Текст книги "Место третьего (СИ)"

Автор книги: Тупак Юпанки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 76 страниц)

Ямада быстро подмахивает наши табели и передаёт их Такаде. Сначала тот ставит высший балл мне, но, расписываясь у Соби, качает головой и ворчит себе под нос, что Боец отличный, только вот хамства и отсутствия уважения к старшим ему не занимать. У меня своё мнение на этот счёт, примерно из той же области, что и у Соби, поэтому я благоразумно помалкиваю, дожидаюсь, пока оба табеля окажутся у меня в руках, и откланиваюсь.

Следующая моя остановка – кабинет Чияко, где уже вполне привычно пристроился Накахира с учебниками. Сама старушка сидит за монитором, тоже с интересом просматривая записи ночных боёв. Да сегодня, наверное, все сенсеи уселись к компьютерам с утра пораньше!

Здесь приходится залипнуть на целый час, потому что Чияко усаживает меня на стул возле себя, включает одну за другой записи наших с Соби дуэлей и постоянно нажимает на паузу, чтобы отметить наиболее удачное заклинание, сделать замечание или обернуться к дико злому Накахире со словами: «Посмотри-ка, тебе тоже нужно так выучиться». А я опять улыбаюсь и киваю – больше ничего не остаётся. Знала бы она, с какого этажа мне сейчас плевать на всё это… Все они смотрят на меня по-прежнему как на ученика, в чью голову непременно нужно ещё что-нибудь впихнуть. К счастью, терпеть осталось недолго – всего-то ночь.

Когда пытка записями, на последних из которых конкретно видно, как я уже пошатываюсь, заканчивается, показываю Чияко наши целиком заполненные табели и сообщаю, что хотел бы уехать из школы завтра. Сначала она, конечно, огорчается, предлагает подождать ещё хотя бы несколько дней. Но чего ждать? Какой толк торчать здесь лишние полнедели, если экзамены сданы, а почти все формальности улажены – осталось только поставить печать? В итоге старушка нехотя соглашается со мной и отпускает собираться.

Подхожу к двери, с досадой соображая, что мне сначала нужно к Минами, тяну за ручку, и вдруг Накахира ни с того ни с сего вскакивает с дивана, уронив тетрадь, и выходит в коридор следом за мной.

– Сэймей, подожди. Ты…

– Я занят. Мне нужно к директору, – обрываю я, направляясь к лестнице.

– Тогда я тебя провожу. Можно?

Я вздыхаю. Мне совсем неинтересно, что этот идиот собирается сказать. Вряд ли что-то умное или новое. Наверняка всё как обычно: вот, Сэймей, если тебе когда-нибудь понадобится Боец… когда у тебя проявится Имя… если что, я всегда готов… может, ты ещё передумаешь?..

Но то, что он говорит, не просто перечёркивает все ожидания, а ввергает меня в шок на несколько мгновений.

– Сэймей, – начинает Накахира очень серьёзно и замолкает. А потом без предисловий: – У Чияко-сенсей рак.

Хорошо, что мы только дошли до лестницы и ещё не начали спускаться, иначе я бы точно навернулся. Встаю как вкопанный и смотрю на него во все глаза. Что говорить, пока не представляю.

– Да, – кивает он, опуская Ушки. – Она мне вчера призналась. Сказала, что удачно из школы уходит – как раз здоровье поправит.

– Какое… – запинаюсь, прочищаю горло и начинаю заново: – Какое, Накахира, к чёрту здоровье?! Что тут поправлять, если… Это же не простуда, это… Как она вообще…

И всё. На этом запас слов иссякает. Мы молча стоим, стараясь не смотреть друг на друга.

Пока информация не желает оседать в голове. Потому что это невозможно. Системные почти не болеют, системные в несколько раз быстрее заживляют собственные ранения и травмы, у системных, в конце концов, не бывает рака! ВИЧ, герпес, инфекция – всё, что можно подцепить, – это пожалуйста, сколько угодно. Но рак… Да и Чияко уже много лет одна, без Жертвы. После потери пары иммунитет Бойца ослабляется в разы, но так сколько времени уже прошло! Если она не заболела раком в первые годы, то и сейчас не должна была. Это как-то… дико.

