Текст книги "Дневник странствующего проповедника 1-13"
Автор книги: Индрадьюмна Свами
сообщить о нарушении
Текущая страница: 53 (всего у книги 103 страниц)
На следующий день, проходя регистрацию перед вылетом в Санкт-Петербург, я заметил волнение и крики у одной из стоек. Я попросил Джананивасу посмотреть, что происходит. Вернувшись, он сказал, что не смог пробраться достаточно близко, чтобы рассмотреть, но добавил, что напряжение в аэропортах страны было так велико из-за того, что два самолета, вылетевших из Москвы, были недавно взорваны в воздухе чеченскими террористами. Газеты назвали беспокойства в аэропортах "воздушной истерией".
Вчера в Москве сами пассажиры силой выбросили перед вылетом из самолета трех чеченских женщин. В другом случае пилот насильно выволок из самолёта двух чеченцев, не смотря на то, что они прошли строгую проверку службы безопасности.
"Такого никогда не случилось бы в Америке, – сказал я, – контроль в аэропортах там строгий, но пилоты и пассажиры не учиняют самосуд".
"Это не Америка, – заметил Джананиваса. – Это Россия".
Несколько дней спустя мне напомнили о людях, чинящих самосуд. Во время большого фестиваля для преданных в Дивноморске, в Южной России я встретился с семьей своих учеников. Они были из Владикавказа, города, расположенного в нескольких километрах от Беслана, где чеченские террористы 3 дня удерживали в заложниках более 1000 детей и учителей в здании школы.
Террористы и заложники располагались в спорт зале, и террористы подвесили взрывчатку на баскетбольные кольца. На третий день одна из бомб случайно упала и взорвалась, обрушив потолок спорт зала. Многие из учителей и детей были убиты.
Официальная версия такова, что когда некоторые дети начали спасаться бегством, российские федеральные службы безопасности штурмовали здание, однако мои ученики утверждают, что большая часть сил безопасности была где-то в другом месте, а школу штурмовали местные жители, вооружённые ружьями. В результате перекрестного огня погибло много детей и их родителей, включая нескольких друзей моих учеников.
"Это задело каждую вторую семью в области, – сказал ученик. – Даже сейчас, плач тех, кого застигло горе, можно услышать во многих городах и деревнях нашей области".
Они продолжали описывать кровавые сцены и последующие страдания своих друзей и соседей. Я видел, что это глубоко затронуло их. Поэтому, улучив благоприятный момент, я процитировал несколько стихов из Бхагавад гиты о временной природе жизни. Затем я говорил на тему безотлагательности распространения Сознания Кришны. Вследствие нашей беседы и живописных деталей штурма, остаток дня у меня был особенно трезвый взгляд на вещи.
Проехав сотни километров от места трагедии, я встречал людей, которых она непосредственно задела, и это произвело на меня глубокое впечатление. Я обнаружил, что в течение последующих нескольких дней, я больше говорю о страданиях материального существования, чем о радостях духовного мира. Во время вопросов и ответов один преданный поднял руку и спросил, могу ли я рассказать что-нибудь о духовном мире.
"А какой смысл?"– ответил я – "пока мы будем думать, что сможем быть счастливы в этом материальном мире, мы никогда не осознаем игр духовного мира. И продолжал говорить о материальном существовании.
Но фестиваль продолжался, и моё настроение просветлилось от общения с преданными, исполненных блаженства киртанов и светлых моментов. На церемонии инициации, за день до моего отъезда из Дивноморска, женщина, которой было за 80 лет, и чьи дочь и внуки были моими инициированными учениками, приносила передо мной свои обеты. После того как она пообещала следовать четырем регулирующим принципам, я спросил, сколько кругов она будет воспевать каждый день. Она посмотрела в небо: "Я обещаю воспевать 16 кругов" – сказала она и перекрестилась правой рукой.
Я улыбнулся. Я смог оценить как ее благочестивая жизнь в итоге привела ее к посвящению в Святые Имена.
Позже в тот же день, я разговаривал с большой группой преданных в своей комнате. Я обратился к семье, которая приехала из местности, где преобладает Ислам, и которые раньше практиковали мусульманство.
