Текст книги "Что сотворил Бог. Трансформация Америки, 1815-1848 (ЛП)"
Автор книги: Дэниел Уолкер Хау
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 55 (всего у книги 79 страниц)
16. Американское Возрождение
I
Проповедь могла стать большой новостью в молодой республике, как это случилось в Балтиморе, штат Мэриленд, 5 мая 1819 года. Уильям Эллери Ченнинг, служитель церкви на Федерал-стрит в Бостоне (сегодня это церковь на Арлингтон-стрит), приехал в город для рукоположения своего молодого протеже Джареда Спаркса в служители недавно построенной церкви, посвященной «унитарианскому и антикальвинистскому богослужению». Действуя в рамках новоанглийских традиций заученных проповедей и отвечая вкусу эпохи к красноречию, Ченнинг выступал в течение девяноста минут. Он предложил своеобразный синтез протестантского христианства с Просвещением. Науку и Библию он объявил идеально совместимыми, поскольку Бог «никогда не противоречит в откровении тому, чему учит в своих делах». Ченнинг и его последователи толковали Библию не буквально, а широко, как прогрессивное откровение – примерно так же, как юристы толкуют Конституцию, объяснил он. Действительно, существовала параллель между подходом Ченнинга к Библии и широким толкованием Конституции, которое главный судья Маршалл дал в Балтиморе в деле «Маккаллох против Мэриленда» в начале того же года. В то время как Маршалл наделил федеральное правительство полномочиями поощрять экономическое развитие, Ченнинг нашел в Библии вдохновение для нравственного совершенствования человечества. Поколением позже Авраам Линкольн объединит их приверженность идеям сильного правительства, экономического прогресса и гуманизма. Пока же порывы Ченнинга и Маршалла шли по отдельным, но параллельным путям к цели, которую тогда обычно называли «улучшением».[1464]1464
Дэвид Брион Дэвис обратил внимание на параллель между Ченнингом и Маршаллом в книге «Challenging the Boundaries of Slavery» (Cambridge, Mass., 2003), 49–52.
[Закрыть]
В своей проповеди Ченнинг не нашел оправдания традиционной доктрине Троицы ни в разуме, ни в откровении, поэтому он отверг её и назвал своё учение «унитарным христианством». Суть его проповеди заключалась в отрицании кальвинистской доктрины предопределения. Идею о том, что Бог действительно намерен проклясть нечестивых, а не просто предвидит это, Ченнинг объявил противоречащей божественному нравственному совершенству. В стране, где кальвинизм представлял собой доминирующее культурное наследие и где теологическая логика имела силу убеждения, это было сильное мясо. Проповедь Ченнинга отразила давно копившееся недовольство традиционными кальвинистскими теологическими формулировками среди конгрегационального духовенства и мирян восточного Массачусетса. Его речь стала тем, чем она и должна была стать, – манифестом его религиозных взглядов. Она вызвала продолжительные дебаты между «ортодоксальными» кальвинистами и «либеральными» унитариями, послужила толчком для значительного переосмысления богословами и вызвала интерес в народе. Когда проповедь Ченнинга была напечатана, она разошлась самым широким тиражом среди всех американских памфлетов – между «Здравым смыслом» Томаса Пейна в 1776 году и «Вторым ответом Хейну» Уэбстера в 1830 году.[1465]1465
Обращение Ченнинга, а также многие другие документы раннего унитарианства содержатся в книге «Американская реформация», изд. Sydney Ahlstrom and Jonathan Carey (Middletown, Conn., 1985), 90–117; последующие теологические дебаты были переизданы в двух томах: The Unitarian Controversy, ed. Bruce Kuklick (New York, 1987).
[Закрыть]
Несмотря на небольшой рост и болезни, «святой доктор Ченнинг» излучал харизму и поразил воображение целого поколения религиозных либералов, реформаторов и литературных интеллектуалов. Ченнинг унаследовал от своих пуританских предшественников образ священнослужителя как интеллектуального и нравственного лидера общества; он соответствовал ему. Будучи членом Гарвардской корпорации (одного из руководящих органов университета), он возглавил основание Гарвардской школы богословия в 1816 году для подготовки либеральных священнослужителей. Его «Замечания о национальной литературе» (1830) вдохновили американцев ответить на вызов, брошенный англичанином Сиднеем Смитом на его колкий вопрос: «Кто во всём мире читает американские книги?».[1466]1466
Эдинбургское обозрение 33 (янв. 1820), 78–80.
