Текст книги "Место третьего (СИ)"

Автор книги: Тупак Юпанки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 75 (всего у книги 76 страниц)

– Представляю, какая у них там сейчас паника, – ухмыляется Накахира, вытряхивая на ладонь несколько таблеток. – Такого же ещё ни разу не случалось.

– Но кто-то же должен знать, когда всё в-восстановится, – сам не замечаю, как голос снова начинает дрожать.

– Ну-у… – тянет Нисей. – Разве что Системный Будда. Юрио обещал хакнуть луновскую переписку с другими странами, но пока ему лень. Хироши вроде бы тоже запряг своих ребят, но…

– Так почему же они не пошевелятся?

– Понимаешь, в чём дело… Они вроде как шевелятся, просто ничего добыть не могут. Не потому, что плохо стараются, а потому что, возможно, добывать нечего. То есть, может быть, у самих Лун ничего нет.

Сердце принимается стучать чаще, даже в кончиках пальцев отдаётся. Делаю большой глоток чая, замечаю, как руки опять трясутся.

– Не понимаю, как вы все можете… быть такими спокойными.

– Спокойными? – Нисей издаёт злой смешок. – Ну, Сэй, давай по-честному, а? Сенсею и Накахире, между нами, уже более или менее плевать. А я вроде как обещал нарезать круги вокруг тебя и истерически смеяться. Про Хидео ты знаешь. Moonless, когда уходили, были ещё совсем невменяемые. Хироши тоже слегка побоку, будет Саки его Бойцом или просто владельцем половины кровати. А так Система сейчас просто бурлит. Человек двадцать уже погибло, и это, боюсь, только начало.

– Что ты сказал? – я со стуком ставлю чашку, заплескав столешницу. Накахира молча тянется за тряпкой.

– Что слышал. Сейчас чем ближе к центру, тем опаснее. По всему городу либо стычки враждующих пар, только уже с подручными колюще-режущими инструментами, либо… ну…

– Бойцы на своих Жертв нападают, – ехидно подсказывает Накахира.

Опять становится трудно дышать. Хорошо, что надел рубашку, а не джемпер – хоть ворот не душит.

– Я тебе сейчас врежу, – очень серьёзно говорит ему Нисей и снова переводит взгляд на меня: – Ой, ой, ты только не бледней опять, не дам я никому на тебя напасть, успокойся.

– Да он не за это беспокоится, – не унимается веселящийся Накахира.

– Ну хватит вам! – прикрикивает Чияко. – Опять хотите человека довести? Он первый день на ногах. А проблема, между прочим, общая.

– Проблема-то, может, и общая, но решать её каждому придётся по отдельности. Кто со своим Бойцом в мире жил, тот сейчас спит спокойно, а про таких, как Сэймей, в системных сводках и пишут. Я бы, пользуясь случаем, с удовольствием ему навалял, не знаю, как Акаме ещё сдерживается.

– Вот именно из-за таких настроений тебя, Окава, из Системы и вышибли. А теперь пошёл вон отсюда, дебил.

– Ты в гостях, вообще-то, так что сам рот закрой. А ещё скажи, что я неправ. Что сейчас не таких, как он, с перерезанным горлом в канавах находят. Всё, понимаешь? Их час прошёл, веселье закончилось.

– А ты и правда дебил, если думаешь, что всё дело в Силе.

– Я думаю?! Да это он так думает. А что от него теперь осталось?

– Ты просто… О! Эй, эй, Сэймей, ты куда? Стой!

Всё, не могу больше.

Нисей перехватывает меня уже у самых дверей, когда я судорожно пытаюсь попасть в рукав пальто. Он кладёт руку мне на плечо, и я машинально дёргаюсь.

– Не трогай меня!

– Ладно, ладно, спокойно, – Нисей поднимает ладони вверх. – Прости. Ты куда собрался?

Прислоняюсь к стене, переводя дыхание. Я больше не могу ему приказывать. Не могу заставить сделать что-то или не дотрагиваться до меня. Больше не могу контролировать окружающую обстановку. Наверное, так чувствовал бы себя аутист, которого из привычной спальни упорядоченного мира выдернули на шумную вечеринку.

– Я… хочу выйти.

Нисей внимательно смотрит на меня, будто чего-то ожидая. Потом удивлённо поднимает брови.

