Текст книги "Что сотворил Бог. Трансформация Америки, 1815-1848 (ЛП)"

Автор книги: Дэниел Уолкер Хау

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 79 страниц)

Но когда Тариф 1842 года превысил 20-процентный потолок пошлин, распределение земельных доходов между штатами автоматически прекратилось. Виги пытались уговорить Тайлера отступить и изменить закон, но он был непреклонен. Южные виги полагались на распределение, чтобы получить деньги на внутренние улучшения и подсластить горькую пилюлю повышения тарифных пошлин для своих избирателей, выращивающих хлопок; губернатор Нью-Йорка Сьюард надеялся, что распределение позволит ему помочь движению против аренды. Южные виги также были особенно разочарованы неудачей в создании национального банка; северяне имели собственные сильные банки штатов и регионов и не так остро нуждались в третьем банке. Тайлер надеялся, что недовольные южане и жители Нью-Йорка возложат вину за свои проблемы на Клея и сплотятся под его знаменем.

Но президент недооценил сплоченность партии вигов и их преданность своей программе. В знак протеста против его банковских вето в сентябре 1841 года весь кабинет подал в отставку, кроме государственного секретаря Дэниела Уэбстера, который был вовлечен в серьёзные переговоры с Великобританией о границе штата Мэн. В том же месяце фракция вигов в Конгрессе предприняла экстраординарную акцию, не имеющую аналогов в американской истории: Они исключили действующего президента из его политической партии. Но Тайлер не отказался от претензий на лидерство в партии вигов. Уэбстер считал себя премьер-министром Гаррисона и надеялся стать его наследником; когда старик умер, Уэбстер не захотел отказываться от этого стремления. Тайлер воспользовался тщеславием жителя Новой Англии, чтобы продлить связи со своей ветвью партии. Но к лету 1842 года попытка Тайлера переломить ситуацию в партии вигов явно провалилась. Тогда президент перешел к новой стратегии: Он создаст собственную партию. С этой целью он предпринял массовую чистку назначенцев вигов с федеральных постов, заменив их людьми, отстаивающими права штатов, большинство из которых были демократами.

Промежуточные выборы 1842–43 годов стали для вигов страшной карой. Их большинство в Сенате было сокращено, а большинство в Палате представителей потеряно вовсе; число представителей вигов резко сократилось со 133 до 79. Депрессия продолжалась, партия не выполнила своих обещаний, и, несмотря на своё отречение, Тайлер настолько замутил воду, что многие избиратели рассматривали вигов как партию, раздираемую внутренними противоречиями и неспособную к управлению. Избиратели, впервые принявшие участие в выборах, которых виги привлекли в 1840 году, теперь чувствовали разочарование и массово не приходили на избирательные участки. Кроме того, лишив вигов покровительства, Тайлер лишил местных лидеров партии привычных стимулов и возможностей мобилизовать сторонников. Перераспределение голосов после переписи 1840 года усугубило эти последствия и стоило вигам многих мест в штатах, где демократические законодательные органы перекроили избирательные округа.[1423]1423
  Статистика представлена в Holt, Rise and Fall of Whig Party, 140–60.


[Закрыть]

Тайлер продолжал тешить себя иллюзиями, что сможет создать третью партию с помощью патронажа, хотя на практике ему требовалась поддержка демократов в конгрессе. Последние довольствовались принципом laissez-faire и ждали, пока страна сама выберется из депрессии. В то же время демократы не проявили никакого интереса к плану Тайлера «Казначейство», который он запоздало попытался разработать вместо независимого казначейства Ван Бюрена и национального банка вигов, несмотря на то, что он был разработан в качестве замены. Демократы не проявили интереса к «Плану казначейства» Тайлера, его запоздалой попытке создать замену Независимому казначейству Ван Бюрена и национальному банку вигов, несмотря на все достоинства этого плана.[1424]1424
  О плане «Казначейство» см. Peterson, Presidencies of Harrison and Tyler, 96–98.


[Закрыть] Весной 1843 года Вебстер, когда договор с Великобританией был благополучно заключен, а его мечта использовать Госдепартамент в качестве трамплина в Белый дом окончательно развеялась, вышел из состава кабинета и вернулся в партию вигов. Вопреки совету Чёрного Дэна, Тайлер начал добиваться аннексии Техаса.

