Текст книги ""Фантастика 2025-125". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Манасыпов

Морхольд и Даша

– Интересные дела, – Морхольд подошел к окошку, выглянув на улицу. Двухэтажка, куда они перебрались после визита Клеща в забегаловку, стояла рядом еще с шестью такими же. Серая улочка, темные лужи, шорох моросящего обложного дождя. Несколько фигур, бредущих куда-то и зачем-то. – Очень интересные.

Дарья сидела на матрасе, тонком, продавленном и покрытом пятнами. Пятна ее не пугали, оказавшись на поверку обычной плесенью и не застиранной до конца кровью. Смотрела на сталкера, гулявшего себе, взад-вперед по комнате, лишь в сапогах и штанах.

– Да.

– Очень. – Морхольд закурил. – Слушай, вот тут потуже можно сделать?

– Конечно.

Дарья подошла и занялась тем же, что и несколько минут назад. Потуже затянула бинт, плотно обхватывающий грудь сталкера. Последнее дело далось ему не особо легко. Несколько серьезных и глубоких порезов, содранная до мяса кожа, размером с хороший бифштекс. Пусть тело уже и справилось, заживая. Покосилась на его плечи, но промолчала.

– Итак, Дарьюшка, продолжим. – Морхольд поморщился. – Ты можешь на расстоянии общаться с некоторыми людьми, правильно понимаю?

– Не со всеми. – Девушка вернулась на свое место. – А почему мы ушли из той гостиницы, где ты остановился? Ты же вроде не боишься Клеща?

– Не боюсь. – Морхольд пожал плечами. – Другое дело, не стоило так махать тесаком. Разозлил он меня, правда. Но на всякий случай, а он же, как известно, всякий бывает, стоило поменять пункт постоянной дислокации. Обратила внимание, что просто пункт, а не наш?

– Обратила. – Дарья уставилась на свои ногти на правой руке. На безымянном пальце обломился, с мясом, до крови. Девушка нахмурилась. – Ты мне и так успел помочь. Спасибо тебе.

– Пожалуйста. – Морхольд вытащил из кобуры большой револьвер. Одним движением откинул барабан, придирчиво осмотрел патроны. – Все это лирика, Дарья. Давай к делу переходить, а то дела и впрямь, куда как интересные. Или ты считаешь, что мне нечем было заниматься, кроме как тащиться в самые дожди через половину бывшего Волжского района сюда?

– Я не знаю. Совершенно не могу тебе ничего сказать по поводу твоих занятий. Да, я могу общаться с некоторыми людьми, но не с тобой. А вот достучаться до тебя вышло… случайно. И когда поняла, кто ты такой, попробовала поговорить.

– Угу, – буркнул Морхольд, – Это ладно. Вопрос звучит так, милая… Чего тебе конкретно от меня надо?

Дарья уставилась на стенку напротив. Вздохнула, зябко повела плечами.

Морхольд смотрел на нее, посасывая чубук, выпускал дым через нос. Бок чесался, небольшие ранения начали подживать. Это хорошо, ведь ему почему-то не верилось в ближайшие спокойные две недели. Не верилось, хоть ты тресни.

– Мне надо уйти отсюда. – Дарья посмотрела на него. Не жалобно, нет. Взгляд у девочки казался очень решительным. Разве что, сквозило в нем что-то непонятное… затравленность? – Я знаю куда. Но одна дойти просто не смогу.

– М-да… – Морхольд пыхнул трубкой, почесав небритое горло. – Уже хотя бы что-то. Мне в этом какой интерес?

– Смогу заплатить.

– Заплатить…

Он присмотрелся к ней внимательнее. Заплатить. Ему, человеку, в основном промышлявшему не работой проводника. И чем? Что сможет дать ему эта не особо уж и малолетняя секильда, смешная даже из-за сильно сжатых и волевых, как наверняка кажется ей самой, губ?

Морхольд взял единственный колченогий стул, подпиравший дверь. Вряд ли Клещ и его ребятки решаться сделать что-то плохое. А услышать их он услышит, если уж такая глупость придет в их головы. Ступеньки, ведущие на второй этаж, скрипели не хуже левого колена у самого Морхольда. А оно щелкало и поскрипывало ой и громко.

Он сел напротив нее, положил руки поверх спинки.

