Текст книги "Место третьего (СИ)"

Автор книги: Тупак Юпанки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 76 страниц)

Бабочка взлетает с дарующей тепло и надёжность руки, чтобы сгореть в обжигающем пламени…

Так вот как ты видишь всё это, Соби? Вот что для тебя означает наш союз, наша Связь и твой переход от Минами ко мне…

Слезаю с подоконника и упираюсь в него руками, чтобы глотнуть побольше воздуха с улицы.

– Я к тебе, вообще-то, не трепаться пришёл. Завтра у нас поединок с Doubtless.

– Поединок? – я не вижу Соби, но слышу, что он перестал копаться на столе. – Но ведь сенсей сказал…

– Да ему самому плевать на то, что он сказал! – резко разворачиваюсь и ловлю его удивлённый взгляд. – Он выставляет нас на показательной дуэли. Завтра в шесть на полигоне. И видимо, соберётся вся школа. Так что, Агацума… – шагаю к нему и понижаю голос. – Завтра мы должны победить. Как хочешь – но должны. И если ты хоть раз облажаешься, я тебя в порошок сотру! Понял?

Он потерянно моргает. В глазах такое бесконечное непонимание… Но молчит.

– В чём дело, Боец? Ты понял меня или нет?!

– Понял, – отвечает Соби после паузы.

Мы стоим очень близко. Он хмурится. Его зрачки быстро перемещаются от правого моего глаза к левому и обратно.

– Хватит меня разглядывать! – шиплю сквозь зубы. – Я тебе не картина! И вообще – Боец не должен смотреть в глаза хозяину, когда с ним разговаривает. Меня это бесит!

– Прости, – механически произносит Агацума и отводит глаза. Не опускает, а именно что отводит в сторону. Примерно туда, к подоконнику, где лежит чёрная пачка сигарет…

Я ни разу никого не бил. Это и противно, и нелепо. Но сейчас, чувствую, как никогда близок к тому, чтобы заехать Агацуме по его смазливой роже. У меня уже кровь в венах закипает от опаляющей, почти животной ярости.

Тебе очень везёт, Агацума, что я – Жертва и у меня в приоритете холодная голова и ясный рассудок. А то, клянусь, избил бы тебя сейчас до полусмерти.

– Завтра. Полигон. Половина шестого. До этого времени мне на глаза лучше не показывайся. Ты меня понял?

– Да, Сэймей.

Он не говорит это – почти шепчет, я угадываю слова по движению губ. Глаза застыли всё где-то там, слева от моего плеча. Сейчас что-то то ли, согнувшись, ломается, то ли, натянувшись, рвётся. В эти секунды я ненавижу его. За его болезненно сведённые брови, за пустые глаза, за Минами, за утреннюю бабочку, за эту уродливую картину…

Я – урод для тебя, Соби. Я ненавижу тебя.

Разворачиваюсь и стремительно вылетаю из комнаты, напоследок так грохнув дверью, что слышно, наверное, двумя этажами ниже.

Я – Жертва. Моё бремя – принимать повреждения в бою. Из-за Бойца я не должен чувствовать иной боли.

Тогда почему мне кажется, что теперь я знаю, что это такое?..

====== Глава 16 ======

Я люблю приходить на место сражения первым, чтобы успеть настроиться и оценить ситуацию. А ещё чтобы после начала боя ничто не отвлекало: ни присутствие посторонних людей, ни погодные явления, которые успеваешь изучить, пока ждёшь противников. Но сегодня я крупно просчитался. Если хотел прийти на полигон совсем первым, мне нужно было явиться сюда часа за два, не позже.

И этим утром я пропустил все занятия, просто отсидевшись у себя. Если бы пришёл, уверен, всю дорогу слышал бы только возбуждённые шепотки за спиной и отлавливал бы косые любопытные взгляды. Когда вышел из комнаты, сразу обратил внимание на то, что в корпусе непривычно тихо. Это даже не тишина учебных часов – это другая, абсолютно стерильная тишина. Когда ты не то что никого не слышишь, но и не чувствуешь ничьего присутствия в радиусе нескольких сотен метров.

