Текст книги ""Фантастика 2025-125". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Манасыпов

Глава 11

ГЛАВА 11 «Дом, милый дом…»

РИ, Королевец, госпиталь Балтийского флота, 22 апреля, 13.40

– Да, кстати, Красавчик с Королем наконец-то перестали каждый день в штаб объединенной группировки войск носиться, так что, думаю, скоро жди дорогого гостя или гостей. – Виталик, жизнерадостно улыбаясь, сорвал в два движения всю оранжевую кожуру с очередного мандарина, пять килограмм которых он мне и притащил сегодня.

– Он хоть злиться на меня перестал? – Усмехнулся я.

– Да все путем, тебе париться особо не о чем, он же уже перекипеть успел. Вот если бы ему дали время к тебе заявиться в первую неделю, как тебя в госпиталь приволокли, тут бы и до смертоубийства дело могло дойти! – Виталик открутил крышку у которого термоса и разлил новую порцию кофе по алюминиевым кружкам.

Вообще-то Виталик умудрился протащить с собой и кубинский ром (где только он его достать умудрился⁈), и Моряк с недвусмысленным намеком предложил бутылочку уговорить, но мне пришлось отказаться, хотя внутренне я был готов согласиться на предложение Березина. А все из-за терапии по восстановлению источника – при ней алкоголь был противопоказан в строжайшей форме…

Собственно, Чернобог, как и всегда, оказался прав. После их с князем Боярским ухода мой обморок был только «цветочками». «Ягодки» начались позже. Первую неделю я провалялся в жарком бреду, меня лихорадило так, что другие пациенты из моей палаты, рассчитанной на троих офицеров, просто сбежали, выпросив переселение у заведующего отделения. Вторая неделя принесла облегчение и истощение, но уже физическое. Ядра Источников перестали беситься, наконец начав принимать энергию из кварца и янтаря, и потихоньку начали вырабатывать ее сами, что позволило врачам (и мне тоже, если честно!) выдохнуть. Основной проблемой уже стало не мое истощение источников, а истощение физического тела на фоне всего произошедшего. Перед госпиталем я весил около девяносто пяти килограмм. У меня была хорошая форма и крепкий, развитый мышечный корсет… При росте сто восемьдесят восемь сантиметров, этот вес можно было считать в пределах нормы. А вот сейчас мой вес и физическая форма, которая видна обычному глазу, приводят врачей в тихий ужас, по крайней мере, каждого диетолога и терапевта, которые меня наблюдали…

При своем росте почти под два метра, я вешу сейчас шестьдесят килограмм. И есть нормально просто не могу до сих пор. Так, пару ложек съем, и все, дальше только если вырвет…

Сейчас уже шел последний день третьей недели моего прозябания в главном морском госпитале Балтийского флота в Королевце. Собственно, пока я валялся без сознания после схватки Боярского и Декарабии, меня сначала эвакуировали в полевой госпиталь медсанбата при командном пункте управления, а после практически сразу увезли в Королевец…

За время, пока я тут обитаю, ко мне по очереди в гости наведывались все бойцы группы, за исключением Дятлова и Королёва. Их каждый день то и дело дергали в штаб на «разбор полётов». Но Виталик приезжал чаще остальных. Вот уже в четвертый раз приехал, не смотря на службу…

– Сколько тебя тут еще держать-то будут? Или белые халаты по классике отмалчиваются? – Усмехнулся Виталик.

– Не знаю, они тоже ничего не говорят конкретного… Все время отделываются фразочками про наблюдение и анализы. – Пожал я плечами.

– А, может, оно и правильно? Лучше перебдеть, как говориться… Опять же, я тут таких медсестричек видел, м-м-м… На корму так взгляд и опускается… Молоденькие, веселые, задорные… Курорт самый настоящий! – Усмехнулся Виталик.

Улыбка Виталика растянулась до ушей, но Березин тут же поднял руки, увидев мой взгляд.

– Ладно-ладно, я молчу! У тебя же невеста есть! Ты же у нас теперь принц на белом коне из сказки! Прискакал, от чудищ принцессу спас и жениться обещал! Куда тебе теперь за медсестрами из простолюдинок бегать⁈… – Виталик продолжал улыбаться, пока говорил.

