Текст книги "Место третьего (СИ)"

Автор книги: Тупак Юпанки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 76 страниц)

Когда я понял, что творится, чуть не убил его на месте. Но устраивать разборки было как-то не ко времени, поэтому я просто отдал приказ не отвлекаться на меня и биться в полную силу, а сам переключился на Жертву. И ситуация немного выровнялась.

Тут уж слабое место пары я нащупал без труда. Не свет их главная проблема, а… да, Минами Ритсу. С Жертвами ему, как известно, работать неинтересно, поэтому и Lightless он склеил небрежно. Горо – прекрасный Боец, за двоих отдувается. А вот Жертва его оказалась посредственной. По ним сразу видно, кто у них в паре работает, а кто в стороне стоит, для комплекта. Я должен был обратить на это внимание, ещё когда Горо со мной первым заговорил и руку протянул. Но тогда я немного о другом размышлял и не заметил. А следовало бы. Потому что достать их Жертву получилось несложно.

Сначала я сбил её с толку, озвучив истинный расклад в их паре. И тем самым невероятно разозлил Горо, который запустил заклинанием прицельно в меня, хотя была наша очередь бить. Соби по какой-то причине, о которой уже не было настроения думать, опять заладил про своё «отклонение», и наш щит прорвался. Моей левой руке достались уже третьи оковы, но, к счастью, заклинание вышло хоть и метким, но слабым – Жертва сильно растерялась. Падать в грязь и тем более проигрывать совсем не хотелось, поэтому оставшуюся Силу я потратил на то, чтобы вывести из строя её.

Девица оказалась совсем нежной, все мои ментальные атаки приняла чуть ли не с распростёртыми объятиями, несмотря на старания своего Бойца. Защититься не сумела, хотя под конец пыталась. И за следующие два хода Соби наградил её полным комплектом ограничителей.

Наверное, нужно было с самого начала сделать именно так и всерьёз взяться за Жертву. Но такая стратегия опасна, к ней прибегают только в крайних случаях. Пока сражается один Боец, а Жертва только командует, он забирает её Силу порционно, и через какое-то время она начинает восстанавливаться. Плюс и у самого Бойца свой резерв имеется. Но если же ментально атакует Жертва – а особенно, если атака мощная, – запас её Силы расходуется куда быстрее, а пополнить его неоткуда. Поэтому если вражеская Жертва окажется крепкой, ты потратишь Силу в никуда, моментально ослабнешь сам и лишишь Бойца источника. В этом случае исход поединка будет зависеть сугубо от твоей выносливости и способностей твоего Бойца. Потому что одна пропущенная атака для Жертвы без резерва – это почти как пуля в грудь, не закрытую бронежилетом. Как минимум обморок – то есть уже проигрыш. Вот я и берёг свои силы до последнего.

Lightless остановили поединок и победу признали за нами: девчонка хоть и не потеряла сознание, но упала и сама подняться уже не смогла. Мы оставили их зализывать раны, а сами снова отправились под мост. Ну, то есть как отправились? Соби-то шёл, у него из этого поединка не сохранилось ни одного памятного трофея, даже царапины, а я волочился следом, проклиная всё на свете. Рукой, которая повисла плетью, едва Соби выгрузил Систему, старался не шевелить и даже не думать о том, что увижу, сняв куртку. Когда до моста оставалось несколько шагов, я случайно поднял голову и снова увидел этого человека в светлом – похоже, он всё-таки именно на поединок пришёл посмотреть. И радости сей факт ничуть не прибавил.

Зайдя под мост, Соби без промедления снимает пиджак и расстилает прямо на земле. Я аккуратно сажусь, стараясь потише скрипеть зубами. Боль адская. На моей руке точно потоптался кенгуру, переломав к чёртовой матери все тридцать костей – или сколько их там? Соби суетится вокруг меня, предлагает осмотреть повреждения и залечить, но я только огрызаюсь в ответ, а под конец просто приказываю перестать мельтешить перед глазами и оставить меня в покое. Он отходит в противоположную сторону нашего убежища покурить, но сам не сводит с меня глаз. Я же слежу за Lightless.

