Текст книги "Место третьего (СИ)"

Автор книги: Тупак Юпанки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 74 (всего у книги 76 страниц)

Moonless тоже разворачивают Систему, но атаковать не торопятся, очевидно, ждут ещё какого-нибудь подвоха от меня. Но с моей стороны подвох будет лишь в том, что никакого подвоха не будет. Нисей сможет справиться с ними и в простом поединке, особенно когда наша Связь открыта.

– О… Похоже дождь кончился, – улыбаюсь я.

– И правда, – подхватывает Нисей, – дождь закончился, вышла луна. И всё небо усеяно мириадами звёзд…

Токино, не выдержав, посылает лимитеры, но Нисей хладнокровно продолжает:

– Атаковать будет трудно. Помеха на пути.

И они сталкиваются со стенками купола.

– Меня не достать. Досадно, да? А вот мои удары достигнут цели.

Щёлк! – и Токио получает первые оковы.

– Токино? – Микадо предсказуемо дёргается к нему.

– Я в порядке.

Ну нет, если они продолжат как обычно, сдуются совсем скоро.

– Я одна получаю повреждения, так что продолжай драться, Токино.

– Микадо, нет!

Эта мелодрама утомляет не только меня, но выводит из себя даже Нисея.

– Ну, давай же! Теперь твой черёд! – рычит он, сжимая кулаки.

А кстати, неплохой приём. Начать ворковать прямо посреди боя, чтобы противник взбесился. Любопытно, Рицка так же все свои бои выиграл?

– Я справлюсь, – шепчет Нисей скорее себе, чем мне.

– Уж надеюсь.

Токино, наконец оторвавшись от созерцания своей Жертвы, яростно взмахивает руками, высекая сразу несколько иероглифов, и сильный вихрь несётся прямо на Нисея. Решил выбрать прицельную атаку, да? Токино настолько туп, что вся его, в принципе небесполезная, агрессия направлена лишь на исполнителя, который причинил его Жертве боль. А про заказчика он как-то даже и не вспоминает. Я бы, наверное, мог вообще не приходить – всё было бы так же.

Нисей удерживает атаку, но не отражает, и, как только вихрь стихает, обессиленно грохается на колени.

– Дерьмо! Силой, заключённой в этих словах, я уничтожу врага, стоящего предо мной!

Токино явно не ждал, что Нисей контратакует их, даже не поднимаясь, но успевает заслонить Микадо.

– Да воздвигнется щит, чтобы укрыть моё сокровище! Отражение атаки! Глупец! Ты сгинешь в недрах чёрной тьмы, пришедшей с новолунием!

Нисей отводит заклинание, но не полностью: нечто, похожее на электрический разряд, всё же попадает в цель, и он стискивает зубы, царапая пол. Почему он не атакует?

– Что ты делаешь, Нисей? Заканчивай с ними.

– П… прости.

Да какого чёрта происходит?! Теперь я более чем уверен, что эта дрянь успела чем-то накрутить Нисея перед боем. Ведь я даже Связь не закрываю, а Силу он всё равно не берёт, как будто вообще сомневается, стоит ли ему сражаться. Дома он был такой весёлый, наполненный предвкушением, а что сейчас?

– Бесполезно. Почему он тянет весь бой на себе? – говорит Микадо, беря Токино за руку. – Двое против одного. Наша сила несопоставима. Серьёзно, если ты думал, что этот парень выиграет в одиночку, то ты просто идиот. Вот как нужно обращаться с Бойцом. – И тут меня передёргивает от отвращения, потому что она подносит его руку к губам и нежно целует запястье. – А теперь прикончи его для меня!

Нисей скрипит зубами, глядя на них, по его лбу катятся крупные капли пота, словно её слова приносят ему физические страдания. Но раньше его вообще не задевало, что бы ни говорили противники. Что же на этот раз?..

И вдруг меня посещает тревожная догадка. А что, если дело не в Moonless? Ведь наша Связь с Нисеем была открыта с самого момента, как он отправился сюда. И наш разговор с Соби… Мог ли Нисей словить что-то от меня? Или он, как и Соби, чувствует то, что принимает за мои сомнения, только не знает, по чьему они адресу?

Но тогда я в любом случае не должен вмешиваться в поединок. Любое участие с моей стороны будет означать, что я в нём действительно не уверен, он стушуется ещё больше – и тогда мне придётся подключать к битве Соби. А сделать так – всё равно что расписаться в том, что жалкие Moonless оказались мне не по силам.