[Закрыть] Социальные идеи Ченнинга вытекали из его религиозных. Он поддерживал «образование трудящихся классов» (название одного из его самых популярных обращений) и, как известно, выступал против рабства и империализма. Хотя женское движение возникло только после его смерти в 1842 году, Ченнинг восхищался ранней работой Мэри Уолстонкрафт «Обоснование прав женщины» и пользовался уважением таких антирабовладельческих феминисток, как Джулия Уорд Хоу и Лидия Мария Чайлд. Хотя он критиковал возрожденцев за то, что считал поверхностным эмоционализмом, Лайман Бичер и Чарльз Финни уважали его личное христианство, если не богословие.[1467]1467
Уильям Эллери Ченнинг, «Замечания о национальной литературе», в его Полном собрании сочинений (Лондон, 1872), 103–15; Чарльз Г. Финни, Автобиография (Вествуд, Н.Дж., 1908; [первоначально издано как Мемуары, 1876]), 356–57.
[Закрыть]
Философия Ченнинга лучше всего характеризуется как форма христианского гуманизма. Подобно гуманистам европейского Возрождения, он утверждал ценности классического образования и верил в реализацию потенциальной божественности в человеческой природе. Ченнинг провозгласил «самовоспитание» наших человеческих способностей и сил самой истинной формой поклонения и прославил человеческое достоинство как то, что он называл «подобием Бога». (Взгляды Ченнинга отличались от взглядов Хосеа Баллоу, теолога универсалистской деноминации, которая в 1961 году объединится с унитарианством; Баллоу полагался на доброту Бога, а не на божественность человечества, чтобы гарантировать всеобщее спасение). К христианскому гуманизму Ченнинг добавил просветительскую веру в права личности и умение рассуждать на основе эмпирических данных, как и большинство других американских протестантов.[1468]1468
Ченнинг, «Самокультура» и «Подобие Богу», в его Полном собрании сочинений, 10–29, 230–39; Дэниел Хау, Создание американского «я» (Кембридж, Массачусетс, 1997), 130–35.
[Закрыть]
Ченнинг и его единомышленники-унитарии считали, что ведут Новую Англию прочь от кальвинизма, подобно тому как гуманисты эпохи Возрождения считали, что ведут Европу прочь от Средневековья. Гуманистический дух, который они взращивали, повлиял на многие аспекты американской интеллектуальной жизни и социальных реформ. Его можно увидеть в кампании Доротеи Дикс по созданию приютов для умалишенных, в трудах Горация Манна по созданию государственных школ, в аболиционизме и феминизме Сэмюэла Дж. Мэя, а также в применении братом Ченнинга, акушером Уолтером, эфира для смягчения боли при родах. Он фигурировал в дебатах о том, следует ли отменить смертную казнь (или, как это чаще всего происходило, прекратить публичные казни). Унитарианский гуманизм также вызвал удивительный литературный расцвет, включающий уникальный всплеск, известный как трансцендентализм. Широкое влияние этого гуманизма, и особенно его проявление в художественном творчестве, оправдывает термин, ставший знаменитым благодаря историку литературы Ф. О. Маттиссену: «Американское Возрождение».[1469]1469
Амели Касс, Акушерство и медицина в Бостоне (Бостон, 2002); Стюарт Баннер, Смертная казнь (Кембридж, Массачусетс, 2002), 124–31; Фрэнсис Отто Маттиссен, Американское возрождение (Нью-Йорк, 1941).
[Закрыть]
Ярким примером гуманизма американского Возрождения является образование Лоры Бриджмен. Лора Бриджмен родилась в 1829 году и в возрасте восемнадцати месяцев ослепла и оглохла от скарлатины. Тем не менее она научилась шить и помогать матери по дому к семи годам, когда отправилась жить в бостонскую школу Перкинса для слепых под присмотром её директора Сэмюэля Гридли Хау. Хау рассматривал образование юной Лоры не только как гуманитарное, но и как научное мероприятие, направленное на изучение природы человеческих способностей. Лора Бриджман стала первым слепоглухим человеком, выучившим язык, предвосхитив более известное достижение Хелен Келлер. Её успех убедил Хоу в том, что человеческий разум не является «чистым листом», а содержит врожденные способности и представления, включая мораль, логику и любопытство. Он опубликовал научные работы о её случае, утверждая, что опроверг психологию Джона Локка и подтверждают доктрину шотландских философов о врожденном здравом смысле. Будучи унитаристом, Хоу верил, что Лора также опровергнет кальвинистскую доктрину о врожденной испорченности человека. Ему особенно хотелось выяснить, какую «естественную религию» проявит девочка, узнав о чудесах науки. Медсестра разрушила этот аспект эксперимента Хоу, рассказав Лоре о любви Иисуса. Хоу уволил медсестру, но Лора Бриджман до конца жизни оставалась набожной баптисткой.[1470]1470
Эрнест Фриберг, Воспитание Лоры Бриджман (Кембридж, Массачусетс, 2001); Элизабет Гиттер, Заключенный гость (Нью-Йорк, 2001).