"Как ваши духовные имена", – спросил я.
"Мое имя – Мадира даси" – сказала мать.
"Меня зовут – Нимай дас" – сказал мальчик постарше.
"Меня зовут Вишну прия даси" – сказала старшая дочь.
"Меня зовут Лалита даси"– сказала младшую дочь. Затем встал самый младший ребенок, мальчик 6-ти лет: "Меня зовут Мохаммед", – гордо заявил он.
Все посмотрели на его мать. Она покраснела, а затем улыбнулась: " Это его мирское имя. А духовное – Вриндаван дас".
Из Дивноморска я 19 часов летел до Владивостока, лежащего на восточном побережье России. Несмотря на удаленное расположение города от остальной части страны, я сразу обратил внимание на то, что, как и большая часть России, город достиг значительного прогресса со времени моего последнего визита сюда 3 года назад. За исключением нескольких отечественных машин – Лад, большинство людей ездят на иномарках. Были планы открыть такие всемирно известные гипермаркеты, как Auchun, Leroy Merlin, и Ikea. Здесь, также как и в других местах Российской Федерации, где я побывал, молодёжь одевается по последней моде.
Конечно же, подобные перемены несут и оборотную сторону материального прогресса. Преданные подтвердили, что за последние 10 лет уровень преступности, насилия и употребления наркотиков в стране вырос до угрожающих размеров.
Я не мог сдержать улыбки, услышав о тех необычных мерах, которые приняло правительство в борьбе с деградацией. К примеру, по всей стране на телевидении запрещена реклама пива и вина с 7 утра до 10 вечера.
А в округе Белгорода на западе России последние 3 месяца любой, пойманный на использовании нецензурной брани вынужден заплатить штраф от 500 до 1500 рублей (от 17 до 51 долларов) или провести 15 дней в заключении. Родители нарушителей закона, которым не исполнилось 16 лет, также подвергаются подобному наказанию.
За это время штрафу подверглось 2490 людей, большинству из которых нет 30 лет, т.к. милиция, в последние 3 месяца, начала жесткие преследования тех, кто позволяет себе непристойности, и таким образом собрала более полумиллиона рублей. Размер штрафов варьируется в зависимости от тяжести оскорбления. Хуже, если человек ругается перед детьми или пожилыми людьми или в месте большого скопления людей. И все же, никто еще не выругался настолько грубо, чтобы отправиться в тюрьму пока.
Проведя 3 дня с сотней преданных и прихожан в храме Владивостока, я отправился в Красноярск, в Восточной Сибири, который стал последним городом моего одномесячного тура по стране. Из всех посещённых мной мест в России, больше всего мне не терпелось попасть в Красноярск.
Со времени моего последнего визита прошло 3 года, и я хотел повидать цыганскую общину, где я проводил программу в последний приезд. Мне хотелось узнать, приняли ли эти люди Сознание Кришны. В тот раз преданные сомневались, что это когда-нибудь произойдет.
Получая багаж после посадки, я заметил группу преданных, ожидавших нас снаружи. Один из них особенно привлек мое внимание. Смуглый, с черными волосами и усами, он был одет в темный плащ, типичный для цыган. Я вспомнил его. Это был Александр, один из цыган, проявлявших больше всего энтузиазма на программе, которую я проводил.
Как только мы покинули терминал, он подошел и взял мою сумку. Мы обменялись приветствиями, и он повел нас к своей машине. "Я буду Вашим водителем, пока Вы в Красноярске",– сказал он с гордой улыбкой.
"О, очень хорошо", – ответил я.
Пока мы ехали к городу, я спросил его о других цыганах, присутствовавших на программе. Он ответил не сразу: "Некоторых уже нет в живых, а большая часть оставшихся – в тюрьме".
Джананиваса повернулся ко мне: " Наркотики и криминал", – тихо сказал он.
"Очень жаль", сказал я.
Александр улыбнулся: "Но наш глава в добром здравии и ждет встречи с Вами, – сказал он. – Он до сих пор хранит гирлянду, которую Вы вручили ему 3 года назад".
"О, это здорово, – сказал я, – Пожалуйста, передай ему мои наилучшие пожелания".
"Вы сможете сделать это сами, завтра", – сказал Александр.
