Текст книги "Что сотворил Бог. Трансформация Америки, 1815-1848 (ЛП)"

Автор книги: Дэниел Уолкер Хау

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 79 страниц)

II

Джон Куинси (произносится «Квинзи») Адамс представлял собой ещё одного талантливого и добродетельного человека, достойного сына своего отца. Его интеллектуальные способности и его мужество было выше всяких похвал, а мудрость в понимании национальных интересов выдержала испытание временем. В эпоху, когда президенты, как правило, были хорошо подготовлены предыдущей государственной службой, он пришёл на этот пост самым подготовленным из всех. Он был профессором Гарварда, сенатором от Массачусетса и «полномочным министром» в Нидерландах, Пруссии, Великобритании и России (в Соединенных Штатах титул «посол» не использовался до 1890-х годов). В последнее время Адамс служил своей стране как участник мирных переговоров в Генте и как один из величайших государственных секретарей. Несмотря на все это, Адамсу не суждено было стать успешным президентом. Ограничения его эффективности частично лежали вне его контроля, но часть ответственности лежала на противоречиях в концепции президентской роли самого Адамса.

Современники считали Джона Куинси Адамса квинтэссенцией янки из Новой Англии: серьёзный, трудолюбивый, набожный, с честностью гранита. Однако время, проведенное в Европе, дало ему космополитический взгляд на вещи (а благодаря детству, проведенному в Париже, – свободное владение французским языком). Хотя его предки были пуританами, Адамс принадлежал к либеральному крылу Конгрегациональной церкви, на которую оказали большое влияние концепции Просвещения о правах и свободе человека. Как в общественной, так и в личной жизни Адамс посвятил себя «совершенствованию», что для него означало кропотливую регламентацию всех видов деятельности. Каждый день он находил время для ведения дневника и физических упражнений; во время его президентского срока это включало купание голышом в Потомаке на рассвете. (Он чуть не утонул там 13 июня 1825 года в гребной лодке, которая внезапно наполнилась водой; у президента не было времени снять одежду, которая его утяжелила.).[588]588
  Сэмюэл Флэгг Бемис, «Джон Куинси Адамс и Союз» (Нью-Йорк, 1956) до сих пор остается непревзойденным; об этом эпизоде см. 121.


[Закрыть] Будучи всю жизнь учеником Цицерона и философов-моралистов Шотландии XVIII века, Адамс представлял себе американскую республику как кульминацию истории человеческого прогресса и реализацию потенциала человеческой природы. Проводя аналогию между технологическим и политическим совершенствованием, он однажды назвал правительство Соединенных Штатов «пароходом морального и политического бытия».[589]589
  Джон Куинси Адамс, «Доклад о мануфактурах», Конгресс США, Реестр дебатов, 22-й Конгресс, 1-я сессия. (1833), VIII, pt. III, 83.


[Закрыть] Адамс был самым образованным президентом между Джефферсоном и Вильсоном, но, как и многие интеллектуалы, чувствовал себя не в своей тарелке в обществе. Он никак не мог научиться приветствовать публичные выступления. Грузный и лысеющий к моменту инаугурации в возрасте пятидесяти семи лет, он утратил свою юношескую привлекательность; харизма, которой он никогда не обладал. Задумчивый, критически настроенный по отношению к окружающим, Адамс был наиболее недоброжелателен по отношению к себе. Первыя Леди Луиза Кэтрин Джонсон Адамс из Мэриленда, очаровательная и музыкальная, была важным помощником в избирательной кампании своего мужа. Однако в Белом доме её здоровье и настроение ухудшились.[590]590
  Лайман Баттерфилд, «Уход за убийцей дракона», Труды Американского философского общества 118 (1974): 165–78; Jack Shepherd, Cannibals of the Heart (New York, 1980), 259–69.


[Закрыть]

Вступая в должность, Адамс остро осознавал свою уязвимость как президента-меньшинства. «Заранее менее обеспеченный вашим доверием, чем любой из моих предшественников», он умолял в своей инаугурационной речи о «снисхождении» общественности.[591]591
  Presidential Messages, II, 299.


[Закрыть] Контраст между практически единогласным избранием Монро в 1820 году и затяжными, вызывающими разногласия выборами 1824–25 годов не мог быть большим. Соответственно, новый президент предпринял все возможные шаги, чтобы подчеркнуть преемственность между администрацией Монро и своей собственной. Он поддерживал тесный контакт с уходящим президентом во время переходного периода, хвалил достижения Монро и обещал продолжать его инициативы. Действительно, Адамс, вероятно, был предпочтительным кандидатом Монро, хотя для политической осмотрительности вирджинца характерно, что он никогда не делал подобных публичных признаний.

