Текст книги "Что сотворил Бог. Трансформация Америки, 1815-1848 (ЛП)"

Автор книги: Дэниел Уолкер Хау

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 79 страниц)

Дэниел Хау
ЧТО СОТВОРИЛ БОГ
Трансформация Америки, 1815–1848

Благодарности

Эта книга создавалась долгое время, и многие люди помогали в её создании. Я хотел бы поблагодарить Питера Джинна, Сьюзан Фербер, Джоэллин Аусанку, покойного Шелдона Мейера и покойного С. Ванна Вудворда за их доверие и мудрые советы.

Дэвид Кеннеди, главный редактор Оксфордской истории Соединенных Штатов, читал мои черновики с терпением, вниманием и проницательностью. Джеймс Макферсон, Дэниел Феллер и Ричард Р. Джон прочитали всю длинную рукопись, сделали ценные замечания и уберегли меня от многих ошибок. Непревзойденные знания профессора Джона о революции в области коммуникаций оказались незаменимыми. Ряд ученых щедро делились своими знаниями по отдельным вопросам: Джойс Эпплби, Габор Боритт, Майкл Холт, Наоми Ламоро, Марк Нили, Бербера Пакер, Уильям Пенкак, Дональд Рэтклифф, Тимоти Робертс, Кэтрин Киш Скляр, Конрад Райт-младший и Джон Ю. Конечно, я несу ответственность за все возможные недостатки – тем более что я не всегда следовал полученным советам.

Гранты на поддержку исследований, позволивших написать эту книгу, были получены от Американского института Ротермира при Оксфордском университете, Академического сената Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, Института углубленного изучения религии при Йельском университете, Исследовательского центра Белладжио Фонда Рокфеллера и стипендии имени Р. Стэнтона Эвери при библиотеке Хантингтона. Неизменное гостеприимство Хантингтона и любезность его сотрудников создали идеальные условия для исследовательской и писательской работы. В течение счастливого десятилетия я наслаждался обществом и интеллектуальным стимулированием магистра и стипендиатов колледжа Святой Екатерины, Оксфорд. На протяжении многих лет в число талантливых научных сотрудников входили Мартин Мина и Ребекка Уэбб в Оксфорде, Джулия Орт в Йеле, Майкл Боттомс, Майкл Хокинс, Ребекка Худ, Сьюзен Ким, Энн Лескули и Ричард Лестер в Калифорнийском университете. Фредди ЛаФемина помогал в критический момент. Индия Купер – идеальный редактор.

Сандра Шамвей Хау и Стивен Уолкер Хау читали рукопись глава за главой по мере того, как я её писал, и в течение долгого времени давали комментарии и поддерживали.

Март 2007 г.

D.W.H.

Введение редактора

В 1844 году, ближе к концу периода, о котором идет речь в этом томе «Оксфордской истории США», Ральф Уолдо Эмерсон провозгласил: «Америка – страна будущего. Это страна начинаний, проектов, обширных замыслов и ожиданий». Эмерсон выразил общее мнение в ту эпоху, которую можно назвать национальным отрочеством Америки. За два с небольшим поколения, прошедших с момента основания, молодая страна раскинула свои владения до гребня Скалистых гор и была готова утвердить свой суверенитет вплоть до Тихоокеанского побережья. Американский народ, с вожделением удваивающий свою численность каждые два десятилетия, без смущения мечтал об экстравагантных утопиях, как духовных, так и светских. Их экономика, подпитываемая такими поразительными новыми технологиями, как телеграф и железная дорога, бурно развивалась. Их церкви сотрясало возрождение, а их политическая система давала миру захватывающий урок возможностей массовой демократии.

Однако Америка Эмерсона уже была страной с прошлым. Её история таила в себе как опасности, так и надежды – не в последнюю очередь это касалось пагубного наследия рабства, морального возмущения, которое высмеивало претензии республики на роль образца социального и политического просвещения и в конечном итоге угрожало самому выживанию нации.