– Нисей, ты должен всё уладить, – скучающе говорю я, глядя на часы.

– С… слушаюсь, – хрипит он, с трудом вставая.

– Нисей, как хочешь, но выполняй.

– Д… да.

Внезапно Соби шагает вперёд.

– Я сделаю.

Ты что-то чувствуешь? Неужели всё так плохо?

– Тебя это не касается! – взвизгивает Нисей. – Не лезь!

– Почему? – Гомон выглядит по-настоящему удивлённой. – Какая чушь. Почему ты заставляешь его биться в одиночку? Мы так не поступаем. Удел Жертвы – принимать боль Бойца.

Да ну? Микадо, где бы я, по-твоему, сейчас был, если бы поступал так, как вы? Я уникальная Жертва, равных мне нет и вряд ли будет. Я повелеваю Бойцами, а не просто стою за их спинами, принимая урон. Ты разве ещё не поняла, что им нужен короткий поводок и ошейник потуже, а не лобзания у всех на виду? Как мне Соби тогда сказал? Мне не нужно волноваться за него. В этом и есть сила Жертвы: не волноваться, даже когда обстоятельства тому способствуют.

– Зачем ты вмешиваешься, Соби? – оглядываюсь я на него. – Пожалел Нисея? Ты ему сочувствуешь? Разве ты его не ненавидишь?

Соби, похоже, и сам понимает, что лишь подрывает уверенность Нисея в своих силах, поэтому, опустив голову, отступает назад.

– Ты отвратителен, – кривится Гомон. – У тебя два Бойца, но ты не ценишь ни одного из них. Может, если лишишься их, тогда наконец поймёшь, что потерял.

– А ты, может быть, собираешься мне в этом помочь?

– С большим удовольствием. Когда мы разделаемся с Акаме, уничтожим и Агацуму. И как только твой последний защитник падёт, ты будешь умываться слезами, жалея, что так наплевательски к ним относился. Они продолжают биться за тебя, хотя оба знают, что ничего для тебя не стоят. И это омерзительно!

Страшно чешется левое Ушко, как бывает всегда, когда Соби смотрит на меня украдкой. О чём ты думаешь, Соби? О том, насколько она права, или как сильно ошибается?

А какой бы вариант больше устроил меня?

– Мне надоели твои стенания, Микадо. С тех пор как я покинул школу, меня не победила ещё ни одна пара. А знаешь почему? Потому что все они были слабые и жалкие, совсем как вы. Напоследок могу даже объяснить, почему слабы вы.

– Мы сильны, пока вместе! – она яростно сжимает ладонь Токино.

– Вот поэтому-то вы и слабы. Можете биться, лишь судорожно хватаясь друг за друга, но сами по себе ничего не стоите.

– Твои Бойцы тоже! – выкрикивает Токино.

– Ошибаешься. Каждый из них без труда может победить вас в одиночку. Они никогда не подводили и не предавали меня. И, видишь ли, я и правда не собираюсь помогать Нисею, потому что с такими как вы он с лёгкостью справится и один. Я в него верю. Да, кстати, Нисей, почему мне приходится распинаться за тебя? Почему мы всё ещё здесь?

Теперь смотреть на Нисея даже приятно. Он пришёл в себя ещё где-то в начале моей тирады, и сейчас стоит, глядя на Moonless со знакомой глумливой ухмылкой.

– Прости, Жертва моя, немного отвлёкся. Приказывай.

– Вот и славно. Нисей, убей их! Это приказ.

– Слушаюсь! Силой этих слов призываю великого Яги! Опали плоть и выжги души! Ущерб тотальный!

Вот, кажется, и всё. Эту атаку они не переживут. Токино выставил щит и с ужасом смотрит на приближающийся с громким треском огненный смерч, но Микадо всё ещё суетится за его плечом, пытаясь что-то кричать. Сквозь шум пробиваются лишь отдельные слова:

– …ты не Beloved, ты подделка! …не любишь! Ты ненавидишь своих Бойцов и причиняешь им боль только за то, что не способен их любить!