Дождь немного сбавил обороты, и теперь отсюда мне хорошо видны две фигуры, сидящие на земле. Горо обнимает свою Жертву, растирает её запястья и горло, на котором сомкнулся ошейник, и наконец ставит её на ноги. Пошатываясь, они поднимаются на холм и скрываются из виду.

Вот теперь, когда в нескольких метрах от нас не маячит вражеская пара, можно и поговорить…

Перевожу на Соби хмурый взгляд, который он истолковывает совершенно правильно. Бросив окурок, подходит, опускается рядом на колени и тянется к отвороту моей куртки.

– Подожди, – шиплю я. – Осторожней.

– Не беспокойся, Сэймей. Я буду аккуратен.

Аккуратен он будет… Лучше бы за аккуратностью во время боя следил!

Соби медленно стаскивает куртку с моего правого плеча, помогает мне выбраться из рукава. Потом берётся за манжету левого и тянет на себя. На мне только футболка, так что всё великолепие я увижу сейчас. А смотреть совсем не хочется. И видимо, посмотреть есть на что, потому что, отбросив куртку, Соби растерянно замирает. Я опускаю глаза…

Не думал, что рука «жёлтого» человека может приобретать такой насыщенный синий цвет за каких-то полчаса. Она тёмная. Она синяя и тёмная от самого локтя аж до середины пальцев. Это один огромный синяк во всю мою левую руку! И даже не видно границы оков, будто меня держал один здоровенный нарукавник.

– Агацума…

– Прости.

Это выходит у нас одновременно, после чего мы переглядываемся. Уж не знаю, что сейчас написано на моём лице, но у Соби – пятитомник о чувстве вины и невыполненном долге.

– Сэймей…

Он касается моей руки одними подушечками пальцев, почти неощутимо, но меня простреливает с головы до ног. С трудом сдерживаюсь, чтобы не завыть. Неужели, да неужели нет переломов? Повреждения от оков всегда выглядят внушительно и болят сильнее, чем обычные травмы, но это… Такого я ещё не видел.

– Сэймей, пожалуйста, прости меня. Позволь тебя вылечить. Я…

Он уже тянет ко мне свои длинные загребущие руки, но я умудряюсь быстро перенести вес тела на правый кулак и упереть колено ему в грудь.

– Сядь. Сядь, я сказал!

Соби обречённо садится обратно.

– Тогда я, кажется, тебе чётко сказал, что если мне ещё раз придётся возвращаться домой с заметными повреждениями, я накажу тебя.

Агацума молчит, склонив голову. Только брови подрагивают. Помедлив, он выпрямляется и укладывает руки на колени. Ну просто поза полной покорности, только всё равно косится из-под чёлки на мой синяк.

– Знаешь, – усмехаюсь я через силу: теперь рука мерзко пульсирует, у меня от боли уже капли пота на лбу выступили, – мне больше по душе, когда оковы достаются не мне.

– Я буду чётче атаковать противников, Сэймей. Такого больше не повторится.

– Противников? – наклоняюсь к нему ближе. – Да я, вообще-то, не противников имел в виду. А тебя.

Голову он поднять не решается, а вот глаза принимаются беспокойно бегать по земле. Неужели всё ещё не понял? Мне разжевать?

– Соби, когда я в ограничителях, слабеешь и ты. И посмотри, чем это заканчивается. А тебе к боли не привыкать. Так что отныне ты будешь всеми силами защищать меня от оков. Не можешь заклинаниями, как все нормальные Бойцы, значит, будешь собой. В школе у тебя это неплохо получалось. Хотя от лучшего Бойца за какое-то там грёбаное десятилетие я ожидал немного иных результатов. Ты пропустил три атаки от щенка-недоучки! Ты неоднократно побеждал их в школе! И что? Где всё это?! Где твои хвалёные победы? Или ты только в школе умел быть лучшим? Твой собственный сенсей сто раз нам повторял, что в поединке должны быть какие-то там красота и изящество, иначе он не имеет смысла. И где? Где это?!

– Мы победили, Сэймей, – шепчет Агацума, пока я перевожу дыхание.

