Текст книги "Что сотворил Бог. Трансформация Америки, 1815-1848 (ЛП)"

Автор книги: Дэниел Уолкер Хау

сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 79 страниц)

II

Джеймс Нокс Полк, что характерно, не раскрыл всех своих намерений в инаугурационной речи. Ни один президент не держал свои карты ближе к груди. Даже в своём дневнике Полк не терял бдительности. Кроме жены, он сообщил о целях своего президентства только одному человеку: Джорджу Бэнкрофту, интеллектуалу из Новой Англии, который разделял его видение имперской судьбы Америки и которого он собирался назначить военно-морским министром. Новый президент хлопнул себя по бедру и заявил: «В моей администрации будет четыре великие меры», – вспоминал Бэнкрофт:

Урегулирование орегонского вопроса с Великобританией.

Приобретение Калифорнии и большого округа на побережье.

Снижение тарифа до доходной базы.

Полное и постоянное создание Конституционного казначейства, как он любил его называть, но другие называли его «Независимым казначейством».[1685]1685
  Цитируется в Charles Sellers, James K. Polk, Continentalist (Princeton, 1966), 213.


[Закрыть]

Если судить по этим целям, Полк, вероятно, самый успешный президент из всех, что когда-либо были у Соединенных Штатов. Он сосредоточился на этих целях и достиг их всех – двух во внешней политике и двух во внутренней, – пробыв на посту всего один срок. Техас не фигурировал в списке целей, поскольку будущий президент рассматривал его аннексию, хотя она ещё и не была осуществлена, как свершившийся факт в политике. Самым удивительным пунктом в списке, конечно же, была Калифорния. Хотя Техас и Орегон обсуждались в ходе предвыборной кампании, Калифорния не упоминалась. Президент мог если не продемонстрировать, то хотя бы заявить, что у него есть мандат на Техас и Орегон; на приобретение Калифорнии мандата, конечно, не было. Тем не менее, амбиции Полка в отношении Калифорнии будут определять американо-мексиканские отношения больше, чем любой другой вопрос.

Как бы ни была отдалена Калифорния, после обретения Мексикой независимости в ней произошли значительные перемены. В августе 1833 года мексиканский конгресс секуляризировал францисканские миссии, которые господствовали в Альта-Калифорнии на протяжении полувека. Мотивация действий – антиклерикальный либерализм федералистов, но федералисты вскоре отошли от власти, и в любом случае Мехико был слишком далёк, а контроль правительства – слишком непрочен для эффективной реализации планов по замене правления монахов самоуправлением коренных американцев в пуэбло. Фактические последствия были разными в разных миссиях. В одних случаях вновь освобожденные жители бежали обратно в дома своих предков и к своему образу жизни; другие становились пеонами на ранчо, которые быстро захватили многие из бывших земель миссий. Главными бенефициарами секуляризации оказались не индейцы, а земельные спекулянты.[1686]1686
  Джеральд Гири, Секуляризация калифорнийских миссий (Вашингтон, 1934); Роберт Х. Джексон и Эдвард Кастильо, Индейцы, францисканцы и испанская колонизация (Альбукерке, Н.М., 1995), 87–106.


[Закрыть]

Независимая Мексика охотно отказалась от старой испанской меркантильной системы и открыла Альта-Калифорнию для мировой торговли. Она также приветствовала иммигрантов из-за рубежа и упростила процедуру натурализации. После упразднения миссий те, кто обладал нужными политическими связями и удачей, могли получить в Калифорнии огромные свободные участки. Успешные мужчины, либо мексиканцы, либо иммигранты, такие как Иоганн Саттер из Швейцарии, становились патриархальными землевладельцами. Поскольку транспорт и связь развивались медленно, ранчерос были вынуждены добиваться определенной экономической самостоятельности, сами мололи зерно и нанимали различных ремесленников. Они нанимали вакерос и разводили скот. Когда в калифорнийские порты заходили корабли, они с радостью принимали возможность обменять шкуры и сало своего скота на продукты внешнего мира. Классический рассказ Ричарда Генри Дана о мореплавании «Два года до мачты» (1840 г.) основан на этой торговле; новые обувные фабрики Новой Англии часто использовали кожу из Калифорнии. Ранчо приносили хороший доход; климат был привлекательным, а малярия отсутствовала. Посетители называли калифорнийский образ жизни либо идиллическим, либо декадентским – характеристики, которые многие посетители Калифорнии будут повторять на протяжении последующих поколений.[1687]1687
  См. Дойс Нунис, «Троянский конь Альта Калифорнии», История Калифорнии 76 (1997): 299–330.