– Сэймей, я подумал… – начинает Накахира, не дождавшись от меня более вразумительной реакции. – Она же совсем одна, у неё никого нет. Все её друзья или знакомые только из нашей школы, она даже почти на все каникулы здесь остаётся. Что она будет теперь делать? Как?..

– И что ты хочешь?

Накахира тяжело вздыхает, поднимает голову и твёрдо смотрит мне в глаза. Тем самым взглядом, по которому я сразу определяю, что он упёрся в очередную свою идею и сдавать позиции не станет.

– Я уйду из школы и уеду с ней. Я буду ей помогать.

– Ты ненормальный? А ничего, что она из-за тебя уходит? Она хотела, чтобы ты продолжал учиться! Чтобы ты закончил школу.

Накахира печально улыбается и качает головой.

– Это уже неважно.

– Это важно! Слушай внимательно. Если ты не закончишь обучение, тебе путь в Систему заказан. А это всё, конец! Понимаешь?

– Сэймей… – его улыбка становится снисходительной и непривычно взрослой. – Ты когда-нибудь думал о том, что жизнь не ограничивается Системой? Обучение, школа… Неужели для тебя важнее это, чем человек, который опекал тебя четыре года?

– Не передёргивай. Я тоже люблю старушку, но…

– Ну? – зло скалится Накахира. – Ну давай, договаривай. Ты её любишь, но она не стоит того, чтобы из-за неё бросать Систему. Так?

Отвожу взгляд. Грубо, цинично и в слишком резкой формулировке, но – так.

– Ты можешь учиться экстерном, – пожав плечами, бормочу я, чтобы вернуть разговор в прежнюю колею. – Сдай сейчас экзамены и…

– Ты же знаешь, я не смогу, как вы. Мне всегда учёба давалась… неважно.

Да… Что тут ещё сказать? Если Накахира хочет похоронить себя как Бойца – его право. Не знаю, насколько легче от этого станет Чияко, но кто я такой, чтобы его отговаривать?

– Ладно, – киваю я наконец. – Поступай как знаешь. А мне нужно к Минами.

Разворачиваюсь и не спеша спускаюсь по лестнице, ловя себя на том, что новость по-прежнему до конца не осела. Накахира идёт рядом со мной.

– Больше ничего не скажешь?

– Не знаю. Я буду её навещать… наверное. Где она живёт?

– В Яманаси. Тебе из Сэтагая добираться не так долго. Я подумал, может, ты приедешь к ней уже где-нибудь через месяц? Она будет рада тебя видеть. Я с ней ещё не говорил, но она сказала, что не против, если я буду приезжать почаще или даже погощу у неё какое-то время. Мне нечего делать дома, я хочу просто жить с ней…

Одновременно я пытаюсь и слушать Накахиру, и переваривать известие, и планировать предстоящий разговор с Минами, поэтому слабо замечаю, что навстречу нам поднимается группка старшекурсников с параллельного потока – в лица их не узнаю. Я стараюсь разминуться с ними как можно скорее, случайно толкаю одного, и в воздух выстреливает фейерверк из многочисленных листков, которые он нёс в руках.

– Кретин, ты смотрел бы, куда идёшь! – какой же мерзкий у него голос. Хуже, наверное, только у Нагисы. – Тут люди живые ходить пытаются.

Не собираясь удостаивать ответом придурка, который сам по сторонам не смотрит, молча обхожу его и спускаюсь на несколько ступеней, краем глаза замечая, как он опускается на колени, чтобы всё собрать.

– Эй, слепец Ушастый, я с тобой говорю! – летит мне в спину его возмущённый вопль.

– Пойдём, – Накахира осторожно тянет меня за рукав рубашки, но я зачем-то оборачиваюсь и, увидев черноволосую гладкую макушку, ухмыляюсь.

– А ты что, завидуешь?

Он всё ещё копается, стоя на коленях и то и дело отбрасывая назад длинные чёрные пряди. Его товарищи уже присоединились к собирательству, и, едва процесс заканчивается, он выпрямляется и поправляет листы.

– Позавидовал бы, будь у тебя монополия на хождения по лестницам. Рю, ну посмотри-и-и, – наигранно-плаксиво обращается он к одному из своих спутников. – Этот придурок мне всё эссе помял! Как я теперь это сдам?

– Вот и повод, чтобы переделать и подправить грамматику, – улыбается тот.