"Мы организовали еще одну программу для вас в цыганской деревне, – сказал мой ученик Гуру Врата, президент храма в Красноярске. – Хорошо?"
"Не просто хорошо, – ответил я, – Это именно то, о чем я молился!"
Но когда я вспомнил о сомнениях, которые выражали преданные после программы у цыган в прошлый раз, я задумался, а стоит ли ехать туда еще раз. Я повернулся к Александру. "Александр, – спросил я, – ты повторяешь Харе Кришна?"
Он широко улыбнулся: "16 кругов в день, Гуру Махараджа!"
На следующий день по холмам, окружавшим Красноярск, мы поехали в цыганскую деревню. Было заметно, что это не типичный русский городок. Грязные улицы были сплошь и рядом покрыты выбоинами, а большая часть домов нуждалась в капитальном ремонте. Тут и там играли дети, но как только они заметили нашу машину, тут же в страхе разбежались по домам, как и в прошлый раз, когда я был здесь. Они с подозрением наблюдали за нами из окон.
Программа должна была состояться в том же доме, что и в прошлый раз. Выйдя из машины, я тут же вспомнил мрачную атмосферу дома – комнаты с тусклым освещением, толстые грязные ковры, старые картины из цыганской истории и звуки цыганской музыки, доносящиеся из магнитофона. Я закрыл глаза и тихо помолился, готовя себя к тому, чтобы терпеть тьму и невежество. Но у Господа Чайтаньи был для меня сюрприз.
"Гуру Махараджа, – сказал Александр, – добро пожаловать в мой дом".
"О, – сказал я, – этот дом твой?"
Александр открыл дверь, и сразу же члены его семьи и несколько других цыган начали мелодичный киртан, играя на мридангах и караталах.
Я посмотрел вокруг. Все в доме полностью преобразилось. На стенах были новые обои в мягких светлых тонах, ковры были убраны, деревянные полы были начищены и налакированы. Комната хорошо освещалась яркими люстрами, и повсюду на стенах висели картины с изображением игр Кришны. Я чувствовал себя так, как будто попал на Вайкунтху.
Толпа воодушевленных преданных-цыган сопроводила меня наверх, в комнату с изображением Панча Таттвы в рамочке на чудесном алтаре. Как только мы вошли в комнату все энергично упали на пол и предложили дандаваты.
"Какая удивительная преданность!" – подумал я и медленно поклонился, наблюдая за происходящим в комнате. Они усадили меня в большое кресло и одели гирлянду. Затем киртан подошёл к концу.
В волнении я не заметил группу из 10-12 пожилых цыган, очевидно деревенских старейшин, которые расселись по периметру комнаты и подозрительно наблюдали за мной. Когда двое из них слегка улыбнулись, я вспомнил их с прошлой встречи. Остальных, однако, еще предстояло убеждать, что я приехал в их деревню из добрых побуждений.
Заговорил Александр. "Для нас большая честь принимать Гуру Махараджа в своем доме, – сказал он. – Несмотря на то, что он очень занят, путешествуя по всему миру, он согласился снова посетить нашу деревню".
"Да! – Выкрикнул один из старших. – И ты пригласил его! Ты белая ворона среди нас!"
В воздухе повисло напряжение. Затем заговорил другой старейшина. "Бывает ли так, что ваше послание воспринимают в одном месте лучше, чем в другом?" – спросил он.
Я не был уверен, звучал ли в вопросе сарказм или нет, но все же ответил на него: "Обычно, я вижу, что наше послание лучше воспринимается там, где люди находятся в трудном положении. В таких условиях люди не находятся в иллюзии относительно временной и исполненной страданий природы этого мира, и они с жадностью слушают о Боге".
Заговорил однорукий мужчина в черной куртке: "Вас принимают везде, где вы появляетесь?"
"Не всегда, – ответил я, – Люди часто боятся того, чего они не знают. Также как и вас, цыган. Вас тоже часто не понимают".
Это сломало лёд. Все они согласно закивали. Теперь у нас было что-то общее.
"Как вы справляетесь с этим непониманием?" – спросил другой человек, уже более уважительно.
