Текст книги "Место третьего (СИ)"

Автор книги: Тупак Юпанки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 76 страниц)

– И уже давно. И даже успел причесаться и почистить зубы, в отличие от некоторых.

Рицка смущённо опускает Ушки, подходит ко мне и чмокает в щёку.

– С добрым утром. Мама позвала завтракать, ты идёшь?

– Конечно. Что это у тебя? Позавчера не было.

Провожу пальцами по его шее, по которой тянется красная нить царапины. Рицка ёжится.

– Это я вчера оцарапался пряжкой от сумки. Честно, – вздыхает он в ответ на мой недоверчивый взгляд. – Всё нормально, Сэймей.

Насколько правдива эта отговорка, уже не выясняю. Рицке легче, пока он думает, что я буду не так сильно ненавидеть мать, если он почаще будет «сам» падать и царапаться.

– А с тобой что? – ловко меняет он тему.

– Ничего.

– У тебя рука вся расчёсана.

– Хм. В самом деле, – говорю я, глянув на покрасневшее запястье. – Наверное, во сне на меня напала чесучка. Жуткая и заразная болезнь.

– Ай, не надо! – Рицка, смеясь, отскакивает, когда я тянусь, чтобы его пощекотать. – Пойдём лучше вниз.

Сегодня какой-то благостный день, потому что даже отец завтракает вместе с нами, вместо того, чтобы придумать очередной повод провести воскресенье с госпожой конструктором, а не со своей сумасшедшей семейкой. Но только мы рассаживаемся и приступаем к еде, как у меня начинает вибрировать телефон на поясе.

– Сэймей, – мама смотрит на меня с укором, – я же просила не садиться с телефоном за стол.

– Прости, мама, это, наверное, с работы.

– С работы – как в прошлый раз? – усмехается отец.

Достав телефон и увидев номер, заставляю себя не морщиться.

– Да, отец, как в прошлый раз, – улыбаюсь я. – Извините, я отвечу.

– Когда ты нас с ней познакомишь? – кричит мама мне вслед, когда я выхожу в коридор.

– Слушаю.

– Сээээймей! – раздаётся радостный визг мне в ухо. – Наконец-то ты ответил! Почему ты не брал трубку вчера? Я тебе весь вечер звонила! Я отправила восемь sms.

– Извини, я был очень занят.

– Ну хоть сообщение мог мне послать?!

– Я решил, что лучше отвечу тебе при личном разговоре.

– И что? Что ты мне отвечаешь? – загадочным голосом спрашивает Гомон.

Я вздыхаю.

– Я тоже, Микадо.

Трубку взрывает ещё один радостный вопль.

– Тогда как насчёт вечера? Всё в силе?

– А что будет вечером? – усердно напрягаю память, пытаясь вспомнить, что я успел ей наобещать за последнюю неделю.

– Как что? Мы же собирались в кино на вторую часть «Вечной любви».

О, теперь вспоминаю. Нет, спасибо. Мне и аннотации к фильму за глаза хватило.

– Послушай, я сегодня не в настроении, так что…

– Ну тогда приезжай ко мне!

…давай-ка отложим нашу встречу лет на десять минимум.

– Я даже не знаю, у меня…

– Опять дела? Хм! Ты говорил, что в воскресенье будешь свободен. Ты мне всю неделю об этом твердил.

– Хорошо, я приеду, – сдаюсь я, потому что ссориться с Гомон мне противопоказано. – Чем хочешь заняться?

– Наверное, займёмся чем обычно. Будем сидеть в разных углах дивана и читать каждый своё, – смеётся она.

– Неплохая мысль, захвачу пару книг.

– Отлично! А я как раз успею взять в прокате первую часть «Вечной любви». До встречи!

Гомон нажимает отбой раньше, чем я успеваю ещё хоть что-то сказать. Обречённо возвращаюсь на кухню доедать остывающий завтрак. Рицка смотрит на меня без осуждения, но очень печально, как будто уже знает, что и сегодняшний день я собираюсь провести не с ним.

– Сэймей, – вздыхает мама, деловито нарезая сыр, – ты уже давно встречаешься с этой девочкой. Почему ты ничего нам о ней не рассказываешь?

