Текст книги "Дневник странствующего проповедника 1-13"
Автор книги: Индрадьюмна Свами
сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 103 страниц)
"O самый могущественный, неодолимый Господь, милостивый к падшим душам, в результате своей деятельности я оказался в обществе демонов, и потому я очень напуган условиями своего существования в этом материальном мире. Когда же наступит момент, когда Ты позовёшь меня принять прибежище у Твоих лотосных стоп, что являются конечной целью в освобождении от обусловленной жизни?" ("Прахлада умиротворяет Господа молитвами", Шримад Бхагаватам 7.9.16).
Глава 11
2 ноября – 17 декабря 2003
«А Харинама будет?»
Пока самолёт кружил над Сараево (Босния), ожидая разрешения на посадку, я заметил, что зима уже укрыла город первым снегом. При приземлении мне также попалась на глаза древняя мечеть, расположенная в центре города. Во время моего прошлого приезда сюда семь лет назад солдаты-мусульмане напали на нашу группу Харинамы, проходившую мимо неё. Жители Сараево были шокированы такой провокацией по отношению к иностранцам, когда продолжительная война на Балканах всего несколько месяцев как утихла. И они приходили тысячами на наш фестиваль, состоявшийся на следующий день, чтобы выразить свою симпатию.
Пока преданные везли меня на квартиру, мой ум наполнился яркими воспоминаниями о том, как ужасно выглядел город семь лет назад, когда почти все здания были разрушены войной. Поэтому я был удивлён, увидев, что все они были восстановлены за исключением одного.
"Международные фонды выделили деньги, и город восстановили достаточно быстро", – сказал Дамодара Према, – "но никто не хочет спонсировать реконструкцию штаб-квартиры правившей ранее партии коммунистов, поэтому она остаётся лежать в руинах".
"Похоже, что сейчас здесь всё в порядке", – сказал я, пока мы проезжали по городу.
"Только на первый взгляд", – сказал Дамодара Према. – "До сих пор тысячи солдат-миротворцев находятся здесь. Если они уйдут, немедленно вспыхнет гражданская война. Напряжённость между мусульманами, сербами и хорватами в этих местах уходит вглубь столетий".
"Помните мечеть, около которой Вы воспевали в свой прошлый приезд?" – продолжал он. – "Вон она".
Я не смог взглянуть туда. Я всё ещё вижу эту мечеть во сне. Нелегко забыть разгневанных людей, нападавших на преданных с ножами и безжалостно избивавших их, упавших на землю.
"Махараджа", – сказал другой преданный, – "некоторые преданные спрашивают, будет ли у нас Харинама, пока Вы здесь? Мы не проводили их с того дня, как на Вас напали в 1996-м."
Я не знал, что ответить.
Дамодара Према заметил мои сомнения. "Нет закона, запрещающего это, Махараджа", – сказал он, – "но мнения преданных разделились. Некоторые говорят, что сейчас подходящее время, чтобы вновь начать воспевать на улицах, Других же тревожит, что семьдесят процентов жителей Сараево – мусульмане".
"А ты что думаешь?" – спросил я.
"Я не уверен", – ответил он. – " Среди разных религий, присутствующих здесь, есть негласная договорённость, что никто из них не будет нагнетать ситуацию открытой проповедью. С другой стороны, Харинама ведь предназначена для распространения нашей веры, не так ли, Махараджа?"
"Да", – ответил я, – "но, может быть, лучше подождать более подходящего времени. Есть пословица: глупцы бросаются туда, куда ангелы боятся даже ступить".
Я погрузился в размышления. "Дал ли я правильную оценку ситуации?" – думал я. – "Или же во мне говорил мой собственный страх?"
Со времени моего последнего приезда община преданных значительно увеличилась. Появилось около сотни новых людей, но храма у них всё ещё не было. Несмотря на миллионы долларов, потраченные на восстановление Сараево, безработица всё ещё велика, и преданным нелегко устроиться на работу. Они регулярно встречаются на разных квартирах, но им не хватает духа единства, поскольку нет постоянного центра, где можно было бы собираться.