Вступив в должность президента, Адамс отказался признать, что Эпоха добрых чувств не может быть продолжена. В своей инаугурационной речи он радовался тому, что «пагубный сорняк партийных распрей был выкорчеван». Он провозгласил своей целью действительно беспартийный подход к управлению государством и стремился создать администрацию, основанную на «талантах и добродетелях», а не на партийной политике или секционализме, которые он объявил ещё «опаснее», чем партия. Роль исполнительной власти, стоящей над партией, диктовалась политической теорией (Адамс давно восхищался трактатом Болингброка «Идея короля-патриота»), примером Монро и ограничениями его положения как президента-меньшинства с небольшой естественной поддержкой за пределами собственной секции.[592]592
  Там же, 296, 297. См. Ральф Кетчам, «Президенты выше партии» (Чапел Хилл, 1984), 130–36.


[Закрыть] Соответственно, Адамс оставил на своих местах большинство сотрудников администрации Монро, хотя некоторые из них поддержали его соперников на последних выборах. Он даже предложил Уильяму Х. Кроуфорду остаться в Казначействе, хотя, должно быть, почувствовал облегчение, когда Кроуфорд отказался. Простив ДеВитту Клинтону его поддержку Джексона, Адамс предложил Клинтону главный дипломатический пост в Лондоне. Но Магнус Аполло не желал отказываться от своего губернаторства и предстоящих церемоний строительства канала Эри, которые ему, понятно, нравились. Тогда Адамс обратился к старшему государственному деятелю федералистов Руфусу Кингу, который много лет назад был министром в Великобритании. Старые республиканцы протестовали против выдвижения федералиста, и Адамс сделал лишь несколько других федералистских назначений.[593]593
  Шоу Ливермор, «Сумерки федерализма» (Принстон, 1962), 187–94.


[Закрыть] Он заполнил вакансию в казначействе Ричардом Рашем из Пенсильвании и передал военное министерство, бывшее ведомство Кэлхуна, Джеймсу Барбуру из Вирджинии. Генеральный прокурор, генеральный почтмейстер и министр военно-морского флота Монро остались на своих местах. В конце концов, Адамс надеялся, что заложил основу для правительства на основе консенсуса, или того, что его британские современники называли правительством «всех талантов».

Конечно, выдвижение Генри Клея на пост государственного секретаря стало самым судьбоносным назначением. Помимо той роли, которую Клей сыграл в избрании Адамса, это был логичный выбор, как для того, чтобы дать Западу место в кабинете, так и для того, чтобы признать озабоченность Клея политикой Латинской Америки. Прежде чем сделать это предложение, Адамс проконсультировался с Монро, и уходящий президент не стал его отклонять. Позднее Клей сожалел о том, что принял этот пост, поскольку, казалось, он подтвердил обвинения в том, что обменял на него свою поддержку в президентской гонке. В то время, однако, Клей считал, что отказаться от должности означало бы ещё больше подтвердить справедливость обвинения. Клей был разочарован, когда Монро не назначил его государственным секретарем, и теперь казалось, что Адамс признал его заслугу. Даже если бы Клей не вошёл в администрацию, его враги, скорее всего, все равно перешли бы в оппозицию.[594]594
  Мэри Харгривз, Президентство Джона Куинси Адамса (Лоуренс, Канс., 1985), 43–47.


[Закрыть] Каким бы логичным ни был союз Адамса и Клея с точки зрения их согласия относительно будущей политики, в 1825 году наблюдателей поразило, что ведущий политик администрации Монро должен был объединиться с самым откровенным критиком этой администрации в конгрессе. Джексон привлек на свою сторону разочарованных представителей нескольких фракций, заявив, что была заключена «коррупционная сделка».

Обвинение в «коррупционной сделке» оказалось одним из самых эффективных политических оружий, когда-либо созданных; оно преследовало администрацию Адамса и будет преследовать Генри Клея до конца его жизни. Сегодня его эффективность кажется загадочной. В условиях многофакторных выборов коалиционное правительство неизбежно, и коалиция Адамса и Клея была столь же логична, как и любая другая (за исключением коалиции Адамса и Джексона, которая теперь уже не является вариантом). Но политическая культура того времени не признавала ни того, что республиканская партия Джефферсона действительно разделилась на многофракционную систему, ни даже того, что кандидаты претендовали на президентское кресло. Назначение Адамсом Клея, казалось, подтверждало обвинение «Вайоминга» в том, что все кандидаты, кроме Джексона, были интриганами. Кроме того, слово «коррупция» имело особый резонанс.

