Текст книги "Место третьего (СИ)"

Автор книги: Тупак Юпанки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 76 страниц)

Бабочка… опять эти бабочки…

– Но совсем не взаимодействовать с Бойцом я не могу.

– Конечно, не можешь. Ведь не для того ты его взял, чтобы хранить на полке, как статуэтку.

– И как осуществляется контроль над Связью?

– Для начала вызови нить, – Минами вбивает последнюю булавку, внимательно осматривает бабочку и откладывает на подоконник к первой.

– Как?

– Представь её, – он пожимает плечами и порывается взять пинцет, чтобы расправиться с последним насекомым, но, наверное, заметив выражение моего лица, просто складывает руки на груди и откидывается на спинку кресла. Ну и на том спасибо.

Закрываю глаза, честно представляя себе эту нить. Кажется, я видел её после того, как вырезал Имя, но уже не уверен, что это не был плод воображения. Ведь в действительности нить не может быть выпачкана в крови или обезображена как-то иначе. И как вообще она должна выглядеть? У всех по-разному или одинаково? Я никогда прежде не видел её у других. Возможно, это просто не то, что принято демонстрировать окружающим, но даже в учебнике нет ни одного изображения.

– Хорошо, – вдруг произносит Минами, и я удивлённо открываю глаза. Что хорошего-то?

Открываю – и первый порыв дёрнуться, разорвать, выпутаться из этого… «Это» опутало руки, осело на плечах, стянуло запястья и обвилось вокруг шеи. «Это» неосязаемое, полупрозрачное и едва заметно светится. «Это» тонкое, как паутина, но откуда-то я знаю, что очень крепкое и прочное. И «оно» повсюду, его много, я словно сижу в центре огромного мотка ниток.

Замираю, вцепившись в подлокотники, и стараюсь не двигаться, будто по мне ползёт ядовитый скорпион и, если я пошевелюсь, тут же вонзит под кожу своё острое жало.

– Удивительно, – хмыкает Минами, с интересом меня оглядывая. – Обычно в первые дни после установления Связи нить выглядит совсем иначе, она слабая и больная. Но не твоя.

– Конечно, – цежу сквозь зубы. – Я ведь сильная Жертва.

– Верно, и твоё заклинание оказалось очень сильным.

Ритсу долго водит глазами по окутавшим меня нитям, а потом берёт ручку, намереваясь поддеть одну из них. Я шарахаюсь.

– Не трогайте!

Глупо – знаю. Но нить Связи – это что-то сугубо моё, личное, и при мысли, что её коснутся чужие руки, меня передёргивает.

Минами послушно откладывает ручку и сцепляет пальцы в замок – чтобы не лезли куда не надо, наверное. Появившийся было азартный интерес в его лице сменяется обычной бесстрастной маской.

– Посмотри назад.

По-прежнему стараясь не двигаться, осторожно поворачиваю голову. Нить тянется от меня к выходу, сворачиваясь большими кольцами, и исчезает в дверной щели.

– Куда она ведёт? К Бойцу?

– В идеале – да. Но пока прошло слишком мало времени, чтобы нить обрела чёткость – где-то примерно в середине коридора она должна истончиться до полной невидимости, практически до разрыва. Ты, конечно, уже сейчас можешь попытаться найти его по нити, но не думаю, что у тебя получится.

– Нет, спасибо. Зова мне достаточно, – буду я ещё по школе носиться, высматривая где-то светящуюся паутину. – Так как ею управлять?

– Подконтрольная нить Связи выглядит иначе, – начинает Ритсу с видом бывалого человека. – Во-первых, зрительно она короче и не оплетает Жертву как лиана. Во-вторых, она всегда прямая – вон тех колец быть не должно, – но немного приспущена. При активации Связи она моментально натягивается, передавая сигнал Бойцу. Соответственно, чем короче и крепче нить, тем быстрее проходит сигнал… – он вдруг обрывает себя и хмурится. – Сэймей, я рассказывал вам об этом в прошлом году. Где ты был во время моих лекций?

– На ваших лекциях, – давлю я через силу, потому что это светящееся нечто, из которого я не могу выпутаться, уже порядком раздражает. – Просто на практике оно выглядит иначе, чем представляется в теории.

