Текст книги "Дневник странствующего проповедника 1-13"

Автор книги: Индрадьюмна Свами

сообщить о нарушении

Текущая страница: 70 (всего у книги 103 страниц)

"Довольные вашими жертвоприношениями, полубоги дадут всё необходимое, и тогда, благодаря такому взаимодействию людей и полубогов, в мире воцарится благоденствие". [Бхагавад-гита 3.11]

После грандиозной и величественной Мирной Деревеньки Кришны на Вудстоке, этот фестиваль казался маленьким, но это ничуть не умаляло качеств пришедших гостей. Я зашел в палатку с книгами. Кто-то фотографировал наши прекрасные Божества, Шри Шри Гандхарвика Гиридхари, а кто-то рассматривал книги Шрилы Прабхупады.

Когда из палатки вышли женщина с девочкой, ко мне подошел Радха Чаран дас.

– Гуру Махарадж, – сказал он, – эта 11-летняя девочка – один из самых удивительных детей, каких я когда-либо встречал. Когда они с матерью вошли в палатку, она сразу же подошла к алтарю. Она стояла со сложенными ладонями и долго смотрела на Божества.

Ее мать сказала, что они впервые встретили преданных, но ее дочь демонстрирует удивительную преданность ко всему, что мы делаем. Она сказала: "С самого детства моя дочь постоянно говорит `Харе Кришна`. Я не знаю, откуда она об этом узнала. Я никогда не учила ее этому. Я ничего не знаю о вас.

Однажды она попросила меня купить ей сари. Представляете? Где я могу купить сари в маленькой польской деревне? 2 года назад она повергла в шок священника и прихожан во время мессы, когда отказалась от облатки. Она сказала священнику, что она преданная Кришны.

В этом году на уроке религиоведения она сказала учительнице, что все религии мира хороши, но только в Индии люди по настоящему знают, кто такой Бог. И на заявление о том, что индусы сумасшедшие, раз не едят мяса, она ответила, что убийцы животных будут страдать много жизней. Моя маленькая дочь проповедует реинкарнацию!

Когда сегодня утром она увидела вас поющих на пляже, ее лицо просияло как никогда прежде, и она настояла на том, чтобы мы пришли к вам на фестиваль.

А когда она увидела вас поющих со сцены, она заявила, что это лучший способ молиться, и теперь я не могу оттащить ее от вашего алтаря. Только посмотрите. Она так пристально смотрит на статуэтки, как будто влюбилась в них".

Радха Чаран светился от радости.

– Что Вы об этом думаете, Гуру Махараджа? – спросил он.

– Знаешь, – ответил я, – я думаю, что по всей планете рождаются преданные, чтобы продолжить дело, начатое Шрилой Прабхупадой. пурвабхйасена тенаива хрийате хй авашо 'пи сах джигйасур апи йогасйа шабда-брахмативартате

Обладая божественным сознанием, развитым в предыдущей жизни, такой человек естественным образом получает возможность заниматься йогой, даже не ища ее. Трансценденталист, стремящийся обрести духовное знание, всегда стоит выше обрядов и ритуалов, рекомендованных в шастрах. [Бхагавад-гита 6.44]

Выйдя из книжной палатки, я увидел главу охранного предприятия, обеспечивающего порядок на нашем фестивале. Он был частью команды из 4-х человек, которые защищали фестивали на протяжении месяца вплоть до Вудстока. Их сменила другая группа, но он был в форме, как будто на дежурстве.

– Какой сюрприз! – сказал я. – Я думал, что ты уехал домой, в отпуск.

Он рассмеялся.

– Да, – сказал он, – я в отпуске, на вашем туре. Уехав домой, я стал так сильно скучать по фестивалю, что решил вернуться сюда вместе с семьей. Они смотрят выступление на сцене, а я смотрю за порядком.

– В самом деле? – удивился я. – Ты хочешь сказать, что работаешь во время отпуска?

– Я не считаю это работой, – ответил он, – это удовольствие.

– Воистину он на пути назад к Богу, – подумал я. – Он совершает преданное служение, не помышляя о материальной выгоде.