Да, с Яной как-то не так получилось, как мне хотелось бы… Ее тоже эвакуировали с Косы, но, так как она была гражданским лицом, ее отправили в городскую больницу, а через неделю приняли решение переправить в Санкт-Петербург. Решение это, по всей видимости, спустилось от кого-то сверху, так что перевозку единственной выжившей на Куршской Косе организовали очень быстро, буквально через день, как спустили приказ, Яну отправили в столицу. А я валялся все это время валялся в бреду… Так что поговорить нормально мы так и не смогли…

В дверь палаты постучались.

Стук был больше похож на серию ударов правой в чью-то дубовую челюсть.

– Войдите. – Ответил я на стук.

Дверь в палату открылась, и я увидел входящего в мою палату мужчину возрастом около сорока лет, в строгом черном костюме-двойке при бордовом галстуке и черной рубашке. Лицо мужчины изменилось с тех пор, как я видел его в последний раз – теперь на левой стороне половину щеки и всю скулу покрывал уродливый шрам от ожога с вкраплениями мелких черных точек, словно частицы не успевшего сгореть пороха вплавились под кожу. Мужчина серьёзно похудел за последние полгода, но взгляд остался таким же цепким, как и прежде…

И этого человека боялась и ненавидела, как мне кажется, половина империи, впрочем, как и его отца. А мой дед любил, как собственного сына. Ко мне в гости пожаловал княжич Кобылин Алексей Владимирович собственной персоной.

– Добрый день, Матвей. Представишь меня своему другу? – Князь шутливо отвесил короткий поклон.

– Здравствуйте, Алексей Владимирович… – Сказать, что я удивился, увидев Кобылина, значит, ничего не сказать.

На минуту повисла немая сцена. Княжич стоял и улыбался, я сидел с открытым ртом, а Виталик, ничего не понимая, переводил взгляд с гостя на меня и обратно.

– Ну, все, хватит меня глазами поедать, словно я невеста на смотринах. – Усмехнулся Алексей Владимирович, – Представишь меня всё-таки товарищу, Матвей?

– А… Да, Владимир Алексеевич, простите… Кстати, здравствуйте. – Ко мне наконец-то вернулась способность говорить, – Виталий, это княжич Кобылин Алексей Владимирович, руководитель силового крыла Тайного Приказа, тайный советник…

– Уже действительный тайный советник. – Продолжая улыбаться, легко поправил меня Кобылин.

– Поздравляю, Алексей Владимирович. – Я с уважением кивнул Кобылину, – Это поручик Виталий Григорьевич Березин, разведчик-боец третьей разведывательной группы отдельного разведывательного батальона.

Кобылин протянул раскрытую ладонь Виталику, и Березин с готовностью её пожал.

– Приятно познакомиться, господин поручик.

– Взаимно, господин действительный тайный советник. – Кивнул Виталик.

– Прошу прощения за бестактность, Виталий Григорьевич, но нам с Матвеем Александровичем, так сказать, пошептаться нужно. Не могли бы вы нас оставить?

– Разумеется, прошу меня простить, мне тоже пора возвращаться в расположение группы. Матвей, я заскочу через пару дней! – Согласно кивнул Виталик и повернулся ко мне.

– Принято. Термосы не забудь. – Улыбнулся я в ответ.

Мы подали с Виталиком руки, и Березин покинул палату, закрыв за собой дверь.

Мы остались с Алексеем Владимировичем в палате одни. Кобылин забрал стул от окна, на котором сидел до этого Виталик. Княжич перенес стул ближе к моей постели, и со вздохом опустился на него, положив чёрный кожаный портфель к себе на колени.

– Рад, что вы пришли в себя, Алесей Владимирович. – Улыбнулся я,– А Владимир Алексеевич?

– А уж как я этому рад, ты даже не представляешь! Хотя, как раз-таки ты – один из немногих, кто прекрасно меня понимает… Ладно, было и было. А отец тоже в себя пришел, сейчас порядок в приказе наводит, как раз в Новосибирск вылетел два дня назад. Он-то и попросил меня за тобой съездить.