– Победили?! Не победили, а опозорились. Мне такая победа не нужна. Такую победу мог принести мне любой Боец, в которого я наугад ткну пальцем. Любой второкурсник! Но не ты. Ты опять ослушался моего приказа. Мне ещё раз нужно повторить, чтобы ты не отвлекался на меня и вообще про меня не думал, когда бьёшься?! Ладно уж, повторю. Повторяю, Соби! Ты меня слышишь?

Он несколько раз поспешно кивает.

– Запрещаю отвлекаться на меня во время битвы. Это приказ!

И для закрепления эффекта бью его по Связи. Совсем слабо бью – он только вздрагивает. На большее меня уже не хватает.

– Да, Сэймей.

– Второй приказ. Защищать меня в бою любым способом, – подумав, добавляю: – Если только он не граничит с безрассудством и не приведёт к твоей гибели без необходимости.

– Да, Сэймей.

Его плечи напрягаются – ждёт ещё одного удара. Но я уже машу на это рукой: мои посылы для него сейчас лишь уколы булавкой, а мне ещё домой как-то идти нужно. Я однозначно должен его наказать, но по-нормальному уже не выйдет. И бить я его не собираюсь. Больше никогда. К счастью, есть и другие способы, которые и для меня затратными не будут, и отпечаток оставят.

– А сейчас получишь то, что должен, – говорю я, помедлив. – Зажигалку дай.

О, вот это стоило сказать хотя бы ради того, чтобы увидеть его лицо! Тут же забыв о том, что собирался разыгрывать покорного мученика, Соби вскидывает на меня такой изумлённый взгляд, что я бровей его под чёлкой уже не вижу. Многое бы отдал за то, чтобы узнать, какой набор вариантов у него сейчас в голове расцвёл.

Бойцов при обучении не посвящают во многие тонкости, которые точно были бы им интересны. Например, Соби наверняка думает, что в качестве наказания я могу его порезать – ведь резал уже два раза. Теоретически могу. Но он не в курсе, что делать я так никогда не стану – это на пользу Связи не пойдёт. Лезвие у нас – источник Имени и мой инструмент для замены ассоциаций. И справился я оба раза на отлично. А вот если в дальнейшем использовать нож для наказаний, ассоциативная цепочка поползёт. Нельзя давать искусственное Имя и наказывать одним и тем же способом. Если и дальше говорить о том, чего я не могу, то я не могу его сечь. Это у нас коронная фишка уже Минами. И ассоциации опять смешаются и превратятся в такую баланду, которую я вовек не расчерпаю. А вот огонь… это штука с точки зрения Связи безопасная.

В том, что Агацума сегодня весь день абсолютно невменяем, я убеждаюсь сию секунду. Сначала позвонил мне в урывке между парами, потом внезапно разоткровенничался и замечательно открылся, хоть и не планировал. Затем бой провёл через одно место. Теперь я на него наорал, напугал – в первую очередь своей рукой многострадальной. Под финал потребовал зажигалку. У него сейчас наверняка ум за разум заходит, а рука, которой он лезет в карман, не просто подрагивает, а трясётся. Такое вижу у него первый раз. И даже понимаю, что он не самого наказания боится, просто я лечиться отказался и атмосферу нагнал соответствующую. Постарался, да. Ну не успокаивать же его теперь. Перед тем как наказывать.

Пластмассовый чёрный «Крикет» с поцарапанным корпусом наконец ложится мне в правую ладонь. Левой я благоразумно стараюсь не двигать, хотя боль от этого не уменьшается. Отдав мне зажигалку, Соби опять опускает голову и кладёт руки на колени. Но глаза его всё равно приковываются к колёсику, которым я пару раз смачно чиркаю. О чём, интересно, он сейчас думает? О том, почему я не приказал раздеться? Я ещё не выжил из ума, чтобы портить его до такой степени.

– Ты хорошо запомнил всё, что я приказал?

– Да, Сэймей.

– Надеюсь. Хотя в ближайшее время, глядя на себя в зеркало, ты точно этого не забудешь. А если забудешь потом, мне не сложно будет повторить.

Дёргаю его за волосы, перебрасывая самые длинные пряди вперёд. Подношу зажигалку и чиркаю колёсиком в нескольких сантиметрах от кончиков.