Потому что ей только-только исполнилось четырнадцать, а ещё потому, что приводить её в дом опасно. Да и желания нет так позориться, даже перед родителями.

– Потому что я не знаю, что бы вам могло быть интересно услышать.

– Всё, что угодно, – мама пожимает плечами. – Ведь мы вообще ничего не знаем, кроме того, что вы вместе работаете. Кто её родители?

– Дипломаты, живут в Китае.

– Как интересно. А она живёт в Токио с родственниками?

– Да, со старшим двоюродным братом.

– Почему ты до сих пор не пригласил её в гости?

Я невольно кошусь на Рицку. Раньше бы он соврал что-нибудь правдоподобное – и от меня бы отвязались. Но ведь он старается поменьше привлекать к себе внимание. К тому же после амнезии стал очень чутко чувствовать, когда ему врут, и реагировать на ложь намного острее, чем другие люди, так что просить его выгородить меня было бы просто неуместно. Должно быть, аллергия на ложь – нормальное явление для тех, кто знает десять лет своей жизни только по рознящимся рассказам других.

– Не знаю, мама, повода не было.

– Тебе нужен повод, чтобы встретиться со своей девушкой?

– Сэймей, перестань, пожалуйста, – вдруг морщится отец. – Это нервирует.

– Что именно?

– Ты всё утро чешешься, как заразный.

Опускаю глаза и понимаю, что последнюю минуту неконтролируемо скрёб правое запястье. Причём доскрёб уже до крови.

– Какой кошмар, – охает мама, – я найду тебе мазь от укусов. Этой весной такие надоедливые насекомые…

Дальше начинается обсуждение комаров и мух, переносящих заразу, и о Гомон все, к счастью, забывают. После завтрака мама действительно вручает мне тюбик с мазью, любовно ерошит волосы, как маленькому, и желает не болеть – и всё это на глазах у Рицки. На его же глазах я отправляю тюбик в мусорное ведро, когда она отворачивается.

– «…после чего задержанный признался, что является учеником школы для одарённых под названием “Семь Лун”, занимающейся развитием у детей сверхъестественных способностей. На просьбу офицера продемонстрировать сверхъестественные умения задержанный ответил отказом, мотивировав тем, что для демонстрации ему нужны противники из числа учащихся. После чего заговорил странной речью…» Извините, это цитата. «…заговорил странной речью, по-видимому, призванной усыпить бдительность служителей правопорядка или ввести вышеуказанных в состояние гипноза. Младший сержант…» Фамилию опустим. «…сержант предпринял попытку снять с задержанного наручники, но был остановлен старшим по званию…»

Кунуги читает эту нудятину с листа так, будто рассказывает сказку душевнобольному. Не знаю, насчёт того ученика, но вот этот монотонный голос точно вводит всех в состояние гипноза.

Нагиса устроилась в своей излюбленной позе – грудь на столе, кулак под щекой – и рисует пальцем узоры на столешнице. У Наны в спасительном от таких моментов телефоне открыта книжка. Чома прикрыл черепашьи веки с прожилками – якобы вникает, но на самом деле дремлет. Микадо ёрзает на стуле, то и дело бросая на меня взгляды разной степени красноречивости. Минами уткнулся подбородком в сплетённые пальцы, по глазам видно – он далеко отсюда, где-то там, где можно себя развлечь, не вставая с этого стула. Я, наверное, единственный, кто слушает Кунуги, потому что не слушать ещё скучнее.

– Может, хватит уже? – шепчет Нагиса Ритсу, прикрыв рот ладонью.

Кунуги так увлечён чтением, что даже не слышит. Ритсу оживает, выпрямляется, оглядывает всех, чтобы убедиться, что не он один выпал в астрал.

– Кунуги-сан, давайте ближе к делу, – прерывает он ко всеобщему облегчению. – Ваши действия.

– Мой Боец сумел стереть ему память. Сейчас задержанный находится в изоляторе, ничего о сверхъестественном и о нашей школе больше не говорит. Ждёт назначения даты суда. Офицеры думают, что у него были галлюцинации из-за того, что он надышался своей краски. Всё-таки ту надпись он делал в закрытом помещении.

– Хорошо, нас устраивает.

– А если память вернётся? – спрашивает Чома, не открывая глаз. Ну да, чтобы создать иллюзию того, что всё это время он не спал.

