Текст книги "Дар памяти (СИ)"

Автор книги: Miauka77

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 74 страниц)

Мария Инесса протянула руку, которую он поцеловал неуклюже, но с благоговением. Хуан Антонио удостоился крепкого пожатия. Получив заверения, что Виктор проводит баронессу, князь аппарировал.

Мария Инесса стала спускаться вслед за своим спутником. Дорогу она решила освещать себе сама. От Максима баронесса знала, что Крам – известный игрок в квиддич, но, должно быть, в квиддиче он был более ловок, чем в жизни. Лестницы, которые появлялись перед ними как будто внезапно, были достаточно крутыми, и у Марии Инессы то и дело мелькали опасения, что она поскользнется и упадет Виктору на спину. Он же, ступая широко и тяжело, будто забыл о ее существовании и оглянулся лишь тогда, когда они вступили на подъемный мост. Мост тут же приподнялся в воздухе, чтобы дотянуться противоположным концом до дороги, уходящей к замку.

«Видимость надежной защиты», – подумала Мария Инесса с усмешкой. Она еще не окончательно пожалела о том, что решила прийти сюда, но уже начинала это делать. Как отреагирует Грегори, если Хуан Антонио проговорится? Возможно, он не узнает об этом, но иногда ей казалось, что нет таких вещей, которые Грегори не знал бы. Если он и не смог определить заклинание, которым выжгло драконью ферму, то всего лишь потому, что у него не было на это времени. «Личные дела, Мария Инесса», – бросил он жестко, когда она попыталась настаивать на том, чтобы он помог ей в поисках. «И они не могут ждать».

«Личные дела». Это ее пугало. Конечно, он давно уже ей не принадлежал, если говорить о близких отношениях, и этот жесткий тон – несколько раз она слышала его, обращенный к ней, и знала, что в этом не может быть ничего страшного… Но личные дела оторвали его от семьи, в которой он жил тринадцать лет, фактически разделяя с ней ее обязанности. Конечно, Мария Инесса не вправе упрекать его за это, она и сама в состоянии справиться даже теперь. Хуан Антонио взял на себя переговоры по имению, а донья Мира поможет ей с замком. Но эта внезапность, с которой Грегори просто взял и исчез из их жизни в начале декабря… Он появлялся иногда, раз в неделю или две, и при этом выглядел сосредоточенным, погруженным в себя, как будто его подменили совершенно. И – не заинтересованным в том, что происходило вокруг него. Такое она, кажется, видела только один раз, когда Каэтана…

Черная Мадонна! – пробормотала Мария Инесса. – Конечно же, приворотные чары!

Опомнившись, она посмотрела вокруг и увидела, что они с Виктором уже вошли в замок. Внутри Дурмштранг был таким же мрачным, как и снаружи. Длинные и узкие, плохо освещенные коридоры, больше похожие на подземные тоннели, были пустынны. Каркаров настаивал на жесткой дисциплине, и студенты не гуляли по школе вечерами.

Кое-где по стенам висели темные портреты, герои которых еле слышно перешептывались. В совокупности с эхом шепот создавал зловещее впечатление, как будто кто-то говорил на парселтанге. Баронесса на всякий случай сжала палочку под меховой накидкой.

После коридоров кабинет Игоря казался огромным. Здесь были те же простота и суровость, что и повсюду в замке, однако по стенам висело дорогое оружие, а пол покрывали толстые ковры. Один из концов длинного массивного стола был заставлен многочисленными блюдами. Баронесса усмотрела среди них также графин с водкой.

На лице Игоря отразилась приветственная улыбка, но Мария Инесса заметила, что его пальцы быстро перескочили с козлиной бородки на грудь. Нервничает, подумала она с удовлетворением. Что ж, тогда все пройдет легче.

Величественным кивком отпустив Крама, Каркаров помог ей снять ее трансфигурированную в очередной раз накидку.

Рад, очень рад, – с преувеличенным энтузиазмом произнес он.

Ах оставь, – бросила Мария Инесса. – Игорь, я тебе не официальная комиссия, и передо мной не обязательно расшаркиваться. Я просила тебя позвать меня на дружеский ужин и хотела лишь вспомнить былые времена.

