Текст книги "Что сотворил Бог. Трансформация Америки, 1815-1848 (ЛП)"

Автор книги: Дэниел Уолкер Хау

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 79 страниц)

III

Устранение индейцев стало главным существенным вопросом, которым занималась администрация Джексона в первый год, в остальное время занятая покровительством и персоналиями. Хотя Джексон избегал обязательств по тарифу или внутренним улучшениям, его твёрдая позиция в пользу быстрого переселения была хорошо известна и обеспечила ему большую часть популярности в Джорджии, Алабаме и Миссисипи. Этот вопрос затрагивал индейские племена по всей стране, но больше всего на карту были поставлены пять цивилизованных племен – чероки, крики, чокто, чикасо и семинолы. Эти народы занимались земледелием и животноводством так же, как и их белые соседи, и до сих пор владели значительными территориями в штатах глубокого Юга, а также в Теннесси, Северной Каролине и на территории Флориды. Выдающийся географ Джедидия Морс получил заказ от федерального правительства на подготовку всеобъемлющего отчета об индейских племенах страны. Его отчет, опубликованный в 1822 году, красноречиво рассказывал об экономическом и образовательном прогрессе пяти племен и советовал оставить их в покое, чтобы они продолжали жить. Совет Морзе не был принят. Белые поселенцы горько возмущались присутствием коренных жителей: помимо того, что они занимали хорошие хлопковые земли, они торговали со свободными неграми и иногда предоставляли убежище беглым рабам.[817]817
  См. Кеннет Портер, «Негр на американской границе» (Нью-Йорк, 1971), 182–327.


[Закрыть] Правительства штатов и федеральные власти реагировали на желания поселенцев, а не на советы экспертов. Среди многочисленных расовых конфликтов, которые последовали за этим, наибольшее внимание на национальном уровне привлек конфликт между Джорджией и племенем чероки, который привел к драматическому противостоянию с серьёзными конституционными последствиями.

Первые европейцы, вторгшиеся на территорию, ставшую впоследствии юго-восточной частью США, столкнулись с процветающим народом чероки, проживавшим на обширной территории южных Аппалачей. Как и многие другие коренные американцы, чероки встали на сторону британцев во время Революционной войны, понимая, что имперские власти хотят торговать, а белые поселенцы – получить их землю. Через четыре года после того, как их британские союзники капитулировали при Йорктауне, чероки тоже признали своё поражение в Хоупвеллском договоре, Южная Каролина (1785). По его условиям, чероки уступили большую часть своей привычной территории. Оставшаяся часть впервые обрела четкие границы, которые были ещё более ограничены договорами после того, как Теннесси стал штатом. В течение десятилетия продолжались спорадические несанкционированные набеги и репрессии с обеих сторон, но племя чероки больше никогда не вступало в войну с Соединенными Штатами. Более того, племя заключило союз с Эндрю Джексоном против своих старых врагов – криков и сыграло важную роль в его победе при Подковообразном изгибе в 1814 году. Праздновавшаяся в то время как триумф, в долгосрочной перспективе эта кампания против криков, возможно, была ошибкой, поскольку исключала любую возможность межплеменного коллективного сопротивления. Добрая воля Джексона, которую, как считали чероки, они заслужили, оказалась недолговечной; по договору в Форт-Джексоне он добился уступки земель не только от криков, но и от своих союзников чероки. (Готовность Кроуфорда, бывшего в то время военным секретарем Мэдисона, выплатить чероки компенсацию за эти земли поначалу вызвала давнюю неприязнь между ним и Джексоном).[818]818
  Grace Woodward, The Cherokees (Norman, Okla., 1963), 131–33; Thomas P. Abernathy, From Frontier to Plantation in Tennessee (Chapel Hill, 1932), 239.


[Закрыть]

Полвека после 1785 года можно назвать золотым веком народа чероки. По состоянию на 1819 год, народ занимал северо-западную часть штата Джорджия и прилегающие территории современных Алабамы, Теннесси и Северной Каролины. Люди всегда занимались сельским хозяйством (о чём свидетельствует их «Танец зелёной кукурузы»), и в своих ограниченных границах они все чаще обращались к земледелию, заменяя им охоту и собирательство. Процветала торговля с белыми, росли постоянные города. Десятилетия эволюции в направлении более централизованных и формализованных политических институтов достигли своей кульминации с принятием письменной конституции для нации в 1827 году.[819]819
  См. William McLoughlin, Cherokee Renascence in the New Republic (Princeton, 1986); Duane Champagne, Social Order and Political Change: Конституционные правительства среди чероки, чоктау, чикасо и криков (Стэнфорд, 1992).