Люди стали попадаться уже на подходе к полигону, а шум оттуда был слышен ещё издали, как на футбольном матче. Причём все спешили, обгоняли меня, а замечая, торопились ретироваться или осторожно здоровались. Я не ответил ни одному, но ощутил всеобщее азартное предвкушение грядущего поединка. Такое волнение, наверное, охватывало зрителей только во время гладиаторских боёв в древности. Не припомню что-то, чтобы наша школа так сходила с ума всего лишь перед показательной дуэлью, которые проводятся два раза в год. С другой стороны, в этих поединках обычно участвуют именитые выпускники, то есть пары, уже прогремевшие на всю школу, иначе бы дуэли не были «показательными». А о нас с Соби пока никто не знает. Нет, ну как «не знают»? Имя Beloved известно почти всем. Но как Имя Жертвы с временным Бойцом. А вот словосочетание «пара Beloved» звучит здесь впервые.

А добавляет ажиотажа имя Агацумы Соби – да, да, «того самого» ученика Ритсу. Чёртовы слухи! Языки бы повырывал тем, кто за сутки разнёс информацию об участниках поединка по школе. И начать следовало бы непосредственно с Минами. Тут не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что это вызов мне. Поставить Жертву в стрессовую ситуацию и, прячась среди десятков лиц, пронаблюдать, как она выкрутится. Короче говоря, не знаю как, но этот бой мы просто обязаны выиграть. Чего бы ни стоило. Пусть уносить с полигона будут к дьяволу – победа должна быть за нами!

Подбадривать себя до ворот оказалось куда проще, чем входя в них. Я даже замедляю шаг, оглядывая то, во что превратили полигон. Во-первых, теперь здесь стоят трибуны, а их не перед каждым показательным боем устанавливают – только если солидная толпа зрителей обещается. Во-вторых, по периметру поля – столбы с датчиками для загрузки Системы. Значит, предохранители убрали – после пятых оков чёрта с два вывалишься из Системы. Ну, и в-третьих… здесь на самом деле вся школа. Пёстрая толпа под две сотни человек уже разместилась на трибунах, они галдят, озираются, с нетерпением ждут начала представления. Только вёдер с попкорном не хватает. Уродство какое.

Как можно незаметнее пробираюсь к пульту управления, за которым расположилась Нана, с маниакальной скоростью тыкая пальцами почти сразу во все кнопки и то и дело переговариваясь с кем-то через микрофон, нацепленный на ухо.

– Привет, – здороваюсь я, потому что понимаю, что должен сейчас делать хоть что-то. Пусть даже и здороваться с Наной, как бы глупо это ни было.

– О, Сэймей, привет, – она машет мне рукой, широко улыбаясь. – А где твой?.. Что? Я проверяла утром! Не знаю, не в курсе. Ну так подоткните кабель, чтобы не мешался! – это она уже не мне, а в микрофон кому-то из техников, которые снуют вдоль импровизированной «сцены», завершая последние приготовления. – Сэймей, где твой Боец?

Хотел бы и сам знать, где его черти носят. Суток мне вполне хватило, чтобы угомониться и подавить желание учинить Агацуме расправу. Я себя успокоил по всем законам здравого смысла. Ну какая мне, в сущности, разница, что чувствует ко мне Боец и как он меня воспринимает? Он же просто Боец. Орудие, механизм, собака. Низко же я пал, если меня стали интересовать его мысли по поводу нашего союза. Меня не должно волновать ничего, кроме того, чтобы он как следует выполнял своё прямое назначение. А он его, если судить по поединку с Ruthless, выполняет. Всё. Остальное неважно. И пусть хоть обрисуется. Пусть хоть на каждой своей картине изобразит меня злобным монстром с рогами, копытами и ножом в руках.

Озираюсь, надеясь выловить его в толпе. Не получится – буду звать. Но искать долго не приходится. Ненаглядная троица стоит в проходе напротив четвёртого ряда трибун. Ритсу в светлом костюме, словно на праздник пришёл, серьёзен, собран и невозмутим. Он что-то спокойно объясняет Соби, который стоит по его левую руку, напряжённо глядя в пол и внимательно слушая. В правое ухо Ритсу экспрессивно вещает Нагиса, сжимая и разжимая кулаки и активно жестикулируя. Тычет пальцем то в него, то в Соби, то куда-то в пространство, но он периодически дёргает плечом, как будто ему навязчиво щекочет шею нитка. Интересно, о чём идут эти два параллельных монолога? И что важнее – на что Минами настраивает моего Бойца? Или накручивает? Так или иначе, все наставления перед боем – моя задача, а не его.

