Текст книги "Что сотворил Бог. Трансформация Америки, 1815-1848 (ЛП)"

Автор книги: Дэниел Уолкер Хау

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 79 страниц)

Внешняя политика оказалась самой проблемной в период президентства Адамса – ирония судьбы для этого великого дипломата. Адамс объединил свою внешнюю политику с внутренней, и обе они были направлены на содействие коммерческой экспансии. В своём Первом послании к Конгрессу он рекомендовал назначить делегатов для участия в первой панамериканской конференции, которая должна была состояться в Панаме. Конференция была задумана великим освободителем Латинской Америки Симоном Боливаром. Государственный секретарь Клей считал, что Соединенные Штаты должны играть активную роль в межполушарных делах. Он хотел воспользоваться распадом испанской империи Нового Света для развития торговли США с Латинской Америкой. В противном случае, опасался он, новые независимые республики будут тяготеть к британской торговой орбите. Место проведения конференции в Панаме имело особое значение с точки зрения потенциала Центральной Америки для строительства канала, соединяющего Атлантический и Тихий океаны, – возможность, которая уже интересовала администрацию Адамса.

Мартину Ван Бюрену, сенатору от Нью-Йорка, пришла в голову идея раскритиковать участие в Панамской конференции как вопрос, который мог бы сплотить оппозицию администрации. Ван Бюрен тяжело переживал поражение, которое его партия «Бактейлз» потерпела от нью-йоркской Народной партии в 1824 году, и искал способ вернуться. Вице-президент Кэлхун воспользовался возможностью и присоединился к нему. Кэлхун надеялся дискредитировать лидерство Клея во внешней политике и заставить президента сместить его с поста государственного секретаря. Ван Бюрен смотрел далеко вперёд, на следующие президентские выборы; он уже решил бросить свой жребий Джексону. Чтобы возглавить борьбу с администрацией в Сенате, они привлекли двух несокрушимых ораторов: Роберта Й. Хейнса из Южной Каролины и Томаса Харта Бентона из Миссури. Сенаторы утверждали, что Панамская конференция может скомпрометировать страну, избегающую путаных союзов. Чтобы привлечь на свою сторону южан, они разыграли расовую карту. Участие в конференции потребовало бы объединения со смешанными расовыми режимами, которые в большинстве случаев уже отменили рабство. В повестке дня появилось обсуждение работорговли; кто знал, к чему это может привести? Что, если на конференцию прибудут делегаты из чернокожей страны Гаити? В конце концов Конгресс одобрил участие в конференции – 27 против 17 в Сенате и 134 против 60 в Палате представителей. Но затянувшиеся дебаты задержали делегатов до оптимального времени отъезда. Один из делегатов отказался отправляться в путь в сезон малярии; другой, более безрассудный, умер в пути. Откладывая свои заседания в надежде добиться участия США, Панамская конференция в конце концов сошла на нет. Надежды Клея на расширение торговли с Латинской Америкой не оправдались.[620]620
  Bartlett, Calhoun, 130; Bemis, Adams, 76–77; Forbes, «Slavery and the Meaning of America», 470–79.


[Закрыть]

Спустя всего шесть месяцев после того, как Испания и США обменялись ратификациями Договора о трансконтинентальной границе, Мексика добилась с таким трудом завоеванной независимости от Испании по Кордовскому договору, подписанному 23 августа 1821 года. Адамсу пришло в голову, что новый режим в Мехико может быть готов к пересмотру границы, поэтому он поручил Джоэлу Пойнсетту, первому министру (фактически послу) США в Мексике, узнать, какие уступки могут быть получены. Пуансетт, дипломат с большим опытом работы в Латинской Америке и свободным владением испанским языком, ничего не добился. Он пытался укрепить позиции мексиканских либералов во внутренней политике и противостоять влиянию британцев, но его усилия не увенчались успехом, и консервативное мексиканское правительство в итоге потребовало его отзыва. Пойнсетт вернулся в родную Южную Каролину, чтобы возглавить там юнионистскую партию и заняться ботаникой, выведя пуансеттию из цветка, найденного им в Мексике. Его «Заметки о Мексике, сделанные осенью 1822 года» остаются классическим рассказом стороннего наблюдателя.