– Простите, Алексей Владимирович, я не совсем понимаю, что значит «за мной», я пока что остаюсь мобилизованным военнослужащим русской императорской армии и не могу покинуть свое подразделение просто так.

– Больше нет, Матвей, – Княжич раскрыл свой портфель и достал несколько бумаг, первые три верхних листа, скреплённых между собой, он протянул мне, – Ты третий день уже как демобилизован. Твою мобилизацию признали недействительной и проведённой по ошибке в связи с тем, что начальник военного учетного стола не предоставил полностью все данные для оценки твоего правового статуса в моменте. Можешь ознакомиться с решением императорского суда.

Я взял в руки переданные бумаги, углубившись в чтение. Все сказанное Алексеем Владимировичем было правдой. Решением императорского суда, выше которого в империи было бы только личное решение самого императора Всероссийского, я был демобилизован и возвращен в статус студента третьего курса Императорского университета. Кроме того, в качестве компенсации за ошибки, допущенные в Военном Приказе, мне полагалась солидная денежная выплата, а на последнем листе была информация, что за военные заслуги мне представили к награждению правом императора, при этом информации о том, к какой награде мне представят, не было…

– Интересно, как император узнал о моих воинских заслугах? – Усмехнулся я, заканчивая чтение.

– Не смейся, доклады о результатах операции на Куршской косе уже долставлены в столицу. И твоя фамилия там довольно часто мелькает. Спас девушку, победил предводителя чудовищ, перед этим вычислил ячейку так называемого Ордена… Неплохой результат для дилетанта, уж прости. Ты, кстати, не думал о карьере в нашем Приказе?

– Спасибо, Алексей Владимирович, но нет, служить среди рыцарей плаща и кинжала явно не по мне.

– Жаль, у тебя точно есть задатки для нашей работы, я тебе как опытный сотрудник говорю. Ну, да ладно, насильно мил не будешь… Теперь перейду к неприятным новостям. – Кобылин протянул вторую пачку бумаг, оставив у себя в руках один-единственный лист с гербовым оттиском, который просвечивал сквозь тонкую бумагу.

– Так, а что это? – Тут же спросил я, даже не заглянув в новую пачку бумаг.

– Читай. – Княжич взглядом указал на документы в моих руках.

Пришлось читать. И стоило мне прочитать заголовок, я бросил один недоверчивый взгляд на Кобылина, и снова опустил глаза на бумаги. А в бумагах был разложен указ об императорской опеке для рода Волковых, представленных мною и Софьей. Император обязывал себя защищать и оберегать нас, как своих собственных родичей до того момента, пока я не закончу образование и не унаследую титул графа согласно законам империи, на нас же ложилась стандартная формулировка обязанностей в стиле «во всем слушать папу, дети, между собой не ругаться и с одноклассниками не драться»…

Прекрасно понимая, что это значит, морально я сам не готов был принять то, что мне говорил мой рассудок. Внутри всё как-то разом сжалось в тугой комок. Такой же комок подкатил к горлу. В глазах резко что-то защипало, и голос задрожал:

– Алексей Владимирович, что это значит? Что это всё значит⁈

– Прости, Матвей, но ты все равно узнаешь. И тут, как мне кажется, лучше рано, чем поздно. Мы взяли на себя ответственность подготовить все документы и тело Аристарха Прохоровича. Он ждет тебя в столице. Отец сказал, что у вас есть собственный родовой храм в поместье, в Искитиме. Его же нужно будет доставить туда, как и твоего отца. – Кобылин протянул последний лист с гербовым оттиском. В нем было указано, что Волков Аристарх Прохорович скончался первого апреля. Официальная причина смерти – угасание источника.

Я вдруг осознал, что это был за сгусток энергии, такой знакомой и родной там, на прибрежной полосе… Комок встал поперёк горла, дышать резко стало тяжело… Спасибо, деда, спасибо, за всё… Я этого никогда не забуду…

* * *

РИ, поселок Вольное, временный пункт размещения разведгруппы капитана Дятлова, 24 апреля, 15.00

– Я постараюсь быстро попрощаться, Алексей Владимирович. – Сказал я, выползая из машины.