– И даже не извинился, урод какой-то!

Вот на такое я смолчать уже не могу. Игнорируя опять дёргающего меня за рукав Накахиру, открываю рот, чтобы популярно объяснить этому засранцу, кто тут урод, а кто – красавец, но в этот момент он поднимает голову, и наши взгляды встречаются.

Приготовленные слова отчего-то намертво застревают в глотке. Да и он уже набрал в грудь воздуха, но почему-то тоже не торопится требовать с меня извинений. Стоим и молча смотрим друг на друга.

Вдруг становится нестерпимо жарко. Но жар этот очень странный, будто исходит не извне, а разгорается у меня внутри. По позвоночнику пробегают мурашки, раз, другой, третий, воздушными волнами. Ноги прирастают к полу, и я не в состоянии шевельнуть даже мизинцем, как будто в голову вбили огромный кол, он протаранил позвоночник и вышел где-то в районе пяток, надёжно пригвоздив меня к месту. Что ещё более дико – этот парень тоже застыл, широко распахнув глаза, и даже не реагирует, когда верхний листок легко соскальзывает со стопки и падает на ступени.

Некий Рю, игриво пихнув его локтём в бок, поднимает листок.

– Ну что, идём или накостыляем мелкому?

Он вздрагивает, несколько раз моргает, сбрасывая оцепенение, и забирает листок. Я и сам чувствую, как внезапный ступор проходит.

– Нет, пошли, – теперь его голос на несколько тонов тише, не то что прежние вопли.

Он разворачивается, взбегает вверх по лестнице, но на площадке вдруг оглядывается и меряет меня цепким, но недоверчивым взглядом, который мне истолковать не удаётся. Его спутники, переговариваясь и посмеиваясь, поднимаются следом, и все они исчезают из поля зрения.

– Сэймей, ты чего? – Накахира всё ещё методично теребит мой рукав.

– Не трогай меня, – дёргаю рукой, сворачиваю в коридор вправо и иду прямиком к кабинету Минами. Накахира, к счастью, меня больше не преследует.

Приближаясь к ненавистной двери, мысленно делаю себе пометку: больше не вступать в шесть боёв подряд. А то потом… случаются всякие странности. Что это вообще было? Гипноз? Да вряд ли: я бы почувствовал и начал сопротивляться. А тут что-то совсем неясное и оттого немного пугающее. Скорее всего, последствия минувшей ночи.

Я бы, возможно, поразмыслил над этим эпизодом подольше, но тут коридор заканчивается, и приходится выбросить из головы посторонние мысли.

Ритсу сегодня на удивление тих и мрачен, как будто сгорела вся его бесценная коллекция чёртовых бабочек. Не успеваю я переступить порог, он, не говоря ни слова, протягивает ладонь, в которую я вкладываю наши табели, лишь интуитивно расшифровав его жест.

– Значит, завтра? – спрашивает он, бегло просмотрев обе страницы и шлёпая по печати на каждую. И, заметив моё удивление, поясняет: – Мне только что звонила Чияко-сенсей. Я оформил вам пропуска на выезд. О транспорте, полагаю, ты сможешь позаботиться и сам.

Минами прячет табели в ящик стола – они нам не пригодятся: мне – до декабря, Соби – до конца его дней – и протягивает вместо них два пластиковых пропуска.

– Спасибо, – кивнув, прячу их в карман, но прощаться не спешу. Это ещё однозначно не всё.

Ритсу неторопливо достаёт из пачки сигарету, раскуривает. Потом снимает очки, аккуратно сложив, вертит в пальцах и серьёзно смотрит на меня. Впервые – без преграды в виде двух тонких стёкол.

– Сэймей…

И наступает тишина.

В первые секунды я с напряжением ещё жду услышать от него хоть что-то. Но он продолжает молчать. И тут я понимаю: он молчит не потому, что ему нечего мне сказать, а потому что сказать нужно так много, что, если он всё же начнёт, не успеет закончить и к завтрашнему утру. У меня и самого заготовлено много последних слов – слишком много для одной встречи.

Мы безмолвствуем больше минуты, неотрывно глядя друг другу в глаза. Ни гипноза, ни воздействий, ни движений, кроме руки Ритсу, то и дело подносящей ко рту сигарету. Слишком красноречивая и громкая тишина – каждый и так знает, что хотел бы сказать другому, какой смысл сотрясать воздух?