[Закрыть] В этих и других отношениях чероки продемонстрировали способность синтезировать элементы, заимствованные из западной цивилизации, с культурой своих коренных народов. Возникла процветающая элита, среди них были и те, кто получил западное образование в миссионерских школах и принял христианство. Были и такие чероки, которые вступали в браки с белыми, занимались выращиванием хлопка и покупали рабов. К 1835 году около 8% семей чероки владели рабами. Большинство рабовладельцев были «смешанных кровей», как называли тех, кто имел некоторое количество белых предков.[820]820
  Theda Perdue, Slavery and the Evolution of Cherokee Society (Knoxville, Tenn., 1979), 60.


[Закрыть] Перепись, проведенная в 1825 году, насчитала 13 563 чероки, 147 белых мужчин и 73 белые женщины, вступившие в брак с белыми, а также 1277 чёрных рабов. Хотя перепись, несомненно, была заниженной, она свидетельствовала о растущем и сплоченном населении.[821]821
  В перепись не вошли те чероки, которые при поддержке правительства переселились за Миссисипи. Ульрих Б. Филлипс, Джорджия и права штатов (Вашингтон, 1902), 71.


[Закрыть]

Не менее примечательной, чем экономическая и политическая история золотого века чероки, была его интеллектуальная история. Вдали от миссионерских школ инвалид Чероки, ветеран войны с ручьями, отправился жить в Арканзас. Секвойя не знал английского языка, но он глубоко задумался над кусочками бумаги с маленькими знаками на них, которые белые называли «говорящими листьями». Как сделать листочки, говорящие на языке чероки? Решение, которое Секвойя счел приемлемым, пришло к нему в 1821 году в виде вспышки озарения. В течение шести недель он разработал систему из восьмидесяти шести символов, каждый из которых обозначал слог в языке чероки. Он поспешил вернуться в Джорджию с новостями. Слог Секвойи взрослый человек, говорящий на языке чероки, мог освоить за неделю, и он быстро прижился. К 1828 году был изготовлен специальный шрифт, позволяющий издавать в стране газету «Чероки Феникс» с параллельными колонками на английском и чероки по новой системе. Секвойя обратил внимание на применение своей системы к языку чокто, но так и не выучил английский. Секвойя остается единственным в истории человечества человеком, который изобрел систему письма на своём языке, не будучи предварительно грамотным на другом.[822]822
  См. Grant Foreman, Sequoyah (Norman, Okla., 1938).


[Закрыть]

Национальное развитие чероки, предпринятое по их собственной инициативе, происходило по линии, которую федеральное правительство одобряло и поощряло. В Холстонском договоре (1791 г.) Соединенные Штаты обязались помочь народу чероки «достичь большей степени цивилизации и стать скотоводами и земледельцами, вместо того чтобы оставаться в состоянии охотников». В 1806 году президент Джефферсон призвал чероки «продолжать учиться возделывать землю». Джефферсон приветствовал межнациональные браки, надеясь, что они приведут к ассимиляции коренных жителей в доминирующую культуру. («Со временем вы станете такими же, как мы, – сказал третий президент делегации вождей в 1809 году, – ваша кровь смешается с нашей и распространится вместе с нашей по этой великой земле»).[823]823
  «Обращение к вождям чероки» (1806), TJ: Writings, 562; Джефферсон (1809) цитируется в Meinig, Continental America, 80.


[Закрыть] Другие, видя, какой хаос произвели в Новом Свете европейские болезни, предсказывали, что индейцы просто вымрут. Важно отметить, что видение Джефферсона о поглощении и менее благотворное ожидание вымирания имели общие последствия: Земли коренных жителей станут доступны для заселения белыми.[824]824
  См. Энтони Уоллес, Джефферсон и индейцы (Кембридж, Массачусетс, 1999). Договор Холстона цитируется в книге Джона Уэста «Политика откровения и разума: Религия и гражданская жизнь в новой нации» (Lawrence, Kans., 1980), 182.


[Закрыть] Чтобы побудить племена принять белый образ жизни, правительство поощряло торговлю, управляя собственными индейскими торговыми пунктами, называемыми «факториями», в период с 1796 по 1822 год. Начиная с 1815 года, оно субсидировало христианских миссионеров для создания школ (при этом никто не выражал беспокойства по поводу отношений между церковью и государством). Появление коммерчески и политически жизнеспособной нации чероки с растущим христианским меньшинством, заимствующим западные технологии по мере необходимости, заставило белое большинство решить, чего оно действительно хочет от коренных американцев. В прошлом белые оправдывали захват земель аборигенов тем, что индейцы не использовали их в полной мере. Теперь же экономическое развитие чероки быстро ликвидировало это оправдание.