III

В кампании за Гаррисона в Иллинойсе в течение 1839–40 гг. участвовал тридцатиоднолетний законодатель штата от племени вигов Авраам Линкольн. Будучи ярым поклонником Клея, Линкольн поддержал Гаррисона ещё до партийного съезда. Во время предвыборной кампании Линкольн выступал перед многочисленными аудиториями в самых разных обстоятельствах: в собрании штата в своём лучшем костюме за шестьдесят долларов, на улице в джинсах или в поездках по штату, дебатируя против молодого демократа по имени Стивен Дуглас, как эти два человека сделают ещё раз в их более знаменитом противостоянии восемнадцать лет спустя. Линкольн осудил Независимое казначейство Ван Бюрена и потребовал создать вместо него третий национальный банк. Партизанская пресса сообщала, что он также рассказывал анекдоты, подшучивал над местными демократами и вступал в перепалку с хулиганами. Демократические газеты списали его в разряд «странствующих миссионеров» Гаррисона; газеты вигов сочли его эффективным.[1425]1425
  Robert Gunderson, The Log-Cabin Campaign (Lexington, Ky., 1957), 212–16; Reinhard Luthin, The Real Abraham Lincoln (Englewood Cliffs, N.J., 1960), 54–55; Collected Works of AL, I, 159–79.


[Закрыть]

В 1840 году Иллинойс, все ещё остававшийся приграничным сельскохозяйственным штатом, в котором было много переселенцев с Юга, несмотря на усилия Линкольна, выбрал Ван Бюрена. Однако в родном городе Линкольна Спрингфилде избиратели, занятые в торговле, промышленности и профессиональной деятельности, отдали большинство голосов вигам.[1426]1426
  Кеннет Уинкл, «Система второй партии в Спрингфилде Линкольна», История гражданской войны, 44 (1998): 267–84.


[Закрыть] Политическая партия Линкольна отражала его выбор профессии и образ жизни, а также, в более широком смысле, его личные ценности. Сын фермера, Линкольн, как и многие другие молодые американцы, покинул дом и пустился в самостоятельное плавание. Сначала он попытал счастья в крошечной деревушке Нью-Салем, работая клерком в магазине. Но Нью-Салем так и не смог подключиться к транспорту, который мог бы поддержать его торговлю; Линкольн переехал в Спрингфилд и помог ему стать столицей штата. В итоге Нью-Салем стал одним из бесчисленных городов-призраков Запада.

Линкольн принял близко к сердцу опыт Нового Салема; он рано стал и долго оставался горячим сторонником внутренних улучшений. Революция в области транспорта и коммуникаций захватила его воображение. Однажды, чтобы продемонстрировать возможности реки Сангамон как торговой артерии, он сам взял на себя управление пароходом и провел его по течению от Бирдстауна до Портленд-Лэндинга. Позже он даже попытался изобрести устройство, позволяющее пароходам всплывать, когда они застревают на мели; хотя он действительно получил патент на эту идею, он так и не выпустил её на рынок. (Линкольн представлял себе плавучие воздушные камеры, которые сворачиваются, когда не нужны, и надуваются, чтобы поднять судно и уменьшить его осадку.).[1427]1427
  Дэвид Дональд, Авраам Линкольн (Нью-Йорк, 1995), 43–44; «Заявка на патент», Collected Works of AL, II, 32–36.


[Закрыть] Но в основном Линкольн работал через политический процесс, чтобы обеспечить субсидии для каналов и железных дорог. Помня о том, что канал Эри сделал для штата Нью-Йорк, он признался своему лучшему другу, что мечтает стать «ДеВиттом Клинтоном в Иллинойсе».[1428]1428
  Авраам Линкольн – Джошуа Спиду, цитируется в Richard Carwardine, Lincoln (London, 2003), 12.


