Текст книги "Место третьего (СИ)"

Автор книги: Тупак Юпанки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 76 страниц)

Наверное, в обмороке я был не больше минуты, потому что, когда открываю глаза, Соби по-прежнему стоит возле меня, повернувшись к противникам, а с их стороны ещё слышатся стоны и вопли. Потом всё стихает.

Я приподнимаюсь на локте – оков на мне уже нет, озираюсь. Соби тяжело дышит, держась за окровавленный бок. Deathless лежат на земле, слабо шевелясь, но уже не в состоянии подняться. Бабочки, синее, чёрное – всё исчезло. Остались только Система, гудящая тишина и мы.

– Сэймей, – Соби с тревогой вглядывается в моё лицо, – как ты?

– Как основательно убитый и халтурно воскрешённый, – ухмыляюсь я и со второй попытки всё-таки встаю.

Меня шатает, землю под ногами почти не ощущаю, почему-то мутит, как будто не ел неделю, а зрение с трудом удаётся сфокусировать хоть на чём-то. Постояв немного и сделав несколько глубоких вдохов, медленно подхожу к Deathless.

Сува валяется на спине с приоткрытым ртом и непонимающе, как маленький ребёнок, моргает, глядя в черноту неба. Его Боец, перекатившись на бок, старается подползти к нему ближе.

– Вы не бог, Сува-сан, – устало говорю я. – Вы такой же человек, как и все прочие. Вы тоже умрёте. И вас, как и других, также будут жрать черви.

Он пытается что-то прохрипеть в ответ, но я не разбираю слов.

– Соби, – зову я, не сводя с них глаз, и жду, пока его шаркающие шаги за спиной смолкнут. – Убей их.

– Не надо! – Боец Deathless откуда-то находит в себе силы всё-таки доползти до Сувы и раскинуться у него на груди. – Прошу, не нужно…

– Соби, – я оглядываюсь на растерянно замершего Агацуму. – В чём дело?

– Пожалуйста… Сохраните жизнь ему одному, я прошу вас. Убейте меня, но пощадите его. У него ведь маленькая дочь…

– В Системе нет ни детей, ни родителей. Только победители и побеждённые. Или – в данном случае – живые и мёртвые, – говорю я, отворачиваясь. – Соби, ты не слышал меня? Убей их.

– Сэймей, – Соби не отводит от них глаз, – в этом нет необходимости. Они проиграли, они серьёзно пострадали. Этого вполне достаточно.

– Я сам буду решать, когда достаточно! Они нас чуть не угробили – и гробили, как ты помнишь, с огромным удовольствием. Им было наплевать на наших родственников. Так почему я должен их миловать?

– Но, Сэймей…

– Разговор окончен. Дело нужно всегда доводить до конца. Для них конец – это смерть. Таков был уговор. И не жалей их. Если враг вызывает жалость – значит, он ничтожество. Убей. Это приказ. И тела отправь куда-нибудь подальше – нечего им в парке разлагаться.

Я шагаю прочь по гладкому полотну Системы, не оглядываясь. За спиной сначала слышен только умоляющий, но уже лишённый надежды шёпот Бойца, потом ровный голос Соби: «Мизерикордия», короткий свист, как будто воздух в трубу засасывается, – и всё стихает.

Бессмертные оказались вовсе не бессмертными…

– Выход, – произносит Соби после паузы, и через пару секунд сквозь черноту прорезаются уже очертания деревьев и тропки, которая выводит меня на главную аллею.

Очутившись ближе к цивилизации, я останавливаюсь и глубоко дышу, борясь со слабостью. Соби появляется возле меня через полминуты. Голова его опущена, глаза остановились в невидимой точке на земле, рукой он по-прежнему зажимает рану. Какое-то время мы молча стоим в ночной тишине.

– Ты сильно ранен? – спрашиваю я наконец, кивая на его окровавленный бок.

– Мне уже лучше, – отвечает он надтреснутым сиплым голосом. – Ведь ты поделился Силой.

– Врач нужен?

– Нет.

– Тогда идём.

Насчёт врача – это и на мой счёт неплохой вопрос. Так хреново мне не было ни разу в жизни. И слабость, и головокружение, и тошнота, и кажется, что и впрямь только из могилы поднялся, но черви уже успели хорошенько тело поглодать. На фоне всего этого даже боль от оков не ощущается. Но мне повезло, что поединок был в нашем парке. Пятнадцать минут – ладно, в моём состоянии полчаса – и я дома.