[Закрыть]
Триумф Лоры Бриджмен над, казалось бы, непреодолимыми трудностями привлек к ней всеобщее внимание и сделал её знаменитой. Дух самосовершенствования, примером которого она являлась, был широко распространен в американском обществе. Как и в её случае, он все чаще фокусировался на приобретении и использовании грамотности. Распространение государственного школьного образования, первоначально оправдываемое как необходимое для протестантских мирян и информированных граждан, также способствовало повышению экономической производительности и обеспечению равных возможностей в рыночном обществе, где мало кто довольствовался натуральным хозяйством в качестве средства к существованию. Амбициозные души, не имевшие возможности получить государственное образование, такие как молодой Авраам Линкольн, занимались самосовершенствованием, читая все, что попадалось под руку – в его случае «Прогресс паломника» Буньяна, «Робинзон Крузо» Дефо, басни Эзопа, «Гимны» Уоттса и, конечно, Библию короля Якова. Они делали это отчасти для того, чтобы расширить свои профессиональные возможности, но также и для того, чтобы развить свой личностный потенциал. В индустриальных городах механические институты предлагали рабочим и менеджерам на производстве совместное стремление к самосовершенствованию.[1471]1471
M. L. Houser, The Books that Lincoln Read (Peoria, Ill., 1929). Уильям Гилмор, «Чтение становится жизненной необходимостью» (Ноксвилл, Тенн., 1989), и Джозеф Кетт, «Стремление к знаниям в условиях трудностей» (Стэнфорд, 1994), 81–83, обсуждают идеал Ченнинга о самовоспитании.
[Закрыть] Мы уже видели, как сильно стремление к самосовершенствованию повлияло на социальную, экономическую и политическую жизнь Америки; оно также отразилось на литературе и искусстве. Даже недовольство, которое вызывала этика самосовершенствования, нашло своё культурное выражение в сатире.
Унитарианская деноминация, которую Ченнинг продвигал через теологические дебаты, а затем помог организовать, так и не вышла за пределы восточной части Новой Англии и нескольких других форпостов, включая Балтимор, Лексингтон (штат Кентукки), Нью-Йорк и Чарльстон. Универсалистская деноминация Баллоу распространилась более широко, но также очень тонко. Хотя аргументы, которые унитарии и универсалисты приводили против кальвинистского детерминизма и в пользу свободы воли человека, привлекли мало новообращенных в обе деноминации, они нашли широкий отклик в настроениях растущего городского среднего класса и в этосе самосовершенствования. Их совокупный эффект на протяжении XIX века привел к тому, что влияние теологии Кальвина в американском христианстве значительно уменьшилось. Их последствия можно наблюдать во многих аспектах, начиная с религиозного модернизма, который стал доминирующим в основных протестантских деноминациях в первой половине двадцатого века.[1472]1472
См. David Robinson, The Unitarians and the Universalists (Westport, Conn., 1985); Anne Bressler, The Universalist Movement in America (Oxford, 2001).
[Закрыть] Поощряя взгляд на образование как на процесс развития, а не дисциплину, унитарианство породило непропорционально большое количество американских педагогов, а также писателей и реформаторов, участвовавших в движениях против рабства и за права женщин. Изменения, начатые в антебеллумском Гарварде под эгидой унитариев, в конечном итоге достигнут кульминации при президенте Чарльзе Уильяме Элиоте и превратят его в выдающийся университет Америки. Одним словом, унитарианство времен Ченнинга остается интересным не только само по себе, но, что ещё важнее, в связи с событиями, которые оно вызвало или предвещало.[1473]1473
Ченнинг, «Моральный аргумент против кальвинизма», Полное собрание сочинений, 370–78; Конрад Райт, ред., Поток света (Бостон, 1975), 3–61; Пол Конкин, Американские истоки (Чапел-Хилл, 1997), 57–95.
[Закрыть]
II
В День независимости 1837 года жители Конкорда, штат Массачусетс, поставили памятник в честь «битвы» (так они обычно называли сражение) между миноносцами и краснокожими, которая произошла здесь 19 апреля 1775 года. Местный поэт написал по этому случаю оду, и собравшимся на берегу реки раздали листки бумаги с его стихотворением. Хор исполнил новые слова под самую знакомую мелодию Новой Англии – «Старая сотня», которая использовалась для 100-го псалма в рифмованном метре XVI века. Сами минитмены пели псалмы, чтобы поддержать свой дух перед битвой. «Гимн Конкорда» Ральфа Уолдо Эмерсона звучал следующим образом:
У грубого моста, перекинутого через реку,
Их флаг развернулся под апрельским бризом,
Когда-то здесь стояли сражающиеся фермеры,
И раздался выстрел, который услышал весь мир.