Как же чешется Ушко…

И это последнее, о чём я успеваю подумать, прежде чем огонь, уже почти коснувшись своими языками их купола, вдруг исчезает. Просто пропадает, как если бы в кино разом выключили все спецэффекты. Более того, никакого купола вокруг Moonless больше нет, а нас окружает не бездонная чернота Системы, а пошарпанные стены дряхлого склада с облупившейся краской, грязный пол и дырявый потолок.

– Нисей, почему нас выки… – начинаю я и осекаюсь.

Собственный голос звучит странно, неузнаваемо, будто я слышу его со стороны. Под ложечкой возникает сосущее ощущение пустоты, как если бы я попал в воздушную яму, летя на самолёте. Тело внезапно наливается давящей тяжестью, словно гравитация усилилась. Я почти неспособен пошевелиться или поднять руку. Что это за… заклинание?

С трудом поворачиваю голову к Moonless, и меня по-настоящему пугает выражение, застывшее на их лицах. Микадо, выкатив глаза, ловит ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, и держится за грудь. Токино омертвелым взглядом скользит по полу и дрожит.

Это было не их заклинание?..

– То… То… Токино… – Микадо еле дышит и слабо тянется к своему Бойцу.

– Я здесь… я с тобой, – наконец придя в себя, он давит Гомон в объятиях.

– То… кино… Я ничего… ничего… не чувствую… – она не пытается высвободиться, её будто парализовало. – Я не чувствую… я ничего не… чувствую…

И тут я понимаю, откуда взялась эта странная тревожная пустота. Я и сам… ничего не чувствую. Совсем ничего.

Отказываясь верить в то, что это происходит взаправду, тяжело поднимаю к глазам правое запястье. Надпись «Beloved» ползёт по среднему пальцу серыми, как старая татуировка, буквами, но Имя больше не светится. В лёгкой панике пытаюсь активировать Имя, прикладывая к этому все силы, но… не нахожу у себя внутри ничего, что можно было бы приложить. Я ничего не чувствую.

– Ни… Нисей, – у меня срывается голос, я напрочь забыл, как сделать его послушным. – Нисей… загрузи С… Систему. Нисей!

Лоб покрывается ледяными каплями пота, меня потряхивает, с дыханием справиться не могу.

– Нисей!

Я оглядываюсь. Нисей согнулся, упираясь ладонями в колени, и тяжело дышит. Потом поднимает голову, и у меня по спине проходит дрожь от его взгляда. Лицо, которое я знал, как своё собственное, теперь просто не узнаю.

– Сэй… – и этот чужой, неприятно режущий уши голос. – Я не могу запустить Систему. Кажется, её… вырубило.

– Что… значит…

– Совсем вырубило, – поясняет он, распрямляясь. – Я ничего не чувствую, а ты?

От резкого головокружения я едва сохраняю равновесие. Как будто из меня выбили какой-то стержень, поддерживавший моё тело на протяжении семнадцати лет. Одновременно я и тяжёлый, и неуклюжий, и абсолютно пустой внутри, подобно кривой, плохо слепленной вазе.

– Сэймей, – зовёт Нисей, не получив никакой реакции. – Система… её больше нет.

Системы больше… нет?

С другой стороны зала доносятся испуганные стенания Гомон и успокаивающий шёпот Токино. Не понимаю, в чём дело, но выглядят они… по-другому. Их движения, их голоса, их жесты совсем не те, что были раньше. Да и само помещение склада как-то изменилось. То ли чёткость картинки ушла, то ли цвет, но всё кругом такое безликое и пустое, совсем как я сам.

– Сэймей, ну скажи что-нибудь!

Системы больше нет? Я не верю… Системы больше нет… Силы больше нет? Связи… больше нет?

Боги.

Я разворачиваюсь так резко, что почти путаюсь в ногах.

Соби стоит всё там же, где и стоял, вот только… Он и сам теперь выглядит как-то иначе. Прикрыв глаза и подставив лицо мелким каплям дождя, пробивающимся сквозь большую дыру в крыше, спокойно и легко улыбается, не замечая ничего вокруг. Плечи его ровно поднимаются и опускаются, словно он впервые в жизни дышит полной грудью и никак не может надышаться. Одна крупная капля падает на его скулу, чертит мокрую дорожку по щеке и, миновав подбородок, теряется в бинтах на горле.

Нет… Это не может быть правдой.

– С… Соби? – зову я совсем тихо, почти шёпотом.

Он глубоко вдыхает последний раз, опускает голову и останавливает на мне ясный умиротворённый взгляд.