Я, также, открыл для себя, что их трудности заключались не только в том, чтобы найти работу или получить храм, но и в том, чтобы забыть о войне. Это была особенно жестокая война, во время которой город Сараево несколько лет находился в осаде. Сербская армия окружила город и безжалостно простреливала каждый день все улицы подряд, не делая никаких различий. Люди месяцами не выходили из своих домов, боясь выбраться даже на поиски свежих продуктов и воды.
Позже один преданный пришёл ко мне на личный даршан. "Как твоя духовная жизнь?" – спросил я.
"Махараджа", – сказал он, – "Я не могу подняться рано утром. Я просыпаюсь и просто засыпаю опять".
"Это не очень хорошо", – ответил я строгим голосом. – "Тебе следует вставать до восхода солнца, чтобы повторять свои круги".
Он смотрел в пол. "Это из-за войны, Махараджа", сказал он. – "Я всё ещё травмирован всем случившимся. Это было ужасно".
"O", – сказал я, смягчая голос, – "Очень печально слышать об этом. Нужно просто потерпеть. Рано или поздно станет лучше".
"Но станет ли?" – подумал я. – "Я не могу даже взглянуть на улицу, на которой напали на нашу Харинаму, а этот бедный парень прошёл через четыре года войны. Лучше я предложу какой-нибудь практический духовный совет".
"В действительности", – сказал я, – "святые имена являются единственным настоящим средством против всех наших страхов материального существования".
И я процитировал: апаннах самсртим гхорам йан-нама вивасо грнан татах садйо вимучйета вад бибхети свайам хайам
"Живые существа, запутавшиеся в хитросплетениях рождения и смерти, могут быть немедленно освобождены, даже неосознанно повторив святое имя Кришны, которого боится сам страх". (Шримад Бхагаватам 1.1.14)
Он смотрел на меня, надеясь услышать что-то ещё, но я остановился на этом. Я знал, что если хочу, чтобы моя проповедь была эффективной, я тоже должен углублять свою веру в святые имена, и глубокая вера приходит за годы внимательного воспевания и служения.
Одна молодая преданная пришла увидеться со мной. "Я хочу просто забыть об этой войне и жить нормальной жизнью", – сказала она. – "Если бы не то счастье, что я нахожу в сознании Кришны, я не смогла бы справиться с грузом всего того, что мне пришлось пережить".
Она была юна, и мне стало интересно, о каком опыте она говорит – во время войны она была совсем ребёнком. Я внимательно слушал, пытаясь воспринять через неё отвратительность жизни в материальном мире, чтобы усилить мою собственную непривязанность к этому миру рождения и смерти. дршта майа диви вибхо кхила дхишнйа панам айух шрийо вибхава иччхати йан джано айам
"Мой дорогой Господь, обычно люди хотят подняться до высших планетарных систем, чтобы обрести долгую жизнь, богатства и наслаждения. Но всё это я видел благодаря деятельности моего отца… " (Прахлада Махараджа, Шримад Бхагаватам 7.9.23)
"Моя семья – мусульмане", – продолжала девочка. – "Когда мне было семь лет, наш сосед, бывший сербом, шесть раз выстрелил в меня, когда я проходил мимо его дома. Я помню, как пули свистели вокруг моей головы. Я побежала домой и сказала отцу, который был офицером боснийской армии. Я не знаю, пытался ли он что-то предпринять, но через несколько недель отец пропал, и больше я его не видела.
"Через несколько недель солдаты сербской армии, находившейся на холмах, несколько раз выстрелили из гранатомёта по улице, где я играла со своими подругами. В результате взрыва я получила глубокую рану головы. Когда в госпитале мне делали операцию без наркоза, я впала в кому. В Сараево было так много раненых каждый день, что доктора просто бежали от них
"Но весь этот опыт, в конце концов, привёл меня в сознание Кришны. И я никогда не оставлю это движение".
Я поверил ей. И оценил её решимость, которая сделала мою собственную ещё сильней.
