Текст книги "Место третьего (СИ)"

Автор книги: Тупак Юпанки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 76 страниц)

Может, когда дело будет сделано, я почувствую ту самую эйфорию, о которой мне столько твердили? Может, дело в том, что до момента появления на Бойце моего Имени, наша «сделка» с Минами может сорваться? Вдруг он передумал? У него на это были целые выходные. Что я буду делать тогда, снова оставшись один? Особенно если учесть, что я, как дурак, объявил на всю столовую, что Соби теперь мой Боец. Но даже и это не главное. Просто…

Просто я ничего не знаю об этом парне. Я совершенно ничего не знаю о человеке, с которым – да что уж там! – собираюсь навсегда связать свою жизнь. Да, пусть Боец чистый и, после появления природного, я смогу разорвать с ним Связь, но окончательно порвать узы, которые я сегодня создам, не даст моё Имя на нём. У Соби на всю жизнь останется отпечаток меня, моя частица всегда будет вместе с ним. Но и не в этом дело.

Что, если просто… ничего не получится? Вот так вот банально и глупо. Я заберу Бойца, создам Связь, дам ему своё Имя, а потом… А потом пойму, что никакая мы не пара и друг другу не подходим, всё это было огромной ошибкой, мы не сходимся, раздражаем друг друга, не понимаем, что каждый из нас хочет от другого. Хоть Ритсу и пообещал, что с послушанием проблем не будет, но Связь предполагает какую-то отдачу, верно? Ну, то есть… Пара – это ведь не просто когда один отдаёт приказы, другой – молча выполняет. Это подразумевает какое-то общение, взаимодействие, некоторое время придётся проводить вместе. А что, если я не захочу? Что, если разочаруюсь? Вдруг я не почувствую того единения, эйфории и прочей чуши, которую должен чувствовать? И окажется, что их хвалёная Связь – это не более чем пустышка и поводок с ошейником для Бойца. Ну ладно, ну даже если так… Мне-то что? Это ведь я громче всех кричал, что не нужно мне никакое «единение душ», и разум мой не трогайте, и попадать под влияние Связи я не собираюсь. А Боец… У него вообще не должно быть никаких претензий, что бы ни случилось. Потому что Боец. Точка.

Но ведь и не это главное, увы. Дело в том, что… Я совершенно ничего не знаю об этом парне, кроме того, что он сражается, как машина, хорошо учится и ни с кем не общается. Скудная характеристика для того, кого уже через два часа и пятнадцать минут ты сделаешь навсегда своим, не правда ли? Это как-то выбивает почву из-под ног. Я люблю быть в курсе всего и знать обо всём заранее. Импровизировать я умею, но импровизация ведь тоже строится на каком-то костяке изначальных планов. Я люблю подмечать слабые места противников ещё до боя; я люблю знать, в какой час у кого из учителей перерыв и когда их лучше не беспокоить; я люблю, не подавая виду, ловить школьные сплетни, чтобы держать руку на пульсе. А этот парень… полная неизвестность, непонятная загадка, тёмная лошадка. С такими Связь не делают, я точно знаю. Да ещё Минами ведёт себя чересчур подозрительно: не общается с Чияко, не знакомит нас с Соби, излишне торопит события. С другой стороны, не этот ли ореол тайны вокруг Бойца и привлёк моё внимание?..

Окружающие меня люди, в основной своей массе, тупы, прямы и предсказуемы. Что Жертвы, что их Бойцы, что несистемные. Может ли быть так, что я наконец-то нашёл для себя что-то нетривиальное? Что-то, что мне будет действительно интересно разворачивать слой за слоем, как новогодний подарок.

Кстати, насчёт интереса… Времени остаётся меньше часа, а я ещё толком не подготовился к встрече. Для начала решаю написать заклинание заново, но, проговорив его про себя ещё раз, понимаю, что обойдусь и без шпаргалки. Ещё нужно мало-мальски позаботиться о своём внешнем виде, и сделано это будет вовсе не для Соби. Его пока в игре учитывать не нужно. Всё, что произойдёт в ближайшее время, будет отыграно только для Минами. Посмотрим, как этот любитель метафор прочтёт моё сегодняшнее ему послание.