Каркаров было расслабился, но при последних словах опять напрягся.

Былые времена? – переспросил он.

Ну, конечно, – весело отозвалась она. – Мы неплохо гуляли в Париже, разве нет?

При упоминании Парижа лицо Каркарова чуть смягчилось. Интересно, как много хорошего в его жизни было после? Как ему живется с клеймом бывшего Пожирателя? Вероятно, здесь, в Восточной Европе, мало кому известно об этом факте, но ведь невозможно общаться с людьми и не думать, знает человек или нет.

Найти общие темы для разговора оказалось легко, и они поужинали вполне мирно, но когда баронесса попросила Игоря рассказать ей о Тони, его лицо помрачнело.

Ради всего святого, Мария Инесса, ты прекрасно понимаешь, что я был бы первым, кого Тони убил бы, если бы вышел из Азкабана! Он никогда не простит мне, что я не сел в тюрьму за идеалы Темного Лорда вместе с ним, – сказал он зло.

Ну тихо, тихо, – примирительным тоном произнесла баронесса. Она обвела взглядом оружие, развешанное по стенам кабинета. – Все это не защитит тебя, Игорь, когда Темный Лорд вернется, – при этих словах Каркаров подскочил, как ужаленный, и с нескрываемым ужасом уставился на Марию Инессу, – а моя семья, возможно, могла бы предоставить тебе надежное убежище.

Как? Как?!. – из его горла вырвались булькающие звуки, и он замолчал, не в силах продолжать говорить.

Мария Инесса кожей ощутила страх, волнами пошедший по кабинету. Игорь был жалок, и на несколько мгновений она почувствовала презрение, которое быстро сменилось сочувствием. Даже спустя столько лет, она очень хорошо помнила, что Пожиратели сделали с Грегори, и понимала, что судьба предателя будет намного страшнее.

Да, у меня есть сведения, что это произойдет в ближайшие годы.

Но откуда? – Каркаров сделал шаг по направлению к Марии Инессе, и почти навис над ней, как будто хотел вырвать из нее признание, но быстро остановился и отошел назад – что-что, а уж угрожающей она выглядеть умела.

Это мой источник, и никому другому о нем знать не положено. Но сведения оттуда так же верны, как то, что ты сдал всех своих соратников тринадцать лет назад.

Игорь кивнул и, подойдя к столу, тяжело опустился на скамью, пытаясь нашарить руками чарку с водкой. Мария Инесса пододвинула ему чарку и налила себе компота.

Я был не единственным, – сказал Каркаров, как будто желал оправдаться перед ней. После выпивки черты его лица немного разгладились. – Я был не единственным, кто это сделал, Марина! – вдруг выкрикнул он почти в бешенстве, сверля ее безумными темными глазами.

Она сорвалась с места, быстрым шагом обошла вокруг стола, и со словами «Тихо, тихо», положила руки Игорю на плечи. Он вздрогнул, но позволил ей сделать это. Мария Инесса слегка поразминала его плечи и шею, затем, когда Каркаров расслабился, зашла ему за спину и продолжила делать массаж, при этом несколько раз невзначай коснувшись пальцами подбородка.

Я не виню тебя, – сказала она. – Все люди выживают, как умеют.

Ты не хотела меня видеть столько лет, – пробормотал он.

Я была неправа, Игорь, прости.

И правда, почему она не могла даже переносить мысль о том, чтобы увидеть его? Грегори, конечно, Грегори… Она помнила, как он отреагировал на известие о том, что Игорь прислал ей сову с предложением взять в Дурмштранг Хуана Антонио. Сейчас, когда прошло столько лет, это не кажется таким неправильным. В конце концов, лично Игорь Грегори ничего не сделал. По крайней мере, его не было в тех воспоминаниях, которые она видела. Зато там был человек, которого она хорошо запомнила, потому что он был очень похож на ее брата, только слишком бледный и со скучающим холодным лицом. Его жестокость поразила ее даже больше, чем сами пытки.

Я был не единственным, – повторил Каркаров, поворачивая голову и пытаясь заглянуть ей в глаза. Мария Инесса наклонилась над ним. Их лица были очень близко, она чувствовала запах водки. – И это не я посадил Тони. Не я. Это сделал Снейп. Ты мне веришь?