[Закрыть]

Как хороший виг, Линкольн предпочел бы, чтобы федеральные деньги были потрачены на внутренние улучшения, но когда этого не произошло, он горячо поддержал финансирование со стороны штата: «Иллинойская система», – так назывался его план, – небольшая американская система. Во время законодательной сессии 1836–37 годов Линкольн, будучи уже лидером меньшинства от вигов, сотрудничал с демократическим большинством в законодательном собрании во главе со Стивеном Дугласом, чтобы добиться этой цели, показывая, что демократы тоже были рады дать фермерам возможность продавать свой урожай. Однако когда паника 1837 года разрушила экономику Иллинойса, Линкольн продемонстрировал гораздо большее нежелание, чем демократы, отказываться от Иллинойской системы.[1429]1429
  О Линкольне и Иллинойской системе см. в Gabor Boritt, Abraham Lincoln and the American Dream (Memphis, Tenn., 1978), 13–39. О Линкольне и Иллинойской партии вигов см. Joel Silbey, «Always a Whig in Politics», Papers of the Abraham Lincoln Association 8 (1986): 21–42.


[Закрыть] Он ещё больше отличался от демократов, настаивая на том, что Западу нужен кредит и что третий национальный банк является самым безопасным и практичным источником такого кредита. В отсутствие национального банка Линкольн защищал банк штата Иллинойс от демократов. В одном известном инциденте, пытаясь защитить государственный банк, Линкольн и некоторые другие законодатели-виги выпрыгнули из окна здания штата в тщетной попытке не допустить кворума.

В первую очередь Линкольн расходился с демократами в широком политическом мировоззрении. Демократы мыслили прежде всего категориями местных белых общин; их национализм заключался в желании расширить на весь континент территорию, на которой эти общины могли бы процветать. Линкольн и виги мыслили категориями интегрированной нации, в которой различные профессии, классы и регионы гармонично сочетаются в экономическом взаимодополнении. Защитный тариф – тема, которой Линкольн уделял много внимания и изучения, – как ему казалось, гарантировал внутренние рынки для сельского хозяйства и промышленности, экономя при этом на транспортных расходах. Линкольн считал, что в рамках экономически развитой и интегрированной нации индивидуальная автономия может процветать как никогда раньше. По словам его биографа Дэвида Дональда, партия вигов олицетворяла для Линкольна «обещание американской жизни», возможность для людей сделать что-то своё. Для таких вигов, как Линкольн, это означало нечто большее, чем материальное благополучие или социальная мобильность. Это означало совершенно новый вид жизни вдали от фермы, возможность «избежать ограничений, налагаемых местностью и общиной», как выразился историк Аллен Гельцо, «переделать себя на основе новой экономической идентичности в большом мире торговли, основанной на заслугах, самосовершенствовании и самоконтроле».[1430]1430
  Donald, Abraham Lincoln, 110; Allen Guelzo, Abraham Lincoln, Redeemer President (Grand Rapids, Mich., 1999), 57.


[Закрыть] Для Линкольна его членство в партии вигов символизировало новую жизнь, которую он создал для себя. Он оставался активным и верным вигом до тех пор, пока в середине 1850-х годов большинство северных вигов не перешли в недавно организованную Республиканскую партию. Эта новая партия стала для Линкольна продолжением тех же устремлений, что и у вигов, – к модернизации американского общества и созданию новых возможностей для самореализации личности.[1431]1431
  См. «Обращение к сельскохозяйственному обществу штата Висконсин» (30 сентября 1859 г.), Collected Works of AL, III, 471–82.


[Закрыть]

Важной частью жизни Линкольна как вига стал его брак с Мэри Тодд. Дочь видного виговского семейства в Лексингтоне, она всю жизнь была лично знакома с Генри Клеем. Мэри не скрывала своих политических взглядов. Она и её муж разделяли твёрдую лояльность к партии вигов, хотя в середине 1850-х годов они ненадолго разошлись во мнениях относительно того, что это означает: Она поддержала Филлмора на пост президента в 1856 году, когда Авраам поддержал Фремонта. Мэри была набожной христианкой (епископальной до 1850 года, затем пресвитерианкой), в то время как Авраам так и не стал прихожанином церкви – не такая уж и редкость, ведь в церквях состояло гораздо больше жен, чем мужей. Тем не менее, Авраам впитал библейскую культуру и кальвинистское чувство фатализма от своего баптистского воспитания. Когда началась Гражданская война, его духовность глубоко укрепилась.[1432]1432
  Последние интерпретации религии Линкольна см. в Carwardine, Lincoln, 28–40; Guelzo, Abraham Lincoln, 149–58, 312–24; Ronald White, Abraham Lincoln’s Greatest Speech (New York, 2002), passim; и Stewart Winger, Lincoln, Religion, and Romantic Cultural Politics (DeKalb, Ill., 2003).