Открываю шкаф и, немного порывшись среди вешалок, достаю единственный выходной костюм, который привёз сюда летом для торжества в честь окончания учебного года. Терпеть не могу костюмы и все прочие официозные шмотки. Неудобно в них. Чувствуешь себя манекеном в витрине дорогого бутика. Свободные брюки или джинсы, мягкие джемпера, кроссовки – вот это всегда пожалуйста, этим забит весь мой гардероб. Но сегодня особенный день, поэтому придётся немного помучиться.

Неторопливо одеваюсь, тщательно застёгивая пуговицы и расправляя складки, причёсываюсь, хотя с моей шевелюрой это почти гиблое дело, окидываю себя в зеркале взглядом. Чего-то не хватает. Последней детали. Копаюсь на полке и наконец нахожу то, что искал – синюю, с уклоном в фиолетовый цвет, шёлковую ленту. Даже не представляю, что она забыла у меня в шкафу, но сейчас это то, что нужно. Ухмыляясь собственному отражению, завязываю ленту на шее. Она совершенно не подходит под светло-бежевый костюм, но красота не главное. Главное – чтобы Минами получил моё послание. Будем надеяться, он был в Кабуки и немного разбирается в гриме кумадори. Сине-фиолетовый цвет издавна принадлежит хладнокровным и безнравственным злодеям, а в этой постановке я – персонаж отрицательный. Ритсу не может этого не понимать. Это моё последнее предупреждение и последний немой вопрос: он осознаёт, на что идёт? Если он проигнорирует и это, пусть потом не выставляет мне претензии – я этого не позволю.

Извлекаю из сумки складной нож, который отец подарил мне ещё на десятилетие. Тогда я думал, что лучше бы получил робота на батарейках или компьютерную игрушку, но после первого года в школе несколько раз мысленно благодарил за своевременный подарок. Конечно, на ножах я ни с кем не дрался, но пару раз он помогал мне отогнать кого-нибудь из местной шайки. В основном это было ещё до знакомства с Хироши, как раз в то время, когда на меня уже повесили ярлык заносчивого сволочного маленького ублюдка. В аптечке у меня припрятан антисептик, и почти весь флакон я, не жалея, выливаю на лезвие. Не слишком поможет, учитывая, что ножу ещё предстоит изрядно поваляться в кармане, но хотя бы совесть будет чиста.

Два часа тридцать минут. Я уже полностью готов и стою в коридоре. Терпеть не могу ждать – от этого только нервы натягиваются, а мне сейчас нужна холодная голова и ясный рассудок. Решив, что идти всё-таки лучше, чем стоять, выхожу, запираю дверь и направляюсь в корпус, где располагается кабинет Ритсу, по дороге проговаривая про себя слова заклинания.

Два часа пятьдесят минут. Я перед дверью Ритсу. Стою и пялюсь на ручку, пытаясь успокоиться и перестать волноваться. Но выходит отвратительно. Чем дольше тянутся минуты, тем явственнее ощущается поднимающаяся снизу живота паника. Минами поступил со мной слишком жестоко, распрощавшись в пятницу и не предложив встретиться хотя бы накануне. Это специально, чтобы я два дня себе места не находил и всё продолжал дёргаться и сомневаться. Никаких напутственных слов, никаких подбадриваний – только время и место, откуда я выйду уже со своим Бойцом. Или, может, ещё и не выйду. Вдруг он правда передумал? Вдруг приготовил какую-нибудь гадость вроде проверки или чего-то ещё?

Внезапно за дверью раздаётся грохот, я машинально отшатываюсь. Что там творится-то? Ритсу решил со злости разгромить кабинет? Или на радостях?

И сдавленный, но громкий голос:

– …Вы захотели!

Ясно. Ритсу там не один. И как я не подумал об этом? Значит, они уже там, ждут меня, а я, как обычно, должен эффектно возникнуть в распахнутых дверях. Ну-ну. Страсть Минами к театральности уже порядком утомила.

Смотрю на часы – без пяти. Нет, ещё рано. Уже разворачиваюсь, чтобы прогуляться до окна, но тут слышу голос Минами, очень отчётливо слышу – наверное, он к двери подошёл:

– Ты мой лучший ученик. Я старался подобрать тебе лучшего партнёра.