Книга Что сотворил Бог рассказывает о переломном моменте в этой истории. Он открывается на ироничной и пророческой ноте: легендарная победа Эндрю Джексона над многочисленными британскими войсками в битве при Новом Орлеане в 1815 году. Ироничная потому, что битва произошла примерно через две недели после того, как британские и американские делегаты подписали официальный мирный договор в Генте, Бельгия. Пророческая, потому что, как убедительно доказывает Дэниел Уокер Хау, победа была обусловлена не столько отвагой одетых в пряжки жителей глубинки, прославленных в песнях и баснях, сколько методичной стрельбой артиллерийских батарей генерала Джексона, стрелявших из пушек американской ковки, которые были одним из первых плодов надвигающейся промышленной революции, чья набирающая силу сила преображала бесчисленные сферы жизни страны.

Как гласит его подзаголовок, трансформация – центральная тема захватывающего повествования Хау. Немногие периоды американской истории были свидетелями столь разнообразных, глубоких и долговременных перемен, как три десятилетия после войны 1812 года. Немногие историки объясняли их так полно, убедительно и красочно, как Хау.

Не в последнюю очередь эти изменения изменили саму природу политики в Соединенных Штатах и за их пределами. Американцы в эту эпоху стали первыми людьми, которые приняли всеобщее избирательное право для белых мужчин, создали массовые политические партии и изобрели институты и методы демократии для нации размером с континент. Зачастую буйное зрелище американской демократии в эту эпоху очаровало весь мир, в том числе и блестящего молодого француза Алексиса де Токвиля. После девяти месяцев путешествия по Соединенным Штатам Эндрю Джексона в 1831–32 годах он писал: «Признаюсь, что в Америке я увидел больше, чем Америку; я искал там образ самой демократии с её наклонностями, её характером, её предрассудками и страстями, чтобы узнать, чего нам следует опасаться или надеяться на её прогресс» (Democracy in America, Everyman’s Library, 14).

Не меньшая амбициозность движет богатым по текстуре рассказом Дэниела Хау. Как и у Токвиля, его глубочайшей темой является не просто политика – хотя последующие страницы в полной мере отражают бурные и значимые политические события той эпохи, – а весь спектр экономических, технологических, социальных, культурных и даже психологических изменений, которые начали формировать ярко выраженную американскую национальную идентичность. Хау использует впечатляющие знания современной науки для объяснения таких разных тем, как зарождение феминизма и аболиционизма, Миссурийский компромисс и Мексиканская война, разработка доктрины Монро и столкновение с Великобританией из-за Орегона, возникновение партий вигов, свободных почвенников и республиканцев, революция «Одинокой звезды» в Техасе и золотая лихорадка в Калифорнии; секционная дифференциация американской экономики; ускорение темпов механических и культурных инноваций, не в последнюю очередь повлиявших на организацию домашнего хозяйства и жизнь женщин; и появление характерной американской литературы в произведениях таких писателей, как Эмерсон, Генри Дэвид Торо, Джеймс Фенимор Купер, Маргарет Фуллер, Фредерик Дугласс и Уолт Уитмен.

С необыкновенной ловкостью Хау рассказывает удивительную историю американской религии в этот период становления, когда Второе Великое пробуждение вызвало ревущие евангелические возрождения и даже породило новую религию мормонизма. Действительно, мало кто из писателей так чутко исследовал как социальные, так и доктринальные аспекты удивительных событий, которые раскалывали американский протестантизм на бесчисленные секты, последствия которых сохранились до наших дней.

«Что сотворил Господь» Хау также с восхитительной ясностью излагает историю печально известной «Банковской войны» президента Эндрю Джексона и его ещё более печально известной политики насильственного переселения индейцев. В «Что сотворил Бог» искусно раскрывается огромное количество последствий банальной истории о том, что Джексон отправился на свою инаугурацию в 1829 году в конной повозке и покинул столицу в конце своего срока восемь лет спустя на поезде, – и это свидетельствует о том, что за время пребывания у власти одного президента «транспортная революция» стала одним из главных достижений эпохи.