Наконец я первым отвожу взгляд, Ритсу вздыхает и надевает очки.

– Я не желаю тебе удачи. Она тебе без надобности.

– Благодарю, сенсей, – улыбаюсь я, открывая дверь. – Всего доброго.

И лишь когда закрываю её с другой стороны и отхожу подальше от кабинета, в полной мере начинаю ощущать то, чего жаждал столько времени. Свободу.

====== Глава 30 ======

Подойдя к своему корпусу, толкаю стеклянную дверь, но почему-то получаю ей же по лбу. Оказывается, это Мимуро ломится на улицу, как и я, погрузившись в свои мысли и мало что замечая кругом. Тут же выясняется, что шёл он ко мне, но, не достучавшись, решил отправиться на поиски в административный корпус.

Цель его визита угадывается без труда – с девчонкой возникли проблемы, да не шуточные, а к Томо он, ясное дело, идти не торопится. Пока мы с ним не виделись, атмосфера в паре Fearless всё накалялась, и сегодня с утра наконец-то достигла апогея. Малышка Мэй вышла из-под контроля окончательно. Кричит, ругается, топает ногами, справедливо обвиняя Мимуро в том, что он не хочет с ней соединяться как положено. А в ответ на его попытки поговорить и хоть как-то объясниться просто хлопает дверью у него перед носом и запирается на замок – поселили-то её рядом с ним, как обычно поступают с парами, чьи Имена уже проявились. Проблема у него чем-то схожая с Хирошиной, вот он и соблаговолил наконец-то просить помощи у меня. А о том, как фактически послал меня в столовой, Мимуро предпочитает деликатно забыть.

А у меня и своих дел хватает, к тому же времени на его ерунду нет совсем. Поэтому я только скупо советую ему сделать упор на вторую ступень ОДП, сообщаю, что уезжаю завтра с утра, и прощаюсь.

Попав наконец к себе комнату, раздумываю немного, а потом вызываю Соби прямо сюда. Он возникает в коридоре спустя всего несколько секунд, одетый в домашнюю футболку и с влажными волосами – похоже, я вытащил его из душа. Поставив в известность, что пропуска у меня на руках, велю вызвать такси на завтра – только не на раннее утро, а на такое вменяемое время, когда уже не тянет зевать от недосыпа. Сколько это будет стоить, я представляю, но раз в жизни можно позволить себе шикануть и докатиться на машине до самых дверей дома, вместо того, чтобы полдня трястись на одном автобусе, затем – пересаживаться в другой и ещё топать потом пешком от остановки. К тому же первый автобус из Гоуры уходит именно тем самым ранним утром, когда приходится делать усилия, чтобы держать глаза открытыми. А на поездах я ездить не люблю.

Отправив Агацуму волноваться о транспорте и собираться, приступаю к сборам сам. Надеюсь, он успеет упаковать всё своё барахло за ночь? Там ведь одних картин с два десятка, не говоря уже о мольберте, красках и прочей рисовальной чепухе. А у меня самого вещей немного. Когда вынимаю из шкафов и ящиков и складываю на постель всё, что нужно брать, понимаю: оно запросто влезет в уже опробованную в прошлый раз спортивную сумку. С ней приехал сюда четыре года назад, с ней и уеду.

Из одежды забираю только пару джинсов и джемперов. Старые футболки, рубашки, из которых я уже вырос, выходной костюм – всё это тащить с собой нет смысла. Рицка, конечно, донашивает некоторые мои вещи, но эти находятся однозначно уже не в том состоянии, чтобы обзаводиться новым владельцем. После моего отъезда их просто выбросят, когда будут прибирать и готовить комнату для следующего ученика.

С книгами тоже поступаю очень просто. Те, что пригодятся для подготовки к ближайшим экзаменам, складываю в сумку, а остальные выстраиваю на столе ровными стопками. Их вернут в библиотеку уже без моего участия. А если какие-то понадобятся, я всегда смогу приехать и взять. Уже неактуальные конспекты, домашние работы, черновики, огрызки карандашей и стёртые ластики немедленно отправляются в урну. А нужные мне записи, тетради и письменные принадлежности теперь занимают почти две трети сумки.