Да? Да что вы говорите?! А мне вы сказали, что я всего лишь один из какого-то там списка, и что вы вообще не торопились с поиском пары. Тут два варианта: либо Ритсу сейчас ему просто заливает, либо Ритсу действительно ко мне присматривался, но не подавал виду…

– Я знаю! Я… Я всё время… – чёрт, совсем не узнаю в этом болезненном бормотании ровный спокойный голос Соби. – Я всегда думал, что вы дадите мне своё Имя.

Что?! Вот так поворот событий! Это и есть тот «другой исход», о котором говорил Ритсу?

Всё, ни к какому окну я уже не отхожу. Напротив – прилипаю к двери, чтобы не упустить ни одного слова. Кажется, сейчас я узнаю что-то… что мне наверняка не понравится.

– Ты же знаешь, я не могу. У меня уже есть Боец, – в голосе Ритсу такая усталость: видимо, он объясняет это уже не первый раз.

– Но он же умер!

– Это неважно. И не имеет никакого отношения к делу. – Ну, действительно! Какая разница: живой Боец – мёртвый. Всё одно. – Мы приняли такое решение на основе того, что Аояги Сэймей способен иметь второго Бойца, поэтому…

– Сенсей! – Ох, ничего себе! Сколько экспрессии, сколько боли в одном коротком слове. Значит, оно умеет быть живым, а не только сражаться, как машина? – Не надо, я всё понял. Если он получит меня, то станет уникальной Жертвой. – О чём ты? Я и так уникален. – Я знаю, «чистый» Боец – эвфемизм слова «запасной». Два Бойца у одной Жертвы – это вообще большая редкость. Но мне неважно его Имя… Я просто буду верно служить ему… Мне всё равно, что за Имя мне дадут…

Во рту появляется привкус горечи. Я даже отступаю от двери и уже не слушаю продолжения разговора. Вот, значит, как… Это я бегаю по школе, выслеживая его и стараясь наполнить себя предвкушением, рассуждаю сам с собой про какое-то «единение» и эйфорию, а он… А ему на меня плевать. Он не знает, кто я, и не хочет знать. Ему всё равно. Я для него уже пустое место, просто кто-то. Просто некий «кто-то», кому он будет служить, потому что… так велел Минами. Видимо, сам Ритсу именно такую реакцию и предвидел, вот почему он ничего не говорил Соби до последнего и прятал меня.

Сейчас впору развернуться и уйти, чтобы потом высказать Минами всё, что я о нём думаю, и в качестве финального плевка в лицо отказаться от Бойца, который достаётся мне ценой позора. Но при здравом размышлении… А не поздновато ли? И не подслушал ли я часом разговор, для моих ушей не предназначенный? Да ещё и этот Соби… Неужели он так мечтает быть Бойцом этого жестокого урода, который спустя десять лет «опекунства» просто спихивает его в первые попавшиеся руки? У него что, ни капли самоуважения нет? Да вообще-то и плевать на его самоуважение! Мне нужен Боец, а он – лучший. Точка. И Минами я так просто не уступлю, не сбегу, не струшу, не стану показывать характер без толку. Я лучше ударю его побольнее, и у меня получится, если он ещё хоть немного дорожит своим «Соби-куном». А ведь дорожит – я всё видел под его маской, когда он о нём говорил. Я заберу Соби, вместе мы станем лучшей парой, и тогда он поймёт, как облажался. И это будет отличной местью за то, что он сейчас делает.

– Вы… Вы… Да вы просто боитесь дать мне своё Имя!

Выкрик приводит меня в чувство. Нет, ну всё, достаточно. Если разговор уже пошёл на повышенных тонах, нужно это прекращать. Действительно, ни к чему «волновать» «Соби-куна», правда?

Не давая себе времени передумать, два раза стучусь и распахиваю дверь без приглашения. Всё, я на сцене, спектакль начинается. Взять себя в руки—глубокий вдох—улыбка—здравствуйте!

– Извините, что так долго. Я – Аояги Сэймей. Добрый день.

Из-под ресниц не без удовольствия наблюдаю за перекошенной от злости рожей Ритсу. Но он быстро берёт себя в руки.

– Ты подслушивал? – выплёвывает он через плечо, потому что до сих пор стоит лицом к Соби.

Моя улыбка становится ещё шире, а если приподнять одну бровь, получится немного виноватая умильная гримаса.