[Закрыть]

В 1835–36 годах ряд отдалённых мексиканских штатов восстал против навязанного Санта-Анной централистского режима; Хуан Альварадо и Мариано Вальехо возглавили восстание в Альта-Калифорнии. Среди их сторонников были индейцы и иностранные иммигранты, а также мексиканские ранчеро. Власти далёкого Мехико, считая Техас более серьёзным вызовом, предпочли примириться с калифорнийцами. Альварадо и Вальехо получили должности, а Альта Калифорния – значительную автономию. Но политическая ситуация оставалась нестабильной: Монтерей и Лос-Анджелес были соперничающими центрами власти. Мексиканская армия сохраняла лишь слабое присутствие в этом отдалённом регионе, её офицеры предпочитали служить вблизи столицы, где они могли продвигаться по службе и оказывать политическое влияние. На модернизацию обороны далёкой Калифорнии требовались деньги, которые мексиканское правительство никак не могло найти.

Иностранные державы признавали уязвимость Калифорнии. Французский дипломат, посланный своим правительством для проведения тщательного расследования, сообщил, что Калифорния может быть захвачена «любой нацией, которая пожелает послать туда военный корабль и 200 человек».[1688]1688
  Цитируется в Нил Харлоу, «Завоеванная Калифорния» (Беркли, 1982), 35.


[Закрыть] Больше всего беспокойства вызвали североамериканцы. В августе 1841 года тихоокеанская экспедиция Чарльза Уилкса исследовала залив Сан-Франциско и реку Сакраменто; местные жители недоумевали, чем занимаются шесть кораблей ВМС США. В следующем году коммодор Томас ап Кейтсби Джонс придал их опасениям реальность. Джонс получил тревожное сообщение от Джона Парротта, консула США в Мазатлане (Мексика), в котором говорилось, что «весьма вероятно, что между двумя странами начнётся война».[1689]1689
  Джон Пэрротт – Томасу Джонсу, 22 июня 1842 г., в John Parrott, Selected Papers, ed. Barbara Jostes (San Francisco, 1972), 22.


[Закрыть] 19 октября 1842 года, действуя в ответ на эти ложные сведения и слухи о том, что Мексика продает Калифорнию Великобритании, эскадра Джонса потребовала и получила капитуляцию форта, охранявшего Монтерей, столицу мексиканской Калифорнии. Через два дня, сойдя на берег и прочитав последние новости из Мехико (от 22 августа), коммодор понял, что никакой войны не было, и извинился за свою ошибку. Однако его опрометчивый поступок подставил подножку администрации Тайлера, которая надеялась заручиться британской помощью, чтобы убедить мексиканцев продать Калифорнию (или, по крайней мере, порт Сан-Франциско, который интересовал Уэбстера) Соединенным Штатам. Для видимости администрация отстранила Джонса от командования, но оставила на посту провокатора Пэрротта. С этого момента мексиканские политики и общественность, как центристы, так и федералисты, пришли к выводу, что Калифорния – это ещё один Техас, который только и ждет своего часа.

Помимо морских торговцев на побережье, американцы приезжали в Калифорнию по суше, чтобы поселиться во внутренних долинах. Их тянула дешевая, привлекательная земля; их толкали тяжелые времена после 1839 года. Начиная с 1841 года, сотни отважных людей объединились в длинные караваны повозок, возглавляемые профессиональными проводниками. В 1842 году мексиканский конгресс запретил иностранцам приобретать калифорнийские земли, но иммигранты из США продолжали прибывать; спекулянты по-прежнему продавали им участки, а многие просто садились на землю. Их сухопутный маршрут пролегал по реке Платт, затем пересекал южный Вайоминг и проникал в Скалистые горы у Южного перевала. Как правило, они путешествовали к северу от Большого Соленого озера и прослеживали реку Гумбольдт через Великий Бассейн. Путешествие занимало месяцы, и его нужно было успеть пересечь Сьерра-Неваду и попасть в Калифорнию до того, как выпадут снега.[1690]1690
  Рэй Биллингтон, «Дальняя западная граница, 1830–1860» (Нью-Йорк, 1956), 91–115.


