Текст книги "Что сотворил Бог. Трансформация Америки, 1815-1848 (ЛП)"

Автор книги: Дэниел Уолкер Хау

Американские железные дороги в 1840 г.

В 1845 году один поэт, выступая перед Бостонской библиотечной ассоциацией, отметил влияние железной дороги на скрепление страны в стихотворении, в котором поезда были также уподоблены гигантским ткацким станкам:

 
Здесь магия Искусства раскрывает свою могучую силу,
Движется медленным лучом и вращает тысячу колес,
Сквозь громоздкие громады пролетает стремительный шаттл,
И плетет паутину, которая переливается разнообразными красками.
Здесь скользят машины, похожие на падающие метеоры,
Могучий челн, связывающий государства в одно[1358]1358
  Роберт К. Уотерстон, «Стихотворение, произнесенное перед Ассоциацией меркантильных библиотек» (Бостон, 1845).


[Закрыть]
 

Железные дороги действительно имели как политические, так и экономические последствия, но они оказались скорее секционными, чем просто укрепляющими Союз. Их сеть усилила связи между Востоком и Западом за счет связей между Севером и Югом. Их ресурсы, дополненные ресурсами канала Эри и других каналов, побуждали Старый Северо-Запад отправлять свою продукцию на восток, а не на юг по речной системе к Заливу, что влияло на баланс политических сил как в региональном, так и в национальном масштабе. Географическая конкуренция, которую железные дороги стимулировали в борьбе за западные маршруты, поощряемая такими политиками, как Стивен Дуглас из Иллинойса, была обречена на обострение межконфессиональных противоречий в годы, предшествовавшие Гражданской войне.

15. Виги и их эпоха

I

Холодный и пронизывающий мартовский ветер охлаждал церемонию инаугурации президента 1841 года. Но старый солдат, оказавшийся в центре внимания, говорил полтора часа. В эпоху, когда люди серьёзно относились к ораторскому искусству, Уильям Генри Гаррисон произнёс самую длинную инаугурационную речь из всех когда-либо существовавших президентов, изобилующую заученными классическими аллюзиями. Подразумевая, но явно упрекая демократов, он пообещал проявлять сдержанность в исполнительной власти, служить только один срок и редко использовать право вето – последнее не слишком рискованное обязательство, поскольку его партия контролировала обе палаты Конгресса. Он осуждал «твёрдые деньги», систему наживы и «дух партии». Он предупредил об опасности демагогов, выступающих «от имени демократии», которые извращают содружество и лишают народ его свобод. В качестве примера он приводил Цезаря и Кромвеля, но все поняли, что это зашифрованные ссылки на Эндрю Джексона. Победа вигов вовремя предотвратила разложение американских республиканских институтов – «бедствие, столь ужасное не только для нашей страны, но и для всего мира».[1359]1359
  «Инаугурационная речь» (4 марта 1841 г.), Presidential Messages, IV, 5–21, цитата из 20.


[Закрыть]

Претендуя на тогу римской добродетели, Гаррисон в своей инаугурационной речи стремился к личной, а также национальной репутации. Его биография и образ жизни подверглись значительным искажениям во время предвыборной кампании как со стороны друзей, так и недоброжелателей, и Гаррисон почувствовал, что настало время выглядеть президентом. Он сам написал свою инаугурационную речь, хотя и позволил Дэниелу Уэбстеру отредактировать её; сенатор пошутил, что, сокращая её, он «убил семнадцать римских проконсулов».[1360]1360
  Цитируется в Robert Remini, Daniel Webster (New York, 1997), 516.


[Закрыть] Эрудиция Гаррисона продемонстрировала, что будущий президент – не скромный обитатель бревенчатой хижины, а выдающийся вирджинский джентльмен, как Вашингтон, Джефферсон и Мэдисон. А произнеся столь длинную речь на холоде без пальто, автор продемонстрировал свою выносливость и бодрость, несмотря на то, что в свои шестьдесят восемь лет он был самым старым президентом, вступившим в должность до этого времени.[1361]1361
  Рекорд Гаррисона продержался до инаугурации шестидесятидевятилетнего Рональда Рейгана в 1981 году.


[Закрыть] Противники Гаррисона сделали его возраст проблемой, высмеивая его как «бабушку». Его гордое неподчинение их насмешкам могло оказаться в буквальном смысле роковым.