"Хотя некоторые из нас становятся гуру своих учеников, кажется, что иногда ученики более удачливы, чем мы. На самом деле, многие из них – возвышенные личности". (Тамала Кршна Госвами, из книги о Враджа Лиле)
Ещё больше оценить могущество сознания Кришны я смог, когда спросил другую ученицу, как она стала преданной.
"Когда мой сын присоединился к движению, мы с мужем были очень расстроены", – рассказала она. "Мы пытались сделать всё, что могли, чтобы отговорить его от этого. Через несколько месяцев, когда его забрали в армию, чтобы сражаться на войне, мы подумали, что это самое лучшее, что могло с ним случиться, но когда две недели спустя его убили на поле боя, мы были полностью опустошены. Мы не знали, к кому обратиться. Мы нашли его Бхагавад-гиту в его комнате, и когда начали читать её, она стала нашим единственным прибежищем. В результате мы сами вскоре стали преданными".
Я с нетерпением ожидал публичной программы, которую преданные организовали, чтобы помочь людям расстаться с воспоминаниями о войне, преследовавшими город, но очень скоро тёмное прошлое напомнило о себе. Во время лекции для аудитории из трёхсот человек я говорил о смерти как об одном из страданий этого материального существования. Внезапно 10 или 12 человек встали и вышли.
Я обратился к переводчику. "Почему они ушли так рано?" – спросил я.
"Потому что Вы заговорили о смерти", – ответила она. – "Люди до сих пор не могут смириться с фактом, что они потеряли так много близких в этой войне".
Несмотря на постоянные напоминания о нелёгкой карме Сараево, наши духовные программы возносили нас над двойственностью материального существования. У нас было несколько событий, включая нама-ягью, во время которой мы с преданными на протяжении многих часов пели киртан в арендованном зале. Другим событием была первая в Боснии ведическая свадьба. Я провёл церемонию для Дамодара Премы и Манджари Рупы в небольшом зале в центре города.
Поначалу я не был уверен в успехе программы. Мы назначили начало этого исторического события на 5 вечера, но когда подошло время, пришло буквально несколько гостей.
"Где же все люди?" – спросил я преданного.
"Сейчас Рамадан", – сказал он, – "священный месяц поста для мусульман. Они едят только после захода солнца. В это время весь город затихает. Подождите ещё несколько минут, и гости начнут появляться".
К шести вечера все гости, и в самом деле, подошли, и мы провели особенно сладостную виваха-ягью.
Провожая меня в аэропорту, преданные вновь и вновь благодарили за приезд. Когда я послал им последний привет уже от стойки паспортного контроля, меня окликнул маленький мальчик. "Махараджа!" – крикнул он. – Может в следующий раз мы сможем провести Харинаму в городе!"
"Да", – сказал я себе, – "наступит день, когда время будет более подходящим, а моя вера в святое имя – более глубокой". ках парета нагари пурандарах ко бхавед атха тадийа кинкарах кршна-нама джагад эка мангалам кантха питхам урари кароти чет
"Святое имя господа Кришны – единственное, что есть благоприятного в этом мире. Если кто-то хранит его в своём рту, что значит для него Ямараджа, правитель всего мира? Что значат для него слуги Ямараджи? " (Шри Анандачарья, как процитировано в Падйавали Шри Рупы Госвами, стих 21)
Глава 12
18 декабря – 30 января
Стремление Домой
В начале декабря 2003 г. я был в Варшаве. Регистрируясь на рейс в аэропорту, я вдруг услышал, что кто-то крикнул: "Хари Бол!". Подняв глаза, я увидел стюардессу, проходящую мимо вместе с экипажем. В этот момент у меня проверяли билеты, поэтому я просто улыбнулся в ответ. Я летел в Лондон, где должен был пересесть на рейс до одной исламской страны. Войдя в самолет часом позже, я увидел ту же стюардессу, и она вновь поприветствовала меня радостным "Хари Бол!"
"Хари Бол!", – ответил я. По ее бэйджу я определил, что она является главной стюардессой.