– Да нет, просто вы очень громко разговаривали. Я так нервничал, стоя за дверью… Весь извёлся.

– И тебе не надоело всё время врать?

О, зачем же вы сразу так, сенсей? У самого-то у вас рыльце в пушку, да ещё в каком! Я же не обвиняю вас во лжи при Бойце, вот и вы его не пугайте.

Но… собственно говоря, именно это уже и происходит.

Ритсу наконец уходит с дороги, я делаю шаг вперёд и… впервые в жизни получаю его взгляд, прямой, глаза в глаза. И снова накатывает то самое… По спине пробегают мурашки, находит странное оцепенение, в груди как будто разворачивается огромный яркий цветок, щекоча изнутри нежными лепестками. И теперь я точно знаю, что мой цветок синего цвета, как его замершие на мне глаза.

Наконец-то! Наконец-то ты меня увидел! Ты почувствовал то же, что и я? Ты ощущаешь это, Соби? Ты хочешь?..

Но когда я как следует вглядываюсь в его лицо, мой цветок тоскливо сворачивается, превращаясь обратно в крохотный бутон. Ничего он не чувствует, ничего он не хочет. Стоит столбом и смотрит на меня со смесью неверия, ужаса и непонимания. Такое выражение лица я бы перевёл как «И это оно?!» Да, Агацума, представь себе, это я. И чёрта с два ты теперь от меня отвертишься!

Понимая, что сейчас нужно как можно скорее увести его отсюда, пока всё не вышло из-под контроля, протягиваю руку.

– Пойдём со мной, Соби! – он не шевелится и по-прежнему смотрит так, будто я говорю на другом языке. Ритсу молча складывает руки на груди, ожидая развязки. Я через силу поясняю: – Ты нужен мне.

Соби моргает. Один раз. Вот, собственно, и вся реакция. Чудесно.

Моя рука так и зависла в воздухе. Продолжая улыбаться, скольжу уже порядком мрачным взглядом по лицу Соби, спускаюсь ниже и почему-то останавливаюсь на его шее. Чертовски красивая, между прочим. Она придаёт ему какой-то элемент гордости и несгибаемости. Гордый, значит, да? Но передо мной тебе придётся склониться, хочешь ты этого или нет. И тут меня посещает замечательная идея, символическая, можно сказать.

Понимая, что действо нужно как-то двигать дальше, а Ритсу мне в этом помогать не собирается, делаю ещё два шага вперёд, и мои пальцы почти упираются Соби в горло.

– Напишем Имя здесь, – говорю я совсем тихо. – Иди ко мне, Соби.

Я случайно касаюсь его кожи, и тут происходит что-то невероятное. Соби вздрагивает, словно его укололи булавкой, и у меня самого по телу как будто проходит разряд тока. Кабинет, окно за его спиной и потолок расплываются перед глазами, точно я нахожусь под водой. В фокусе остаётся только лицо Соби, на котором появляется очень странное напряжённое выражение. Сердце колотится чаще, мне душно, синий цветок снова распускает лепестки, их десятки, сотни, их тьма, они заполняют меня, расползаются по рукам и ногам, застилают глаза, лезут в горло… Я опутан ими, связан намертво и не могу пошевелиться. Знаешь, что это, Соби? Это Сила. Это наша с тобой Сила. Только не говори, что ты и на этот раз ничего не чувствуешь.

А вот теперь он чувствует! Дышит быстро и часто, на лбу возникает мученическая складка, губы приоткрываются, и он сам – сам! – подаётся навстречу моей руке. Это совсем незаметно, Минами точно не видит, а мне видеть не нужно – я ощущаю. И сами собой пальцы осторожно смыкаются на его горле, нащупывая артерию, по которой с бешеной скоростью разгоняется кровь.

Мне трудно думать, трудно продолжать улыбаться и играть. Я плохо понимаю, что сейчас нужно делать, но точно знаю: я должен что-то говорить.

– Напишем Имя тут, ладно? – кажется, я повторяюсь. Но вовремя вспоминаю заветное ОДП. Мне нужно просто успокоить его и увести отсюда, пока я полностью не потерял над собой контроль. Добавляю как можно мягче: – Будет красиво, прямо как ожерелье.