Снейп? Какая знакомая фамилия. Где она ее слышала?

Конечно, верю, Игорь, – она ласково провела кончиками пальцев по его щеке и пошла на свое место. Она знала, что если Тони посадили и не по его вине, то единственно потому, что кто-то успел выдать его до Игоря. В ее мыслях мешались отвращение и жалость, но она постаралась, чтобы на лице отражался только интерес.

Не веришь, – упрямо сказал Каркаров, наливая себе еще водки. – А между тем Снейп и был самым главным предателем! Он был шпионом! Шпионом Дамблдора.

Снейп. Теперь Мария Инесса вспомнила.

Это у него странное имя? – спросила она.

Северус, – выплюнул Каркаров с презрением.

Красивое, подумала Мария Инесса.

Варит зелья в Хогвартсе, – продолжал Игорь с гримасой на лице. – А Лорд приблизил его к себе, сопливого мальчишку, и ценил чуть не больше, чем нас всех! – Он ударил кулаком по столу, распаляясь все больше.

Мария Инесса смотрела на него с внутренней усмешкой. Нет, Игорь не изменился. Все столь же трусоватый и преклоняющийся перед силой. Наверняка, если бы Темный Лорд был жив, Игорь остался бы одним из его верных сторонников и всячески старался бы переплюнуть этого Снейпа.

Зачем ты присоединился к нему? – спросила она, отправляя в рот соленый грибок.

Каркаров затрясся, и водка, которую он наливал в чарку из графина, пролилась на стол.

Ты не будешь спрашивать меня о таких вещах! – прошипел он.

О! – невинным тоном сказала Мария Инесса. – Но я кое-что говорила об убежище… Все наши жилища надежно защищены родовой магией.

И ты хочешь, чтобы я тебе все рассказал, и за это? – недоверчиво переспросил Каркаров.

Может быть.

Но зачем тебе?

Потому что, черт побери, я хочу понять. Я хочу разобраться в том, что это такое!

Каркаров был, видимо, уже совсем готов. Его взгляд основательно замутился, а руки, наливающие очередную чарку, тряслись мелкой дрожью. Должно быть, он крепко принял на грудь еще до прихода Марии Инессы. Она не помнила, чтобы он когда-либо напивался так быстро. Впрочем, возраст может брать свое. Игорю-то уже давно за пятьдесят…

Разобраться? – он разразился ядовитым бархатистым смехом. – Ну, я расскажу тебе, что это такое!

Глухой ночью Мария Инесса вошла в дом своего отца. Ее тошнило, и ей казалось, что все ее тело горит, охваченное лихорадкой. Она понимала, что Игорь как минимум преувеличил «подвиги» Тони, пытаясь выиграть в ее глазах на фоне сравнения со старым другом. Но даже если из того, что поведал ей Каркаров, хотя бы десятая часть – правда… Во время его рассказа она заставляла себя сидеть со спокойным лицом, но ей казалось, что все ее мимические мышцы закаменели – так трудно было удерживать маску. А Игорь увлекся и расписывал все подробнее. Кульминацией вечера стал рассказ о зверском убийстве братьев Прюэттов, о многочасовых пытках, о том, как Тони заставил их под Империо издеваться друг над другом, а потом есть собственные внутренности.

Впрочем, что же она хотела услышать? Разве она не понимала, что любила чудовище? Разве не от этого она рассталась с ним? И разве она не знала, кто такие Пожиратели? Разве не было всей этой многомесячной борьбы за жизнь Грегори?

В тесной ванной комнате с разбитой плиткой Мария Инесса сунула голову под кран. Ледяная вода плотной струей стекла по ее спине, заставив дрожать от холода. Нет, так не пойдет! Она должна быть сильной, и ей нельзя простужаться, у нее слишком много дел.