Когда мы взлетели, она подошла и присела на подлокотник сиденья около прохода, как раз напротив меня. Несколько пассажиров от удивления подняли брови, но её это не обеспокоило. "Я могу себе это позволить", – сказала она, – "я уже двадцать лет работаю в этой компании, а в следующем месяце ухожу на пенсию".
"Поздравляю Вас", – сказал я.
Ее лицо вдруг стало серьезным. "Вы знаете", – сказала она, – "в молодости я была замужем за преданным Харе Кришна".
Тут поднялись мои брови. "О, в самом деле?" – спросил я.
"Да, – сказала она, – но к тому времени, как мы встретились, он уже оставил движение. Он был учеником основателя, Свами Прабхупады. Он оценил его уход, как "плюх".
"Да, – сказал я, – это звук, который издает предмет, падая в океан. Когда преданный оставляет движение и вновь падает в океан материального существования, мы называем это "плюх".
"Конечно, он боролся с решением покинуть движение, – сказала она. Он даже не рассказывал мне, что был преданным до нашей свадьбы. На протяжении многих лет я видела, что он борется с собой. С одной стороны у него был глубокий интерес к духовному, но с другой стороны у него было неконтролируемое желание наслаждаться материальным.
Однажды вечером мы выпили, и под влиянием импульса он повел меня в ваш храм, в пригороде Лондона, в имение, которое пожертвовал Джордж Харрисон. Я не помню подробностей, но когда он начал плакать перед алтарем, нас попросили выйти. Это был единственный раз, когда я посещала ваш храм.
По прошествии некоторого времени мой муж поддался материальным страстям и начал принимать наркотики. В отчаянном желании помочь ему, я взяла у друга главную книгу вашей веры, Бхагават-Гиту как она есть. Мой муж очень часто рассказывал о ней. Мне пришлось перечитать эту книгу десять раз от корки до корки в надежде узнать, что же именно приносило когда-то удовлетворение душе моего мужа.
По мере изучения Гиты, я начала делиться с ним своим пониманием, желая возродить его веру. Я даже запоминала и цитировала ему стихи, когда ему было действительно плохо от наркотиков. Всё более привязываясь к наркотикам, он начал воровать, чтобы достать их, и я часто лихорадочно искала в Гите советы и аргументы, которые помогли бы ему удержаться от дальнейшей деградации.
Но все это было бесполезно. По прошествии времени всё это вместе – наркотики, внутренние конфликты, и давление извне – привели его к сумасшествию. Я была вынуждена отправить его в психиатрическую больницу. Он так и не поправился, и до сих пор находится там.
Она говорила настолько эмоционально, что даже рядом сидящие пассажиры слушали её. Они, должно быть, были так же удивлены, как и я. Это была очень большая потеря для меня, – продолжала она, – и я больше не выходила замуж".
Затем она положила руку на мое плечо.
– Но знаете ли Вы, как я пережила это и многие другие трагедии моей жизни? – спросила она.
– Как? – переспросил я от лица всех слушающих пассажиров.
– Философия Бхагавад-Гиты, – сказала она с вновь появившейся улыбкой. Я по-прежнему читаю Гиту каждый день. Это моя настольная книга. Если бы я не читала её, то, вероятно, была бы сейчас там же, где и мой бывший муж. Скоро я ухожу на пенсию и планирую купить маленький домик в Уэльсе. А знаете ли вы, как я хочу проводить время?
– Нет, мэм, – сказал я. – Как же?
– Читая Бхагавад-Гиту, – ответила она.
Неожиданно самолет попал в бурю, и замигала лампочка, требующая пристегнуть ремни. Стюардесса кивнула, подтверждая своё последнее высказывание, и пошла. Когда она уходила, я крикнул ей: "Мэм, могу я получить адрес психиатрической больницы? Я бы хотел помочь вашему бывшему мужу". Она покачала головой.
– Нет, – сказала она, – я не могу этого сделать.
– Пожалуйста, – сказал я, – это важно для меня. Он мой духовный брат.
– Прошу прощения, – ответила она, остановившись в проходе, – я не хочу снова открывать эту главу моей жизни.