Соби не вздрагивает, только челюсти сжимает. Он и головы не поворачивает – скосив глаза, смотрит, как светлые кончики волос в секунду чернеют и укорачиваются, ползя изломанными нитями вверх. Появляется резкий запах палёной органики.

Если он действительно услышал всё, что я ему сейчас сказал, выводы сделает быстрее, чем оплавится его шевелюра.

Сначала в его глазах неподдельная тревога, только возрастающая с каждым сантиметром, на который я сдвигаю зажигалку. Чёрно-серая полоса шириною в ладонь уже поднялась до плеча. Потом он вдруг хмурится, словно решает что-то, и… переводит взгляд в другую сторону, на мою левую руку. Вот теперь в его глазах самая настоящая боль. А за тем, что творится с его волосами, он больше не следит.

Значит, всё понял…

Я отпускаю кнопку и кидаю зажигалку ему на колени. Он на автомате ловит её, прячет в карман. Смотрит по-прежнему на мою руку.

– Всё, Соби, – говорю я, незаметно вздыхая, чтобы он не ждал от меня продолжения экзекуции.

– Сэймей…

– Нет.

– Но разреши…

– Сам дойду.

Он поднимает на меня взгляд, полный немого укора.

Да, Соби, я уже выучил все твои возможные реплики. А тебе бы пора выучить мои.

– Пожалуйста, прости меня. Этого больше не повторится, – говорит он очень серьёзно.

Я опять начинаю злиться из-за этой заевшей где-то на середине пластинке, но вдруг понимаю, что забыл самое главное. То, от чего он сразу придёт в себя и что подведёт финальную черту под тем, что я сейчас сделал.

– Я прощаю тебя, Соби. Моё прощение осело где-то в горстке пепла. Но это был наш последний бой, после которого мне захотелось сменить Бойца. Понятно?

– Да, Сэймей. Спасибо.

Одним плавным, но стремительным движением он поднимается с колен и выглядывает наружу. Дождь почти кончился, едва-едва накрапывает. Соби поворачивает голову ко мне и протягивает руку.

– Обойдусь, – фыркаю я и встаю сам, крепче сжимая зубы. Даже в куртку кое-как влезаю самостоятельно.

Теперь на повестке дня два главных вопроса. Первый: как добираться до дома в таком состоянии, пусть это всего минут пятнадцать ходьбы? Второй и куда более важный: как спрятать от Рицки свою руку, которой я ещё несколько дней не смогу двигать?

Пока я раздумываю, Соби поднимает с земли и отряхивает свой пиджак. Перекинув через предплечье, подходит ближе. Машинально пробегаюсь глазами по его волосам, подпалённая прядь уже затерялась среди прочих.

– Сэймей, позволь мне сделать для тебя хоть что-то.

Вот теперь в нём уже не чувство вины говорит, а здоровое беспокойство за Жертву. Вину мы уже удалили. Выжгли, можно сказать.

– Что, например? Такси вызвать до центра этого же района?

– Но у тебя рука болит, и…

– Нет, с ней уже всё нормально.

Для правдоподобности дёргаю плечом. И как дурак – левым! От этого по телу проходит судорога. Зато получается кое-как усмехнуться. Вот только этого эксперта по боли моими жалкими гримасами не проведёшь.

– Сэймей, – он отвратительно-понимающе улыбается. – Ты очень вынослив. И ты сильная Жертва. Но доверься мне, прошу тебя.

Лесть на меня не действует, мог бы и не стараться. А вот последняя его фраза… Я так и не понял механизма. Это ведь не заклинание, да и воздействовать на собственную Жертву Бойцы не могут. Просто опять моя Сила на нуле, а Соби опять что-то такое сказал, отчего тянет… его послушаться.

– Что ты хочешь?

– Я перемещу тебя к твоему дому.

– Ты не сможешь. Ты ослаблен.

– Я – нет, – отвечает он категорично.

Меня перспектива немного смущает. Вовсе не потому, что этим умением разрешено пользоваться только в случаях крайней необходимости. Просто раньше я этого не делал. Один раз переместился к Соби – да, но то было другое, то по Связи. А перемещаться вместе с Бойцом… Мне откровенно не по себе.