Набросив высушивающие чары, Мария Инесса опустилась на пол на крошечном пятачке между раковиной и ванной и оперлась затылком о стену. Ее руки перебирали тяжелый зеленый шелк платья – на этот раз самый настоящий, единственное, что она позволила купить себе, получив деньги от брата. Как Фелиппе может жить столько лет с человеком, который находит удовольствие в том, чтобы мучить и убивать? Если он знал ответ на этот вопрос, то Мария Инесса сейчас бы с радостью позаимствовала кусочек его иммунитета к угрызениям совести. Она же чувствовала себя словно причастной ко всему, что узнала сегодня. И ей казалось, что она больше никогда не сможет посмотреть в глаза Маркусу Прюэтту, мужу сестры Риты. Ведь Фабиан и Гидеон были его двоюродными братьями.

Стоп! Мария Инесса решительно тряхнула головой и поднялась. Ну что за чушь! Почему она должна отвечать за поступки других?!! Ей и своей семьи хватает. И, кроме того, сколько бы она ни перемалывала про себя то, что услышала от Игоря, ей еще придется пересказывать это другому человеку, и этому другому человеку будет во много раз хуже, чем ей.

В лаборатории, куда Мария Инесса спустилась через несколько минут, на столе горела одинокая свечка, а на продавленном диване, поставленном поперек комнаты, прямо в одежде спал ее сын Эухенио. В воздухе отчетливо пахло пустырником и валерианой – непременными составляющими столь ненавистных Марии Инессе сердечных лекарств. Оглядев помещение и не обнаружив нуждающихся в присмотре котлов, она набросила на Эухенио сонные чары, погладила его по золотоволосой голове и присела около стола. На подоконнике подвального окна по-прежнему лежали тетради и пергаменты, и, призвав их, Мария Инесса нашла то, что искала – переписку дочери с британским зельеваром Северусом Снейпом.

Наколдовав себе воды и жадно глотая ее, она еще раз пробежала взглядом два коротких письма.

Очевидно, Эухения хотела, чтобы Снейп стал ее соавтором после смерти Джафара. Но потом, после происшествия на ферме отказалась от своих планов и от любимого дела. Почему Эухения Виктория выбрала именно этого зельевара, тоже было понятно. Мария Инесса не раз слышала от детей о его известности или гениальности, именно его два рецепта, которые Эухения отыскала в британском «Вестнике зельеварения» три года назад, помогли купировать сердечные приступы Марии Инессы. Выходит (если только Игорь не соврал), она обязана жизнью человеку, который выдал Тони…

Что-то еще беспокоило ее после разговора с Игорем. Она была уверена, что это что-то очень важное, что-то, что обязательно надо вспомнить. Но усталость и впечатления долгого напряженного дня брали свое, и она уже не могла мыслить ясно.

Мария Инесса отправила тетради обратно, и хотела было уже снять чары с сына, как дверь лаборатории распахнулась и в нее ввалилась жена Ромулу – Рита. Растрепанная, с запекшейся кровью в темных волосах, неловко припадающая на правую ногу.

Что случилось? – воскликнула Мария Инесса, когда Рита с громким возгласом облегчения плюхнулась в кресло.

А ты не почувствовала?

Нет. Ты пользовалась родовой защитной магией?

Да. Если только… – Рита нахмурилась. – О черт! Если только я не ослабила его, – пробормотала она.

Ты не ответила, – напомнила Мария Инесса.

Вкратце это можно описать, как «попала в небольшую заварушку и хорошо повеселилась».

В небольшую?!! – Мария Инесса указала на багровый рубец, который виднелся из разорванных Ритиных брюк.

Я как раз за этим сюда и пришла. Нужно, чтобы Эухенио сварил заживляющую мазь. Но это было весело! Я такого удовольствия в жизни не получала!

У нас разные понятия о веселье, – холодно сказала Мария Инесса.

Рита покачала головой:

– Ты слишком серьезно смотришь на вещи. Если я не буду относиться к этому легко, мне придется перестать быть аврором.

Это связано со смертью Мэри! Так и думала, что эта девчонка втянет кого-нибудь из вас…

Тонкс тут вообще ни при чем! Они закрыли дело за отсутствием состава преступления еще два дня назад. Я нашла в бумагах Мэри адрес человека, на которого она могла работать, и решила, что сама смогу туда сходить. Ты же знаешь, мне голову взломать не проблема, – с явной гордостью сказала Рита.