Соби опускает взгляд на мою руку, но всё ещё хмурится. Совершенно себя не контролируя, перемещаю пальцы с его горла на щёку и плавно провожу по коже. Его глаза распахиваются и упираются мне в лицо. И вот теперь, теперь в них совершенно иное выражение, жаждущее, полное надежды, правильное.

А я уже совсем забыл о присутствии в кабинете Ритсу. Меня захватило, затопило это безумное ощущение – о, да! – эйфории. Мне настолько хорошо, и я уже не замечаю, что моя ладонь всё ещё лежит на его щеке, что дышу я часто и тяжело, как загнанная собака, что перед глазами мелькают чёрные точки. Мне просто хо-ро-шо. Соби… Соби, я так хочу разделить это ощущение с тобой, я так хочу поделиться Именем, Силой, Связью, да чем угодно, лишь бы ты тоже это почувствовал…

Но он не сможет почувствовать в полной мере, потому что до сих пор напуган. ОДП – да, вот что сейчас важно. И хоть я намеревался отложить это на момент, когда мы останемся одни, хоть за нами пристально наблюдает Ритсу, хоть разум Соби всё ещё сражается с инстинктами, я глубоко вздыхаю, стараясь сконцентрироваться, смотрю ему прямо в глаза и начинаю закладку фундамента. Мои установки.

– Соби, теперь у нас будет одно Имя. Не бойся, что я напишу его. Не бойся, что я буду владеть тобой. Не бойся, что я буду управлять тобой. Твоё сердце, твоё тело, твоя жизнь, твоё Имя, даже твоя душа… Всё будет принадлежать мне.

Его взгляд стекленеет, а сам он весь как будто обмякает. Вот и всё. Я взял Бойца под контроль. Эйфория сходит на нет, и ясность рассудка, к счастью, возвращается. Я наконец опускаю руку, но только для того, чтобы вновь её протянуть.

– Идём со мной.

Соби в лёгком оцепенении смотрит на мою ладонь и опять не двигается. Но пальцы у него слегка подрагивают, будто он просто не может решиться. Будто не до конца верит. Однако колебаться я ему не даю, теперь все решения я принимаю за нас обоих. Сам беру его за руку – и в этот момент почему-то не чувствую ни отвращения, ни тошноты. Его ладонь тёплая, живая и очень мягкая. Пожалуй, это даже приятно.

Поворачиваюсь всем корпусом к Ритсу, который даже не поменял позы, только хмурости в лице прибавилось.

– Благодарю вас, Минами-сенсей. Мы пойдём.

Добиваю его самой милой улыбкой, на которую меня хватает. Он опускает глаза на мой «галстук», и его губы неуловимо вздрагивают. Заметил всё-таки. Понял, прочёл. Да, сенсей, вы всё верно истолковали. Я в костюме – я же взрослый и самостоятельный, вдобавок у меня сегодня важное и радостное событие, которое даже вы не сумеете омрачить. Но я не простодушный дурачок и не герой детских добрых сказок. Свою сказку я начинаю писать сегодня, она будет хорошей и светлой для меня. Но не для Бойца, от которого вы отказались. Мы точно друг друга поняли?

Он открывает рот – неужели только сейчас до него всё дошло? – но я его опережаю:

– До свидания, сенсей.

Напоследок вскинув на него глаза, чтобы он отчётливо увидел их выражение, тяну Соби за собой и выхожу за дверь.

Он идёт следом, послушно переставляя ноги. Голова опущена, словно я его на казнь веду. Хотя, судя по всему, для него сейчас именно так оно и есть. Он до сих пор в шоке. Да я, признаться, и сам ещё не до конца верю в то, что сейчас случится. Пока не успел осознать.

Толком не представляю, куда направляюсь. Просто иду по коридору, тащу за собой Соби за руку, как на поводке, и хочу очутиться подальше от кабинета Ритсу и, желательно, от всей школы тоже. По пути нам не встречается ни души – что, вообще-то, неудивительно: в такой час все на занятиях. Только откуда-то с верхних этажей доносятся весёлые голоса, очевидно, прогульщиков. Но в этот момент они кажутся далёкими и совершенно нереальными. Всё вокруг почти ненастоящее: и коридор, и окна, и мои звонкие шаги по паркету. Единственное, что я осознаю сейчас чётко и вполне реально – это тихое дыхание за спиной и тепло чужой руки в моей ладони. Это – главное.