– Чем ты мне сможешь заплатить, девочка? Не пойми меня неправильно, Дарьюшка, но ты мне не сможешь компенсировать даже мое вмешательство в твои дела с этим мелким пакостником, Клещем. Если ты боишься идти куда-то, то, думаю, это либо опасное, либо далекое место. Поправь меня, если я неправ.

– Далеко. Опасно. – Она кивнула. – У меня есть кое-что для тебя.

– Смею надеяться, красотка, что речь вовсе не о твоих слегка худосочных прелестях, эм?

– Нет. – Дарья почесала кончик носа. – Но тебе должно понравиться.

– Угу, понятно. – Морхольд прикусил чубук. Покрутил пальцами на руках, глядя на нее. – В основном, и ты явно это поняла, ты ж девушка умная, я никого и никуда не провожаю. Надо, так пошел, нашел, притащил. Или самого человека, или голову, например. Голову, конечно, тащить всяко удобнее. Она не просит жрать, пить, спать или срать. По-маленькому, если уж по чесноку, организм и на ходу сможет, само от бега высохнет и снова промокнет, и не один раз. Но порой заказчику, хоть ты убейся, надо притащить живого человека. Знаешь, в чем тут сложность, не считая естественных надобностей человека, включая непреодолимое желание удрать от меня?

– Нет. – Дарья тихонько вздохнула.

– Во внимании и времени. Следить за поганцем, за сохранностью его никчемного организма и все остальное. Голова куда удобнее. Ее можно просто положить в контейнер, мешок или завернуть в любой кусок брезента. Хотя, конечно, есть и минусы. Она может тупо протухнуть. И ладно, если бы дело было только в запахе. Там, за Кинелем, противогаз или респиратор частенько не снимаешь вообще. Нет, товарный вид портится. Видела головы у администрации?

Дарья кивнула. Морхольду все меньше нравилось ее совершеннейшее спокойствие.

– Их я просолил. У меня в рюкзаке всегда лежит соль. Полезная, хоть и очень дорогая, штука, и не только в готовке. Хотя, конечно, лучше коптить. Потом немного сложно разобраться – кто есть кто, если клиентов много, но зато никаких опарышей или чего-то подобного.

Девушка кивнула.

– У меня даже собаки нет. А ведь собаки, милая Дарья, существа универсальные. Мало того, что они сами могут найти, чего скушать, так они еще, хотя и не всегда, и тебе принесут, поделятся. Они молчат ровно тогда, когда необходимо, и разевают пасть именно когда нужно. Еще с ними можно поговорить. Ну как, поговорить? Делают вид, что слушают, такие дела.

– И что? – Она уставилась на сталкера совершенно непонимающе.

– Черт… Я хожу один, всегда. Мне так нравится. Меня это устраивает. Не надо думать о ком-то, беспокоиться и переживать. Не из-за кого-то, а из-за себя. Потому что при моей работе растяжение связок у напарника приведет к проблеме. Если у меня станет выбор, тащить или бросить, угадай, что выберу?

Дарья усмехнулась. Недобро, не по-детски и не по-девичьи. Усмехнулась так, как следовало улыбаться той, которая, не дождавшись чулана и юбки, задранной на голову, свернула челюсть сыну авторитета.

– Ты убьешь его. Чтобы не просто не мешал, чтобы никто не напал на твой след, не узнал про тебя. И даже не будешь тратить патрона, они же дорогие. Просто прирежешь.

– А ты мне нравишься. – Морхольд выколотил трубку. Ткнул в Дарью чубуком. – Это здоровый эгоизм, дорогуша. Очень необходимый в современных реалиях, и меня радует присутствие его понимания у тебя. Знаешь, что настораживает?

– Да. – Дарья пожала плечами. – Ну, как… подозреваю, что знаю.

– Поделишься?

– Я сижу здесь, с тобой… И сама нашла тебя. Сколько там, часов пять, не меньше, мы с тобой вдвоем. Мне вполне известно, кто ты такой. Иначе не смогла бы тебя найти, даже близко не подошла бы. Когда нащупала твой след, увидела твоими глазами мир вокруг, и позвала, тогда же начала узнавать кто ты такой.