Проблема – с точки зрения белых – заключалась в том, что успех усилий по «цивилизации индейцев» не принёс ожидаемых дивидендов в виде продажи земли. Напротив, чем более грамотными, процветающими и политически организованными становились чероки, тем больше они стремились сохранить то, что осталось от их земель, и улучшить их в своих интересах. Совет вождей, которому федеральные комиссары в 1823 году предложили продать землю и переселиться за Миссисипи, ответил: «Нация твёрдо и непреложно решила никогда не уступать ни пяди нашей земли».[825]825
  Уолтер Лоури и Уолтер Франклин, редакторы, Американские государственные документы: Indian Affairs (Washington, 1834), class 2, vol. II, 469.


[Закрыть] Если белые предполагали для себя такие возможности, как ассимиляция, выселение или вымирание, то чероки представляли себе другое будущее, построенное на том, что осталось от их исконной родины. Делегация, прибывшая в Вашингтон в 1824 году, изложила позицию племени с прямолинейным достоинством. «Чероки – не иностранцы, а коренные жители Америки; сейчас они живут и стоят на земле своей собственной территории; границы их территории определены договорами, которые они заключили с правительством Соединенных Штатов».[826]826
  Там же, 474.


[Закрыть] Администрация Монро оказала делегации дипломатическую вежливость, что вызвало протест со стороны расистов.[827]827
  Филлипс, Джорджия и права штатов, 70.


[Закрыть]

В споре о землях чероки была и третья сторона: штат Джорджия, в границах которого находились территории как криков, так и чероки. Политические лидеры Джорджии сначала сосредоточились на вытеснении криков, а теперь выступили против чероки. Губернатор Джордж Трупп, который в 1824 году был кроуфордианцем, поддерживал внутренние улучшения штата и государственное образование. По логике вещей, он мог бы поддержать Джона Куинси Адамса, если бы этот благородный житель Новой Англии подмигнул на обман криков. Но когда президент Адамс воспротивился грубым методам отъема собственности у Джорджии, Трупп решил извлечь выгоду из проблемы переселения индейцев, выступив с подстрекательскими обвинениями в адрес Адамса. Демагогическая тактика Труппа сработала: Он не только захватил все земли криков, но и добился переизбрания на пост губернатора в 1825 году. В 1827 году Джон Форсайт, столь же приверженный идее переселения индейцев, сменил Труппа на посту губернатора и единогласно проголосовал за Джексона на пост президента в 1828 году.[828]828
  Энтони Кэри, Партии, рабство и Союз в антебеллумской Джорджии (Афины, штат Гавайи, 1997), 20–23.


[Закрыть]

В декабре 1828 года, когда Джексон был благополучно избран, законодательное собрание штата Джорджия выступило против чероки, будучи уверенным, что пришедшая администрация не станет вмешиваться. Законодательное собрание в одностороннем порядке объявило, что с июня 1830 года законы штата будут распространяться на народ чероки, невзирая на федеральные договоры 1785 года и последующих лет. В оправдание своих самонадеянных действий законодательное собрание утверждало, что Соединенные Штаты никогда не собирались предоставлять автономию «варварским и диким племенам» и что индейцы являются лишь «арендаторами Джорджии по своему желанию».[829]829
  Филлипс, Джорджия и права штатов, 71–72. Об истоках этого утверждения см. Stuart Banner, How the Indians Lost Their Land (Cambridge, Mass., 2005), 205–6; Lindsay Robertson, Conquest by Law: Как открытие Америки лишило коренные народы их земель (Оксфорд, 2005), 95–116.


[Закрыть] Когда весной 1829 года чероки обнаружили на своих землях золото, а посторонние узнали об этом, орда нетерпеливых белых, не желая ждать даже до 1 июня 1830 года, ринулась туда и начала поиски. То, что должно было стать экономическим преимуществом для племени чероки, обернулось политическими проблемами, поскольку начались жестокие столкновения между чероки и незваными гостями. По просьбе губернатора Форсайта военный министр Итон вывел федеральные войска из района и после июня 1829 года позволил гвардии Джорджии взять на себя ответственность за правопорядок. Агрессивность политического истеблишмента Джорджии, усугубленная внешним давлением на золотые прииски чероки, придала актуальность вопросу об удалении индейцев, когда первый Конгресс Джексона собрался в декабре 1829 года.[830]830
  McLoughlin, Cherokee Renascence, 430–33; Tim Garrison, The Legal Ideology of Removal (Athens, Ga., 2002), 103–14, 120–21.