В XVIII веке британские монархи даровали должности в обмен на поддержку в парламенте, и колониальные губернаторы часто пытались применить ту же тактику к своим законодательным органам. Критики называли такую практику «развращением» законодательных органов.[595]595
  См. Бернард Бейлин, «Истоки американской политики» (Нью-Йорк, 1968), глава 2.


[Закрыть] Параллель, хотя и не точная, но достаточно близкая, чтобы предположить, что Адамс и Клей были не только нечестными, но и неамериканскими.

В Сенате оппозицию администрации возглавлял язвительный старый республиканец Джон Рэндольф. Из всех возможных критиков этот яркий аристократ из Вирджинии, безусловно, вызывал наибольший страх. Рэндольф ненавидел национализм Клея, завидовал его успешной карьере и годами придумывал способы изводить его. На первой сессии Конгресса он произнёс характерную для него зажигательную речь, полную изощренных оскорблений, назвав администрацию Адамса-Клея «коалицией Блифила и Чёрного Джорджа – неслыханным до тех пор сочетанием пуританина с черноногим». Его слушатели задохнулись, а затем разразились хохотом. Все узнали аллюзию на популярную культуру того времени. В романе Генри Филдинга «Том Джонс» Блифил был ханжой и лицемером, а Чёрный Джордж – безответственным мошенником. Кличка «Блэклег» означала карточного шулера.[596]596
  Хороший рассказ об этой речи есть в Merrill Peterson, The Great Triumvirate (New York, 1987), 140–41.


[Закрыть] Бедняга Клей пытался сгладить свою раннюю репутацию азартного игрока и лиходея и создать имидж государственного деятеля с умеренным характером. Вдобавок к обвинениям в «коррупционной сделке» оскорбление Рэндольфа показалось слишком сильным, и Клей вызвал вирджинца на дуэль. Дуэли входили в кодекс мужской чести южан, но двумя годами ранее Клей отказался от этой практики, поддержав движение Лаймана Бичера за её отмену. Его благое решение было забыто в горячке момента.[597]597
  О частоте дуэлей в этот период см. Joyce Appleby, Inheriting the Revolution (Cambridge, Mass., 2000), 41–45.


[Закрыть]

8 апреля 1826 года эти два человека в сопровождении своих секундантов и врачей встретились и обменялись выстрелами на расстоянии десяти шагов. Несмотря на то что Клей был родом из Кентукки, он не умел обращаться с огнестрельным оружием и оба раза промахнулся, хотя его вторая пуля пробила пальто Рэндольфа. Рэндольф был лучшим стрелком и пришёл с пистолетом, поставленным на волосяной спусковой крючок. Тем не менее он тоже промахнулся в первый раз (очевидно, целясь в ногу Клея), а затем выстрелил в воздух. Удовлетворенные почестями, двое пожали друг другу руки и разошлись по домам. Клей поставил в неловкое положение администрацию Адамса, которая опиралась на евангелистов-реформаторов, выступавших против дуэлей, как на часть своего основного электората. Перед своей же основной аудиторией, состоящей из хозяев плантаций, Рэндольф показал себя рыцарственным джентльменом. Он рассчитывал на то, что Клей плохо стрелял и не собирался его убивать. Театральность всего этого, как речи, так и дуэли, понравилась Рэндольфу.[598]598
  См. Andrew Burstein, America’s Jubilee (New York, 2001), 181–204; Kenneth S. Greenberg, Honor and Slavery (Princeton, 1996), 53–65; Robert Dawidoff, The Education of John Randolph (New York, 1979), 255–59.


[Закрыть]

В Палате представителей администрация изначально пользовалась поддержкой скромного большинства и обеспечила пост спикера Джону Тейлору из Нью-Йорка, который был убежденным сторонником поправки Таллмаджа. В Сенате было сложнее, но председателем там был вице-президент Кэлхун, который взял на себя право назначать членов комитетов.[599]599
  Ни один другой вице-президент не пользовался этим правом. В 1823 году Сенат делегировал это право своему «председательствующему офицеру», который в то время был временным президентом в отсутствие вице-президента Томпкинса. Кэлхун, приступив к своим обязанностям вице-президента, назначал сенатские комитеты. Воспротивившись тому, что эти полномочия принадлежат человеку, не являющемуся сенатором, Сенат позднее на сессии вернул себе контроль над собственными комитетами.