Ещё одну проблему для американских политиков представляла Куба, все ещё остававшаяся испанской колонией после того, как почти все остальные части некогда великой американской империи Испании обрели независимость. Латиноамериканцы обсуждали возможность создания Мексикой и Колумбией экспедиционных сил для поддержки кубинской революции и освобождения острова. Перспектива независимой Кубы вызвала сильное беспокойство в Соединенных Штатах, которые жаждали заполучить этот остров, но могли надеяться на его приобретение только до тех пор, пока продолжалось испанское владычество. Кроме того, независимая Куба, вероятно, отменит рабство и подаст ещё один плохой пример. Возможно, худшим вариантом развития событий, с точки зрения США, была бы передача Кубы Испанией Франции или Великобритании, поскольку в руках крупной державы остров представлял бы стратегическую угрозу. Поэтому Соединенные Штаты использовали свои дипломатические рычаги, чтобы отговорить все другие страны, как латиноамериканские, так и европейские, от вмешательства в дела Кубы.[621]621
  См. Пьеро Глейхес, «Пределы симпатии», Journal of Latin American Studies 24 (1992): 481–505.


[Закрыть]

Последняя крупная дипломатическая проблема времен Адамса также была связана с Карибским бассейном: американцы пытались восстановить торговлю с британской Вест-Индией, которая была так выгодна до революции. Когда Соединенные Штаты добились независимости, это стоило им потери имперских преференций в торговле с Британской империей. Восстановление вест-индской экспортной торговли помогло бы американским фермерам и рыбакам, а перевозка её на американских судах – судовладельцам-янки. В 1823 году Соединенные Штаты начали угрожать ответными мерами, пытаясь добиться открытия BWI. С 1826 года взаимные ответные меры сократили оставшуюся торговлю до предела. Адамс расплачивался за то, что не пошёл на сотрудничество с Каннингом во время принятия доктрины Монро; британцы не доверяли ему. Тупик в переговорах нанес политический ущерб администрации и (в меньшей степени) экономике Соединенных Штатов. Он затмил успехи администрации в заключении девяти торговых соглашений с другими иностранными державами. Тупиковая ситуация с торговлей британской Вест-Индией разрешилась только после ухода Адамса с поста президента.[622]622
  Hargreaves, Presidency of Adams, 91–112; George Dangerfield, The Era of Good Feelings (New York, 1952), 367–81.


[Закрыть]

По мере приближения промежуточных выборов в Конгресс 1826 и 1827 годов Адамс и его госсекретарь расходились во мнениях относительно тактики. Каждый штат назначал свою дату выборов, поэтому голосование было разнесено по месяцам, как сегодня президентские праймериз. Клей считал, что пришло время отказаться от беспартийности и очистить правительство от чиновников, не поддерживающих администрацию, но Адамс не был готов отказаться от управления на основе консенсуса. Президент пытался использовать патронаж, чтобы привлечь на свою сторону критиков, а не вознаградить друзей, но его политика оказалась неэффективной. Политика, которую понимал Адамс, была старомодной, основанной на ухаживании за региональными лидерами, способными обеспечить поддержку своих сторонников. Ван Бюрен и люди из штаб-квартиры Джексона в Нэшвилле создавали новую политику, которая работала с самых низов, основываясь на патронаже, организации и партийной лояльности. Когда пришли выборы, они выявили организационную слабость администрации. Слишком часто её сторонники не могли договориться о едином кандидате в конгресс и, как следствие, разделили свои голоса, особенно в тех местах, где были как федералисты, так и республиканцы Адамса. Оппозиция получила контроль над обеими палатами Конгресса, создав первый в истории страны опыт разделенного правительства. Одним из немногих утешений для администрации стало решение законодательного собрания Вирджинии заменить Джона Рэндольфа в Сенате США. Его преемник, Джон Тайлер, казалось, был готов сотрудничать с администрацией.