– Соби, быстро ко мне, – шепчу одними губами.

Соби моментально оживает, вскидывает голову, поворачивается и безошибочно находит в толпе меня, хоть нас разделяет целая площадка. Минами, заметив это, тоже смотрит в моём направлении, затем кивает Агацуме и усаживается на место. Нагиса продолжает выговаривать что-то Соби, но, когда он быстро сбегает вниз по лестнице, снова переключается на Ритсу, усаживаясь с ним рядом.

– Здравствуй, Сэймей.

От неожиданности вздрагиваю. Соби уже в двух шагах от меня, стоит, склонив голову, но осторожную улыбку не заметить нельзя.

– Опять телепортировался? Поберёг бы силы перед боем.

– У меня достаточно сил, чтобы прийти на твой зов и сражаться за тебя.

Всё это произносится механическим голосом, как автоответчик. Соби даже не смотрит на меня. Я собираюсь сказать ему что-то умно-наставительное, потому что времени до начала остаётся не больше десяти минут, но тут…

– Сэй-кун!

О, здравствуйте, только вас сейчас и не хватало! Оборачиваясь, успеваю растянуть губы в улыбке.

– Добрый день, сенсей.

– Здравствуйте, Чияко-сенсей, – тоже улыбается Соби, поднимая голову.

– Сэй-кун, я желаю вам победы! – сияет она, словно вручает мне медаль. – Вы обязательно победите, ведь вы сильнейшие.

Чем же, интересно, «мы» успели заслужить этот статус в её глазах? Или она говорит так просто для грамотного настроя? Но на поиски ответа времени уже нет.

– Спасибо, сенсей, – шире улыбаюсь я в ответ, и, пока она снова не заговорила, добавляю: – Простите, сенсей, мне нужно переговорить со своим Бойцом.

– Да, да. Я буду болеть за тебя, Сэй-кун.

Ну вот – уже за «тебя». Это привычнее.

– Соби, где наши противники? – меняю тон, едва она отходит от нас.

– Говорят с Такадой-сенсеем. Это его ученики.

Чёрт. Чёрт! Такадовские?! И я узнаю об этом за несколько минут до начала?! Это уже характеризует их определённым образом. Во-первых, Такада отдаёт предпочтение Бойцам, и все его Бойцы-протеже отличаются силой и хитростью Жертвы. Значит, нашим настоящим противником будет именно заклинатель. Во-вторых, после памятного скандала между Соби и Такадой тот наверняка захотел выставить против нас свои лучшие экземпляры.

Пробегаюсь глазами по толпе и нахожу эти самые «экземпляры», разговаривающие со своим учителем. Двое парней – точно старше Соби – с серьёзными злыми рожами. Вот и вся моя референция, но её уже вполне достаточно, чтобы понять: поединок будет жёстким. А мы будем сражаться вместе всего второй раз…

Да пошло оно всё к дьяволу! Тряхнув головой, решительно поворачиваюсь к Соби.

– Ладно, слушай меня внимательно. Твоя главная задача – не допустить ограничителей на первых атаках. Чем отвечать – пока смотри сам. Но пробуй самые разные виды заклинаний. Силы сразу много не трать. Уделяй больше внимания Бойцу. После начала я разберусь, чем их можно достать, и уже тогда возьму наши атаки под контроль. Понятно?

– Да, Сэймей.

За всё это время он так и не поднял на меня взгляда. Это как-то… напрягает. Чего он вдруг?.. И тут я понимаю, «чего». Это не он – это я. Вчера. Не смотреть в глаза Жертве – мои были слова. В отличие от меня, Агацума действительно запоминает всё, что я говорю. Это мне впору на наши встречи с диктофоном приходить.

Глубоко вздыхаю и медленно выдыхаю.

– Соби. Посмотри на меня.

Он поднимает голову, и я наконец вижу его глаза. Спокойные, тёплые, синие… И под этим взглядом как-то сразу и сам успокаиваюсь. Мне нужно было в них взглянуть, чтобы окончательно взять себя в руки. Так – привычнее, так – правильнее.