[Закрыть] Кэлхун и Адамс долгое время были близкими соратниками в кабинете Монро и вместе работали над поддержкой националистической программы. В 1821 году Адамс признался в своём дневнике, что Кэлхун казался ему «выше всех секционных и фракционных предрассудков, чем любой другой государственный деятель этого Союза, с которым я когда-либо работал».[600]600
  Джон Куинси Адамс, Мемуары, изд. Charles Francis Adams (Philadelphia, 1874–79), V, 361.


[Закрыть] Однако теперь, не помогая администрации, вице-президент Кэлхун использовал своё влияние в Сенате, чтобы все больше и больше отдаляться от президента Адамса. Что же пошло не так в их партнерстве?

Когда Адамс впервые заявил о намерении назначить Клея государственным секретарем, Кэлхун отчаянно пытался его разубедить.[601]601
  Там же, VI, 506–7.


[Закрыть] Кэлхун считал, что он должен стать преемником Адамса, и чувствовал себя преданным. Адамс не считал, что взял на себя такие обязательства перед Кэлхуном, и в любом случае Кэлхун не отдал Адамсу Южную Каролину на выборах, так что Адамс не был обязан ему так же, как Клею. Но если Адамс проработает два срока, а его преемником станет Клей, Кэлхун сможет увидеть, как его собственные президентские надежды уходят в далёкое и неопределенное будущее.

Отчуждение двух бывших коллег объяснялось не только личными амбициями. Политический климат в Южной Каролине значительно изменился со времен неудачного восстания Дании Весей в 1822 году. Умеренность и национализм становились непопулярными в белом обществе. Джеймс Гамильтон, который, будучи мэром Чарльстона, расправился с заговорщиками, был избран радикальным конгрессменом, защищающим права штата; судья Уильям Джонсон, который ставил под сомнение уместность мер принятых в результате заговора, чувствовал себя настолько неуютно, что переехал в Филадельфию. Будучи государственным секретарем, Адамс разозлил Южную Каролину, предложив отменить превентивное заключение для посещающих корабль чернокожих моряков. Когда он был избранным президентом, законодательное собрание штата решительно отвергло его предложение.[602]602
  Дэвид Робертсон, Дания Весей (Нью-Йорк, 1999), 108–16; Филипп Хамер, «Великобритания, Соединенные Штаты и законы о негритянских моряках», Журнал южной истории, 1 (1935): 3–28.


[Закрыть] Даже если бы Кэлхун хотел сотрудничать с Адамсом, с политической точки зрения ему было бы неловко это делать. Внезапное падение цен на хлопок с тридцати двух центов за фунт до тринадцати центов в 1825 году усугубило растущее чувство неуверенности жителей Южной Каролины. Вместо того чтобы свалить вину за перепроизводство на богатые почвы штатов Залива, каролинцы жаловались на несправедливость тарифа (поднятого в 1824 году против их желания), который обязывал производителей хлопка покупать на защищенном рынке и продавать на незащищенном. Кэлхун решил, что больше не может поддерживать националистическую программу внутренних улучшений и защитного тарифа перед лицом такого недовольства в родном штате. После Миссурийского компромисса Кэлхун и его лейтенант Джордж Макдаффи отбили вызов радикалов-старореспубликанцев из Южной Каролины, которые отказались принять ограничение рабства. Но к 1825 году радикалы стали играть решающую роль в политике Южной Каролины. В том году законодательное собрание приняло резолюцию, осуждающую внутренние улучшения и защитный тариф как неконституционные. Тогда Кэлхун провел семь месяцев в своём родном штате, впервые за последние восемь лет, и понял, что поставит под угрозу свою политическую базу, если продолжит игнорировать сторонников закона штата. В связи с этим новый вице-президент начал то, что называют «захватывающим дух переосмыслением» его политического «я» – от националиста к партикуляристу.[603]603
  Цитата из John Larson, Internal Improvement (Chapel Hill, 2001), 176. См. также William Freehling, Prelude to Civil War (New York, 1966), 89–122; Charles Sellers, The Market Revolution (New York, 1991), 143–45.


