозвался Дарин.

– Я думаю, в случае определенных подвижек в переговорах мы можем предоставить вам информацию о полном технологическом цикле производства и обслуживания кондиционеров.

– И каких же подвижек вы ждете?

– Для начала, вы должны гарантировать, что Керналл никогда более не будет прибегать к магии. В любых ее проявлениях.

* * *

Колеса кареты дробно загрохотали по длиннющему мосту через Ител, и Гарин очнулся. Долгий задушевный разговор с миеннистом кое-что прояснил, и в душе гнома снова зашевелилась надежда.

– Что за шум? – культист сел на диванчике и принялся тереть глаза кулаками.

– Похоже, почти доехали, – гном выглянул из-за занавески и скривился – яркое закатное солнце светило точно в окошко. Впрочем, буквально через минуту рыдван въехал в тень Бычьей башни – первой из двенадцати, и Гарин смог оглядеться.

Внизу сияла золотом речная вода, по которой тянулась узкая линейка плотов. Далеко на восточном берегу серебрились крепостные стены города. С такого расстояния гному никак не удавалось рассмотреть, что за штандарт развевался над портовыми воротами – его слишком долго не было дома, и гном заранее хотел подготовиться к возможным сюрпризам.