Азамат

Азамат остановился перед провалом входа. Втянул сырой воздух, ловя подозрительные запахи. Слуги навьи, люди, на свою беду попавшие в плен к мутанту, долго не жили. И вонь умирающего тела выдавала их с головой. А как еще, если жить в волглой норе, наполненной испарениями, идущими от почти заболоченной старицы? Не обращать внимания на раны и содранную сучьями, камнями и чем-то еще кожу и саму плоть? Водяные использовали пленников, заставляя их служить до того самого момента, когда от живого организма практически ничего не оставалось. А есть падаль… для них привычно.

Так, ну вот он и на месте. Сюрприз для навьи сейчас должен встать на указанные места. И это тоже причина его одиночества. Кто-то должен стоять снаружи, и ждать. Даже если дело пойдет не так, как задумано и он погибнет, навья все равно первым делом постарается удрать. Кто-то же должен ее встретить?

«Химза», новенькая, купленная на рынке в Новой Уфе, пришлась впору. Лезть к мутанту, постоянно живущему среди воды в обычной одежде, настоящая глупость. У навьи есть четыре щупальца с острыми шипами. Ими мутант пробивает кожу, впрыскивая свой яд. Один укол, паралич, и все, ты в ее власти. Полный контроль над человеком, полное владение его разумом. Но и кроме них, стоило ждать сюрпризов. Слизь, выделяемая железами, порой незаметна, она слабее концентрата, ждущего своего часа в шипах. Но даже ее, смешанной с капельками воды в воздухе и на стенах, хватит свалить одного единственного храброго дурака, решившегося залезть в берлогу. Так что «химза» сейчас не повредит. Да, жарко, да, неудобно. Но лучше выйти из норы насквозь мокрым от собственного пота, чем остаться внутри.

Очки он снял уже перед тем, как войти, и глаза даже не резануло. Тучи, с самого утра обложившие небо, оказались только кстати. Респиратор плотно прилег к коже. Толстая маска из той же резины, с прозрачным пластиком, закрыла глаза. Пояс, чехол для обреза, нож сзади, топорик слева. Ничего не забыл? Азамат усмехнулся, цепляя подсумок и заранее его открывая. Мысль пришла в голову уже вечером, и вряд ли она оказалось глупой. Сырость только поможет светло-желтому порошку сделать свое дело быстрее. Маленький сюрприз для шатающихся по поверхности и пока еще живых слуг мутанта. А, возможно, и для нее самой. Или для него, кто знает.

– Бисмиллахи-р-рахман-и-р-рахим… – Азамат поднял рогатину, отодвигая в сторону густой бурый ковер, закрывающий вход. И вошел.

Глаза привыкли сразу. Метнувшийся к нему темный силуэт встретил взмах левой ладони, бросившей полную горсть негашеной извести. Слуга навьи захлюпал, схватился за лицо, обжигаемое сразу же начавшейся реакцией. Пуля не стал его мучать, ударил самым концом рожна, вспарывая глотку, отпуская на волю несчастного человека. Со вторым оказалось сложнее.

Известь взлетела в воздух, кажущийся ощутимо плотным и сырым. Сам Азамат, получив сразу два удара, отлетел, приложившись хребтом о влажно чавкнувшую стенку. Чтобы не кувыркнуться дальше, проехавшись по скользкой глине с сочащимися каплями, уперся концом древка назад. Существо, не так давно бывшее человеком, прыгнуло на Пулю, стараясь ударить чем-то в правой руке. И само напоролось на выставленное жало рогатины.

Металл вошел глубоко, хрустнули ребра, безжалостно ломаемые их хозяином, старательно рвущимся к опасности. Азамат ударил ногой, чуть не проехав по хлюпающей грязи, постарался отбросить его подальше. Не успел.

Что происходило с людьми, попадающим в плен к навье, Пуля не знал. Ему довелось видеть всего лишь раз сам миг подчинения. Когда откуда-то из-за спины, сжавшись и тут же, выстреливая живыми сучьями, распрямляясь в хлестком ударе, вперед вылетали щупальца. Когда острые темные шипы, чуть изогнутые, блестящие от светлой густой слизи пробили плотный бушлат, вошли, с жутким чмокающим звуком, в тело. Когда человек выгнувшись совершенно немыслимым способом, невероятно изогнувшись назад, разом белея, хватал широко раскрытым ртом воздух. Что происходило потом? Он не знал…

Тогда, на бывшей лодочной станции, навья схватила Рамиля. Они шли вдоль мостков, осторожно, осматривая каждый метр. Как выдержали доски, уложенные на коричневых, покрытых пятнами грибка, трубах и швеллерах? Они не знали, они просто шли вперед, высматривая хотя бы что-то целое.