– Это ты что… у меня разрешения спрашиваешь?

Зажмуриваюсь, сердце снова грохочет. Я полностью потерялся в происходящем. Попытку как-то разобраться и усвоить информацию можно считать с треском провалившейся. Мне опять чертовски страшно, и я не в состоянии себя успокоить. Раньше умел, но тот, кто у меня всё забрал, отнял даже это умение.

– Так, – Нисей почёсывает лоб. – Давай ещё раз. Я тебе ничего не сделаю, понял? И я тебя не оставлю.

И почему-то не моё состояние, не этот повторяющийся сон, не новости из «Рождения мага» и даже не поведение Накахиры, а именно этот добрый успокаивающий голос становится последней каплей.

– Да какого чёрта, Нисей?! – ору я так, что он сам отшатывается. – Почему?! Что я тебе хорошего сделал, что ты теперь так со мной носишься?! Что тебе ещё может быть от меня нужно?! Что я могу тебе дать?! У меня ничего, слышишь, ничего больше нет! Я больше ничего не могу и не умею! И я теперь не могу тебя здесь держать! Почему ты по-прежнему тут? Почему ещё не ушёл? Почему не воспользовался возможностью и не убил меня ещё там, у склада? Что ты до сих пор делаешь рядом со мной?!

Я замолкаю лишь потому, что воздух иссяк. Тяжело приваливаюсь к стене и… понимаю, что плачу. Впервые в жизни с тех пор, как себя помню, чувствую на щеках непривычную влагу.

– Сэймей…

Вид у Нисея ошарашенный. И его глаза тоже блестят…

Отвернувшись, зажимаю рот ладонью и утыкаюсь лбом в стену. Сейчас я вспомню, как это делалось. Вдох-выдох-концентрация… Чёрт. Да какая там концентрация, я и этому разучился. Хочется побежать в спальню, запереть дверь, рухнуть на постель и реветь в подушку, громко, с чувством, как трёхлетка, словно в качестве компенсации за все годы, что я себе этого не позволял.

– Сэй… Не знаю, насколько тебя это утешит, но… Это не ты лишился Силы. Это все в дерьме оказались, совсем все. Всем так же плохо.

– Плевал я на всех, – сиплю я, вытирая лицо рукавом. – Я – не все.

– Знаю. Именно поэтому я и остался с тобой.

Чувствую, как что-то легко и невесомо скользит по самым кончикам волос, почти неощутимо. Но от его ладони всё равно исходит тепло.

– Сэй…

– Да отстань ты, – я наконец оборачиваюсь, и Нисей убирает руку. – Ты… Ты теперь свободен. Можешь идти на все четыре стороны.

– Спасибо, конечно, только в этом мире не все Добби радуются носкам.

– Что?

– Проехали. Я хотел сказать, что у меня нет всех этих сторон. Мне некуда идти, Сэй.

– Мы встретились меньше года назад. Ты же откуда-то пришёл. Значит, куда-то можешь уйти.

– Прости, Сэй, но твоя логика здесь не катит. Поэтому лучше пользуйся моей. О том, что было до встречи с тобой, я бы не хотел вспоминать и, как следствие, к этому возвращаться. Я твой Боец.

– Бывший.

– Нет, я твой Боец, – повторяет он твёрдо. – А Боец – это не показатель уровня Силы, а состояние души.

– Но я не знаю, что будет дальше и что теперь…

– Я тоже этого не знаю, но не хочу ничего менять. Я привык быть с тобой и делать то, что ты говоришь. Я, конечно, могу и уйти, если тебе вдруг стало так неприятно моё общество. Но если дело не в этом, то я хотел бы продолжить делать то, к чему привык. И… честно говоря, не хочу узнавать, как может быть по-другому.

Я молчу, растерянно глядя на красную цифру «48» на его толстовке.

– Ладно, – говорит он наконец, – прежде чем ты снова осчастливишь меня своими проникновенными высказываниями, вот тебе ещё одна пища для размышлений. Тебе Рит-тян телефон надорвал.

Рицка?

Я тут же вскидываю голову.

– Он звонил, и звонил, и звонил… Я унёс телефон из твоей комнаты, чтобы тебя не беспокоить. Но вчера уже просто не выдержал, извини. В общем, я ответил, поговорил с ним. Он нормально себя чувствует, только вялый слегка. Очень за тебя переживает. Набери ему, скажи хотя бы, что жив.