…
О ты, что заставил этих героев отважиться
Умереть и оставить своих детей свободными,
Ставка Время и характер осторожно запасные
Мы поднимаем вал для них и для тебя.
Десять лет спустя Эмерсон изменит слова «O Thou» на «Spirit», поскольку к тому времени он уже отдалился от традиционного благочестия. Но в Конкорде четвертого июля никто из присутствующих не усомнился бы в том, что христианский Бог миноносцев снова был призван. Так или иначе, Эмерсон считал, что монумент воздвигнут не только в память о самих минитменах: он воздвигнут также в честь духа свободы или Бога.[1474]1474
Полное собрание сочинений Ральфа Уолдо Эмерсона, изд. E. W. Emerson (Boston, 1904), IX, 158; Robert A. Gross, «The Celestial Village», in Transient and Permanent, ed. Charles Capper and Conrad E. Wright (Boston, 1999), 251–81, esp. 273–74. Обычное утверждение, что ода была впервые исполнена 19 апреля 1836 года, ошибочно; см. Ralph Rusk, Life of Ralph Waldo Emerson (New York, 1949), 274.
[Закрыть]
Конкорд в 1830-х годах стоял на пороге второй волны своей исторической славы. Первая была связана с его ролью в начале Американской революции. Вторая связана с его ролью в золотом веке американской литературы. Среди соседей Эмерсона по Конкорду были Генри Дэвид Торо, Натаниэль Хоторн, Луиза Мэй Олкотт, Маргарет Фуллер, Элизабет Пибоди и множество других писателей и мудрецов. Никакое описание окружающей среды не может полностью объяснить необыкновенный всплеск гениальности. (Почему во Флоренции XVI века или в Афинах в пятом веке до нашей эры появилось столько творческих личностей?) Но Конкорд сочетает в себе несколько характеристик, которые способствовали его литературному «расцвету». Деревня с населением около двух тысяч человек, некоторые из которых до сих пор являются фермерами, сохранила достаточно сельской атмосферы и достаточно близких лесов, чтобы писатели романтической школы могли предаваться своему увлечению природой. В то же время город находился достаточно близко к академическому Кембриджу и столичному Бостону (особенно после того, как в 1844 году их соединила железная дорога), чтобы эти писатели могли воспользоваться интеллектуальным стимулированием и издательскими возможностями, предлагаемыми там.[1475]1475
Mary Cayton, Emerson’s Emergence (Chapel Hill, 1989), 163–64; Gross, «Celestial Village», 267.
[Закрыть] Конкорд представлял собой вид смешанной сельскохозяйственной, торговой, производственной и профессиональной экономики, которая в Америке эпохи античности часто порождала самые инновационные виды деятельности; другими примерами могут служить Оберлин, штат Огайо, и Сенека-Фоллс, штат Нью-Йорк.
Большинство писателей Конкорда входили в неформальный «клуб» (их термин) под названием «Трансценденталисты». Критики прикрепили к ним это название как знак презрения (ярлыки «квакер», «шейкер», «методист» и «мормон» тоже изначально были уничижительными), но писатели смирились с ним, поскольку оно означало их стремление выйти за пределы видимости и постичь глубинную реальность. Как и многое другое в американской культуре периода до Гражданской войны, литературный трансцендентализм возник на основе религиозного импульса. Трансцендентализм был одной из многих форм религиозного пробуждения, характерных для того периода, и его члены стремились возродить то, что они считали истинным благочестием – вид личной духовности, которую, по их мнению, организованные церкви и их вероучения скорее подавляли, чем взращивали. Трансценденталисты разделяли милленаристские настроения своего времени – не в библейском или христианском смысле, а в том, что они видели себя инициаторами нового порядка веков, демократического и свободного, в гармонии с божественным. Как и евангелист Чарльз Финни, они проповедовали некую форму перфекционизма, хотя под ним подразумевалось не христианское избавление от греха, а реализация божественного потенциала во всех человеческих существах.