Железная дорога и телеграф стали как главными причинами, так и наиболее яркими эмблемами глубоких преобразований, которые являются главной темой книги Хау. Они стали катализатором феноменальной экспансии рабовладельческого Юга, когда плантаторы продвигали «Хлопковое королевство» через Аппалачи, на суглинистые низины Алабамы и Миссисипи и все дальше на Запад. Железные рельсы железной дороги и сплетенные нити телеграфа непрочно связывали воедино все более увеличивающуюся нацию, хотя она все более ожесточенно разделялась по вопросу рабства. И когда, наконец, в 1846 году американцы развязали войну с Мексикой, чтобы ещё больше расширить свои владения, телеграфный ключ застучал по военным сводкам в редакциях Чарльстона, Вашингтона, Балтимора, Филадельфии, Нью-Йорка и Бостона. К концу войны на свет появилась первая газетная телеграфная служба «Ассошиэйтед Пресс» – один из примеров «коммуникационной революции», охватившей Америку в годы после того, как в 1815 году Эндрю Джексон сражался в Новом Орлеане, не зная, чем закончится война.

История Хау завершается победой Америки в Мексиканской войне – горько-сладким триумфом, который одновременно расширил хваленую «империю свободы» Томаса Джефферсона на Западе и вновь открыл гнойную рану спора о рабстве. «Мексика отравит нас», – прозорливо заявил потрясенный Эмерсон. Этот прогноз получил кровавое подтверждение спустя всего дюжину лет, когда нацию охватила Гражданская война. Эта история с несравненным пафосом рассказана в хронологически следующей за этой книгой оксфордской серии книге Джеймса Макферсона «Боевой клич свободы». Как и эта известная работа, «Что сотворил Бог» – ещё один выдающийся вклад в «Оксфордскую историю Соединенных Штатов», который будет интересен как ученым, так и широкому кругу читателей.

Дэвид М. Кеннеди

Сокращения, используемые в сносках

AHR – Американское историческое обозрение

JAH – Журнал американской истории

JER – Журнал о ранней республике

OED – Оксфордский словарь английского языка

WMQ – William and Mary Quarterly, 3rd ser.

Collected Works of AL – Собрание сочинений Авраама Линкольна, изд. Рой П. Баслер (Принстон, 1953)

Correspondence of AJ – Переписка Эндрю Джексона, изд. Джон Спенсер Бассет (Вашингтон, 1926–35)

Freehling, Secessionists at Bay – Уильям В. Фрилинг, Дорога к воссоединению, том I, Сепаратисты в бухте, 1776–1854 (Нью-Йорк, 1990)

Meinig, Continental America – Д. Б. Мейниг, Формирование Америки: Географическая перспектива 500-летней истории (Нью-Хейвен, 1986–2004), т. 2, Континентальная Америка, 1800–1867 гг.

Presidential Messages – Джеймс Д. Ричардсон, ред., Послания и документы президентов (Вашингтон, 1901)

Remini, Jackson, I – Роберт Ремини, Эндрю Джексон и курс американской империи (Нью-Йорк, 1977)

Remini, Jackson, II – Роберт Ремини, Эндрю Джексон и курс американской свободы (Нью-Йорк, 1981)

Remini, Jackson, III – Роберт Ремини, Эндрю Джексон и курс американской демократии (Нью-Йорк, 1984)

TJ: Writings – Томас Джефферсон: Письма, ред. Меррилл Д. Петерсон (Шарлоттсвилль, штат Вирджиния, 1984)

Введение

Двадцать четвертого мая 1844 года профессор Сэмюэл Ф. Б. Морзе, сидя в зале Верховного суда США в Вашингтоне среди шумного собрания выдающихся деятелей страны, выстукивал сообщение на устройстве, состоящем из шестеренок и намотанных проводов:

ЧТО СОТВОРИЛ БОГ

В сорока милях от него, в Балтиморе, соратник Морзе Альфред Вейл принимал электрические сигналы и отправлял сообщение обратно. Изобретению, которое они продемонстрировали, суждено было изменить мир. Тысячи лет сообщения ограничивались скоростью, с которой гонцы могли передвигаться, и расстоянием, на котором глаза могли видеть сигналы, такие как флаги или дым. Ни Александр Македонский, ни Бенджамин Франклин (первый генеральный почтмейстер Америки) две тысячи лет спустя не знали ничего быстрее галопирующей лошади. Теперь же мгновенная связь на большие расстояния стала практической реальностью. Коммерческое применение изобретения Морзе последовало быстро. Американские фермеры и плантаторы – а большинство американцев в то время зарабатывали на жизнь сельским хозяйством – все активнее производили продукты питания и волокна для дальних рынков. Их торговцы и банкиры приветствовали возможность получать новости о ценах и кредитах на расстоянии. Нью-Йоркский торговый журнал, задуманный самим Морзе и издаваемый известными христианскими бизнесменами и филантропами Артуром и Льюисом Таппанами, мог с пользой использовать такие сведения, передаваемые по телеграфу. Журнал непрерывно выходит с 1827 года по настоящее время – с 2000 года как в Интернете, так и в печатном виде.