Нисей достаёт из заднего кармана телефон и протягивает мне. Поглаживаю корпус пальцем, но крышку не открываю, убираю аппарат в пальто.

– И… больше он ничего не сказал?

– Ну… – Нисей складывает руки на груди и покусывает губу. – Как бы нет, но… Мне показалось, что, когда Рит-тян звонил, он… не был дома.

То есть был дома, только не у себя. Это так Нисей пытается деликатно сообщить мне то, что я понял ещё у дверей склада.

– Ладно, – говорю я. – Мне нужно… подышать воздухом.

– Мне пойти с тобой?

– Не надо, хочу побыть один.

– Но ты ничего не съел – в обморок упадёшь.

– Перекушу что-нибудь по дороге.

– По дороге куда?

– Не знаю, отстань, Нисей, просто по дороге!

– Хорошо, но только… Будь осторожен. Я уже не смогу… прийти к тебе быстро.

– Да. Пока.

Очутившись на крыльце, несколько раз вдыхаю свежий уличный воздух и иду куда глаза глядят. Впрочем, жилище старушки расположено так, что глаза могут глядеть только в одну сторону – вглубь улицы, кучно засаженной маленькими низкорослыми домиками, по сравнению с которыми дом Чияко с садом кажется просто виллой.

Ладонь крепко стискивает телефон, но от того, что он лежит у меня в кармане, почему-то тревожно. Как будто до этого Нисей решал какую-то мою неприятную проблему, а теперь я остался с ней один на один. Позвонить Рицке, конечно, нужно, это не обсуждается. Просто… Просто я не хочу. Вернее, не так. Поговорить с Рицкой я как раз хочу и даже очень, но не могу ему звонить, зная, что с ним наверняка… Это неважно, что я не услышу голос и не получу никакого, даже косвенного, подтверждения от Рицки. Я буду знать – и этого достаточно.

И вот поэтому лучше не думать. Или хотя бы думать о другом.

Спустя два с небольшим часа я выхожу из поезда на станции Токио, чувствуя себя одновременно и непростительно борзым, и жалким. А ещё, безусловно, спятившим. Кажется, в списке добрых советов Нисея значилось не соваться в центр, но поступить как истинный флегматик – то есть просто начать курить и ждать – я не могу. Если никто не может дать мне ответа на вопрос «что дальше?», значит, я сам должен его найти.

Моя идея страшна в своём безумии и омерзительна с точки зрения человеческой гордости, но… Сидеть сложа руки и дожидаться мифических новостей на «А-11» отчего-то представляется мне падением куда низшим, чем то, что я придумал.

Адрес я почему-то запомнил очень хорошо. Как увидел в папке, когда мы с Хироши однажды залезли в кабинет, где хранятся все личные дела системных, так сразу и запомнил. И нужный дом отыскивается быстро.

Странный он, этот дом. С одной стороны, на двери ещё не потрескавшаяся краска, ступени тоже сколочены недавно. Но с другой, цветы в клумбах под окнами успели не только увянуть, но и даже засохнуть, а под дверной ручкой осталось несколько дырок от шурупов, как если бы раньше тут была ещё одна ручка, до которой мог бы… дотянуться ребёнок.

Я долго топчусь на пороге, прислушиваясь к тому, что происходит внутри, но не различаю ни звука. Единственное, что подсказывает, что дома кто-то есть, – это свет, льющийся из торцевого окна. Правда, велика вероятность, что мне попросту не откроют. Чтобы полностью исключить такую возможность, набираю в грудь воздуха и давлю кнопку звонка. Долго давлю, не переставая.

Спустя секунд двадцать дверь резко распахивается, и высунувшая оттуда трость на удивление метко и очень больно лупит меня по запястью.

– Прекрати, Сэймей. Замыкание устроишь.

– Откуда вы знаете, что это я?

– А кто бы ещё с таким убогим отчаянием мог прилипнуть к моему дверному звонку? Закрой и проходи, раз пришёл.

Переступив порог, озираюсь. Хотя смотреть тут особо не на что. Узкий коридор, тянущийся в недра тёмного дома, слева распахнутая дверь кухни, где горит единственный источник света в этом мрачном царстве. На обоях хорошо заметные белые квадраты, видимо, сменившие коллекцию бабочек.