Между прочим, Минами – единственный учитель, занятий которого я не пропустил ни одного за четыре года.

– Значит, мне придётся повторяться. Ладно. Чтобы получить полный контроль над Связью, ты всегда должен чувствовать нить целиком. Пока она в таком болтающемся состоянии, тебе просто не хватит Силы, чтобы охватить её всю. Натяни её.

– Как? – вопрос вырывается раньше, чем я понимаю, каким дураком себя только что выставил.

Минами со скучающим видом подпирает подбородок ладонью.

– Однозначно – не руками.

Юморист чёртов.

Натянуть нить нужно мысленно, то есть просто представить её такой, как должна выглядеть. Концентрируюсь, создавая в воображении нужную картинку, смотрю вниз – светящейся паутины действительно становится меньше. Осталось только несколько чётких витков, обнимающих плечи. Оборачиваюсь – к двери уходит ровно натянутая крепкая полоска, немного проседающая в середине.

– Ты вполне оправдываешь звание одной из самых сильных Жертв школы, Сэймей, – негромко замечает Ритсу. – У других на это уходило в лучшем случае – несколько часов, в худшем – дней.

– Может, потому что объяснения учителя были непонятны? – решаю его поддеть.

Но желаемой реакции не добиваюсь – Минами спокойно пожимает плечами.

– Разве я непонятно или сложно объясняю? В мои задачи входит как можно лучше подготовить Жертву и обучить, а не чинить ей непреодолимые препятствия.

Странное дело, но после этих слов я вдруг понимаю, что он действительно хочет помочь и сделать как лучше. В данный момент Ритсу мне не враг. И как выясняется, даже умеет быть вполне нормальным, пусть и с головой не дружит. Похоже, крышу у него окончательно срывает, только если речь заходит о «Соби-куне». Это и есть его слабое место…

– Что дальше?

– Дальше – работа на воображение. Тебе нужно прочувствовать нить целиком, от начала до самого конца. Ты должен уметь видеть её внутренним взором и анализировать. Если один раз поймёшь принцип, дальше не будет ничего сложного. Связь сама подскажет тебе, что не так с нитью, – помедлив, он добавляет: – Обычно увидеть всю нить помогает образ Бойца. Попробуй представить его вместе с нитью.

А вот это уже потруднее… Итак, Соби. И что Соби? Ну, стоит весь такой, высокий, длинный, с развевающимися волосами. Теперь я знаю, каковы на ощупь их неровные кончики. Очень мягкие и тонкие. И я знаю его запах. Даже если он сменит туалетную воду, всё равно всегда будет ассоциироваться у меня с дикой вишней. Может, это вовсе и не вишня, но я этот аромат так для себя окрестил. А ещё у него тёплая кожа. Я касался его сегодня утром. И совсем не почувствовал отвращения. Дотронуться до его руки было как-то… правильно, что ли. Рука не была чужой. Это всё равно что брать свою расчёску для волос или свитер.

Но мне ведь его с нитью нужно представить, так? Не знаю, как на самом деле, но в воображении она тянется от его горла. Несколько раз обвивается, туго сжимает и устремляется другим концом ко мне. И хоть Имя у Соби я видел пока всего один раз, сейчас представляю его так чётко, будто смотрю на фотографию. Светящиеся витки располагаются аккурат над рядом букв. Ни узлов, ни петель, ни пересечений – ровно, чётко и крепко. Надёжно.

Уже и не знаю, фантазии это или я на самом деле вижу что-то «внутренним взором», но Агацума явственно появляется перед глазами. Рассматриваю нить, двигаюсь дальше, прослеживаю весь её долгий путь от него до себя. На это уходит каких-то две секунды, хотя нас сейчас разделяет улица и несколько корпусов. Я одновременно сижу в кабинете Ритсу, стою рядом с Соби и вижу всю нить целиком. Она прямая, натянутая, прочная, почти однородная от начала и до конца. Почти. Вот теперь я замечаю то, что мешает мне жить последние три дня.

Структура нити не меняется, зато возле Агацумы цвет из серебристого становится тёмно-бронзовым. Наверное, это и есть те самые его эмоции и ощущения, которые пачкают Связь и которые ловлю я. Это как компьютерный вирус, который по одному каналу заразил сразу два компьютера в доме. Но со своей заразой пусть справляется сам, а я нить должен почистить.