[Закрыть]

Шустрый авантюрист по имени Лансфорд Гастингс уговаривал некоторых переселенцев воспользоваться, как он утверждал, коротким путем и отправиться на юг от Солт-Лейк-Сити. Таким образом Гастингс обеспечивал клиентов для своего торгового пункта на этом маршруте; в более отдалённой перспективе он намеревался привлечь в Калифорнию достаточно американцев, чтобы отделить её от Мексики и, возможно, самому править ею. На самом деле «путь Гастингса» оказался длиннее, медленнее и труднее, чем обычный, о чём с большой долей вероятности узнала злополучная партия братьев Доннер. Задержавшись из-за вводящего в заблуждение путеводителя Гастингса и ложных обещаний в пути, они измучились, пересекая щелочную пустыню к западу от Большого Соленого озера, что заняло вдвое больше времени, чем он уверял их. В конце концов, сбросив с себя многие домашние вещи и имея опасные запасы продовольствия, они столкнулись с ранним штормом при переходе через Сьерру в конце октября 1846 года. Занесенные снегом эмигранты пережили целую эпопею страданий, ужасов, смертей и выживания, прежде чем пришло спасение – для некоторых это случилось только в апреле следующего года. В нескольких случаях голодающие люди, доведенные до последней крайности, прибегали к каннибализму. Самое страшное преступление произошло, когда два калифорнийских индейца, вызвавшихся помочь им, были убиты и съедены. Из восьмидесяти девяти членов партии до места назначения дожили только сорок семь человек. Однако статистика смертей свидетельствует о жертвенном героизме: В то время как более двух третей взрослых мужчин погибли, три четверти женщин и детей выжили.[1691]1691
  См. Уилл Бэгли, «Лансфорд Уоррен Гастингс», Overland Trail 12 (1994): 12–26; George Stewart, Ordeal by Hunger (Boston, 1960); Kristin Johnson, ed., Unfortunate Emigrants (Logan, Utah, 1996).


[Закрыть]

III

Четвертого июля 1836 года караван из семидесяти человек и четырехсот животных (лошадей, мулов и крупного рогатого скота) вошёл в Южный перевал Скалистых гор; в него входило девять повозок, поскольку путешественники недавно подтвердили предсказания о том, что перевал может пропускать колесный транспорт. В основном это были торговцы, представлявшие Американскую пушную компанию, но одна группа состояла из миссионеров, посланных ABCFM (Американским советом уполномоченных по иностранным миссиям). Среди них были Нарцисса Уитмен и Элиза Сполдинг – первые белые женщины, пересекшие Континентальный разрыв в этом месте. Через два дня они прибыли в Грин-Ривер (территория современного штата Вайоминг) на рандеву – встречу с сотнями трапперов, торговцев и индейцев из нескольких племен для ежегодной оргии торговли и празднеств. Там женщины-миссионеры наслаждались зрелищем и вниманием к себе, прежде чем отправиться дальше, к жизни, полной лишений и жертв, которую они решили провести в отдалённой дикой местности.[1692]1692
  Джули Джеффри, Обращение Запада: A Biography of Narcissa Whitman (Norman, Okla., 1991), 76–82.


[Закрыть]

Торговцы и миссионеры прокладывали путь, по которому вскоре должны были пойти фермерские семьи, как в Стране Орегона, так и в других приграничных районах XIX века.

Прибыв в Орегон, женщины и их мужья провели время в качестве гостей в Форте Ванкувер, оживлённом форпосте Компании Гудзонова залива, расположенном не в современном Ванкувере (Канада), а в районе слияния рек Колумбия и Уилламетт, на территории современного штата Вашингтон. Основанная в 1670 году, компания Гудзонова залива (Hudson’s Bay Company) уже стала одной из крупнейших мировых бизнес-корпораций, поглотив в 1821 году своего главного конкурента, Северо-Западную компанию. Будучи самой могущественной частной организацией в Северной Америке, HBC фактически управляла большей частью Канады. Соединенные Штаты и Великобритания совместно оккупировали Орегон, который в то время простирался от Калифорнии до Аляски, по соглашению, заключенному в 1818 году и продленному в 1827 году. Британцы осуществляли свою власть и влияние на этой огромной территории почти исключительно через компанию Гудзонова залива, которую интересовала торговля пушниной – крупный бизнес, связывавший Северную Америку с Европой и Китаем. Форт Ванкувер, принадлежащий компании Гудзонова залива, уже давно заменил Асторию (ныне заброшенную) в качестве центра орегонской торговли пушниной.[1693]1693
  См. John S. Galbraith, The Hudson’s Bay Company as an Imperial Factor (Berkeley, 1957).