– Не вернётся, – уверенно припечатывает Кунуги, опускаясь на место. – Работа была грубая, но чистая. Парень своё имя-то с трудом вспомнил.

– Сэймей, – говорит Ритсу, – сразу же после собрания подготовь его документы на случай, если нас вдруг посетит полиция.

– Хорошо, сенсей.

«Подготовить документы» – значит, иметь под рукой папку с «мирским» делом ученика. Чтобы в списке предметов не было ни одного сомнительного, а в самом личном деле – ни слова, имеющего отношения к Системе. Мне здесь и такими вещами приходится заниматься.

– Что дальше на повестке дня? – спрашивает Минами без особого энтузиазма.

– Файермэн, – оживляется Нагиса.

– Да, верно, – Минами поправляет очки, сразу делаясь собранным и серьёзным. – Коллеги, хочу донести до вашего сведения важную информацию.

На этих словах даже Нана убирает мобильный, и все как-то разом напрягаются.

– Несколько месяцев назад, – продолжает Ритсу, – в Токио и его окрестностях стали находить обгоревшие тела. И всегда по двое. Из-за сильных повреждений тела некоторых из них до сих пор не опознали даже по тесту ДНК. Те же, кого опознать удалось, наши выпускники.

Кунуги активно кивает, показывая свою осведомлённость в этом деле, остальные перешёптываются.

– Благодаря помощи Кунуги-сана я получил доступ к отчётам полиции за прошлый год и выяснил, что подобные случаи были и раньше, начиная с сентября. Всего я насчитал их двенадцать, а если брать только опознанных, то семь. Но я нисколько не сомневаюсь, что если мы начнём обзванивать все активные пары, закончившие обучение, не досчитаемся пяти, которые будут значиться пропавшими без вести.

– И что? Что это значит? – встревожено спрашивает Микадо.

– Похоже, у нас завелась пара-убийца, – говорит Чома.

– Но мы не знаем, было ли это убийство или исход честного поединка, – возражает Нана и вопросительно смотрит на Минами. – Ведь так?

– Судя по тому, что никаких других повреждений не было, а все пары были обнаружены в малолюдных, но открытых местах, какие чаще всего выбирают для боя, поединки всё же состоялись.

– Тогда это не убийство, – качает головой Кунуги. – То есть… я имею в виду, с точки зрения полиции это серия убийств. Но наших законов пара не нарушала, если бои были честными.

– А откуда нам знать, что они были честными? – тут же вклинивается Чома. – Двенадцать убитых пар за полгода – это очень тревожная статистика. Поправьте меня, Минами-сенсей, если я ошибаюсь.

– Нет, вы совершенно правы, Чома-сан. Даже если предположить, что эта пара просто активно сражается, и на её счету уже, скажем, несколько десятков боёв – при этом двенадцать однозначно выигранных и с летальным исходом, – мы бы о ней знали. К тому же погибшие были не самыми слабыми противниками.

Молчать уже становится неприлично, и я решаю наконец вступить в дискуссию.

– Сенсей, вы сказали, что это началось осенью?

– Да.

– То есть сразу после визита «Белого орла»?

После этого все смолкают. Каждый про себя развивает мою гипотезу дальше. И раз я пока не слышу опровержений, значит, нестыковок они не находят.

– О чём ты думаешь, Сэймей? Расскажи, какие у тебя предположения.

Причём говорит Ритсу совершенно серьёзно. Как выяснилось довольно скоро после моего назначения, мы вполне умеем работать сообща. Вне стен этого кабинета мы сколько угодно можем показывать зубы и угрожать друг другу намёками, но когда речь заходит о работе, вся наша личная вражда сама собой задвигается на задний план. Мне действительно интересно подавать идеи, а ему интересно их слушать и опираться на моё мнение, принимая решение. Ведь я ещё ни разу не облажался, и ни один мой совет не оказался напрасным.

Всё это напоминает тот раз, когда я застрял у Ритсу после лекции о методиках подавления воли Бойца на час с лишним. Да, тот самый час, за минуту до которого он пытался меня душить.

– Предположение самое простое, – отвечаю я. – Вы правы: будь это наша пара, мы бы о ней знали.

– Последняя пара, которая прогремела на всю Систему, была Beloved, – замечает Нагиса.