Трудности Адамса были вызваны не только его черствым характером или отказом от политических расчетов. Они проистекали, очевидно, из решительности, безжалостности и мастерства его оппонентов, особенно Мартина Ван Бюрена. Программа Адамса по активизации правительства имела все шансы на принятие по достоинству и не была неизбежно обречена. Но его администрация страдала от несовместимости между средствами и целями президента. Адамс хотел управлять на основе консенсуса, как это делал Монро, но в то же время он хотел продвигать программу серьёзных политических инноваций. Цели президента, открыто заявленные, оказались слишком противоречивыми, чтобы их можно было реализовать путем консенсуса. Модель управления Монро не вписывалась в смелую программу Адамса во внутренних и внешних делах.[623]623
  См. Стивен Сковронек, «Политика, которую делают президенты» (Кембридж, Массачусетс, 1993), 110–28.


[Закрыть]

IV

В феврале 1816 года капитан торгового флота из Массачусетса Пол Каффе отправился на своём бриге Traveller через штормовую Атлантику к западному побережью Африки с грузом табака, муки и инструментов для обмена на верблюжье дерево. Среди судовладельцев Новой Англии Куффе был необычен тем, что был сыном отца из Западной Африки и матери из индейского племени вампаноагов; он укомплектовал свои корабли полностью чёрными экипажами. Каффе и раньше совершал подобные путешествия, но в этот раз он взял на борт тридцать восемь афроамериканских пассажиров, намеревавшихся обрести новый дом в Сьерра-Леоне, Сенегале и Конго. Куффе стремился осуществить мечту, которую уже не одно поколение вынашивали немногие чернокожие американцы: эмигрировать из-под расистского гнета на родину предков. Он надеялся, что это будет первая из многих подобных поездок, и работал над созданием институциональной сети для продвижения эмиграции как средства к лучшей жизни для чернокожих. Будучи практикующим квакером, Каффе также планировал, что его предприятие будет способствовать распространению христианства в Африке, поможет остановить работорговлю и, с Божьей помощью, принесёт прибыль.[624]624
  Флойд Миллер, Поиск чёрной национальности (Урбана, Иллинойс, 1975), 21–44; Ламин Саннех, Аболиционисты за границей (Кембридж, Массачусетс, 1999), 88–98.


[Закрыть]

После возвращения Каффа в Новую Англию с ним связались сторонники белых. Каффе приветствовал их участие, поскольку хотел получить поддержку конгресса в своём деле. Он привлек две группы белых, одна из которых была сосредоточена в Вирджинии, а другая – в Нью-Джерси. Вирджинцев возглавлял конгрессмен Чарльз Фентон Мерсер, принстонцев – преподобный Роберт Финли. Мерсер набрал впечатляющий круг сторонников, среди которых были не только федералисты, как он сам, но и стойкие республиканцы, такие как Джон Рэндольф и Джон Тейлор из Кэролайн. По замыслу Мерсера, добровольная миграция в Западную Африку помогла бы Вирджинии решить проблему, которую белые считали проблемой растущего свободного чёрного населения. Прорабовладельцы считали свободных негров плохим примером для рабов, и даже антирабовладельцы опасались их как потенциальных поджигателей войны.

Самым распространенным возражением против эмансипации на Юге было то, что она приведет к появлению подчинённого населения, которое нельзя будет ни допустить к участию в политической жизни, ни эффективно контролировать. Белые южные критики рабства признавались, что озадачены этой загадкой. По красноречивой метафоре Джефферсона, «мы держим волка за уши и не можем ни удержать его, ни спокойно отпустить».[625]625
  Джефферсон – Джону Холмсу, 22 апреля 1820 г., TJ: Writings, 1434.