Научила на свою голову, – пробормотала Мария Инесса. – Я сама сварю тебе заживляющую мазь. Судя по ране, здесь нужен бадьян. И златоцвет, чтобы придать коже прежний вид. – Она поставила на горелку в углу маленький серебряный котелок и, подойдя к полкам, стала перебирать баночки с ингредиентами.

Рита посмотрела на нее с обожанием:

– Вообще-то я рада, что ты тут. Я как раз хотела с тобой поговорить. Ты не в курсе, у нас в семье в последние лет сорок не было незаконнорожденных детей?

Рука Марии Инессы дрогнула, и сушеный златоцвет посыпался на пол.

– Что ты имеешь в виду? – выдавила баронесса.

Рита, видимо, забывшись, небрежно закинула ногу на ногу, зашипела от боли и смачно выругалась.

Я сегодня встретила одного могущественного волшебника. Я бы сказала, что он второй после Дамблдора, потому что самым могущественным считают Дамблдора.

А, тот англичанин, который победил Гриндевальда и открыл способы применения драконьей крови… – пробормотала Мария Инесса, пытаясь сдержать дрожь в руках, отмеряющих цветочные головки.

Так вот. Я бы сказала, что он второй после Дамблдора, но я ведь не видела, как Дамблдор дерется, так что, может, он и первый. И я надеюсь, что он еще жив, так как его сильно потрепало в заварушке, а я еще, кажется, воспользовалась его магией, чтобы выставить щит-кокон. Ты меня понимаешь?

Нет, не понимаю, – честно ответила Мария Инесса, наконец восстанавливая дыхание. – И я не понимаю, к чему ты мне задала столь странный вопрос!

У нас одинаковая конфигурация щита, – терпеливо подсказала Рита.

О Господи! – ахнула баронесса. – Он – Вильярдо!

========== Глава 32 Утро воскресенья. ==========

POV Северуса, 23 января

Первое, что я почувствовал, придя в себя, – конечно же, запахи. Мята, пустырник, валериана – сердечные, крапива – сгущающее кровь, вертлявый дерунчик – очищающее организм от всякой инородной субстанции… Все это перекрывали резкие, почти невыносимые, ноты алтоцены – ее ядовитые листья используются для пятой группы темномагических проклятий, заставляющих отмирать внутренние органы… Не понимая, где нахожусь, несколько мгновений я раздумывал, открывать ли глаза или притвориться, однако, видимо, выдал себя неосторожным движением.

Он очнулся, – произнес холодный женский голос над моей головой.

На языке вертелось имя «Рита», но остатки благоразумия удержали меня от того, чтобы произнести его вслух. Глаза почему-то не открылись.

Слава Салазару! – сказал уже кто-то знакомый, кто-то, кто учился на Слизерине, это я помнил точно.

Слизерин – холодное – белое.

Брысь все отсюда, – густой бас перекрыл поднявшийся было гомон. Или это у меня шумело в ушах?

Осторожно, Хенрик, он не привязан, – засмеялся тот, со Слизерина. Никогда не любил плоский юмор. Хенрик – имя было знакомым, а голос нет.

Голос еще минут пять звучал надо мной, выводя диагностирующие заклинания. Я напряженно вслушивался в них, пытаясь запомнить и понять, что со мной.

– Все хорошо с вашим другом, – сказал голос наконец. – Ушла эта дрянь из организма. И благодарите Бога, что вы доставили его вовремя. Можете снять повязку, мистер Снейп.

Я послушно поднял руки к глазам, отдирая от лица какую-то липкую ткань и пытаясь сфокусировать взгляд на расплывающемся лице надо мною. Мужчине было, наверное, лет пятьдесят. Его моложавое лицо окаймляли густая каштановая шевелюра и курчавая квадратная бородка.

Кто вы?

Хенрик Маршан, – улыбнулся он одними губами. Голубые глаза остались холодными. – Я предпочел бы более приятный повод для знакомства с лучшим зельеваром Британии, но тем не менее, все же рад познакомиться с вами.

Маршан. Больница Святого Элиаса. Я был у ее крыльца однажды, когда спасал того странного аврора… Госпиталь для аристократов, которые не желают лечиться в Мунго.

Кажется, последнюю фразу я произнес вслух.