Идём мы к выходу очень медленно, но я заставляю себя двигать ногами с одинаковой скоростью, а вот Соби начинает отставать. Пару раз я оборачиваюсь: его лицо напрягается всё сильнее, шаги лишаются прежней уверенности, его мотает из стороны в сторону. Наконец он не выдерживает и останавливается.

– Что случилось?

Не ответив, он сворачивает с аллеи, оттолкнувшись от пары деревьев, добирается до ближайшей лавочки и тяжело садится.

– Прости, Сэймей. Я больше не могу идти.

Замечательно. И что теперь, спрашивается, делать? Тащить Соби на себе? А кстати, куда тащить-то? И главное, зачем?

– Ладно, – пожимаю я плечами. – Тогда оставайся здесь, пока не придёшь в себя. А я пошёл домой.

Он поднимает на меня мутный, немного расфокусированный взгляд.

– С тобой всё будет хорошо?

– Дурацкий вопрос. Конечно.

– Ты обессилен. Я это чувствую.

– Да, я выжат досуха. Но что с того? Или предлагаешь мне тут торчать с тобой на лавке до утра?

Соби опускает голову.

– Конечно, нет.

– Тогда пока.

– Сэймей, – тихо окликает он, когда я уже делаю несколько шагов к воротам.

Каждая минута промедления – это лишняя трата сил, которых и без того осталось на донце. Я раздражённо оборачиваюсь.

– Ну что ещё?

Слепо глядя в землю, Соби тихо говорит:

– Я… до этого… никогда никого не убивал.

– Значит, с почином.

Он хмуро косится на меня, и я вздыхаю.

– Если тебе от этого будет легче… Ты не убивал – всего лишь выполнял приказ. А по законам Системы Боец не несёт ответственности за приказы Жертвы.

– Законам Системы? – повторяет он словно в полусне. – А как же человеческие законы, Сэймей? Я отнял жизнь у двоих людей.

– Забудь о человеческих законах. Ты не человек, а Боец. Поэтому я запрещаю тебе заниматься самоедством, или чем там ты собирался заняться. Это понятно?

– Да, – вздыхает он.

– Тогда всё. Пока. Завтра позвоню, и только посмей не взять трубку.

– Спокойной ночи, Сэймей.

Я направляюсь к воротам, молясь только о том, чтобы мне не стало хуже по дороге. Иначе очнусь уже в больнице, вот весело-то будет. Рицка особенно повеселится, когда узнает. А Соби остаётся сидеть на лавочке, и я на него больше не оглядываюсь.

Просыпаюсь я ближе к полудню, и моё пробуждение сопряжено с изрядной долей непонимания: ведь сегодня понедельник, выходит, Рицка сам проснулся и отправился в школу, а меня почему-то не растолкал – будильник я вчера начисто забыл поставить, уже не до хорошего было. На кухне обнаруживается мама, у которой с начала осени изменился график работы, и теперь она приходит туда лишь к часу-двум. Спросив у неё, почему Рицка меня не поднял, получаю чудной ответ: вроде бы он пытался разбудить, да так и не добудился, оставил в покое и ушёл один. Впрочем, после вчерашнего удивляться не приходится. Сон – лучшее лекарство для лишённого Силы системного, неважно Жертвы или Бойца. После энергообмена, конечно.

Глотнув кофе, поднимаюсь к себе и, раскрыв телефон, с изумлением нахожу несколько пропущенных звонков с незнакомых номеров и sms, гласящих примерно одно и то же: «Аояги, как насчёт битвы?», «Beloved, мы хотим сразиться. Endless», «Перезвони, если интересует поединок с сильной парой». Очень напоминает рекламные сообщения: отправь три «единицы» на короткий номер – получи бой в подарок. Одно sms, правда, выбивается из общей массы: «Я ненавижу тебя! Ей всего десять лет!».