– Сэймей, не беспокойся, – он улыбается. «Не беспокойся»?! Это Жертва должна говорить такое своему Бойцу, а не наоборот. – Я одержу эту победу для тебя.

Смотрю на него долго, прищурившись, глубоко, в самую синеву этих спокойных глаз.

– Не для меня, Соби. Победи для нас.

Ресницы взлетают, зрачки расширяются, теперь он весь словно светится изнутри.

– Слушаюсь, хозяин.

Раньше я думал, что выражение «мир только для двоих» придумали романтики. Но теперь точно знаю, что системные. Потому что в эту секунду окружающая действительность хоть и не исчезает, но тускнеет и становится прозрачнее. Люди на трибунах, техники у площадки, Нана за пультом, наши противники и даже Ритсу в четвёртом ряду… Всё вдруг оказывается таким далёким, мелким, несущественным. И звук как будто убавили. Наш «стадион» уже не галдит так, что приходится разговаривать во весь голос, а только шелестит на заднем плане, как сухие листья, которые треплет ветер. Мы остаёмся одни. Нет, «одни» – плохое слово, неправильное в этом контексте. Мы остаёмся вдвоём.

– Показательная дуэль. Пара Doubtless против пары Beloved. Пары – к бою.

Эквалайзерный голос Наны доносится из огромных динамиков над головами зрителей. Толпа постепенно смолкает. Краем глаза замечаю, как наши противники, получив последние наставления от Такады, выходят на площадку. Все нужные слова сказаны, поэтому просто киваю. Соби разворачивается и не спеша выдвигается им навстречу, я – следом, уже соблюдая боевую расстановку. Шагах в двадцати от Doubtless останавливаемся.

У системных не принято приветствовать друг друга перед боем, если поединок уже объявлен и представляться не нужно. Но традиционная пятисекундная пауза всегда выдерживается. Это время, чтобы очистить голову от посторонних мыслей, настроиться на поединок и рассмотреть противников. А рассматривать там особенно нечего. Парни никакие, очень похожи друг на друга, я только по их позиции понимаю, кто Жертва, а кто – Боец.

– Мы – Doubtless. Вызываем на битву заклинаний.

– Вызов принят! Загрузка боевой Системы.

– Загрузить Систему!

Спрашивать разрешение на вход тоже не нужно – всё уже готово и поле отключено. Чернота Системы расползается по трибунам, многочисленным лицам и вышкам с камерами и динамиками. Что немного сбивает с толку – так это то, что у Doubtless нет активирующего заклинания. Они лишь коротко, формально обнимаются, на миг соединяя левые щёки, на которых вспыхивают Имена. Жертва снова встаёт на шаг позади Бойца. Теперь они ждут нас…

– Соби, активация Имени.

Глядя перед собой, Соби поддевает крючки бинта и плавным эффектным движением срывает его с горла. Светлая лента падает к его ногам.

Всё. Теперь – хоть в ад.

Однозвучный изумлённый выдох вырывается из двухсот ртов и облачком пара зависает над полигоном, моментально окунувшимся в безмолвие. В одну секунду я замечаю их всех. Все те лица, на которые старался не наткнуться в толпе. Теперь я вижу их всех, сразу, где бы они ни сидели. Зажавшая рот рукой Чияко, Накахира с опустившимися Ушками, смеющаяся Ямато, хмурая Коя, замерший как истукан Хироши, довольно ухмыляющийся Мимуро, Нагиса с перекошенным лицом, привставший со своего места Ритсу… О, непередаваемое выражение лица Ритсу мне наблюдать приятней всего. Если бы у него сейчас в кармане оказался револьвер, пуля бы уже вылетала у меня из затылка – я уверен.

Но я улыбаюсь. И чем больше смотрю на их физиономии – тем шире. И, что странно, Соби, который не видит моего лица, тоже улыбается. Нехорошо, надменно, почти страшно. Труха бабочки? Пачка сигарет? Нет! Вот – вызов. И будь я проклят, если не понимаю, что он сейчас испытывает. Я знаю это, потому что чувствую то же самое. Мы вместе, Соби. Только двое. В данный момент это моё главное чувство.

Несколько сотен глаз приковано к единственной точке – моему Имени на коже моего Бойца, вспыхивающему, стоит мне только – безо всяких тактильных контактов – активировать нить Связи. Но Doubtless вынуждены опомниться первыми.