"Мы не стесняемся говорить людям о том, кто мы такие, – сказал я. – " Мы счастливы разделить с ними аши песни, танцы и пищу".
Один человек с сомнением спросил: "Хотели бы вы посмотреть наши пение и танцы или это только программа Харе Кришна?"
Все посмотрели на меня.
"Я гость в вашей деревне, – ответил я, – и почту за честь познакомиться с вашей культурой".
Неожиданно, кто-то воскликнул: "Вячеслав пришёл!" и вошел глава цыган. Все немедленно поднялись в знак уважения к нему. Его статус лидера еще сильнее подчеркивала его осанистая фигура и пышные черные усы. Атмосфера снова стала напряженной, и никто не знал точно, как вести себя дальше.
Я улыбнулся и с раскрытыми объятиями подошел к Вячеславу. Он улыбнулся в ответ и раскрыл руки. Мы крепко обнялись и долго стояли, сжимая друг друга в крепком объятии.
Потом мы повернулись лицом к собравшимся, держась за руки. "Я до сих пор храню гирлянду, которую Вы подарили мне 3 года назад", сказал он.
"Да, я знаю. Ваши люди сказали мне".
"Она излучает тепло Вашего прошлого приезда", – сказал он.
Боковым зрением я заметил удивленные взгляды на лицах вновь пришедших старейшин.
"Проходите, – сказал он, – присаживайтесь".
"Нет, – сказал я, – сначала Вы", и, взяв его под руку, почтительно усадил в кресло рядом с собой.
"Люди не всегда оказывают нам такое почтение", – сказал один из старейшин.
"А все потому, что вы – воры", – сказал Вячеслав с громким смехом.
Все разразились хохотом.
"Кришна тоже был вором", – сказал я.
У старейшин от удивления поднялись брови.
"Только ваше воровство приносит другим несчастье, а когда Кришна ворует масло, это доставляет удовольствие Его преданным, и они наслаждаются Его детскими шалостями".
Все опять рассмеялись.
"Что касается меня, то я предпочитаю видеть в вас хорошие качества, чем концентрироваться на плохих".
Теперь лед растаял окончательно.
"Вы видите в нас хорошие качества?" – спросил кто-то.
"Да, несомненно, – сказал я. – Например, вы снова пригласили меня к себе и тепло приняли. И как все люди в мире, в глубине своего сердца, вы преданные Бога. Вы просто немного сбились с пути, вот и все".
Никто не возразил.
"Тогда мы покажем вам нашу цыганскую культуру", – сказал один.
"Да, – сказал я, – я хочу посмотреть".
Несколько человек стали выкрикивать чьё-то имя. Мне показалось, что мальчик выскочил из ниоткуда в центр комнаты и начал исполнять цыганский танец. Он был талантлив и сразу привлек всеобщее внимание, и мое тоже.
Когда он закончил, мужчины сказали, чтобы он спел, и он начал. Мне казалось, что более сладкого и прекрасного голоса я не слышал за всю свою жизнь. Когда он закончил, я попросил его спеть еще. Старшие были довольны моей просьбой, и один из них показал большой палец.
После второй песни, мальчик сел рядом со старшими и они одобрительно похлопали его по спине.
Неожиданно, другой мальчик, помладше, повернулся к первому и сказал: "Ты красиво поешь, но если бы ты пел Харе Кришна, твое пение стало бы совершенным".
Можно было бы услышать, как упала иголка. Все сидели, пораженные услышанным.
Тогда второй мальчик закрыл глаза и начал петь Харе Кришна. Его голос тоже был прекрасен. Его пение заполнило комнату, и все были тронуты, даже старшие.
Закончив, он открыл глаза и посмотрел на первого мальчика.
"Видишь? Теперь ты пой".
Мальчик замешкался.
"Пой! – сказал младший. – Давай за мной".
Он запел Харе Кришна, и вскоре мальчик с золотым голосом запел вместе с ним.
Старшие улыбались, глядя на этот дуэт. Затем первый мальчик обратился ко мне: "Пожалуйста, дайте мне духовное имя". Я посмотрел на старших.
Они одобрительно кивнули. Я на мгновение задумался.
"Хорошо, – сказал я, – тебя будут звать Гандхарва дас, ангел с голосом, сладким как мед".