Ритсу уверенно шагает на кухню, на ходу складывая трость, и я осторожно прохожу следом. Кухня довольно просторная, по середине, вместо стола, тянется что-то похожее на барную стойку с округлыми краями. На дальнем её конце красуется набор одинокого алкоголика: квадратная бутылка виски с чёрной этикеткой, стакан, пачка сигарет, зажигалка и пепельница. Ритсу идёт к стулу у окна, скользя кончиками пальцев по краю столешницы, садится и тянется к полупустому стакану.

– Садись, не возвышайся, – роняет он. – А если будешь пить, то достань себе стакан из средней секции.

– Я не пью.

– А стоило бы.

Почему-то именно эти слова, сказанные злорадным тоном, превращают ноги в желе и заставляют опуститься на ближайший стул.

– Ну? – Ритсу нащупывает пачку и неторопливо раскуривает сигарету. – И какие сюрпризы ты припас для меня сегодня? Шокер, нож, пистолет, яд?

– Сенсей…

– А, понимаю, ты, как всегда, прибежал за советом.

– Скорее, за информацией.

– И с чего ты взял, что я поделюсь ей с таким ублюдком, как ты? – Ритсу усмехается, а я только сейчас понимаю, как он пьян.

– Вы же открыли мне дверь.

– Ты чуть не устроил мне пожар. Ладно, к чёрту.

Его улыбка гаснет, и становится ясно, что если даже он и пьян, то не настолько, чтобы не держать себя в руках. От этого почему-то ещё тревожнее.

Ритсу сидит в пол-оборота, но голова повёрнута так, будто он и правда на меня смотрит. Я и раньше редко когда мог разглядеть его глаза за прозрачными стёклами очков, и сейчас как будто совсем ничего не поменялось, только стёкла стали непроницаемо тёмными.

– Так что именно ты хочешь узнать?

– Я… не знаю. Всё.

– Мне начать от сотворения мира? Что ж, хорошо. Если ты хоть изредка посещал уроки по истории Системы, то должен знать, что первые источники Силы были найдены больше тысячи трёхсот лет назад, то есть примерно за сто лет до появления нашей школы. Один континент – один источник, в Евразии два. Всего семь.

– Вообще-то, я думаю, можно подобраться чуть ближе к сути.

– Сэймей… – посмеиваясь, Ритсу глубоко затягивается и делает большой глоток виски. – Ты даже представить себе не можешь, насколько близко это к сути нашей нынешней проблемы. Все семь источников входят в состав единой энергоцепи, как лампочки на рождественской гирлянде. С одной стороны, это удобно, поскольку позволяет распределять энергию между материками в зависимости от нагрузки.

– Да, да, я это знаю, – нетерпеливо перебиваю я, – открывая Систему в Японии, Боец подключается к нашему источнику, а если прилетит в Австралию, подключится к местному. И что?

– А то, что есть и другая сторона. Эти лампочки в гирлянде опасны тем, что если сгорает одна, за ней тянутся и остальные – и рушится вся цепь. Каждый источник выдерживает определённую нагрузку, и очень большую. Если бы все Бойцы в Азии вздумали бы одновременно раскрыть Систему, ничего страшного бы не случилось. Но проблема в том, что один источник всё же не выдержал нагрузку и в буквальном смысле слова перегорел. Цепь полетела, Система исчезла во всём мире.

– Но как такое вообще?..

Я прерываюсь, потому что в коридоре вдруг раздаётся звон ключей и шаги.

– Ну нет там угря, нет, два раза спросила, и…

Нагиса, нагруженная пакетами по самый подбородок, замирает на пороге кухни. Несколько секунд мы жжём друг друга глазами.

– Вот так встреча, – наконец ухмыляется она, сгружая всё возле раковины. – Как у тебя только ума-то хватило ему дверь открыть?

– Он был очень настойчив, – Ритсу невозмутимо пожимает плечами.

– Тебя ничему жизнь не учит, да?

Я сижу к раковине спиной и заставляю себя не оглядываться. Пока Нагиса разбирает продукты, меня не покидает противная мысль, что, закончив с последним пакетом, она спокойно выдвинет ящик, достанет самый длинный нож и всадит мне в шею. Что ж… это будет очень забавным и, наверное, закономерным финалом.