Подойдя к ресторану, я заметил мужчину, которого видел сегодня утром на харинаме. Когда преданные вышли на мягкий песок пляжа, многие сняли обувь. Один из преданных собрал ее в большой пакет и шел позади харинамы, неся его на плече на случай, если кому-нибудь понадобится обувь.

Как только мы двинулись, этот человек, прежде загоравший, встал и спросил, может ли он понести сумку. Сначала я подумал, что он шутит, но он взял сумку и шел за нами в течение часа, пока мы шли туда и обратно. У меня сложилось впечатление, что он умственно неполноценный, но когда я увидел его вечером, он был хорошо одет, его сопровождали столь же хорошо одетые жена и двое детей, и я понял, что он высокообразованный человек.

Удивительно, – подумал я, – человек такого ранга вдохновился совершить столь смиренное служение преданным.

Тут я увидел, как Нандини разговаривает с мужчиной и женщиной за столом рядом с рестораном. Она жестом позвала меня, и представила их как отца и дочь. Мужчина был пекарем в городе, где располагалась наша летняя база.

– Его жена недавно умерла, – сказала Нандини.

Девушка повернулась ко мне.

– Нандини была столь добра, что помогла нам смириться со смертью моей матери, – сказала она. – В вашей философии глубокий смысл. Моя мать ушла, но я знаю, что она живет где-то еще и продолжает свой путь к Богу. Сначала меня привлекали культурные стороны вашего фестиваля – музыка, танцы, театральные представления, но сейчас я понимаю, что вы даете намного больше. Ваша философия дает цель и высшее понимание жизни.

Неожиданно в разговор вмешалась женщина, сидящая за этим же столом.

– Извините, что перебиваю, – сказала она, – не хочу показаться грубой.

– Все в порядке, – сказала Нандини.

– Я не могла не слышать вашу беседу с этой юной леди, – продолжила женщина, – должна сказать, что ваша философия произвела впечатление и на меня также. Я пришла на ваш фестиваль второй раз. В том году я была так скептически настроена, что даже не поговорила ни с кем из вас. Я просто смотрела, что происходит вокруг. На самом деле, я даже не знаю, что заставило меня снова прийти в этом году. Но, услышав, что эта леди сказала о своей матери, я изменила свою точку зрения. Вы предлагаете действительно выдающиеся решения жизненных проблем.

– Могу я спросить, кто вы? – спросила Нандини.

Женщина улыбнулась.

– Я юрист из Варшавы, – сказала она.

Нандини повернулась к ее мужу.

– А Вы чем занимаетесь? – сказала она.

– Если скажу – не поверите, – ответил он.

– Он один из самых влиятельных политиков в Польше, – сказала его жена.

В этот момент менеджер сцены подал знак, что через 5 минут я должен давать лекцию.

Я извинился.

– Мы послушаем, чтобы узнать больше, – сказал муж.

Поднимаясь на сцену, я вспоминал сотни лекций, которые дал в течение тура: "Я всегда должен помнить, насколько они важны, – думал я. – Некоторым, как, например, отцу и дочери, с которыми я только что познакомился, это знание облегчает страдания материального существования".

Я смотрел со сцены на людей, и среди собравшейся толпы видел мать и ее 11-летнюю дочку, директора охранного предприятия, мужчину, нёсшего сумку с обувью, пекаря и его дочь и юриста и политика – все горели желанием слушать.

– Леди и Джентльмены, – начал я. – Большое спасибо за то, что пришли и приняли участие в этом великом событии. Как многие из вас уже поняли, это необычный фестиваль, он представляет духовную культуру, которая поднимает нас на трансцендентную платформу. Мы призываем вас провести этот вечер с нами и соприкоснуться с чудесным миром сознания Кришны, миром, который находится за пределами двойственности материальной жизни, миром вечности, знания и блаженства.

Когда я говорил, я увидел, что все те люди, с которыми я познакомился в этот вечер, одобрительно кивали. Что может доставить больше удовольствия слуге Господа?