[Закрыть] А пока он участвовал в тех же искупительных реформах, что и Евангелический объединенный фронт. Одной из них было движение за воздержание.

В то время как демократы прославляли естественного человека и ставили Эндрю Джексона в качестве его прототипа, виги, такие как Линкольн, прославляли искусственную, то есть самостоятельно созданную, личность. Выступление Линкольна перед местным отделением Вашингтонского общества умеренности во Второй пресвитерианской церкви Спрингфилда многое говорит о его идеале самоконтролируемой, автономной личности. Будучи сам трезвенником, Линкольн прямо заявил: «Мир только выиграет от полного и окончательного изгнания из него всех одурманивающих напитков». Тем не менее, первую часть своей речи он посвятил критике сторонников умеренности за их самодовольные обличения. Сила вашингтонского движения, заявил он, в том, что оно состояло из исправившихся алкоголиков, которые на собственном опыте понимали значение решимости и самоконтроля. Они должны возглавить «революцию умеренности», достойную преемницу «нашей политической революции 76-го года». В этой новой революции «мы найдём более сильное рабство разрушенным, более гнусное рабство освобожденным, более великого тирана свергнутым». Как и многие другие американские реформаторы своего времени, Линкольн пробуждал милленаристские ожидания. «Счастливый день, – заключал он, – когда все аппетиты будут под контролем, все страсти усмирены, все дела подчинены, разум, все покоряющий разум, будет жить и двигаться как монарх мира. Славное завершение! Да здравствует падение ярости! Царствование Разума, да здравствует!». В версии Линкольна миллениум был верховенством рациональности над импульсами и страстями. И, как и большинство других американских миллениалистов, он отводил особое место своей стране: «Когда победа будет полной – когда на земле не останется ни раба, ни пьяницы, – как гордо будет называться эта страна, которая может по праву претендовать на то, чтобы быть местом рождения и колыбелью обеих этих революций».[1433]1433
  «Temperance Address» (Feb. 22, 1842), Collected Works of AL, I, 271–79, цитаты из 276, 278, 279. Подробнее о концепции Линкольна о конструируемой личности я говорю в книге «Создание американского Я» (Кембридж, Массачусетс, 1997), 138–49.


[Закрыть] Воздержание и борьба с рабством несли в себе один и тот же моральный импульс, поскольку оба стремились освободить человечество от рабства, будь то страсти других или собственные.

IV

При Джексоне Демократическая партия прославляла народный суверенитет и выражала относительное безразличие к верховенству закона, когда оно вступало в противоречие с волей «народа», как определяла партия. Даже к насилию относились свысока, если оно было направлено против непопулярных меньшинств. С другой стороны, виги подчеркивали, что народ наложил правовые ограничения на свой собственный суверенитет; в таких спорах, как изъятие депозитов, они выступали в качестве защитников закона. Конец 1830-х годов стал продолжением этой модели. И Арканзас, и Мичиган разработали конституции штатов, не дожидаясь законных полномочий от Конгресса. Демократы и виги разошлись во мнениях, стоит ли мириться с таким поведением и признавать территории штатами, но в итоге верх взяла демократическая склонность к народному суверенитету. Более тревожным было предложение демократов обойти поправку в пользу народного суверенитета в качестве метода изменения конституции Мэриленда в 1836 году; избиратели Мэриленда, однако, с большим перевесом выбрали законную процедуру. В 1838 году пенсильванская толпа, разгоряченная редакционными статьями демократов, ворвалась в здание капитолия в Харрисбурге, обратив в бегство сенаторов штата. Хотя администрация Ван Бюрена отказала губернатору в просьбе о помощи, ополченцам штата удалось восстановить порядок.[1434]1434
  Дэвид Гримстед, «Американский мафиози» (Нью-Йорк, 1998), 205–9.