Это оказывается намного проще, чем я думал. Моего сильного желания достаточно, чтобы вся «ржавчина» за какие-то мгновения слезла и к нити вернулся её первоначальный цвет. И как-то сразу становится легче и спокойнее. Как будто я действительно вылечился от вируса. Последней «работой» воображения я скрываю нить от посторонних, заставив её просто стать невидимой.

Когда открываю глаза, на плечах уже ничего нет. Я чувствую нить, знаю, что она есть, но не вижу. И Ритсу тоже не видит.

– Как ощущения? – спрашивает он, прищурившись.

– Да вроде бы ничего не изменилось…

Останавливаюсь на половине фразы, потому что понимаю: кое-что, вообще-то, изменилось. Вернее, не изменилось, а просто исчезло. Забавно, я даже не могу объяснить, что именно, но точно знаю: что-то было, а теперь его нет. Более того, я и вспомнить не могу. Помню только, что оно было мягким и, кажется, синим, а вот что это, где оно находилось и что делало… не представляю. И ещё почему-то становится немного грустно. Зато больше не ощущаю себя сгустком нервных окончаний. Чувствительность притупилась. Или, скорее, стала такой, как была. Я постепенно возвращаюсь к себе, от этой мысли спокойнее.

– Всё в порядке, – я улыбаюсь, чтобы показать, что так оно и есть.

Но Минами моей радости не разделяет, почему-то незаметно вздыхает и отводит глаза.

– Хорошо. Только помни, пожалуйста, одну вещь. Ты взял Связь под контроль и заблокировал сообщение между вами по нити. Но это не значит, что нити больше не существует. Ты будешь активировать её при взаимодействии и, особенно, в Системе. Ещё кое-что. Ты всего лишь закрыл доступ со своей стороны, но те посылы, которые ты принимал от своего Бойца, не исчезли. Ты просто перестал их чувствовать.

– Вы хотите сказать, что раньше я чувствовал то, что чувствует Соби, а теперь – нет, но его чувства никуда не делись?

– Да.

Я усмехаюсь его хмурости.

– Меня это должно волновать? Я не психотерапевт, чтобы его лечить, я – Жертва. Если у него какие-то проблемы личного характера, пусть справляется с ними сам. Я ведь не бегу к нему, когда у меня что-то не так.

– А мог бы, – тихо говорит Ритсу.

– Вы шутите?

– Нисколько. Энергообмен между Жертвой и Бойцом позволяет залечивать не только физические повреждения друг друга, но и эмоц…

– Спасибо, сенсей! – я близок к тому, чтобы рассмеяться. – Я не для того брал Связь под контроль, чтобы снова отпускать её и принимать всё, что лезет из Агацумы.

– Но тебе придётся. Я ведь сказал только что: при взаимодействии, при входе в Систему…

– Значит, придумаю, как обойтись без этого. Обнажённая нить делает обоих в паре уязвимыми, зависимыми и почти голыми друг перед другом.

– Но на этом и строится Связь между Жертвой и Бойцом.

Нет, он что, всерьёз считает, что я пыжился закрыть этот ящик Пандоры, чтоб время от времени дёргать крышку?! Не знаю, чем было это синее и мягкое, но без него точно лучше.

– Я строил её на подчинении. Контроль и минимальное взаимодействие – всё, что мне требуется для нормального управления Бойцом.

Минами аж подаётся вперёд, пытаясь мне что-то втолковать.

– Сэймей, пойми, нельзя только брать от Связи, отдавать тоже придётся. Тебе нужно будет делиться Силой, залечивать повреждения Бойца, осуществлять регулярный энергообмен. Это как исправно и беспрерывно работающий механизм, как… круговорот воды в природе. Это почти основы бытия! Ты не имеешь права игнорировать законы Системы!

– Я не собираюсь их игнорировать, я просто подстрою их под себя.