"Шри Чайтанья Махапрабху лично путешествовал по всей Индии, распространяя повсюду культ бхакти. Тем самым Он показывал пример последователям. Поэтому, каждый должен распространять культ преданного служения. Вайшнав особенно заинтересован в пара-упакара, в том, чтобы делать добро другим. Шри Чайтанья Махапрабху хотел, чтобы Его миссия распространилась по всему миру. Следуя по Его стопам, мы стараемся нести Его послание. По Его милости, люди всерьез воспринимают это движение". [Шри Чайтанья-чаритамрита, Мадхья 25.264, комментарий]

Глава 13

(8 – 25 августа, 2006)

Даря и принимая дары

В течение финальной части нашего летнего тура приходило всё больше и больше людей, иногда до 6.000 в день. Мэр пляжного городка сказал нам, что перед наступлением лета его секретаря засыпали звонками, спрашивая, приедет ли наш фестиваль. К тому времени, как мы должны были прибыть туда, в городе не осталось ни одной свободной комнаты для аренды.

"Все гостиницы говорят, что люди приезжают специально на ваш праздник, – сказал мэр. – Даже мне пришлось принять в свой дом одну семью, которая приехала на ваш фестиваль, но не смогла найти, где остановиться".

Но, как обычно, наш успех вызывал зависть наших противников, которые развернули кампанию, чтобы дискредитировать нас. Местный священник городка, в котором мы остановились, продолжал ежедневно вывешивать объявления на городской доске, иногда выходя за всякие разумные границы: "Внимание, граждане! Секта Харе Кришна начала выращивать рис на футбольном поле, чтобы кормить своего гуру".

Но против нас принимались, также, и серьезные меры. Созданный недавно Национальный Комитет по защите от сект распространял на побережье десятки тысяч брошюр, объясняя людям, как оберегаться от сект и где найти помощь, если понадобится. "Если мы не будем бороться с сектами в Польше, – заявил глава Комитета средствам массовой информации, – то у нас произойдёт настоящий Армагеддон".

"Я думал, нас больше не причисляют к сектам", – сказал я Джаятаму дасу.

"Это так, – ответил он, – но вред уже нанесён, и созданный образ останется на много лет. Кроме того, Церковь по-прежнему считает нас опасной".

МВД, которое начало кампанию "Лето против культов", послало полный отчёт в каждое отделение полиции в стране, прося их (и вооруженные силы!) наблюдать за всеми группами, воспринимаемыми как секты, включая нас.

"В особенности нас", – уточнил Джаятам.

В результате, начальник полиции города, в котором мы устроили базу, появился на одном из наших фестивалей.

"Я тут по делу, – грубо ответил он, когда Нандини даси поприветствовала его, – мне нечего с вами обсуждать".

В течение часа он обходил площадку фестиваля, а потом, вероятно в поиске хоть какого-то другого занятия, присел на скамейку среди огромной толпы людей, смотревших преставление на сцене. Когда толпа одобряюще зааплодировала в конце танца острова Бали, он выглядел удивлённым. Ведущий, Трибхуванешвара дас, позвал всех детей на сцену чтобы петь с ним, и отозвалось больше шестидесяти. Когда они начали петь песенку про Кришну, всё время смеясь и хихикая, я увидел как сердце начальника полиции растаяло.

Но coup de grace, последний удар, был нанесён в конце спектакля Рамаяны. Актёры кланялись, толпа бешено аплодировала. Когда несколько человек рядом с начальником полиции стали аплодировать стоя, он встал вместе с ними, громко хлопая в ладоши и крича "Браво! Браво!"

"Это упрощает дело, – тихо сказал я. – Если и желать иметь на своей стороне начальника полиции, то, лучше, безусловно, местного".

Но победа в битве – ещё не конец войны, так что я сохранял внимательность, стараясь заметить следующий ход оппозиции. И мне не пришлось долго ждать.

Следующим вечером я давал лекцию на фестивале в городе Колобржег, когда к передним рядам подошёл Тришама дас и подал знак, чтобы я немедленно заканчивал. Это было необычно, но я откликнулся на его сигнал и свернул свою лекцию. Когда я сел, чтобы начать завершающий киртан, он поднялся на сцену и подошёл ко мне. "Махараджа, – прошептал он, – ходят правдоподобные слухи, что большая банда бритоголовых будет здесь через несколько минут, чтобы разгромить фестиваль. Полиция уже в пути, но охрана говорит, что нам надо остановить программу немедленно".