[Закрыть]

Будучи помощником Джексона и Адамса в 1824 году, Кэлхун официально занимал нейтральную позицию по отношению к ним. Находясь в должности, он четко обозначил свою независимость от администрации Адамса. К 1826 году он фактически дебатировал с представителем администрации в газетах – разумеется, обе стороны использовали псевдонимы.[604]604
  Кэлхун использовал псевдоним «Онслоу»; защитником администрации был Филип Фендалл, писавший как «Патрик Генри». Многие современники полагали, что «Патрик Генри» – это сам президент. См. Irving Bartlett, John C. Calhoun (New York, 1993), 132–35.


[Закрыть] В июне того же года Кэлхун предложил Джексону свою безоговорочную поддержку на следующих выборах президента. При посредничестве Ван Бюрена они пришли к соглашению, что Кэлхун снова станет помощником Джексона. Кэлхун все ещё мог надеяться стать наследником Джексона, если не Адамса. Обнадеживало то, что Джексон заявил, что президенты должны занимать свой пост только один срок.[605]605
  Джон Нивен, Джон К. Кэлхун и цена союза (Батон-Руж, 1988), 118.


[Закрыть] На данный момент оставалось неясным, в каких направлениях политики будут двигаться Джексон или Кэлхун.

Кроуфордиты тоже в конце концов сплотились под знаменами военного героя, который утверждал, что представляет голос народа, несправедливо отстраненного от участия в сделке между коррумпированными инсайдерами. Ричмондскому хунто потребовалось больше времени, чем регентству в Олбани, чтобы убедить его принять этого аутсайдера.[606]606
  Роберт Форбс, «Рабство и смысл Америки» (докторская диссертация, Йельский университет, 1994), 486–88.


[Закрыть] Сам Джексон оставил своё место в Сенате и вернулся в Нэшвилл, где планирование его следующего участия в выборах в Белый дом стало его постоянной работой. В октябре 1825 года – ещё до того, как собрался первый Конгресс Адамса, – законодательное собрание Теннесси выдвинуло Джексона в президенты. Учитывая, что избирательные собрания уже дискредитировали себя как система выбора кандидатов, а съезды национальных партий ещё не были изобретены, это казалось логичным способом выставить кандидатуру Старого Хикори на суд общественности, хотя и на три года раньше срока.

По мере того как Республиканская партия распадалась на два противоборствующих подразделения, пресса искала термины для их описания. Чаще всего она просто называла их «люди Адамса» и «люди Джексона». Все не хотели публично признавать раскол великой партии Джефферсона. Для президента, который стремился управлять страной на основе консенсуса, реальность поляризации, явной или нет, свидетельствовала о том, что дела не ладятся.

III

Пока оппозиция его администрации собирала силы, Джон Куинси Адамс разрабатывал программу экономического развития Америки. Адамс изложил своё видение в общих и конкретных чертах 6 декабря 1825 года в своём Первом ежегодном послании Конгрессу, которое последующие поколения назовут «Посланием о положении дел в Союзе».[607]607
  Хотя Конституция предписывает президенту «время от времени предоставлять Конгрессу информацию о положении дел в Союзе», в добеллумские годы люди ссылались просто на «ежегодное послание» президента.


[Закрыть] Если в своей инаугурационной речи президент был примирительным, то на этот раз он был смелым. Его послание представляло собой логическое воплощение призыва Джона К. Кэлхуна 1816 года: «Давайте покорим пространство».[608]608
  Annals of Congress, 14th Cong., 2nd sess., 854. Также см. выше, с. 87.


[Закрыть] Адамс прославлял преимущества улучшенного транспорта и связи и взял на себя обязательства по привлечению ресурсов федерального правительства для их реализации. Пришло время реализовать проекты, запланированные Генеральным межеванием, принятым при Монро, и для содействия этому процессу следовало расширить инженерный корпус армии. Один из любимых шотландских философов президента, Адам Смит, утверждал, что там, где частное предпринимательство нуждается в помощи, правительство должно обеспечивать экономическую инфраструктуру и государственное образование; это было особенно важно на ранних этапах экономического развития.[609]609
  Адам Смит, Богатство народов, изд. R. H. Campbell and A. S. Skinner (Indianapolis, 1981), II, 723.