Проверяя, не забыл ли что-нибудь из одежды, роюсь на полках шкафа и нахожу ту самую иссиня-чёрную шёлковую ленту. Мну её в руках и, хмыкнув, зачем-то отправляю в сумку. Теперь под вопросом остаётся только уже изрядно разворованная аптечка и припасы сухого пайка. Но бинты-пластыри я отсюда точно брать не стану – пусть выбрасывают. А вот несколько нетронутых пачек печенья, крекеров и чай с кофе даже немного жаль. Шоколадное печенье, например, мне от Рицки досталось в последний приезд. От сердца отрывал, но оторвал, чтобы я тут с голоду не загнулся. Я не стал ему говорить, что всё то же самое может достать мне Хироши. Рицка был рад сделать для меня что-то приятное.

Решение, как поступить с провиантом, приходит само собой. Взяв все целые упаковки печенья, иду на третий этаж и стучусь в «60S». Открывает мне заспанная и немного вялая Ямато в домашнем халатике – я её разбудил, наверное. Что-то ещё в ней кажется странным, но пока не соображу, что именно.

– Это тебе, – говорю я без предисловий, протягивая ей гостинцы.

– Спасибо, – Ямато смеётся, принимая печенье и укладывая на тумбочку. – Зайдёшь?

Кажется, она уже и не злится на меня – угощение своё дело сделало.

– Если только на минуту, – перешагнув порог, закрываю дверь и вижу, что Кои, вопреки обыкновению, здесь нет. – Уже знаешь?

– Да как всегда, вся школа уже знает. Я услышала новость за обедом. Когда уезжаешь?

– Завтра утром.

– Понятно, – она неуклюже улыбается и заправляет прядь волос за ухо. – Без тебя будет скучно.

Провожаю её движение рассеянным взглядом и… смотрю на Ямато уже во все глаза. Заметив это, она краснеет – пока ещё не разучилась, ведь в конце эксперимента Зеро не будут уметь даже этого.

– А у Кои тоже отпали?

– Дурак.

– Это «да» или «нет»?

– Отпали, конечно! – рявкает Ямато и глядит исподлобья, ожидая от меня порицания или каких-то колких слов. Но я только усмехаюсь:

– И правильно. Давно пора.

– Правда? – она тут же оживляется.

– Ну да. Вы же… сделаны друг для друга.

Ямато морщится от слова «сделаны» и вдруг доверительно сообщает:

– Она не в восторге. То есть всё хорошо, но Коя сказала, что будет носить накладные. Не хочет расстраивать Нагису.

– А ты не хочешь накладные?

– Мне стыдиться нечего, – Ямато вздёргивает подбородок, словно чтобы показать, что и правда не стесняется.

– Нагису этим не проведёшь. У одной отпали, у другой – нет. Непорядок.

– Мне всё равно, что она подумает. Это ведь не я хочу скрываться.

– Если не хочешь подставлять Кою, лучше и ты носи. До выпуска. А то сама знаешь, что о вас говорить будут. Им только дай повод пошушукаться за спиной, кто кому изменил и с кем. Да и Нагисе нервы сбережёшь.

– Ты думаешь?

– Конечно.

– Ты, наверное, прав, – Ямато улыбается, но как-то совсем грустно, скользит взглядом за моей спиной и останавливает его на печенье. – Очень своевременно, между прочим. Я опять на диете.

– На какой? «Угости меня заначкой»? А до этого была «Прикорми меня за обедом»?

– Раз мой диетолог уезжает, придётся пересмотреть рацион, – усмехается она и кивает на тумбочку. – Это от твоего брата?

– Да. Я, по его мнению, и сам на диете «Не успеваю дойти до столовой».

– Он у тебя заботливый. Кстати, помнишь, ты обещал показать его фото с последнего дня рождения?

– Раз тебе интересно…

Лезу в нагрудный карман за записной книжкой, в обложку которой вложен единственный снимок, и протягиваю его Ямато.

– Какой он милый, – она трогательно морщит нос.

Ну ещё бы. Это классная фотография, её делал я. На ней Рицка сидит за столом, а перед ним – большой торт с девятью свечками. Рицка как раз набрал в грудь воздуха, а я успел крикнуть: «Стоп!» – и он замер с надутыми щеками и выпученными глазами. И волосы у него здесь во все стороны торчат – маме не дался причесаться, а меня с утра не было, я как раз забирал из кондитерской этот торт.