Хотя мой ум метался, я поднялся и спокойно попрощался с нашими гостями. Пока я стоял, наблюдая, как они уходят, Джаятам подбежал и схватил меня за руку.

"Гуру Махарадж, – сказал он, – Вы должны немедленно сесть в машину".

Он, в сопровождении нескольких охранников, проводил меня к нашему микроавтобусу, открыл дверь и усадил туда.

"А как же остальные преданные?" – сказал я.

"Мы не говорим им о том, что происходит, – сказал Джаятам, – не хотим, чтобы они паниковали. Мы собираем их и рассаживаем по автобусам быстро, насколько это возможно.

Я выпрыгнул из микроавтобуса. "Что? – Гневно сказал я. – Не ожидайте, что я буду сидеть тут, когда преданные всё ещё на поле".

Через 10 минут все были в автобусах, и мы уехали.

Вскоре к нашим восьми охранникам присоединилось 2 автобуса полиции, готовой к схватке.

"На нашем летнем туре никогда не было подобной угрозы, – сказал я Джаятаму, – всегда было очень спокойно. Что происходит?"

"Вероятно, кто-то их послал", – ответил он.

"Кто?" – спросил я.

Он просто посмотрел на меня. Отвечать не было нужды. У нас обоих было одинаковое подозрение. "Ну да, – пробормотал я. – Наверное, они хотят собрать весь рис на футбольном поле".

Я пристально осмотрел границы фестивальной площадки, в поисках возможных неприятностей. "Как на войне", – сказал Джаятам.

"Да, – кивнул я, – но я никогда не ждал её здесь, на Балтийском побережье".

Вернувшись на базу, мы с нетерпением ждали звонка от Ракшаны даса, главы охраны преданных. В итоге он позвонил Джаятаму.

"Скины не пришли, – сказал мне Джаятам. – Должно быть, увидели, что не справятся с нашей охраной и полицией".

"А преданные поняли, что произошло?" – спросил я.

"Некоторые", – ответил он.

"Не рассказывай об этом, – сказал я. – Преданные счастливы на этом туре. Я не говорил им про плохие публикации".

"Что мы теперь будем делать?" – спросил Джаятам.

"Продолжать проповедовать, – сказал я, – людей, которые любят этот фестиваль, гораздо больше, чем тех, кто ему противостоит".

Джаятам кивнул.

Удаляясь в свою комнату, я понял, насколько сильно эти угрозы влияют на меня. Я становился слишком обеспокоенным. Меня стали раздражать даже небольшие проблемы. В частности, мне действовал на нервы нанятый водитель автобуса. Антони был низеньким, толстеньким пожилым человеком с красным носом (вероятно из-за выпивки), всегда в раздражённом настроении. Он кричал на преданных из-за любой мелочи.

"Он водит слишком медленно, – однажды сказал я Джаятаму, когда мы ехали за автобусом. – Это опасно. Посмотри на череду машин за нами".

"Проблема не только в этом, – добавил Джаятам, – ещё он часто сбивается с дороги. Также, преданные жалуются, что он курит в машине".

Я был поражён. "Когда приедем, скажу ему пару слов", – сказал я.

Прибыв на место, я быстро вышел из машины и пошёл к автобусу. "Где водитель?" – спросил я у преданного.

"Он только что умчался из автобуса, – последовал ответ. – Он поругался с одним из преданных и ушел, бранясь. Проблема в том, что у него ключи от багажного отсека. Мы не можем достать инструменты".

"Это последняя капля!" – сказал я. По мере того, как мы сидели и ждали его, я злился всё больше и больше. Через полчаса Антони появился. Пока преданные доставали инструменты, я приготовился его отругать.

"Такой бестолковый, – думал я. – Никаких мозгов".

Я подошел к Антони. "Я хочу поговорить с тобой", – жёстко сказал я. Он выглядел удивленным. "О, – сказал он, – я тоже хотел поговорить с тобой".

"Хорошо, – подумал я, – пусть он говорить первым. Тем хуже для него".