Ну а выбор? У меня он есть?

– Хорошо, – сдаюсь я быстрее, чем планировал. – Только…

– Не беспокойся. Всё будет хорошо.

Его улыбку вполне можно назвать снисходительной. Как ни странно, она не злит, а успокаивает.

Соби протягивает мне руку. Да, обязательное условие перемещения – контакт кожа к коже, что-то такое припоминаю. Не глядя вкладываю свою ладонь в его, стараясь думать только о том, что всего несколько минут – и я в своей постели.

Не знаю, на что похоже перемещение. Ощущения должны быть не из приятных. Какой-нибудь вихрь-водоворот, как показывают в фильмах с телепортацией. Или что похуже: адская боль с расщеплением на молекулы и их восстановлением в другой части пространства. Или, например…

– Сэймей?

– Ну что? – зло поворачиваюсь к нему, и все дальнейшие слова застревают в глотке, потому что за его спиной – дверь моего дома.

Смотрю на неё несколько очень долгих секунд, прежде чем вспоминаю, что мы так и стоим посреди улицы, по-прежнему держась за руки. Соби отпускает меня первым.

– Я могу идти?

– Иди. Вызовов пока не принимай и сам противников не ищи.

– Конечно, Сэймей. Доброй ночи.

Прежде чем отправляться домой, я медлю какое-то время. Меня не покидает чувство, что во всём этом был какой-то подвох. Когда я оглядываюсь и не нахожу нигде Соби – а сам он, ногами, так быстро уйти не мог, – это только укрепляет подозрения. Что он ещё натворил, что так поспешно смылся?

И, сделав первый шаг, понимаю – что…

Не доверяя собственным рецепторам, задираю левый рукав куртки до локтя. Агацума… Сволочь! Синяк до конца не сошёл, но из тёмно-синего превратился в бледно-серый. И, самое главное, на пальцах ничего не видно. А что ещё важнее, рука двигается и больше не болит, если не давить на неё и поменьше вращать запястьем. Да, это была хорошая уловка – я оценил.

Я, наверное, в состоянии «оценки» побуду ещё дня два. Тех самых, которые должен был проходить с перебитым кулём, отвечающим болью на каждое прикосновение.

Я оценил, Соби.

====== Глава 34 ======

Гудки в трубке равномерно сменяют друг друга, а владелец телефона всё не подаёт признаков жизни. Хироши, ты зачем мне мобильный дарил, если первая же попытка до тебя дозвониться понемногу близится к провалу?

После чёрт знает какого гудка – я упорен как никогда – в динамике наконец раздаются щелчок, возня и следом – заспанный голос Саки:

– Слушаю.

– Привет, это Сэймей, – говорю я, нисколько не удивившись.

Саки кричит, что не хочет быть Бойцом, крушит мебель, истерит и рыдает – и в то же время проводит ночи в постели Хироши, носит его рубашку и отвечает по его мобильному… Настоящая системная любовь.

– О, Сэймей?.. – голос её тут же делается бодрее и собраннее. – Здравствуй. А Хироши… он… Он ушёл и забыл телефон, и…

– …плещется в ванной или храпит у тебя под боком, – завершаю я. – Давай, буди его, уже двенадцатый час.

– Да, извини. Конечно, сейчас.

В течение почти минуты я вынужден слушать шебаршение, тихие просьбы Саки и недовольное мычание Хироши. Потом трубка наконец оказывается в руках у него.

– Сэймей… Привет. Что так рано?

– На часы глянь.

– Воскресенье…

– Понедельник, вообще-то. Завязывай со сном – он на твою мозговую деятельность дурно влияет. Помощь нужна.

Теперь я слушаю зевок, длинный такой и громкий.

– Да… Кого на этот раз убить?

– На этот раз убивать буду я, а от тебя мне только наводка нужна.

– Чего?! – вот теперь остатки сна его окончательно покинули.

– Расслабься. Мне всего лишь нужны списки активных пар.

– А к Чияко не пробовал?.. – начинает он, но сам же себя и обрывает: – А. Да. Её уже, кстати, нет в школе, если тебе интересно.

Вот так новости. Она же хотела ещё экзамены принять… Неужели ей хуже стало? Или Минами после моего отъезда надавил?