За исключением Джеймса Марша в Вермонте, все трансценденталисты были либо унитариями, либо бывшими унитариями. Карьера Эмерсона иллюстрирует эту производную в его собственном постепенном переходе от христианского гуманизма к несектантскому духовному гуманизму. В 1829 году юный Уолдо (так его называла семья) стал помощником пастора унитарианской церкви в Бостоне. Это казалось логичным выбором призвания для человека, чьи предки принадлежали к длинному ряду священнослужителей Новой Англии, восходящему к пуританским временам. Но через три года Эмерсон ушёл в отставку, чтобы не продолжать совершать Вечерю Господню – обряд, который он (как и квакеры) считал ненужным ритуалом, бессмысленным в современном мире. Теперь он занялся новой карьерой лектора и писателя, стремясь переделать для себя роль, подобную той, которую в Новой Англии исторически воплощал священник: вдохновляющего интеллектуального, духовного и нравственного лидера. Вместо того чтобы обратиться к протестантизму для определения этой роли, он обратился к романтической концепции художника.[1476]1476
Lawrence Buell, Literary Transcendentalism (Ithaca, N.Y., 1973), 29–31, 45, 50–54.
[Закрыть]
Оставив служение, Эмерсон стал тем, кого ученые называют «публичным интеллектуалом», то есть творческим мыслителем, не работающим в академической или церковной среде, который продавал свои идеи по широкому кругу вопросов широкой аудитории на открытом рынке.[1477]1477
Рассел Якоби, «Последние интеллектуалы» (Нью-Йорк, 2000); Лоуренс Бьюэлл, «Эмерсон» (Кембридж, Массачусетс, 2003), 39–43.
[Закрыть]
Эмерсон зарабатывал на жизнь лекциями, выступая с вдохновляющими докладами на разные темы, включая «Самоутверждение», «Опыт» и «Судьба», которые позже он оформит в публицистические эссе. По всей Америке лицеи, механические институты и другие добровольные ассоциации с нетерпением ждали таких выступлений; к середине века они проходили каждую неделю, около 400 000 американцев прослушали лекцию в лицее.[1478]1478
Дональд Скотт, «Популярная лекция и создание публики в Америке середины девятнадцатого века», JAH 66 (1980): 800. См. также Angela Ray, The Lyceum and Public Culture in the Nineteenth-Century United States (East Lansing, Mich., 2005).
[Закрыть]
Эмерсон стал настолько известен, что мог заказывать лекции независимо от местной организации. Его лекции стали шедеврами американского ораторского искусства XIX века наряду с проповедями Ченнинга, юридическими аргументами Вебстера и политическими речами Линкольна.
Эмерсон стал популярным философом благодаря своей короткой книге «Природа» (1836), в которой проповедовалась новая религия: идеалистическая, монистическая, мистическая и интуитивная, основанная на духовном общении с природой. Он подытожил это (прозаически) следующим образом:
Бог Эмерсона (которого он в другом месте назвал «сверхдушой») был имманентен вселенной. Через гармонию с природой человек достигал не просто «уподобления Богу» (стремление Ченнинга), а причастности к самой божественности. Таким образом, послание Эмерсона придавало самосовершенствованию духовное измерение и санкцию. Эмерсон получил признание этих идей, потому что американская публика испытывала беспокойство по поводу духовных вещей и охотно участвовала в схемах самосовершенствования. Больше всего он и его соратники-трансценденталисты ценили в новой форме духовности её индивидуализм: она позволяла каждому человеку напрямую общаться с божественным, не нуждаясь ни в традициях, ни в писаниях, ни в институциональной церкви. Эмерсон считал, что все существующие религиозные традиции представляют собой частичное видение конечной истины. Он находил индуизм и буддизм особенно привлекательными и обращался к ним в своей поэзии.
Эмерсон поразил американский интеллектуальный истеблишмент своего времени, когда в июле 1838 года выступил с обращением к выпускникам Гарвардской школы богословия, в котором поставил под сомнение гармонию разума с откровением в его тогдашнем понимании. Преобладающая ортодоксия в естественных науках и теологии утверждала, что обе дисциплины являются эмпирическими. Джон Локк синтезировал Просвещение с библейской религией в работе «Разумность христианства», где он утверждал, что истинность христианского богословия опирается на исторические факты: Чудеса, записанные в Ветхом и Новом Заветах, доказывали, что Христос и пророки действительно открывали божественные истины. Эмерсон бросил вызов этой ортодоксии, не ставя под сомнение, что чудеса действительно происходили, а провозглашая, что религиозная вера возникает до, а не после веры в библейские чудеса. «Стремиться обратить человека в свою веру с помощью чудес – это профанация души». Люди верили в библейские чудеса, потому что у них была вера, а не наоборот. Вера, по мнению Эмерсона, приходит через непосредственное откровение от божества, имманентно присутствующего во вселенной, а не «из вторых рук», из откровений, сделанных другим тысячелетия назад. Пожалуй, со времен суда над Анной Хатчинсон в XVII веке Новая Англия не сталкивалась с такой тревожной претензией на непосредственное откровение.[1480]1480
«Обращение к школе божества», в Собрании сочинений, I, 76–93, цитата из 83; Брукс Холифилд, Теология в Америке (Нью-Хейвен, 2003), 190–96; Дэвид Холланд, «Анна Хатчинсон к Горацию Бушнеллу», New England Quarterly 8 (2005): 163–201.