– Да, но Beloved уже давно не сражаются, потому что их Жертва увязла в работе, – мило улыбаюсь я ей. – Если бы после нас появился ещё кто-то настолько же сильный, об этом стало бы известно. Значит, остаётся не так много вариантов. Либо это уже немолодая пара, решившая вспомнить былые годы, либо это чья-то вендетта одному из учителей.

– Исключено, – говорит Ритсу ровно то, что я хотел услышать. – Это были выпускники разных учителей – я проверял.

– Тогда вендетта Лунам целиком. Потому что в стариков, внезапно захотевших порезвиться, я не верю. Будь это так, они бы не стали доводить дело до убийства.

– Ну почему! – Нана стучит ладонью по столу. – Не понимаю, почему мы говорим об убийстве? Мы же почти выяснили, что поединки были. Люди на них умирают – это всем известно.

У меня, Минами и Кунуги, наверное, одно и то же на лице проступает. Слово «несистемная», с таким, немного презрительным оттенком.

– Но мы опять же не можем утверждать, что эти бои были честными, – говорит Кунуги с таким видом, словно до этого то же самое не говорил Чома. – Нана-сан, ты подумай сама. Они сжигают пару за парой. Или это очень сильная двойка – но тогда бы мы знали, кто они, – или они применяют запрещённые приёмы.

– Дело не только в этом, – говорю я. – В Токио не так много пар, для которых каждый выход на поединок как последний. Я хочу сказать, что большинство, услышав, что планируется бой на смерть, просто отказываются.

– Ну так может, они и не знали, что на смерть? – тянет Нагиса. – Вот вам и запрещённый приём. Договорились до вывода, вышли, раскрылись, побили друг друга. А потом убийцы приканчивают ослабевших противников.

– Может быть и так, – задумчиво вожу костяшками пальцев по губам, – но меня ещё кое-что смущает. Ритсу-сенсей, вы сказали, что их находили на местах предполагаемых сражений?

– Очевидно да.

– Тогда не кажется ли вам это странным? Если они выходцы из Лун и проживают в Токио, то должны были учесть, что их деятельность рано или поздно заинтересует Совет. Не лучше ли тогда испепелять тела до конца, чтобы не нашли вообще ничего? Или прятать? Они сильно рискуют, оставляя их. Как будто хотят, чтобы мы их нашли.

– Вы думаете, это сродни демонстрации? – спрашивает Чома.

– Да, что-то вроде. И тогда версия о том, что это сделали американцы, кажется уже не такой безумной. Мы показали им свою силу, они в ответ показывают свою.

– Интересная мысль, – говорит Минами. – И вполне логичная. Но тогда следом напрашивается и другая.

– Порази нас, – тихо произносит Нагиса.

– Если допустить, что эти убийства – не результат работы рядовой пары, а некий целенаправленный акт, то вполне может статься так, что действует не одна пара.

– То есть кучка американцев приехала в Японию, чтобы уничтожить наших ребят? И все они сжигают соперников, чтобы выглядело так, будто работает всего одна двойка?

– Не знаю, Нагиса. Возможно, они и не ставили себе цель ввести нас в заблуждение относительно их численности. Особенно если это акция.

– У подобной акции, – говорит Чома, – должен быть… лозунг или призыв, или… не знаю, как это лучше назвать.

– Символика? – подсказываю я на пробу.

– Да уж какая символика у обгоревших трупов, – вздыхает Минами. – Хотя… Огонь… Символ…

– Что ты там бормочешь? – спрашивает Нагиса.

– Феникс, сгорев, возрождается из пепла, – говорит он себе под нос.

– О боги, – Нагиса прикрывает глаза ладонью, как любит делать, только когда говорим я или Минами. – Какой, к чёрту, феникс, Ритсу?! Люди погибают и ниоткуда уже не возрождаются! Нам нужно выяснить, кто за этим стоит.

– Да, ты права, – возвращается он из задумчивости. – Решим так. Предпринимать пока ничего не будем. Но попросим Кунуги-сана выяснить всё о беседах полиции с родственниками погибших. Наверняка кто-то из близких знал, кем являются их дети или друзья. Возможно, они упоминали о чём-то, на что полиция не могла обратить внимания, но что будет понятно нам. Если мы сумеем выяснить, как и когда поступали вызовы на поединки, у нас появится зацепка.