– Сэймей...

Я с трудом узнаю это помолодевшее красивое лицо, с которого ушли напряжение и привычная сосредоточенность, складки на лбу разгладились, а губы изгибает свободная беззаботная улыбка.

– Сэймей. Кажется, солнце всходит.

Он медленно поворачивает голову к выходу, и улыбка становится ярче.

Нет. Я не верю. Не верю. Это происходит не со мной.

Больше не глядя на меня, Соби делает несколько шагов к дверям.

– Стой! – хрипло выкрикиваю я.

Он медлит немного, но потом возобновляет шаг. Его походка плавная, но непривычно лёгкая, словно, в отличие от меня, он не отяжелел, а наоборот, потерял половину веса. Соби доходит до дверей, здесь задерживается на несколько секунд, будто готовится пересечь черту, отделяющую его от незнакомого мира, а потом уверенно переступает порог.

Несмотря на тяжесть, я срываюсь с места, вылетаю на улицу, споткнувшись о порог, и замираю. Пустая зимняя улица наполняется утренней серостью; в предрассветной тишине каблуки Соби ровно стучат по асфальту.

Это не может происходить на самом деле. Так не бывает!

– Соби! Вернись!

Он постепенно, словно нехотя, останавливается. Но не оглядывается.

– Соби… Вернись сейчас же, – я изо всех сил стараюсь, чтобы голос не дрожал, но ничего не выходит. – Это приказ!

Соби не двигается. Я отсчитываю семь грузных ударов собственного сердца. А потом он расправляет плечи, отталкивается носком ботинка от земли и продолжает идти, уже не сбиваясь с твёрдого шага.

У меня холодеют ладони, руки трясутся, а горло стискивает невидимая удавка.

– С-соби, вернись немедленно! Вернись! Я п-приказываю тебе вернуться! Вернись, это приказ! Соби!

Цокот каблуков постепенно стихает, высокая фигура в светлом пальто становится всё меньше.

– Соби, выполняй мой приказ! Вернись! Сейчас же!

Почему-то больно вдохнуть, и глаза щиплет.

– Соби! Не уходи…

Но улица уже опустела; шагов Соби, скрывшегося за поворотом, больше не слышно.

Я стою посреди серой мёртвой тишины и пытаюсь научиться. Заново учусь дышать, как будто не делал этого прежде. Учусь складывать роящиеся в голове куски фраз и ощущений в цельные мысли. Внутри, помимо абсолютной пустоты, поселяется и скребущая боль, но пустоты всё же больше. Как будто вместе с Силой кто-то выкачал из этого тела то, что когда-то было мною.

Однако то, что осталось, – способный ученик. Вот я уже научился думать что-то связное, но первая не расколотая мысль толкает к горлу новый приступ паники. Если смог уйти Соби, значит…

– Нисей!

Я в ужасе дёргаюсь ко входу, чтобы тут же натолкнуться на Акаме, который цепко хватает меня за плечи и встряхивает.

– Спокойно, спокойно, Нисей тут.

– Нисей…

Пальцы-изменники сами тянутся к вороту его пальто и сжимают со всей силы.

– Всё хорошо, не паникуй, тебе вредно. Дыши, Сэй, просто дыши.

Вдыхать получается через раз, но хотя бы сердце больше не лупит по рёбрам.

– Ты… – дальше говорить не выходит. Просто не могу произнести это вслух.

Он непонятливо хмурится, но потом брезгливо кривится:

– Чего? Не-е! Не смей равнять меня с этим предателем. Я тебя не брошу.

А вот уже и ритм дыхания восстанавливается. Ещё совсем чуть-чуть – и тело освою.

Смотрю за его плечо: из распахнутых дверей медленно выходят Moonless. Токино шагает нормально, а вот Микадо висит на нём, с трудом двигая ногами. Очутившись на воздухе, он усаживает её на бордюр и неловко топчется рядом.

Какое-то время Микадо сидит с закрытыми глазами, не шевелясь. Щёки у неё совсем бледные, парик сбился набок. Она слабо мотает головой, пытаясь его скинуть, а потом просто стаскивает с головы и бросает на землю. Подставив лицо моросящему дождю, глубоко вздыхает и улыбается.