[Закрыть] Адамс был с этим согласен. С учетом того, что национальный долг должен был быть погашен, Адамс с нетерпением ждал того времени, когда «вздымающийся прилив богатства», созданный за счет продажи государственных земель, «можно будет заставить течь в неизменных потоках улучшений от Атлантики до Тихого океана». Особенно целесообразным было направить средства, вырученные от продажи государственных земель, на транспортные проекты, поскольку эти улучшения повысили бы стоимость земли, что принесло бы выгоду как правительству, так и частным землевладельцам. Продажа земли в рамках этой политики в конечном итоге принесёт федеральному правительству достаточно средств для реализации всех его программ, надеялся Адамс, без необходимости брать с населения налоги. В этом кульминационном документе республиканского национализма Адамс предложил федеральную версию программы ДеВитта Клинтона для штата Нью-Йорк, выделив канал Эри в качестве примера того, что может быть сделано вовлеченным правительством.[610]610
  Джон Куинси Адамс, «Первое ежегодное послание», Presidential Messages, II, 299–317, цитата из 305; Дэниел Феллер, Общественные земли в Джексоновской политике (Мэдисон, Висконсин, 1984), 56, 76.


[Закрыть]

Видение президента о расширении американской торговли не ограничивалось у кромки воды. Он поддержал идею заключения соглашений о свободной торговле на основе взаимности и условий «наибольшего благоприятствования» с как можно большим числом стран, одновременно наращивая военно-морской флот для защиты американской океанской торговли. Другие предложения, призванные помочь американскому бизнесу, включали стандартный национальный закон о банкротстве и принятие метрической системы, что стало воплощением масштабного доклада о мерах и весах, который Адамс подготовил, будучи госсекретарем. Обе эти меры были прямо разрешены Конституцией, но до сих пор не реализованы. Перспективные предложения Адамса включали в себя создание Министерства внутренних дел (оно будет создано в 1849 году) и федеральной организации для координации деятельности ополчения штатов (в реальности это было реализовано только в 1903 году). Наиболее красноречиво президент рассказывал о своих планах в области исследований, науки и образования, которые включали в себя создание национального университета в Вашингтоне и, по крайней мере, одной астрономической обсерватории (которых, по его словам, в Европе было 130, а во всей Северной Америке – ни одной). Включение этих тем показывает, что его цели были не только материальными, но и интеллектуальными, включая личное, а также общественное совершенствование. Действительно, существует поразительная аналогия между планом Адамса по улучшению страны и его собственной тщательной, строгой программой индивидуального самосовершенствования.[611]611
  См. также Daniel Howe, The Political Culture of the American Whigs (Chicago, 1979), 43–68.


[Закрыть]

Перечислив полномочия, предоставленные Конституцией федеральному правительству, президент пришёл к выводу, что «воздерживаться от их использования на благо народа» было бы «предательством самого священного доверия». Адамс интерпретировал Конституцию как определяющую обязанности, а также права. Он придерживался скорее позитивной, чем негативной концепции свободы; правильно реализованная свобода была не просто ограничением власти, а расширением возможностей человеческой инициативы. «Свобода – это сила», – заявлял он. Американские граждане обязаны пользоваться своей свободой, максимально использовать свои способности, данные им Богом. Соответствующая обязанность чиновников – способствовать улучшению как общественной, так и частной жизни. «Дух совершенствования царит на земле, – отметил Адамс в своём выступлении. – Пусть иностранные народы с меньшей свободой не превосходят нас в „общественном совершенствовании“», – увещевал президент своих соотечественников. Поступая так, мы «отбросим щедроты Провидения» и обречем то, что должно стать самой могущественной нацией в мире, «на вечную неполноценность».[612]612
  «Первое ежегодное послание», цитаты из 316. Послание Адамса хорошо проанализировано Джоном Ларсоном, «Свобода по замыслу», в книге «Государство и экономическое знание», под ред. Mary Furner and Barry Supple (Cambridge, Eng., 1990), 73–102.


[Закрыть]

Когда Адамс представил проект этого послания своему кабинету, все, кроме Ричарда Раша, сочли его слишком амбициозным. Но президент остался при своём мнении. Он считал, что даже если его программа не может быть реализована немедленно, стоит представить её общественности как долгосрочную цель, вызывающую дискуссии и влияющую на мнение. Четкая презентация Адамса резко контрастировала с искусной двусмысленностью его предшественника. Адамсу были не по вкусу скрытые планы Монро, продвигаемые с помощью терпеливых частных консультаций. Задолго до Теодора Рузвельта Джон Куинси Адамс решил использовать Белый дом как «кафедру для буллитов». Как мог американский народ отвергнуть его убедительное видение национальной судьбы и миссии?[613]613
  См. Джон Куинси Адамс, Мемуары, VII, 58, 63.