[Закрыть]

В 1842 году медицинский миссионер Маркус Уитмен, муж Нарциссы, посетил Восточное побережье, где убеждал ABCFM и федеральное правительство проявить больший интерес к Орегону. Хотя историки больше не придерживаются мнения, что Уитмен единолично спас Орегон для Соединенных Штатов, его возвращение на Тихоокеанский Северо-Запад осенью 1843 года совпало с переселением туда почти тысячи американских поселенцев, которым по пути пригодились его знания и советы.[1694]1694
  В газете «New Orleans Weekly Picayune» от 17 июля 1843 года приводится подробный отчет о 990 переселенцах, их повозках и животных.


[Закрыть] Эмигранты спасались от экономической депрессии и эндемической малярии в долине Миссисипи; в последующие несколько лет все больше американских фермерских семей следовали тем же путем. Орегонская тропа из Индепенденса, штат Миссури, совпадающая во многом с маршрутом, по которому шли переселенцы в Калифорнию, стала одним из легендарных путей первопроходцев через весь континент. Фрэнсис Паркман популяризировал его в описании своего путешествия в 1846 году «Калифорнийская и Орегонская тропа», опубликованном в журнале Knickerbocker Magazine с 1847 года. Молодой интеллектуал из Новой Англии, искавший приключений, Паркман написал яркий рассказ о своих встречах с трапперами, поселенцами (включая доннеров и мормонов), самим ландшафтом и – что было для него самым захватывающим – огаллала-сиу.

Континентальные маршруты.

Поскольку транспортировка тяжелых грузов вверх по течению Миссури была трудоемкой, а путешествие вокруг мыса Горн занимало от шести до восьми месяцев, в целесообразности сохранения контроля США над далёким Орегоном сомневались видные государственные деятели обеих партий – среди них Альберт Галлатин, Дэниел Уэбстер и Томас Харт Бентон. Более поздние события изменили эти ожидания: переговоры о сухопутном маршруте с повозками, развитие железной дороги и изобретение электрического телеграфа. Теперь казалось, что если американцы поселятся на Тихоокеанском Северо-Западе, они смогут остаться в составе Соединенных Штатов. К концу 1844 года в Орегон переселилось около пяти тысяч американцев – гораздо меньше, чем в Техасе, но больше, чем в Калифорнии, и достаточно, чтобы оказать влияние на ситуацию. Для сравнения, в кондоминиуме тогда проживало всего семьсот британских подданных, большинство из которых не были постоянными поселенцами, а временно работали на своего работодателя. В течение тридцати лет британцы были более активны в Орегоне, чем американцы; теперь же вновь прибывшие перевесили баланс в пользу Соединенных Штатов.[1695]1695
  Thomas Leonard, James K. Polk (Wilmington, Del., 2001), 95; Meinig, Continental America, 105. В целом см. David Dary, The Oregon Trail (New York, 2004).


[Закрыть]

Практически все переселенцы, прибывшие по Орегонской тропе, предпочли обосноваться в долине Уилламетт – плодородной местности к югу от реки Колумбия, которая, как они были уверены, отойдет к Соединенным Штатам, даже если Орегон в итоге будет разделен между двумя оккупационными державами. Там они создали несанкционированное, но функционирующее местное правительство. В эти годы многие переселенцы также покидали Британские острова, чтобы основать колонии за границей, но в основном они направлялись в Австралию и Новую Зеландию. Некоторые канадцы, отставные работники компании HBC, рано обосновались в долине Уилламетт, но более поздние американские переселенцы угрожали вытеснить их оттуда. Эти американские поселенцы были уже не миссионерами из Новой Англии, а в основном миссурийцами – жесткими людьми, которых мало сдерживали законы и которые безжалостно изгнали мормонов из своего родного штата. Среди американцев были и бывшие трапперы, озлобленные на HBC за её жестокую конкурентную борьбу. Нельзя было исключать возможность насилия в Орегоне.[1696]1696
  Фредерик Мерк, Орегонский вопрос (Кембридж, Массачусетс, 1967), 234–54.