Странно, но я точно помню, что ещё совсем недавно готов был её убить. А сейчас эта пустота вычистила даже ненависть. Она не оставила мне практически ничего, кроме свинцового шара, который хоть и стал совсем небольшим, но всё ещё колется. Но у меня внутри было и ещё что-то, кажется синее и мягкое, но теперь я не могу вспомнить, что именно, и от этого почему-то очень тоскливо, словно оно было очень важным.

– Микадо, – Токино присаживается на корточки и берёт её за руку. – Нам теперь придётся идти до дома пешком, но тут не очень далеко. По пути к Оби-сану зайдём – он угостит нас в кредит. Хорошо?

– Я не голодна.

– А выглядишь так, как будто голодна, – он улыбается и помогает ей подняться. Потом оглядывается на нас, и по его лицу пробегает тень. – А с тобой, Beloved, мы ещё встретимся.

Я забываю, что должен что-то ответить, и пару секунд Токино праздно водит по нам глазами, пытаясь добавить во взгляд угрожающие нотки. Затем приобнимает Микадо за талию и тянет за собой вслед.

– И вам пусть солнце светит, – фальшиво скалится Нисей, и какое-то время мы молча наблюдаем, как Moonless теряются из виду.

– Нисей… Что случилось?

– А я почём знаю! – раздражается он. – Вырубило. Выключилось. Сломалось. Всё.

– Это только с нами или…

– Нет. Если б только с нами, то с какой-то одной парой и по заклинанию. Но я ничем таким не бил, а Токино только щит держал – я слышал. Эта херня – она… тотальная.

– Откуда ты знаешь?

– Чувствую, – мрачно отвечает Нисей. – Ладно, давай звонить Хидео. Может, он в курсе? К тому же без него мы к Чияко не попадём, у меня с собой ни йены и у тебя, полагаю, тоже. Что? Чего ты так на меня уставился?

Способный ученик во мне научился думать о самом паршивом слишком скоро. Если это тотальный сбой Системы и если на данный момент Системы просто не существует… то передо мной стоит Акаме Нисей – свободный человек, который в любой момент может сделать что угодно или развернуться и уйти так же, как… В груди противно ноет, будто тот, кто накачал меня пустотой, оставил в сердечной мышце вязальную спицу.

– Я кое-что хочу сказать тебе, Сэймей, – Нисей задумчиво щурится, видимо верно истолковав моё молчание. – Если бы я был всерьёз зол на тебя, я бы просто набил тебе морду ещё тогда, и никакие возмущения Связи меня бы не остановили. Так что кончай дёргаться и набирай Хидео.

Не найдя, что на это ответить, вытаскиваю телефон и скользкими пальцами вбиваю номер. Ответа жду очень долго и уже собираюсь дать отбой, как вдруг в трубке раздаётся голос – вот только не Хидео.

– Говорите, вы в прямом эфире.

– Юрио?

– А, мальчик, это ты.

Я слышу щелчок зажигалки, а ещё какое-то мычание на заднем плане. Становится не по себе.

– Где Хидео? Почему ты отвечаешь с его телефона?

– Хидео сейчас не может говорить, но пусть мальчик не волнуется.

– А ты… Ты знаешь, что произошло?

– Знаю. Система сдохла, – по голосу слышно, как Юрио улыбается. – Вырубились все семь источников по всему миру. Моя машинка больше ничего не фиксирует.

– Но почему?

– Юрио-сама не имеет понятия.

– Ты же сказал, что знаешь!

– Мальчик спросил «что», а не «почему» – и Юрио-сама ответил.

Мычание становится громче, и тут превращается в звериный рык, в котором я едва узнаю голос Хидео.

– Какого чёрта там творится?! Что с Хидео?

– С Хидео всё будет хорошо, – невозмутимо отвечает он. – Юрио-сама просто испугался, что Имя у Хидео исчезнет, и он забудет, как его зовут. Поэтому решил сделать так, чтобы Хидео навсегда его запомнил. Пусть мальчик не переживает, это не так больно, как кажется.

Раздаётся страшный крик, я быстро захлопываю крышку телефона, как будто злой смех Юрио может выскочить из динамика.

– Так, – многозначительно говорит Нисей. – Как я понял, Хидео нам уже ничем не поможет. Значит, остаётся Хироши?

Я уже боюсь звонить Хироши: ещё неизвестно, что за эти полчаса могла сделать с ним Саки.

– Ну, в чём дело? – Нисей складывает руки на груди. – Давай звони быстрей, иначе мы тут насовсем застрянем.