Три человека, с тремя АК-74, с полными магазинами. Самих лодок почти не осталось. Железо прогнило, пластик вспучился и пошел волной, от дерева осталась только труха. Одинокий катер, наверняка дорогой, торчал самым последним, с лохмотьями серой паутины, бывшими двадцать лет назад краской или каким-то покрытием. Черная вода, покрытая мусором, листвой, ветками и стволами. На гладкой поверхности, лениво и отчасти величаво, колыхался и не тонул труп какой-то большущей птицы. Тишина стояла мертвая, давящая и опасная. Они прошли до конца, развернулись, собираясь вернуться к отряду.

Азамата отбросило в сторону, приложив по голове. Мимо пролетел кусок доски, черный снизу, с какими-то прилипшими слизняками и разлетающимися в сторону многоножками. Одна, никак не короче большого пальца, приземлилась прямо на маску Азамата. Задрыгала лапками, побежала куда-то, по пути чуть не забравшись за воротник.

Пуля встал на колени, чувствуя горячую боль в затылке, поднял автомат. Олега, третьего в тройке, он не увидел. По воде, матово поблескивая, расползалось пятно. Что-то, белея, всплыло из глубины, странно прозрачное, покрытое быстро сбегающими красными потеками. В голове звенело, сдержаться Пуля не смог. Особенно после рыжих кусков, выплывших из надрыва в лопнувшей кишке. Морковь, потушенную с крупными кусками мяса, они ели недавно.

Стрелять и одновременно блевать ему больше не доводилось. Да и страха, хотя бы относительно равного тому, Пуля не помнил. Рамиль, оставшийся на дальнем конце мостка, пострадал больше. Обломок прошелся напарнику по лицу, содрав кожу и чуть не вскрыв артерию на шее. Заляпанный кровью, пошатывающийся, он двинулся к Азамату. Черная гладь, только успокоившаяся, взорвалась, выпустив длинное поблескивающее тело. В голове звенело, и пули ушли в пустоту, а потом водяной оказался прямо за Рамилем и Азамат отпустил спусковую скобу. Выплюнул остатки обеда и постарался отползти в сторону приближающихся криков остальных из отряда. Рамиль не успел сделать ничего.

Взрослый водяной мутант поднимался над ним на голову. А в Рамиле были все метр восемьдесят. Азамат не успел разглядеть что-то хорошо, лишь темную кожу и странно менявшееся тело, перетекающее крупными желваками взад и вперед. Успел заметить мелькнувшие черные плети, впившиеся другу между ребер и чуть над пахом. По две с каждой стороны. Успел услышать влажный звук, когда их концы вошли внутрь тела. Успел услышать сдавленный хрип-стон, дикий и испуганный взгляд, идущий через Азамата куда-то вдаль. И все. Мутант ушел также быстро, как и пришел. Метнувшаяся смазанным движением тень, короткий всплеск, удар по воде чем-то вроде хвоста. И все. Рамиля на мостках не оказалось.

Морхольд и Даша

– Я сижу здесь, с тобой… И сама нашла тебя. Сколько там, часов пять, не меньше, мы с тобой вдвоем. Мне вполне известно, кто ты такой. Иначе не смогла бы тебя найти, даже близко не подошла бы. Когда нащупала твой след, увидела твоими глазами мир вокруг, и позвала, тогда же начала узнавать кто ты такой.

Морхольд усмехнулся. Тоже не особо ласково, слегка оскалив желтоватые и не очень ровные зубы.

– И… а никто ничего про тебя не знает. Да, есть такой, да, вроде делает какие-то темные дела. Ну, вроде как сталкер, ходит, бродит, носит всякое там. Обещание держит, если его обманывает кто-то, так накажет. Обязательно, жестко и в несколько раз больше причиненного вреда. Только вот хорошего никто не говорил.