Уильям Генри Гаррисон привнес в Белый дом достойную квалификацию. Родившись в знатной семье, сын Бенджамина Гаррисона V, подписавшего Декларацию независимости и губернатора Вирджинии, Уильям учился в колледже Хэмпден-Сидни, поступил в армию и отличился в нескольких важных сражениях с индейцами и британцами, включая Fallen Timbers (1794), Tippecanoe (1811) и Thames (1813).[1362]1362
  Известность семьи продолжалась: в 1889 году внук Уильяма Генри Бенджамин Гаррисон также стал президентом США.


[Закрыть] Избранный законодательным собранием Северо-Западной территории своим представителем без права голоса в Конгрессе, он стал самым влиятельным территориальным делегатом в истории, разработав основное федеральное земельное законодательство 1800 года. В течение дюжины лет он был губернатором территории Индиана (более крупной, чем ставший впоследствии штатом) и питал дальнейшие политические амбиции. Переехав в Огайо, он служил в этом штате в качестве законодателя, представителя США и сенатора, демонстрируя симпатии к банковскому делу, тарифной защите и распространению рабства. Госсекретарь Клей отправил его с миссией в Колумбию в рамках усилий по расширению торговли с Южной Америкой. В 1828 году он упоминался как возможный кандидат в кандидаты на пост главы партии Джона Куинси Адамса, хотя в более ранние годы Гаррисон, обладавший изысканностью вирджинской аристократии, в частном порядке свысока смотрел на «клоунскую» одежду и манеры простого буржуа Адамса.[1363]1363
  Уильям Генри Гаррисон – Джеймсу Финдли, 24 января 1817 г., цитируется в Donald Ratcliffe, The Politics of Long Division (Columbus, Ohio, 2000), 225.


[Закрыть] Показав себя сильнейшим кандидатом от вигов на президентских выборах 1836 года, Гаррисон бросил вызов Клею за номинацию партии четыре года спустя.

На этот раз «виги» решили провести свой первый национальный съезд. Они созвали его раньше, чтобы дать возможность своему кандидату получить больше информации, и собрались в Харрисбурге, штат Пенсильвания, в декабре 1839 года. Гаррисон прибыл туда уже с номинацией от Антимасонской партии, сторонники которой предпочли его Генри Клею из-за номинального масонского членства последнего. На съезде вигов Гаррисон заручился поддержкой ряда нервных северных политиков, которые подозревали, что военный герой сможет обойти Клея, который к тому времени уже имел за плечами большой спорный багаж предыдущих лет. Клей явился на съезд с большинством южных делегатов и значительным меньшинством северных делегатов за его спиной. На съезде было принято «правило единицы», согласно которому делегации штатов голосовали блоками; это подавляло голоса Клэя в тех штатах, где он не имел большинства. Раздражённый тем, что делегаты съезда допустили это правило, Клей позже ворчал, что они «не стоят того пороха и дроби, которые потребуются», чтобы их взорвать.[1364]1364
  Как сообщает Генри А. Уайз в книге «Семь десятилетий Союза» (Филадельфия, 1881), 171.


[Закрыть] Генерал Уинфилд Скотт, чья роль в предотвращении войны на канадской границе привлекла всеобщее внимание, получил поддержку как возможный компромиссный кандидат. Хитрый Таддеус Стивенс, антимасон из Пенсильвании, сумел отвратить ключевую группу делегатов от Вирджинии от Скотта и склонить её на сторону Гаррисона путем утечки документа, который вызвал у них опасения за безопасность рабства. Стивенс каким-то образом раздобыл письмо, которое Скотт написал, ухаживая за антирабовладельческими жителями Нью-Йорка, и намеренно подбросил его туда, где, как он знал, его найдут вирджинцы. (В свете дальнейшей карьеры Стивенса как архитектора радикальной Реконструкции его роль на съезде в Харрисбурге выглядит крайне иронично). Поскольку Дэниел Уэбстер поддержал Гаррисона, а Скотт больше не был жизнеспособен, съезд вигов выдвинул кандидатуру Старого Типпеканоэ в третьем туре голосования, 148 против 90 за Клея и 16 за Скотта.[1365]1365
  Майкл Холт, Взлет и падение американской партии вигов (Нью-Йорк, 1999), 102–3.


[Закрыть]

Теперь победившие гаррисоновцы предложили кандидатуру на пост вице-президента самому Клею или кандидату по его выбору. Но подавленный кентукиец не ответил на их предложение. Это оказалось дорогостоящим приступом раздражения. Другие сторонники Клея, к которым они обратились, например сенатор Джон Клейтон из Делавэра, не согласились бы без его разрешения.[1366]1366
  Майор Уилсон, Президентство Мартина Ван Бюрена (Лоуренс, Канс., 1984), 194.