"Прежде всего,– сказал он,– мне не нравится театральное представление на ваших фестивалях, и танцы этих балийцев мне тоже не нравятся".

"Продолжай, продолжай, – подумал я. – Скоро ты вылетишь с работы".

"Мне, также, не нравится ваша пища, – продолжил он, скривившись. – И я терпеть не могу, когда все эти маленькие дети забираются на сцену".

"Ну, хватит! – Подумал я. – Настало время его отругать".

"Теперь послушай меня…" – сказал я, повышая голос.

Но прежде, чем я мог сказать что-либо еще, он прервал меня. "Но одна вещь мне действительно нравится, – сказал он. – Это когда в конце фестиваля ты поёшь на сцене. Что-то происходит со мной, когда я слышу, как ты поёшь эту красивую песню про Кришну".

Я потерял дар речи.

"Ты знаешь, – продолжил он, – я старый человек с очень плохим характером, но, как ты говоришь в своих лекциях, во мне есть более глубокая, духовная природа".

Он вытащил из кармана потрепанную карточку. "Я всегда молюсь Марии о помощи". – Сказал он.

На одной стороне карточки я увидел изображение Девы Марии, а на другой – две молитвы на польском языке.

"Я молюсь каждое утро и каждый вечер, – тихо сказал он, глядя на изображение. – Оно у меня с детства. Мне дала его мама. Это самое дорогое, что у меня есть".

Он бережно положил изображение обратно. "Правда, ты опять будешь петь сегодня вечером? – спросил он. – Прошлым вечером пел кто-то другой. Это было не то".

"Ну, вообще-то, дело не во мне, – сказал я. – Это природа этой песни. Поверь мне".

"Он засмеялся. "Ты никогда не убедишь меня в этом, – сказал он. – Ладно, что ты хотел мне сказать?"

"Э… нет, ничего, – сказал я. – Я имею в виду, что это может подождать."

Возвращаясь к своему микроавтобусу, чтобы подготовиться к Харинаме, я чувствовал себя глупцом. "Такой благочестивый человек, – думал я, – а я не видел в нём ничего хорошего".

По дороге на базу я молчал. В какой-то момент Амритананда дас повернулся ко мне: "Гуру Махараджа, – спросил он,– все в порядке?"

"Уже да, – ответил я – Я только что понял, кто на самом деле является противником".

Амритананда засмеялся. "Церковь или правительство?" – спросил он.

"Ни то, ни другое, – сказал я. – Это грязь в моём сердце. Однажды Шрила Прабхупада сказал, что у него есть план, как завоевать мир за 18 дней. Когда ученик спросил, что это за план, Шрила Прабхупада ответил: "Но вы, юноши и девушки, ещё не готовы". Теперь я понимаю, что он имел в виду".

Фестивали продолжались без особых происшествий. Однажды Нандини даси получила звонок от главы "Шоу Мисс Вселенная", которое должно было состояться в Варшаве через месяц.

"Недавно я посетила ваш фестиваль на Балтийском побережье, – начала она. – Там было замечательно. В этом году мы хотим открыть наше Варшавское шоу вспышкой индийских красок. Мы бы хотели, чтобы вы открыли его своим пением, танцами и спектаклем. Это будет транслироваться на весь мир".

"Большинство наших преданных – иностранцы, – сказала Нандини, – и их визы истекут до начала вашего шоу. Но я посмотрю, что можно сделать".

Однажды вечером я попросил Амритананду пригласить Антони посидеть с нами на сцене на финальном киртане. Вернувшись, Амритананда смеялся.

"Он сказал, что ни за что не выйдет на сцену и через миллион лет. Он нервничает вблизи толпы. Поэтому большую часть фестиваля проводит в автобусе. Он выходит лишь, когда вы начинаете петь, и даже тогда садится в самый конец, где нет освещения".