[Закрыть]

Законопроект об удалении индейцев был самым приоритетным в законодательной программе нового президента. Как принятие закона, так и его последующее исполнение привлекли к себе самое пристальное внимание Джексона. «За все время его правления не было ни одной меры, автором которой он был бы в большей степени, чем этой», – заметил Мартин Ван Бюрен (кто бы знал).[831]831
  Автобиография Мартина Ван Бюрена, изд. Джон Фицпатрик (Вашингтон, 1920), 295.


[Закрыть] В представлении Джексона переселение индейцев занимало то же место, что и внутренние улучшения в представлении Джона Куинси Адамса: ключ к национальному развитию. Джексон был озабочен как геополитическими, так и экономическими проблемами. В его глазах племена не только занимали богатые земли, они угрожали американскому суверенитету, как это делали англичане и испанцы, и, подобно свободным чёрным общинам маронов во Флориде, бросали вызов превосходству белой расы. Джексон разделял отношение джорджианцев к коренным жителям. По его мнению, практика заключения договоров с индейскими племенами была «абсурдной»; правительство должно было просто навязать им свою волю.[832]832
  AJ – Джеймсу Монро, 4 марта 1817 г., Papers of Andrew Jackson, IV, 93–98. Джексон опирался на юридическую концепцию «eminent domain»; см. Banner, How the Indians Lost Their Land, 202–4.


[Закрыть] Тем не менее, разработанный администрацией законопроект о переселении индейцев предусматривал заключение ещё одного раунда договоров, призванных обеспечить полное переселение коренных американцев на запад от реки Миссисипи.

Эта грандиозная программа обсуждалась с первых дней правления Монро. Джексон одобрил её; президент отреагировал на неё с характерной двусмысленностью. Монро, казалось, одобрял и эмиграцию, и ассимиляцию, но не стал давить на коренных американцев, чтобы они приняли ни то, ни другое. Вместо этого он позволил военному министру Кэлхуну продолжать поддерживать образование и экономический прогресс в существующих племенных владениях.[833]833
  См. Thomas Clark and John Guice, Frontiers in Conflict (Albuquerque, N.M., 1989), 238–40; James P. Ronda, «Race, Geography, and the Invention of Indian Territory», JER 19 (1999): 739–55.


[Закрыть] В последующей администрации и президент Адамс, и его военный министр Джеймс Барбур были убеждены, что ассимиляция и гражданство США представляют собой единственную справедливую долгосрочную политику в отношении индейцев. Но после тщетных попыток отстоять законные права индейцев в 1826 году Барбур заявил: «Они видят, что наши обещания нарушены, что счастье индейцев – дешевая жертва для приобретения новых земель». Как выразился Барбур в 1826 году, «они видят, что наши обещания неискренни, что наши обещания нарушены, что счастье индейцев – дешевая жертва для приобретения новых земель». К концу своего срока Адамс с неохотой пришёл к выводу, что удаление, вероятно, является единственной альтернативой беззаконному уничтожению племен и гибели или порабощению их членов от рук штатов. Он стал рассматривать отчуждение коренных жителей белыми как неизбежную трагедию, которая представляет собой «вечную борозду для моих чувств». Но он по-прежнему хотел, чтобы в процессе соблюдались закон и порядок и верховенство федеральной власти.[834]834
  Линн Парсонс, «‘A perpetual Harrow upon my Feelings’: John Quincy Adams and the American Indian», New England Quarterly 46 (Sept. 1973), 339–79; цитата из Барбура на стр. 358.


[Закрыть]

В послании Джексона «О положении дел в стране» утверждалось, что переселение индейцев будет «добровольным». На самом же деле все знали, что не останется камня на камне, чтобы добиться такой «добровольной» миграции. Джексон был лично хорошо знаком с методами подкупа, запугивания и мошенничества, с помощью которых договоры навязывались нежелающим их заключать народам, поскольку с 1816 года активно участвовал в обеспечении ряда земельных уступок со стороны цивилизованных племен. Чтобы дать понять, что он на самом деле имеет в виду, президент заявил, что федеральное правительство не будет защищать индейцев в их нынешних местах проживания, если штаты распространят на них свою юрисдикцию. Это заявление было явным отходом от политики Адамса. Джексон велел коренным американцам «эмигрировать за Миссисипи или подчиниться законам этих штатов». Подчинение законам Джорджии для криков или чероки означало невозможность голосовать, судиться, владеть имуществом, свидетельствовать против белого человека или получать кредиты. Для Острых Ножей (так индейцы называли Джексона) притворяться, что такое подчинение представляет собой жизнеспособный вариант, дающий коренным жителям шанс «влиться в массу нашего населения», было, по меньшей мере, неискренне. («Я был уверен, что индейцы не смогут жить по законам штата», – признался Джексон в частном порядке). На самом деле, когда предыдущий федеральный договор (1819 г.) об уступке земель чероки гарантировал гражданство и имущественные права тем коренным жителям, которые решили остаться, Джорджия отказалась принять эти условия.[835]835
  Джексон, «Первое ежегодное послание», Presidential Messages, II, 458–59; AJ – Джону Питчлинну, 5 августа 1830 г., Переписка AJ, IV, 169; Phillips, Georgia and State Rights, 69.