[Закрыть] В конце концов гаррисоновцы обратились к Джону Тайлеру из Вирджинии, который согласился. Тайлер поддерживал кандидатуру Клея на съезде, но он не чувствовал себя приверженцем националистической программы Клея. Эксцентричный вирджинский государственный деятель, Тайлер вступил в партию вигов, потому что считал Эндрю Джексона жестоким. Удивительно, но Клей, возможно, даже рассматривал Тайлера в качестве своего возможного кандидата.[1367]1367
  Роберт Сигер, «Генри Клей и политика компромисса», Регистр Исторического общества Кентукки 85 (1987): 14.


[Закрыть] Если это так, то, предположительно, мотивом Клея было укрепление поддержки среди южан, симпатизирующих нуллификации, которые поддержали Хью Уайта в 1836 году и которые теперь, похоже, не спешат отождествлять себя с партией вигов. Выдвижение кандидата в вице-президенты обычно диктуется стремлением «сбалансировать билет». Но выбор Тайлера, сделанный вигами, оказался одной из худших ошибок, когда-либо совершенных какой-либо политической партией.

Перед тем как съезд вигов закрылся, Клей нашел в себе силы поддержать кандидатов от партии. Кампания Гаррисона быстро перешла на высокий темп, заимствуя приёмы у современных экспертов по массовому убеждению – проповедников возрождения. Сам Гаррисон, поддавшись чувствам девятнадцатого века, прекратил активную агитацию, как только получил номинацию от вигов, и полагался на сторонников, которые проводили выборы для него. Его миссионеры приезжали в город по его поручению и устраивали факельное шествие, чтобы подогреть интерес населения за вечер до главного события. На ночь они ставили палатку на окраине города. На следующее утро стоящий снаружи «баркер» начинал призывать людей войти и послушать речи, которые сопровождались музыкой и песнями вроде «Van, Van, Van Is a Used-up Man» или, что самое известное, «Tippecanoe and Tyler Too». Историк Рональд Формизано метко назвал эти мероприятия «формой политического возрождения».[1368]1368
  Рональд Формизано, Рождение массовых политических партий (Принстон, 1971), 128–36. Более ста страниц текстов песен вигов напечатаны в книге A. Banning Norton, Tippecanoe Songs of the Log Cabin Boys and Girls of 1840 (Mount Vernon, Ohio, 1888).


[Закрыть] В палатке оратор обрушивался на администрацию, особенно на её пассивность перед лицом экономической катастрофы и общественных трудностей. Когда толпа была эмоционально заведена, её просили взять на себя обязательства, в данном случае не перед Христом, а перед билетом вигов. Все это должно было быть знакомо, ведь мы знаем, что партия вигов привлекала многих членов евангелических религиозных организаций. (В более поздние годы Финеас Т. Барнум использовал те же приёмы в своём передвижном цирке). Участники кампании Гаррисона также использовали новые технологии, перевозя своих ораторов с места на место по железной дороге и привлекая внимание гигантским транспарантом с эмблемами вигов.[1369]1369
  Дональд Коул, Мартин Ван Бюрен и американская политическая система (Принстон, 1984), 368–69.


[Закрыть]

До Теодора Рузвельта на выборах 1904 года ни один действующий президент не вел открытую кампанию в свою пользу.[1370]1370
  Однако президент Эндрю Джонсон совершил «качели по кругу», чтобы провести кампанию в поддержку кандидатов в конгресс от демократов на промежуточных выборах 1866 года.


[Закрыть] Кампанию по переизбранию Ван Бюрена возглавляли Амос Кендалл, который ушёл с поста генерального почтмейстера, чтобы посвятить все своё время этой работе, и Фрэнсис Блэр из газеты Washington Globe, который сформулировал аргументы демократов следующим образом: «Итак, вопрос заключается в Мартине Ван Бюрене, надежной валюте и независимости честных классов производителей против фальшивой и фиктивной банковской валюты, зависимости, продажности и раболепия перед непроизводителями и аристократами, представителями их доступного Г. Гаррисона».[1371]1371
  Вашингтон Глоб, 5 мая 1840 г.


[Закрыть] Кендалл и Блэр часто ссылались на экс-президента Джексона и необходимость продолжать его наследие – подход, который был бы более эффективным, если бы Клей был кандидатом от вигов. Стремясь превзойти предыдущий съезд вигов, съезд демократов выпустил первую в истории официальную партийную платформу. Из девяти пунктов платформы шесть отказывались от федеральных полномочий по внедрению американской системы или вмешательству в рабство; один одобрял отделение банка от государства; один обещал «самую жесткую экономию» в правительстве; и последний выступал против любого урезания прав иммигрантов на гражданство. Темой, проходящей через весь этот негативистский документ, был страх перед переменами. В заявлении ничего не говорилось о депрессии.[1372]1372
  Национальные партийные платформы, сост. Kirk Porter and Donald Johnson (Urbana, Ill., 1970), 2.