[Закрыть] Не случайно отношения с индейскими племенами выявили конфликт интересов между оккупационными державами. HBC ценила туземцев как покупателей и поставщиков шкурок выдр и бобров и охотно продавала им огнестрельное оружие; американские поселенцы, желавшие экспроприировать туземные земли, рассматривали такие продажи как приглашение к пограничным войнам.

Компания Гудзонова залива пыталась наладить хорошие отношения со своими новыми соседями, предоставляя им кредиты на покупку товаров. Поселенцы брали припасы, но не платили за них.[1697]1697
  Питер Бернетт, «Воспоминания старого пионера», Oregon Historical Quarterly 5 (1904): 93.


[Закрыть] Озаботившись безопасностью своих ценных запасов, поскольку рядом находилось потенциально враждебное население, HBC закрыла форт Ванкувер в 1845 году и перенесла свою операционную базу в форт Виктория на месте нынешнего города Виктория, Британская Колумбия. Международная торговля пушниной начала приходить в упадок как из-за сокращения предложения, так и из-за снижения спроса, и это убедило сэра Джорджа Симпсона, руководителя орегонских операций HBC, что перспективные прибыли не оправдывают противостояния с американскими поселенцами. Готовясь к продвижению на север, компания Гудзонова залива зачистила южную часть территории Орегона, в результате чего бобры там практически вымерли.[1698]1698
  Мерк, Орегонский вопрос, 96.


[Закрыть]

Демократическая платформа 1844 года с её призывом отдать весь Орегон игнорировала тот факт, что британское и американское правительства уже давно предполагали, что Орегон в конечном итоге будет разделен между ними, и обсуждали, как именно это разделение должно произойти. Британцы предлагали продлить существующую границу по 49-й параллели на запад до реки Колумбия, после чего граница должна была идти по Колумбии до моря. Американцы предложили просто продлить 49-ю параллель на запад, через остров Ванкувер. Таким образом, из всей огромной территории Орегона серьёзные споры остались только на участке между рекой Колумбия и 49-й параллелью. Историки называют эту территорию «спорным треугольником», хотя она лишь смутно напоминает треугольник. В пределах спорного треугольника компания Гудзонова залива осуществляла практически всю деятельность белых.

Решение Орегонского вопроса, 1846 г.

На протяжении всех переговоров по поводу Орегона президент Полк вел двойную игру. Создавалось впечатление, что он требует для Соединенных Штатов всю территорию Орегона, но на самом деле он проявлял готовность к компромиссу, если ему удастся получить большую часть спорного треугольника. Мирное урегулирование с Британией по поводу Орегона гарантировало бы, что она не придёт на помощь Мексике, когда ему придётся вступить в противостояние с этой страной из-за Калифорнии. Джон Тайлер, заключивший договор Уэбстера и Эшбертона, чтобы сгладить последствия аннексии Техаса, послужил для Полка примером: примирение с Британией облегчало жесткие отношения с Мексикой. Молодой Хикори придавал Калифорнии гораздо большее значение, чем территории, которая сейчас является Британской Колумбией.

Полк не мог позволить себе политическую неловкость, открыто предав демократическую платформу 1844 года, которая сыграла столь заметную роль в предвыборной кампании. Делегация Миссури в конгрессе некоторое время стимулировала интерес американцев к Орегону, поскольку их штат, являвшийся восточным пунктом Орегонской тропы, обеспечивал не только многих поселенцев, но и большую часть их запасов и оборудования. Миграция в Орегон делала хороший бизнес для Миссури. Но большинство демократов, поддержавших лозунг «Пятьдесят четыре сорок или бой» (намек на широту северной границы Орегонского кондоминиума, которая также являлась южной границей российской Аляски), были выходцами из свободных штатов. Отчуждение от них стоило бы Полку голосов в конгрессе, необходимых ему для реализации остальной части его программы. Демократы Севера и Запада оказались незаменимы для аннексии всего Техаса с его сильно преувеличенными пограничными претензиями. Взамен многие из них считали себя вправе рассчитывать на поддержку администрации всего Орегона. Поэтому Полк должен был разыграть свои карты таким образом, чтобы достичь компромисса по Орегону, не взяв на себя ответственность за этот компромисс. В этом он преуспел, хотя в конце концов северные демократы всё-таки восстали против его манипуляций. Один из них, Гидеон Уэллс из Коннектикута, который во время Мексиканской войны занимал должность гражданского начальника бюро материально-технического снабжения военно-морского флота, пришёл к выводу, что Полк обладал «чертой хитрости, которую он считал проницательностью, но которая на самом деле была изворотливостью и двуличием».[1699]1699
  Цитируется в Sellers, Polk, Continentalist, 219