– Погнали, – командует вражеская Жертва, и её Боец поднимает руку.

Ну так пристегнитесь покрепче, ребята. Мы вас прокатим с ветерком.

– Рука, несущая страданья, сомкнётся на твоём же горле. Оковы!

О, ну этого я и ждал – как же всё предсказуемо. Но самое смешное, Соби тоже, потому что начинает говорить, не успевает Боец закончить:

– …И дарит жизнь, защиту и покой. Отражение!

– Щит!

Слишком поздно. В горло Бойца вцепляются ограничители. Но второй раз их врасплох застать не удастся. Соби пробует силовую атаку:

– Сила не в том, чтоб врага быть сильнее. Слаб тот, кто страх побоялся познать. Поражение сто процентов!

– Поглощаю! Отклонение.

Заклинание обходит их, растворяясь в пустоте Системы. Жертва ухмыляется, я слышу его негромкое:

– Что он там ему, говорил, дарит? Верни гостинец.

– Жестокости подарки неизменны. Извечно под обёрткой – боль. Она – учитель твой, твоя защита. Покойся с миром!

Слов в заклинании прилично, но само оно молниеносно, как звуковая волна. Боец ещё не договорил, а Соби дёргается, когда на обоих его запястьях смыкаются оковы. Что происходит? Он не пытался защитить меня, значит, удар должен был получить именно я. И ведь били не прицельно по Бойцу, а по нам обоим. Как получилось, что он пропустил эту атаку? Значит, что-то его в ней задело за живое. Ситуация осложняется тем, что атаки пошли ментальные – без использования стихий и подручных средств в качестве оружия. С такими справиться сложнее, особенно если противник поймёт, где твоё слабое место.

А с Соби творится что-то странное, потому что он слегка повернул голову и смотрит… на Ритсу! Губы того плотно сжаты, пальцы вцепились в предплечья, как будто это он сейчас стоит позади Агацумы, а не я. В такие моменты, честно говоря, уже не до игр в «сохрани лицо». Шагаю к нему ближе и шепчу:

– Я с тобой, – и уже громче, чтобы слышали они, но задавая направление для Соби: – Они пластмассовые, они не знают ни истинной боли, ни жестокости. Они вышли на поединок, зная об этом лишь понаслышке. Покажи им, что такое настоящие страдания.

Откровенно говоря, я сильно рискую, потому что что-то в этой теме бьёт и по моему Бойцу, но ведь есть шанс, что достанет и их. Соби встряхивает головой, возвращая взгляд к противникам.

– Ружья. Жерла. Жернова. Жабры сжаты. Режет жилы. Железа скрежет. Поражение!

Это что-то невероятное… Эта, казалась бы, ахинея превращается в настолько фонетически мощную атаку, что накрывает даже меня. Едва-едва, на периферии, но я прямо чувствую и влетающую в тело пулю, и обжигающую лаву вулкана, и нехватку кислорода под водой, и ножевое ранение… И всё это одновременно! Но я – Жертва Соби, меня задевает совсем чуть-чуть, представлять боюсь, как сейчас достаётся Doubtless. Потому что отразить такое невозможно в принципе, и атаку они, конечно, пропускают. Оковы пленят и Жертву, и Бойца, сковывая руки обоим. То ли мне чудится, то ли я действительно слышу со стороны трибун аплодисменты.

Шумно выдыхаю. Соби оглядывается, беспокойно скользя по мне глазами.

– Не отвлекайся на меня. Это приказ! – слова подбиваю ещё и посылом по Связи, чтобы ему и в голову не пришло каждый раз проверять, всё ли со мной в порядке.

– Да, хозяин.

Тоже немного отдышавшись, Doubtless переглядываются. Неужели только сейчас поняли, с кем имеют дело?

Жертва хлопает Бойца по спине, чтобы обернулся, и что-то быстро показывает пальцами. Гадство! Язык жестов. Система коварна тем, что противники слышат каждое твоё слово, даже если ты переходишь на шёпот. Но эти мерзавцы выучились такому вот приёму, чтобы в нужный момент выкручиваться.

«Выслушав» Жертву, Боец кивает и поворачивается к нам, оскаливаясь.