[Закрыть] Демократический съезд оказался не в состоянии согласиться на повторное выдвижение кандидатуры Ричарда Ментора Джонсона, который казался не в своей тарелке на посту вице-президента. Но поскольку ни у кого в партии тогда не хватило духу оспорить выбор президента, этот коренастый кентукиец снова оказался в избирательных бюллетенях демократов просто по умолчанию.

Предвыборная кампания Ван Бюрена в 1840 году запомнилась главным образом одной ошибкой. Корреспондент демократической газеты в Балтиморе, намереваясь высмеять преклонный возраст Гаррисона и предположить, что он больше подходит для выхода на пенсию, чем для президентства, написал: «Дайте ему бочку крепкого сидра, назначьте ему пенсию в две тысячи в год, и, даю слово, он будет сидеть остаток своих дней в своей бревенчатой хижине у огня „морского угля“ и изучать моральную философию».[1373]1373
  [Джон де Зиска], Балтиморский республиканец, 11 декабря 1839 г.


[Закрыть] Хотя предположение о моральной философии было, вероятно, самой правдоподобной частью этой фантазии, поскольку Гаррисон серьёзно читал, она не стала знаменитой. Вместо этого виги с радостью ухватились за образы бревенчатой хижины и крепкого сидра, поскольку они придавали их кандидату именно ту общность, в которой он нуждался. С тех пор бочки с сидром и миниатюрные бревенчатые домики украшали все знамена и парады вигов. Сторонники умеренности, конечно, сожалели о символе «крепкого сидра», но, что интересно, не отстранились от кандидатуры Гаррисона.[1374]1374
  Ричард Карвардин, Евангелисты и политика в Америке эпохи Антебеллума (Нью-Хейвен, 1993), 61–62.


[Закрыть]

Популистские, вызывающие эмоции методы ведения избирательной кампании 1840 года отнюдь не исключали обсуждения вопросов. Средства массовой информации не были тем посланием, которое хотели донести партии. На самом деле, 1840 год стал первыми выборами, на которых обе партии четко и убедительно сформулировали свои позиции по актуальным вопросам – наиболее острым из них была депрессия. Виги выступали за мягкие деньги и вмешательство государства в экономику, добавляя сдержанность исполнительной власти, чтобы напомнить людям о самонадеянности Джексона. Демократы защищали жесткие деньги и laissez-faire. Об уровне интеллектуальной серьезности кампании свидетельствуют такие памфлеты вигов, как «Кризис страны» Келвина Колтона, «Ответы на вопросы» Генри К. Кэри и «Контраст» историка Ричарда Хилдрета: «Уильям Генри Гаррисон против Мартина Ван Бюрена». (Хилдрет заявил, что американский фермер больше не был самодостаточным йоменом, «описанным поэтами», но «должен иметь рынок для своей продукции»).[1375]1375
  Цитируется в Wilson, Presidency of Van Buren, 199.


[Закрыть] Со стороны демократов Орест Браунсон утверждал существование американского классового конфликта в своём провокационном эссе «Трудящиеся классы». Заявленная политика обеих партий подчеркивалась программами, которые они фактически реализовывали и которые избиратели могли наблюдать в действии на уровне штатов. Там виги поддерживали создание банков и субсидирование внутренних улучшений; демократы обычно выступали против этого.[1376]1376
  Holt, Rise and Fall of Whig Party, 108–12.


[Закрыть] Только по одному вопросу партии молчаливо согласились избегать: рабство. Обе партии отмежевались от аболиционизма.

Шёл месяц за месяцем 1840 года, экономика все глубже погружалась в пучину, унося с собой надежды человека, которого виги теперь называли «Мартин Ван Руин». Маг исчерпал запас волшебства. Виги побеждали на выборах в штатах и местных органах власти, которые постепенно подводили к большому состязанию осенью. Когда победа вигов на президентских выборах стала казаться неизбежной, значение ранней даты съезда вигов стало очевидным. Некоторые политические деятели вигов, особенно на Севере, поддерживали Гаррисона из соображений благоразумия, но на самом деле предпочли бы Клея как истинное воплощение принципов партии. Теперь казалось очевидным, что Клей тоже мог бы победить на выборах – и что он получил бы номинацию, если бы съезд состоялся позже, когда в полной мере проявились последствия паники 1839 года. Сам Клей с горечью заметил, что его «всегда выдвигали мои друзья, когда я был уверен, что потерплю поражение, а теперь предали ради номинации, когда я или кто-либо другой был бы уверен в избрании».[1377]1377
  Уайз, Семь десятилетий, 172.