Так… Это про дочку Сувы, наверное. Но откуда, откуда они все знают о том, что случилось всего полсуток назад?! Тут два варианта: либо Deathless уже как-то попали в некий список смертников, который все пары Токио сидят и обновляют на своих компьютерах с интервалом в минуту, либо Соби отправил их тела куда-то туда, где их мгновенно нашли. Правда, есть ещё пара версий. Возможно, Deathless уже появились в списке побеждённых в моей анкете, на которую несколько человек как раз наткнулись сегодня с утреца. Или же… за нами по-прежнему кто-то следит. Так или иначе, кто-то почти сразу узнал об исходе вчерашней – или уже сегодняшней? – битвы и разнёс эту весть среди системных.

Незнакомые номера, с которых были совершены вызовы, блокирую, sms удаляю. Нет, в ближайшую неделю никаких поединков. Ни-ка-ких. И нужно бы выяснить, как там Соби. Надеюсь, ему всё-таки удалось добраться ночью до дома, не растеряв себя по кускам?

Я набираю номер, ответа приходится ждать недолго.

– Сэймей?

– Привет. Ты там жив?

– Вполне.

Вроде бы у Соби бодрый голос, но в нём звучат какие-то странные нотки, которые мне не очень нравятся.

– Тебе кто-нибудь звонил?

– Нет, а почему ты спрашиваешь?

– Потому что мне за утро телефон надорвали. И несколько сообщений прислали. Не знаешь, откуда вся Система в курсе вчерашнего?

В трубке раздаётся звук отодвигающейся двери и щелчок зажигалки.

– Сэймей… Они не вернулись домой. Ты думаешь, их родные не спохватились?

– Ну допустим, позвонили в полицию среди ночи. И что? Полиция только начала их искать. Откуда об этом известно нашим?

– В полиции есть и системные. Я знаю один участок в центре города, где работает Боец.

И тут меня пронзает нехорошая догадка.

– Соби. Куда ты дел?.. В общем, куда их отправил?

Он молчит несколько секунд, затягивается. И я получаю ответ, который объясняет всё:

– На улицу к тому самому участку.

– Ты сдурел?!

– Почему?

От возмущения я пока не нахожусь с ответом, только мрачно качаю головой, пусть он и не видит.

– Сэймей, никто в полиции не сможет доказать, что к этому причастны мы.

– Ну да! Не считая моего номера в телефоне Сувы!

– И ещё десятков других номеров.

– Ты думаешь, они не проверят все?

– Они даже не смогут определить причину смерти.

– Ты понимаешь, что говоришь?! Два тела вдруг возникают у дверей участка! Нет, конечно же, это просто у обоих случился сердечный приступ! Чёрт, зачем… зачем ты вообще это сделал?!

– Чтобы их нашли как можно быстрее.

– Зачем?!

– Потому что их семьи должны знать, что с ними случилось. Они имеют право достойно похоронить своих родных, а не то, что осталось бы от них через несколько недель, – его тон непререкаем.

Я досадливо поджимаю губы.

– Значит так. Если у меня будут из-за этого проблемы с полицией, я тебя просто убью. Это ясно? И второе. В следующий раз либо уничтожай тела, либо отправляй туда, где их уже не смогут опознать, после того как они поваляются там полгода. Ты понял меня?

– В следующий… раз? – повторяет он медленно после длинной паузы.

– Соби, я в Системе не в крикет играю. Это не развлечение, а моя жизнь. А где жизнь, там и смерть. Так что если ты ещё морально не приготовился к тому, что некоторые наши поединки будут заканчиваться так же, как вчера, можешь начинать.

Он молчит, я слышу две нервных затяжки подряд.

– Сэймей, – наконец начинает Соби, – если Deathless убивали каждого своего противника, это ещё не значит, что мы должны поступать так же.

– Решать не тебе.

– Но убивать придётся мне! – отвечает он неожиданно резко. Очень неожиданно…

Я даже немного теряюсь, впервые услышав такие его интонации.

– Прости, – произносит он уже спокойно.

– Что я говорил тебе вчера по поводу приказов и твоей ответственности за них?

– Я помню, что ты говорил, но…

– Но не подействовало? – ухмыляюсь я. – Сидел там на лавке – грыз себя заживо, пришёл домой – опять грыз, проснулся сегодня с утра – снова начал грызть, так?

В ответ – тишина.

– Что, Соби, мучает совесть, чувство вины?.. Думаешь о бедном ребёнке, оставшемся без папы? Гадаешь, были ли дети у Бойца? Соби, а если бы мне вчера не удалось избавить нас от пут – и убили бы меня?