В ответ на это Ритсу лишь качает головой, рваным движением выхватывая из пачки сигарету. Пока он прикуривает, я и сам немного остываю. Всё-таки глупый спор получился. Нужно было просто согласиться с ним, покивать – и он бы отстал. Теперь же придётся поделиться с ним парой секретов моего мировоззрения, чтобы не вздумал следить за мной и при каждом удобном случае делать выговоры.

– Послушайте, сенсей. Вы же и сами понимаете, что связь эмоционального плана между Жертвой и Бойцом делает пару уязвимее. Появляется больше слабых мест. Ну зачем нам это? Соби – сильнейший Боец, я – лучшая Жертва. У нас вообще не должно быть слабостей. Они, конечно, так или иначе будут, в тактике или стратегии, но зачем плодить лишние, если этого можно избежать?

Минами молча слушает, механически поднося сигарету ко рту. Пока что я его не убедил. Вздохнув, продолжаю:

– Я понимаю, чего вы боитесь. Но я буду делиться с Соби Силой, буду давать ровно столько, сколько нужно. Ведь мне и самому невыгодно, чтобы он становился слабее, так?

– Дело не только в Силе, но и в Связи. Её необходимо подпитывать, нить нужно то и дело задействовать. Жертва и Боец должны стать одним целым, слиться воедино. Пока ты будешь закрываться, сильной пары из вас не выйдет.

«Одним целым»? «Воедино»?! Меня сейчас вырвет… Это ровно то, от чего я намеревался держаться подальше.

– Как раз таки выйдет. Именно слияние делает пару уязвимой, потому что, если один пропускает удар, в итоге достаётся обоим.

– Истинный союз наделяет пару силой!

– И создаёт слабые места!

Нет, ну сколько можно? Мы так и будем по кругу?

К счастью, Минами быстро понимает, что ему меня не переспорить. Потушив окурок, он машет рукой.

– Соби-кун теперь принадлежит тебе, так что поступай как знаешь. Но с твоими убеждениями вы оба… погибнете.

– Ошибаетесь, сенсей. Мы станем сильнейшей парой «Семи Лун». Вы ещё вспомните о нашем разговоре, когда придёт время. И признаете, что я был прав.

Почему-то мне кажется, что Ритсу вовсе не нашей возможной гибели опасается. Похоже, волнует его Соби, которого я, получается, собираюсь «обделить» и лишить законных бойцовских привилегий. Наверное, для Бойца болезненно, когда Жертва закрывается от него и не подпускает к себе ближе, чем требуется. Но Соби наверняка уже привык к такому обращению, раз, по его словам, они с Минами последние годы почти не разговаривали. Так что моё поведение не должно стать ему в новинку. Для него ничего не изменится.

– Ладно, закончим, – совсем сдаётся Ритсу. – Поговорим о другом. Завтра я планирую провести показательный бой и хочу поставить вас против пары Doubtless. Ты знаешь их?

– Нет.

– Хорошо. Соби-кун тоже ни разу с ними не дрался, так что это должно быть интересно.

– Постойте, но разве вы не говорили, что нам лучше на несколько дней воздержаться от поединков?

Минами пару раз затягивается, прежде чем ответить.

– Ваша Связь сильна. И только что ты продемонстрировал, что способен ею управлять. Так что не вижу препятствий.

А вот я кое-что вижу. Вижу истинное значение слова «интересно». Ритсу хочет посмотреть не просто на бой, а на Имя. Неужели его любопытство настолько сильно, что он так спокойно планирует подвергнуть нас риску? Ладно, сенсей, так и быть, будет вам Имя. Я дам вам возможность окончательно убедиться, кому отныне принадлежит Соби.

– Я согласен. Во сколько?

– В шесть на полигоне.

– На полигоне? Почему не в зале?

Минами странно усмехается, и что-то мне эта усмешка не нравится.

– Боюсь, зал окажется… слишком мал. Все зрители не поместятся.

Так вот оно что. Он собирается впервые выставить Соби напоказ. Понятное дело, желающих поглазеть на эту диковинку соберётся немало. А ещё для меня это будет равносильно официальному заявлению об образовании пары Beloved. И там же вся школа увидит моё Имя на Соби… Что-то сразу ладони вспотели. Между нами, это настоящая подстава.

– Мы придём, – я киваю и, понимая, что это самое удачное время, чтобы наконец убраться отсюда, встаю. – Спасибо за помощь, сенсей.