И вот настал последний фестиваль сезона. Для всех преданных это был день смешанных эмоций. С одной стороны, все 230 из нас очень устали. Мы провели 46 фестивалей почти без перерывов. Но с другой стороны, мы не могли представить свою жизнь без радости распространения миссии Господа Чайтаньи. Все преданные чувствовали себя очищенными и вдохновлёнными таким служением. Я слышал, что даже у Антони произошла перемена в сердце. Теперь он был вежливым с преданными и помогал им, когда было нужно. Каждый вечер он продолжал свой ритуал, сидя позади толпы, почти в темноте, и наблюдая завершающий киртан на сцене.

Когда я сидел в микроавтобусе, отдыхая перед последним киртаном, ко мне подошёл Амритананда. "Антони попросил меня передать это Вам, – сказал он. – Он слишком стесняется подойти сам. Сказал, что это сюрприз".

Амритананда протянул мне старое изображение Девы Марии.

"Что? – удивился я. – Это же самое ценное, что у него есть!"

Амритананда улыбнулся. "Да, – ответил он, – и именно поэтому он отдаёт её Вам".

Я долго смотрел на это изображение.

Когда настал момент прощального киртана, я вышел на сцену перед огромной толпой. Глубоко задумавшись об Антони, я не знал, что сказать. После нескольких секунд молчания я начал: "Дамы и Господа, как все вы знаете, это последнее представление этого вечера, а также завершающая часть нашего фестивального сезона".

Я помолчал несколько секунд. "А сейчас, – объявил я, – я хочу посвятить этот последний киртан моему очень дорогому другу, который значит для меня очень много. Он научил меня видеть хорошее в других. Он научил меня смирению. Он дал мне веру в то, что святые имена Господа могут очистить сердце каждого".

Я опять сделал паузу. "Это водитель нашего автобуса, Антони" – сказал я.

Толпа взорвалась аплодисментами.

Я достал из кармана изображение Девы Марии и поднял его вверх, показывая всем. "И он подарил мне самый лучший подарок, который мне когда-либо дарили, – сказал я, – подарок от всего сердца".

Я окинул толпу взглядом. "Антони, – сказал я, – если ты там, – этот киртан для тебя".

Все преданные присоединились ко мне на сцене, и я начал киртан. Через 15 минут все мы пели и танцевали в блаженстве. Перед сценой танцевала большая группа детей.

Я пел с закрытыми глазами. Когда я их открыл, то увидел что Антони идёт из-за толпы к сцене. Он сел в первом ряду, закрыл глаза и стал сосредоточенно слушать. Через несколько секунд по его щекам катились слёзы.

"Мой дорогой Господь, – тихо сказал я, – только посмотри на силу Твоих святых имён".

Через 45 минут я подвёл киртан к завершению. Я встал, чтобы последний раз попрощаться этим вечером – и в этом сезоне – и увидел, что Антони все ещё сидит в переднем ряду, с опущенной головой.

"Дамы и Господа, прежде чем мы расстанемся, я хотел бы, чтобы вы попросили подняться на сцену человека, который подарил мне сегодня вечером этот особый подарок: Антони".

Люди зааплодировали, и Антони поднял глаза. Несколько мгновений он нервно ёрзал, а потом посмотрел на меня и улыбнулся. Он медленно встал и пошел к сцене. Чем ближе он подходил, тем громче звучали овации. Когда он поднялся на сцену, мы обнялись.

На этот раз сюрприз был у меня. Я достал из-за спины коробку в подарочной упаковке и протянул ему. "Сегодня, – сказал я в микрофон, – я купил подарок моему любимому водителю автобуса".

Публика засмеялась, а Антони открыл подарок. Его глаза широко раскрылись, когда он увидел внутри плейер для компакт-дисков. Там же был диск со всеми бхаджанами, которые мы спели на протяжении тура. Его глаза снова наполнились слезами, он повернулся и расцеловал меня в обе щеки.

"Дамы и Господа, – сказал я, – какой удачный момент для завершения нашего фестивального тура. Мы прощаемся с вами и надеемся снова встретиться следующим летом на этом фестивале любви".

Я сам с трудом сдерживал слёзы.