Эта книга представляет собой повествовательную историю Американской республики в период с 1815 по 1848 год, то есть с окончания войны 1812 года до окончания войны с Мексикой. Наряду с традиционными для истории предметами – политическими, дипломатическими и военными событиями – повествование включает в себя социальные, экономические и культурные события, которые в последние годы активно волнуют историков. Это отражает мою собственную убежденность в том, что оба вида истории необходимы для полного понимания прошлого.

Изобретение электрического телеграфа, произошедшее ближе к концу рассматриваемого здесь периода, стало кульминационным моментом в широкомасштабной революции в области коммуникаций. Среди других особенностей этой революции – совершенствование полиграфии и производства бумаги, увеличение количества газет, журналов и книг, а также расширение почтовой системы (которая в основном перевозила газеты и коммерческие дела, а не личные письма). С этими событиями была тесно связана одновременная революция в транспорте: появление пароходов, каналов, железных дорог и поворотных кругов, сокративших время в пути и резко снизивших стоимость перевозок. То, как эти революции-близнецы изменили жизнь американцев, займет центральное место в рассказе. Их последствия, безусловно, соперничали, а возможно, и превосходили по значимости последствия революционной «информационной магистрали» нашего времени.

Телеграф Морзе имел особое значение для большой страны, население которой распространялось во все более отдалённые районы. Томас Джефферсон провозгласил Соединенные Штаты «империей свободы» и своей Луизианской покупкой поставил новую страну на путь доминирования на североамериканском континенте. В 1845 году стремление захватить ещё больше земель было охарактеризовано в «Демократическом обозрении» Джона Л. О’Салливана как выполнение «манифестационной судьбы» Америки – термин, который вскоре стал таким же важным, как «империя», для описания американской государственности. Сэмюэл Ф. Б. Морзе разделял это мнение, которое он подкреплял религиозным чувством божественного провидения. Строители нации ждали новостей с таким же нетерпением, как и люди, продающие урожай.

Уже через несколько дней после первой демонстрации своего изобретения Морзе информировал членов Конгресса в Вашингтоне о событиях на национальном съезде демократов в Балтиморе. Профессор испытал разочарование, когда его любимый кандидат, империалист Льюис Касс из Мичигана, пропустил президентскую номинацию, но вскоре был успокоен, сообщив, что она досталась другому экспансионисту, Джеймсу Ноксу Полку из Теннесси. Полк победил на последующих выборах и повел страну на войну с Мексикой. Завоевание этой большой республики небольшими вооруженными силами Соединенных Штатов, несмотря на огромные географические трудности и враждебное население, стало одним из самых удивительных военных достижений XIX века, а первые телеграфные линии помогли президенту США и общественности быть в курсе событий. Когда судьбоносный конфликт подошел к концу, Соединенные Штаты простирались от моря до моря, приобретя Техас, Калифорнию и все, что находилось между ними. Электрический телеграф помог объединить эту континентальную империю.

Текст демонстрационного послания Морзе был взят из Библии: «Скажут Иаков и Израиль: „Что сотворил Бог!“»(Числа 23:23). Заслуга применения этого стиха к данному случаю принадлежит Нэнси Гудрич Эллсворт, которая предложила его своей дочери Энни, а та, в свою очередь, передала его Морзе. (Профессор был влюблен в Энни.) Цитата оказалась идеальным выбором, отразив страстную христианскую веру изобретателя и его представление о себе как об инструменте провидения.

Как позже заметил Морзе, это послание «крестило американский телеграф именем его автора»: Бог.[1]1
  Цитируется в книге Сэмюэля Прайма «Жизнь Сэмюэля Ф. Б. Морзе» (Нью-Йорк, 1875), 494.


[Закрыть] Американская общественность оценила значение этого сообщения, поскольку библейская религия в то время пронизывала культуру как обычными, так и искренними чувствами. Обращение Морзе к Библии стало типичным примером того постоянного значения религии, которое уже давно характерно для американской истории.