[Закрыть] Представленное как решение дилеммы Джефферсона, движение за колонизацию Африки первоначально получило широкую поддержку в Вирджинии. В штате был принят закон, обязывающий новых манумилированных вольноотпущенников покинуть страну в течение года. Однако другие штаты неохотно принимали их; Миссури подал пример, запретив поселение свободных негров. Возможно, сработает зарубежное направление. В долгосрочной перспективе Мерсер стремился к тому, чтобы Вирджиния провела индустриализацию и отказалась от использования рабского труда. Но он тщательно формулировал своё одобрение колонизации таким образом, чтобы сделать её привлекательной и для прорабовладельческих белых, которые просто хотели избавиться от уже свободных негров. Ещё в 1807–8 годах гуманисты реализовали свою надежду на отмену импорта рабов из-за границы, сотрудничая с рабовладельцами, которые хотели защитить стоимость своей собственности от дешевого иностранного импорта. Мерсер принимал активное участие в движении против работорговли; теперь он надеялся создать аналогичный альянс для своего нового дела. Его стратегия оправдала себя, когда в декабре 1816 года законодательное собрание штата Вирджиния подавляющим большинством голосов одобрило колонизацию.[626]626
  Дуглас Эгертон, «Новый взгляд на Американское колонизационное общество», JER 5 (1985): 463–80.


[Закрыть]

Роберт Финли, похоже, узнал о колонизации от Мерсера и Каффе, но придал ей свой собственный смысл. Его версия колонизации была более явно антирабовладельческой, чем у Мерсера. Финли рассматривал её как способ решения как проблемы рабства, так и расовой проблемы, поощряя манумиссию со стороны отдельных хозяев и, в конечном счете, постепенную эмансипацию со стороны штатов. Белые южане больше не должны были бояться, что эмансипация создаст класс озлобленных вольноотпущенников, готовых к восстанию. Такое видение действительно поразило воображение некоторых самосознательно просвещенных умеренных на верхнем (а иногда и на нижнем) Юге. Некоторые рабовладельцы были готовы пообещать некоторым рабам освобождение в будущем при условии, что они затем уедут в Африку. Такие действия, хотя и были отчасти альтруистическими, также помогали обеспечить хорошее поведение раба и препятствовали побегу. В таких обстоятельствах рабы могли даже вести переговоры, соглашаясь на эмиграцию только при условии, что члены семьи смогут их сопровождать.[627]627
  Многие подобные случаи с хозяевами, любовницами и рабами описаны в книге Эрика Бурина «Рабство и особое решение» (Гейнсвилл, Флорида, 2005).


[Закрыть]

Последователи Финли занимались колонизацией как добровольной благотворительной организацией по сбору средств, в то время как последователи Мерсера рассматривали это дело как политическое лобби. Эти две группы сотрудничали в рамках общенационального Американского колонизационного общества, во главе с помощником судьи Бушродом Вашингтоном, а затем экс-президентом Мэдисоном. (Экс-президент Джефферсон, хотя и высказывался в поддержку колонизации, оставался в стороне от этого движения.).[628]628
  См. Томас Джефферсон – Джареду Спарксу, 4 февраля 1824 г., TJ: Writings, 1484–87.


[Закрыть] В течение следующих нескольких лет законодательные органы Мэриленда, Кентукки, Теннесси и шести северных штатов последовали примеру Вирджинии и поддержали колонизацию; то же самое сделали национальные органы управления пресвитерианской, методистской, баптистской и епископальной деноминаций. Законодательное собрание Мэриленда было самым щедрым на средства. В эпоху великих переселений, когда многие люди решали самые разные проблемы, покидая родные места, планы решения проблем расы и рабства с помощью миграции получали серьёзную поддержку вплоть до Гражданской войны и даже после неё.[629]629
  См. Кэтрин Харрис, Африканские и американские ценности: Либерия и Западная Африка (Лондон, 1985); William Freehling, The Reintegration of American History (New York, 1994), 138–57.


[Закрыть]

В 1819 году Мерсеру удалось добиться от администрации Монро ассигнований на субсидирование ACS; в дальнейшем помощь была более значительной. Американское колонизационное общество, как и национальный банк и многие другие учреждения этого периода, функционировало как смешанное государственно-частное предприятие. Общество решило последовать примеру британского филантропа Грэнвилла Шарпа. Он основал Сьерра-Леоне на западном побережье Африки в 1787 году как прибежище для чернокожих мигрантов из Англии и империи, некоторые из которых были освобождены британской армией во время Американской революции.[630]630
  См. Саймон Шама, «Суровые переправы» (Лондон, 2005).