– Позволь дать совет. Постарайся подготовиться к бою, причём не по отдельности, а вместе с Бойцом, Сэймей.

– Хорошо, сенсей, – явно пора уходить, но ещё один вопрос я всё-таки озвучу. Сейчас подходящий момент. – Сенсей, простите, но… Почему вы зовёте меня просто по имени? Вам не кажется это слишком фамильярным?

– Нет, не кажется. Это вполне уместно. Мы ведь теперь с тобой… – Минами поднимает бровь и ядовито улыбается, – почти родственники.

Всё. Вот над такими шутками я смеяться не умею. Тошно как-то и противно. Молча разворачиваюсь и выхожу за дверь.

Самое главное, я точно знаю, что Ритсу ошибается насчёт Связи. То есть теоретически он, конечно, прав. Но просто можно по-другому, можно лучше. И пусть я стану первой Жертвой, которая пойдёт наперекор Системным правилам, пусть Агацума хоть захлебнётся в своих страданиях, но пару из нас сделаю сильнейшую. О Beloved ещё легенды слагать будут. Я этого добьюсь.

Выходя из административного корпуса на улицу, прикидываю, сколько занятий с этими Агацумой и Минами уже пропустил, а ведь всего через месяц начинаются экзамены. Вот интересно, у самого-то Соби экзамены будут? Это у Ритсу его программа окончена, но другие уроки он до сих пор посещает. Хотя какое мне до него дело? Мне, например, в пятницу ещё к Нагисе тащиться, а я даже не начал готовиться и сегодня точно не начну. И как выкручиваться? А вот как хочешь, Сэймей, так и выкручивайся. И битва с Faceless с каждым днём всё ближе. А завтра так вообще… целый аттракцион будет. К которому Минами мне зачем-то посоветовал подготовиться. Вместе с Бойцом, да. Что он имел в виду? Ну, для начала, наверное, то, что мне неплохо бы его предупредить о поединке. Если бы Ритсу ему об этом сообщил, то Соби наверняка сказал бы мне ещё утром. Кроме того, Боец не имеет права самостоятельно принимать вызов паре, только для авторежима. Минами в любом случае должен был поставить в известность сначала меня. Значит, сейчас пойду, найду Агацуму и лишу его блаженного неведения. Вот только куда идти?

По-хорошему, нужно просто позвать его – и через мгновение он появится. Но что-то я так вошёл во вкус, изучая нить Связи, что становится любопытно проверить: а сам я смогу найти Соби? Потому что Минами говорил, что мне это пока не под силу. Так что теперь уже из принципа хочется опровергнуть эту ересь. Правда, для этого опять придётся активировать Связь… ну да ладно.

Итак, где моя нить, которая ведёт к Бойцу? Вот же она – ещё не успел толком подумать. И пусть будет невидимой. Невидимой, я сказал! Не хочу на неё смотреть, мне достаточно просто чувствовать. Но в отличие от первого раза в кабинете, пытаюсь не дать ей влиться в меня, а смотрю как бы со стороны. Конечно, так я тоже открываюсь для Соби, но гораздо меньше, и, что самое главное, не позволяю чужим эмоциям снова прилипнуть к собственным.

Куда ведёт нить – совершенно неясно, но я всецело полагаюсь на свой нюх Жертвы, на неосязаемый радар, который в идеале должен указать мне путь. Пока ничего конкретного, но тянет к старому жилому корпусу, куда я и решаю взять курс.

Всего корпусов в школе четыре: учебный, где проходят все занятия; административно-тренировочный, где располагаются кабинеты учителей, лаборатория, зал, лазарет и там же – столовая; и два жилых в разных концах территории. Не представляю, по какому принципу расселяют учеников, но из моих знакомых в старом корпусе, куда затесалась и библиотека, обитает только Хироши. Careless и Ruthless за «знакомых» не считаю, но и они проживают там, в соседнем крыле. Теперь, видимо, к этому списку добавится и мой Боец.