– То есть, дорогая, ты что-то узнала, и решила, что я тот, кто тебе нужен? Послушала сплетни, байки, сказки? И странно, если бы кто-то рассказал про меня что-то хорошее. Ничем таким я здесь не отличился. И не надо путать разговор с Клещом и хороший поступок. Мне на самом деле неприятно, когда такие как он, молодые, да ранние, наглые, пользуются девочками вроде тебя.

– Я и не путаю. – Дарья подтянула ноги, уткнулась в колени подбородком. – Сложно перепутать. Очень, да уж…

Морхольд дернул щекой.

– Не услышав именно плохого, все-таки считаешь меня не злым?

– Почему? Считаю. Просто, как мне думается, будь ты таким, как тот же Клещ, так уже продал бы меня куда-то?

– Верно мыслишь. Сколько маленьких укреплений и фортов находится рядом с Кинелем, ты знаешь? Нет? Я тебе расскажу. Это существенно изменит твое мнение про сам Кинель и, возможно, тебе окажется куда легче организовать собственную судьбу в будущем. Без всяких непонятных походов в опасные и далекие задрищенски с мухосрансками.

– Чего? – Дарья вытаращила глаза. – Куда?

– Ай… – Морхольд отмахнулся. – Рядом с крепостью Кинель, чудесное молодое дарование, находятся пять больших поселений, навроде слобод, пятнадцать фортов и сколько-то там хуторков на пять-шесть семей. На самой окраине от одной такой дыры до другой, около суток пехом. Это если без происшествий, а куда без них сейчас? И там всегда готовы купить что угодно, лишь бы чуток полезным оказалось. Патроны, медикаменты, пачку сохранившихся шприцов. И все за еду, кожу, меха и много всякого другого добра.

– Зачем ты сейчас мне все это говоришь?

– Ты слушай, и помалкивай. Пока во всяком случае. Раз уж ты смогла забраться мне в голову, найти и все это время ничего не рассказать, так хоть не перебивай. Я с тобой не пять, а целых шесть с половиной часов, и все никак не возьму в толк – чё тебе от меня надо? Так вот, Дарья Дармова, вот там тебе самое место. Не здесь, где есть Клещ, а там. А он, скорее всего, найдет, и использует Дашу по полной программе, а потом, так или эдак, продаст именно туда.

Люди, милая, самый ходовой товар в той стороне. Рабочие руки, расходный материал для мутантов, мешающих работать на их делянках и в крохотных палисадниках. А уж молодая девка, что сможет родить, самое малое, десять детишек… О-о-о, Дарьюшка, за тебя любой тамошний скупердяй с радостью отвалит хоть недавно купленными у меня же патронами, хоть оружием, да хоть животиной. И не просто отвалит, а посадит несколько поросят в клетку и довезет до ближайшего форта, если нет своего транспорта. Не лучше ли тебе убраться к ним самой? У меня как раз есть куда сходить в сторону нескольких хуторков, поискать там кое-чего. Даже не возьму никакой платы за эскорт.

– Ты не понимаешь! – Дарья крикнула ему в лицо, вскинулась, сжав кулаки. – Нужен мне был такой умник, как ты? Ты думаешь, что я такая тупая и не знаю этого всего?

Морхольд вытер с лица слюну, попавшую во время ее крика.

– Не знаю, тупая ты или нет. Ты потратила кучу моего времени, и причина этого только в моих снах. А сейчас или рассказывай, и попробуй меня заинтересовать, или проваливай к чертям собачьим.

Она успокоилась. Села, выпрямив спину, уставилась за окно. Стекло, неровный кусок, серел сумерками. Большой кусок фанеры, закрывающий остальной проем, гудел от барабанящего дождя. Ощутимо сквозило, порой продирало острым холодом. Небольшая печурка, топящая комнатку, раскалилась. Но прогреть до конца эти несчастные квадратные метры так и не могла.

– Я пряталась в трущобах южной части крепости. Сидела, замоталась каким-то тряпьем по самые глаза. Боялась шевельнуться, какая-то шайка пила прямо за стенкой своей конуры. А стенки у нее тонкая такие, из жести и еще чего-то. Сидела, слушала чушь эту. Потихоньку начала засыпать. Знаешь, я когда в первый раз услышала человека, как сейчас помню, водовоза на улице, где мы жили с мамой, очень испугалась. Мама успокоила, как могла, и попросила никому не говорить. Никому и не говорила.