[Закрыть] Затем, в 1842 году, странный эпизод в Род-Айленде, известный как восстание Дорра (или, более гиперболически, как «война Дорра»), заставил и демократов, и вигов подтвердить свои принципы в свете опыта.

Род-Айленд, единственный среди американских штатов, не разрабатывал новую конституцию со времен революции и до 1842 года действовал на основании колониального устава 1663 года. Чрезвычайно демократичная по меркам XVII века, эта хартия стала анахронизмом в результате промышленной революции. Хартия предоставляла «право на свободу» (право голосовать, подавать иски в суд и быть присяжным) коренным взрослым белым мужчинам, которые либо владели недвижимостью, либо были старшими сыновьями свободных людей. Какая часть мужчин Род-Айленда могла соответствовать этим архаичным требованиям в 1840-х годах, неизвестно; по современным оценкам, от 40 процентов до двух третей.[1435]1435
  Джордж Деннисон, Война Дорра (Лексингтон, Кай., 1976), 14 (40%); Гримстед, Американский мафиози, 209 (две трети).


[Закрыть] Система благоприятствовала фермерам в ущерб жителям новых городов с текстильными фабриками не только в требованиях к голосованию, но и при распределении законодательного собрания штата. Хотя город Провиденс составлял одну шестую часть населения штата и платил две трети налогов, он выбирал лишь одну двадцатую часть представителей штата.[1436]1436
  Питер Коулман, Преобразование Род-Айленда (Провиденс, Р.И., 1963), 270.


[Закрыть] Род-Айлендская старая хартия сохранилась по причинам как процедурного, так и материального характера. Во-первых, документ не содержал положений о внесении в него собственных поправок. (Первоначально предполагалось, что Тайный совет в Лондоне сможет его изменить; теперь об этом не могло быть и речи). Во-вторых, обе основные партии пришли к согласию с хартией. Демократы победили в штате в 1836 году, а виги – в 1840-м. Потенциальные реформаторы расходились во мнениях о том, какие изменения следует внести. На текстильных фабриках трудились канадские и ирландские иммигранты, в основном католики по вероисповеданию; свободное негритянское население восходило к тем временам, когда Род-Айленд был центром атлантической работорговли. Если избирательное право должно было быть расширено, демократы хотели включить в него иммигрантов, но не чернокожих мужчин; виги предпочитали обратное.

В 1834 году член собрания штата Род-Айленд по имени Томас Дорр основал суфражистское движение, призывавшее к принятию новой конституции на основе всеобщего избирательного права для мужчин. Суфражисты участвовали в ежегодных выборах штата в качестве третьей партии, но никогда не набирали более 10% голосов. Сам Дорр выглядел квинтэссенцией патрицианского реформатора: из богатой семьи, выпускник Филлипс Эксетер и Гарварда, противник рабства, виг. Среди его разношерстных последователей были бесправные рабочие и ремесленники, лидер рабочих Сет Лютер, а также представители среднего класса, которые возражали против архаичного дилетантства судов штата в соответствии с уставом и права законодательной власти вмешиваться в судебные дела.

Род-Айлендская партия вигов стала нетерпима к деятельности Дорра в качестве сторонника и исключила его из партии за раскол голосов вигов. Демократы приняли его в свои ряды, но не потому, что он понравился местным политикам (они его не любили), а по настоянию партийных лидеров за пределами штата, которые увидели в Дорре способ продемонстрировать демократической партии свою поддержку народного суверенитета. В 1841 году, когда недовольство рабочего класса усугубилось из-за тяжелых времен, Ассоциация суфражистов Дорра провела несанкционированный съезд, на котором был разработан документ под названием «Народная конституция» Род-Айленда. Эта народная конституция была «ратифицирована» на референдуме, в котором могли принять участие все белые мужчины штата. Разумеется, этот референдум не имел никакого юридического статуса, хотя власти и позволили ему состояться. Дорриты утверждали, что за их конституцию проголосовало более четырнадцати тысяч человек, но без беспристрастного контроля этому результату нельзя доверять.[1437]1437
  Гримстед, Американский мафиози, 212.


[Закрыть] Это число было крайне важным, поскольку оно представляло чуть более половины взрослых мужчин штата и давало суфражистам право претендовать на то, чтобы составлять народное большинство.