[Закрыть] Эмерсон не только заменил иудео-христианского личного Бога своей сверхдушой, он бросил вызов общепринятой концепции эмпирического единства разума и откровения. Унитарианские профессора Гарварда и кальвинистские профессора Принстона объединились в необычный альянс, чтобы осудить «последнюю форму неверности» Эмерсона. Трансценденталисты Джордж Рипли, Теодор Паркер и Орест Браунсон (который вскоре перейдет в католичество) объединились для защиты эмерсоновской позиции в одном из самых глубоких интеллектуальных споров Америки времен до Гражданской войны. В этом «споре о чудесах» религия романтического движения столкнулась с религией протестантского Просвещения.[1481]1481
Бербера Пэкер, «Трансцендентализм», в Кембриджской истории американской литературы, изд. Sacvan Bercovitch (Cambridge, Eng., 1995), II, 329–604 (о чудесах см. прим. 403–13); Herbert Hovenkamp, Science and Religion in America, 1800–1860 (Philadelphia, 1978), 79–96. Первичные документы о дебатах о чудесах см. в Perry Miller, ed., The Transcendentalists (Cambridge, Mass., 1950), и Joel Myerson, ed., Transcendentalism (Oxford, 2001).
[Закрыть]
С нашей точки зрения, в XXI веке трансценденталистка выглядит наиболее «современной» – это Маргарет Фуллер. Разносторонняя и страстная, она оказала влияние на журналистику, феминизм, критику (литературную, музыкальную и художественную) и революцию. Дочь Тимоти Фуллера, конгрессмена из Массачусетса, союзника Джона Куинси Адамса, Маргарет ещё в раннем детстве получила интенсивное образование от своего преданного отца. Повзрослев, она получила огромный багаж знаний по широкому кругу предметов и стала примером для подражания в то время, когда образованных женщин было мало. С помощью своего друга Эмерсона Фуллер редактировала экспериментальный литературный журнал трансценденталистов «Циферблат», который знакомил читателей с европейским романтизмом, критиковал американскую буржуазную культуру и слишком часто не оправдывал грандиозных ожиданий и заявлений своего редактора. Фуллер, Эмерсон и другие члены группы трансценденталистов стремились спасти свою страну от провинциализма и познакомить американскую публику с такими трансатлантическими писателями, как Гете, Кольридж и Карлайл. По их мнению, американская культура формировалась исключительно на основе кальвинизма и Просвещения. И хотя трансценденталисты разделяли долг перед этим наследием (например, в своём акценте на грамотности, индивидуализме и чувстве Божественного), они считали эти традиции ограниченными и хотели приложить больше усилий, чтобы исследовать весь спектр человеческих чувств и потенциала.[1482]1482
Я писал о Маргарет Фуллер в книге Daniel Howe, Making the American Self (Cambridge, Mass., 1997), 212–34.
[Закрыть]
Фуллер применила гуманистический идеал Ченнинга, «самокультуру», к воспитанию женского «я» и разработала теорию человеческой личности как андрогинной, в которой каждый человек обладает как мужскими, так и женскими качествами. С 1839 по 1844 год она руководила серией «бесед» («дискуссионных групп», в современной терминологии), призванных помочь женщинам думать о себе и о своих мыслях, а также ясно и уверенно выражать свои идеи. В её книге «Женщина в XIX веке» утверждается, что женщины обладают всем спектром человеческих способностей («faculties») и им необходимо дать возможность раскрыть свой потенциал, а не жить только ради своих мужчин. Необходимо открыть для женщин «гораздо больший спектр профессий», «чтобы пробудить их скрытые способности», – писала она. «Пусть они станут морскими капитанами, если захотят».[1483]1483
Маргарет Фуллер, Женщина в девятнадцатом веке, вступ. ст. Madeleine Stern (Columbia, S.C., 1980; факсимиле издания 1845 года), 159, 162; David Robinson, «Margaret Fuller and the Transcendental Ethos», PMLA 97 (1982): 83–98.