Захожу в корпус, прислушиваюсь к ощущениям. Тянет повернуть налево, как раз во «вражескую» зону. Утешает лишь то, что в разгар дня все должны быть на занятиях. Это я – злостный прогульщик, а Фиро и Айко со своими Бойцами полагается сейчас сидеть на уроках и корпеть над лекциями. И верно – крыло, похоже, вымерло. Ни голосов, ни шорохов, только мои шаги на лестнице гулко отражаются от стен и потолка. Если я и угадал с крылом, то теперь предстоит задачка потруднее – найти этаж. Это как деление в математике: сначала без труда получаешь целое число, а потом начинаются дроби, дроби, дроби, всё мельче и мельче. Корпус, крыло, этаж, комната… Вот если комнату угадаю, сам себе удивлюсь.

Второй этаж, третий, четвёртый – всё шагаю и шагаю по этой чёртовой лестнице и пока не возникает ни малейшего порыва свернуть в коридор. А ведь на пятом, знаю, уже не все комнаты заняты. Останавливаюсь у дверей и какое-то время прислушиваюсь неясно к чему. Его комната должна быть именно здесь, если я правильно шёл. Но внутренний радар упрямо гонит выше. Ну не может же он один на пустом этаже жить!

Покачав головой и уже начиная смиряться с тем, что я, похоже, ошибся, поднимаюсь на шестой этаж. А здесь полный мрак. То есть буквально. В одном конце коридора слабо мерцает единственная лампочка, в другом – просто чернота. Радар, ну давай, я хотя бы двинусь влево, где есть хоть какое-то освещение. Но куда там… Только прохожу через двери, меня как будто кто-то хватает за плечи и тащит в эту жуткую темноту. И ещё в груди что-то беспокойно трепыхается. Вытягиваю руку в сторону, нащупываю стену и медленно, шаг за шагом, погружаюсь в бесконечно чёрное ничто. Странная иллюзия, как будто с кем-то в прятки играю – и я его уже почти нашёл, он вот-вот выпрыгнет из темноты и напугает до остановки сердца…

Мне кажется, ещё всего шаг-другой – и я просто упрусь в противоположную стену, развернусь и побреду ни с чем обратно. Но вдруг – о чудо! – замечаю слабую горизонтальную полоску света на полу. Значит, там дверь, либо единственная, за которой есть кто-то живой, либо вообще единственная в этом чёртовом коридоре. Оттолкнувшись от стены, нашариваю дверную ручку и несколько раз стучусь куда-то над ней. Если мне сейчас откроет не Агацума… не знаю, что сделаю. Но его потом урою.

Мне приходится простоять в кромешной мгле не меньше десяти секунд, прежде чем раздаются шаги. Кто бы там сейчас ни оказался, гостей он не ждёт. Наконец дверь распахивается, и после этой черноты я слепну от яркого света, почти выжигающего сетчатку.

– Сэймей?

А вообще-то, с ума сойти можно… На третий день с первого раза да ещё и по почти нетронутой нити… я нашёл своего Бойца. Да я просто в ударе!

Глаза привыкают к свету, и теперь мне удаётся рассмотреть Соби. На нём чёрная домашняя футболка, тёмно-синий, заляпанный пятнами краски фартук на поясе, волосы собраны в небрежный пучок. Он пялится на меня с таким изумлением, будто видит впервые в жизни.

В претензионном жесте развожу руки в стороны.

– Извини. Проходи.

Агацума отступает на шаг, давая мне наконец войти и осмотреться. Но дальше порога продвинуться не выходит. Я прирастаю к месту, увидев, куда попал.

Да, теперь-то ясно, отчего этого упыря занесло под самый чердак. Коридора в этом обиталище нет в принципе. Да он и не нужен. Комната… комната! Она раза в три, минимум, больше моей! Всё пространство – это одна большая светлая комната с высокими потолками и окнами во всю стену. Ближе к левому углу виднеется единственная дверь – в санузел, куда ж ещё, – и что самое мерзкое, похоже, совмещённый. И если типовая комната ученика похожа на мебельный магазин, то у Соби даже кровати нет – вместо неё футон, свёрнутый на полу. А из остальной меблировки лишь крохотный комод и длинный стол вдоль всей правой стены – такие обычно в мастерских бывают. А тут, кстати, и есть самая настоящая мастерская: вот где у него настоящий завал – так это на столе. Тюбики с краской, бесконечные баночки, крышечки, кисти, тряпки, свёрнутые ватманы… И всё это дико воняет, причём сразу и маслом, и гуашью, и какими-то ядовитыми растворителями. Но даже сквозь эту адскую смесь пробивается отчётливый запах табачного дыма. Вожу глазами по комнате и нахожу на подоконнике стеклянное блюдце с несколькими окурками. Он ещё и курит!