В моих руках были бумаги с печатями командующего объединённой группировки войск Багратиона и генерал-губернатора Милославского, в них говорилось, что я вновь уволен в запас согласно имперским законам.

– Давай, я тебя подожду в машине. У тебя полчаса максимум, опаздывать на воздушный корабль нам не стоит. Могут и без нас улететь. – Кивнул Кобылин.

– Понял-принял. Полчаса максимум. – Я закрыл дверь и пошел в сторону дома.

Эх, а этот домик несколько месяцев был для меня настоящим Домом. Сказал бы мне год назад, что я всего за один год превращусь в армейского разведчика и буду сражаться с демонами на землях Российской империи… Даже при всем моем прошлом опыте, я бы, скорее всего, рассмеялся этому человеку в лицо…

Я прошел калитку, поднялся по ступеням, постучал в дверь и вошел внутрь.

– Кого к нам батька – леший притащил⁈ – В коридор из кухни – гостиной вышел улыбающийся Король, – Батюшки, да к нам сам граф Волков пожаловать изволил! Народ, Матвей приехал! Спускайтесь сверху все!

– Здравия желаю, замком. – Улыбнулся я, протягивая руку.

– Все, Шаман, тебе уже положено говорить «здравствуйте», «привет» или «доброе утро», устав над тобой не властен! По крайней мере, до новой мобилизации. – Усмехнулся Король, пожимая мою руку.

– Так точно. Уже в курсе, как я понимаю? – Усмехнулся и я в ответ.

– Конечно, нам вчера в штабе сообщили. Попрощаться заехал? – Сразу понял, зачем я приехал, Король.

– Ага… Всё-таки столько времени вместе провели…

– Верно, – Король явно был доволен моим прибытием, – И время вместе провели, и задачу выполнили поставленную, и, уж чего скрывать, все в группе понимают, что того монстра ты завалил. А то, что отделываешься общими ответами, так на то твое право, родовые секреты никто раскрывать не будет…

Народ начал спускаться. Каждый подходил и здоровался со мной. Последним спускался Дятлов Сергей Евгеньевич.

– Батюшки, кто к нам пожаловал! Я тебя мобилизовать не могу, хоть и очень хотелось бы. Такого бойца терять нам не с руки… Соболезную твоей утрате, Шаман. – Сказал Красавчик, подходя ближе.

– Спасибо, командир. – Кивнул я, протягивая ему бумаги, – Это приказ о моем увольнении в запас, подписанный командующим и генерал-губернатором.

– Добро… Когда отправляешься в Санкт-Петербург? – спросил Сергей Евгеньевич, мельком глянув на бумаги, и вновь возвращаясь ко мне взглядом.

– Через полчаса на аэровокзале Храброво должен быть. Меня на улице друг семьи в машине дожидается.

– Значит, времени немножко есть. Пошлите все на кухню, проводим Шамана, как полагается!

Вся группа дружно двинулась на кухню. На стол моментально поставили восемь армейских эмалированных кружек, появилась «праздничная» фляга, в которой вместо воды жил армянский коньяк. Красавчик своей рукой плеснул на дно каждой кружки. Все взяли кружки в руки, ожидая тоста от командира.

Дятлов поднял кружку:

– Я, конечно, тот еще словоблуд, но не мастер говорить, когда нужно выдать что-нибудь умное… Шаман, мы все благодарны тебе, что ты наши шкуры спас… И все соболезнуем твоей утрате. Пусть же боги в будущем будут к тебе и твоему роду благосклонны. Невеста у тебя уже есть, так что вперед, тащи под венец, а дальше ты и так знаешь, что делать… Детей должно быть много! Никак не меньше семи! – Дятлов вытянул кружку, и все чокнулись.

По кухне пронесся глухой металлический стук, и все разом осушили свои «бокалы».

– А почему семь, командир? – Спросил Царевич.

– А почему не семь? Число же хорошее, удачу сулит! – Парировал в ответ Дятлов.

За шутками разлилась вторая порция коньяка, и мы снова подняли кружки.

– Как говориться, на дорожку! – Кивнул Король.

Глухой стук повторился, мы снова выпили, и кружки вернулись на стол.

– Чья, кстати, сегодня смена по кухне? – Дятлов проверил кастрюли, стоявшие на плите.