[Закрыть]
В 1844 году Фуллер уехала в Нью-Йорк, где стала работать редактором книжных обзоров в «Нью-Йорк Трибьюн» Горация Грили. Там её идеи достигли гораздо более широкой аудитории. Известная как «звезда» газеты, колонки Фуллер обычно появлялись на первой странице, перепечатывались в еженедельнике «Трибьюн» (который выходил по всей стране) и приносили ей десять долларов в неделю – в 2005 году после уплаты налогов это стоило около двухсот долларов, а тогда это считалось хорошей зарплатой для писателя. Когда в 1848 году в Европе разразилась революция, Фуллер оказалась в роли иностранного корреспондента газеты. Находясь в Риме, она освещала такие драматические события, как первые попытки итальянской демократии и национального объединения, свержение, а затем восстановление гражданской власти папства. Тем временем она влюбилась в щеголеватого итальянского дворянина моложе себя, тайно вышла за него замуж (поскольку его семья этого не одобряла) и родила ребёнка. В 1850 году, когда она возвращалась в Америку, корабль, на котором находились новая маркесса д’Оссоли, её муж и их малыш, сел на мель во время шторма у Лонг-Айленда. Хотя все трое находились в пределах видимости суши, они погибли, а неопубликованную рукопись Фуллер об итальянской революции смыло в море. В конце книги «Женщина в девятнадцатом веке» она писала: «Сейчас меня волнует только одно – чтобы моя жизнь была красивой, сильной, одним словом, полной в своём роде». Хотя ей было всего сорок лет, когда она умерла, жизнь Маргарет Фуллер воплотила её героические устремления.[1484]1484
В книге Чарльза Каппера «Маргарет Фуллер, публичные годы» (Нью-Йорк, 2007) рассматривается более поздняя часть её жизни. Газетные отчеты Фуллер об итальянской революции были опубликованы под названием «Эти печальные, но славные дни»: Dispatches from Europe, ed. Ларри Рейнольдса и Сьюзен Беласко Смит (Нью-Хейвен, 1991).
[Закрыть]
Любой рассказ о конкордских трансценденталистах должен быть связан с Генри Дэвидом Торо (правильно произносить «Тоу-ро»). Торо послужил святым покровителем двух движений в американской жизни: экологизма и гражданского неповиновения. На самом деле Торо не был ни ученым-естествоиспытателем, ни политическим философом. Его гений заключался в том, что он размышлял над относительно скромными переживаниями и превращал их в великие произведения.
У Уолденского пруда, в миле с четвертью от центра Конкорда, Торо построил однокомнатную хижину на земле, принадлежавшей его другу Эмерсону. Он прожил в ней с июля 1845 года по сентябрь 1847 года. Другие трансценденталисты экспериментировали с жизнью в утопической коммуне под названием «Брук Фарм» в Западном Роксбери, штат Массачусетс. Торо создал свою собственную утопию для одного человека в поисках образа жизни, который позволил бы обойти то, что он считал отвлекающими факторами в виде социальных условностей и материального беспорядка. Подобно шейкерам и ранним квакерам, подобно первоначальным христианским монахам, Торо выбрал простоту. «Я отправился в лес, потому что хотел жить осознанно, наблюдать только за основными фактами жизни и посмотреть, не смогу ли я научиться тому, чему она должна научить, и не обнаружить, когда приду умирать, что я не жил». Практикуя бережливость как форму духовной дисциплины, Торо отвернулся от потребительских товаров, которые так охотно покупали его соотечественники. Однако он не презирал промышленную революцию; он испытывал благоговение перед железнодорожными поездами, проходившими неподалёку от его хижины, поскольку они служили примером человеческих качеств изобретательности и авантюризма, которыми он восхищался.
Почему Торо не отправился на границу и не построил свою хижину в настоящей дикой местности? Потому что он хотел доказать, что такое масштабное мероприятие не является необходимым; можно провести живой эксперимент в пределах легкой досягаемости, используя мало ресурсов. Если бы другие люди, недовольные своей жизнью, захотели подражать его примеру, они могли бы легко это сделать. Важно было исследовать своё внутреннее состояние, а не преодолевать большие расстояния. Как язвительно заметил Торо, «я много путешествовал в Конкорде».[1485]1485
Генри Дэвид Торо, Уолден, изд. Lyndon Shanley (Princeton, 1971), цитаты из 90, 4. Также см. Robert D. Richardson, Thoreau (Berkeley, 1986), esp. 169–79.
[Закрыть]
Что касается «гражданского неповиновения», то нет никаких свидетельств того, что Торо когда-либо использовал это выражение в своей жизни. Он провел ночь в тюрьме Конкорда – то ли двадцать третьего, то ли двадцать четвертого июля 1846 года (мы не можем сказать точно) – за отказ заплатить налог штата Массачусетс в размере 1,50 доллара. Новости быстро распространялись по деревне, и уже через несколько часов кто-то заплатил налог за него – вероятно, его тётя Мария Торо, член Конкордского женского антирабовладельческого общества, как и многие другие женщины в семьях Торо и Эмерсона, которые внимательно следили за политической позицией своих мужчин.[1486]1486
См. Сандра Петрулионис, «Женское антирабовладельческое общество Конкорда», New England Quarterly 74 (2001): 385–418.