[Закрыть]

Когда пришли результаты выборов, «виги» действительно разгромили всех: Гаррисон получил 234 голоса выборщиков против 60 у Ван Бюрена; у вигов было большинство в тридцать один голос в Палате представителей и семь голосов в Сенате. Это был единственный случай в истории партии, когда виги получили контроль над исполнительной и законодательной ветвями власти. Однако 1840 год не был случайностью; он имел долговременное значение. Фактически, выборы 1840 года по праву считаются более важными, чем выборы 1828 года, в определении партийной системы вигов и демократов и позиций партий по тем или иным вопросам.[1378]1378
  Ричард П. Маккормик, «Новые взгляды на джексоновскую политику», AHR 65 (1960): 288–301.


[Закрыть] В прежние времена избирательные кампании часто были сосредоточены на восхвалении выдающихся местных лидеров в качестве кандидатов на должность. Кампании Джексона, подчеркивавшие его личную популярность, не совсем отходили от этой традиции. Однако отныне выборы, как в штатах, так и на национальном уровне, безошибочно фокусировались на партиях и проблемах, причём с обеих сторон.

Слишком долго историки приписывали избрание Гаррисона бездумной шумихе. Современник-демократ был ближе к истине, когда писал Ван Бюрену, что «второе волнение» (имеется в виду паника 1839 года, наложившаяся на панику 1837 года) «и никакая другая причина не помогли избрать вашего противника и избрали бы любого другого человека».[1379]1379
  К. К. Кембрилинг – Мартину Ван Бурену, 15 декабря 1840 г., цитируется в John Niven, Martin Van Buren and the Romantic Age of American Politics (New York, 1983), 471–72.


[Закрыть] Однако наиболее рассудительные современные ученые приходят к выводу, что избиратели не просто обрушились на действующую партию, а решили, политике какой партии они доверяют, чтобы вывести страну из тяжелых времен. Кампания вигов обладала «разумом, а также рифмой», как выразился один историк.[1380]1380
  Цитата из Wilson, Presidency of Van Buren, 197. См. также Holt, Rise and Fall of Whig Party, 76–82, 108–12.


[Закрыть]

Примечательной особенностью выборов 1840 года стала массовая явка избирателей – 80,2% квалифицированного электората, что значительно больше, чем 57,2% четырьмя годами ранее. Это один из трех самых высоких показателей явки на национальных выборах в американской истории, причём все они были зафиксированы в XIX веке.[1381]1381
  Другими были 1860 год (81,2) и 1876 год (81,8) – оба раза, когда требовалось решение важных вопросов, касающихся отдельных регионов.


[Закрыть] Среди большого числа избирателей, участвовавших в их первых выборах, особенно преуспели виги. Высокая активность избирателей в 1840 году и в остальной части XIX века в целом отражала эффективность усилий партий по привлечению избирателей, а также высокий уровень общественного интереса к политике по сравнению с более поздней историей Америки.

«Дух эпохи, – заметила английская гостья Фрэнсис Райт, – заключается в том, чтобы быть немного фанатичным».[1382]1382
  Цитируется в Bertram Wyatt-Brown, Lewis Tappan and the Evangelical War Against Slavery (Cleveland, 1969), 63.


[Закрыть] Она справедливо описала американскую политику. Партии вигов и демократов занимали резко различающиеся позиции в политике. Как правило, каждая из них стремилась максимизировать свою привлекательность не за счет умеренности своих позиций, чтобы привлечь на свою сторону людей из середины, а за счет активизации и мобилизации своих основных сторонников. Организаторами партизанских усилий были люди, лично заинтересованные в результате: должностные лица и те, кто надеялся занять этот пост. Широкий охват патронажа, когда постмастерство в каждой маленькой общине было выставлено на торги, как правило, рассеивал подобную сильную мотивацию среди населения.