– Рассуждаешь, как настоящий детектив, – вздыхает Саган почти с умилением.

– Сейчас мы и есть детективы, Нагиса. Наша обязанность – расследовать дела, которые не касаются полиции. Это не граффити на стене. Это систематическое уничтожение наших подопечных. Поэтому преступников – если это действительно преступление, а не трагическая цепочка смертей в честных боях – мы отыщем.

После этого мы переходим к следующему пункту «повестки дня» – апгрейд оборудования в классах. Финансовые темы меня никаким боком уже не касаются, поэтому за обсуждением я не слежу. Порядочная ищейка Минами решил взять след, как я и предсказывал. Остаётся надеяться только на то, что Соби за эти полгода не допустил ни одного промаха.

С трагическим вздохом Микадо закрывает томик манги и откидывается на подушки.

– Эх, Такахаси опять не смог сказать Усами, что любит его. Всего одна фраза – это же так просто, и у них бы всё сразу наладилось.

– Тогда бы выпуск манги прекратили, – отвечаю я, перелистывая страницу справочника по созданию закрытых сетей.

– Ну и пусть! Зато Усами был бы счастлив.

– Есть патологически честные люди, которые даже недоговорки считают ложью. Уже не говоря о том, чтобы врать самим.

– Ах, вот как?! – Гомон подпрыгивает так, что матрас подо мной идёт волнами. – Значит, ты считаешь, что на самом деле Такахаси не любит Усами?! Что всё это ложь, а не просто смущение?!

– Микадо, пожалуйста, – вздыхаю я, – я не хочу спорить с тобой о персонажах манги. Они ведь нарисованные.

– Но они…

– Довольно. Послушай, есть разговор. В ближайшее время я планирую внести кое-какие новшества в нашу систему безопасности. Сейчас камеры внешнего наблюдения управляются с двух пультов – от Наны и от охраны на пропускном пункте. Я хочу, чтобы питание включалось и выключалось только от Наны.

– А зачем?

– На всякий случай.

Например, на тот, если штурм Лун американцами всё же понадобится. Контролировать ситуацию удобнее из одного места, нежели из двух. Не стану же я проникать на пропускной пункт, чтобы отключить камеры и у охранников.

– Так надёжнее, – поясняю я. – Но у Минами-сенсея и Кунуги-сана могут возникнуть сомнения. Хочу, чтобы ты поддержала меня на следующем собрании.

– Но я же ничего в этом не понимаю, – стонет Микадо, снова валясь на подушки.

– Поэтому я и принёс тебе несколько справочников, чтобы ты смогла разобраться.

– Ты про те три толстенные книги, которые оставил в коридоре?! Ты хочешь, чтобы я прочла их за неделю?

– Не целиком, а только те главы, которые я отметил.

– Но Сэймей…

– Пожалуйста, – я наконец поднимаю взгляд на неё. – Я буду приходить к тебе, пока ты читаешь, и читать что-нибудь вместе с тобой.

– Каждый день? – оживляется она.

– Каждый. Обещаю.

– Правда обещаешь или как тогда?

– Микадо, прошу тебя, – сдерживаюсь изо всех сил. – Хватит меня донимать. Просто делай так, как я говорю.

Она обиженно фыркает и отворачивается. Потом возится, ближе подползая к блюдцу с орешками, стоящему между нами. Я и сам не глядя тянусь за подкормкой, случайно натыкаюсь на её пальцы, и вдруг она взвизгивает и хватает меня за руку.

– Сэймей!!! Смотри!

Я выдёргиваю руку, оглядываюсь, ожидая увидеть на покрывале как минимум дюжину тараканов, но Микадо снова вцепляется мне в запястье.

– Смотри же! Оно…

Проследив, куда она смотрит, я медленно поднимаюсь на ноги, потому что кровать вдруг стала слишком рыхлой. Надёжный пол не сильно спасает от головокружения – последний вздох застрял в лёгких.

С моей правой руки на меня смотрит моё же собственное Имя, тянущееся от костяшки среднего пальца до линии манжеты. Буквы пока совсем тонкие, они едва заметны, но уже отливают ярким серебром.