Когда самолет приземлился, и пассажиры начали выходить, она стояла около двери, вежливо улыбаясь. Я остановился и мягко попытался вдохновить её сообщить мне адрес больницы, где находится её муж, но она так и не сказала. "Проходите!", – закричал человек позади меня. Я поблагодарил стюардессу за то, что она поделилась со мной своей историей, но всё же вышел из самолета со смешанными чувствами. С одной стороны, я был счастлив, что встретил человека, который нашел такое прибежище в учении Бхагавад-Гиты, но всё же расстроился, услышав, что мой духовный брат не сумел сделать то же самое.
В аэропорту Хитроу я должен был совершить пересадку. В мужском туалете сменил вайшнавскую одежду на что-то более западное и ждал посадки на следующий рейс. Я чувствовал себя не очень комфортно, так как мне пришлось снять кантхималы и брахманский шнур и вместо этого одеть кепку-бейсболку нью-йоркских "Янкиз".
Я направлялся в одно из самых консервативных исламских государств. Для ознакомления со страной я купил книгу Шариата, свод исламских законов, который строго соблюдают в мусульманском обществе. Как только самолет взлетел, я принялся за чтение, и некоторые из правил заставили мои брови подняться даже выше, чем прежде:
Шариат требует, чтобы убийца был казнён тем же образом, каким он убил сам, но может быть освобождён, если семья потерпевшего согласится принять выкуп вместо его смерти.
Вору нужно отрубить руку, а при повторной краже лишить второй руки и ноги.
Мужчина может иметь четырёх жён, но не может жениться на двух сёстрах.
Тело женщины всегда должно быть полностью покрыто, исключение составляет лишь пребывание дома в кругу близких.
Я начал осознавать строгость законов страны, в которую собирался въехать, и как только мы приземлились, спрятал мой Нрисимха шалаграм поглубже в сумку, надеясь, что при обыске таможенники Его не найдут.
Но ничего не вышло. После оформления иммиграционного листа, я приблизился к таможенному контролю, но был остановлен двумя женщинами в бурках. Бурки – это одежды, которые носят мусульманские женщины, совершенно чёрного цвета, даже глаза закрывающие чёрной вуалью. Они попросили меня отойти всторону. Затем подошли двое мужчин в накрахмаленных белых одеждах и попросили меня выложить всё, что у меня есть, на стол. Когда я выложил свою шафрановую одежду, они были явно удивлены. Но когда я выложил на стол Шримад-Бхагаватам, их глаза открылись ещё шире.
– Что это? – спросил человек на ломаном английском.
– Это· книга историй, – ответил я.
– А что в той сумке? – спросил он, указывая на сумку, висящую на плече.
– Ничего особенного, – сказал я, делая вид, что не понимаю его желания заглянуть в неё.
– Положите её на стол, – сказал он.
У меня не было выбора, и через несколько мгновений они уже обследовали чётки и, к моему ужасу, мой Нрисимха шалаграм.
"Мой Господь, – тихо молился я, – пожалуйста, прости меня".
Один из таможенников начал нюхать шалаграму.
– Что это? – спросил он.
Я был настолько расстроен, что не смог ответить.
– Что это? – нетерпеливо переспросил он.
– А на что это похоже? – сказал я, не желая усугублять своё расстройство отношением к шалаграму как к чему-то мирскому, тем более перед Самим Господом.
– Это похоже на камень, – сказал он.
– Ну и·? – спросил я.
И он положил шалаграм обратно в сумку.
Похоже, они хотели бы обследовать и оставшиеся вещи, но неожиданно подошел ещё один таможенник. "Вы солдат?" – спросил он меня.
Теперь я ясно видел выход из затруднительного положения. "Да, сэр", – ответил я доверительно, вспоминая годы, проведённые в морской пехоте. – "Ефрейтор Тиббиц. Первый под-батальон, корпус морских пехотинцев Соединенных Штатов. Моя компания исполняет обязанности в этом регионе.
"Прекрасно", – ответил он, повернувшись к остальным служащим. – Пропустите его".