Именно так. Хорошо видите? – спросил колдомедик.

Да, – сев на постели, я обвел взглядом комнату. Это не было похоже на больничную палату. Два шкафа с книгами, платяной шкаф, уютные кресла. Подо мной – роскошный диван модного грязно-розового цвета. На окнах – рыжие шелковые шторы. На столе стояла гора пустых пузырьков, собственно, оттуда и доносились запахи. В комнате никого не было, но из-за двери справа слышались голоса. Внезапно воспоминания обрушились на меня, и я с трудом сдержал дрожь.

Маршан удовлетворенно кивнул.

– Вам нужно что-нибудь?

Нет. Какой сегодня день?

Двадцать третье января, одиннадцать утра.

Слава Мерлину, я провел здесь не более двенадцати часов, и, поскольку было воскресенье, не пропустил ни одной пары.

Что со мной?

Сейчас уже все в порядке. В вас попало четыре темных проклятия. Я напишу вам, что это было и отдам бумагу после того, как вы поговорите со своими друзьями…

Друзьями?

Вы поговорите с ними и все узнаете, – продолжал Маршан. В его голосе отчетливо зазвучали Альбусовы нотки: человек, которого невозможно ослушаться. – Вы в моих личных покоях, и домой отправитесь из моего камина, – он кивнул на дверь между книжными шкафами: – Ванная там, – потом на кресло, на котором лежала какая-то тряпка. – Трансфигурировал вам одну из моих мантий. Можете ее не возвращать. Здесь вы не были, и со мной не знакомы.

Мне хотелось, конечно, спросить, с чего такая честь, но он как будто сам догадался. Во всяком случае, я тешил себя надеждой, что именно догадался. Предположить, что он мог пробить мою защиту, было бы слишком странно, поскольку ее не под силу пробить ни Дамблдору, ни Темному Лорду.

Лекарства, изготовленные по вашим рецептам, спасли моего друга от смерти, – сказал Маршан. – Будем считать, что с этого момента я вам ничего не должен.

Забавно. Я кивнул и пожал протянутую крепкую руку.

Вас здесь не было, – напомнил он, уходя.

Дико хотелось… гм… в ванную. Но хорошо, что я не успел встать, потому что быть застигнутым в ночной рубашке – не лучшая идея. Особенно когда тот, кто тебя застиг – невеста твоего приятеля.

Берилл, – сказал я с интересом.

Она спокойно кивнула и протянула мне флакон с укрепляющим. Судя по количеству посуды на столе, до этого в меня уже влили не меньше двенадцати разных зелий. – Рада вас видеть в сознании, мистер Снейп. Я бы не перенесла, если бы мама лишилась своих лекарств.

Полагаю, вам я обязан пребыванием здесь?

Она присела на край кресла. Спина – прямая, как палка, прическа – волосок к волоску, в лице – надменность: воплощение аристократизма. Впрочем, что я знал о ней, кроме того, что она – дочь Джейн, невеста Ричарда, и знает, как приручать редких животных?

Я увидела, что вы вошли в тоннель, – сказала она без всяких эмоций. – Однако Ричард не предупреждал, что вы придете и мне показалось странным, что… Я вернулась и нашла вас.

Вернулись?

Я возвращалась с вечерней смены из больницы. Я здесь работаю, – пояснила она спокойно. Холеные тонкие руки теребили край белого форменного фартука, как у Помфри. – Вчера Хенрик отпустил меня пораньше, иначе я вернулась бы на час позже. Он сказал, что это чудо, что я нашла вас так рано. У вас несильное сердце. Второй раз такой нагрузки оно не выдержит.

Нагрузки?

Такое сочетание проклятий. Я не понимаю, какова была цель того, что пытались с вами сделать. У нас с доктором Маршаном создалось впечатление, что вначале вас хотели взять в плен, а затем все-таки решили убить.