– Моя. – Поднял руку Африка.

– Вот ты, блин, хозяюшка, – Прыснул Красавчик, – нам даже товарища на дорогу снабдить нечем!

– Так я же не знал, Красавчик! – Развел Руками Африка.

– Ладно уж, чего тут… На казенных харчах придётся побыть еще немного, Шаман, а там уже и дом. – Повернулся Дятлов ко мне.

– Все нормально, парни. Не волнуйтесь. Завтра уже дома буду ужинать… Ладно, давайте прощаться что ли, глядишь, еще и свидимся! – Ответил я.

– Конечно свидимся, вся Земля – одна большая деревня, а Петербург, считай, что чемодан по площади. – Кивнул Молчун.

– Да, сибиряки… Для них, как для бешенных собак, и десять лиг не крюк. У них, считай, даже если между деревнями тысяча верст – то все равно землячки – сибиряки! – Усмехнулся Король.

Все весело рассмеялись. Обстановка в кругу этих людей мне нравилась. И сейчас, и все то время, что мы провели вместе… Может, я, конечно, немного романтизирую, немного приукрашиваю, где-то окунулся в старую, уже давно привычную для меня, «зону комфорта», но вот в таких идейных армейских подразделениях мне всегда было комфортнее всего находиться. Так был в моём батальоне в прошлой жизни, так я себя ощущал и здесь…

Я обнялся с каждым бойцом на прощание. Моряк остался последним.

– Я тебя до машину провожу. – С улыбкой сказал он, подняв на уровень груди один из своих термосов, когда я шагнул к нему.

Я только кивнул. Мы вышли из дома, прошли наш небольшой дворик и вышли за ограду.

– Ты снова с княжичем? – Догадался Виталик, увидев черный тонированный внедорожник.

– Да, он друг рода… Он, собственно, ради меня и приехал в Королевец.

– Деловой мужик… И опасный… Мне при нем даже шутить не хочется. Знаешь, брат Матвей, меня мало кто мог напугать в этой жизни, но вот он смог, даже не угрожая мне и не используя источник. Но мне жутко неудобно рядом с ним. – Тихо прошептал Виталя.

– Поверь мне, его боятся половина империи, а, может быть, и всего мира… Но он мужик правильный. Такой же идейный, просто по-своему…

– Ладно… Как говориться, мне с ним не венчаться… Держи, как чувствовал, что ты сегодня заедешь, заварил один. На дорожку, чтоб нормальный пить, а не бурду всякую. – Виталик протянул мне термос.

– Спасибо, братишка. Заезжай ко мне, как уволишься в запас. Термос верну. – Улыбнулся я.

Было такое поверье в армии, своеобразная традиция, что должники не умирают. Им нужно все долги вернуть, и только тогда они могут погибнуть на войне… Не помню уже откуда она пошла, но у нас тоже была эта традиция. Когда мы уезжали в командировку, то занимали у друзей и товарищей символическую сумму – сто рублей, а по возвращению возвращали долг.

– Заскочу на огонёк, не сомневайся. – Кивнул Моряк, расплываясь в своей привычной улыбке, – До встречи, брат Матвей!

– До встречи, брат Виталик, спасибо, что вытащил меня на своём горбу.

– Ну, на горбу – это сильно сказано… Как спящую красавицу, на руках, аки «прынц заморский». – Ответил Моряк.

Мы с Березиным попрощались, и я вернулся в машину. Виталик остался стоять перед калиткой, засунув руки в карманы форменных брюк. На его лице продолжала сиять его фирменная улыбка.

– Попрощался? – Кивнул Кобылин.

– Да, можем ехать. – Подтвердил я.

– Саша, трогай. – Кобылин скомандовал водителю, и молчаливый мужчина в черной форме с гербами империи на плечах, который возил нас прошлые два дня, тронулся.

Отъезжая от дома, я обернулся. Виталик поднял руку в прощальном жесте. Я не знаю, почему я ответил тем же жестом, хотя прекрасно понимал, что Виталик увидеть мою поднятую руку не мог. Я вновь повернулся лицом в направлении движения.

– Пора возвращаться домой. – Тихо сказал я сам себе.