– Агацума! – прицельная атака… Вот ведь дьявол! – Тебе защитой служит только гордость. К чему крепиться перед тем, для кого и так ты обнажён? Чьё лезвие оставит шрамы не на коже, но на сердце. Откройся. Покажи мне боль. Пади!

У заклинания нет рифмы, оно играет только на инверсии и не попадает в ритм, но зато – будь проклято! – в цель.

Боль. Тупая, тягучая, совершенно безнадёжная и нескончаемая, расползается по телу, как нарочно медленно и уверенно. Отвоёвывает у разума нервные окончания и падает к ногам, смыкаясь на щиколотках тяжёлыми ограничителями. Вот и всё, теперь мы оба скованы. Я заставляю себя открыть глаза. Соби, немного покачнувшись, поворачивает голову и опять… опять смотрит на Минами! Да почему?!

Знаю, что теперь всё зависит только от меня. Я обязан предпринять что-то немедленно, причём что-то весьма кардинальное. Сил нам хватит только на одну атаку, и она должна стать последней в этой битве.

С трудом двигаясь, делаю шаг к Соби. Обычно в таких случаях положено говорить что-нибудь ободряющее, светлое. Например, «ты победишь», «не слушай их», «они лгут», «это неправда», «я с тобой и вместе мы справимся!». Ну, что-то из этой серии. Но глядя, как отчаянно и почти жадно Соби держит взглядом Минами, я вдруг отчётливо понимаю, что это нам не поможет. Есть какая-то связь между тем, что говорит вражеский Боец, когда Соби пропускает атаки, и Ритсу. Такое чувство вообще, что мы сражаемся сейчас с ним – а вовсе не с Doubtless. Или, скорее, Соби сражается. С собой…

Агацуму не пугает боль, это он отлично продемонстрировал в битве и с Lightless, и с Ruthless. Не болевые атаки его берут, а что-то другое. И связано это с присутствием Минами, который аж встал со своего места и вцепился в спинку сиденья впереди. Но в его лице, помимо тревоги, улавливаю что-то ещё, подсказывающее, что он знает, в чём дело.

Наклоняюсь к Соби через плечо так близко, что его волосы задевают губы, и шепчу, чтобы не слышал никто вне Системы:

– Соби… Он уже не имеет права притрагиваться к чужим вещам, – продвигаясь вслепую, на свой риск добавляю: – Ты… не надейся.

Не хочу думать, что было бы, ошибись я. У Бойца случился бы эмоциональный взрыв, после чего нас в лучшем случае просто вышибло бы из Системы, лишёнными сил и с двойными, а то и тройными ограничителями везде, где только можно. Но я, чёрт возьми, угадал! Не то чтобы случайно попал в цель – нащупал.

Соби медленно опускает голову, глядя в землю. Но мы всё ещё скованы. И сейчас атака получится слишком слабой. Этого мало. Двигаюсь осторожно, на ощупь, как будто и вправду слепец. Взвешиваю и тщательно подбираю каждое слово, подбивая посылами по Связи.

– Соби, теперь я твой хозяин. Ты – моя собственность. Я – твоя опора. Я – тот, кто дарит тебе жизнь. Но я и тот… кто дарит тебе… боль.

Его спина напрягается. Оступился я – нет? Но назад уже не повернуть.

– Я – твоя боль, Соби. Ты связан со мной. Жизнью, сердцем, душой, смертью и болью. Твою пустоту заполнит только боль, дарованная мной. Я – отныне смысл твоего существования. Только я один. Растворись во мне, отдайся мне целиком. Откройся мне полностью. И не бойся боли, которую я тебе причиню. Потому что её принесёт моя рука.

Поначалу кажется, что Соби вообще никак не реагирует на мои слова, но тут я слышу отчаянный возглас вражеской Жертвы:

– Нет! Так не бывает!

Как не бывает?

Опускаю голову и… я готов подтвердить его слова. Потому что так действительно не бывает!

Пока я говорил, оковы с нас спали, все до единой. Да так, что я просто не заметил. Причём Соби тоже, потому что сейчас он стоит, удивлённо глядя на свои руки. Не может быть… Этого не может быть! И речь не только об оковах, а о том, что помогло от них избавиться. Но об этом я подумаю немного позднее – сейчас уже не время. Время ветерка. Вы пристегнулись, ребята?