Скорее, не рассчитали силу, подумал я. Иначе уже бы раз сорок послали в меня Аваду. Кому, интересно, я был так нужен, что он готов был заплатить целому отряду элитных наемников? Мысли невольно возвращались к таинственному другу Альбуса, и, признаюсь, к предсказанию, озвученному мне Минервой. Из каких реальных соображений Альбус так настаивал, чтобы я пошел к Горбину? Это было абсолютно рядовое дело, и я полагал, что уж этим-то могу не заниматься, однако он надавил на меня, практически воспользовавшись той властью надо мной, которую я сам вручил ему когда-то. Которой он пользовался лишь пару раз за все время нашего знакомства, да и то когда речь шла об этом чертовом Поттере. Впрочем, я тоже хорош. Не потянул время, не выдал никаких контраргументов, впервые в жизни не смог сформулировать возражения и опустился до жалкого «не хочу»…

Была ли засада делом рук Альбусова загадочного приятеля? И, в таком случае, подходило ли то, что произошло вчера, под понятие ада? Или меня ждет что-то еще более интересное?

После душа я долго рассматривал себя в зеркале. Бледный как смерть и под глазами темные круги, как будто не спал несколько ночей. На зеркале лежал тяжелый гребень с изумрудами, буквами LA и надписью Ab exterioribus ad interiora*. Почему-то у меня возникла мысль, что буквы на нем неправильные. Поколебавшись, я взял его в руку, и на миг мне показалось, что я когда-то уже держал его в руках. Гребень был тяжел и не слишком удобен. Мокрые пряди раздирались с трудом и даже после высушивания выглядели куда хуже, чем обычно. Дома я, по крайней мере, пользуюсь бальзамом.

Мои вещи, выстиранные и выглаженные, с аккуратными заплатами, висели на вешалке. Костюм, конечно, был утерян, но это невеликая плата за жизнь, а до дома добраться мне хватит. Одевался я неторопливо, пытаясь собрать в кучу все вопросы, которые надо было задать Берилл. Но мысли сбивались на вчерашнее, на Риту, дурацкая тревога прорастала во мне, не взирая на попытки убедить себя, что девчонка знала, что делала. Все-таки она аврор и вела себя очень уверенно, видно, что ей не впервые сражаться. Она сильный боевой маг.

Оборвав бесплодные размышления, я вышел в комнату. Пузырьков уже не было, постели – тоже. На диване сидел Ричард и протягивал мне чашку сногсшибательно пахнущего кофе. При виде ее я почувствовал невероятное облегчение. Это было как раз то, в чем я нуждался больше всего. Идеальное утро после воскрешения. Почти. Если бы еще знать, что с этой девчонкой…

Я сел в кресло и закрыл глаза, вдыхая аромат.

Как ты? – спросил Ричард. Мерлин, он, кажется, в самом деле был озабочен. Брэндон и забота! Между прочим, хорошая шутка – в свое время распределяющая шляпа предлагала ему выбрать между Слизерином и Хаффлпаффом.

Минуту я прислушивался к ощущениям. Организм явно испытал большой стресс, мышцы все еще дрожали от пережитого напряжения и не отошли от боевой готовности, но ничего вроде не болело.

Полагаю, что жив.

Отвратительно, – согласился приятель, салютуя мне своей чашкой кофе.

Какое-то время мы молчали.

А как вышла Берилл? – вспомнил я. – Там же были…

Я нашел два тела на берегу озера утром, – сказал Ричард. – Они, видимо, полезли за тобой в туннель, и магия Мерлина их отбросила, а потом… В-общем, они были раздеты и задушены… Берилл сказала, что это банши, они чужаков терпеть не могут. Похоже, они вовсю поиграли с ними перед смертью. Соски вырванные, члены узлом завязанные.

Я вздрогнул. Не пожелал бы такого даже последнему ублюдку.

Что ты сделал с ними?

Мы с моими парнями вернули их в Лондон, подбросили к магглам. Кто-нибудь все равно догадается у магглов поискать. Пока что объявлений о пропаже в «Брехуне» не печатали. Что не удивляет, – фыркнул Ричард.

Что ты знаешь про вчерашний вечер? – спросил я осторожно.

Я еще вчера вечером узнал, что была заварушка в доме Горбинского брата, поскольку весь Лютный на уши подняли. А когда Берилл прислала мне сову, сложил два и два. Десяток обезображенных до неузнаваемости трупов и ни одного раненного. Это ты их так?