Газеты времен революции в средствах массовой информации, широко распространенные и сильно пристрастные, побуждали людей к голосованию, а также вызывали всеобщий интерес к политическим событиям. Некоторые избиратели в разных уголках Союза голосовали практически постоянно, а пресса с жадностью предсказывала или сообщала о результатах. Благодаря скрытой государственной субсидии в виде дешевых почтовых тарифов, партийные газеты обеспечивали эффективную пропаганду для своих спонсоров, получая лишь очень скромные партийные субсидии. Рядовые демократы и виги оплачивали подписку на газеты своих партий, а рекламодатели платили, чтобы привлечь их внимание. Общий высокий уровень политической осведомленности, поддерживаемый прессой, означал, что партии могли рассчитывать на широкую массу доноров; они также сводили свои финансовые расходы к минимуму, получая от своих сторонников множество пожертвований в натуральной форме, то есть бесплатных услуг. Бизнес (особенно банки) давал деньги и оказывал услуги политикам, но, за исключением BUS, большинство предприятий были мелкими. Политические партии того времени, как и филантропии евангелической «империи доброжелателей», в основном полагались на объединение множества скромных пожертвований, а не на сбор нескольких крупных. Мы не должны переносить нынешнюю политическую апатию американской общественности в антантовское прошлое. Тогда публика ещё не была разочарована, и меньшее количество конкурирующих источников массовых развлечений отвлекало внимание и лояльность населения от политических партий.[1383]1383
  Об упорных усилиях партий по привлечению избирателей см. Glenn Altschuler and Stuart Blumin, Rude Republic: Американцы и их политика в девятнадцатом веке (Принстон, 2000). О высоком общем уровне интереса к политике в то время см. в Mark Neely, American Political Culture in the Civil War Era (Chapel Hill, 2005).


[Закрыть]

Ещё больше, чем демократы, виги зависели от грамотности и печатных СМИ. Поддержка вигов обычно исходила от среды, обеспечивающей хороший доступ к информации и осведомленность о людях и событиях, выходящих за пределы непосредственного горизонта.[1384]1384
  См. Томас Александр, «Основа антебеллумской двухпартийной системы Алабамы», Alabama Review 19 (1966): 276. Его вывод, основанный на данных по Алабаме, применим в более широком смысле.


[Закрыть] Из многочисленных журналистов вигов самым выдающимся, несомненно, был Гораций Грили, редактор «Log Cabin» и других периодических изданий, посвященных избирательной кампании. Самостоятельный человек, выходец с захудалой фермы в Нью-Гэмпшире, Грили сочетал практическое, методичное деловое чутье с идеалистической политикой (как и Бенджамин Франклин, с которым его сравнивали современники). Начиная с 1838 года, Грили присоединил свои таланты к реформаторскому движению нью-йоркских вигов Уильяма Х. Сьюарда и Турлоу Уида. В 1841 году он основал газету New York Tribune, которая стала одной из величайших американских газет с тиражом 200 000 экземпляров до начала Гражданской войны; её дочерняя газета Tribune Weekly перепечатывала статьи для общенациональной аудитории.[1385]1385
  См. Robert C. Williams, Horace Greeley (New York, 2006); краткая оценка – Daniel Howe, The Political Culture of the American Whigs (Chicago, 1980), 179–97.


[Закрыть]

На выборах 1840 года не было ярко выраженных секционных особенностей. Гаррисон победил и на Севере, и на Юге, хотя общий перевес по популярности составил 53% против 47% – ничуть не меньше, чем его перевес в коллегии выборщиков. Из семи штатов, в которых победил Ван Бюрен, пять находились на Юге. Но в целом долгие ухаживания ньюйоркца за рабовладельцами, похоже, были нейтрализованы вирджинским происхождением Гаррисона и его позицией в пользу распространения рабства на Миссури и, ранее, на Северо-Западную территорию. В то время как Национальные республиканцы были слабы на Юге, Банковская война принесла вигам значительное количество новобранцев в этой части, особенно среди крупных плантаторов, которые признали преимущества сильной финансовой системы для коммерческого сельского хозяйства. На Севере и Юге относительно небольшой процент обычно отделял победителей от проигравших в 1840 году, и это оставалось яркой характеристикой второй партийной системы в течение следующего десятилетия. Во времена антебеллумов более половины мест в федеральной Палате представителей были по-настоящему конкурентными, что разительно отличается от сегодняшнего дня, когда более сложный анализ избирателей позволяет партиям защищать своих действующих членов, оставляя лишь несколько «качающихся» округов Конгресса.[1386]1386
  Джоэл Силби, Американская политическая нация, 1838–1893 (Стэнфорд, 1991), 155–56.


[Закрыть] Виги и демократы создали не только первые массовые политические партии в мире, но и единственную по-настоящему общенациональную партийную систему в Америке до возрождения южных республиканцев в конце двадцатого века.