* * *

РИ, Санкт-Петербург, зимняя резиденция императорской семьи, 26 апреля, 13.00

Я вместе с князем Кобылиным и наследником прибыл во дворец.

Вчера утром мы прилетели в Санкт-Петербург, и Алексей Владимирович сразу повез меня домой. У ворот поместья стояла одинокая черная машина с волжского завода с гербом Имперской Канцелярии. Стоило нам въехать на территорию, как машина тронулась за нами следом. У главных дверей я вылез из машины, а из канцелярской выскочил фельдъегерь в черном камзоле и с низким поклоном, будто я – член императорской семьи, вручил мне конверт с золотым теснением, попросив ознакомиться прямо при нем и подтвердить готовность. Я распечатал конверт и прочитал в письме, подписанном лично рукой императора Константина, что меня приглашают(!) на личную неформальную аудиенцию к государю двадцать шестого апреля в час дня. Не приказывают явиться, не желают видеть меня перед собой, не требуют прибыть, а именно приглашают.

Я искренне удивился такой формулировке, но согласие свое выразил – императору не отказывают… После чего фельдъегерь умчался по своим посыльным делам. Алексей Владимирович при этом стоял рядом, как и выбежавший Василий Иванович, но при этом ни один из них не вмешивался в наш диалог.

Вечер я провел в кругу семьи. Кобылин передал меня в руки Марфы Петровны, пообещав прибыть за мной завтра еще до двенадцати.

Дома обрадовались моему возвращению. Все время мы просто проболтали вчетвером. Тихо посидели, поболтали, старательно избегая темы о похоронах деда, которым мне, как наследнику, следовало заняться.

Утром кто-то из новеньких служанок притащил ко мне парадную форму Стрелецкого Полка, идеально выглаженную и с начищенными до блеска медными пуговицами. Вместо кортика на поясе сейчас покоился кинжал, который для меня изготовил на заказ Василий Иванович, когда я только уезжал на учебу из Искитима. Две небольшие волчьи головы с распахнутыми пастями по обеим сторонам крестовины сейчас смотрели по обеим сторонам от меня, а большая оскаленная морда, заменяющая яблоко в навершии бросала на меня злые взгляды при каждом шаге.

Нас провели на зимнюю веранду на первом этаже в дальней части дворца. Ростовые четырехметровые окна, заменяющие одну из стен открывали нам вид на весенний сад, который уже начинал распускать первые почки. День выдался теплым и ясным, что было редкостью для Петербурга в конце апреля, и я с удовольствием уселся лицом к окнам, наслаждаясь лёгким прохладным, но по-весеннему свежим воздухом…

– Матвей, все хорошо? – Немного озабоченно спросил Владимир Алексеевич, глядя на меня.

Кобылины разместились на небольшом диванчике сбоку от меня. Нас усадили за прямоугольный стол с толстой стеклянной столешницей. Его окружали два дивана и два кресла, обитые тканью песочного цвета.

– Все прекрасно, Владимир Алексеевич, не волнуйтесь. – Ответил я.

– Ты как-то молчалив сегодня. – Приподнял бровь князь.

– Просто я прошлые три месяца очень много говорил, и слышал постоянно очень много людей вокруг, и сейчас просто наслаждаюсь минутками тишины. Честно скажу, будь на то моя воля, ближайшую неделю я провел бы исключительно за учебниками, чтобы нагнать своих однокурсников. – Усмехнулся я.

В этом действительно была некоторая толика правды. Но только частично. Вторую часть я не раскрою никому и никогда из других родов… Пока что я поговорил об этом прошлой ночью только с Василием Ивановичем. После того, как оба Источника пришли в норму, а это случилось как раз на борту корабля, когда мы возвращались в Санкт-Петербург, я четко понял, что нахождение в моем теле князя Боярского и вливание в мое Ядро силы деда Аристарха, привело к резкому скачку в развитии обоих Ядер. Сейчас я чувствовал, что мой общий Резерв вырос примерно в два – два с половиной раза, но тут я не был уверен до конца – ни один из Источников до сих пор не заполнился, что называется, до краев… А еще изменилось чувство Стихий. Именно их осязание. Если до этой схватки я мог только видеть и «присасываться» к ним, как паразит, используя мировую энергию для сотворения арканов, то теперь я мог их плести прямо внутри меридиан и «доставать» готовое заклятие в любой точке пространства вокруг себя, ограниченное только моим уровнем Контроля. Эти примерно около ста шагов от меня, как центра окружности. Ночью мы с Коневым посетили библиотеку Боярских, точнее, последний этаж, где располагался полигон. Тех самых трех Мастеров – кукол, которых я не мог преодолеть больше полугода, я развалил за полчаса все десять раз, с чем меня поздравила АННА, а после допустила меня сразу к учебным спаррингам сразу с двумя куклами – магистрами, потому что я показал эффективность выше девяноста процентов все десять раз подряд…