– Боец или Жертва? – спрашивает Ямато якобы между делом.

– Пока неясно, – отбираю у неё фотографию и прячу обратно под обложку. – А тебе-то что?

– Да так… Интересно, каким будет он.

Ага, конечно. Интересно ей.

– Дай ему сначала в школу поступить, закончить, а вот потом уже и будешь поединок планировать.

– Мы, между прочим, ещё с тобой ни разу не сражались, – Ямато вкрадчиво сощуривается.

– А ты потянешь?

– Не смеши меня. Зеро будет невозможно победить к концу этого года. Нагиса доведёт опыт до конца, и тогда, надеюсь, встретимся в Системе.

– Тебе так не терпится убедиться, что я лучше?

– Это мы ещё посмотрим. Кое, кстати, тоже хочется померяться силами с Агацумой. Она после той вашей дуэли каждый день о нём говорит. Я почти ревную.

– Поживём – увидим, – дипломатично отмахиваюсь я, собираясь уходить.

– А с братом твоим всё и так понятно, – говорит Ямато, проводив меня до дверей, и это заставляет задержаться на пороге и оглянуться.

– Неужели?

– Жертва он, – морщится она.

– И ты поняла это по одному взгляду на фотографию?

– Нет, по тебе и твоим рассказам. Будь он Бойцом, ты бы его неосознанно подавлял. А пусть он и младше, ты перед ним готов на животе ползать. Так что он Жертва. И скорее всего, посильнее, чем ты, – Ямато задорно подмигивает.

– Неверный вывод. Посмотри на Faceless. Он – Жертва, она – Боец, а всё равно им командует.

– Это плохой пример – они ведь ровесники. Почитай, кстати, американского исследователя Вэлгона. Он изучал феномен родственных связей в рамках Системы. Книга называется «Системная семья». Уверена, найдёшь много для себя полезного.

– Непременно. Но я уж сам как-нибудь разберусь.

– Хам, – улыбается Ямато и закрывает за мной дверь.

А у меня от её слов почему-то поднимается настроение. Одно дело – ждать в неизвестности и гадать, кем будет Рицка. И другое дело, когда кто-то со стороны подтверждает твои надежды на лучшее, причём далеко не голословно. Правда, что ли, почитать этого Вэлгона? Может, он расскажет, как мне раньше Лун наверняка определить, кто мой брат?

Ещё ночью зарядил моросящий дождь. Последнее утро в школе встречает меня хмурой серостью и знобящей прохладой – спал я с открытым окном, из-за резко наступившей жары даже не подумав о том, что может похолодать. Самая что ни на есть подходящая погодка для отъезда.

Такси заказано на десять часов, а будильник я ставил на половину, решив, что лучше потороплюсь, чем буду бесцельно сидеть в комнате, убивая лишние минуты. Поэтому, встав, успеваю лишь принять душ, одеться и выпить вместо чая или кофе стакан простой воды. Второй раз обойдя комнату и удостоверившись, что ничего нужного не забыл, подхватываю сумку, в дверях ещё раз окидываю взглядом своё пристанище последних лет и шагаю за порог. Спустившись вниз, отдаю ключ невозмутимому Яманаке-сану, ставлю роспись в каком-то древнем журнале и выхожу на улицу.

От моего корпуса до пропускного пункта несколько минут спокойного шага, которые я провожу, откровенно наслаждаясь прогулкой. По пути встречается пара младшекурсников и несколько парочек постарше. С мелкими я не знаком, и они попросту не обращают внимания на парня с сумкой, идущего к выходу. А вот другие провожают меня заинтересованными взглядами, тихо переговариваясь. Наверняка были на ночной тренировке и видели немало занятного от пары Beloved.

Уже на подходе к пропускному пункту вижу, что за стеклом маленького помещения собралась крохотная кучка народа, и улыбаюсь. Ямато с Коей весело болтают на диване возле стойки регистрации, Мимуро в гордом одиночестве привалился спиной к стене, а Чияко-сенсей и Накахира дожидаются меня у самых дверей.