Синтез науки и религии, предложенный Морсом, отражал господствующую позицию американцев того времени; лишь немногие эксцентрики считали, что между научной и религиозной истиной существует какой-либо конфликт. Откровение и разум, были уверены американцы, ведут к познанию Бога и Его творения. Религиозное пробуждение, расширение образования, интерес к науке и технический прогресс – все это шло рука об руку. Евангелисты приветствовали технический прогресс и массовое образование как помощь в распространении благой вести о Христе. Литература, как и образование и наука, была пропитана религиозными смыслами и мотивами. Писатели американского литературного ренессанса воспользовались улучшениями в коммуникационных технологиях, чтобы донести своё творчество и свои моральные ценности до более широкой и массовой аудитории, чем когда-либо прежде.

Сочетание протестантизма и Просвещения формировало американскую культуру и институты. Телеграф Морзе отвечал обоим этим направлениям американской идеологии, поскольку способствовал тому, что современники называли человеческим братством, а также мог рассматриваться как продвижение Царства Божьего. Многие американцы интерпретировали судьбу своей нации в религиозных терминах, как подготовку мира к тысячелетнему веку свободных институтов, мира и справедливости. Женский методистский журнал объяснял, какую роль в этом процессе сыграет электрический телеграф, демонстрируя одновременно оптимизм и самонадеянность, характерные для того времени:

Это благородное изобретение должно стать средством распространения цивилизации, республиканства и христианства по всей земле. Оно должно и будет распространено на полуцивилизованные народы, а затем и на те, которые сейчас являются дикими и варварскими. Наше правительство будет великим центром этого могущественного влияния… Благотворное и гармоничное действие наших институтов будет замечено, и подобные им будут приняты. Христианство должно быстро последовать за ними, и мы увидим грандиозное зрелище целого мира, цивилизованного, республиканского и христианского… Войны прекратятся на земле. Люди «перекуют мечи свои на сохи, а копья свои – на серпы»… Тогда наступит миллениум.[2]2
  «Магнитный телеграф», Ladies’ Repository 10 (1850): 61–62; цитируется в James Moorhead, American Apocalypse (New Haven, 1978), 6.


[Закрыть]

Первое практическое применение изобретения Морзе – сообщение о съезде политической партии – не было случайностью. Формирование массовых политических партий, их организация на местном, государственном и национальном уровнях, использование правительственного патронажа для их сплочения, отстаивание ими конкурирующих политических программ и их способность привлекать внимание общественности – все это в совокупности придало этому периоду американской истории характерное, крайне политизированное качество. Возникновение массовых партий часто связывают с расширением избирательного права (права голоса), которое стало распространяться практически на всех взрослых белых мужчин. Однако ни одна из таких партий с массовой аудиторией не смогла бы появиться без революции в сфере коммуникаций. Многие газеты того времени были органами политической партии, существующими для распространения её точки зрения; влиятельные политики могли быть бывшими журналистами.[3]3
  Джеффри Пэсли составил список «Печатники, редакторы и издатели политических журналов, избранные в Конгресс США, 1789–1861», который можно найти на сайте http://pasleybrothers.com/newspols/images/Editors_in_Congress.pdf (просмотрено 2 марта 2007 г.).


[Закрыть] Газеты быстро задействовали телеграф в своём стремлении собирать и распространять информацию; газеты Нью-Йорка создали телеграфную службу Associated Press, «чтобы обеспечить передачу новостей с Юга, и особенно с места войны в Мексике, раньше всех обычных каналов».[4]4
  Мозес Бич в 1853 году вспоминал о событиях 1846–48 годов, цитируется в Menahem Blondheim, News over the Wires: The Telegraph and the Flow of Public Information in America, 1844–1897 (Cambridge, Mass., 1994), 50.