Мы выходим из корпуса, и я тут же сворачиваю влево, в сторону сада. Сам не знаю, почему веду Соби именно туда. Наверное, просто хочу побыть на свежем воздухе в тихом спокойном месте, куда никто не забредёт. Почему-то мне кажется, что делать подобные вещи в своей комнате – это кощунство, мне ж потом спать там. И к нему я тоже идти не собираюсь. Пусть лучше это случится здесь, в саду, среди деревьев, окутанных зеленью, и ярко-красных роз, которые местный садовник выращивает почти с фанатизмом.

По дороге я не оборачиваюсь ни на Соби, ни на школу – кожей чувствую, как Ритсу смотрит на нас из окна. Смотри, смотри, ты уже всё равно ничего не изменишь. Теперь Соби принадлежит только мне.

Мы доходим до домика садовника, который сейчас, к счастью, пустует, но всегда открыт, я вхожу внутрь, отпускаю Соби и перевожу дух. Только теперь замечаю, что дыхание сбилось – я так хотел поскорее скрыться от глаз Ритсу, что под конец уже практически бежал.

Ну всё. Теперь можно сбросить эту отвратительную маску и уже заняться Бойцом как следует. Поворачиваюсь к нему, но он даже не смотрит на меня, а рассеянно пялится в окно, из которого хорошо видны дорожка к дому и кусок корпуса школы над деревьями.

– Ну вот, здесь нас никто не найдёт. Давай поговорим, – начинаю я уже нормальным голосом. Соби нехотя переводит взгляд на меня, и я задаю вопрос, который мучает меня уже давно: – Что у тебя с Ритсу?

Соби едва заметно пожимает плечами.

– Он – учитель, я – ученик.

Ну спасибо за новость! А то, знаешь, сам бы я и не догадался. Может, я слишком грубо начал? Стараюсь смягчить слова лёгкой улыбкой:

– А как насчёт чего-то более личного? Расскажи о своём первом впечатлении о Ритсу.

В ответ получаю сухой и короткий рассказ о трудном сиротливом детстве Агацумы. Ну… Немного не то, чего я ждал, но когда он говорит о том, что их первое впечатление друг о друге было ужасным, я злорадно усмехаюсь.

– Ты стал таким хорошим Бойцом, потому что Ритсу был с тобой строг. Кнут без пряника, верно?

Он молчит. Я вынимаю из кармана нож, с безмятежным видом раскладываю его и поднимаю глаза, чтобы проследить за реакцией Соби. Реакции – ноль. Его разве не должно беспокоить то, что я сейчас сделаю? Он что, не понимает, не замечает, или?.. И вот опять появляется та нехорошая догадка. Что делал с тобой Ритсу, что тебе плевать и на оковы, и на нож в моей руке?

Поигрывая ножом, спрашиваю как бы невзначай:

– Он когда-нибудь бывал с тобой ласков?

– Иногда, – мгновенно откликается Соби, и я замечаю, как по губам проскальзывает мимолётная улыбка, но тут же гаснет, и продолжает он уже совершенно другим голосом: – Но чаще всего мы были слишком заняты для этого.

Да что ты говоришь! И чем же вы, интересно, таким были заняты? А выяснять почему-то пока совсем не хочется.

А Соби опять отвернулся и пялится в это трёклятое окно! Что он там увидел-то? Минами в кустах?.. В три погибели с блокнотиком и сигаретой?.. Опускаю голову, чтобы скрыть неуместную улыбку, хотя он всё равно её не заметит. Он вообще меня не замечает! Ясно. Всеми мыслями он всё ещё там, в кабинете, со своим… «учителем». Но так дело не пойдёт. Соби должен быть со мной, думать обо мне, а не о Ритсу. Почему же он всё-таки?..

На всякий случай я тоже выглядываю в окно. Предсказуемо – ничего. Похоже, Соби видит там что-то своё. И оно мне совсем не нравится. Тут, наверное, нужно в лоб спросить, чтобы получить нормальный ответ. Подхожу к нему ближе.

– Да, насчёт Ритсу… Ты любишь его?

Мой тон небрежен. Выверенно небрежен. Я спрашиваю так, будто меня это не волнует, ведь по идее и не должно волновать. Рассматриваю ручку ножа, чтобы не выдать себя случайно дёрнувшейся щекой или неосторожным взмахом ресниц. Хотя он, наверное, и не обратит внимания.