Когда я вышел из аэропорта, я услышал, как громкоговорители из ближних мечетей напоминали верующим, что сейчас время поклоняться Мекке. И многие люди расстилали на земле коврики, чтобы читать молитвы. Я видел даже, что некоторые машины останавливались, откуда выходили люди, и, отойдя на обочину, возносили молитвы.
Меня встретили и повезли туда, где я должен был остановиться. Как и в других мусульманских странах, я заметил, что улицы здесь были чистые, везде царил порядок. Было заметно отсутствие баров, дискотек и ночных клубов, а мужчины и женщины не смешивались на улице. Различить их было очень легко: мужчины носили ярко-белые накрахмаленные одежды, а женщины – черные бурки, покрывающие их с головы до пят.
– Наденьте обратно бейсболку, – сказал водитель, когда мы подъезжали к его дому.
– Но до двери осталось всего несколько метров, – сказал я, немного удивившись.
– Достаточно будет одной жалобы, – рассудительно заметил он.
Программы проводились по вечерам в разных домах, тихо, с закрытыми дверями, не пропускающими шум. Мне сказали, что программы не запрещены, но слишком много их здесь не потерпят.
В течение всего визита, я давал больше лекций, чем киртанов. У меня было достаточно времени, чтобы читать, поэтому я мог о многом рассказать. Было невозможно свободно выходить на улицу, поэтому я большей частью находился в своей комнате. За семь дней мне удалось прочитать "Учение Шри Чайтаньи" от корки до корки.
Я не привык весь день сидеть в помещении. Чувствовалось беспокойство, почти отчаяние. "Я хочу уехать домой", – громко сказал я себе однажды утром.
Но через несколько мгновений, взглянув в зеркало, я отругал себя. "Дом? – спросил я. – Дом? Ты же в отречении. Ты должен стыдиться себя самого!". Затем я придумал наказание за мое минутное отступление от санньяса дхармы. "Завтра, – дал я обет, – я буду поститься весь день".
На следующий день после поста пришел хозяин дома и сказал, что сегодня мы едем за город, где состоится программа с участием рабочих из Индии. "Чернорабочие из-за границы? – подумал я. – Похоже, программа будет совсем простой".
Когда мы проезжали пригород, я заметил много финиковых деревьев, растущих вдоль дороги. Водитель повернулся ко мне:
– В Шариате говорится, что можно получить огромное благо, срубая финиковые пальмы в большом количестве.
– Неужели? – спросил я.
– Да, – ответил он, – а еще говорится, что Бог накажет того, кто собьет верблюда машиной. Эти животные находятся здесь под защитой. Но если он всё же сделает это, то получит мгновенную реакцию. Верблюды очень большие, у них длинные веретенообразные ноги и тяжёлые тела, поэтому они сразу же проломят лобовое стекло. Многие люди уже погибли от этого.
– Это интересно, – сказал я.
Водитель повернулся с немного озадаченным взглядом.
– Интересно? – спросил он
– Интересно не в плане развлечения, – ответил я, – это познавательно.
Он не понял моего комментария, что только прибавило расстройства, которое я и так испытывал, живя в изоляции. Я также чувствовал озноб после моего вчерашнего поста собственного сочинения. "Я, определённо, хотел бы оказаться сейчас во Вриндаване", – сказал я себе.
Мы остановились у старого склада. "Здесь я задержусь ненадолго", – подумал я.
Натянув мою кепку "Янкиз" прямо на лоб, я отстегнул ремень, выпрыгнул из машины и быстро пошел к входу, пока местные жители не заметили меня (такие предосторожности стали уже обычным делом).
Зайдя в офис для приёмов, я был удивлен, услышав запись замечательного бенгальского киртана, доносящегося из динамиков. "Звуки из духовного мира, – сказал я себе, – это подобно пребыванию в Майапуре". Я закрыл глаза и приостановился немного послушать эти благоприятные звуки.
Организатор взял меня за руку. "Пойдемте в главную комнату", – сказал он. Нехотя я оторвал себя от короткого момента пребывания в духовном мире.