Современники обычно полагали, что мужчины с более высоким уровнем дохода, образования и респектабельности чаще голосуют за вигов. Но из этих социальных категорий было бесчисленное множество исключений, особенно когда видные братья делали разный политический выбор. Виг Джеймс Барбур, сенатор от Вирджинии и военный секретарь Джона Куинси Адамса, был братом демократа Филипа Барбура, члена Ричмондского хунто Томаса Ричи, которого Эндрю Джексон наградил местом в Верховном суде. Бенджамин Таппан, сенатор-демократ от Огайо, был братом Артура и Льюиса Таппанов, поклонников аболиционистов Джона Куинси Адамса. Данные по Северной Каролине показывают практически одинаковое партийное распределение между избирателями, которые могли выполнить требование о наличии пятидесяти акров свободной земли для голосования за сенаторов штата, и избирателями, которые не могли этого сделать.[1387]1387
  Ричард П. Маккормик, «Suffrage Classes and Party Alignments», in Voters, Parties, and Elections, ed. Joel Silbey and Samuel McSeveney (Lexington, Mass., 1972), 79.


[Закрыть]

Историкам легче классифицировать избирателей, чем отдельных людей, по географическим регионам, таким как графства. На выборах 1840 года и других выборах большинство голосов вигов обычно приходило из коммерческих районов, где от депрессии пострадали все классы; большинство демократов – из менее экономически развитых регионов, где фермеры, придерживающиеся принципа «безопасность превыше всего», могли рассчитывать на натуральное хозяйство и местный бартер.[1388]1388
  См. Michael Holt, Political Parties and American Political Development (Baton Rouge, 1992), 151–92, esp. 181.


[Закрыть] Такая картина сохранится на протяжении всего периода существования второй партийной системы. Однако иногда относительно бедные районы поддерживали вигов, надеясь на проекты развития, финансируемые правительством; таким регионом была восточная часть Теннесси. В городах и поселках, как правило, большинство составляли виги. Важнейшим исключением из этого правила стал Нью-Йорк, где обе партии вели активную борьбу. Сильные позиции демократов отражали приверженность свободной международной торговле, обусловленную ролью города в экспорте хлопка, а также этнические блоки иммигрантов.[1389]1389
  См. Amy Bridges, A City in the Republic: Antebellum New York and the Origins of Machine Politics (New York, 1984); Anthony Gronowicz, Race and Class Politics in New York City Before the Civil War (Boston, 1998).


[Закрыть] В 1840 году Ван Бюрен, как ни странно, не смог победить в своём родном штате, и на перевыборах победил способный губернатор-белогвардеец Уильям Сьюард.

Использование вигами методов рекламы, впервые примененных евангелическими проповедниками, отражало важный аспект электората и программы партии. Действительно, евангелические проповедники, как и агитаторы вигов, обращали внимание на депрессию. Проповедники рассматривали её как божественную кару, обрушившуюся на людей за их индивидуальные и коллективные грехи, в том числе за глупость, мошенничество, нарушение субботы и несправедливость по отношению к индейцам. Американцы, предупреждали проповедники, не оправдывают своего высокого предназначения, связанного с наступлением миллениума.[1390]1390
  Джордж Даффилд, Проповедь в День благодарения (Детройт, 1839); Ричард Карвардин, «Евангелисты, виги и избрание Уильяма Генри Гаррисона», Журнал американских исследований 17 (1983): 47–75.


[Закрыть] Гаррисон специально обхаживал избирателей-евангелистов, заверяя их в своих принципах саббатарианства, антимасонства и воздержания. Несмотря на то, что он прославился как борец с индейцами, в год выборов он опубликовал сочувственную историю северо-западных племен и тщательно отделял своё собственное отношение к ним от несправедливостей Джексона.[1391]1391
  Уильям Генри Гаррисон, «Рассуждения об аборигенах долины Огайо» (Бостон, 1840).


[Закрыть]

Поскольку многие политические вопросы эпохи связаны с моральными суждениями, неудивительно, что различные этнические и религиозные группы часто по-разному смотрят на эти вопросы. Особенно важным оказалось различие между евангелистами и не-евангелистами. Сторонники и противники евангелического возрождения обычно оказывались по разные стороны политических дебатов между вигами и демократами. Моральные и реформаторские взгляды таких евангелистов, как Лайман Бичер и Чарльз Финни, находили поддержку в стремлении вигов улучшить Америку. Действительно, евангелическая модернизация религии оказалась как предвестником, так и моделью для модернизации экономики, которую приняли политические лидеры вигов. Многие навыки и добродетели, пропагандируемые евангелическим пробуждением, способствовали созданию предпосылок для экономического развития: грамотность, бережливость, контроль над импульсами, уважение к прилежному труду, честность и соблюдение обещаний, моральная вовлеченность в мир за пределами своей локальной общины. Неудивительно, что те, кого христианство побуждало искупить мир, ратовать за пенитенциарные учреждения вместо тюрем, за приюты для умалишенных вместо запертых подвалов или за общие школы вместо домашнего обучения в свободное от работы родителей время, вступали в союз с политиками, выступавшими за активное государство и развитую экономику. Взаимосвязанные благотворительные проекты Евангелического объединенного фронта имеют сильную аналогию с интегрированной экономической программой американской системы. Партия вигов получила выгоду от евангелистов, которые решили задействовать силу государства в интересах реформ.[1392]1392
  Томас Хаскелл, «Капитализм и истоки гуманитарных чувств», AHR 90 (1985): 339–61, 547–66; Howe, Political Culture of the American Whigs, 150–80.