[Закрыть]

На самом деле, после доставки знаменитое послание Адамса не вызвало враждебных возгласов со стороны широкой общественности. Внутренние улучшения не были непопулярны, и президентская программа намеренно включала в себя многое для Юга, в том числе вторую национальную дорогу, которая должна была связать Вашингтон с Новым Орлеаном. Формирование оппозиции администрации было связано скорее с союзом Адамса и Клея и последующим разочарованием Джексона, Кроуфорда и Кэлхуна, чем с внутренними улучшениями. Критика национальной программы Адамса исходила от строгих конструктивистов из Ричмондского джунто, среди которых старик Джефферсон казался особенно непримиримым.[614]614
  См. Джозеф Харрисон, «Sic et Non: Томас Джефферсон и внутренние усовершенствования», JER 7 (1987): 335–50.


[Закрыть] Оппозиция высмеивала риторику Адамса не только там, где она была слабой (его бестактное обращение к Конгрессу с призывом «не поддаваться воле избирателей»), но и там, где она была сильной (его удачная метафора астрономических обсерваторий как «небесных маяков», которая привлекала внимание к применимости астрономии к небесной навигации).

Разумеется, члены Конгресса не хотели передавать контроль над «свиными бочками» законодательства плановикам из исполнительной власти. Такая же реакция помешала планам Альберта Галлатина и Джона Маклейна. На этот раз результатом стал не полный отказ от внутренних улучшений, а множество отдельных проектов без общего плана. Ещё в 1817 году Джеймс Мэдисон наложил вето на Билль о бонусах, не позволив конгрессу определять приоритеты в области внутренних улучшений. Адамс оказался более гибким. Он решил, что даже частичная федеральная помощь внутреннему благоустройству лучше, чем её полное отсутствие, и одобрил больше внутренних благоустройств, чем все его предшественники вместе взятые. К 1826 году федеральное правительство стало крупнейшим предпринимателем в американской экономике. Узкое место, связанное с нежеланием президента санкционировать внутренние улучшения без поправки к конституции, наконец-то было ликвидировано.[615]615
  Larson, Internal Improvement, 67–68, 149–50, 165–66; William Appleman Williams, Contours of American History (Cleveland, 1961), 211.


[Закрыть]

Канал Чесапик и Огайо, занимающий видное место среди внутренних улучшений, одобренных Конгрессом во время правления Адамса, стал воплощением мечты, о которой Джордж Вашингтон мечтал задолго до этого. Являясь центральным элементом системы национальных работ, предусмотренных Законом о генеральном межевании 1824 года, канал был построен в рамках смешанного частно-государственного предприятия, в котором сотрудничали штаты Мэриленд и Вирджиния, несколько муниципалитетов и федеральное правительство. Четвертого июля 1828 года президент принял участие в торжественной церемонии закладки фундамента. Когда он взял в руки лопату, чтобы выкопать первую землю, инструмент ударился о твёрдый корень и безрезультатно отскочил. Поднявшись на ноги, Адамс сбросил пальто и возобновил атаку с такой энергией, что вскоре ему удалось удержать совок с грязью. Это был один из немногих случаев, когда Адамс чувствовал себя хорошо во время публичного выступления.[616]616
  Мемуары, VIII, 49–50.


[Закрыть] В конце концов Чесапик и Огайо, как и многие другие каналы, был обойден развитием железных дорог. В 1850 году канал достиг Камберленда, штат Мэриленд, где соединился с Национальной дорогой. После этого строительство прекратилось, и в 1852 году железная дорога «Балтимор и Огайо» соединила канал с рекой Огайо в Вилинге, штат Вирджиния (ныне Западная Вирджиния), для чего он изначально и предназначался. Но до своего окончательного закрытия в 1924 году канал C&O выполнял полезную функцию широкого водного пути из сельской местности в прибрежные районы.