Но убрав последний кулёк в холодильник, она лишь наливает себе чашку кофе и пристраивается на стуле напротив меня.

– Нагиса, моя жизнь – это моё личное дело, о чём я уже устал тебе повторять. И твоя опека мне совершенно не требуется, что я также говорил неоднократно.

– Неужели? А как ты тогда это объяснишь? – она презрительно кивает на меня, как будто Ритсу может видеть.

– Ну что ты. Аояги Сэймей пришёл ко мне, чтобы узнать, по его словам, «всё». Преступлением было бы оставить его без всей той правды, которую он так жаждет услышать.

– Ага! – усмехается она. – А то, что эту самую правду сообщишь ему именно ты, будет для тебя хорошей компенсацией, не так ли?

– Это большая редкость, но я, пожалуй, с тобой соглашусь.

– Ну-ну, давай, – Нагиса откидывается на спину стула, ехидно улыбаясь. – Уже дошёл до главного?

– Нет, ты мне помешала. Мы пока остановились на сотворении мира.

С каждым их словом, с каждой фразой, растворяющейся в воздухе кухни, мне становится всё беспокойней. Как будто вместо углекислого газа они выдыхают яд, сжимающий мои лёгкие до размеров сморщенной сливы.

– Так вот, – Ритсу прочищает горло, словно готовясь к школьной лекции. – Полагаю, пришло время ответить на главный твой вопрос. Нагиса, будь любезна, достань ещё стакан и плесни на два пальца.

– Я-то буду любезна, – хмыкает она, вставая, – а вот не слишком ли любезен ты сам?

– Не более, чем того требуют обстоятельства, – Ритсу снова закуривает. – Ты только представь: Аояги Сэймей лишился сразу двух Бойцов, Силы и, по сути, всего, что у него когда-то было. А я не хочу становиться причиной инфаркта миокарда в возрасте семнадцати лет.

Передо мной вдруг оказывается стакан с плескающейся на дне тёмной жидкостью.

– Я же сказал, что не буду пить.

– Будешь, – смеётся Ритсу. – Итак, энергоцепь разрушена, все источники Силы погасли. В данный момент лучшие системные умы стараются всё исправить, но беда в том, что источники работают только в связке. То есть создать новую цепь из шести не выйдет. Можно только попытаться починить неисправный источник.

– У них получится?

– Никто не знает, – отвечает Ритсу наконец-то не глумливо, а очень серьёзно. – Я видел, как они выглядят: это что-то вроде огромного яйца, примерно метр высотой. Проблема в том, что, чем бы они ни были – а мы ведь до сих пор не знаем, что представляют собой эти источники, мы изучили лишь то, что они могут нам дать, – наши супер-современные технологии очень плохо с ними взаимодействуют. Возможно, какой-нибудь ветхий мудрец, живший тысячу лет назад, смог бы разобраться быстрее, чем наши учёные, вооружённые лазерами, клонированием и полётами в космос. Но они пытаются.

– И это всё, что у вас есть? – я с превосходством смотрю на стакан передо мной, будто на противника, чьи угрозы на поверку оказались пустым фарсом.

– Нет, не всё. Их прогнозы, в целом, оптимистичны, поэтому, может быть, через какое-то время проблема решится и Система снова восстановится. Вот только… – Ритсу гасит окурок и снова отпивает виски. – Сэймей, если Система вновь запустится, то первое, что произойдёт, – это сброс всех настроек.

– Что это значит?

Стакан язвительно поигрывает бровями, я отворачиваюсь к Ритсу.

– Это значит, что в любом случае Система полностью обнулится. Примитивно говоря, она сотрёт из своей базы всю информацию обо всех системных, которые существовали до минувшей пятницы. Таким образом, запустится Система когда-нибудь или уже никогда, для нас не будет иметь никакого значения. Если всё же да, то новые Системные, очевидно, станут появляться. Ну а что до тех, кто владел Силой раньше… Система забудет нас навсегда.

– То есть…

– То есть ты больше никогда не будешь владеть Силой и никогда не войдёшь в Систему. Для тебя Системы больше не существует.

Я медленно перевожу взгляд на стакан. Он весело машет мне руками и задорно подмигивает.

– Да пейте же, – устало вздыхает Нагиса, подперев щёку, – у вас кровь от лица слишком быстро отливает.