Все зааплодировали.
Затем я взял гармонь и начал петь Харе Кришна. Несколько преданных достали инструменты и стали подыгрывать, и через несколько минут старейшины начали хлопать в ладоши. Некоторые подпевали.
Вячеслав сидел с широкой улыбкой на лице.
Завершив киртан, я пригласил всех принять прасадам.
"Как нам сесть?", – спросил я хозяина дома.
"Мы сядем все вместе в кругу, – сказал Александр, – это наш обычай".
"И наш тоже", – сказал я.
Пока раздавали прасадам, я попросил преданных не начинать вкушать, пока Вячеслав не начнет первый. Старшие посмотрели на меня и одобрительно закивали друг другу.
Ох, как же они ели! Мне показалось, я только начал есть, как они уже закончили.
После часовой беседы о философии Сознания Кришны я поднялся, чтобы идти. Все почтительно встали. Я зашел в ванную и, умывшись, вернулся в комнату. Вячеслав, стоявший в окружении других старейшин, крепко обнял меня. "Мы братья", – сказал он.
"Кровные братья", – добавил я.
Он улыбнулся: "Да, кровные братья". Затем залез в карман, вытащил большую пачку денег и шлепнул её мне в ладонь.
"Спасибо за то, что Вы сделали для нас", сказал он.
Затем он обратился к Александру, белой вороне, и взял обе руки Александра в свои – цыганский обычай выражения доверия. "Спасибо, что пригласил их", – сказал он.
Затем Вячеслав и другие старейшины проводили меня до машины. Когда я уже я собирался сесть внутрь, Вячеслав попросил преданных сделать наше общее фото. "На память", – сказал он.
Я сел в машину, и мы поехали.
Обернувшись, чтобы в последний раз посмотреть на моих друзей-цыган, я увидел Вячеслава и старейшин, почтительно стоявших со сложенными ладонями. Я закрыл свои глаза и молча помолился: " Мой дорогой Господь Чайтанья, пожалуйста, будь добр и даруй этим падшим душам Свою милость". дживе пурнодайа йатах карунайа ха ха равайр прартханам хе хе кршна крпа-нидхе бхава маха давагни дагдхан джанан трахи трахи махапрабхо сва крпайа бхактим ни джам дехй алам майвам гаура хахрих сада пракуруте динака-натхах прабхух
"Раздавая Свою милость живым существам более, чем Он когда-либо делал это прежде, Гаура Хари, Господь и единственное прибежище для несчастных, взывал: 'Хе, Кришна! О, океан Милости! Защити! Пожалуйста, защити этих людей! О, мой Господин! Они горят в пылающем лесном пожаре рождения и смерти. О, океан милости, милостиво даруй им служение Тебе'". [Шрила Сарвабхаума Бхаттачарйа, Сушлока-Сатакам, стих 63]
Глава 29
16 октября – 1 ноября 2004 Скрытая слава
После месячного проповеднического тура по России я вернулся в Варшаву и сразу же отправился в тур по Польше. Немного отдохнув ночью, мы со Шри Прахладом и Джаятамом отправились на юг, остановившись по пути для проведения программы на дому в Келице, куда пришло 15 преданных.
Я был настолько вымотан, что с трудом держал глаза открытыми, и задремал, когда Шри Прахлада открыл программу бхаджаном. Проснувшись через несколько минут, я поймал его взгляд, и мы оба засмеялись.
Несмотря на аскезу постоянного пребывания в дороге, мы наслаждались своим служением. Зачастую мы отправлялись в постель за полночь, нам приходилось терпеть жару и холод, иногда мы спали во дворце, а иногда на полу, но эти аскезы мы не променяли бы ни на что. Когда чувствуешь блаженство, делясь сознанием Кришны с другими, бесконечные неудобства путешествий переносить довольно легко. И если упорно продолжать прикладывать усилия в этом направлении, то, по милости гуру и Гауранги, получаешь шанс достичь совершенства. тад эвам калау нама киртана прачара прабхаве-наива багавата парайанта сиддир даршита
"Благодаря проповеди Нама Санкиртаны в Кали-югу, человек начинает выглядеть как сиддха парамахамса". [Джива Госвами, Таттва Сандарбха 274]
В конце нашего путешествия у нас оставалось немного времени, и как-то раз, пока мы ехали, Джаятам повернулся ко мне с вопросом: "Шрила Гурудева, Выне хотели бы посетить известные соляные шахты неподалёку от города Виеличка?"