Моя личная сила выросла, и я стал гораздо ближе к Стихии, чем был еще месяц назад. Возможно, первый князь Боярский был прав в своих догадках, что Одаренные развиваются быстрее, когда выкладываются на полную с сильными рисками для жизни…

– Владимир Алексеевич, я, честно говоря, хотел обратиться к вам с просьбой…

В этот момент, как обычно, очень неудачно, распахнулись двери, ведущие из дворца в зимнюю веранду.

В зал шагнул Михаил Васильевич, Великий Князь Сибирский, действующий генерал-губернатор Санкт-Петербурга, младший брат почившего императора Александра Четвертого и дядя нынешнего Императора Всероссийского Константина Восьмого.

Вместе с ним в простом черном камзоле без каких-либо наград или отличительных знаков с вышитым серебром гербом Российской империи стоял молодой мужчина, словно молодая версия Александра – император Всероссийский Константин.

Такой же высокий, но более сухой, крепкий, с цепким взглядом, идеально выбритым лицом и радужками, в которых плясало странное пламя. Новый хозяин русской земли, которому еще нужно доказать свое право сидеть за большим мировым столом.

– Господа, рад видеть вас всех! – Молодой император взял слово, выйдя вперед дядьки.

Мы трое поднялись и поклонились ему.

– Владимир Алексеевич, Алексей Владимирович, мой дядя просит вас, чтобы вы уделили ему время, у него есть несколько срочных вопросов, касающихся вашего внимания. Позже вы сможете вернуться к нам вместе с ним. – Константин повернулся к Кобылиным.

Те явно удивились сказанному. Князь и княжич даже переглянулись между собой. Но Глава Тайного Приказа быстро взял себя в руки, поняв желание молодого императора оставить его со мной наедине, и, поклонившись, ответил:

– Как вам будет угодно, Ваше Императорское Величество. Мы постараемся решить все в кратчайшие сроки.

– Не спешите, князь, время у вас есть. – Кивнул император, отпуская обоих Кобылиных вместе с Михаилом Васильевичем.

Трое мужчин ушли, закрыв дверь за собой. Мы остались вдвоём.

– Ну, здравствуй что ли, Матвей Александрович. – Император улыбнулся открыто, как десятилетний мальчишка.

* * *

ВТОРАЯ ВЫКЛАДКА:

Император упал на диван, расслабленно опустив плечи и закинув голову. Константин набрал полную грудь воздуха и громко выдохнул. При этом его источник проснулся и выпустил вместе с дыханием небольшую струйку белоснежного пламени, которая пронеслась по всей зимней веранде, как будто бы обыскивая помещение.

Весь обыск у пламенной змейки занял не больше двух минут, после чего она просто нырнула в грудь императора. Только после этого молодой император выпрямился, уперевшись в меня взглядом смеющихся глаз, в которых плясали веселые бесята. Император закинул ноги друг на друга, сняв ботинки. Из внутреннего кармана кителя вынырнула пачка сигарет. Константин достал одну, щелкнул пальцами, и на большом вспыхнуло белое пламя с черными прожилками…

Интересный эффект. Насколько я помню, у императора Александра пламя было по-настоящему призрачным, по крайней мере, пока он сам не хотел, чтобы его пламя было зримым…

– Я еще не до конца освоил родовой Аспект. – Ответил Константин, словно прочитав мои мысли, – Мое пламя позволяет заглянуть в будущее, но не скрывается в токах энергий мира, как это было у отца. Светлая энергия не растворяется в общем потоке, как темная… Не могу пока что одновременно хорошо контролировать обе стихии… Если концентрируюсь на энергии света, проступает энергия тьмы.