Где-то в глубине души я знал, что могу получить от Минами подобный ответ, к тому же трёхдневное отсутствие Силы уже помогло представить мою дальнейшую жизнь в рамках наихудшей перспективы. Вот только всё в той же глубине души до этого момента была жива надежда и на другой ответ. По всем законам физики после смерти надежды равновеликая безнадёжность не должна была стать больше, но… Никакие законы на этот раз не срабатывают. Меня накрывает так плотно, что опять становится трудно дышать. Стакан сам заползает мне в ладонь и обнимает стеклянные бока моими трясущимися пальцами. Вкуса я не ощущаю.

Для меня Системы больше не существует.

Ровно шесть слов, жёсткой клавишей «Delete» стёршие всю мою жизнь, которую я до этого знал.

– Думаю, он готов слушать дальше, – говорит Нагиса, когда стакан выпрыгивает из пальцев и угодливо замирает на столе.

Дальше? Будет что-то ещё?

– Да, есть ещё один вопрос, который тебя наверняка мучает, – продолжает Ритсу, вынимая очередную сигарету. – Наверное, хочешь знать, почему всё это случилось и как источник мог сломаться? Как я уже говорил, у каждого из них предел практически недостижим. Но дело в том, что в какой-то момент нагрузка на один из них выросла многократно. Некие… кхм… учёные, очевидно испробовавшие друг на друге лоботомию, решили увеличить поток энергии, чтобы искусственно наделить Силой несколько сотен пар одновременно. Чем-то это было очень похоже на опыты Нагисы по созданию Зеро. Разница лишь в том, что Нагисины подопечные изначально системные люди, с модифицированными с помощью Силы и различных препаратов способностями. А те учёные попытались загрузить Силу в самых обычных людей – служащих армии. Да и потом, Нагиса увеличивала энергопоток всего лишь для четверых, и то в разное время, а учёные с отсутствующей лобной долей наладили в буквальном смысле конвейерное производство. Они ухитрились разогнать источник настолько, что тот просто не выдержал. Поэтому скажи-ка мне, Сэймей, кому мы должны сказать спасибо за то, что американцам пришло в голову неумело, зато с энтузиазмом, штамповать подобие Зеро?

– Или, если совсем просто, – улыбается Нагиса, – Систему убили вы, Аояги.

Глаза я закрыл ещё в середине монолога Ритсу, но открывать боюсь. Кажется, что стоит мне увидеть эту чёртову кухню и их мерзкие улыбающиеся лица, что-то во мне треснет окончательно. И это уже не склеят ни пальцы Нисея на волосах, ни пропущенные звонки от Рицки, ни даже весь алкоголь, который я смог бы найти в этом доме.

Сердце стучит тяжело и очень медленно, будто само стремясь остановиться. Я всё жду, что сейчас до меня ещё что-нибудь дойдёт, случится какое-то новое болезненное озарение, и тогда я просто перестану существовать. Но ничего такого не происходит. Никаких вспышек нет. Я уже воспринял всю информацию, которую до меня пытались глумливо донести. Больнее больше не будет. Пустота внутри не даст новой боли прорваться, но и никогда не выпустит ту, от спицы в сердце.

Наконец открываю глаза, но мир всё же не переворачивается.

Для меня Системы больше нет.

Я убил Систему.

Я уже принял и первое, и второе.

– И… что теперь?

– Советую сузить область вопроса, – отвечает Ритсу. – Если ты, как обычно, о том, что тебе за это будет, то об этом даже говорить смешно. Сейчас организации «Семь Лун» совершенно не до того, чтобы искать виноватых. Нам пришлось объединиться с американцами, чтобы как можно плотнее изучить проблему. На самом деле эта беда объединила весь мир. Так что о такой мелочи, как глупый мальчишка, решивший поиграть в бога, пока вспоминать не будут. Да и потом вряд ли. Ну а если ты о том, что теперь делать персонально тебе, то… – он пожимает плечами.

– Просто живите! – встревает Нагиса. – Поступите в колледж или университет, идите работать, найдите себе наконец… – она делает неясный жест над головой, явно имея в виду Ушки.

– Нагиса, не шути так, – посмеивается Ритсу. – Все перечисленные тобой мирские интересы вряд ли доступны для понимания Сэймея.