«Дух совершенствования» Адамса касался не только транспорта, но и коммуникаций. Его новаторский и успешный генеральный почтмейстер Джон Маклин достроил почтовую сеть и реинвестировал в неё прибыль почтовой системы. Развившаяся индустрия дилижансов получала федеральные субсидии на перевозку почты, укрепляя связь и транспорт. Но политические амбиции Маклейна осложняли картину. Его союз с Джоном К. Кэлхуном был вполне логичен в годы националистического движения последнего. Однако, когда Кэлхун отдалился от администрации, Маклейну пришлось выбирать. Втайне он остался верен вице-президенту, а не президенту. Когда это стало известно, Клей призвал Адамса уволить Маклейна, но Адамс отказался. Будучи уже обвиненным в «коррупции» при предоставлении должности в кабинете министров в качестве награды за политическую поддержку, Адамс не хотел подставлять себя под ещё одно подобное обвинение, резко отстраняясь от должности. Кроме того, существовала философская проблема. Глава администрации хотел, чтобы федеральное правительство работало как беспартийная меритократия даже на самом высоком уровне. Маклейн являлся примером таланта, который, как надеялся Адамс, будет набирать правительство. Увольнение его по политическим причинам означало бы провал концепции управления на основе консенсуса и концепции должности как общественного доверия.[617]617
  Ричард Р. Джон, Распространение новостей: The American Postal System from Franklin to Morse (Cambridge, Mass., 1995), 64–111.


[Закрыть]

Грандиозная программа экономического развития президента была далеко не единственным серьёзным вызовом, с которым он столкнулся. Дополнительные проблемы возникли у администрации Адамса в связи с индейскими делами. Во время правления Монро за индейскую политику отвечал военный министр Кэлхун. Он поощрял постепенное переселение южных племен за Миссисипи, одновременно способствуя ассимиляции некоторых из них в белое общество. Эта двойная политика не принесла успеха, что, в частности, привело к конфликту между Кэлхуном и губернатором Джорджем М. Труппом из Джорджии. Ещё в 1802 году Джорджия отказалась от своих притязаний на территорию нынешних Алабамы и Миссисипи в обмен на обещание администрации Джефферсона, что федеральное правительство будет добиваться добровольного удаления индейских племен, оставшихся в её границах. Теперь грузины считали, что они достаточно долго ждали, пока федеральное правительство выполнит обязательство, которое они считали обязательным. Им не терпелось завладеть землями, остававшимися за племенами криков и чероки. Кроуфорд использовал эти чувства в своей президентской кампании. Джорджийцы также жаловались, что Кэлхун, похоже, был слишком готов относиться к коренным американцам как к равным по расовому положению.[618]618
  Niven, Calhoun, 111; Bartlett, Calhoun, 95–98; Lynn Parsons, «John Quincy Adams and the American Indian», New England Quarterly 46 (Sept. 1973): 352.


[Закрыть]

В последние дни правления Монро вожди племени криков подписали в Индиан-Спрингс договор о продаже своих земель в Джорджии и переселении на запад от Миссисипи. Увидев в договоре удобное решение проблемного вопроса, сенат быстро дал согласие на ратификацию. Однако уже через два месяца обнаружились серьёзные проблемы. Вождь Уильям Макинтош, глава делегации криков и давний союзник Эндрю Джексона в борьбе с семинолами, был, очевидно, подкуплен. Федеральные комиссары, обсуждавшие договор, вступили в сговор с чиновниками Джорджии. Крики отказались ратифицировать договор, и возмущенные соплеменники убили Макинтоша как предателя. Адамс пришёл к выводу, что договор об Индиан-Спрингс недействителен и что крики остаются законными владельцами своих земель. Однако штат Джорджия во главе с губернатором Труппом настаивал на выполнении договора и межевании земель криков. Военный министр Адамса, Джеймс Барбур, отстаивал федеральную власть против притязаний на права штатов с твердостью, тем более достойной похвалы для вирджинца. Эндрю Джексон, однако, подстрекал джорджийцев. Казалось, сцена была подготовлена для серьёзной конфронтации между федеральным государством и штатом. В последний момент племя Крик сняло администрацию с крючка, согласившись продать земли по другому, более выгодному для них договору. Белые на Юге пришли к выводу, что на Джексона, но не на Адамса, можно рассчитывать в вопросе полной экспроприации земель Пяти цивилизованных племен. Аннулирование Адамсом договора об Индиан-Спрингс останется уникальным в истории отношений правительства с индейцами.[619]619
  Бенджамин Гриффит, Макинтош и Уэзерфорд, вожди индейцев криков (Тускалуза, Алания, 1988), 234–52; Линн Парсонс, Джон Куинси Адамс (Мэдисон, Висконсин, 1998), 182; Майкл Грин, Политика удаления индейцев (Линкольн, Неб., 1982), 125.


[Закрыть]