"Необычное предложение", – подумал я.
"Да, собственно, нет, – ответил я. – Какое отношение имеет это к сознанию Кришны?"
"Это одно из известнейших исторических мест в Польше, – ответил Джаятам. – Здесь добывали каменную соль с 13-го столетия. Вследствие опасной работы шахтёры всегда были более религиозны, чем другие социальные группы. У них был обычай устанавливать крест на месте, где гибли их товарищи-шахтёры. И на протяжении 300 километров шахт шахтёрами выстроено множество часовен".
"Подземные часовни?" – переспросил я.
"Да, – подтвердил он, – и очень уникальные. В 1697, когда часовни были уничтожены огнём, королевская комиссия запретила строить что-либо в дальнейшем из горючих материалов. Этот запрет привёл к развитию особого стиля соляных часовен, вырезанных прямо в стенах шахты. Некоторым из них по нескольку сотен лет".
Я начал слушать внимательнее.
"Некоторые посещают эти шахты из любопытства, – сказал Джаятам, – но многие идут туда, как в своеобразное паломничество".
"Звучит интересно, – заметил я. – Паломничество в Польше".
Мои мысли вернулись на тридцать лет назад, к временам, когда я распространял книги во Франции. Иногда я брал свою группу санкиртаны в известные места паломничества, такие как Лоурдез, на юге страны. Книги там уходили хорошо, поскольку паломники всегда находились в благочестивом состоянии ума. Я часто бывал вдохновлён духовной атмосферой и смиренными молитвами пилигримов.
"Возможно, и мы найдём вдохновение, посетив подземные часовни в шахтах, – подумал я, – и больше того, мы увидим ещё одно уникальное проявление творения Кришны".
Я подумал о словах Шрилы Прабхупады: "Долг отрешённого монаха – прочувствовать всё разнообразие творения Бога, в одиночку путешествуя через леса, горы, города, деревни и т.д., чтобы обрести веру в Бога и силу разума, а также просвещать их жителей посланием Господа". [Шримад Бхагаватам, 1.6.13 коммент.]
"Хорошо, – сказал я Джаятаму, – может быть, это поможет мне подготовиться к паломничеству во Вриндаван на следующей неделе".
Мы купили билеты и вошли в главную штольню шахт. "Мы не сможем увидеть их все, – сказал Джаятам. – Здесь девять подземных этажей. Первый идёт на глубину 64 метра, а последний – на 327".
Проходя по галерее, я увидел знаки, предостерегающие туристов держаться обозначенного пути и не сворачивать в сторону. "Каждый год несколько туристов пропадает, – сказал Джаятам, – и больше их никто не видит".
Мы прошли мимо первых выработок, которым было по 700 лет. В те времена шахтёры работали кирками и вытаскивали соль на поверхность в больших мешках. Дальше мы увидели тоннели, где использовали лошадей, вывозивших соль наружу. В дальнейшем для вывоза соли использовались более прогрессивные методы, такие как транспортёры.
"В отличие от сегодняшних дней, в прежние времена соль считалась роскошью, – сказал Джаятам. – В 12-м веке треть поступлений в казну польских королей приходило из этой самой шахты".
Мы шли дальше и дальше вглубь Земли. Я был поражён красотой внутри. В одной из пещер мы увидели сотни сияющих соляных сталактитов и сталагмитов. Их образовала медленно капающая вода, на протяжении тысяч лет сочившаяся сквозь землю. Огромная соседняя пещера полностью состояла из гигантских кристаллов, создававших сказочное великолепие.
Проходя по шахте дальше, мы обнаружили подземное озеро. Небольшая табличка на берегу сообщала, что солёность воды в этом озере – 30%, что делало её ещё более плотной, чем воды Мёртвого моря в Израиле. По поверхности такого озера легко можно плыть, не погружаясь. "Хотя утонуть здесь и сложно, – гласила табличка, – плавание запрещено".