Я жду ответа почти с замиранием сердца и точно знаю, чего услышать не хочу.

– Я не знаю, – говорит он после солидной паузы и опускает голову. – Это не любовь и не ненависть. Что-то другое.

И опять хмурится. Вижу, ему больно не только говорить об этом, но и думать. В чём же дело-то? С одной стороны, ответ лежит на поверхности и мозаика вполне складывается. Ритсу был его опекуном и воспитывал его, потом взялся и за обучение. По какой-то причине Соби надеялся, что станет его Бойцом, но сегодня его крупно обломали. Но что-то тут всё равно не так. Одна деталь мозаики не встаёт на место. Есть что-то ещё, о чём я пока не знаю. Но сейчас точно не время выяснять.

Поднимаю голову… и уже очень хочу его просто треснуть: опять Агацума пялится в окно! Может, мне занавески задёрнуть или спиной его к этому окну развернуть? Что там можно высматривать? Или он всё ещё надеется, что его милый сенсей вовремя осознает свою ошибку и прибежит спасать «своего лучшего ученика» от моего Имени, пока не поздно? Ага, сейчас. Вон, глянь, бежит уже твой Минами, аж запыхался весь. Нет, это даже не смешно, а просто нелепо.

И вновь на языке горечь. Я должен чувствовать радость, должен. Но ощущение такое, будто только что проиграл поединок и меня вышвырнуло из Системы после пятых оков. Нет, даже не так. Как будто я выиграл, но мой противник бился настолько изящно, что теперь все аплодисменты достаются ему.

Агацума сильно привязан к Ритсу – это и слепому видно. Но так быть не должно. Теперь я – его Жертва. Значит, в его мыслях не место никому, кроме меня. Нужно донести эту мысль до Соби как можно отчётливее. Так донести, чтобы отпечаталась у него где-нибудь на подкорке. Делить его с кем-то я не намерен.

Глубоко вздыхаю и подхожу уже вплотную.

– Смотри мне в глаза.

Соби наконец отрывается от своего любимого окна, переводит взгляд на меня и пару раз моргает, словно вспоминая, где находится. Ну, потерпи, уже недолго осталось. Скоро у меня появится возможность раз и навсегда выбить из твоей башки этого Минами.

Ещё один вдох и выдох. Концентрация.

– Если ты принадлежишь Ритсу, твоё тело и душу нужно переписать.

Да, всё верно. Вот это он поймёт. И действительно, его лицо меняется. Непонимание и тревога сменяются обречённостью и смирением. Я знаю, что нужно ему сказать, знаю, как нужно донести мысль. И образ подходящий придумывается – наверное, после кабинета Минами. Отчасти это заклинание, отчасти – обычное внушение, какие я применяю к чужим Бойцам в Системе.

– Будет гораздо лучше и легче, если ты переродишься, как гусеница перерождается в бабочку. – В его лице мелькает узнавание, кажется, этот образ и ему о чём-то говорит. Значит, я двигаюсь в правильном направлении. – Ты когда-нибудь заглядывал внутрь куколки? Когда-нибудь видел, как разрушается тельце гусеницы? Только потом формируется новое тело. Разрушение, а затем смерть. И рождается новая бабочка.

Он смотрит на меня, как загипнотизированный, даже моргать забывает. Похоже, все мои слова, от первого до последнего, до него дошли. По крайней мере, во взгляде уже чуть больше участия и внимания, чем раньше.

– Отвернись.

Он медленно, ещё не до конца понимая, поворачивает голову, и я быстрым движением ножа распарываю его рубашку и жилетку. Он вмиг оживает, шарахается в сторону и машинально закрывает ладонью грудь, на которой виднеется тонкая алая полоса – всё-таки я его случайно поцарапал. И смотрит с таким непониманием и почти что ужасом.

Нет, ну а ты как хотел? Чему ты удивляешься, Соби? Ты думал, я маркером на тебе своё Имя писать буду?

Нет, всё, хватит дурака валять. Пора брать быка за рога и прекращать с ним играться. Подношу лезвие к его лицу.

– Ты хочешь, чтобы было больно, или наоборот?