Но какой неожиданный сюрприз ожидал меня впереди! Открыв дверь, я был ошеломлен. В комнате была группа 40 бенгальцев, многие в дхоти и курте, играющих на мридангах и караталах, поющих святые имена и танцующих в экстазе. Оказывается, я слышал не запись – это был живой киртан.
Преданные пели, а все остальные подпевали:
"Гаурангера дути пада, джар дхана сампада, се джане бхакати-раса-сар".
Это был бхаджан Шаварана-Шри-Гаура-Махима (Слава Шри Гауранги) из Прартханы Нароттама даса Тхакура:
"Любой, кто принял покровительство лотосных стоп Господа Чайтаньи, может понять истинный смысл преданного служения".
"Гаурангера мадхура-лила, – пел всё громче ведущий киртана, – джар карне прабешила, хридойа мирмала бхело тар".
А затем снова пел хор голосов на их родном языке:
"Любой, кто принял покровительство лотосных стоп Господа Чайтаньи, может понять истинный смысл преданного служения".
Глядя вверх, с воздетыми к небу руками, они пели:
"Дже гаурангера нама лой тара хой премодой, таре муй джай болихари".
"Любой, кто просто примет святое имя Гаурасундары, Шри Кришны Чайтаньи, емедленно разовьет любовь к Богу. Таким людям я скажу: "Браво! Очень хорошо! Превосходно!".
Мужчины танцевали очень изящно, а их лица и движения были полны чувств. Они были настолько погружены в киртана расу, что не заметили, как я вошёл.
Но неожиданно они увидели меня и, упав передо мной, начали предлагать поклоны. Я был смущён, чувствуя себя недостойным внимания людей, испытывающих такие чувства к Господу Чайтанье.
Один из них вручил мне барабан, и я начал медленно петь:
"Шри кришна-чайтанья прабху дойа коро море, тома бина ке дойалу джагат-самсаре".
"Мой дорогой Господь Шри Кришна Чайтанья Махапрабху, пожалуйста, будь милостив ко мне, ибо во всех трёх мирах кто более милостив Твоей Светлости?".
Забыв, где находимся, мы снова и снова погружались в нектар воспевания святых имен в течение часа. Несмотря на то, что мы были незнакомы, совместное воспевание сделало нас одной духовной семьей, и мы воспевали и танцевали так, словно знали друг друга много лет.
После завершения киртана, я предложил им выбрать тему для обсуждения.
Прозвучал небольшой хор мужских голосов. "Расскажите о Гауранге Махапрабху", – сказали они в унисон.
И я рассказал о лиле принятия санньясы Господом Чайтаньей, когда он. Когда я дошёл до того момента, как парикмахер обстриг прекрасные длинные чёрные волосы Господа, в глазах нескольких человек появились слёзы.
Через час я решил, что уже становилось поздно и закончил лекцию. Но мне немедленно вручили мридангу. "Еще киртан! – сказали они. – Еще киртан!".
"Кто же кого вдохновляет? – подумал я. – Эти люди очень милостивы ко мне".
Мы снова устроили киртан, а затем насладились традиционным бенгальским пиром, венцом которого стало любимое блюдо Господа Чайтаньи – листовые овощи, называемые шак. В конце меня от души накормили бенгальскими сладостями.
За три часа общения с этими людьми, я вынес важный урок. В их обществе я позабыл дискомфорт, пребывая в незнакомом месте, и чувствовал себя совершенно как дома, в духовной атмосфере. Ко мне пришло осознание, что, несмотря на то, что мои самые любимые места пребывания, святые земли Вриндавана и Майапура, находятся далеко в Индии, они могут проявиться там, где преданные воспевают Святые Имена Господа. Это был очень ценный урок, и я молюсь никогда о нем не забывать.
"Когда Кришна пришёл на землю, Он явился во Вриндаване. Несмотря на то, что в настоящий момент я живу в Америке, моей обителью по-прежнему остаётся Вриндаван, потому что я всегда думаю о Кришне. Хотя я могу находиться в Нью-йоркской квартире, мое сознание – во Вриндаване, и это также благоприятно, как жить там". (Шрила Прабхупада, Бесценный Дар, стр.128).
Глава 13
31 января 2003 Дар милости.