– Вы еще молоды, Ваше Императорское Величество, а навык приходит с опытом. – Кивнул я.

– Ой, Матвей, брось! Я старше тебя всего на три неполных года! Можешь со мной хоть ты поговорить нормально, а не как все вот эти вот все⁈ – Константин указал в сторону дверей, через которые ушли Кобылины и Михаил Васильевич, – Я за последние полгода услышал этих «моих императоров», «ваших императорских величеств» и «государей» столько, что хватило бы Большую Русскую Энциклопедию заполнить! Хоть кто-то со мной может пообщаться нормально? Хотя бы те, кто со мной одного поколения?

– Одно поколение – тоже разброс довольно большой, Константин. Может оказаться так, что первые последних вообще не понимают. – Кивнул я, вспоминая свою прошлую жизнь и детей девяностых, рожденных на свалке страны советов, и детей, родившихся после двухтысячного.

– Уже прорыв! Мы вышли на новый уровень! Курить будешь? – Константин протянул пачку.

– Только за компанию. – Я вытянул одинокого никотинового солдатика из пачки, а молодой император щелкнул пальцами, протягивая свою «зажигалку».

Табачный дым обжег горло, голова на секунду словила «вертолет», но тут же вернулась в нормальное состояние.

– Ты уже бросить успел что ли? – Константин улыбнулся.

– Ага, за время эпидемии. И начал, и бросил. – Кивнул я.

– Да, мне рассказывали, что тут творилось… И отчеты я читал. Ты тоже считаешь, что британцы постарались?

– Нет. – Покачал головой я, – Я не думаю, что так называемый Орден – заготовка британцев. Вполне возможно, что в нем состоят представители разных стран.

Ну не могу же я сказать, что точно это знаю⁈ По крайней мере, сейчас… Если бы мне выдал такую информацию при первой встрече молодой парень, которого я вижу впервые в своей жизни, то я бы счел его, как минимум, сумасшедшим…

– Вот и я также думаю… – Задумчиво произнес Константин, глядя на сизую струйку дыма, поднимающуюся от своей сигареты, – Мне кажется, что тут что-то более масштабное.

– Приказ Кобылина пока не смог ничего раскопать?

– Нет. Приказ Кобылина, фактически, вынужден идти по пожарищу. Они не смогли до сих пор взять ни одного члена Ордена живым, хотя специальные операции проводились. Участники ячеек либо сражались до смерти, либо использовали яд, чтобы не подвергаться допросам. Можно сказать, что они фанатично верят своему руководству. – Молодой император отрицательно покачал головой и глубоко затянулся, – Ладно, я, если говорить прямо, не ради беседы об Ордене и даже не ради беседы по поводу операции на Куршской Косе тебя позвал встретиться.

– Это я понимаю, Константин, только вот основной твоей цели не вижу. Мы впервые с тобой видимся лично. Ранее при дворе ты не появлялся. И меня толком не знаешь.

– Это верно. Но получить информацию о тебе в косвенной форме я могу, все же теперь император – я. И я прочитал твое личное дело, оценку Тайного Приказа, получил мнение от дядьки и князя Кобылина… Даже копию личного дела из Университета получил. И могу точно сказать, что ты не плохой человек.

– Субъективно. – Усмехнулся я на слова Константина, – Спроси тех же афганцев, наемников – поляков или же просто род Долгоруковых или род Юсуповых – все они скажут, что я – последняя тварь.

– На Долгоруковых и Юсуповых мне плевать. – Отрезал Константин, – Я не такой, каким был мой отец в молодости, и только по этому их рода не вырезаны на корню. К тому же, тяжело искать замену родам «старшей аристократии», да и как скажется на обществе информация о том, что главы старейших родов империи – предатели… Нет, такой информации не нужно подданным, особенно сейчас. Мне также плевать, что ты – последний байстрюк Боярских, уж прости за прямоту. Я не считаю, что сыновья должны отвечать за грехи своих отцов. У нас и своих навалом.