А тут почти сплю и раз! Щелкнуло, вокруг сплошной кокон тишины и голос. Больной, кашляла она очень сильно…

– Она?

– Да. Гульназ. Женщина из Уфы. Она лежала и ждала своей смерти. Может, что уже умерла, у нее что-то очень тяжелое и врачи не могут помочь. Как у нее получилось меня нащупать, не знаю.

– Подожди-подожди! – Морхольд поднял руку. – Что ты имеешь в виду под нащупать, услышать?

– Ну… ну как тебе объяснить? – Дарья закусила ноготь на большом пальце. – Ты же чувствуешь, чем пахнет, если сильно?

– Не, ну после гороха-то, понятно дело, или, если, грибы поганые какие-то кто-то съел… – Морхольд рассмеялся. – Понял. А ты ощущаешь меня как? Вот сейчас?

– Сейчас? – Дарья пожала плечами. – Чувствую тебя и все. Ты рядом. Ровный, спокойный, без всполохов. Не то, что с Клещом. Ты ж его хотел убить, еле сдержался.

– Так легко понять?

– Ну да. В общем, я с Гульназ говорила раз пять. В последний, самый короткий, она мне показала место, где меня будут ждать.

– Кто? – Бровь у сталкера недоверчиво изогнулась, совершенно как живая и самостоятельная. Замеченная Дарьей еще раньше глубокая морщина прорисовалась еще четче.

– Понимаешь, какое дело. Там у меня, мама говорила, до войны жил дядя. Военный, офицер. Так вот он и сейчас там живет. Гульназ его нашла. Он какой-то важный командир, и отправил за мной своих людей.

– А зачем? – Морхольд прищурился еще сильнее.

– Я его племянница! – Дарья совершенно непонимающе уставилась на него.

– Точно, и как я не подумал. – Морхольд кивнул. – Допустим, если так и есть, то хорошо. Допустим, учитывая мои сны, что с головой у тебя все в порядке и с кем-то ты разговаривала. Где вероятность, что тебе прислал сообщение не какой-то странный мутант, желающий тебя сожрать? Или, к примеру, сперва изнасиловать, а потом сожрать?

Дарья закусила губу, вздохнула.

– Вот сейчас я тебя очень сильно опасаюсь. Извини, что утром вломилась так рано и не дала тебе уладить личную жизнь. Зачем я какому-то мутанту, и надолго меня хватит?

– Ты мне нравишься еще больше, конфетка моя ландриновая! – Сталкер хохотнул. – Мне даже не хочется больше корчить из себя тупого. Где это место?

– Отрадный.

Дарья подняла глаза. Морхольд молчал. Но недолго.

– Мне не терпится услышать твое предложение, красотка. Что же может меня заинтересовать настолько, что отправлюсь с тобой в такой прекрасный, да что там, радостный просто-напросто, городок?

– Твои родные. Ты ищешь их уже очень давно.

– Не умеешь, говоришь, в голову залезать?

– Не умею. – Дарья замотала головой. – Кое-что хорошее про тебя все-таки узнала. Ты ищешь их, все эти годы пытаешься добраться на юг.

Морхольд сплюнул, сдвинул плечи, ссутулился. Пальцы уже сами набивали трубку.

– И?

– Я постараюсь найти их, если у тебя есть что-то, к чему привяжусь. Маяк, понимаешь?

Он кивнул. Молча, глядя на нее заблестевшими глазами.

– Ты проводишь меня туда, где меня будут ждать?

Морхольд помусолил чубук, прикуривая. Глубоко затянулся, рукой разогнал дым и наклонился вперед. Глаза в глаза, чуть дольше минуты.

– Почему они не придут прямо сюда? Опасаются чего-то?

Дарья пожала плечами.

– Ты проводишь?

– Да. Сейчас надо лечь спать, а завтра поедем в ту сторону.

– Хорошо.

– Ты ничего не забыла мне рассказать еще?

Дарья потерла нос.

– Да нет. Есть проблема. И, как мне кажется, она очень серьезная.

– Так… Раз серьезная, то и думать про нее надо на свежую голову. Вот тебе спальник, ляжешь у печки. Там тепло. А теперь, малолетняя, брысь с моей кровати. Мне еще тебя вести в не самое доброе место. Так что отдохнуть надо.