– Сэймей, – меня отвлекает его немного напряжённый голос. – Что случилось?

– Здесь воняет.

– Ты поэтому пришёл?

Поворачиваюсь и смотрю на него так, чтобы у него пропало всякое желание острить. Он молча проходит к окну и на всю ширину распахивает створки. Вот теперь здесь появляется хоть какое-то подобие кислорода. Машинально приближаюсь к его источнику и выглядываю вниз, на улицу. Окна выходят на зелёную зону школы – густые кустарники и деревья. А за ними высокая железная ограда – и там уже начинается территория самой организации «Семь Лун».

Перевожу взгляд на Агацуму, который уже успел вернуться к мольберту – тот как-то потерялся в пространстве этой… «комнаты», я его сразу не заметил. Сосредоточенно вглядываясь в растянутый на подрамнике холст – что на нём, не знаю, вижу только задник, – Соби распускает волосы, легко взъерошивает и снова перетягивает резинкой.

– Что случилось со Связью? Я почти не чувствую тебя, – говорит он, беря на сгиб локтя палитру, а в правую руку – кисть.

– Отныне будешь чувствовать, только когда мне это понадобится.

– Хорошо.

Соби не задаёт лишних вопросов, хотя на его лице отчётливо проявляется тревога. Странно, что он не спросил… Минуту. Нет, не странно. Это ведь я сказал вчера, что ему положено молчать. Он лишь выполняет моё пожелание. Тогда что это было, когда я сказал про вонь? В сравнении – откровенное хамство. Почему у него такая широкая амплитуда в общении со мной? Почему он исполняет мои требования и приказы выборочно? Что-то игнорирует, а чему-то подчиняется без надобности.

Но и мне не стоит забывать о законах дрессировки. За послушание собаку хвалят, особенно – за предупреждение желаний хозяина. В переводе на человеческий: Соби должен уяснить, что, когда он ведёт себя так, как мне хочется, я буду удовлетворять его любопытство.

Присев на подоконник, складываю руки на груди.

– Чем меньше будет активирована нить Связи, тем лучше. Если будем постоянно чувствовать друг друга, это сделает нас уязвимее.

– Но, Сэймей… – Соби наносит аккуратные лёгкие штришки на холст, постоянно хмурясь. Если ещё и он сейчас начнёт мне рассказывать о том, что так нельзя, потому что сила пары в слабости, я точно запрещу ему говорить до завтрашнего поединка. Но, как ни странно, слышу совсем другое: – Это небезопасно для Жертвы. Я должен чувствовать, что с тобой происходит, чтобы суметь вовремя оказаться рядом и защитить. Ты можешь не успеть позвать меня или не активируешь нить случайно, как вчера.

Смотрю на него во все глаза. Вот Минами об этом и словом не обмолвился, он выступал «адвокатом» Бойца. А сам Боец почему-то думает только о моих интересах. Это опять… неожиданно приятно.

– Не беспокойся. Даже в неактивированном состоянии нить никуда не делась. Если меня вдруг станут убивать – это ты точно почувствуешь.

– Я этого не допущу.

– Расслабься, – усмехаюсь я. – Это был юмор.

Поверх холста он встречается со мной глазами, в которых отчётливо написано: «А я понял». Но молчит. Почему же?.. Почему он такой разный? Противоположный самому себе. Как будто в одном теле уживаются два человека. Хотя должно быть, их и правда двое. Боец и… просто человек. И признаться, я бы хотел, чтобы в общении со мной второй проявлялся чуть чаще. Правда, это будет идти вразрез с моими требованиями к своему Бойцу. Да уж, я и сам что-то какой-то весь противоречивый стал в последние дни. Вздыхаю, отворачиваясь к окну.