[Закрыть]

Уже во время правления Тайлера способный посланник США в Лондоне Эдвард Эверетт предложил компромиссную границу, которая проходила по 49-й параллели, за исключением того, что весь остров Ванкувер оставался в Канаде, – по сути, именно эта линия и была в итоге согласована. Однако государственный секретарь Кэлхун отложил переговоры по Орегону, сосредоточив своё внимание на Техасе. По его мнению, время было на стороне Соединенных Штатов, поскольку в Орегон продолжался приток американских поселенцев. Президент Тайлер не проявлял особого интереса к Орегону по сравнению с Техасом и, вероятно, согласился бы на раздел кондоминиума по линии реки Колумбия.[1700]1700
  Говард Джонс и Дональд Рэйкстроу, Пролог к «Манифесту Судьбы»: Anglo-American Relations in the 1840s (Wilmington, Del., 1997), 184, 187, 193; Samuel Flagg Bemis, John Quincy Adams and the Union (New York, 1956), 486–87; Crapol, John Tyler, 119–21.


[Закрыть]

Когда Полк вступил в должность, он заменил Эверетта (уэбстерского вига) другим опытным и знающим эмиссаром в Лондоне: Луисом Маклейном, успешным переговорщиком по торговому договору Джексона с Британией, бывшим государственным секретарем и министром финансов, а теперь президентом железной дороги «Балтимор и Огайо». Это сильное назначение стало сигналом готовности Полка работать над достижением взаимопонимания по Орегону. Лорд Абердин, министр иностранных дел Великобритании, направил Ричарда Пакенхема в качестве своего эмиссара в Вашингтон. Двоюродный брат Эдварда Пакенхема, которого Джексон разбил при Новом Орлеане, он оказался менее удачным выбором посланника, чем Маклейн. В основе своей Министерство иностранных дел выступало за хорошие отношения с Соединенными Штатами. Министерство Пиля намеревалось отменить «Кукурузные законы», британские защитные тарифы на зерно; они знали, что Полк тоже был свободным торговцем, решившим снизить тариф Вигов в 1842 году, и рассчитывали на взаимовыгодное расширение англо-американской торговли. Но, как и Полку, Абердину приходилось оглядываться через плечо на внутреннюю политику, когда он вел дипломатию. Теневой министр иностранных дел оппозиции, лорд Пальмерстон, критиковал договор Уэбстера и Эшбертона и мог осудить любой признак слабости в отношениях с янки. Поэтому Абердин попытался подстраховаться. Он дал Пакенхэму два набора инструкций: официальный – твёрдо придерживаться британской позиции и неофициальный – направлять американское предложение обратно в Лондон.[1701]1701
  Pletcher, Diplomacy of Annexation, 242–43.


[Закрыть]

Прибыв в Вашингтон, Пакенхэм в середине июля 1845 года получил от администрации Полка предложение разделить Орегон по 49-й параллели. Полк рассчитывал, что это будет начальным гамбитом в переговорах; он мог оправдать свою неспособность настаивать на 54°40′ тем, что предыдущая администрация обязала Соединенные Штаты предложить такой компромисс. Через три недели после совета своего правительства Пакенхэм решил следовать официальным, а не неофициальным инструкциям. Он сразу же отверг американское предложение. Это было неправильное решение. В очередной раз медлительность трансатлантической связи внесла сумятицу в англо-американскую дипломатию; тонко продуманные планы Полка и Абердина пошли прахом.

Взбешенный, Полк призвал Конгресс принять закон, уведомляющий Британию за год о том, что Соединенные Штаты расторгнут соглашение о совместной оккупации Орегона.[1702]1702
  «Первое ежегодное послание Конгрессу» (2 декабря 1845 г.), Presidential Messages, IV, 392–99. Более поздние президенты уведомляли о расторжении договоров по собственной инициативе, не запрашивая предварительного разрешения Конгресса.