Поздоровавшись со старушкой и её теперь уже, наверное, постоянным хвостиком, миную стеклянные двери, желаю остальным доброго утра, подхожу к стойке и кладу наши пропуска. Все документы готовы, осталась лишь пара формальностей, которые занимают не больше полминуты. Девица у стойки даёт расписаться в очередном журнале, протягивает мне какие-то бумаги, которые я не глядя сую в карман сумки, и желает счастливого пути.

Выхожу во вторые стеклянные двери – последняя преграда на пути домой. Остальные нестройно тянутся следом. На обочине уже ждёт чёрный «ниссан» с жёлтой бляшкой на крыше, возле которого стоит меланхолично курящий Агацума. Увидев меня, он бросает окурок, здоровается, принимает мою сумку и устраивает в багажнике. Потом на несколько секунд застывает, последний раз обводя глазами комплекс, и садится в машину. А мне ещё есть с кем проститься.

Сначала ко мне подходит Мимуро, крепко жмёт руку и, пожелав удачи, прощается до декабря. Я в свою очередь желаю ему поскорее сладить с Мэй – чем раньше он вправит себе мозги, тем лучше. Потом на шее у меня внезапно повисает Ямато и обнимает так крепко, что кости хрустят, а все попытки оторвать её от себя ни к чему не приводят.

– Сэймей, я буду ждать тебя… – шепчет она мне на ухо, затем отстраняется и азартно добавляет: – В Системе.

– Встретимся, – обещаю я.

Ямато отходит к Кое, та только криво улыбается мне и кивает. Кивнув в ответ, переключаюсь на Накахиру, который приблизился, засунув руки в карманы, и выглядит донельзя смущённым.

– Сэймей…

– Счастливо, Накахира, – вздыхаю я и понижаю голос: – Береги её.

– Да, и ты береги… себя.

Неуклюже потоптавшись рядом, он отступает назад, чтобы пропустить ко мне Чияко. Старушка подходит, смаргивая слёзы и прижимая руки к груди. О, только не надо драм, сенсей, я вас умоляю.

– Удачи тебе, Сэй-кун, – говорит она надтреснутым голосом. – Мне тебя будет не хватать.

– Мне вас тоже, – быстро бормочу я, надеясь, что она не полезет обниматься. – Но я ещё дам о себе знать, обещаю.

– Конечно, конечно. Ты… Только не делай глупостей. Держись, слышишь, держись своего Бойца – это самое главное. Ты молодец, я так тобой горжусь. Я счастлива, что ты был моим учеником, Сэй-кун.

Я не планировал раскисать, но тут и у меня что-то в груди ёкает.

– А я рад, что у меня был такой учитель, – улыбаюсь я. – Пожалуйста, берегите себя, сенсей.

Чияко прикрывает глаза, несколько раз торопливо кивает и хлюпает. Догадалась, что я знаю…

– Сэй-кун, вот ещё что.

Она вдруг делается серьёзной, протягивает руку, и мне после недолгого колебания приходится вложить свою ладонь в её. Под пальцами тут же оказывается маленький лист бумаги из записной книжки, сложенный вдвое.

– Это мой домашний адрес и телефон, – поясняет она, внушительно глядя на меня. – Пожалуйста, запомни: что бы ни случилось, какие бы проблемы у тебя ни возникли, что бы ни понадобилось, ты всегда можешь обратиться ко мне. Я буду рада помочь. Сэй-кун… Что бы ни случилось – помни.

– Спасибо, сенсей. Я запомню.

Напоследок крепче сжав её ладонь, прячу листок в карман и подхожу к открытой дверце машины. Уже собираюсь садиться, как вдруг слышу за спиной громкий голос:

– Какой же ты всё-таки эгоистичный, забывчивый, равнодушный засранец!

Оглядываюсь – и глазам своим не верю. Перед стеклянными дверями стоит улыбающийся во все тридцать два зуба Хироши, опираясь на палку. Саки, тоже улыбаясь, поддерживает его за локоть.

– Я не в обиде, что ты не заходил ко мне, пока я валялся в лазарете, – смеётся он, медленно шагая ко мне, – но забыть попрощаться…

– Я не знал, что ты встал на ноги, – усмехнувшись, быстро сокращаю расстояние между нами и принимаю его крепкое рукопожатие.

– Меня только сегодня подняла с постели радостная новость о том, что Аояги Сэймей больше не будет мельтешить перед глазами.

– Ты как?