[Закрыть] Поэтому местный констебль Сэм Стейплз освободил своего друга Генри на следующее утро.
Генри Торо положил этот короткий опыт в основу лекции, а позже превратил её в эссе под названием «Сопротивление гражданскому правительству». В нём он рассказывает о своём поступке как о моральном протесте против аморальных действий правительства: возвращения беглых рабов, войны с Мексикой и обращения с американскими индейцами. На это эссе часто ссылались последующие поколения протестующих, включая Мартина Лютера Кинга, Мохандаса Ганди и противников апартеида в Южной Африке. Те, кто ссылался на Торо, как правило, не применяли насилия и были готовы принять наказание за нарушение закона, но в его эссе не упоминается ни один из этих принципов (а в других своих работах Торо отвергал ненасилие). Разумеется, он также не ссылался на федеральную Конституцию, чтобы оправдать своё нарушение закона штата. Единственными «высшими законами», которые волновали Торо, были вечные принципы морали. Связывая свой акт протеста с Конкордом 1775 года, он утверждал индивидуальное право на революцию. В целом Торо, похоже, не столько озабочен неповиновением как тактикой реформ, сколько демонстрацией моральной чистоты протестующего. Когда человеческий закон вступал в противоречие с велениями совести, он не сомневался в том, что должно преобладать.[1487]1487
«Сопротивление гражданскому правительству», в Henry David Thoreau, Reform Papers, ed. Wendell Glick (Princeton, 1973), 63–90. Общепринятое название «Гражданское неповиновение» было придумано уже после смерти Торо. Я подробно обсуждаю это эссе в книге «Создание американского Я», 235–55.
[Закрыть] Будучи уверенным в том, что интуиция совести ставит всех в связь с одним и тем же неизменным моральным законом, ни Торо, ни другие трансценденталисты не беспокоились о возможности противоречия моральных принципов.
Трансценденталисты Конкорда рассматривали два типа вопросов об американской свободе своего времени. Одним из них был вопрос, который мы можем назвать количественным: Сколько людей включает в себя американская свобода? В частности, включает ли она женщин и цветных людей? Другой вопрос был качественным: Какой должна быть жизнь свободного человека? Сделает ли их свобода жизнь американцев более осмысленной? Что касается количественного вопроса, то трансценденталисты, безусловно, поддерживали инклюзивную сторону. Эмерсон, например, публично протестовал перед президентом Ван Бюреном против переселения чероки и произнёс великую речь, утверждающую достоинство чернокожих 1 августа 1844 года, в честь десятой годовщины освобождения в Британской Вест-Индии (дата, широко отмечаемая афроамериканцами).[1488]1488
«Письмо Мартину Ван Бюрену», в книге «Политический Эмерсон», изд. David Robinson (Boston, 2004), 27–32; «Emancipation in the British West Indies», ibid., 91–119.
[Закрыть] Маргарет Фуллер вдохновила следующее поколение женского движения. В трансценденталистской общине под названием «Фруктовые земли» Бронсон Олкотт проводил эксперименты по достижению большего равенства между полами и уважению самостоятельности детей. Теодор Паркер, трансценденталист, который, в отличие от Эмерсона, оставался унитарианским священником, проповедовал пламенную смесь трансцендентализма и антирабовладения перед переполненными толпами в переоборудованном театре в Бостоне; среди его новообращенных была Джулия Уорд Хоу, будущий автор «Боевого гимна Республики».[1489]1489
См. Anne Rose, Transcendentalism as a Social Movement (New Haven, 1981); Dean Grodzins, American Heretic: Theodore Parker and Transcendentalism (Chapel Hill, 2002).
[Закрыть]
Однако главный и неповторимо глубокий вклад трансценденталистов заключался в серьёзном исследовании второго типа вопросов. Что должны делать американцы со своей свободой? Трансценденталисты поддержали предупреждение Алексиса де Токвиля об опасности тирании большинства. Они призывали американцев к самоанализу и честности, к независимым суждениям, к отказу от соперничества, к полной реализации своего человеческого потенциала, к жизни в гармонии с природой. Трансценденталисты видели себя в освобождении людей от условностей, конформизма и привычек. Торо заметил: «Тяжело иметь южного надсмотрщика; ещё хуже иметь северного; но хуже всего, когда ты сам являешься рабовладельцем».[1490]1490
Уолден, 8.
[Закрыть]