Ровно в 100 метрах от поверхности земли мы прошли мимо чуда, сотворённого человеком – прекрасной часовни Святой Кинги, покровительницы шахтёров. Когда мы вошли, паломники стояли на коленях перед фигурным алтарём, выточенном из целой соляной скалы. История Святой Кинги была запечатлена в подробных изображениях, вырезанных на соляных стенах часовни.
Св. Кинга была дочерью венгерского короля Бела IV, и именно она обнаружила залежи каменной соли в Виеличке. Выйдя замуж за польского герцога Болеслава Благочестивого, она получила в приданое соляную шахту в Мармаросе в Венгрии и бросила своё обручальное кольцо в штольню шахты.
По пути в Польшу, она остановилась со своей свитой неподалёку от Виелички и приказала вырыть колодец. Но вместо воды они обнаружили соль, и, к всеобщему удивлению, в первом же извлечённом куске соли было найдено обручальное кольцо Кинги.
Мы углублялись в лабиринт. "Как я уже упоминал, – сказал Джаятам, – соль была редким и весьма желанным товаром в древние времена. Её называли "серым золотом".В среднем здесь добывали около 100 тонн соли в день. Это означает, что за 700 лет соли извлекли достаточно, чтобы наполнить товарный поезд, длиной в пятую часть земного экватора".
"Шло время, – продолжал он, – и разработки уходили всё глубже. Риск увеличивался. Подсчитано, что за эти столетия здесь погибло более десяти тысяч шахтёров".
"Это объясняет, почему здесь более 40 часовен", – заметил Шри Прахлад.
"Да, – подтвердил Джаятам, – восемь лет назад разработки здесь прекратили. Но люди до сих пор приходят помолиться в этих часовнях".
Мы продолжали исследовать туннели и пещеры несколько часов, оценивая необычайную красоту этой скрытого уголка творения Бога. "Ну ладно, – сказал я, наконец, – достаточно. Пора возвращаться к миру света".
На пути к поверхности мы прошли через часовню Св. Антония, которая, как и другие, была полностью вырезана из цельного монолита каменной соли. Там мы обнаружили большое количество коленопреклонённых и молящихся людей.
С 1698-го года здесь ежедневно служат мессу", – прошептал Джаятам.
Я был впечатлён, что подобная традиция могла существовать на протяжении многих веков, и подумал об одном наставлении, данном нам Шрилой Прабхупадой незадолго до ухода: "По крайней мере, сохраните то, что я дал вам".
"Нелёгкая задача", – подумал я, ещё больше оценив смиренные души, склонившие колени перед Господом в этой часовне.
Мы вышли из шахты, и наши глаза приспособились к солнечному свету. Джаятам повернулся ко мне: "Шрила Гурудева, оказалось ли наше паломничество достойным Вашего времени?"
Я на миг задумался. "Да, – ответил я, – конечно. Часовни из каменной соли отражают преданность верующих и скрытые чудеса земли, славу Господа. Кто мог бы остаться не впечатлённым?!"
"Знай же, что все богатые, прекрасные и славные создания созданы лишь из искры Моего великолепия". [Бхагавад Гита, 10.41]
Глава 30
16 ноября, 2004 Подношение на День Ухода Шрилы Прабхупады
Дорогой Шрила Прабхупада,
Пожалуйста, прими мои самые смиренные поклоны в пыли твоих лотосных стоп.
Сегодня 27-я годовщина твоего ухода из этого мира. Однажды ты сказал, что когда Господь исчезает из этого мира, в то же самое время Он появляется где-то в другой вселенной, чтобы вновь начать Свои игры. Ты привёл аналогию солнца: когда оно исчезает за горизонтом, и опускается тьма, оно одновременно появляется на другой стороне земли, даруя мягкие лучи утреннего рассвета.
Подобным же образом, твой уход из наших жизней поверг нас в долгую ночную тьму, которая так и не рассеялась. Нет сомнений, что твоё явление где-то в другом месте принесло огромную радость встречавшим тебя, но и по сей день огонь разлуки с тобой всё ещё пылает в моём сердце. В соответствии с общественным этикетом, подобными чувствами нечасто делятся с другими, напротив, их сокровенно хранят, чтобы выражать только в подходящие моменты, такие, как сегодня.