Помимо блюдца с окурками, на подоконнике валяются две пачки сигарет. Одна новая и едва начатая. А вот другая явно старая, с пятном от кофе, немного помятая, как будто её долго таскали с собой, прятали или перекладывали с места на место. Зато внутри осталось всего четыре сигареты. И на бычках в блюдце красуется кружок «Lucky Strike», как и на ней. Те, первые, Соби почему-то почти не курил, хотя по вычурному дизайну пачки можно смело сказать, что они дороже и, наверное, лучше. Экономит что ли? Смотрю я на эту чёрную с золотой окантовкой пачку и не могу сообразить, почему она кажется мне такой знакомой. И тут меня осеняет. Это же сигареты Ритсу! Он курит такие же.

Пытаясь сопоставить эти, казалось бы, незначительные факты, опускаю голову и натыкаюсь взглядом на мусорную корзину, стоящую возле стола. Как интересно. Поверх смятых листов бумаги и баночек из-под краски лежит точно такая же чёрная пачка, совершенно новая, даже не распечатанная.

Мне, конечно, далеко до всемирно известного английского сыщика, но картина вполне себе складывается. «Lucky Strike» был куплен давно, может даже больше года назад, но валялся без дела, потому что Соби курил то, что курит Ритсу. А вчера-сегодня ритсовское наследие по какой-то причине отправилось в помойку. Это, как и в случае с бабочкой, безмолвный жест протеста. И пусть сам Минами этого жеста не увидит, Соби важно было его совершить. Не знал, что он такой символист. Но это знание, кстати, может неплохо пригодиться. Глядишь, так и до крючков доберусь.

– Давно ты здесь живёшь? – спрашиваю почти бесцельно.

– Около пяти лет. Почти с тех пор, как начал обучение.

– И что, всё время – в этой… комнате?

– Да.

Соби отрывается от рисования, только чтобы макать кисточку в краски, на меня даже не смотрит.

– И когда в коридоре свет исчез?

– Здесь его и не было.

– Почему? До этого этажа ремонт не дошёл?

– Нет, – Соби наконец откладывает рисовальные принадлежности на стол и вытирает руки тряпкой. – Я перерезал провода.

Ну предупреждать же надо. А то я от таких новостей могу и из окна вывалиться – очень уж «хорошо» на подоконнике сижу, как птица на жёрдочке.

– Зачем?! Ты что, ненормальный?

Он улыбается так нехорошо, что по его улыбке смело можно прочесть: «Да, я ненормальный». Однако ответ превосходит все ожидания.

– Так велел сенсей.

Ну, ясно. Значит, сенсей у нас ненормальный. Хотя с этим трудно поспорить.

– Почему?

Соби слегка мрачнеет, снимает холст с мольберта и прислоняет к стене. Отвечая, он стоит ко мне спиной, рассматривая то, что получилось.

– В детстве я боялся темноты. Он хотел, чтобы я поборол свой страх.

Меня подмывает спросить, помогло ли, но, видимо, помогло.

– А почему ты потом не починил свет?

– Я уже привык. Я хорошо вижу в темноте.

Соби отходит от картины к столу, чтобы прибраться, и я наконец могу разглядеть то, что он рисовал…

Холст поделён на две части по вертикали. В самом центре его зависла большая чёрная бабочка. Даже не сама бабочка, а её вычурный силуэт, как будто она летит на фоне солнца. Вот только позади неё вовсе не солнце. Левая часть рисунка выполнена в сине-голубых тонах. Здесь абстрактные мягкие завитки, нежные мазки и плавные переходы. Чуть ниже бабочки чья-то раскрытая вверх ладонь. Как будто бабочка взлетает с его руки. И крылья её на этой половине округлые, аккуратные и ровные. Точно по центру картины краски резко сменяются. В правой части – буйство огненно-красных и ядовито-жёлтых цветов, резкие штрихи, неправильные формы и изломанные линии. И крылья бабочки справа напоминают подпалённую бумагу, рвутся, сгорают в импровизированном огне. Половины рисунка настолько разные по настроению, стилю и цветам. Слева – спокойствие, тепло и умиротворение. Справа – боль, экспрессия, тревога и мучение. Я вообще не знаток живописи, но даже мне удаётся пропустить через себя все эти эмоции.