[Закрыть] В 1821–22 годах ВМС США помогли ACS купить у коренных африканцев земли, прилегающие к Сьерра-Леоне, чтобы основать Либерию со столицей Монровия, названной в честь президента. После того как президентом стал Эндрю Джексон, федеральное правительство резко сократило финансовую поддержку.[631]631
  Некоторая часть этой поддержки фактически не имела полномочий Конгресса; см. Douglas Egerton, «Averting a Crisis», Civil War History 43 (1997), 142–56.


[Закрыть] Тем не менее, к 1843 году в Либерию переселились афроамериканцы в количестве 4291 человека, большинство из которых были бывшими рабами; ещё более десяти тысяч прибудут сюда до начала гражданской войны. Болезни нанесли тяжелый урон и не позволили приехать другим. Сначала предполагалось, что Либерия может стать колонией США, но в 1847 году страна провозгласила свою независимость. Поселенцы воспринимали себя как свободолюбивых чернокожих американцев, которым миграция позволила осуществить мечту о новых возможностях, а не как африканцев, возвращающихся из изгнания. На протяжении более века эти поселенцы и их потомки управляли коренными жителями Африки через Либерийскую партию истинных вигов.[632]632
  James Wesley Smith, Sojourners in Search of Freedom (Lanham, Md., 1987); Amos Beyan, The American Colonization Society and the Creation of the Liberian State (Lanham, Md., 1991); Antonio McDaniel, Swing Low, Sweet Chariot: The Mortality Cost of Colonizing Liberia (Chicago, 1995), 60.


[Закрыть]

Меньшинство переселенцев из Общества колонизации, проявлявших интерес к африканским культурным корням, как правило, были африканскими эмигрантами в первом или втором поколении. Среди них был Абдул Рахман, родившийся в богатой дворянской семье в Тимбо (ныне часть Гвинеи), попавший в плен во время войны в юности, обращенный в рабство и переправленный через океан в Новый Орлеан. В конце концов Рахмана узнал на рынке в Натчезе белый моряк, который знал его семью в Африке и получал от неё помощь. С помощью этого человека и ACS дело Рахмана получило огласку и пожертвования. В конце концов он добился своего освобождения и освобождения восьми членов своей семьи. Рахман вернулся в Африку в 1829 году после сорока одного года отсутствия. Когда он умер (к сожалению, вскоре после этого), он передал свои труды в библиотеку школы Тимбо, где он учился в детстве.[633]633
  Джеймс Хортон и Лоис Хортон, «В надежде на свободу» (Нью-Йорк, 1997), 189–91. Терри Аль-Форд, «Принц среди рабов» (Нью-Йорк, 1977), рассматривает имя Абдул Раахман, которое использовали современники, как форму имени Ибрагима (Авраам).


[Закрыть]

Тем временем Пол Каффе преждевременно умер в 1817 году, и другие чернокожие лидеры, симпатизировавшие его делу, такие как епископ АМЕ Ричард Аллен, начали сомневаться. Нельзя ли найти места для саморазвития чернокожих не в Африке, а на Гаити или американском Западе? И если таланты и ресурсы чернокожего сообщества будут уходить в эмиграцию, не ухудшится ли положение оставшихся афроамериканцев? Обращаясь к белым, движение за колонизацию начало терять часть своей ранней привлекательности среди свободной негритянской элиты. Колонизация получала поддержку от нестабильной коалиции, и было трудно найти правильный баланс между различными целями её сторонников. Подавляющее большинство свободных афроамериканцев твёрдо решили, что их будущее – в Соединенных Штатах. Тем не менее, по оценкам историков, около 20% свободных негров сохраняли благосклонность к эмиграции в период с 1817 года до Гражданской войны. В 1850-х годах чёрный националист Мартин Р. Дилейни выступил с собственной программой «Назад в Африку».[634]634
  См. Gary Nash, Forging Freedom: The Formation of Philadelphia’s Black Community (Cambridge, Mass., 1988), 233–45; Donald Wright, African Americans in the Early Republic (Arlington Heights, Ill., 1993), 171–78; Mary Frances Berry and John Blassingame, Long Memory: The Black Experience in America (New York, 1982), 400.