"Если сложить вместе все богатства или знания многих миллионов вселенных, то они едва ли могли бы сравниться с мельчайшей крупицей славы святого имени Кришны. Святое имя Кришны – это моя жизнь. Оно – цель моей жизни. Оно – средство, которым я воспользуюсь, чтобы достигнуть цели своей жизни". (Шрила Рупа Госвами, Падьявали, текст 23)

Глава 14

(26 августа – 8 сентября, 2006)

Наши сердечные молитвы

После польского фестивального тура я поехал в Нью Враджа Дхаму в Венгрии. Под руководством Шиварамы Свами эта община стала одной из самых успешных в ИСККОН. Я планировал читать и повторять джапу в царящей там духовной атмосфере, но вместе этого вышло, что я отдавал большую часть своего времени ученикам, некоторые из которых, чтобы увидеть меня, даже приехали из Хорватии, Боснии и других близлежащих стран. Я тоже стремился увидеться с ними, находясь в разлуке на протяжении года.

Затем я поехал на Украину, где принял участие в ежегодном недельном фестивале преданных в Одессе. Опять же, каждую минуту я проводил в обучении и наставлении своих учеников. Я часто спрашиваю их, как они присоединились к движению сознания Кришны, и в Одессе я услышал особенно интересную историю мамы и дочки. Часто падшие души воссоединяются с Господом и его преданными просто волшебным образом.

Кишори даси, которой 91 год, родилась в бедной, но благочестивой русской семье в 1915 году. В юности она видела, как её дед, не болевший ни разу в жизни, ушёл из жизни в возрасте115 лет, в церкви, повторяя имена Бога.

"Но зачем говорить о моей прошлой жизни? – смиренно возразила Кишори. – Там были одни и беды страдания".

"Иногда хорошо вспоминать прошлое, – сказал я, – чтобы оценить нашу теперешнюю удачу".

Она нехотя продолжила: "Мы жили в деревушке в пригороде России, я была младшей из 11 детей. Мама умерла, когда мне было 2 года, и отец пытался поддерживать нас, работая на заводе. Как только мы, дети, стали способны трудиться, мы стали работать на полях. Я помню, как в жаркое лето мы с братьями и сёстрами собирали сено, а суровыми зимами толпились у печи в нашем деревянном домике.

У нас почти никогда не было времени на игры. Единственной отрадой было посещение церкви по воскресеньям. Мы ходили пешком 12 километров туда и обратно. Я всегда молила Господа забрать меня в рай. Я говорила Ему, что несчастлива на земле.

Но стало еще хуже. Когда мне было 12, умер отец, и мы осиротели. У нас не было выбора, кроме как бросить школу и пойти работать. Или пришлось бы голодать. Я нашла работу на том же заводе, где большую часть своей жизни проработал и мой отец.

К счастью, учительница местной школы сжалилась надо мной и в свое свободное время обучала меня. В то время единственным смыслом моей жизни было посещение церкви и молитва, но когда я подросла, церковная проповедь перестала удовлетворять меня, так как там недостаточно объяснялось о Боге. "Как же мне узнать о Нём?" – часто говорила я подругам.

Жизнь в деревне всегда была одинаковой. Главным занятием мужчин были пьянство и драки. Я хотела уехать, но куда? И снова я молила Господа о помощи".

Кишори остановилась на мгновение. "Гуру Махараджа, – сказала она, – кому есть дело до моего рассказа? У большинства русских похожая история: тяжёлая борьба за существование".

"Согласен, – сказал я, – но уверен, что это сделает последнюю главу твоей жизни ещё более приятной. Пожалуйста, продолжай".

Она вздохнула. "Да, Гуру Мажараджа, – сказала она. – Учительница научила меня бухгалтерскому учету, и в18 лет мне удалось получить хорошую работу на военной базе в 100 километрах от дома. Я переехала туда, встретила офицера и вышла за него замуж.

Но наше счастье было кратковременным. Началась Вторая Мировая война и его послали на фронт. Четыре года я была одна. Мне повезло, что в конце войны он вернулся домой, хотя и несколько раз раненный. Но хоть вернулся. В отличие от большинства друзей-офицеров. Мне пришлось утешать много вдов".

Пока Кишори говорила, несколько детей вошло в мою комнату. Кишори повернулась к ним.