С того дня, как ты ушёл, я много раз вспоминал о письме, написанном мне тобою вскоре после моего присоединения к твоему движению. Это было, как если бы ты уже тогда готовил меня словами утешения к своему неизбежному уходу из этого мира:
"Я очень ценю твоё чувство разлуки после моего отъезда из Детройта. Я тоже испытываю разлуку с моим гуру махараджей, но я всегда чувствую, что он присматривает за мной и защищает меня".
Шрила Прабхупада, я бы тоже хотел иметь такое убеждение: что ты всегда присматриваешь за мной и защищаешь меня, но знаю, что должен заслужить такую милость. Духовный учитель благосклонен по природе, но достичь его общества, как и общества Господа, можно только с помощью стойкого преданного служения на протяжении многих лет или даже жизней. Такое общение не является чем-то дешёвым, и никогда не даётся даром.
В этой жизни возможность находиться в твоём обществе выпадала мне несколько раз: в Нью-Йорке, когда ты отдал мне своё дхоти, оценив моё служение твоей миссии, при полёте в Лондон, когда мы от души смеялись над тем, что ты назвал юмором Кришны в шутливых дурачествах Чарли Чаплина; и в твоей комнате в храме на Бари Плейс, когда ты по-отечески хлопнул меня по спине – всё это, несомненно, была лишь твоя беспричинная милость ко мне.
Оглядываясь назад, я вижу эти короткие моменты как стимул к достижению твоего общения навсегда. Сам Господь явился перед Нарадой в самом начале его карьеры как преданного, но затем внезапно исчез, покинув Нараду со следующими словами: хантасмин джанмани бхаван ма мам драстум ихархати авипаква касса йанам дурдаршо хам куйогинам
"О Нарада, мне жаль, что в этой жизни ты больше не сможешь увидеть Меня. Тем, кто не достиг совершенства в служении, и кто не освободился полностью от всех материальных загрязнений нелегко увидеть Меня". [Шримад Бхагаватам, 1.6.21] сакрд йад даршитам рупам этат камайа те 'нагна мат-камах санакайх садху сарван мунчати хрк-чйаван
"О добродетельный, Моя личность была однажды явлена тебе, лишь для того, чтобы увеличить твоё желание достичь Меня, поскольку чем больше будет твоё влечение ко Мне, тем больше ты будешь освобождаться от материальных желаний". [Шримад Бхагаватам, 1.6.22]
Шрила Прабхупада, я тоже жажду общения с тобой и служения тебе. Поэтому в этот благоприятный день я сделаю собственный вывод из сказанного Господом Нараде: вновь сосредоточусь на цели, и в несколько оставшихся в этой жизни лет приложу все усилия, чтобы достичь совершенства в служении тебе и освободиться от всех материальных желаний.
Как отец испытывает гордость, глядя, как растут его дети, так и ты испытываешь огромное наслаждение, видя, как мы, твои ученики, продвигаемся в духовной жизни. Продвижение подразумевает освобождение от эгоистичных материальных желаний и постоянное служение тебе, но мне не освободиться от таких желаний самому. Мне необходима твоя милость.
Пожалуйста, помоги мне выбросить из моего сердца все нежелательные вещи, чтобы я мог быть ценным инструментом в столь дорогом тебе служении проповеди славы твоего возлюбленного Господа. Только в служении такому твоему настроению в этом мире материи смогу я обрести право воздавать служение твоему настроению в духовной обители.
Множество раз мне доводилось видеть, как сильно ты хотел, чтобы обусловленные души этого мира слушали святые имена Господа, читали слова Его мудрости и наслаждались благословленной Им пищей. Однажды я вошёл в твою комнату в Нью-Майапуре и увидел, что ты смотришь в окно, созерцая, как сотни преданных начинают принимать прасад. Повернувшись, ты посмотрел на меня и не сказал ничего, но слёзы, катившиеся из твоих глаз, были достойнее тысячи слов. Твоё сердце плавилось от сострадания, когда ты видел своих преданных, наслаждавшихся милостью Господа.