– Ой, ой, – она качает головой. – Какие же вы оба жалкие! Один спивается, другой, похоже, вешаться собрался. За порог своего мирка бы вышли. Там тоже есть жизнь, уж поверьте.

– Нагиса…

– Да, да, куда уж мне, дуре несистемной, понять!

– К тому же ты не права. Сэймей вряд ли пойдёт вешаться. У него… как бы покорректнее выразиться? Смелости не хватит.

– А стоило бы! Знаете, Аояги, а у меня в школе уже два висельника и один вскрыл вены, хвала небесам, неудачно. И все трое, между прочим, Жертвы.

– Замолчите! – шиплю я, стискивая колени руками.

– А за что вы на меня злитесь? Злитесь лучше на себя – ведь всё это происходит по вашей вине. Ну и, между прочим, не такой уж я вам плохой совет дала: попробуйте просто жить, как все прочие люди. Раз у них получается, и у вас должно. Вон хоть к брату вашему обратитесь, он вас научит, как это делается.

– Нагиса, не смеши меня, – у Ритсу в руках новая сигарета. – Сэймей не может отправиться к брату.

– Почему это? А! Там же Агацума теперь?

Нет, больнее может быть. Спица, кажется, раскололась пополам, и теперь в плоти застряло два острых конца.

– Вот именно. Неловко получится.

– Так он что, сразу к Loveless побежал?

– Конечно. Как Система отключилась. С его слов, правда, но он бы не стал врать на прямой вопрос.

– Да-а, – Нагиса радостно скалится. – Вот чего стоит ваша хвалёная Связь, Аояги.

– Ну, Нагиса, – журит Ритсу, – не нужно. В конце концов, Сэймей не единственная Жертва, которую покинул Боец сразу же, как освободился. Хотя я не знаю, что случилось с природным и остался ли он, но то, что сделал Соби-кун – совершенно правильно и закономерно. Кажется, ты не поверил мне в прошлый раз и отреагировал достаточно… остро, когда я пытался донести до тебя свою мысль. Но теперь, по крайней мере, ты убедился в том, что я был прав.

Мне бы хотелось ответить ему что-то. Возразить, поспорить, как раньше. Сказать, что Соби всегда будет со мной, потому что только я могу дать ему то, что нужно. Но… Впервые в подобном разговоре аргументы не на моей стороне. Я совершенно теряюсь с ответом. Возможно, мне бы не пришлось сейчас чувствовать себя настолько оголённым и жалким, если бы Нагиса всё же всадила кухонный нож мне в шею.

– Но рано или поздно ему же придётся вернуться домой, – говорит Нагиса, словно я не сижу перед ней. – Он ведь не может всю оставшуюся жизнь где-то прятаться.

– Не знаю, не знаю. Даже если исключить возможность пребывания Соби-куна в доме Аояги, территориальный вопрос ничего не меняет. Дело вовсе не в доме. Сэймей вряд ли захочет общаться с братом.

– А Loveless-то чем не угодил? Он ни в чём не виноват.

– Ты ничего не понимаешь, Нагиса, – отмахивается Ритсу.

– Да, да, как обычно, – говорит она, вставая. – Пойду закончу уборку. Будь добр, остановись после этого стакана.

Когда она уходит, на какой-то короткий миг возникает иллюзия, что дышать стало легче. Однако едва Ритсу достаёт и раскуривает следующую сигарету, лицо его меняет маску, и я понимаю, что уж лучше бы Нагиса осталась и продолжала издеваться.

– Ты не встревал, значит, всё верно? Домой ты не собираешься, – констатирует он.

– Это не ваше дело.

– Да, конечно, не моё, – он легко пожимает плечами. – Просто всё это… даже трагикомично. Твой брат и Соби-кун… Два самых – если можно применить это слово по отношению к тебе – дорогих человека в твоей жизни, и теперь оба они от тебя на расстоянии луны. А тебе, безусловно, помешает твоя гордость, чтобы хоть что-то исправить.

– Ну а сами? – нахожу в себе силы усмехнуться, и это самое привычное, что я делал за последние три дня. – Вам до него, как до Юпитера.

– Не сравнивай, Сэймей. Я передал Соби-куна тебе, понадеявшись… А, это уже неважно. Но отдал тебе его добровольно. От тебя же он сбежал сам. По-моему, это разные ситуации.