[Закрыть]

Одним из самых преданных лидеров Американского колонизационного общества был государственный секретарь Генри Клей. Хотя Клей управлял своей плантацией Эшленд в Кентукки с помощью пятидесяти рабов, он последовательно выступал за постепенную эмансипацию в родном штате с 1799 года и до своей смерти полвека спустя. Будучи сознательно умеренным, Клей рассматривал колонизацию как ответственное среднее звено между аболиционизмом и защитой рабства как положительного блага. Его энтузиазм был типичен для его веры в активное правительство и оптимизма в то, что всегда можно найти решения, которые предлагают что-то для всех. Такие колонизаторы, как Клей, принимали существование белого расизма как данность и пытались обойти его, чтобы добиться освобождения. Не было необходимости перевозить всех чернокожих американцев в Африку; Клей выступал за колонизацию как способ сократить численность чернокожего населения в Америке до такой степени, чтобы белые не чувствовали угрозы от перспективы освобождения. Хотя число людей, перевезенных в Либерию, было очень небольшим, Клей настаивал на том, что колонизация представляет собой реалистичную программу. В 1825 году он оценил ежегодный прирост рабского населения Соединенных Штатов в пятьдесят две тысячи человек. Если бы каждый год удавалось освобождать пятьдесят две тысячи здоровых молодых рабов и убеждать их отправиться в Либерию, это позволило бы сохранить численность рабов на прежнем уровне или медленно сократить её, в то время как белое население удваивалось каждое поколение. В конце концов, утверждал Клей, процент чернокожих в американском населении снизится до такой степени, что белые юга будут спокойно относиться к отмене рабства. В цифрах Клея не было ничего фантастического: Нелегальная международная работорговля 1820-х годов по-прежнему перевозила более пятидесяти девяти тысяч человек в год через Атлантику в обратном направлении, в основном в Бразилию и на Кубу, несмотря на попытки Королевского флота пресечь её.[635]635
  «Речь перед Американским обществом колонизации» (20 января 1825 г.), Papers of Henry Clay, ed. Mary Hargreaves and James Hopkins (Lexington, Ky., 1981), VI, 83–97; David Brion Davis, «Reconsidering the Colonization Movement», Intellectual History Newsletter 14 (1992): 13, n. 1.


[Закрыть] Президент Адамс не разделял энтузиазма Клэя в отношении африканской колонизации, но он позволил своему государственному секретарю продвигать её и продолжил скромный уровень финансовой поддержки, начатый администрацией Монро.

Когда Руфус Кинг собирался покинуть Сенат, чтобы принять назначение Адамса на пост министра в Великобритании в 1825 году, он изложил программу колонизации Африки, которая должна была финансироваться за счет продажи правительством западных земель. Она была похожа на идеи, выдвинутые ранее Джефферсоном и Мэдисоном. Тем не менее предложение Кинга возмутило многих политиков Юга, поскольку они считали, что вопрос о рабстве должен быть оставлен на усмотрение белой общественности Юга. Такие радикалы, как Джордж Трупп из Джорджии и Уильям Смит из Южной Каролины, использовали этот вопрос для укрепления своей местной власти и разжигания недовольства администрацией Адамса.[636]636
  См. Richard H. Brown, «The Missouri Crisis, Slavery, and the Politics of Jacksonianism», South Atlantic Quarterly 65 (1966), 66–67.


[Закрыть] Тем временем законодательное собрание штата Огайо недавно (в январе 1824 года) приняло ещё более далеко идущую резолюцию, предлагая колонизацию в сочетании с постепенной эмансипацией, причём весь этот пакет должен быть осуществлен за федеральный счет. В течение года это предложение поддержали законодательные органы семи других свободных штатов, а также Делавэра, южного штата с наименьшим количеством рабов. В ответ законодательные органы шести других южных штатов приняли резолюции, осуждающие вмешательство в дела рабства извне.