Больно будет в любом случае, но я могу резать неглубоко, а могу – глубоко. Просто хочу получить человеческий ответ и нормальную реакцию, а не это простодушное изумление. Он смотрит на меня, потом – на нож, опять на меня, и мой вопрос остаётся без ответа. Это можно расценивать как «не хочу по-хорошему»? Чёрт, а этот парень уже начинает меня злить.

Ну давай, ответь мне хоть что-нибудь. Скажи: «Пожалуйста, не делай мне больно». Я хочу это услышать! Я хочу видеть, что ты понял наконец, как в действительности обстоят дела, что сейчас происходит и кто теперь твой хозяин. Хочу знать, что ты это осознаёшь и принимаешь. Давай же, говори! Или, если не хочешь так, скажи: «Да, я хочу, чтобы было больно, я мазохист». Мне всё равно, что ты ответишь, главное – ты должен понять, что твоя жизнь теперь зависит от меня, что я предоставляю тебе выбор, что только в моей власти контролировать тебя.

Но Соби, увы, избирает другую тактику. Он всё ещё отказывается соглашаться с таким положением вещей, отказывается пользоваться выбором, который я ему предоставляю. И своё отношение к происходящему показывает выразительным молчанием. За это мне уже хочется исполосовать его с головы до ног, чтобы научился принимать из моих рук сразу и выбор, и боль, чтобы уяснил наконец, что от меня теперь будет зависеть каждый его вздох.

– Впрочем, – усмехаюсь я, не дождавшись ответа, – думаю, тебе больше понравится, если будет больно.

Я поднимаю нож.

Кажется, только в этот момент до него окончательно доходит. Нет, он всё понял раньше, ещё в кабинете Ритсу, но принимает только сейчас. Наконец-то осознаёт всю неизбежность. Осознаёт, что сейчас это случится, и по-другому не будет.

Он медленно опускает голову. Его голос звучит тихо и абсолютно безжизненно:

– Боль… Я люблю боль… – он вскидывает взгляд на меня и добавляет уже шёпотом, но твёрже и отчаяннее: – Я хочу, чтобы было больно…

А потом он сам, уже без указаний, поворачивает голову, подставляя шею под мой нож.

Я глубоко вздыхаю и на миг прикрываю глаза. Вот, собственно, и всё. Я победил. Только теперь ощущаю, как был напряжён последние минуты, потому что после того, как он сдаётся, меня сразу отпускает, дышать становится легче. Я чувствую себя укротителем, только что вышедшим из клетки с тиграми. Я укротил тебя, Соби. Я тебя покорил. Но почему же я не чувствую себя победителем? Может, дело в твоём полном безысходной тоски взгляде, который опять направлен в окно? Или в твоём голосе, насквозь пропитанном мукой? Моё лезвие ещё не коснулось твоей кожи, но – я знаю – тебе уже больно настолько, что этого даже мой нож не перебьёт.

Беру его за локоть и подталкиваю к стене. Но он всё же умудряется выгнуть шею так, чтобы не упустить это чёртово окно из виду. Ну ладно… Если ты думаешь, что так будет легче…

Левую руку кладу на его ключицу, чтобы не дёргался, правую, с ножом, приближаю к горлу. Главное, не задеть артерию и не убить его ненароком. Быстро прикидываю, откуда нужно начинать резать и какого размера должны быть буквы, чтобы Имя было по центру. Неслышно сглатываю и задерживаю дыхание. Я не садист, Соби. И это не пытка. Это моё клеймо.

Лезвие упирается в нежную кожу, он едва заметно напрягается. Я надавливаю сильнее, и первая капля крови медленно сползает по его обнажённой груди. Выдыхаем мы, кажется, одновременно. Дальше будет легче.

Первая линия вертикальная, ещё четыре косых, поменьше. Так на свет рождается буква «В» – первая буква моего истинного Имени на тебе. «E» – он слегка дрожит, грудь вздымается очень часто. «L» – его пальцы впиваются в стену позади него. «O» – мой рукав весь испачкан кровью. «V» – он перестаёт дрожать и закрывает глаза. «E» – он дышит глубоко и ровно. «D» – я провожу большим пальцем по его ключице, жест неконтролируемый, как будто крохотная толика ласки. Но он моментально раскрывает глаза и поднимает голову.