– Он не сможет без Системы.

– Всем нам придётся смочь, ни ты, ни я, ни он не исключение. К тому же, как я тебе уже как-то говорил, Соби-кун прекрасно устроится и в обычной жизни. А вот что станется с тобой, я не решусь прогнозировать. С одной стороны, если ты наступишь на горло своей спеси и помиришься с братом, для тебя всё может закончиться не так уж и плохо…

– Мне не нужны ваши советы.

– Но с другой, – продолжает Ритсу, – тебе будет очень трудно уложить текущее положение вещей в рамки своей много лет выдумываемой реальности. Ты отлично понимаешь, что пока Соби-кун и твой брат вместе – а это вряд ли когда-нибудь изменится, – ты всегда будешь чувствовать себя не более чем третьим лишним.

– Замолчите.

– Ну почему же я должен молчать? Просто вся ситуация и печальна, и забавна одновременно. Ты столько времени и сил потратил на то, чтобы добиться желаемого. Но сам же, собственными руками, всё поломал. Скажи, Сэймей, что ты чувствуешь, понимая, что просто-напросто много лет шёл к тому, чтобы попасть на место третьего?

– Я не стану отвечать на этот вопрос, – улыбаюсь я. – Вам, сенсей, и самому прекрасно знакомо это место.

Не без удовольствия наблюдаю, как сжимаются его губы.

– Что ж… Спасибо за виски и… правду. Не провожайте, сам открою. Всего доброго, сенсей.

Как я и ожидал, он молчит в ответ. Теперь он – тот, кому хочется, но нечего ответить.

Мяч, несколько раз ударившись о землю, катится прямо ко мне, и я останавливаю его носком ботинка. Поднимаю, прокручиваю в пальцах.

– Ой, простите, вы не кинете мяч обратно?

Запыхавшаяся девочка в белом тренировочном костюме машет мне из-за сетки спортивной площадки неподалёку от дома Ритсу, глупо улыбаясь.

Эти люди даже не представляют, что произошло. Продолжают играть в волейбол посреди зимы, ходят за покупками, ездят на работу… Для них эта пятница не стала отличной от тысяч предыдущих. Для них совсем ничего не изменилось.

– Простите, – Ушки у девочки опускаются. – Вы не могли бы?..

Но почему-то не только для них. Едва я вышел от Минами, как мне зачем-то позвонил Мимуро. Цели звонка я так и не понял. Сначала он мимолётно осведомился о том, как у меня дела, а затем я узнал, что уже утром пятницы они с Мэй бодро распослали друг друга куда подальше. В конце беседы мне было предложено развеяться и покатать шары в боулинге на этой неделе.

Почему так? Почему все ведут себя, словно ничего не случилось? Почему продолжают делать вид, что всё в порядке?

Даже Хироши, которому я набираю после прощания с обиженным Мимуро, пытается быть оптимистом.

– Ну и что? – заявляет он как ни в чём не бывало, когда я сообщаю ему о прогнозах Ритсу. – В смысле, я, конечно, буду скучать по поединкам, но это же не конец света. Да, я признаю, что объективно всё это жутко, но подумай сам: что в корне изменилось? Обламывает, что теперь всегда придётся пользоваться транспортом и телефоном, да и заклинания выглядели красиво, но в остальном... Что стало у тебя по-другому, Сэй?

Ну действительно. Если пользоваться примитивной логикой Хироши, то все удобства Системы мне могут заменить изобретения прошлого века, а Системные битвы можно сублимировать, установив на компьютер какую-нибудь «линейку» в жанре фэнтази. Но разве Система для меня была только этим?

– Так вы вернёте мяч? – девочка, оказывается, всё ещё ждёт, прилипнув лицом к рабице. – Спасибо! – кричит она, когда я наконец перебрасываю мяч через сетку, и убегает к своим товарищам.

А ведь я хорошо помню то время, когда уже владел Силой, но имел достаточно причин, чтобы недолюбливать Систему. Как раз тогда мне и приходилось сражаться вместе с идиотом-Накахирой. И вот если бы Система исчезла в тот момент… возможно, я тоже сумел бы стать одним из тех, кому завещано пожать плечами и жить дальше. Сейчас же я чувствую, что потерял куда больше, чем те, кто меня окружает.