[Закрыть] Это сфокусировало бы внимание Британии на необходимости как-то решить вопрос и одновременно дало бы экспансионистам северо-запада полную возможность раздуть англофобскую риторику. Демократическая пресса, особенно «Демократическое обозрение» О’Салливана, «Нью-Йорк геральд» Джеймса Гордона Беннета и «Нью-Йорк сан» Мозеса Бича, била в барабаны, требуя расторжения договора как прелюдии к захвату всего Орегона. Полк приветствовал эту шумиху на данном этапе, надеясь, что она произведет впечатление на британцев, а пока отказался вести с ними дальнейшие переговоры по поводу Орегона. Однако, несмотря на популярность среди некоторых избирателей-демократов, воинственность президента встревожила Уолл-стрит, и акции упали.[1703]1703
  Селлерс, Полк, континенталист, 357.


[Закрыть]

Принятие резолюции Конгресса, которой добивался Полк, оказалось непростым делом из-за противодействия двух сторон, не желавших рисковать конфронтацией с Британией: большинство вигов, которым нужен был британский инвестиционный капитал, вступили в союз со многими южными демократами во главе с Кэлхуном, которые придавали больше значения Британии как покупателю хлопка, чем дополнительным площадям на Тихоокеанском Северо-Западе, негостеприимным к плантационному рабству. Горстка самых антирабовладельческих вигов настаивала на предоставлении всего Орегона в противовес рабовладельческому Техасу.

Теперь британцы предложили арбитраж, но Полк отказался, зная, что это вызовет упреки со стороны тех, кто требовал весь Орегон. Хотя экстремисты воображали, что они на стороне президента, историк может обнаружить признаки того, что этот непостижимый исполнительный орган потакал им и использовал их, чтобы подтолкнуть британцев, но в конечном итоге не разделял их цели. Ближайший соратник администрации по Орегону в Сенате Томас Харт Бентон, несмотря на свою принадлежность к Миссури, работал с умеренными, чтобы добавить примирительную поправку к резолюции о расторжении договора. Луис Маклейн переписывался из Лондона с Кэлхуном, а также с Полком, но не с экспансионистом, председателем сенатского комитета по международным отношениям Уильямом Алленом из Огайо. Полк, безусловно, никогда всерьез не рассматривал возможность вступления в войну за территорию нынешней Британской Колумбии, поскольку не предпринимал никаких военных или военно-морских приготовлений к ней. А вот министерство Пиля, напротив, готовилось. (Британские лидеры беспокоились о том, что им придётся воевать с Соединенными Штатами и Францией одновременно, так же как американцы беспокоились о том, что им придётся воевать с Британией и Мексикой.)[1704]1704
  Jones and Rakestraw, Prologue to Manifest Destiny, 207–8, 235–37, 243.


[Закрыть]

Один проницательный современник разгадал политику Полка. Джон Куинси Адамс, верный своим старым экспансионистским принципам в бытность Монро государственным секретарем, отстаивал право Соединенных Штатов на весь Орегон, опираясь на свои непревзойденные знания истории и международного права, подтвержденные Библией. «Я хочу, чтобы эта страна досталась нашим западным первопроходцам», – заявил он Палате представителей. Избранному Богом народу были обещаны «крайние части земли во владение твое» (Псалом 2:8). Тем не менее, Адамс верно предсказал: «Я полагаю, что нынешняя администрация в конце концов отступит от своих собственных позиций».[1705]1705
  Congressional Globe, 29th Cong., 1st sess., 157, 342.


[Закрыть] (Действительно, сам Адамс, будучи президентом, одобрил продление соглашения о совместной оккупации, когда оно было продлено в 1827 году).

После пяти месяцев дебатов Конгресс 23 апреля 1846 года принял уведомление о расторжении договора с важной поправкой, внесенной умеренными, призывающей к «полюбовному урегулированию» Орегонского вопроса.[1706]1706
  Там же, 680–83.


[Закрыть] В ответ 19 мая британцы предложили 49-ю параллель с обходом, чтобы сохранить южную оконечность острова Ванкувер (где, конечно же, компания Гудзонова залива построила форт Виктория). Они уступили им всю остальную часть спорного треугольника, хотя в нём на тот момент не насчитывалось и двух десятков американцев.[1707]1707
  Мейниг, Континентальная Америка, 117.