Победоносно улыбаясь, отхожу от Соби. В сторону Ритсу даже смотреть не хочется. Не знаю, понял он или нет, что именно я сказал своему Бойцу. Мне правда всё равно. Да и самому Соби, кажется, тоже. Потому что улыбка появляется и на его губах, такая свободная и дерзкая, но в то же время спокойная. Как будто у него долгое время головоломка не складывалась, а теперь вдруг решение отыскалось.

– Соби, – усмехаюсь я. – Заканчивай с ними.

Сила, которая концентрируется на кончиках его пальцев, настолько мощна, что аж волосы электризуются.

– Кто возомнил, что боль – стихия, и дерзко счёл, что приручит, лишь кровью сможет смыть гордыню. Глаза раскрой её неистовству. Пусть гневом ослепит!

Не помню, чтобы противники кричали так. Это не вскрик от неожиданности или досады из-за поражения – это глас истинной боли, которая сейчас разрывает их глотки, в то время как обжигающая вспышка света накрывает две фигуры. Я их не вижу. У меня перед глазами сплошное белое пятно, как пустота, как абсолютное ничто. Только для меня это действительно ничто, а для Doubtless – массированный сгусток боли. Замечаю, как их тела барахтаются внутри, лишь когда заклинание немного теряет силу.

– Победа за нами, – Соби взмахивает рукой. – Завершение. Выход.

После Системы мир кажется слишком цветным, пёстрым, а ещё вдобавок и шумным. Я часто моргаю, заставляя глаза быстрее привыкнуть к нормальному освещению, и не сразу понимаю, что добрая половина школы аплодирует нам стоя…

Противники валяются на земле, двигая руками и ногами медленно, словно в воде. Над ними уже хлопочут медики и примчавшийся с трибун Такада.

Я не спеша обвожу глазами их всех. Всех этих ублюдков, которые шипели проклятья мне в спину, которые брызгали слюной мне в лицо, которые бросали мне вызов, не успевал я покинуть лазарет, которые называли меня посредственным и пророчили мне Бойца не лучше. Сейчас они сидят и утираются под общее ликование остальных.

Я сделал это. Сделал, чёрт побери!

– Сэймей?

Соби стоит напротив, устало улыбается, но выглядит очень слабым. На запястьях и обнажённой шее виднеются тёмные следы от оков. На горле даже заметны кровавые царапины. Наверное, и у меня такие же.

Кто-то уже вскочил с места и спешит к нам. Среди них – Хироши. Мне не нужны их поздравления. Ритсу уселся обратно, сложил руки на груди и просто смотрит на нас сверху вниз – безо всякого выражения. Из динамиков льётся голос Наны, возвещающий о результатах дуэли.

– Пошли отсюда.

Разворачиваюсь, пока волна восторженных однокашников не подобралась ближе, и твёрдо шагаю к выходу. Ворота полигона услужливо распахнуты, у выхода толпятся те, кто пришёл позже и не успел занять места. При нашем приближении они расступаются. Я не вглядываюсь в их лица, но слышу и восхищённые шепотки, и замечаю робкие улыбки. Кто-то, правда, смотрит с лёгкой опаской или напряжением, но всё-таки отходит назад на пару шагов.

Я иду по живому коридору из лиц и фигур, провожаемый десятками взглядов, которые жгут спину. Самые разнообразные мысли сейчас копошатся в их головах. Теперь кто-то думает, что я – жестокий ублюдок, для кого-то я в момент стал опасен, кто-то захлёбывается завистью и бессильной злостью, кого-то переполняет искренняя радость. Но все они – все до единого – поняли, что я – сильнейший. Я победил.

– Сэй! Сэймей, постой!

Даже голосу Мимуро трудно пробиться сквозь шум толпы, не то что ему самому. Но извини, приятель, свой триумф я праздную один.

У самого выхода почему-то стоит Коя, хотя я точно видел её среди зрителей. Но смотрит она вовсе не на меня. У вечно бесстрастной безэмоциональной Кои я никогда не замечал такого выражения лица. Она настолько жадно и почти болезненно пялится на Агацуму, что ясно: сегодня будет спать и видеть поединок с ним. Посмотрим, может, мы с Ямато и воплотим её сны в реальность.