[Закрыть]

Президентский законопроект об удалении индейцев вызвал ожесточенные дебаты, в результате которых сформировались взгляды, которые оказались удивительно устойчивыми в определении поддержки и оппозиции администрации Джексона. Поскольку сами коренные американцы находились вне политического сообщества, им приходилось полагаться на белых единомышленников в Конгрессе и обществе в целом. За дверями Конгресса наиболее заметные группы, участвовавшие в движении против удаления, состояли из протестантского духовенства и женщин. Во главе движения стоял Иеремия Эвартс, секретарь-корреспондент Американского совета уполномоченных по иностранным миссиям (ABCFM), межконфессиональной организации, спонсировавшей большинство христианских миссионеров среди индейцев. Чтобы понять роль миссионеров, необходимо тщательно охарактеризовать их отношение к делу. Страстно преданные распространению протестантского христианства и западной цивилизации, они почти не интересовались культурой коренных жителей. Но в то же время они безоговорочно верили в разумность, моральную ответственность и равную человеческую ценность своих индейцев. Гордясь христианским меньшинством чероки и поддерживая экономическое развитие племени, миссионеры приветствовали достижения Секвойи. Лишение индейцев собственности и их депортацию они осуждали как жестокое предательство. Эвартс активно лоббировал, организовывал митинги протеста и петиции, писал мощные трактаты в защиту прав аборигенов, используя псевдоним «Уильям Пенн». Эссе Пенна были перепечатаны более чем в ста газетах, и их прочитали, по современным оценкам, полмиллиона человек.[836]836
  Иеремия Эвартс, Устранение чероки, изд. Francis Prucha (Knoxville, Tenn., 1981); John Andrew, Jeremiah Evarts (Athens, Ga., 1992); Michael Coleman, Presbyterian Missionary Attitudes Toward American Indians (Jackson, Miss., 1985) 139–42, 177.


[Закрыть]

Кэтрин Бичер, дочь Лаймана Бичера и сестра Гарриет Бичер-Стоу, возглавила женскую оппозицию против удаления. Работая анонимно, она организовала кампанию, чтобы завалить Конгресс петициями женщин, выступающих против удаления. «Женщины защищены от ослепляющего влияния партийного духа», – утверждалось в её циркулярном письме. Не будучи избирателями, но являясь защитницами морали, милосердия и семейных ценностей, женщины могут «сочувствовать страждущим». Типичная петиция из Халлоуэлла, штат Мэн, осуждала удаление как подрыв усилий по «просвещению и христианизации» индейцев. «Мы не хотим, чтобы церковь, школы и домашний алтарь были повергнуты перед алчным богом власти».[837]837
  Бичер цитируется в книге Mary Hershberger, «Mobilizing Women, Anticipating Abolition: The Struggle Against Indian Removal in the 1830s», JAH 86 (1999): 26; петиция цитируется в John West, The Politics of Revelation and Reason (Lawrence, Kans., 1996), 185.


[Закрыть] Используя подобные формулировки, Бичер и её коллеги по петиции ловко избегали лобового вызова мужскому превосходству и пытались обернуть свой протест в защитную доктрину XIX века «раздельных сфер» для женщин и мужчин. Несмотря на это, политики-демократы, такие как сенатор Томас Харт Бентон из Миссури, высмеивали их и их единомышленников-мужчин.[838]838
  Регистр дебатов, 21-й Конгресс, 1-я сессия. (Feb. 2, 1830), 108–9.


[Закрыть] Беспрецедентная по масштабам мобилизация женского мнения по общественному вопросу, петиция Кэтрин Бичер против «Удаления» задала образец, которому в последующие годы будет следовать движение против рабства.