– Сэймей, пожалуйста…

– Что, даже думать об этом больно? Ты должен чувствовать себя виноватым только перед своей Жертвой и только из-за своей Жертвы. Ты…

Оборвав себя, вздыхаю. Нет, это бесполезно. По телефону – бесполезно. Всё равно что в колодец кричать, ожидая ответа вместо эха. Смотрю на часы – да какая там школа, не идти же к последнему уроку.

– Ладно, я сейчас приеду.

– Не нужно.

Вот так новость… То повод ищет, чтобы мне позвонить, то видеть не хочет?

– Что ещё за фокусы? Я всё равно приеду, хочешь ты того или нет.

– Я хочу, но… Сейчас это не самая лучшая идея.

– Почему?

– Через час ко мне приедет Кио. Я обещал ему…

– Что?! – я плохо верю тому, что слышу. – Агацума, ты нарываешься. Какой ещё Кио? Позвони ему и скажи, чтобы не приезжал.

– Сэймей…

– Что? Что за важность в его визите? Опять какие-нибудь конспекты-зарядки?

– Нет, просто…

– Ну! Говори же.

– Просто… Я обещал провести день с ним. У меня… у меня ведь сегодня день рождения, – выдыхает он в трубку так, будто до последнего старался не признаваться.

День рождения. Неплохо, неплохо. Отличный он себе подарочек сегодня ночью сделал. Милый такой. Радостный.

– Вот как? Но мне всё равно, с кем ты хотел провести день. Сделай так, чтобы этого Кио сегодня у тебя не было. Это приказ. Я скоро приеду и… – я усмехаюсь, когда меня посещает интересная идея, – даже подарок привезу. Тебе понравится.

Соби что-то говорит в ответ, но я уже захлопываю телефон. Кио… Да чёрт бы побрал этого психопата! Если ещё хоть раз услышу его имя, в самом деле запрещу Соби с ним общаться. К тому же, как я понял, знает он чуть больше, чем положено, а это уже опасно. Не думаю, конечно, что Соби пришло бы в голову самому жаловаться, но, раз тот видит его постоянно, то и раны, и регулярные отлучки, понятное дело, замечает. А человек он, как мне показалось, дотошный и въедливый.

Меньше чем через час я уже поднимаюсь по старым металлическим ступеням дома Соби. С каждым шагом из открытых по случаю внезапной жары окон всё отчетливее слышны звуки какой-то тягучей песни. Соби открывает мне очень быстро, и первым делом я окидываю его взглядом с головы до ног.

Он очень бледен и выглядит уставшим – видимо, неполной ночи для регенерации всё же не хватило. Очков на нём нет, и тени под глазами без труда различаются на светлой коже. Что ещё не остаётся без внимания – так это его одежда. Свободные лёгкие брюки со слишком длинными штанинами, волочащимися за ним по полу, и такая же чёрная рубашка с коротким рукавом, застёгнутая всего на пару пуговиц. Надо же… Соби в домашнем. Любопытное зрелище. В прошлый раз, видимо, он успел переодеться перед приходом Кайдо.

Ещё у Соби в руках свёрток чистого бинта и какая-то бутылочка – о предназначении этих предметов догадаться нетрудно.

– Сэймей, я собирался… – начинает он оправдывающимся тоном, но я взмахиваю рукой:

– Занимайся раной, – и присаживаюсь на стул.

Соби отходит к подоконнику противоположной стены, где лежат также ножницы и стерильная салфетка, спускает рубашку с плеч. Я отворачиваюсь к стоящему на столе ноутбуку, из подключённых колонок которого и льётся эта заунывная песня. Ноутбуку? Здесь же раньше его не было. Тут стоял дряхлый телевизор, теперь задвинутый под стол. Ноутбук совсем новым не выглядит, похоже, у Соби в квартире есть какое-то потайное место, сокрытое от чужих глаз, где хранится то, что в данный момент под рукой не нужно.

Песня заканчивается и тут же запускается по новой – на повторе стоит. Судя по качеству записи, она намного старше меня. Барабаны вколачиваются меж гитар так, будто гвозди забивают. Мужской высокий голос лениво, словно нехотя, но в то же время отчётливо выпевает каждое слово. В текст я особо не вслушиваюсь – песня на английском.