"Гуру Махарадж попросил меня рассказать о своей жизни, – сказала она, – но настоящая жизнь началась тогда, когда я встретила преданных Кришны. До этого была лишь одна грустная история за другой. Послушайте моего совета, и всегда принимайте прибежище гуру и Кришны. Никогда не отклоняйтесь от их наставлений".

Дети просто смотрели на неё, не понимая, о чём идёт речь.

"Перед войной я родила Тхакурани даси, – продолжала Кишори. – Конечно, тогда её звали не так. Никто из нас и представить себе не мог, что однажды мы станем преданными Кришны. Она была моей единственной дочкой, и когда она выросла, мы стали очень близки, особенно после смерти моего мужа. Мы с Тхакурани много времени проводили в церкви, но мое разочарование от отсутствия ответов на сокровенные вопросы отпечатывалось и на ней.

Выйдя замуж, она была шокирована, когда её муж, ярый последователь Коммунистической Партии, стал отвергать Господа. Она не могла это вынести и, в конечном счёте, развелась с ним. Мы впали в отчаяние, оказавшись между религией, не способной ответить на вопросы наших сердец, и правительством, погружённым в атеизм. Мы часто молились Господу о том, чтобы Он привёл нас к истине.

В начале 60-х годов мы совсем отчаялись найти путь, который мог бы объяснить всё о Господе и о том, как Его полюбить. Не имея никого, кто бы вёл нас, мы делали единственно возможное в то время: искали знание в государственных библиотеках. Коммунистическая Партия гордилась своими огромными библиотеками, способными дать людям мирское образование в любых сферах знания, но из-за большого объёма литературы на полки попадали, также, и духовные книги.

Однажды мы наткнулись на копию Бхагавад-Гиты, напечатанную в конце 19 века. Библиотека не давала книги с собой, поэтому мы каждый день возвращались туда и жадно читали её в библиотеке. Казалось, она отвечала на все наши вопросы о жизни, смерти, творении, Боге и духовном мире. Мы читали с большим энтузиазмом.

При дальнейшем поиске мы обнаружили старую копию Махабхараты. Всё свободное время мы проводили в библиотеке, вместе читая её. В итоге мы решили, что должны иметь эти книги, и месяцами усердно копировали их от руки. Это заняло достаточно времени, поскольку, как Вы знаете, в Махабхарате содержатся тысячи стихов. Переписывая, мы также изучали их.

Однако в результате нас ждало ещё одно разочарование. Мы узнали, что для осознания этих знаний, нам необходимо служить духовному учителю. Но где же, в России, глубоко за Железным Занавесом, в расцвете Коммунизма, найти нам гуру? Мы потеряли надежду, но продолжали молиться.

Проходили годы. В библиотеках мы нашли другие писания из Индии. Все они усилили наше понимание, того, что мы нуждались в личном наставничестве духовного учителя. И, также, мы старели. В 1989-ом году мне было 74, а Тхакурани – 51 год. Оставалось не так много времени, но однажды Господь сжалился над нами.

Это случилось весной 1990 года, как раз перед падением коммунизма. Когда мы шли по улице в Одессе, к нам тихо обратился молодой человек с книгой подмышкой, всё время оглядываясь, не видит ли милиция. Мы сильно удивились, когда он дал нам в руки "Бхагавад-Гиту, как она есть". Мы очень хотели приобрести её, но у нас не было достаточно денег.

Мы взяли его адрес, несколько недель тяжело трудились на дополнительных работах и, встретившись с ним ещё раз, купили Бхагавад-Гиту. Мы были заинтригованы, когда он сказал, что несколько человек тайно встречаются, чтобы вместе читать и повторять Харе Кришна, поскольку Коммунизм всё ещё был в силе, и религиозные собрания были запрещены.

Мы были счастливы наконец-то найти людей, как и мы, заинтересованных в культуре и философии Индии. Но одного всё ещё не хватало: у нас не было духовного учителя. Наши молитвы о милости достигли лихорадочного состояния.

В конце концов, Господь нас услышал. Спустя шесть месяцев режим развалился, и Вы приехали в Одессу давать лекции по Бхагавад-Гите. Тогда же Вы приняли нас как кандидатов в ученики. В следующем году мы были инициированы.