И женщины, и мужчины, выступающие против удаления, использовали сеть евангелических колледжей и организаций, а также систему коммуникаций для мобилизации своих последователей. На этот раз реформаторы морали развернули гораздо более масштабную кампанию, чем в случае с саббатарианством. Их деятельность и поддержка не ограничивались оплотом неопуритан Новой Англии; самая большая из женских петиций, собравшая 670 подписей, пришла из Питтсбурга. Мартин Ван Бюрен был поражен, когда его собственная племянница в лицо осудила удаление индейцев и сказала ему, что надеется, что он и Джексон проиграют выборы 1832 года.[839]839
  Randolph Roth, The Democratic Dilemma: Religion, Reform, and the Social Order (Cambridge, Eng., 1987), 164–68; Van Buren, Autobiography, 293.


[Закрыть] В Нью-Йорке была поставлена популярная пьеса «Метамора», основанная на войне короля Филиппа в 1675–76 годах, чтобы укрепить и использовать симпатии белых к индейцам. Ведущий американский актер Эдвин Форрест сыграл главную роль сакхема вампаноагов, который мужественно сражался с наступающими поселенцами. Когда спектакль отправился на гастроли в Огасту, штат Джорджия, бойкот заставил закрыть его.[840]840
  Джилл Лепор, «Имя войны: война короля Филиппа и истоки американской идентичности» (Нью-Йорк, 1998), 191–226.


[Закрыть] Но даже на Юге мужественные противники удаления выступили с речью, как, например, адвокат Роберт Кэмпбелл из Саванны, который предупредил своих соотечественников из Джорджии, что они навлекут «вечный позор» на свой штат. «В наше время в цивилизованных странах не было случая изгнания членов целой нации из их домов или изгнания целого населения из его родной страны», – заявил он.[841]841
  Роберт Кэмпбелл, «Из „Джорджиан“», Niles’ Weekly Register, Aug. 30, 1828, 14.


[Закрыть]

В Конгрессе самым красноречивым критиком законопроекта Джексона об удалении племен был сенатор Теодор Фрелингхейзен из Нью-Джерси, видный сторонник ABCFM и других благотворительных ассоциаций, таких как Американский союз умеренности и Американское библейское общество. Фрелингхайзен предложил поправку к законопроекту, которая подтвердила бы обязательство правительства защищать племена в их существующих местах, пока они не подпишут новые договоры; это продолжило бы политику Монро и Адамса. От имени этой поправки он выступал в течение шести часов в течение трех дней. Один за другим сенатор разрушал аргументы, приводимые в оправдание односторонней экспроприации, начиная с утверждения, что потребности белого общества оправдывают захват земель коренных жителей. Он осудил «бесцеремонное» поведение Джорджии, нарушившей Хоупвеллский договор. Фрелингхайзен не отказался от использования американской армии для защиты чероки от вторжения Джорджии, если это будет необходимо. «Пусть такая решительная политика будет проводиться в жизнь в соответствии с величием наших законов, и, сэр, Джорджия уступит. Она никогда не столкнется с ответственностью или ужасами гражданской войны. А если и столкнется, то на наших юбках не останется пятен крови; на ней самой вина будет лежать вечно». Эта непоколебимая принципиальность принесла Фрелингхайзену прозвище, которое он носил всегда: «христианский государственный деятель».[842]842
  Теодор Фрелингхейзен, «Земли чероки», Регистр дебатов, 21-й Конгресс, 1-я сессия. (6 апреля 1830 г.), 309–20.


[Закрыть]

Низовое движение протеста, организованное Эвартсом и Бичером, преуспело в определении удаления как моральной проблемы. Оно пробудило в политиках, выступавших против Джексона, менее морально настроенных, чем Фрелингхейзен, понимание того, что они могут противостоять президенту. Генри Клей, который в начале своей карьеры выражал мало симпатии к индейцам, теперь решил встать на их сторону.[843]843
  Генри Клей – Джеремайе Эвартсу, 23 августа 1830 г., Papers of Henry Clay, ed. Robert Seager (Lexington, Ky., 1984), VIII, 255.


[Закрыть] Поскольку оппозиция ссылалась на моральные принципы, администрация была вынуждена найти собственные филантропические аргументы. Индейцам, возможно, будет лучше на Западе, вдали от алкоголя и заразных болезней белых. Там, утверждала администрация, индейцы смогут спокойно стать «цивилизованными». Одним из представителей администрации, отстаивавших этот аргумент, был Айзек Маккой, бывший баптистский миссионер, который теперь был правительственным землемером на индейских землях. Баптистский миссионерский совет и деноминационный орган отвергли заявления Маккоя.[844]844
  Хершбергер, «Мобилизация женщин», 29–30.