[Закрыть]

Наиболее распространенное название годов, о которых идет речь в этой книге, – «джексонианская Америка». Я избегаю этого термина, поскольку он предполагает, что джексонианство описывает американцев в целом, тогда как на самом деле Эндрю Джексон был противоречивой фигурой, а его политическое движение горько разделило американский народ. Ещё более серьёзные трудности возникают с привычным выражением «джексонианская демократия». В наш век ограничения демократии того периода бросаются в глаза: порабощение афроамериканцев, жестокое обращение с коренными американцами, лишение женщин и большинства небелых избирательного права и равенства перед законом. Джексоновское движение в политике, хотя и приняло название Демократической партии, так упорно боролось за рабство и господство белой расы и так решительно выступало против включения небелых и женщин в американское гражданское общество, что это делает термин «джексоновская демократия» ещё более неуместным для характеристики периода между 1815 и 1848 годами. Президентские кампании Эндрю Джексона также не представляли собой общенациональную борьбу за всеобщее избирательное право для белых мужчин. В большинстве штатов избирательное право белых мужчин развивалось естественно и без особых споров.

Последствия демократии белых мужчин, а не её достижения, определяли политическую жизнь этого периода.[5]5
  Моя интерпретация отличается от той, что представлена в книге Шона Виленца «Восхождение американской демократии: Jefferson to Lincoln» (New York, 2005), в которой утверждается демократическая роль, традиционно приписываемая Эндрю Джексону.


[Закрыть]

Ещё один термин, который иногда применяют к этому периоду – чаще историки, чем широкая публика, – «рыночная революция». Я также избегаю этого выражения. Те историки, которые его использовали, утверждали, что в эти годы произошли радикальные изменения: от фермерских семей, выращивающих продукты питания для собственного потребления, к их производству для удаленных рынков. Однако в последние годы накапливается все больше доказательств того, что рыночная экономика уже существовала в американских колониях XVIII века.[6]6
  Более старая точка зрения была убедительно представлена в книге Чарльза Селлерса «Рыночная революция: Jacksonian America, 1815–1846» (New York, 1991). Введение в новые свидетельства см. в статье Ричарда Бушмана «Рынки и составные фермы в ранней Америке», WMQ 55 (1998): 351–74.


[Закрыть] Конечно, в годы после окончания войны 1812 года рынки значительно расширились, но их расширение носило скорее характер непрерывной эволюции, чем внезапной революции. Более того, их расширение не происходило на фоне сопротивления какой-либо значительной группы людей, предпочитавших натуральное хозяйство участию в рыночных отношениях. Большинство американских семейных фермеров приветствовали возможность покупать и продавать на более крупных рынках. Их не нужно было принуждать к использованию возможностей, которые открывала рыночная экономика.

Соответственно, я предлагаю альтернативную интерпретацию начала XIX века как времени «коммуникационной революции». Именно она, а не продолжающийся рост рыночной экономики, произвела на современных американцев впечатление поразительной инновации. За тридцать три года, начавшихся в 1815 году, в сфере коммуникаций произошли более значительные сдвиги, чем за все предыдущие столетия. Эта революция с её сопутствующими политическими и экономическими последствиями станет движущей силой в истории эпохи.

Америка 1848 года преобразилась во многих отношениях: рост городов, распространение суверенитета Соединенных Штатов на весь континент, увеличение этнического и религиозного разнообразия в результате иммиграции и завоеваний, а также расширение зарубежных и национальных рынков и интеграция этой огромной и разнообразной империи благодаря резкому и внезапному улучшению коммуникаций. Но хотя граждане гигантской республики в большинстве своём приветствовали рост своей экономики, они были далеки от того, чтобы объединиться в едином мнении. Характер растущей экономики представлял собой один из наиболее часто обсуждаемых вопросов: Должна ли она оставаться преимущественно сельскохозяйственной, а промышленные товары импортировать, или же следует поощрять диверсификацию и развитие экономики наряду с экономическим ростом?

Не все американцы одобряли имперскую судьбу своей страны, связанную с территориальной экспансией. Для некоторых людей христианская религия служила скорее опорой для критики американской национальной экспансии, чем для её одобрения. По их мнению, национальная миссия Америки должна заключаться в демократическом примере, а не в завоеваниях. Массовое отторжение правительством восточных индейских племен в 1830-х годах вызвало горький протест. Позже сильная политическая оппозиция критиковала войну Полка против Мексики. Противники рабства осуждали территориальную экспансию как план (по словам поэта Джеймса Рассела Лоуэлла) «притащить новые рабовладельческие штаты». Критики американской культуры задавались вопросом, не было ли изобретение Морзе всего лишь улучшенным средством для достижения неулучшенной цели. «Мы очень спешим построить магнитный телеграф от Мэна до Техаса, – заметил Генри Дэвид Торо, – но, возможно, Мэну и Техасу не о чём важно сообщать».[7]7
  «The Biglow Papers», Poetical Works of James Russell Lowell, ed. Marjorie Kaufman (Boston, 1978), 182; Henry David Thoreau, Walden, intro. Norman Holmes Pearson (New York, 1964), 42.