В апреле 1842 года события развивались стремительно. Прошли выборы должностных лиц штата в соответствии с хартией; в них приняли участие семь тысяч человек. Реформаторы провели параллельные выборы, хотя законодательное собрание штата в это время объявили его незаконным. Около шести тысяч избирателей, как утверждали суфражисты, единогласно избрали Томаса Дорра губернатором штата. Дорр объявил, что его сторонники будут стремиться обеспечить результат этих выборов, а не тех, что были назначены. Он выступал на митингах перед ликующими тысячами людей и появлялся на публике с сотнями вооруженных людей. Он слушал, как политики-демократы из других штатов, такие как Сайлас Райт и Майк Уолш из Нью-Йорка, Томас Харт Бентон из Миссури и бывший министр финансов Леви Вудбери, призывали его к смелым действиям. Бывшие президенты Джексон и Ван Бюрен выразили ему поддержку. Фрэнсис Блэр из «Вашингтон Глоб», ведущего органа Демократической партии, предупредил уставное правительство, что если оно осмелится попытаться подавить правительство соперничающего штата, то сила будет встречена силой.[1438]1438
  Джон Эшворт, «Аграрии» и «аристократы»: Партийно-политическая идеология в Соединенных Штатах, 1837–1846 (Лондон, 1983), 116–27.


[Закрыть]

Губернатор Род-Айленда Сэмюэл Кинг был достаточно встревожен, чтобы обратиться к президенту Тайлеру за военной помощью для поддержания правопорядка. Тайлер не спешил поддерживать губернатора-вига против движения, пользующегося поддержкой Демократической партии, в то время как он сам был на стороне демократов. С другой стороны, он не мог не откликнуться на просьбу штата о помощи против мятежа – кошмарного сценария южных белых. Поэтому Тайлер счел просьбу Кинга преждевременной, добавив, однако, что в случае возникновения восстания он вмешается, чтобы поддержать установленную власть, без какого-либо расследования «реальных или предполагаемых недостатков существующего правительства».[1439]1439
  Джон Тайлер – Сэмюэлю Кингу, 11 апреля 1842 г., напечатано в «The Recent Contest in Rhode Island», North American Review 58 (1844), 398.


[Закрыть] (Тайлер должен был помнить, что в его собственном Содружестве Вирджиния в это время сохранялась конституция штата с имущественным цензом и законодательным органом с неправильным распределением голосов).

3 мая сторонники Томаса Дорра ввели его в должность губернатора Род-Айленда вместе с «народным законодательным собранием», которое заседало на заброшенной фабрике. Это убедило Тайлера в том, что настало время направить федеральные войска. Как оказалось, они не понадобились. Восемьдесят потенциальных законодателей в теневом правительстве Дорра были не готовы к конфронтации. Они заседали всего два дня и не планировали прибегать к силе. Официальные власти, напротив, проявили организованность и решительность. 18 мая Дорр по глупости возглавил несколько вооруженных людей и попытался захватить государственный арсенал под покровом тумана. Когда туман рассеялся, арсенал оказался наводнен защитниками. Последователи Дорра не теряли времени на бегство; затем власти зажали его движение. Демократические политики, как национальные, так и штата, чувствовали, что общественность Род-Айленда ещё не созрела для революции, и не пытались вмешиваться от имени Суфражной ассоциации. Дорр был арестован, осужден за измену штату Род-Айленд и приговорен к пожизненному заключению.

Тем временем правительство хартии созвало юридический конституционный конвент; разработанный им документ стал известен как «Конституция закона и порядка». В ноябре референдум ратифицировал эту конституцию 7032 голосами против 59, при этом Дорриты бойкотировали. На удивление, эта конституция мало чем отличалась от «Народной». Юридически предложенный документ давал право голоса всем коренным жителям, платившим не менее доллара в год налогов, и любым иммигрантам, которые могли удовлетворить традиционным требованиям к имуществу. Как и «Народная конституция», она перераспределяла законодательные органы, обеспечивая существенное равенство представительства в нижней палате, но не в сенате штата. Оба основных закона включали билль о правах и оставляли судебную власть в подчинении законодательной. Самое важное различие между ними заключалось в том, что «Народный» документ не требовал от иммигрантов имущественного ценза. С другой стороны, конституция «Закона и порядка» предоставляла право голоса чернокожим налогоплательщикам, тогда как «Народная» конституция ограничивала право голоса белыми.[1440]1440
  Обе конституции перепечатаны в Arthur Mowry, The Dorr War (Providence, R.I., 1901), 322–46, 367–90.