[Закрыть]

Конечно, многие добрые христиане вслед за баптистским проповедником Джоном Лиландом и методистским странником Питером Картрайтом поддерживали Демократическую партию. Демократы больше апеллировали к тем сектам, которые оставались за пределами реформистского Евангелического объединенного фронта. Это были партикуляристские, литургические, «конфессиональные» группы, такие как римские католики и лютеране Миссурийского синода, которые стремились свидетельствовать о своих традиционных таинствах и вероучениях («исповеданиях» веры), а не переделывать общество в целом посредством межконфессиональных добровольных объединений. Виги были примером политического постмилленаризма, стремясь улучшить мир, чтобы сделать его пригодным для возвращения Христа, одобряя форму социального прогресса, который, по их мнению, был коллективной версией искупления. С другой стороны, сторонники предмиллениализма, с подозрением относящиеся к мирской элите и надеющиеся на провиденциальное вмешательство для избавления от страданий и угнетения, часто одобряли строгие постулаты джексонианства, основанного на твёрдых деньгах.[1393]1393
  Роберт Свиренга, «Этнорелигиозное политическое поведение в середине девятнадцатого века», в книге «Религия и американская политика», под ред. Mark Noll (New York, 1990), 146–71, обобщает большой массив исторических работ на эту тему.


[Закрыть]

Отражая эти различия, некоторые деноминации получили заслуженную репутацию пристрастных избирателей. Конгрегационалисты составляли избирательный блок вигов, антимиссионерские баптисты – демократов. Другие деноминации раскололись: Епископалы низкой церкви (евангелисты) – виги, Епископалы высокой церкви (антиевангелисты) – демократы; Пресвитериане новой школы (сторонники возрождения) – виги; Пресвитериане старой школы (противники возрождения) – демократы. Даже некоторые деноминации, не входящие в Евангелический объединенный фронт в силу своих особых доктрин, обычно голосовали за вигов, поддерживая программу моральных реформ: Квакеры, унитарии и реформированные евреи. Антиклерикалы и заядлые секуляристы, такие как Абнер Кнеланд (осужденный за богохульство по общему закону Массачусетса), опасались власти Объединенного евангелического фронта и находили более благоприятные условия для Джексоновской партии. Демократические лидеры иногда удовлетворяли их предпочтения, как это сделал Ричард Ментор Джонсон, отклонив петиции саббатарианцев, и Джексон, приняв решение не объявлять день молитвы и поста в ответ на эпидемию холеры 1832 года.[1394]1394
  Дэниел Хау, «Евангелическое движение и политическая культура на Севере в период второй партийной системы», JAH 77 (1991): 1216–39.


[Закрыть]

Деноминации с определенным этническим характером, казалось бы, тем более склонны голосовать единым блоком в присутствии соседних соперников. Так, в политике штата Нью-Йорк голландские реформаты поддержали демократический билет против пресвитерианских вигов-янки, несмотря на общее кальвинистское наследие; эти две конфессии также заняли противоположные стороны в вопросе о легитимности возрождения. Ирландские католики, возмущенные протестантским евангелизмом, несмотря на то, что в их собственной церкви процветали аналогичные движения, голосовали за демократов со счетом девятнадцать к одному. Шотландско-ирландские пресвитериане, голосовавшие за демократов, иногда переходили в партию вигов, когда поблизости появлялись иммигранты из Ирландской католической церкви. Историки и социологи называют сообщества с такой взаимной неприязнью «негативными референтными группами». В мире, где люди часто определяли себя в религиозных и этнических терминах, голосование по негативным референтным группам было обычным делом.[1395]1395
  Классическим исследованием голосования в негативной референтной группе является Lee Benson, The Concept of Jacksonian Democracy: New York as a Test Case (Princeton, 1961). См. также Robert Kelley, The Cultural Pattern in American Politics (New York, 1979).


[Закрыть] Но евангелисты и различные антиевангелические сообщества составляли самую большую группу негативных референтных групп.