– Сэймей, теперь у тебя тоже проявилось Имя! – взволнованно шепчет Микадо, глядя на меня как на ребёнка, сделавшего своей первый шаг. – Смотри, оно совсем как моё.

С этими словами она расстёгивает верхнюю пуговицу блузки, чтобы показать то, что я и так уже видел. «Moonless» справа от ключицы, изящной вязью с наклоном. Но буквы моего Имени совершенно другие: ровные, с острыми углами, словно отпечатанные на машинке.

– Сэймей, я так рада за тебя!

Я успеваю подумать только о том, что Гомон – последняя, с кем бы мне хотелось разделить этот момент, как она подскакивает и повисает у меня на шее, стуча ногами в белых носках по покрывалу. От неожиданности я теряю равновесие и падаю на кровать вместе с ней.

– Микадо, перестань! Отцепись!

Пытаюсь выбраться из-под неё, но Гомон крепче оплетает мою шею руками и, прильнув к плечу, как кошка, дотрагивается влажными губами до моей шеи.

– Микадо, нет! Нельзя! – отпихиваю её, резко сажусь и приглаживаю волосы. – Хватит, я сказал.

– Почему ты так себя ведёшь? Я что, твоя собака?! – в её голосе слышны первые нотки слезливой истерики.

Такое уже бывало несколько раз, когда она позволяла себе лишнее, и мне приходилось довольно грубо прерывать её домогательства.

– Нет, конечно, нет, – пытаюсь вернуть себе терпеливый тон, хотя внутри всё клокочет. – Прости, если я был резок, просто… не надо так делать.

– Но почему?! Я твоя девушка! Мы встречаемся! Разве я не могу…

– Сбить меня с ног и задушить? Не очень романтично. Слушай, – я встаю и надеваю пальто, – мне нужно кое-что срочно сделать. Поэтому…

– Я могу пойти с тобой?

– Нет! Останься дома и начинай читать то, что я велел.

– А…

– Пожалуйста, Микадо. Не спорь. Я позвоню. Пока.

Наконец выбравшись от неё и уже шагая к остановке, понимаю, что ругаться с Микадо – был ещё не самый плохой вариант. Потому что как только я забываю о нашей ссоре, в голову тут же начинают ломиться самые разные мысли единым потоком.

Вынимаю правую руку из кармана, чтобы убедиться, что это и впрямь наконец случилось. У меня проявилось Имя. Как же я ждал этого в школе, ещё задолго до Соби. Смотрел на тех, у кого появлялась надпись, и втайне немного завидовал. В последний год мне было не до того, чтобы вспоминать, что по этому системному параметру я задержался в развитии. Так что даже не обратил внимания на то, что запястье чесалось всю неделю.

Обычно всё происходит быстрее. С утра кожа краснеет, к середине дня начинает чесаться – и вот уже вечером ты любуешься на своё Имя. Моё же проступало неделю, как будто делало это с большой неохотой. Но теперь оно есть. И это значит, что…

В лёгком волнении достаю телефон, раскрываю, давлю кнопку, отсчитываю целых четыре гудка.

– Здравствуй, Сэймей.

– Рисуешь, – констатирую я.

Я уже научился слышать, когда зубы Соби сжимают фильтр сигареты, а когда – кисточку.

– Извини, – говорит он уже внятно. – Я тебе нужен?

Сглатываю. Нет, полная чушь. Быть такого не может.

– Всё в порядке?

– Разумеется. Почему ты спрашиваешь? Или ты хочешь узнать о…

– Не по телефону, – обрываю я. – Сейчас приеду, – и кладу трубку.

Во время поездки в автобусе не прекращаю спорить сам с собой. Соби ни словом, ни голосом не показал, что произошло хоть что-то. Конечно, ещё есть вариант, что он пока не заметил… Нет, глупость какая-то. Он же там сейчас стоит рисует, значит, видит свои руки. И молчать бы не стал. Но ведь… бывает же такое? Может же быть? Одно Имя на нём уже есть, пусть и искусственное. Мы столько сражались вместе, он сам научился активировать Имя. Ведь есть хоть один шанс, что у него появилось и второе. Может, Ритсу ошибся? Может, он не чистый или перестал таким быть. А это вообще возможно?