[Закрыть] Многие сторонники удаления, особенно южане, презирали использование филантропического аргумента. «Я не верю, что это переселение ускорит цивилизацию племен», – заявил своим коллегам Джон Форсайт из Джорджии, ныне сенатор. «С таким же успехом можно ожидать, что дикие животные, которых невозможно приручить в парке, будут одомашнены, если выпустить их на волю в лес». Попытка администрации заручиться поддержкой населения в деле удаления на филантропической основе быстро сошла на нет.[845]845
  Регистр дебатов, 21-й Конгресс, 1-я сессия. (13 апреля 1830 г.), 327; Herman Viola, Thomas L. McKenny (Chicago, 1974), 221–22.


[Закрыть]

Чтобы мобилизовать поддержку в Конгрессе, администрация полагалась не столько на убедительные аргументы, сколько на партийную лояльность, хотя это все ещё было новой концепцией в стране, не так давно вышедшей из Эры добрых чувств. Жалуясь на то, что их оппоненты руководствуются в первую очередь партийными соображениями, руководители администрации не скрывали своей решимости превратить поддержку удаления в проверку преданности президенту. Несмотря на ораторское искусство Фрелингхейзена, джексонианское большинство в Сенате приняло законопроект об удалении по партийной линии 28 против 19. В Палате представителей все оказалось иначе. Представители, избранные как сторонники Джексона из округов, где было много квакеров, конгрегационалистов или пресвитерианцев Новой школы, оказались под неловким перекрестным огнём. Трудность, с которой конгрессмены-северяне смирились с предательством договорных обязательств, усугублялась их страхом за будущее внутренних улучшений. Устранение индейцев будет стоить дорого, а Джексон заявил, что хочет списать государственный долг. Даже если бы правительство избежало пограничных войн, деньги, потраченные на выкуп племен, сбор их членов и перевозку за сотни миль, не могли бы быть использованы для внутренних улучшений. Озадаченные этими проблемами, конгрессмены-джексонианцы с севера в большом количестве покинули свои ряды. Законопроект об удалении индейцев едва прошел Палату представителей, 102 против 97, при этом 24 джексонианца проголосовали против, а ещё 12 не голосовали. На некоторых предварительных проверках голоса были ещё ближе, и спикеру Эндрю Стивенсону пришлось трижды нарушать равенство голосов. В последнюю минуту администрации удалось заставить трех колеблющихся пенсильванских демократов вернуться к партийной линии и спасти законопроект. Голосование имело ярко выраженный секционный аспект: рабовладельческие штаты проголосовали за отмену 61 против 15; свободные штаты выступили против 41 против 82. Если бы не положение о трех пятых, усиливающее власть рабовладельческих интересов, «Устранение индейцев» не прошло бы. Однако секционность определяла не столько позиции, сколько политическую лояльность и моральные ценности. Трансаппалачский Запад отнюдь не демонстрировал твёрдой поддержки законопроекта; его конгрессмены проголосовали 23 раза «за», 17 – «против». Среди тех, кто выступал против, был пограничник из Западного Теннесси по имени Дэви Крокетт, который охарактеризовал законопроект как «угнетение с местью». Как и большинство критиков «Устранения индейцев», Крокетт впоследствии стал постоянным противником Джексона. Президент подписал закон об удалении индейцев 28 мая 1830 года.[846]846
  Данные о голосовании партий по законопроекту несколько отличаются, поскольку обозначения партий не во всех случаях были четкими. Выступление Крокетта против переселения индейцев было напечатано в книге Speeches on the Passage of the Bill for the Removal of the Indians, ed. Jeremiah Evarts (Boston, 1830), 251–53.


[Закрыть]

Джексон не терял времени на реализацию своей любимой меры. Пока внимание нации было приковано к Джорджии и чероки, он отправил свого доверенного друга Джона Коффи и военного министра Итона в Миссисипи, чтобы добиться удаления чокто. Начатые ими усилия привели к заключению договора на ручье Танцующий Кролик 27 сентября 1830 года, вопреки желанию большинства племени, путем исключения из переговоров белых советников индейцев и последующего подкупа избранных племенных вождей. Хотя некоторым чокто в лесах восточной части Миссисипи удавалось ускользать от внимания правительства до 1918 года (!), большинство было вынуждено переселиться в Оклахому. Первая большая партия чокто пересекла реку Миссисипи суровой зимой 1831–32 годов, и французский наблюдатель Токвиль отметил тяготы их перехода.[847]847
  Алексис де Токвиль, Демократия в Америке, изд. Филлипс Брэдли (Нью-Йорк, 1945), I, 340.