– И этого Ушастика твоего, Накахиры, тоже, – продолжает Хироши, потому что я молчу. – Они вместе уехали где-то через неделю после тебя.

– Ладно, я понял. Так поможешь?

– Помочь-то помогу, только тебе с этим проще и быстрее было бы к Ритсу-сенсею обратиться. У меня на это несколько дней уйдёт, а ему только файл в компьютере открыть.

– К Ритсу обратиться не могу, – усмехаюсь я, предвкушая его реакцию, – потому что именно его выпускников я и собираюсь потрепать.

Эта идея созрела у меня около месяца назад, после битвы с Lightless, только оформиться всё не могла: я то Рицкой занят был, его здоровьем и помощью с подготовкой к финальным контрольным, то сражениями. А позавчера и повод появился, чтобы всерьёз это обдумать. Биться с кем-то нужно, но постоянно сидеть и ждать от кого-то вызова глупо. Lightless являют собой прекрасный образчик халтуры Минами – и, уверен, не они одни. Держу пари, в каждой выпущенной из-под его крыла паре я найду те же дыры в броне, что и у них. С себе подобными отдельно он никогда не работал, только Бойцами занимался. А с тех пор как на боевые двойки переключился, картина наблюдается одна и та же: умелый Боец при середнячковой, но просто наполненной Силой Жертве. Зная этот штампованный дефект, можно одолеть немало пар без особого труда. А Ритсу будет получать последние сводки с мест сражений и из больниц и кусать локти. Красота.

В трубке ожидаемо повисает тишина. Затем Хироши деловито откашливается и тянет:

– Сэймей… Если решил развязать войну с директором, не с того начал. Рано или поздно он узнает, что ты взялся только за его подопечных, а тогда он же и… тоже что-нибудь сделать может. Тебе ещё три сессии сдавать – не забывай.

– Ничего он мне не сделает. Я же не с пистолетом на поединки приходить собираюсь. Так что всё по-честному.

– Честность, понимаешь… – он длинно выдыхает, – она разной бывает. Например, формальной и реальной.

– Ты мне сейчас решил курс философии припомнить?

– Нет, конечно.

– Тогда не рассуждай, а действуй. Достань список всех пар. Мне всё равно, сколько дней на это уйдёт. Главное, чтоб не месяцев.

Хироши молчит какое-то время, показывая, насколько ему не по душе моя затея, но в итоге сдаётся:

– Хорошо, сделаю. Позвоню, когда взломаю уэдовский компьютер. Договоримся о встрече.

– Идёт. Спасибо. Пока.

– Счастливо, – откликается он голосом, далёким от счастливого, и вешает трубку.

Я захлопываю раскладушку и задумчиво отправляю в карман. Опять хирошевская паранойя. На этот раз уже действительно паранойя, а не здоровое предостережение, как в прошлый раз. Что, ну вот что может сделать мне Минами? Завалить на экзамене и исключить из школы? Да сейчас. Соби-то от меня уже никуда не денется. Кстати, нужно бы ему набрать, а то притих после позавчерашней своей выходки, затаился.

Два дня назад у нас состоялся уже третий после Lightless поединок. Откуда выросли предыдущие две пары, мне неизвестно, а вот те попались опять ритсовские, на которых я почти случайно испробовал подобную стратегию – и мы без труда победили. Другие две пары мы, разумеется, тоже одолели – обе были невзрачные, и поединки получились даже скучными, прошли практически по школьному сценарию.

Ну и Агацума, конечно, себя хорошо показал, я остался доволен. Мало того что заклинания у него стали получаться более мощными и изощрёнными, так ещё и от оков он меня ограждает, как и было приказано. Когда не выходит щитом – заслоняет собой, а мне остаётся только с удовольствием наблюдать за перекошенными от изумления лицами противников.

Позавчера, правда, он сплоховал. Намудрил со словами заклинания, которое должно было и удар отвести, и атаковать одновременно. Наш щит пошёл вполне заметными глазу дырами, и я получил ограничители на левую руку, ту самую, которой так здорово досталось в битве с Lightless. Уже забытая боль напомнила о себе с такой силой, что аж слёзы навернулись. Но Соби, следуя приказу, отвлекаться не стал, а продолжил бой. А я, разозлившись, переключился на Жертву, которая как раз и подсказала своему Бойцу, чем меня побольнее ударить. И как в случае с Lightless, сдулась она довольно быстро.