Несмотря на надежды Кинга и других использовать продажу земли для эмансипации и колонизации, Великое переселение на Запад как подорвало планы колонизации, так и способствовало распространению рабства. Ранняя поддержка белыми колонизации Вирджинии и других регионов Верхнего Юга в основном основывалась на желании сократить процент чернокожего населения. Но экспорт людей через межштатную работорговлю мог служить той же цели – «диффузии» (как это называлось) чернокожих, чтобы они представляли меньшую опасность в случае восстания. Когда стало ясно, что Новый Юго-Запад за Аппалачами поглотит их, хозяевам стало выгоднее продавать лишних работников за пределы штата, чем платить за их кастрацию и перевозку в Африку. Африканская колонизация стала более очевидной как средство облегчения эмансипации, а потому вызывала большую тревогу у штатов Глубокого Юга, чья экономика явно основывалась на эксплуатации порабощенного труда. Эти штаты никогда не принимали колонизацию; теперь их политики резко осуждали её. Они опасались привлекать федеральное правительство к решению проблемы рабства, даже на добровольной основе, чтобы впоследствии оно не пошло по более угрожающим направлениям.[637]637
  Freehling, Secessionists at Bay, 157–61; Egerton, «Averting a Crisis».


[Закрыть]

Колонизация Африки представляла собой один из самых грандиозных планов социальной инженерии, когда-либо задумывавшихся в Соединенных Штатах. Импровизаторы той эпохи не мыслили мелочей. Программа колонизации дала возможность поставить под сомнение достоинства рабства, которое оставалось предметом дискуссий во многих рабовладельческих штатах вплоть до 1850-х годов. По крайней мере, на Верхнем Юге Американское колонизационное общество могло функционировать наряду с организациями по защите прав умеренных, воскресными школами и библейскими обществами, являясь частью сети христианских реформаторских движений.[638]638
  Например, Элизабет Варон, «Евангелическая женственность и движение за колонизацию Африки», в книге «Религия и антебеллумские дебаты о рабстве», под ред. John McKivigan and Mitchell Snay (Athens, Ga., 1998), 169–95.


[Закрыть] Несмотря на значительную поддержку, план колонизации в конечном итоге был загублен сопротивлением с двух противоположных сторон: южных властей и самих афроамериканцев.

В конце концов, гораздо больше чернокожих американцев в поисках лучшей жизни переехали бы в Канаду, чем в Либерию. В конце XVIII века в колониях Британской Северной Америки рабство было отменено рядом исполнительных, законодательных и судебных мер. В результате Канада привлекла как беглых рабов, так и свободных негров из Соединенных Штатов. Там они присоединялись к потомкам чернокожих лоялистов времен революции, афроамериканских беженцев времен войны 1812 года и ямайских маронов, перевезенных в Новую Шотландию. В ходе одной миграции 1829 года тысяча свободных афроамериканцев после жестоких преследований в Цинциннати нашла убежище в Канаде. Хотя канадские белые редко охотно принимали большое количество чернокожих поселенцев, к 1860 году чернокожее население Канады насчитывало около сорока тысяч человек.[639]639
  Wright, African Americans, 136; Robin Winks, The Blacks in Canada, 2nd ed. (Montreal, 1997), 233–40.


[Закрыть] Беглый раб по имени Джозеф Тапер, поселившийся на ферме в Сент-Катарине, Онтарио, в 1839 году, написал это письмо белому вирджинцу, поручив ему передать его своему бывшему хозяину:

Уважаемый господин,

Пользуясь случаем, хочу сообщить вам, что я нахожусь в стране свободы, в добром здравии… С тех пор как я нахожусь во владениях королевы, я вполне доволен, да, вполне доволен, потому что, конечно, человек таков, каким его задумал Бог. То есть все рождаются свободными и равными. Это здоровый закон, не похожий на законы Юга, которые ставят человека, созданного по образу и подобию Божьему, в один ряд с животными.

У нас хорошие школы, и все цветное население обеспечено школами. Мой мальчик Эдвард, которому в январе следующего года исполнится шесть лет, уже читает, и я намерен оставить его в школе, пока он не станет хорошим ученым…

Я и моя жена сидим у хорошего уютного огня, счастливые, зная, что никто не может пристать к нам или заставить нас бояться. Боже, храни королеву Викторию.[640]640
  Цитируется в John Hope Franklin and Loren Schweninger, Runaway Slaves (New York, 1999), 294–95.


[Закрыть]