Нет, – я отрицательно покачал головой. В самом деле, хотя я был косвенно причиной смерти нескольких из них, я никого не убивал напрямую. И уж не десять человек точно. Вероятно, они добили раненых, чтобы не тащить их с собой. Не хотелось думать о том, что пятеро из них могли погибнуть от того, что я связал их силу с барьером, поставленным на дверь. Но, в конце концов, это был их выбор – нападать на меня или нет.

Ничего не хочешь объяснять? – уточнил Ричард на всякий случай.

Нет.

Я так и понял. Но на всякий случай мы с Берилл тут прикинули на счет твоего алиби.

Почему?

Потому что в Лютном много кто знает, что горбинский брат занимался зельями, не один я. А в досье некоего Северуса Снейпа пером по пергаменту написано, что до падения Волдеморта «Горбин и Бэркс» зельями снабжал некий приспешник Волдеморта Северус Снейп.

Ричард видел мое досье. Как интересно!

Вот именно, – сказал я. – До падения. Не после.

Ты это попробуй следователям из аврората объяснить. Они, что, знают кого-нибудь другого?

Брэндон был прав на 100%. Если до недавнего времени два года зельями занималась девчонка Уэнделл (теперь я был в этом более чем уверен), и эта информация так и не выплыла, то в первую очередь возьмутся за тех, кто известен. Мне вдруг стало нехорошо при мысли, что кто-нибудь мог знать, что Сектумсемпру изобрел именно я.

Ричард вышел ненадолго и вернулся с фиалом с темной жидкостью в руках. Отвинтив резную крышку, я узнал запах антидота для веритассерума. Он был даже неплохого качества.

Сгодится.

Твой собственный рецепт. Всегда держу кое-что про запас, – сказал Ричард. – Ни один аврор не подкопается.

Антидоты для веритассерума были моей тайной гордостью. Этот оказался двухдневным, но при желании можно было сварить даже недельный. Проблема была в высокой токсичности компонентов, и в том, что даже у человека, которому они вроде бы не угрожали, со временем могла проявиться нежелательная реакция. Впрочем, не смертельная. А несколько капель, заключенных в маленькую капсулу, неоднократно спасали мне жизнь.

Так что там насчет алиби?

Ответила мне Берилл.

Вы провели вечер и ночь у своей невесты, то есть у меня, мистер Снейп, – как всегда холодно сказала она. – Мы встречаемся несколько недель, а познакомились благодаря моей матери, с которой вы учились вместе на Слизерине. Мама слишком больна, и ни один колдомедик не разрешит ее допрашивать. А я в любую минуту готова подтвердить нашу версию.

–Не пойдет, – сказал я.

Почему?

А что если они решат применять не веритассерум? Я знаю по крайней мере одного человека в аврорате, который читает мысли.

– Райан Рэнделл, – кивнул Ричард. – Они сейчас берут его на каждый допрос.

При воспоминании об этом ублюдке тело отреагировало дрожью отвращения. Я почувствовал, что мои щеки начинают полыхать, встал и отошел к окну. Несмотря на то, что Альбус вовремя выручил меня, похотливые руки Рэнделла я вряд ли когда-нибудь забуду. Надеюсь, что я никогда больше с ним не встречусь.

Следующую фразу я едва не пропустил мимо ушей:

Ты можешь не беспокоиться, старина. Берилл – та еще штучка. Она…

Я умею защищать разум, мистер Снейп, – перебив жениха, с достоинством сказала девушка. – И Ричарда научила, – гордо продолжила она.

Вот как? – я обернулся и поймал предостерегающий взгляд Ричарда, призывающий не выдавать его. И ухмыльнулся про себя. Так вот как Брэндон поймал на крючок эту рыбку: под предлогом уроков окклюменции. Которой я научил его еще лет пятнадцать назад.

– Но защищаете ли вы его на том уровне, чтобы…

Я умею создавать ложные воспоминания, умею притворяться, что я защищаюсь, а потом не могу, умею притворяться, что не чувствую вторжения вообще, – и опять это непомерное высокомерие. Мерлин, она когда-нибудь бывает другой? Впрочем, я видел ее растерянной однажды – воспоминание о том, как феникс сбежал от нее ко мне, заставило меня улыбнуться.