Хоть Соби и знал, что накосячил, я ему только выговор сделал, потребовав биться лучше и планировать свои атаки, а не пытаться объять необъятное за один ход. Сражались мы опять поздно ночью и опять в другом конце города, так что после битвы я уже сам потребовал переместить меня к дому. Соби выполнил приказ, хотя и был заметно ослаблен. И только дома я, как и в тот раз, обнаружил, что рука перестала болеть.

С этим завязывать нужно. Во-первых, для меня как для Жертвы такие выходки оскорбительны, пусть даже все прочие пары совершают двусторонний энергообмен. А во-вторых, Бойцу нельзя тратить лишнюю Силу, он всегда должен быть в боеготовности. Если бы нас вызвали наутро, Соби бы не смог сражаться во всю мощь. Как я уже успел понять, полностью он восстанавливается где-то за сутки, а то и больше, если оков было много. Если бы я в его регенерации участвовал, время бы сокращалось до ночи, но только этого мне не хватало…

Я и так каждый раз активирую Имя и полностью открываю канал, а уж Соби сам решает, сколько Силы от меня черпать. Так что, кстати говоря, увеличение мощности его заклинаний – моя заслуга. Ну а изощрённость – это уже к нему, не знаю, где он там словарный запас пополняет.

Но позвонить ему нужно. Мы и так между поединками не созваниваемся, «ни о чём» нам говорить не о чем. Если бы нас не вызывали с еженедельной регулярностью, мы бы и вовсе жили так, словно друг для друга не существуем. Да и Связи в последнее время, похоже, хватает одних поединков. Она больше не воет голодным зверем, требуя подпитать её хотя бы… голосом на том конце провода.

Только вновь лезу в карман за телефоном, как на пороге возникает Рицка. Уже одетый в уличное и почему-то радостный.

– Сэймей, пошли! Почему ты не надел костюм?

– Зачем? – отзываюсь всё ещё задумчиво.

– Ты же обещал! – Рицка топает ногой и беспокойно лупит себя хвостом по колену.

Ах да. Снова он об этом…

Очередной сеанс у психолога состоялся вчера, после чего Рицка, всю неделю ходивший как в воду опущенный после новой родительской ссоры, заметно повеселел и как будто ожил. Уж не знаю, как сенсей этого добился. Когда возвращались из клиники домой, речь зашла о школе, и я не преминул в очередной раз упрекнуть Рицку в низкой успеваемости. На что он сморщил нос и стал мне рассказывать, как трудно сейчас учиться. Ага. В третьем классе. Тут я попросил его не заговаривать мне зубы – я четыре года тоже не в санатории отдыхал. А он ответил, что в «одарённых школах» наверняка всё по-другому и что попробовал бы я поучиться в обычной. Я напомнил, что, между прочим, с сентября именно в такую и отправлюсь – и, кстати, в соседний корпус от его собственного. А Рицка, к моему восхищению и ужасу одновременно, будто умелая и опытная Жертва, совершенно грамотно перевёл стрелки, заявив, что для этого мне сначала документы подать в неё нужно – и лучше бы с этим не тянуть. «Вот пойду и подам завтра», – ответил я и тут же понял, что он меня банально развёл на «слабо».

От всяческих школ я намеревался отдыхать хотя бы до середины августа. Просто не могу сейчас находиться в этих стенах, слушать мелодичные трели звонков изнутри здания, а не снаружи, дожидаясь у ворот Рицку, и вдыхать запах экзаменационного напряжения – экзамены у всех в полном разгаре. Но Рицка как завёл эту песню, так уже и не мог остановиться. Я слушал её всю дорогу до дома: «Сэймей, ты должен сходить в школу!»; я слушал её во время прогулки; я слушал её за ужином, а родители подпевали; я слушал её, пока купал своего кота в ванне; я слушал её, когда укладывал его спать, – и она же была первым, что я услышал, разбудив его сегодня… Потом я слушать задолбался и прямо с утра, в присутствии Рицки, стоящего над душой, позвонил в школу.