Одни и те же вопросы листаются по кругу. И все они бредовые. Я ведь понимаю головой, что так не бывает. Соби не может быть моим природным. Это было бы… слишком фантастично. У Юрио же не проявилось Имя Хидео. С другой стороны, у Хидео уже был Боец с настоящим Именем. Но… но ведь всякое может быть, почему нет? Соби же во многих смыслах уникален. Вдруг и на этот раз…

Не знаю, почему так отчаянно и глупо хочу увидеть своё Имя именно на его руке. Может, потому что Соби со мной уже два года и, если окончательно выяснится, что он не мой природный, я не буду знать, что делать дальше? А может, я просто не хочу никого другого? Которого не сам выбрал. Незнакомого, чужого, непонятного, от которого неизвестно, чего ждать. Но с которым нас навсегда скрепит общее Имя. Чёрт… жуть-то какая.

Соби встречает меня на лестничной площадке, где курил, пока я поднимался. На всякий случай пониже натягиваю рукава пальто и засовываю руки в карманы.

– Что-то случилось? – тревожно спрашивает он, пропуская меня в квартиру, и, как назло, отправляется ставить чайник.

– Пока нет, но последнее собрание Совета мне не понравилось, – приказав себе успокоиться, сажусь и внимательно слежу за суетящимся возле кухонной стойки Соби. – Они нашли тела, всё сопоставили. Теперь считают, что в городе орудует пара убийц. Я навёл их на мысль, что это, возможно, американцы. Чёрт, хватит там мельтешить! Не хочу я чая.

Соби замирает с чайником на весу, отставляет его в сторону и прислоняется к стойке, спрятав руки за спиной.

– Да, настраивать их против «Белого орла» опасно, – подтверждаю я то, что слышу в его молчании. – Но лучше пусть подозревают янки, чем кого-то из своих. Кроме того, если начнётся штурм, они будут готовы и мне даже не придётся сильно напрягаться, чтобы отстоять школу. Главное, чтобы Минами к этому моменту уже не было.

– Но пока тебе ничего не угрожает?

– Пока ты не облажался – нет.

– Как ты и приказал, я всё довожу до конца и не оставляю следов.

Я в курсе. Поэтому этот разговор совершенно бессмысленный. Впору подняться и уйти, но Соби до сих пор не подошёл и даже не поменял позы. Если его надпись такая же тонкая, как моя, отсюда я не разгляжу.

– Почему так краской воняет? – морщусь я. – Не мог проветрить, пока меня не было?

– Прости, сейчас переставлю мольберт.

Соби подходит к треножнику, стоящему аккурат за моей спиной, берётся за деревянные перекладины. Я вытягиваю шею, чтобы рассмотреть его левое запястье...

Ровная гладкая кожа с синим пятном краски возле большого пальца. На всякий случай смотрю даже на правое, хотя Имена всегда проявляются зеркально, но, чёрт побери, мало ли. Не найдя ничего и там, отворачиваюсь.

Внутри всё будто скукоживается.

Я ведь знал. И глупо было надеяться на что-то другое. Глупо было приходить и выяснять то, что мне и так известно уже два года. Соби – не мой Боец.

Вздохнув, оглядываюсь на незаконченную картину, которую он поправляет на подрамнике в другом конце комнаты. Система узнаётся сразу. В последнее время он рисует её много и часто, если попадаются задания на свободную тему. Но это уже не густая чернота с синими линиями или бабочками – это кровавые языки пламени, закручивающиеся в огненные пружины. Откуда я знаю, что это Система? Но именно такой видит её Соби в последние полгода.

Соби, с которым мы уже давно не сражались вместе. Соби, который выбрал быть для меня механическим орудием. И который сегодня окончательно доказал, что он… не мой.

– Соби, – отворачиваюсь от картины. – На собрании говорили о двенадцати убитых парах. По моему графику их уже должно быть тринадцать.

Соби прикуривает возле приоткрытой балконной двери.

– Ты говорил, что плюс-минус пара дней ничего не решают.

– Если возникли непредвиденные обстоятельства. В противном случае ты должен придерживаться расписания. Я не просто так его всю ночь рисовал, состыковывая наши с тобой графики работы и учёбы.

– Прости, Сэймей. Я немного увлёкся и решил, что если вызову их на два дня позже, ничего не случится.