От нечего делать принимаюсь рассматривать рабочий стол на мониторе. Тут так же пусто, как и в обоих обиталищах Соби: всего несколько иконок – плеер, почта, браузер и корзина. Зато ничто не загораживает заставку – рисунок, на котором между плотной зелени кустарников и деревьев петляет песчаная тропинка. Ну хорошо хоть не бабочки, а лес. Кстати, забавное совпадение: на моей заставке тоже лес, только фотография.

Я наконец поворачиваюсь к Соби, который возится чересчур уж долго – наверное, не очень удобно заклеивать рану на боку самому. Он стоит ко мне спиной, разглаживая стерильную салфетку, я смотрю на него и понимаю, что что-то в нём изменилось.

– Я сделаю тебе чай? – предлагает Соби, откладывая ножницы, и я киваю.

Он подходит к кухонной стойке с рубашкой в руках и почему-то только здесь надевает её, по-прежнему не поворачиваясь ко мне лицом. Как будто специально хочет, чтобы я что-то увидел, и… и я наконец вижу.

– Когда это случилось? – спрашиваю я с усмешкой.

Соби оглядывается на меня, доставая чашку, и на его губах появляется что-то, похожее на улыбку.

– Они начали сходить после того, как ты активировал Имя перед битвой с Lightless. Вчера ты отдал мне много Силы – и они почти исчезли.

Хорошая новость. Действительно хорошая. Ещё один бой – и шрамы пропадут вовсе, словно их там и не было. Мысль эта, может впустую, но греет. Они, конечно, там были, много лет были, но мне будет приятнее знать, что меток Ритсу больше нет на моём Бойце.

А Соби тот ещё позёр! Словами сказать не мог, непременно нужно было покрасоваться.

Соби ставит передо мной на стол чашку с чаем и спрашивает с лёгким сомнением:

– Жасминовый, я не ошибся?

– Да, – киваю я и замечаю, как он кидает в мусорное ведро бумажный пакет с эмблемой магазина, из которого минуту назад достал упаковку чая.

Надо же… Специально для меня в магазин сходил. Может, это у меня сегодня день рождения? Пока что одна приятность за другой.

Песня запускается уже по третьему кругу, и это начинает немного раздражать. Моих недалёких знаний английского не хватает, чтобы уловить смысл всего текста – ну да в конце концов, о чём ещё может быть западная песня с таким печальным музыкальным сопровождением: о любви, тоске и одиночестве, не иначе, – но несколько фраз всё же цепляют ухо.

«Плоть и кровь и первый поцелуй…»

Ну да, совсем как применение заклинания Любовь перед битвой в Системе.

Я делаю несколько глотков чая – хороший, кстати, чай; Соби устраивается на полу, прислонившись спиной к стене.

– Соби, – начинаю я. – Не знаю, на что ты рассчитывал, но я не намерен играться в Систему. Наши поединки – это жестокие состязания.

– Но не обязывающие отнимать жизни у противников.

– Не перебивай меня. Я буду отнимать их тогда, когда захочу. А ты будешь подчиняться тогда, когда я скажу.

Он отводит глаза и качает головой.

– Я не собираюсь выглядеть слабаком только из-за того, что тебе не хочется мараться, Соби.

– Сила подтверждается не возможностью убить, а решением помиловать.

Как интересно. Что-то примерно в таком же ключе я говорил Хироши по поводу отношений в паре. Вот только моя сила по отношению к Бойцу и по отношению к врагам – две большие разницы.

– Не разводи демагогию. Я пришёл не за тем, чтобы обсуждать с тобой моральную сторону вопроса убийства. А чтобы раз и навсегда вбить в твою голову одну элементарную вещь. Ты её наверняка и сам понимаешь, только пока не чувствуешь. А я хочу, чтоб прочувствовал.

«Положите мне в руки лезвие» , – льётся из колонок.

Я встаю, подхожу к Соби. Он смотрит на меня с тревогой, задрав подбородок.

– Ко мне, – велю я, похлопывая себя по бедру.

Он недоумённо моргает один раз, но послушно встаёт на колени рядом со мной, опуская голову.

– Это не наказание, Соби. Но слушай внимательно.

Я обхожу его со спины, вынимая из кармана то, что принёс. Его плечи напрягаются.