[Закрыть] Это предложение представляло собой все, на что Полк мог рассчитывать. Он поступил умно, направив его в Сенат для получения «совета и согласия» до подписания договора, а не после (как обычно делают президенты). К тому времени война с Мексикой уже началась, и большинство сенаторов с нетерпением ждали разрешения спора с Британией, и они быстро проголосовали за принятие 38 против 12. Полк немедленно составил договор о разделе в соответствии с британским предложением, ратифицировал его и 18 июня отправил в Лондон. При этом президент мог заявить, что он уступил желанию Сената, а не нарушил предвыборное обещание. Демократы-северяне, которые могли бы провести митинги в знак протеста против компромисса, получили приказ из штаб-квартиры партии воздержаться от этого. Облегчение администрации по поводу удовлетворительного решения орегонского вопроса было откровенно и прямо выражено демократической газетой New York Herald: «Теперь мы можем на досуге приучить Мексику к приличиям».[1708]1708
  Sellers, Polk, Continentalist, 412; New York Herald, June 11, 1846.


[Закрыть]

Решение Орегонского вопроса стало памятником мирной дипломатии. Каждая страна получила примерно половину всей территории Орегона. Результат также стал шедевром внутренней политики. Президент, казалось, блефом обошел и британские, и американские политические круги. И как раз вовремя: Через десять дней после того, как британцы отправили предложение о разделе, которое принял Сенат, в Лондон пришло сообщение о том, что вдоль Рио-Гранде начались военные действия между Мексикой и Соединенными Штатами. Если бы они знали, что Соединенные Штаты ввязались в войну, британцы могли бы попытаться заключить более жесткую сделку.

Какая заслуга в благоприятном разрешении вопроса о границе Орегона должна принадлежать Полку, может быть поставлено под сомнение. Его защитники, как в своё время, так и впоследствии, восхваляли его твердость и цитировали его слова, сказанные одному из членов Конгресса: «Единственный способ обращаться с Джоном Буллом – это смотреть ему прямо в глаза».[1709]1709
  Дневник Джеймса К. Полка, изд. Milo Quaife (Chicago, 1910), I, 155 (Jan. 4, 1846).


[Закрыть] Но кажется вероятным, что британцы больше реагировали на присутствие американских поселенцев, упадок орегонской пушной торговли и их нетерпение к американскому импорту хлопка и зерна, чем на пристальный взгляд президента.[1710]1710
  См. David Dykstra, The Shifting Balance of Power: Американо-британская дипломатия в Северной Америке, 1842–48 (Lanham, Md., 1999).


[Закрыть] Как только Компания Гудзонова залива решила перебраться на остров Ванкувер, решение было принято, и сэр Джордж Симпсон принял своё решение о переезде ещё до вступления Полка в должность. Британский министр иностранных дел, вероятно, согласился бы на границу, согласованную в 1846 году, уже в декабре 1843 года, если бы администрация Тайлера последовала предложению Эдварда Эверетта. Риторика демократов, выступавших от имени 54°40′, на самом деле была направлена скорее на внутреннюю американскую аудиторию, чем на британскую.[1711]1711
  См. Мерк, Орегонский вопрос, 250, 364–94.


[Закрыть]

Действительно, демонстрация твердости со стороны британцев заставила Полка и его кабинет отступить от крайних требований и (тайно) предложить компромисс. 3 февраля 1846 года Маклейн отправил из Лондона депешу о том, что тридцать военных кораблей Королевского флота отправились в североамериканские воды. Государственный секретарь Джеймс Бьюкенен получил её в субботу вечером, 21 февраля, и немедленно предупредил президента. В течение нескольких дней (включая воскресенье) Полк и его кабинет обдумывали, какой ответ предпринять. Они решили не рекомендовать Конгрессу «подготовку к войне» и вместо этого 26 февраля поручили Маклейну заверить британцев, что Полк рассмотрит компромиссное предложение по 49-й параллели и передаст его в Сенат для получения рекомендаций, прежде чем реагировать. Узнав об этом решении, Пакенхем в тот же день отправил послание своему правительству, в котором говорилось, что флотилия выполнила свою задачу и дальнейшая подготовка к войне будет излишней. При этом президента продолжали посещать конгрессмены-ястребы, предупреждавшие его, что любое отступление от 54°40′ приведет к поражению демократов на выборах.[1712]1712
  Полк, Дневник, I, 241–53 (21–25 февраля 1846 г.); Paul Bergeron, The Presidency of James K. Polk (Lawrence, Kans., 1987), 128; Leonard, Polk, 117.


[Закрыть] Если Полк и должен получить определенную похвалу за мирное разрешение Орегонского вопроса, то не за твердость, а за то, что 26 февраля 1846 года он отправил примирительное послание вместо того, чтобы обострять кризис.