[Закрыть]

На самом деле, различные усовершенствованные средства коммуникации несли в себе очень важные послания. В ранний национальный период были сформулированы, обнародованы и даже во многих случаях реализованы новые и противоречивые идеи. История молодой американской республики – это прежде всего история борьбы за общественное мнение. Политические партии спорили о серьёзных вопросах, экономических и конституционных; политические разногласия были резкими, а партийная лояльность – ожесточенной. Тем временем новаторы, по крайней мере такие же оригинальные, как Морзе, исследовали новые подходы в юриспруденции, образовании, народной политике и корпоративной организации.[8]8
  Ни одна из фундаментальных наук, применяемых в электрическом телеграфе, не была создана Морзе.


[Закрыть] Рабочие пытались узаконить профсоюзы в глазах общественного мнения и наносили удары вопреки общему закону. Как и технологии, политика и экономическое развитие, американская религия демонстрировала удивительную оригинальность. Милленарии предупреждали о скором втором пришествии Христа. Движение евангелистов вызвало национальный душевный кризис и споры о целях страны и наилучших средствах их достижения. Реформаторы, движимые религиозными мотивами, оспаривали давно устоявшуюся практику обращения с женщинами, детьми и осужденными; утописты всех мастей основывали общины, посвященные экспериментам с новыми гендерными ролями и семейными отношениями. Манеры и обычаи подвергались не меньшей критике, чем институты: Петушиные бои, дуэли и употребление алкоголя (среди прочих традиционных занятий) стали предметом споров. Все эти реформы создавались, обсуждались и распространялись с помощью чрезвычайно расширившихся печатных и телеграфных средств массовой информации. В ходе этих дебатов разрозненные группы боролись за определение национальной миссии Америки. В том, что у Америки, среди всех стран мира, есть своя миссия, никто не сомневался. За что бы ни выступала Америка, будь то империя свободы или свет добродетели для народов, её создала рука Божья.

Как никакая другая дискуссия, спор о будущем человеческого рабства в империи, посвятившей себя свободе, грозил разорвать страну на части. Революция в области коммуникаций придала новую остроту социальной критике и, в частности, спорам о рабстве. Рабовладельцы больше не могли позволить себе отмахнуться от комментариев посторонних. Критики рабства воспользовались новыми возможностями распространения идей, чтобы бросить вызов этому институту на самом Юге. Встревоженные, защитники рабства возвели баррикады против вторжения непрошеных высказываний. Улучшение коммуникации не обязательно способствовало гармонии.

В Библии в версии короля Якова после слов «Что сотворил Бог» стоит восклицательный знак. Но когда Морзе передавал сообщение, он не поставил никаких завершающих знаков препинания.[9]9
  Оригинальную полоску бумаги с точками и черточками передачи Морзе можно увидеть на сайте http://memory.loc.gov/ammem/atthtml/morse2.html (просмотрено 22 февраля 2007 г.). Современные библейские переводы передают это выражение как «Смотри, что сделал Бог» (Новая пересмотренная стандартная версия) или «Да, Израиль, что задумал Бог» (Еврейская учебная Библия).


[Закрыть] Позже, расшифровывая сообщение, Морзе добавил вопросительный знак, и таким образом оно часто печаталось в рассказах о его достижении. Это неверное цитирование имело своё собственное значение. Вопросительный знак Морзе непреднамеренно превратил фразу из утверждения судьбы избранного народа в её сомнение. То, что Бог сотворил, воздвигнув Америку, действительно оспаривалось, во времена Морса не меньше, чем сегодня. В названии этой книги я не ставлю последний знак препинания, как это сделал Морс. Это позволяет названию раскрыть оба возможных смысла, поскольку сама книга стремится как утвердить, так и поставить под сомнение ценность того, что делали американцы того периода.