Мне очень не нравится его омерзительный приказной тон, но… Способный ученик слишком хорошо понимает, что больше не может ни возмутиться, ни одёрнуть Нисея, ни приказать. Теперь я не могу ничего, и от этого гадкого чувства бессилия позорно жжёт глаза.

Пока в динамике тянутся новые гудки, я силюсь хоть как-то себя приободрить. Там просто что-то сломалось, но ведь это ненадолго, верно? Там столько учёных, они же разберутся, как запустить Систему снова, у них всё получится. Она не могла вот так вот взять – и выключиться, это невозможно.

Однако попытки успокоить себя приводят лишь к тому, что я опять начинаю нервничать. Теперь я слишком отчётливо понимаю, что остался один. Совершенно один. Даже с Нисеем я остался один.

====== Глава 53 ======

Оказывается, если долго смотреть на деревянный рисунок потолка, кривые кружки и полоски начинают стекаться в какие-то осмысленные формы. Я стараюсь использовать весь потенциал фантазии, чтобы нарисовать глазами причудливых зверей, хрестоматийные исторические сценки и даже персонажей кино. Что угодно, лишь бы не думать.

Сенсорные ощущения настолько обострились, что я чувствую практически каждую складку покрывала, на котором лежу, каждый шов джемпера и каждую ворсинку брюк, обнимающих ноги. Будто до этого я был некой метафизической субстанцией, а теперь собственное тело наконец решило напомнить о своём существовании.

Но уж лучше терпеть прикосновение ткани к коже, чем думать. Лучше занимать мысли попыткой вернуть воспоминания последних двух суток, чем думать о будущем.

Я совсем не помню, как мы добрались до Яманаси, даже не могу сказать, помог ли нам в этом поезд или какое-то чудо. А участие Хироши запечатлелось в мозгу лишь парой фрагментов. Помню только, как набирал его номер, потом помню его удивлённый вопрос: «Что? Саки? Боги, Сэй, конечно, со мной!» – а вот самого Хироши в памяти уже нет. Наверное, встреча всё же состоялась, и он дал нам денег на билет, иначе бы меня тут сейчас не было.

Время от времени я проваливаюсь в подобие сна, вот только даже дрёмой это нельзя назвать. Просто закрываю глаза, звуки приглушаются, и мысли наконец перестают беспокойно плескаться. Даже вижу сон. Каждый раз один и тот же: чернота, хаотичные вспышки и удаляющаяся спина. И каждый раз он останавливается и возвращается, хватает меня за плечи и говорит что-то бессвязное, но надёжное, и я совсем успокаиваюсь – а потом просыпаюсь. Несколько секунд моргаю в темноту комнаты, пока узоры на потолке не становятся заметнее, и тогда спица, застрявшая в груди, снова даёт о себе знать. А потом думаю, что лучше бы вообще не засыпал, борюсь с сонливостью, сколько могу, но тут опять в мозге начинается какая-то активность, и я решаю спать дальше. Уж лучше видеть этот сон, чем думать.

Иногда ко мне кто-нибудь стучится: то Чияко причитает под дверью, то Накахира зовёт к столу. Я не отвечаю и вновь силюсь уснуть. А когда просыпаюсь и встречаюсь со спицей, на прикроватной тумбочке стоит поднос с едой. Не знаю, кто его приносит и так же бесшумно уносит нетронутым, пока я полу-сплю.

Однажды узнаю среди прочих голосов за дверью и голос Нисея. Я плохо усваиваю то, что он говорит, но сама информация почему-то оседает. Во всяком случае, я откуда-то знаю, что уровень «А-11» безбожно тормозит, потому что сейчас все системные торчат в игре. Ещё знаю, что на главной площади А-11 висят плакаты с поступающей от Лун информацией, но ничего конкретного не сообщается. Совсем в духе пригородных провайдеров: произошла поломка, выясняем причины, сроков не знаем, ждите новостей…

…а пока прослушайте несколько аудиозаписей с умиротворяющим криком касаток.

На часы не смотрю, но время угадываю по цветам спальни. Чёрно-серый – ночь, светло-серый – сумерки, рыжевато-серый – восход, красновато-серый – закат. Уж лучше угадывать время суток по цветам, чем думать.