[Закрыть]

Отсидев год в тюрьме, законодательное собрание штата постановило освободить Томаса Дорра; его приговор был отменен в 1854 году, незадолго до его смерти. Хотя Дорру удалось запугать невосприимчивую систему и заставить её изменить конституцию, многое в политике Род-Айленда продолжалось по-прежнему. Две политические партии штата без труда приспособились к новой системе. Джеймс Феннер, ярый антидорритский демократ, баллотировался как кандидат «закона и порядка» при поддержке вигов и выиграл пост губернатора штата на первых выборах, проведенных по новой конституции. Хотя больше мужчин получили право голоса, явка квалифицированных избирателей оставалась самой низкой среди всех северных штатов.[1441]1441
  Уильям Гиенапп, «Политика, кажется, входит во все», в книге «Эссе об американской политике времен антебеллумов», изд. Stephen Maizlish and John Kushma (College Station, Tex., 1982), таблица на 22.


[Закрыть]

За пределами Род-Айленда обе политические партии ссылались на восстание Дорра, чтобы проиллюстрировать свою политическую философию. Демократическая пресса провозгласила Дорра героем и мучеником народного суверенитета. С другой стороны, виги согласились с мнением Генри Клея о том, что восстание Дорра представляет опасность для «постоянства и стабильности наших институтов» наряду с нуллификацией, джексоновскими незаконными действиями и отказом от государственных облигаций.[1442]1442
  Генри Клей, «Выступление в Лексингтоне, штат Кай.» (1842), в его Сочинениях (Нью-Йорк, 1904), IX, 359–84.


[Закрыть] Клей вполне мог бы добавить в свой список насилие толпы и движение против аренды. В 1845 году, уже после того, как вопрос стал спорным, демократы заставили Палату представителей США провести голосование по резолюции, одобряющей претензии Дорра на пост губернатора Род-Айленда и осуждающей его тюремное заключение. Демократы проголосовали 107 голосами против 7, а виги – 67 голосами против 7. Это восстание продемонстрировало различия в политической философии двух партий: народный суверенитет против конституционного порядка и сдержанности.[1443]1443
  Ashworth, ‘Agrarians’ and ‘Aristocrats’, 230. См. также Sean Wilentz, The Rise of American Democracy (New York, 2005), 539–45; William Wiecek, «Popular Sovereignty in the Dorr War», Rhode Island History 32 (1973): 35–51.


[Закрыть]

Когда в Верховном суде США рассматривалось дело, связанное со спором о юридической власти в Род-Айленде, Дэниел Уэбстер защищал действия чартерного правительства; его аргументы представляли собой классическое изложение конституционной философии вигов.[1444]1444
  «Правительство Род-Айленда», Writings and Speeches of Daniel Webster (Boston, 1903), XI, 217–42.


[Закрыть] Пока в 1848 году суд рассматривал это дело, по Европе прокатились революции лишённых прав горожан и рабочих, восставших против архаичных, недемократических политических систем. То, что американцы назвали «войной Дорра» в своём самом маленьком штате, казалось миниатюрным аналогом этих революций. Если бы другие штаты подождали с либерализацией требований к голосованию после индустриализации, они тоже могли бы пережить подобные кризисы. Народный суверенитет имел взрывоопасные последствия в мире 1840-х годов. В этих условиях, возможно, учитывая, что в его родном штате существовало рабство, председатель Верховного суда Тейни вынес решение против «Народной конституции» и утвердил уставное правительство. Несмотря на риторические заявления своей партии о народном суверенитете, главный судья отдал предпочтение директивной власти.[1445]1445
  Лютер против Бордена, 48 США (7 Говард) 1–88 (1849). Дело касалось толкования гарантии «республиканской формы правления» в Конституции США. Тейни постановил, что обеспечение соблюдения этой гарантии относится к компетенции федеральной исполнительной и законодательной, а не судебной власти.


[Закрыть]