На моё счастье, наша дуэль сегодня не единственная – о следующих парах уже объявляет Нана. И хотя вряд ли они сейчас увидят что-то подобное, бóльшая часть зрителей остаётся на местах. Вслед за нами выходят единицы и тоже направляются к жилым корпусам, по дороге бурно обсуждая наш бой, а замечая нас, переходят на суеверный шёпот.

На улице так тепло и солнечно, что хочется пойти в зелёную зону и неторопливо наворачивать круги до самого заката. Но я себя знаю. Слабость и привычное головокружение никуда не денутся, пока не доберусь до кровати и не придавлю подушку на пару часов. Всё-таки заклинания у Doubtless были очень сильные, нас самих хорошо потрепали.

Уже на подходе к корпусу мне резко становится хуже. Терпеть не могу эти «пост-эффекты» от оков. Когда только выходишь из Системы, кажется, что всё вполне терпимо и что вскоре ты оклемаешься, а минут через пятнадцать начинается самое веселье. Лучше к этому моменту уже оказаться в тихом месте с подходящей горизонтальной поверхностью. Но сегодня я не успеваю.

Ноги вдруг теряют чувствительность и подкашиваются, как будто меня разбил паралич. Земля наклоняется под неправильным углом и опасно приближается. Я ещё успеваю заметить лужу на асфальте и подумать, что хорошо бы в неё не лицом, когда меня хватают чьи-то руки и крепко прижимают, не давая с ней встретиться.

– Сэймей, – слышу встревоженное в самое ухо.

И только сейчас вспоминаю, что со мной Агацума, который так тихо крался позади, что я уже успел забыть о его присутствии. Головокружение отступает, и я осознаю себя в надёжном кольце его рук. Он обнимает, притягивает к себе так плотно и сильно, что я будто бы в смирительной рубашке. Душно, тесно, неприятно, я начинаю трепыхаться, но хватка только усиливается. Мои барахтанья уже почти панические. Теперь знаю, что чувствуют люди с клаустрофобией, если их запереть в шкафу.

– Пусти!.. Пусти немедленно!

– Но, Сэймей…

– Убери руки, я сказал!

Соби отпускает меня, однако продолжает предусмотрительно придерживать за запястье. Лишившись надёжной опоры, я снова покачиваюсь, но он тянет на себя и не даёт мне упасть. Хватка у него цепкая и сильная, как тиски. Думаю, при желании он запросто мог бы раздавить мне ладонь одной рукой.

Окончательно поймав равновесие, глубоко вздыхаю и выпрямляюсь. Первым делом вырываю запястье из его пальцев и отступаю назад.

– Не смей прикасаться ко мне!

Он стоит, чуть подавшись вперёд, в любой момент готовый подхватить меня, если я вдруг опять начну падать.

– Я всего лишь хотел помочь.

– Мне не нужна ничья помощь, особенно твоя. Я приказываю! Не вздумай меня трогать, никогда!

Соби опускает глаза и сводит брови. Наверняка у него в загашнике с десяток аргументов, почему он со мной не согласен, но озвучивать их не решается.

– Хорошо, Сэймей.

– Ладно… Теперь уходи. – Он вскидывает голову и смотрит почти с ужасом, как будто я сообщил, что собираюсь покататься на крыше товарного поезда. – Что неясного? Вали отсюда!

– Хорошо, я уйду. Но позволь сначала помочь тебе.

Не люблю тупость и не люблю упрямство. А если эти два качества сочетаются в одном человеке…

– Ты не расслышал? Я сказал, что не нуждаюсь в твоей помощи.

– Но ты очень слаб. Разреши мне поделиться с тобой Силой.

Такие предложения сводят мою значимость как Жертвы ровно к нулю. Это Жертва должна делиться Силой с Бойцом, а не наоборот. В исключительных случаях, когда Жертва пострадала сильнее, Боец обязан поставить её на ноги. Или в случаях, когда отношения в паре протекают по сценарию сопливой мелодрамы, главные герои которой считают смыслом жизни сдувать друг с друга пылинки. И где среди этих случаев наш? Соби, кстати, досталось больше, чем мне. И он же сам предлагает меня лечить! Психопат ущербный…

– Агацума, лучше вали-ка подобру-поздорову. Пока ты меня окончательно не разозлил. Не то я тебя накажу!

Он прикрывает глаза и опускает голову с таким видом, словно я его ударил.