Необходимость подняться с постели принимаю лишь тогда, когда начинает болеть мочевой пузырь. Своё отражение в зеркале ванной воспринимаю фрагментарно: вижу опухшие глаза с синяками и красными прожилками, вижу нос, вижу пересохшие губы, вижу зеленовато-серые щёки, но целостности лица нет. Что внутри, что снаружи – я весь какой-то кусочный, наспех собранный из разномастных деталей «Lego», половину которых потеряли.

– Сэй! Хвала Яги, ты встал!

Внезапно оказавшийся за спиной Нисей шагает вперёд, я невольно шарахаюсь и больно стукаюсь копчиком о край раковины. Он тянет ко мне руку, и кажется, что она растёт, удлиняется, сейчас пальцы сомкнутся на горле – и я ничего не смогу сделать, не смогу высвободиться или её остановить. Пытаюсь слиться со стеной, наверное, мне пойдёт быть бежевого цвета кафелем, я даже готов примерить геометрический рисунок ромбиков и расколоться по трещинам плит. Закрываю голову руками…

– Сенсей, ну это битый номер! – очень громко кричит Нисей через плечо. – Я больше не могу, всё, бастион сдан. Не могу его больше таким видеть.

– Будь терпеливее, это у тебя как одна Связь лопнула, а у него как будто сразу две.

– Да он скоро кони двинет с голоду от нашего терпения!

Нисей снова поворачивается ко мне, тяжело вздыхает. Когда он не говорит и не двигается, находиться с ним рядом в одной крохотной ванной комфортнее.

– Сэймей, – тихо начинает он после раздумий, – давай я тебе просто дам пищу для размышлений, а потом тут же уйду, договорились? Ты почти трое суток не ел, полагаю, толком не спал, не вставал – во всяком случае, при мне, – и не принимал душ. Поэтому резюмирую: ты валишься с ног от голода, ты обезвожен, у тебя недосып и вдобавок от тебя воняет. Если ты сделаешь со всем этим хоть что-то, будет очень неплохо, потому что мы все за тебя чертовски волнуемся. Пожалуйста, не заставляй нас принимать какие-то радикальные меры по твоему спасению. Я даже на четверть не понимаю, каково тебе сейчас, но, прошу, возьми наконец себя в руки. Ты нас здорово пугаешь.

Я их… пугаю? Интересно, чем? Что я теперь могу сделать хоть кому-то из них? Что я?.. Кто я теперь вообще?

Вот поэтому-то лучше было не думать.

Медленно поворачиваюсь к зеркалу, внимательно всматриваясь в отражение. Как будто старая фотография на документы – люди никогда не получаются на них похожими сами на себя. Это Аояги Сэймей, с которым мы совсем незнакомы. Возможно, и были когда-то, первые пару лет жизни, пока Сила не закрепилась. Мой брат-близнец, давно не виделись.

У этого Сэймея сальные волосы, помятые Ушки, какая-то грязь на скуле. А глаза тоже фиолетовые, но, в отличие от моих, совсем тусклые, как пыльное, давно не мытое, стекло. Будто лампочку внутри выключили. Смотрю на брата-близнеца Нисея в отражении. И у него глаза такие же.

Прочищаю горло, кашляю, опять прочищаю.

– Шампунь принеси. Тут закончился.

– Хвала Яги! – Нисей смеётся, закатывая глаза. – Оно говорит! Сию минуту и с превеликим удовольствием.

Ту самую минуту, что Нисея нет, отражение продолжает отравлять мои мысли одним своим видом. В Лунах даже не представляют, что произошло, не говоря уже о том, когда всё починят. Хотя, зная Луны… Возможно, причину-то они за три дня как раз выяснили, поэтому не спешат делиться новостями со всем системным миром. Ведь если бы вести были хорошие, об этом бы сообщили. А обещающее молчание может означать только одно.

И если всё действительно именно так, если Система не просто временно сломалась, а исчезла… То что дальше? Что я представляю собой без Силы? Кто я, чёрт возьми, теперь такой?..

– Жертва моя, я нашёл лавандовый, ты, кажется, любишь.

Нисей ставит пузырёк с шампунем на полку и сразу же отходит к двери.

– Я… – встречаюсь с ним глазами в зеркале. – Не называй меня так. Я больше не твоя Жертва.

– Да? – он кротко и оттого совсем непривычно улыбается и поднимает левое запястье. – А тут другое пишут.