[Закрыть]

Хотя некоторые из белых, назначенных руководить переселением, особенно кадровые армейские офицеры, были честными и добросовестными, другие были политическими назначенцами, стремящимися быстро разбогатеть. Финансовый аспект этого первого переселения смутил администрацию, поскольку изгнание чоктоу обошлось более чем в 5 миллионов долларов – на 2 миллиона больше, чем Джексон утверждал, что хватит на депортацию всех племен к востоку от Миссисипи. Высокая стоимость отражала бесхозяйственность и коррупцию, в то время как сами переселенцы часто становились жертвами скупости.[848]848
  См. Arthur DeRosier Jr., The Removal of the Choctaw Indians (Knoxville, Tenn., 1970), 100–147; Ronald Satz, American Indian Policy in the Jacksonian Era (Lincoln, Neb., 1975), 64–96; Cole, Presidency of Andrew Jackson, 109–12.


[Закрыть]

Тем временем Джексон оказывал давление на остальные племена. Признав миссионеров главными противниками, он прекратил федеральное финансирование миссионерских школ. Администрация прекратила обещанные аннуитетные выплаты племени чероки и поместила деньги в эскроу до тех пор, пока племя не уйдёт.[849]849
  John Andrew, Jeremiah Evarts, 232–33; McLoughlin, Cherokee Renascence, 438.


[Закрыть] Существующие договоры должны были оставаться в силе до тех пор, пока племена не дадут согласия на их изменение, и даже принятый Закон об удалении индейцев не предусматривал иного.[850]850
  «Закон об удалении индейцев», Документы о политике Соединенных Штатов в отношении индейцев, изд. Francis Prucha (Lincoln, Neb., 2000), 52–53.


[Закрыть] Но президент, далёкий от защиты существующих договорных обязательств США, оказался слишком готов передать федеральную власть на племенных землях штатам, когда бы они на неё ни претендовали. При его поддержке Алабама и Миссисипи последовали примеру Джорджии и распространили юрисдикцию штатов на своё коренное население. А в феврале 1831 года Джексон уведомил Сенат, что больше не будет применять Закон о сношениях с индейцами 1802 года – закон, защищавший индейские земли от вторжения посторонних. Томас Маккенни, осведомленный суперинтендант по делам индейцев, был протеже Кэлхуна, оставшийся от администраций Монро и Адамса, который был убежден, что удаление племен отвечает их интересам. Но когда он попытался проводить эту политику честно и с учетом прав коренных жителей, нетерпеливый Джексон уволил его в августе 1830 года.[851]851
  Ричард Латнер, Президентство Эндрю Джексона (Athens, Ga., 1979), 91.


[Закрыть]

Земельные уступки пяти цивилизованных племен.

Адаптировано из Thomas Dionysius Clark and John D.W. Guice, Frontiers in Conflict: The Old Southwest, 1975–1830 (University of New Mexico Press, 1989).

Чероки обратились за защитой в федеральные суды. Джорджия явно нарушала их права, гарантированные федеральным договором, который, согласно Конституции, должен быть «высшим законом страны». Наняв двух лучших конституционных юристов в стране, Джона Сержанта и Уильяма Вирта (который был генеральным прокурором при Монро и Адамсе), племя подало иск в Верховный суд США, «Нация чероки против Джорджии», чтобы запретить штату распространять на них свою власть. В марте 1831 года судьи проголосовали 4:2 за то, чтобы обойти этот вопрос стороной. Выступая от имени большинства, председатель Верховного суда Маршалл ясно дал понять, что сочувствует делу индейцев, но постановил, что чероки представляют собой «внутренне зависимую нацию» и не соответствуют определению суверенного «государства», имеющего право на подачу иска, по которому Верховный суд будет иметь первоначальную юрисдикцию.[852]852
  Нация чероки против Джорджии, 30 США (5 Питерс) 1–80 (1831).


[Закрыть] Выражению «внутренне зависимая нация» суждено было повлиять на последующее федеральное законодательство об индейских племенах, но его первое использование позволило Суду избежать нежелательной конфронтации с властью штата и исполнительной властью. Возможно, на суд повлияло заявление Джексона, сделанное за месяц до этого, о том, что он не будет защищать чокто против штата Миссисипи в аналогичной ситуации. Джорджия уведомила о расширении своей юрисдикции, проведя суд и осудив в суде штата индейца по имени Корн Тассел за убийство другого индейца из племени чероки. Когда Верховный суд потребовал аргументов для апелляции, штат проигнорировал предписание и казнил заключенного. Тем временем сторонники крайних взглядов внесли в Конгресс законопроект об отмене раздела 25 Закона о судоустройстве 1789 года – закона, разрешающего Верховному суду рассматривать апелляции из судов штатов. Несмотря на поражение, законопроект, по-видимому, запугал суд, поскольку он не принял никаких мер в связи с дерзким поведением властей Джорджии.[853]853
  Коул, президентство Джексона, 111.


[Закрыть]