Эта глава полностью состоит из писем, написанных Лансом Акерманом, преданным из Южной Африки, посланных ему или же написанных о нём. Его первое письмо адресовано к Санкаршане Прабху, моему дорогому духовному брату, живущему в Остине, штат Техас.
1 декабря 2003 Дорогой Санкаршана дас,
Я пытаюсь разыскать преданного, который очень многому научил меня много лет назад. Он возглавлял Храм Взаимо-понимания в Дурбане, Южная Африка, в 1987-м. Его звали Индрадьюмна Свами.
Затем он отправился в турне по Амазонке, и с тех пор я потерял с ним связь. Мне бы очень хотелось пообщаться с ним ещё. Он явился вдохновением моей жизни и направил меня на путь к обретению высшего сознания.
Я буду очень счастлив, если Вы сможете помочь мне или направите меня к кому-нибудь, кто поможет мне обнаружить его.
Харе Кришна Ланс Акерман
3 декабря 2003 Дорогой Ланс,
Пожалуйста, прими мои благословения.
Вот работающая ссылка, по которой ты можешь послать письмо Индрадьюмне Свами. [email protected]
Надеюсь, это письмо застанет тебя в добром здравии.
Всегда желающий тебе добра, Санкаршана дас
8 декабря 2003 Дорогой Индрадьюмна Свами,
Я не уверен, помните ли Вы меня.
Я впервые встретился с преданными в Дурбане, Южная Африка, в 1988-ом. Мне посчастливилось находиться в Храме Взаимопонимания и даже сидеть в медитации с Вами. Через год меня мобилизовали в национальные вооруженные силы. Я снова обратился к храму и прошёл через это испытание, как отказник по религиозным причинам, ни разу не прикоснув-шись к огнестрельному оружию и каким-то образом умудряясь оставаться вегетарианцем на протяжении всех двух лет службы. Я не могу описать, насколькщ сильно помогли мне преданные, забирая меня по воскресеньям в Мисти Хиллс (ферма Кришны под Йоханессбургом), затаривая меня прасадом на целую неделю, да ещё и снабжая угощением для всех остальных моих сослуживцев, большинство из которых никогда и не слышали о Кришне раньше.
Когда я жаловался, как ужасно моё положение в этой военной обстановке, то всегда попадал в ловушку – Вы смеялись и говорили, что Кришна поместил все эти препятствия на моём пути, чтобы я мог понять, что единственный путь вперёд в этот век иллюзии – сознание Кришны. Вы говорили мне, что вскоре я сам смогу понять, что же действительно будет для меня лучше.
Когда вы услышали, что я провожу много времени на учениях в джунглях и не читаю Бхагават-гиту, Вы дали мне её маленькую копию. Подходящая по размеру под карман для боеприпасов моих солдатских брюк, она гарантировала, что я всегда буду иметь доступ в мир Кришны.
Когда я сейчас оглядываюсь назад и понимаю, сколько благословений даровал мне Кришна в мои незрелые 19 лет, я осознаю, как правы Вы были: это был единственный реальный выбор для меня. К сожалению, оглянувшись назад, всегда легче увидеть вещи в истинном свете, но у нас нет привилегии видеть их такими в тот момент, когда это необходимо больше всего.
К прискорбию, я вернулся к материальной жизни и в настоящий момент обнаружил себя, 35-летнего, запутавшимся в майе и понимающим меньше, нежели когда мне было 19.
В 1994-м мне поставили диагноз "кардиомиопатия", и сейчас я прикован к постели и сражаюсь за каждый вздох. Я часто думал о том, чтобы связаться с Вами и просить Вас о духовном руководстве, но так и не сделал этого до сегодняшнего дня.
Недавно, когда уровень работы моего сердца упал до 17%, доктора установили кардиостимулятор. Какое-то время казалось, что именно этого чуда мне и не хватало. Однако, оно помогло ненадолго, и у меня развилась сердечная фибрилляция. В результате мне пришлось периодически отправляться в госпиталь, чтобы с помощью электрошока моему сердцу возвращали нужный ритм.