– Ты умеешь подчиняться – это я знаю. Но мои приказы выполняет пока только твоё тело, а этого недостаточно. Не забывай о том, что и твоя душа, и твой разум – всё принадлежит мне. У тебя не должно быть лишних сомнений или ненужных вопросов – даже обращённых к себе, – когда я отдаю приказ. Тебе вообще не полагается думать о смысле и цели моего приказа – только о том, как его лучше выполнить.

«Я кричу: ты ничто», – от души надрывается певец.

Да, всё верно.

– Без меня ты никто и ничто, Соби. Только я наполняю смыслом твоё существование, – вот тут я немного припускаю нить Связи и делаю уверенный посыл: поскольку в ближайшие недели две сражаться я не планирую, Силы мне сейчас не жалко. – Смирись уже наконец с тем, что в одиночестве ты из себя ничего не представляешь. Только рядом со мной ты живёшь; только пока я рядом, у тебя есть цель; только будучи моим, ты представляешь из себя хоть что-то.

«…Мы сиамские близнецы», – таинственно подсказывает мне голос из динамика.

Тебе поэтому так нравится эта песня, Соби? Но нет. Это же просто самообман. Мы крепко – о, очень крепко! – связаны с тобой. Но не как близнецы. У нашей связи другое значение, когда же ты поймёшь это не только головой?

– Перестань думать о себе как о человеке. Можешь тешить себя этой иллюзией в свободное время, но когда ты со мной… Запомни, Соби. Ты – всего лишь моё оружие. Ты пистолет в моей руке. Спускаю курок я, а ты просто стреляешь, не сомневаясь, не колеблясь и не задавая вопросов. Как собака, Соби. Ты – моя собака. Так что выполняй команды, не тявкай и не задумывайся. Думать буду я.

Я тяну его за волосы, заставляя слегка запрокинуть голову, набрасываю на горло ошейник и затягиваю на шее. Накрепко застегнув, обхожу Соби, чтобы полюбоваться спереди.

Ошейник широкий, чёрный, кожаный, с металлическими заклёпками – специально в магазин для животных зашёл по пути сюда. И главное, Соби он… идёт. С цветом одежды, во всяком случае, гармонирует.

Соби осторожно касается толстой кожи, ощупывает с точно таким же видом, с каким в своё время трогал свежевырезанные буквы Имени, и поднимает на меня больной, почти неверящий взгляд.

– Не смотри на меня так, Соби, – качаю я головой. – Если немного пораскинешь мозгами, поймёшь, что я сделал тебе очень полезный подарок. Так что… – я усмехаюсь, – с днём рождения.

«Всё разбивается на части, разрывает меня изнутри…» – завывает певец из колонок уже, наверное, раз в четвёртый, если не больше.

Я подхожу к ноутбуку и наконец выключаю эту смертную тоску. Присев на стул, беру чашку и спокойно потягиваю чай, ожидая, пока Соби осмыслит всё, что я ему сказал. Надеюсь, он поймёт, в чём подарок заключается?

Соби вдруг порывисто встаёт, хватает с кухонной стойки пачку сигарет и спешно выходит на балкон, как будто здесь ему воздух перекрыли и только на улице кислород остался. Я не пытаюсь его остановить или окликнуть – пусть как следует переварит, чтобы всё до конца впиталось.

Пока он курит, я, любопытства ради, поворачиваюсь к компьютеру и открываю жёсткий диск. Если верить названиям папок, он под завязку забит музыкой, фотографиями рисунков с различных выставок, маркированных по годам, и кучей вордовских документов с докладами и рефератами для учёбы. Больше ничего занятного.

Сначала я заглядываю в папку с музыкой. Групп здесь совсем мало, зато имеются, похоже, полные дискографии каждой. Мне даже становится интересно, что он слушает – ну, кроме той заунывщины, которая только что гонялась по кругу. Имейся у меня плеер, я бы залил часть его коллекции к себе, а так… ставить сейчас по три секунды каждой песни желания нет.

Поскольку его учебные документы меня нисколько не волнуют – у самого сотня таких же дома, чего я там не видел! – лезу в «выставочную» папку. Подпапок здесь тьма: названия, годы, месяцы… Пробегаюсь по ним глазами и вдруг вижу знакомое слово – «Heartart». Если память меня не подводит, это название той самой выставки, которую обсуждали Соби с Жертвой Faithless перед боем. Он ещё вроде бы сказал, что участвует в ней давно. Точные его слова не воспроизведу, но суть мне именно так запомнилась. Ну и кто сказал, что я не запоминаю того, что говорит мне Соби, даже если это какая-то безынтересная ерунда?