Имя… Да, Имена остались. Во всяком случае, пока. Пусть не светятся, но не исчезли. С другой стороны, татуировки тоже за три дня не выцветают.

– Нисей, я… Я…

– Не надо, Сэй. Не надо этих сеансов самоуничижения, тебе не к лицу.

– Ты что, не понимаешь?

– А ты дурак? Я-то всё отлично понимаю. Думаешь, ты один такой? Да сейчас все системные с ума сходят, каждый по-своему. Но разделились чётко по темпераментам. Холерики бегают и пытаются что-то узнать и наладить, меланхолики пошли рыдать и вешаться, флегматики закурили и выжидают, а сангвиники истерически смеются. Поскольку ты представитель предпоследней категории, а я – последней, то давай ты просто будешь спокойно ждать, а я – бегать кругом и нервно веселиться. Так, глядишь, и вечность скоротаем.

– Я не курю.

– Ну… Значит, чтобы начать, момент подходящий. Постарайся не упасть в душе.

Он выходит и мягко прикрывает за собой дверь, а я с резко проснувшимся отвращением стягиваю с себя пропахший потом джемпер и швыряю на пол.

– Ну наконец-то, Сэй-сан!

Всплеснув руками, старушка вскакивает из-за стола, чтобы налить мне чай и положить какую-то еду на тарелку. Нужно сказать, после душа и в свежей одежде новоосознанное тело чувствует себя гораздо лучше. Хотя внутри всё без изменений: та же обширная пустота, в которой болтается свинцовый шарик, и острая спица.

Накахира вяло ковыряется в тарелке, крепко держась за пузырёк аспирина, а сидящий рядом Нисей похлёбывает пиво, уткнувшись в ноутбук. Первые несколько минут мне приходится терпеливо объяснять Чияко, что чувствую я себя крайне хреново, но от её повторяющихся вопросов лучше мне не становится – и она наконец отвязывается.

– Нисей? – зову я спустя ещё минуту всеобщего хмурого молчания.

– М?

– Расскажи мне… Не знаю. Что-нибудь. Лучше, если в твоём рассказе будет хоть какая-то хронология. Я плохо помню, что было после того, как… – будто горло мгновенно опухло.

– Хронология, говоришь? – он задумчиво чешет висок и захлопывает крышку компьютера. – Ну, на Хидео напал Юрию, но он жив, вполне здоров, только похорошел слегка лицом. Мы виделись вчера.

– А что Юрио?

– А что Юрио? Сидит в бункере, жрёт пиццу, веселится. Что ему сделается? Всё равно они друг от друга никуда не денутся. Что потом?.. Ну, мы встретились с Хироши. Он выглядел как зомби, но довольно бодрый зомби. Вышел к нам на пару минут и снова ушёл отлёживаться вместе с Саки. Потом мы приехали сюда, но отключился ты гораздо раньше и больше ничего не говорил. Ты лёг и… Вот сегодня встал.

– Значит, только я? – спрашиваю я у чашки.

– Сэй-сан, ты ошибаешься, – говорит Чияко. – Тебе больше всех досталось – это верно, но, как я думаю, потому, что ты потерял Связь с двумя Бойцами, а не с одним, как все прочие. Но остальным тоже плохо.

– Но вы не выглядите так, будто вам плохо.

– Мы – неудачный пример. Во-первых, мы Бойцы, а Жертвы пострадали больше – ведь в паре они главные носители Силы. Во-вторых, моей Связи нет уже много лет, а Накахира-кун вне Системы. Я, конечно, утратила Силу, но просто чувствую себя, ох, постаревшей. Накахира-кун тоже, как видишь, выглядит неважно. Ну а Нисей-кун сам сутки пролежал, не вставая. Поэтому не говори так, словно ты самый несчастный.

– Ну а… Система? Что говорят Луны?

– Да ничего толкового эти скоты не говорят, – бормочет Нисей. – Просто повесили в игре несколько объявлений, как будто о технических неполадках сообщают. Так, мол, и так, но тринадцатого февраля в пять двенадцать утра произошёл сбой Системы, делаем всё возможное – и далее по слуховым ассоциациям.

– И это всё?

– Ну, слухи, конечно, появляются, но это не официальные данные. Поговаривают, что один из семи источников вышел из строя, и весь мир остался без Системы. Они там уже какую-то международную конференцию собирают, всех учёных повыдёргивали, кого нашли. Бардак, одним словом.