Со мной сухо поговорила секретарша. Сказала, что подавать документы уже можно и «хорошо, что вы так рано занялись этим – в третьем классе средней школы осталось всего два места». Подать документы предложила сегодня же. А Рицка заявил, что и день сегодня для этого самый удачный. Самому ему в школу только к двенадцати – почти все уроки уже закончились, только контрольные остались. А в это время и директриса подобрее будет, чем с раннего утра или ближе к концу дня, когда я его должен встретить.

– Так лень… Может, завтра схожу? – тяну я на пробу.

– Сэймей!

Рицка подскакивает ко мне, хватает за руку и тащит в спальню.

Знаю я, почему он так за это дело волнуется, знаю. Рицке непременно хочется, чтобы мы учились вместе – это всегда было его тайной мечтой. Когда он только отправился в школу, я перешёл уже на третий курс в Лунах, так что пересечься в обычной мы так и не успели. И теперь ещё я вдобавок «напугал» его тем, что и ему нужно будет ехать в Гоуру следующей весной. Так что этот год – единственный, когда мы сможем ходить в школу вместе. А если я спохвачусь с подачей документов слишком поздно, рискую не попасть в Фукасаву. И к тому моменту, как Рицка вернётся из «Семи лун», я уже учёбу закончу.

В спальне мне удаётся отделаться малой кровью и не влезать во что-то, по мнению Рицки, более приличное, чем чёрная рубашка и джинсы. В качестве компенсации я даю ему заняться моими волосами, хотя на протяжении тех минут, что он прыгает вокруг меня с расчёской, не прекращаю повторять, что причёска на моё возвращение в школу повлиять не может.

До школы добираемся практически бегом – Рицка тянет меня за руку, всё время подгоняет и нетерпеливо пританцовывает на светофорах. Завернув в ворота, мы прощаемся. Рицка отправляется на контрольную, а я иду в центральный корпус, где расположена администрация и средняя школа.

Безликие коридоры вгоняют в уныние моментально. Интерьер здесь ничуть не похож на школу Лун. Там везде предпочтение отдавали мрачному дереву и коричневому цвету – как будто Минами под себя выкрашивал. Тут же коридоры сверкают белизной и пластиковыми подоконниками. Сверху не свешивается ни один светильник – над головой тянется ровный прямоугольный ряд плоских ламп дневного света. Всё это очень похоже на третий этаж Кимори, только без растительности на окнах.

Дверь в кабинет директрисы такая же белоснежная, как и всё прочее. Напротив неё уже сидят несколько потенциальных учеников разных возрастов: красивые, счастливые, нервные. Кто помладше – с родителем, старшие – в одиночестве и с одинаковой у всех важностью на лицах. На всякий случай убедившись, что я попал в очередь, а вернее – в самый её конец, занимаю свободный стул и пытаюсь прикинуть, на сколько я тут застрял.

Потом от нечего делать принимаюсь рассматривать остальных. Сидящая напротив девушка примерно такого же возраста ловит мой взгляд и ближайшие полчаса пытается строить глазки. А меня уже тошнит: от этих лиц, от этой атмосферы тягостного ожидания, от боязливых перешёптываний детей со своими родителями… Как будто на казнь пришли, честное слово.

Проходит минут сорок, прежде чем в кабинет попадает второй кандидат, и это вгоняет в тоску окончательно. Я уже раздумываю, а не пойти ли погулять вокруг школы час-полтора, как вдруг в кармане оживает телефон. В напряжённой тишине вибрация слышна так, что все моментально оборачиваются в мою сторону. Покосившись на красноречивую табличку с зачёркнутым телефоном у двери, извлекаю его на свет.

Мне хочется, чтобы это был Хироши. Точнее, мне нужно, чтобы это был он. Хотя сейчас я ему отвечать не стану – не место здесь… Но когда вижу мерцающую на дисплее букву «В», все правила приличия дружно катятся к чертям.

– Слушаю.

– Здравствуй, Сэймей, – Соби явно на улице: в динамике слышен звук проезжающих машин. – Тебе неудобно говорить?