Щёлкаю по названию, попадаю в очередное скопище безликих папок. Тыкаю наугад в первую попавшуюся – и передо мной раскрывается цепочка изображений. Фотографии картин, висящих на стенде; фотографии помещения, где проходит выставка; фотографии посетителей, увлечённо тыкающих пальцами в работы; фотографии самих художников, горделиво позирующих возле своих холстов. В том, что снимал не Соби, я уверен – на одном из снимков на заднем плане виднеется его смазанный профиль, который спутать с чьим-то другим сложно.

Закрываю папку, нахожу самую раннюю по году – «Heartart, 95, дек» – и щёлкаю по ней. Здесь всё то же: картины, помещение, посетители… Пролистываю фотографии безо всякого интереса и уже собираюсь всё закрыть и оставить компьютер Соби в покое, как вдруг на одном из снимков мелькает и он сам.

Кадр явно случайный – Соби даже не смотрит в камеру. Заинтересованно склонив голову набок, стоит возле одной из картин – я уже могу определить, что не его авторства – и слушает парня постарше. Если это девяносто пятый, то Соби здесь тринадцать лет. Очков на нём ещё нет, волосы едва достают до плеч, выражение лица серьёзное, но черты ещё почти детские. Ну и… Да, конечно же, Ушки. Светлые Ушки раза в полтора больше моих, как два блюдца, стоят торчком. В голову приходит какая-то кривая мысль, что, сохранись они у Соби по сей день, они бы ему совершенно не шли.

– Это моё первое участие в выставке «Heartart», – вдруг раздаётся за спиной его голос, а до носа долетает слабый запах табака.

Я продолжаю рассматривать фотографию. Всё-таки Соби в детстве был очень миленьким, прямо как ангелок. Хотя и сейчас он красив, многие, уверен, даже сказали бы, что чертовски красив. Ему идёт эта опасная нотка безумия, которая время от времени появляется у него в глазах, особенно во время боя. А у детей таких глаз не бывает.

Я оборачиваюсь – ошейник всё ещё на нём – и довольно хмыкаю.

– Ну что, Соби, сомнения развеяны? Ночной эпизод можно считать полностью завершённым?

– Да, Сэймей, – кивает он и, поколебавшись, добавляет: – Спасибо.

Это правильный подарок, Соби. Если хочешь стать Бойцом идеальной пары, он тебе ещё не раз поможет – самому же спокойнее жить будет.

– А хвост у тебя какой был? – киваю я на снимок.

Он наклоняется к монитору, щекоча мне шею дыханием, перехватывает у меня мышку и несколькими уверенными кликами заходит в другую папку. Пролистав несколько рядов фотографий, открывает нужную и выпрямляется.

Снимок сделан явно позже предыдущего. Тот декабрьский – у всех одежда была с длинным рукавом. Здесь же, похоже, лето или поздняя весна следующего года: на заднем плане кучкуется группа ребят в футболках. Соби и для этого фото не позировал, случайно попал в кадр. Фотограф снимал одну работу, а Соби разглядывает соседнюю, стоя спиной к камере.

Узкие джинсы обтягивают стройные ноги, из-под футболки почти до колен свисает кремового цвета мохнатый хвост с длинными прядями шерсти. Как на мой-то похож… Только у меня шерсть всё-таки покороче. Вот у Рицки – совсем другое дело: гладкий, почти шёлковый, и смотреть, и трогать приятно. Не то что недоразумение вроде моего или Собиного – как у дворняги, чья мать с каким-нибудь ирландским сеттером согрешила.

– Очаровательно, – с сарказмом констатирую я, закрывая фотографию и все папки.

– Сэймей, – Соби хмурится, – ведь рано или поздно все…

– Нет! Не хочу об этом слушать. Эту тему мы уже давно закрыли, и возвращаться к ней я не желаю.

Смотрю на часы в углу монитора – почти три. Рицка вот-вот из школы вернётся, встретить уже не успеваю, но хотя бы накормить его нужно, пока он с голоду не полез в шкаф за крекерами. Так что стоит поторопиться.