– Мне уже лучше. Спасибо Саки… – он одаривает нежным взглядом своего Бойца, – и тебе. Если бы её не пустили ко мне в первый день, я бы ещё долго валялся.

– В декабре увидимся.

– А то, – он хитро щурится, быстро оглядывается на Чияко и, наклонившись ближе, пихает мне что-то тяжёлое в передний карман джинсов. – Это чтобы ты всегда был на связи.

– Спасибо, Хироши. Выздоравливай быстрей.

– Сам не болей, – хмыкает он, отступая на несколько шагов.

– До свидания, Сэймей, – кивает Саки.

Я улыбаюсь ей, обвожу глазами всех, кто вышел проводить меня – до полного комплекта только Минами не хватает, – и, забравшись в машину, устраиваюсь рядом с Соби. Такси плавно трогается с места. Краем глаза вижу, как кто-то машет мне вслед, но не оборачиваюсь. В зеркале заднего вида ещё какое-то время подрагивает отражение пропускного пункта и возвращающихся внутрь маленьких фигур.

Машина делает несколько поворотов, выруливая на шоссе, и постепенно разгоняется. Если не останавливаться и не стоять в пробках, доедем часов за пять – не больше. Хорошо, что салон просторный: можно спокойно вытянуть ноги и откинуться на спинку сиденья. В подголовники передних кресел вмонтированы два монитора, по которым уже крутят какую-то рекламу, к счастью без звука. Сначала Соби выключает тот, что перед ним, потом, быстро глянув на меня, тянется к моему. Вот теперь – хорошо.

Достаю из кармана свой новый мобильник и довольно верчу в руках – модель совсем простенькая, зато корпус металлический. Таким, если что, и в тёмной подворотне отбиться можно. Раскрываю его, лезу в записную книжку и нахожу номер Хироши. Потом протягиваю Агацуме, который принялся уныло пялиться в окно.

– Забивайся. На какую-нибудь быстродоступную цифру. Только имя не пиши. И мой где-нибудь у себя зафиксируй.

– Хорошо.

Соби принимает телефон, набивает свой номер, затем, немного подумав, добавляет и имя контакта. Позвонив себе, сбрасывает, возвращает телефон мне и снова отворачивается к окну. Я опять открываю записную книжку, чтобы проверить, как он себя записал, и криво улыбаюсь, когда вижу инициалы. Вернее, единственный инициал – «В».

Дорога здесь ровная, машина будто катится по водной глади: ни тряски, ни лишнего шума. Устроив затылок на подголовнике, скашиваю глаза и наблюдаю за Агацумой из-под ресниц. Сначала может показаться, что он увлечён разглядыванием мелькающего пейзажа. Но в отражении мне хорошо видно его отрешённое лицо и взгляд, замерший в одной точке. Губы меж тем сложились в странную, немного злую улыбку, очень похожую на мою. О чём бы он ни думал на самом деле, уверен, львиную долю мыслей занимает сейчас Ритсу.

Интересно, как Соби изловчился проститься со своим сенсеем, не нарушив мой приказ общаться с ним только по учебным делам? Вряд ли Минами отпустил его без последних напутствий и пафосных прощальных речей. Скорее всего, прощание состоялось в форме монолога Минами Ритсу. Но честно говоря, уже плевать. Ведь мы едем домой.

Мы едем домой. Слышишь, Соби? Домой.

Повозившись немного на сиденье, обнимаю себя руками и закрываю глаза. Не знаю, как Агацума, а я ездил по этой дороге десятки раз в обоих направлениях и уже успел изучить каждое деревце на обочине. Так что за окном высматривать нечего, кроме уплывающих воспоминаний и уносящихся на скорости несбывшихся надежд. Ну, ничего. Несколько часов – и мы дома. А там начнётся уже совсем другая жизнь.

– Сэймей?

Просыпаюсь от мягкого прикосновения к локтю. Оказывается, моя попытка отрешиться от скучной дороги вылилась в самый настоящий сон, что странно, ведь обычно в присутствии посторонних так не бывает, да и спал я сегодня хорошо. Тру глаза, выглядываю в окно, за которым уже виднеются нависающие над городом небоскрёбы. Вот и Токио.

– Куда едем, господин? – впервые за всё время подаёт голос сидящий за рулем манекен в белых перчатках.