– Этим? – показываю большим пальцем себе за спину.

– Да.

– Тогда самое время напомнить тебе о приоритетах.

Подойдя к Соби, выхватываю у него из рук сигарету, возвращаюсь к мольберту и вдавливаю её палящим огоньком в самый центр холста. Полфильтра остаётся торчать снаружи, как рукоятка ножа, всаженного под рёбра.

– Если ещё раз займёшься рисованием вместо исполнения приказа, велю сжечь все работы и забрать документы, – предупреждаю я, направляясь к двери.

– Сэймей, – Соби выскакивает вслед за мной на лестницу. – Сэймей… Хозяин.

Я останавливаюсь посреди пролёта и оглядываюсь. Соби прикрывает глаза.

– Чем я ещё успел провиниться?

Усмехнувшись, качаю головой и продолжаю спуск.

Что бы ты ни делал, Соби, ты всегда останешься виноват в том, что так и не сумел стать моим.

Автобусную остановку прохожу мимо. Всегда лучше думается, если идёшь ногами. С первой частью последствий появления Имени я ознакомился. Осталось поразмыслить о другой.

Итак, сегодня где-то на планете Земля какой-то человек проснулся с моим Именем на руке. Он мог проснуться в Токио, а мог и в Осаке. Проснуться он мог даже в этом всеми любимом Китае, или в тупой Америке, или в Африке, России, Германии… Где угодно. Конечно, Сила тянется к Силе, так что девяносто процентов за то, что он всё-таки японец. Пары, у которых Имена проявляются до встречи, редко оказываются жителями разных стран.

Одним словом, он проснулся. Только вот кто – он? Он может быть мерзавцем или всеми забитым аутсайдером, может быть бандитом или служащим банка, ему может быть пять лет, а может – все пятьдесят. И почему, кстати, «он»? Это может быть «она». Тогда мне грозит разделить участь Мимуро.

Кто бы это ни был, его нужно найти. Причём лучше пока не распространяться о том, что где-то появился уже третий Beloved. На работу, например, теперь точно придётся ходить с длинными рукавами до середины пальцев. Но вот как мне его найти, пока он сам не захочет о себе заявить? Если он на радостях не побежит звонить в свою системную школу, поиск затруднится. И тогда я подключу Bloodless.

А что, если мне вообще его не искать? Имя не прятать, на работе принять поздравления и с зашкаливающим градусом пафоса сообщить, что Боец у меня уже имеется, другого не нужно, спасибо. А если сам явится, прогнать. Зачем мне какой-то непонятно-кто-неясно-где, если я ещё два года назад выбрал себе Соби? Ведь меня же сейчас почти всё устраивает. Но вдруг он талантлив? Сильнее Соби – вряд ли, а вот какими-нибудь полезными умениями может отличиться. Но как я это проверю, сразу же отправив его туда, откуда пришёл?..

– Beloved! – вдруг вытряхивает меня в реальность чьё-то гавканье.

Торможу и поднимаю голову. Желторотая парочка, давно такие по мою душу не приходили. Как же вы, ребята, не вовремя.

– Мы пришли отомстить за Boundless! – выкрикивает парень, угрожающе сжимая кулаки.

Boundless? Безграничные? Это кто вообще такие?

– Не помню таких, – отвечаю я. – Вы ошиблись.

– Мы не ошиблись, – говорит девушка. – Ваша пара отправила их в реанимацию зимой! Хигучи теперь не может ходить.

А… Теперь что-то припоминаю. Да, как раз в январе и был мой крайний поединок. Наверное, речь о той парочке, на которых я приказал Соби испробовать ломающее заклинание.

– Хотите биться здесь? – оглядываю пустынную улочку, на которую не выходят ни одни окна.

– Немедленно!

– Чем скорее, тем лучше.

– Не беспокойтесь, – я хмыкаю. – Я сегодня не в настроении, так что всё закончится очень быстро. Соби.

Всё занимает не больше минуты. Я только успеваю сказать, чтобы сильно не калечил и просто отправил куда-нибудь подальше. Перед глазами мельтешат огни и искры, как будто смотрю на паяльную лампу. Сомкнув веки, ловлю проносящиеся выкрики заклинаний. Как я насчитал, с каждой стороны было всего по две атаки: атака Соби – завершающая.