Встав, не говоря ни слова, иду обуваться, Соби провожает меня удивлённым взглядом.

– Ты уже уходишь? Что-то случилось?

– Нет, но мне пора. Будешь нужен – позвоню, – говорю я традиционную фразу и открываю дверь. – До скорого.

– Счастливо.

Я спускаюсь по лестнице вниз, и уже на пятой ступеньке меня настигают звуки всё той же песни, включённой с середины, где я её и остановил.

«Нам не о чем разговаривать, мы никогда не веселимся. Я кричу: ты ничто…»

А песня уже и не раздражает почему-то, и даже чем-то нравится, несмотря на манерность певца. Нужно как-нибудь спросить у Соби, как называется.

====== Глава 38 ======

Октябрь пролетает незаметно, пусть и забит рядовыми, ничем не примечательными событиями. Я честно хожу в школу, действительно восполняя свои пробелы в мирских знаниях, причём в хорошем темпе. В компанию Амиды-куна я влился без труда, найдя общий язык с каждым из её разномастных представителей. Они, конечно, не друзья мне, даже не приятели, а, как я и сказал в первый день, коллеги. Мы обсуждаем уроки, вместе ходим в столовую, библиотеку, готовимся к контрольным – никто не лезет в чужую жизнь дальше, чем нужно, и никто никому не мешает. Если меня просят разъяснить непонятные моменты в учебном материале – я помогаю, если я прошу Амиду пригрозить какому-нибудь выпендрившемуся на меня старшекласснику, на которого я якобы не так посмотрел, – он выполняет. Взаимовыгодное сотрудничество.

Как-то раз они даже пытались позвать меня с собой в какие-то внеклассные кружки. Ну да, ну да. Меня. В кружок. Кройки и шитья, ага. Да у меня самого и так уже внеклассные занятия имеются, где есть законная возможность раскроить кому-нибудь голову или зашить рот. Так что я категорично отказался, и с тех пор наше общение ограничивается только уроками.

Программа средней школы оказалась куда легче, чем я думал, поэтому и здесь мне удаётся быстро вылезти в отличники. Учителя меня хвалят, никаких нареканий у них ко мне не бывает, несмотря на то что порой я отпрашиваюсь с уроков или не прихожу вовсе. Им известно, что каждую работу я сдам в срок, все домашние задания выполню, а дома у меня – да, да – маленький брат, о котором нужно заботиться, потому что родители вечно заняты. Эта песня хорошо звучит и здесь.

Не то чтобы у меня действительно возникали неотложные дела, которыми необходимо заниматься в ущерб учёбе, просто зачастую нет настроения высиживать скучные уроки и карябать иероглифы в тетради, дожидаясь, пока весь класс справится с заданием, которое уже закончил я. Хотя пара дел всё же находится…

Во-первых, я совершенно внезапно вспоминаю, что у меня, вообще-то, сессия в Лунах в декабре, до которого осталось чуть больше месяца, а готовиться к ней придётся намного серьёзнее, чем к экзаменам в Фукасаве. По этому поводу я даже звоню Хироши, чтобы выяснить, что сейчас вообще творится в Гоуре и сколько материала они успели освоить за это время.

Озвучив мне номера параграфов учебников по всем требуемым предметам, он хмуро сообщает, что от главного изменения в школе я в восторг не приду. Теперь у нас новый преподаватель системной физики, и он, если верить словам Хироши, «молодой заносчивый козёл, который сам недавно школу закончил и ещё на учениках отыграться не успел за все свои годы позорного унижения». Ну, последнее, полагаю, только его домыслы – этот тип учился не в Лунах, а вообще в Америке, – но характеристика уже тревожная. Хироши говорит, что парень – дикий зверь и дерёт со всех три шкуры, так что бывшие чияковские отличники быстро стали хорошистами, а остальные и вовсе балансируют на грани между положительными баллами и полным провалом.

М-да… Новость нехорошая. Интересно, что этот зверь сделает со мной, если не видел ни разу? Наверное, отнесётся ко мне, как к самодовольному всезнайке, которого стоит завалить хотя бы из принципа. А ведь у меня будет только одна попытка, чтобы всё сдать. Единственный проваленный экзамен – и до свидания, чёрная без потолка и пола…